Зов Лиры

32

Перед ними раскинулся мёртвый, испепелённый Рифт. Даже в полдень небо закрывали тяжёлые серые тучи. Холодный ветер уныло свистел между вставшими на дыбы скалами, которые перекрывали путь с запада. Странно, но ушары первыми обнаружили дорогу в Рифт. На третий день после того, как путешественники покинули гостеприимную долину, Башар встревожился, поскакал в сторону и заревел, призывая стадо следовать за собой.

Нош не заметила никаких признаков дороги. Крин насторожился, он до сих пор не доверял выбору животных. Но ощущение мира и дружбы, поселившееся в сердцах, было так велико, что юноша только проворчал себе что-то под нос и не стал отговаривать товарищей.

Вскоре они добрались до обмельчавшей речки, которую Нош сразу узнала. Здесь они с Дрин встретились с отрядом лорда Ярта. Перебравшись через реку, путники вступили на мёртвую, разорённую землю. Где нет места жизни…

Нет, есть! Из перемётной сумки на спине Башара выбрался зарк и застыл свечкой, вцепившись передними лапками в гриву вожака. Горлышко ящерицы затрепетало, капюшон раздулся и налился алой краской. Зверёк издал чистый пронзительный крик, так непохожий на его обычное щёлканье.

Камни зашевелились, и Нош, знавшая о поразительной способности зарков прятаться практически на виду, заметила множество ящериц, которые пришли поприветствовать своего брата. Ну, или двоюродного брата, поскольку местные зарки отличались серой окраской, а её дружок блистал яркой чешуёй. Зверьки прыгали между камней, следуя за караваном, и дружно стрекотали, перекликаясь между собой.

Наконец путешественники добрались до конца дороги. Оказывается, ушары прекрасно умели ходить по горам. Они забирались на такую высоту, куда люди не решались подняться. Оказавшись на вершине горы, все остановились. Прямо под ногами раскинулся Рифт.

Нош призадумалась, а затем твёрдо сказала:

— На север.

В её душе что-то всколыхнулось и принялось подгонять: скорее, скорее…

Девушка начала спуск первой, за ней шёл Крин, а позади — Ханка и стадо ушаров, растянувшееся цепочкой.

Нош быстро шагала между вертикально стоящими глыбами, её направляли то ли старые воспоминания, то ли непонятное шестое чувство. Неужели она и вправду помнила, каким путём её вела Дрин? Тем не менее девушка была уверена, что идёт в верном направлении.

Когда они вышли к тайному проходу в святилище, Нош вспомнила о своём заплечном мешке. Она сбросила поклажу и оставила под ближайшим утёсом. Крин тоже положил свой мешок. Ханка повернулась к ушарам и взмахнула хлыстом. Башар затрубил. Животные встали кругом, и каждый принялся отщипывать траву из сумки стоящего впереди товарища.

Зарк вспрыгнул на вершину скалы и принялся отплясывать какой-то непонятный танец, пока к нему взбирались его сородичи.

Сюда… теперь сюда… вот сюда… Нош знала, что идёт правильно. Серый день клонился к закату. Наступала ночь. Но девушка знала, что у неё мало времени. Медлить нельзя.

Когда она нашла тайный вход в святилище, кристаллы в мешочке, который Нош прижимала к груди, начали гудеть и подрагивать. Казалось, в них бурлила странная, нечеловеческая жизнь.

На этот раз факел не пригодился, потому что сияющие Пальцы освещали дорогу. Когда девушка свернула за последний поворот, хрустальная пещера ожила, засверкала мириадами огней, и под её сводами полыхнула яркая радуга. Но здесь обитал не только свет. Над пьедесталом висел страшный шар. Нош показалось, что внутри зловещего круга плещется яд. Багровая жидкость пришла в движение и начала быстро кружиться.

Вспомнив свой вещий сон, Нош повернулась к углу, из которого прежде выползала тьма. Так и есть, там притаился сгусток темноты, который зашевелился и потянулся к пьедесталу.

