Золотой Богоподобный Тиранид. Том 2

Глава 11

Если бы он остался, то стал бы врагом. И ушёл. Оставил её там, в пропахшем смертью зале. Рухнувшую на пол, камни которого так долго впитывали кровь, страх и человеческую боль, что навсегда изменили свой изначальный цвет.

Оставил её смотреть на них, и она смотрела. Смотрела, но отказывалась верить.

Смотрела так долго, что подалась вперёд. Проползла пол шага по искажённым ужасом камням. Сорвала с себя рукав, вырвав его из ухоженно платья. Сжала в руке, бросила на пол, и, смотря как эти камни мокнут от её собственных, непрекращающихся горьких слёз, стала их усиленно тереть.

Смотрела на пол, пытаясь эти следы стереть. Очистить. Смыть ненавистный вид. Избавиться от ужаса, и не только своего. Тёрла так сильно, словно это поможет. Но с мыслью, что поможет не ей. Поможет той, о ком она думала всё это время, проведённое здесь.

Испачкав рукав, не думая о содранных пальцах, она чистила камень. Но чистым хотела видеть совсем не его.

Тот ласковый голос и нежный, слегка насмешливый вид. Тот образ, который она всегда перед собой видела стремительно мутнел и исчезал.

— Муська… — А затем разлетелся на куски, когда на плечо девочке легла женская рука. И та, подняв голову, увидела то же лицо. Всё так же красивое. Такое же обеспокоенное и полное заботы, но… совсем другое.

— Матушка… — прошептала девочка смотря на этого человека с ужасом.

— Что ты здесь делаешь? — Возвращаясь назад хозяйка приюта ощутила, что что-то не так, и летела в свой дом буквально со всех ног. Ворвалась в сарай и увидела, что скрывающая проход печать сломана. Спустилась сюда, думая встретить врага и встретила. Но такого, кого хотела бы встретить меньше всего на свете.

— Её ведь… никто не забирал, да?..

Губы маленькой мышки дрогнули и она подняла взгляд, смотря на ещё недавно делившую с ней одну кровать подругу.

— Не забирал, — ответила спустившаяся в подвал женщина, но в её голосе был и страх, и паника.

— Матушка обещала, что здесь будет безопасно, — вновь пролепетала девочка, поднимая взгляд.

— Я не врала тебе, Муська!

— А ей?

Казалось, что весь мир вокруг утратил свой цвет. Ободранный рукав был просто комком грязи, и как бы она не старалась, прилагая силы — только пачкалась сама.

И вошедшая женщина видела, как девочка на земле прячется от мира. От неё.

— Ты не должна была это узнать, — сказала она, чувствуя себя пойманной и испытывая страх. — Ты не должна была видеть.

А девочка ещё выше подняла взгляд, посмотрев в глаза испуганной женщины. Но вот сама при этом, казалось, никаких эмоций не испытала вовсе.

— Теперь… Матушка убьёт и меня?

Её голос был ровным и абсолютно, до дрожи, пугающе простым.

— Нет! — Тут же крикнула женщина, но девочка её уже не слышала.

Сорвавшись с места, она просто вскочила на ноги. Духовная сила в её камне вырвалась наружу и покрыла всё тело, а сама девочка бросилась к выходу, удирая со всех ног.

— Муська!! — Настоятельница Приюта в шоке повернулась назад, видя бегущие по лестнице крохотные ножки. — Муська!!!

…

Когда-то давно, она шла по лесу и увидела падальщиков, кружащих над разбитым трактом. Несколько повозок были перевёрнуты вверх дном и следы крови говорили о большом сражении. Ливень стрел был обрушен за этот экипаж и множество людей погибло даже не начав сопротивляться.

Однако, там было что-то ещё. Ведь атакующие тоже, как и защитники, были мертвы.

Одним ударом, колотой раной. Чем-то таким же ужасным, неуловимым и страшным как смерть.

Каждый на этой картине был мёртв. Давно убит, а женщина искала кем именно, и быстро нашла. Но не следы страшного монстра, а маленького, загнанного зверя. Совсем крохотного дитя, забившегося в ящик и держащего нож двумя руками так сильно, что он казался частью его тела.

Испуганный мышонок попытался убежать, едва попавшись на глаза, но от Неё он не мог скрыться. Цепляясь за жизнь, он шмыгнул под повозку и женщина тут же подошла туда, только чтобы ощутить летящее в сердце острие ножа.

Но она… не стала от этого ножа хоть как-то уклоняться. Просто подняла руку. Просто подставила её под кинжал и острый нож полоснул её между пальцами, добавив на картину ещё один штрих с оттенком крови.

— Не бойся… — сказала она.

Подставив себя, она нашла нужные слова. Пролив кровь, она увидела в глазах ребёнка не зверя, а насмерть перепуганную душу.

— Если хочешь, то пойдём со мной. Там, где я живу, никто не посмеет тебя тронуть.

— Правда?

— Я не вру.

И эта девочка ответила.

Она поверила.

И вместе с ней пошла.

…

— Муська!! Муська!!!

Выбежав из подвала, она едва не перешла на шаг. Ей нужно было бежать, но бежать… куда?

Весь мир в одно мгновение стал мерзким и чужим. Тот дом, где она выросла, стал для неё невероятно страшен. Ну а других дорог перед ней не было.

Ночные улицы, знакомые аллеи, она просто бежала и так и не придумала куда. А потому, совсем скоро, должна была свой бег остановить.

И замерла. Увидев перед собой давнего друга, а теперь врага. Мальчика. На несколько лет её старше и проданного в какую-то секту пару лет назад. А теперь мёртвого, смотрящего на неё красными глазами.

На его теле были ярко видны руны, и из-за этого её тут же проняла дрожь. Не потому что они были ужасны, а потому что она их видела совсем недавно. В том подвале.

Весь город затаил дыхание, закрыл намертво все двери и окна, но девочка тут же услышала слева от себя тихие шаги.

Ещё один мальчик, кого она знала. Ещё одна девочка, исчезнувшая из приюта в том году. Неизвестный ребёнок, на лбу которого был отчётливо виден едва сформировавшийся рог. Его… она даже не знала. Но поняла, что он жил в этом приюте ещё до её рождения.

Кровавые Куклы… шли по улице чтобы её найти. И нашли.

А она смотрела на них и не чувствовала больше ничего.

«Ты будешь в порядке, слушая приказы. Или умрёшь, ослушавшись их.»

Услышала она в голове голос того человека, и только сейчас поняла смысл сказанных им слов.

Она… просто не могла сбежать.

А потому, медленно повернувшись назад, встретилась взглядом не с воспитателем приюта, и не своей матерью. С хозяйкой города, чья аура заставляла сердца людей внутри наглухо закрытых домов трепетать в ужасе. Встретилась взглядом с женщиной, которая своей силой могла творить что угодно и, тут же, послушно опустила перед ней голову.

— Матушка… — сказала она. — Прости.