Зверь

Глава 9

Мне до сих пор снились кошмары. Странные люди, длинные коридоры, мрачные голоса.

Почти каждую ночь они еб*ли мне мозг и не давали спать почти до рассвета. У меня больше не было хороших снов, тех, в которых Зверь спасал или утешал меня.

Они прекратились так же быстро, как и начались.

Правда, иногда, в середине ночи, мне казалось, будто я снова слышала глубокий и ровный голос Зверя.

— Табита, ты сможешь дать показания против своего отца?

Наступила осень, за стенами хижины листья окрасились в золотой и красный.

Все больше и больше торчков появлялось на пороге Зверя.

Через некоторое время Зверь прекратил отправлять меня в подвал. Я сидела в своей спальне с задернутыми шторами, проем под закрытой дверью был заткнут полотенцем, пока прислушивалась к голосам — спорящим, взволнованным, сердитым. Громкие взрывы смеха, каждый из которых был наполнен энергией.

Как будто я была маленьким ребенком.

Зверь рассказал мне о метамфетамине, но заверил, что больше не изготовлял его, только поддерживал контакты, и это не должно было продлиться слишком долго. Он сказал, что должен был делать это, но не мог рассказать мне, почему. Подвал был тем местом, где мой сожитель все хранил. Он клялся и божился, что хоть и не раз изготовлял мет, но никогда не будет варить его снова.

Я прекратила задавать вопросы.

Я больше не хотела ответов.

Я просто попыталась выполнять еще больше домашних заданий для своих курсов и содержать дом в чистоте, стараясь проводить так мало времени со Зверем, как только могла себе позволить.

Наши ужины были короткими и тихими. Мы ели завтрак и ланч в разное время. Я прекратила соглашаться, когда он просил меня присоединиться поиграть с ним в видеоигры или посмотреть фильм.

И я оказалась весьма потрясена, когда поняла, что скучала по нему.

Я думала о широких плечах Зверя, когда мыла посуду, ведь мне не хватало его яркой улыбки и того, как она освещала лицо мужчины, заставляя меня чувствовать себя так, будто я находилась в жарких лучах солнца, пока подметала полы.

Он находился в соседней комнате, но все ощущалось, словно мы были в тысячах миль друг от друга.

Это было невыносимо и смешно: видеть его так близко и все же находиться так далеко, так невероятно далеко.

Были моменты, когда у меня сдавали нервы, и я хотела присоединиться к нему на диване, попросить одолжить игровую приставку, чтобы иметь возможность снова сыграть в «Скайрим», но понимала, что когда отчаявшиеся торчки в очередной раз постучат в дверь, то все вернется на круги своя.

По крайней мере, я виделась с девочками. Кэнди писала мне каждый раз, когда они собирались ехать к нашему отцу, и Зверь не жаловался, что ему приходилось бросать все дела, чтобы подвезти меня, даже если в машине мы продолжали молчать.

Я потратила два месяца на то, чтобы девочки снова начали бросаться в мои объятия, обнимать и говорить, что любят меня.

Моя жизнь была прекрасна.

Мои сестры любили меня.

Я взяла пять классов и получала только «А», так как у меня было много свободного времени на написание основных работ.

Я едва ли убирала что-то по дому.

Я не встречалась с отцом один на один с сентября.

У меня было тихое местечко в доме, которое мне нравилось.

Никто не бил меня и не пытался загнать в угол, как в тот раз, когда я осталась наедине со своим папашей.

Все было именно так, как я мечтала, — колледж, мои сестры и никакой боли, которую бы мне причиняли.

Тем не менее, как только я все получила, оказалось, что этого недостаточно. За те несколько коротких недель, которые я провела со Зверем, мне показалось, что мы могли бы стать больше, чем просто друзьями, что, возможно, он нравился мне, или может его нежная улыбка наталкивала меня на мысль, что я всегда могла на него рассчитывать.

А затем его дом снова превращался в гребаный притон для сходки торчков.

Даже когда все заканчивалось, я чувствовала, что не могла покинуть свою комнату, будто была принцессой со страниц одной из книг Карлы, которую заперли в башне, и она ждала кого-то, кто спасет ее.

За исключением того, что в ее книгах, как правило, принцесса в итоге спасала себя сама, и я не понимала, как можно было это сделать.

Мне не оставалось ничего, кроме как набраться терпения.

Первый шаг — получить диплом. Второй шаг — устроиться на работу. Третий шаг — снять квартиру. К тому моменту, когда я смогу накопить достаточно денег, чтобы получить опеку над девочками, Карле уже исполнится восемнадцать. Наверное. У меня не будет времени на знакомства или любовь.