Вперёд выступил Крин, выхватив из ножен Дарующего Надежду. По клинку заскользили ослепительные огоньки, как тогда, в долине. Юноша приготовился отражать нападение. Вероятно, он видел это во сне и теперь знал, что нужно делать.

В эту минуту Нош полностью доверяла своему другу. Девушка знала, что требуется от неё, и никакие тени не могли помешать ей исполнить задуманное. Кто-то дёрнул Нош за рукав. Рядом появилась Ханка, её сияющий взгляд был обращён к горящему мешочку с Пальцами. Держась за рукав Нош, пастушка не отставала от старшей подруги ни на шаг.

Она даже не оглянулась на Крина и на страшную тень, выползающую из угла. У девочки было своё поле битвы.

Ханка протянула руки, и Нош, как и велела ей невидимая Дрин, вручила ей мешочек с кристаллами. Он открылся сам, словно кто-то резко разорвал шнурок, стягивающий горловину.

Нош взяла первый Палец. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Руки Лиры. Когда камень коснулся божественной ладони, он слился с ней воедино, словно никогда и не был отломлен.

По пещере пронёсся порыв удушающей вони. Нош закашлялась. Алый шар маячил над головой — то приближался, то улетал вдаль… Нош приложила второй Палец к Руке. Откуда-то донёсся душераздирающий вой. Нош поняла, что чёрная сила стекается со всех концов в эту пещеру.

Но девушка заставила себя не думать об этом. Ничто не сможет оторвать её от постепенно возрождающихся Рук. Она верила в Крина и продолжала исполнять свой долг. Горло перехватило от новой дымной волны, каждый вдох давался с трудом.

Тяжесть… Плечи и руки налились свинцом, словно висящий над пьедесталом шар обрушил на неё невыносимую тяжесть. Все труднее тянуться к алтарю… Прочь! Забудь обо всём, кроме своего дела. Ещё один Палец встал на место. Одна Рука готова!

Из шара вырвался оглушительный рёв. Пылающий круг опустился ниже, он вот-вот коснётся её рук! Третья удушающая волна ударила прямо в лицо. Нош закашлялась, из глаз брызнули слёзы.

Даже сияющие Пальцы начали тускнеть. На мгновение они стали обычными осколками стекла. Затем Руки закружились и начали расти. А через миг съёжились и стали такими крохотными, что Нош едва могла разглядеть их. Как она прикрепит такие огромные Пальцы к таким маленьким ладоням? Руки девушки дрожали, но она ухитрилась водрузить ещё один Палец на место. Затем что-то — видимо, проклятый шар — высосало всю её силу. Время остановилось, время исчезло.

Следующий Палец. На неё хлынул уже не гнев, а холодная злость, опутав руки ледяными цепями.

Нош позабыла о Крине… Она с трудом заставляла себя помнить об одном — останавливаться нельзя. Девушка едва дышала, её клонила к земле незримая гигантская рука. Последний Палец!

Шар взорвался. Нош отбросило в сторону. На Руки хлынул ядовитый поток. А затем страшный чёрный огонь, если только огонь может быть черным. Нош прижалась к хрустальному полу пещеры. Воцарилась тьма. Затем слабо вспыхнул один кристалл, за ним ещё один, ещё…

Рядом с Нош рухнуло дрожащее тело. Ханка. Девушка с трудом вспомнила имя девочки. Но даже не протянула руку, чтобы успокоить перепуганного насмерть ребёнка.

Она осторожно подняла голову и посмотрела туда, куда устремилось чёрное пламя. Она почему-то знала, что это пламя воссоединилось с тёмной тенью в углу.

Теперь тень приняла очертания человека. Нош увидела, как этот человек постепенно обретает плоть. Но у неё не осталось сил, чтобы даже поднять руку и закрыться от исходящей от него угрозы.

И всё же она была не одна. Кристаллы горели уже не так ярко, но их света хватало, чтобы разглядеть мерцающий в темноте клинок. Хотя девушка не могла разглядеть владельца клинка, который вышел вперёд и встал перед средоточием Тьмы.

Чёрный Господин воплотился полностью. Он стоял и мягко улыбался, словно взрослый, заставший расшалившихся детей и собравшийся как следует наказать шалопаев.

И всё-таки что-то было с ним не так. Если приглядеться, его фигура начинала дрожать и покрываться рябью. На мгновение он становился измождённым стариком, давно пережившим свою смерть, а затем снова превращался в зрелого и сильного мужчину.

— Такие молодые и такие глупые… — мягко заговорил он. — И всё-таки я у вас в долгу. Вы принесли мне прямо в руки то, что никак мне не давалось. Мелкая, ничтожная магия. Вы сделали мне самый дорогой подарок. Смотри, что сейчас станется с Руками!

Преодолевая невыносимый гнёт, Нош повернула голову к пьедесталу. Драгоценные кристаллы по-прежнему оставались на ладонях. Но они были отравлены и больше не светились.

Девушка взглянула на Чёрного Господина. Он взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.

И в этот миг Крин бросился вперёд. Дарующий Надежду засверкал в круговом ударе. Но юноша метил не в тёмную фигуру, а в едва заметную чёрную нить, соединяющую человека-из-тени и отвратительный шар. Меч полыхнул сине-зелёным пламенем, а затем залился золотым солнечным светом.

Пьедестал вспыхнул. Из каждого Пальца оживших Рук ввысь взметнулись языки чистого белого огня. Тьма растворилась в истинном Свете.

— Не-е-е-ет! — заревел человек-из-тени, вскидывая руки в жесте бессильной ярости. Его плоть распалась на глазах, и из крепкого мужчины средних лет он превратился в иссушенного древнего старца. Эти живые мощи продолжали выкрикивать беззубым ртом какие-то проклятия. Затем мигом облысевшая голова упала на костлявую грудь, и старик рухнул на пол бесформенной грудой. Среди складок одежды остались только белые кости, которые через миг рассыпались прахом.

А пламя Рук Лиры разгоралось всё сильнее. Удушающую вонь унёс порыв тёплого весеннего воздуха. Благодатный огонь Лиры устремился в пробитое в потолке пещеры отверстие и разлился над Рифтом.

Крин вывел Нош из благоговейного созерцания. Он помог ей подняться на ноги. Ханка, которая до сих пор держалась за рукав девушки, тоже встала. Меч Крина остался лежать посреди пещеры. На его лезвии играли яркие огоньки, словно тысячи маленьких звёздочек, спустившихся с неба. Юноша не стал поднимать Дарующего Надежду.

— Да, — выдохнула Нош, встряхнув с себя чары удивительного зрелища. — Давайте вернёмся… вернёмся в прежние владения Лиры.

Они покинули пещеру. Серые тучи разошлись, и на иссушенную землю упали солнечные лучи. Ханка отпустила руку Нош и бросилась вперёд. К ней подошёл вожак ушаров. Девочка сбросила со спины Башара перемётные сумки и помчалась дальше. Животные затрусили вслед за пастушкой, вытянувшись длинной взволнованной вереницей. Они тоже праздновали победу. Затем Ханка откатила в сторону несколько камней, расчищая почву. Она изо всех сил воткнула в землю деревянную рукоять хлыста. Рукоять задрожала. На ней проклюнулись веточки, потянулись вверх и тотчас выбросили крохотные листочки. Сезон холодов и смерти закончился, в Рифт вернулась жизнь.

Словно по сигналу, трое друзей вскарабкались на высокий утёс у древней дороги. Над ними сияло жаркое солнце.

Сверху открывался вид на весь Рифт. Чёрная земля начала покрываться зелёной травой. Пересохшее русло реки забурлило и наполнилось чистой проточной водой.

Прямо на глазах пустынная местность преобразилась. Из земли показались тоненькие прутики, будущие леса и сады, которые торопливо потянулись к небу и раскинули пышные кроны.

Лёгкий ветерок донёс аромат цветов и свежей зелени. Ковёр сочной травы засверкал разноцветными капельками, и недавно мёртвая земля превратилась в цветущий сад.

Ушары принялись гоняться друг за другом, словно беспечные детёныши. У ног друзей раздалось весёлое щёлканье, и на каменную площадку взлетело сверкающее тельце. Зарк ухватился за юбку Нош и вскарабкался ей на руку. Снизу грянул дружный хор его сородичей, которые устроили весеннюю брачную пляску.

Вдалеке послышались стук копыт, скрип повозок и фырканье варгов. Нош повернула голову, и её взгляд устремился вдаль и чудесным образом разглядел путешественников, показавшихся на границе Рифта.

По дороге ехал старый, неуклюжий фургон, который тащили два исхудавших варга. Животные замерли, вдохнули целебный воздух и припустили рысью. Они замотали головами, словно хотели сбросить надоевшее ярмо и вдоволь попастись на свежей траве.

Рядом с фургоном шагала девочка-подросток с кнутом в руке. Она тоже поражённо оглядывала весеннее великолепие Рифта. За ней бежала сестра, совсем ещё ребёнок.

На козлах повозки, окружённая тюками и мешками, сидела женщина. Она баюкала крохотного младенца.

За фургоном шли четверо мужчин. Они вели в поводу лошадей — кожа да кости. Но животные радовались свежей зелени так же, как и варги. Двое мужчин направились к чистой, полноводной реке. Остальные пошли за фургоном. Они были похожи друг на друга — усталые, измождённые, с печатью страданий на лицах. Но сейчас их глаза светились нежданным счастьем.

Нош вскинула правую руку. С её пальцев сорвалось сияние. Яркие лучи полетели к далёким странникам.

— Рифт жив! — воскликнула она, чувствуя, что по щекам текут слезы радости. — Здесь возродится новое племя!

— А как же ты? — тихо спросил Крин со странной, незнакомой ноткой в голосе.

Волшебное зрение через миг оставило девушку. Видение новоприбывших путников пропало. Но девушка знала, что они уже здесь.

— Я буду служить Лире, — не задумываясь ответила Нош.

Юноша взял её за руки и притянул к себе.

— Значит, жрица, ты сделала свой выбор?

Нош положила руки ему на плечи и крепко, почти властно, обняла.

— Лира благословляет любовь… близость тел и душ. И награждает дарами. Зло исчезло. Храма больше нет. И, как я уже говорила, Лире служат не только жрецы и жрицы, но и воины.

Крин взял её за плечи и развернул лицом к себе. Девушка подняла свои волшебные руки и погладила его по щекам. А затем притянула голову юноши к себе, и их губы встретились. Сперва робко, несмело, а затем слились в долгом счастливом поцелуе.

Потом говорили, что именно с этого дня хаос в остальном мире, за пределами Рифта, начал сменяться порядком. Свет прогнал тьму, потому что Раскан больше не сеял смуту среди людей. Благословенный Свет Лиры, воссиявший над Рифтом, в одном месте коснулся мужчины, в другом — женщины, а где и ребёнка. И все призванные с радостью принимали Её дар и отдавали служению все силы души.

Лорд Ярт, который взошёл на трон Высшего короля, приехал в Рифт и гостил под сенью Живых Рук целый сезон. Он преклонил голову и возблагодарил Светлую Госпожу. С тех пор его Дом не знал горя и утрат, а подвиги и славные деяния Высшего короля долго радовали потомков.

Когда он вернулся в столицу, то привёз плащ из лучшей шерсти ушаров. Этот наряд был тёплым и лёгким, как знаменитые западные шелка. На плаще не было никаких украшений или дорогого шитья, но он застёгивался пряжкой с удивительным камнем. Поговаривали, что этот странный кристалл светится в темноте. Как бы то ни было, но этот плащ стал праздничной мантией короля Ярта, и он носил его до конца своей долгой жизни.

Но это всё произошло во внешнем мире. А у Рифта появились свои дети, осенённые благодатью и любовью Лиры.