А потом они пойдут в колледж, и я снова останусь в одиночестве.

Я наконец-то с болезненной уверенностью осознала, что не могла выстраивать свою жизнь только вокруг них. Я хотела бы этого, но они не были моими детьми. Этому меня научило время, которое мы провели порознь. Я не могла ничего сделать с тем, что мой отец или их мать рассказывали им обо мне; я даже виделась с ними только потому, что это нравилось Кэнди.

Если я выстрою свой мир вокруг них, он сможет развалиться в любой момент.

Ради самой себя я должна была сконцентрироваться на чем-то еще.

Я все еще любила девочек так сильно, что до сих пор фантазировала о том, как они будут жить со мной в уютном доме, но я не могла позволить им стать единственной хорошей вещью в своей жизни.

Мне придется найти это что-то хорошее в другом.

Зверь уже некоторое время платил мне деньги, и почти все из них я складывала на банковский счет, о котором не знал мой отец, но теперь сотня баксов лежала и у меня в кошельке.

— В следующий раз, когда поедем в город, не могли бы мы заехать в «Уолмарт»? — попросила я Зверя несколько дней спустя.

Он вздрогнул и посмотрел на меня. Это был первый раз за последние месяцы, когда я заговорила во время ужина.

— Да, конечно, — сказал он. — Хочешь поехать прямо сейчас? Не проблема. У меня нет никаких планов на вечер.

— Это не срочно, — произнесла я. — Мы просто заедем в магазин в следующий раз.

Он доел последний кусочек, встал и ополоснул свою тарелку, прежде чем положил ее в посудомоечную машину.

— На самом деле, я был бы рад съездить сейчас. Я не выходил из дома уже три дня и начинаю чувствовать, что понемногу схожу с ума.

Я кивнула, помыла свою тарелку и пошла за ним в сторону входной двери.

— Хочешь сесть за руль? — спросил Зверь. — Еще не слишком темно, а ты давно не практиковалась.

Я покачала головой, и он не стал настаивать.

Мы не разговаривали по дороге, и он переключил радио на станцию кантри, которое мне нравилось.

В магазине Зверь терпеливо следовал за мной, пока я ходила по отделу для рукоделия и выясняла, что же мне было нужно. Я не ожидала, что будет такой большой выбор: десятки цветов пряжи разных марок и текстур. Некоторые были почти такие же густые как мои волосы, а другие напоминали мне веревку.

— Ты собираешься начать вязать? — спросил Зверь.

— Крючком, — сказала я, — я думаю. Я хотела попробовать сделать небольших зверюшек для девочек. И все же, я начну с шапочек.

Он кивнул.

— Как насчет этой?

Я рассмеялась в голос, удивив себя... и Зверя. Он улыбнулся мне снова, и я почувствовала, что, возможно, мир был совсем не так ужасен, как я думала, пока смотрела в глаза Зверю.

— У тебя вкус, как у девчонок, — сказала я и забрала у него пряжу. — Розовый и блестящий? Ты будешь их героем.

Я уходила из магазина с крючком и корзиной пряжи. Розовой и золотистой, которую нашел он и с белой и желтой пряжей для меня, чтобы попрактиковаться.

Но прежде, чем мы уехали, я схватила два мотка темно-зеленой пряжи, которая была мягкой и пушистой.

Я говорила себе, что она не была похожа на цвет глаз Зверя, и знала, что лгала себе.

Он предложил заплатить за пряжу, но я достала свои деньги. В любом случае, все эти деньги и так были его. На самом деле, мне казалось, что я делала недостаточно для того, чтобы получать зарплату; я чувствовала, что должна начать платить Зверю аренду за свое проживание в его доме.

По дороге назад мы вели осторожный разговор. Он задал мне несколько вопросов о вязании крючком, которым я собиралась заниматься; я же рассказала ему о своих классах.

Я не спрашивала Зверя о его работе.

Он упомянул о доме и о том, что помогал одному из своих старых друзей выйти из затруднительного положения. Где именно он пропадал, я не спрашивала. Я лишь предположила, что это было как-то связано с наркотиками.

Пока я сидела в машине и спокойно разговаривала со Зверем, то смогла почувствовать, как расслабились мои мышцы, я и не знала, что они так напряжены. Я так сильно скучала по всему этому.

Я скучала по Зверю.

Я наблюдала за его руками, лежащими на руле, большими, сильными, покрытыми шрамами, и поняла, что хотела бы протянуть свою руку и положить на его руку, ногу, плечо. Я хотела прикоснуться к нему.

Эта мысль заставила меня задрожать.

Я еще не знала, могла ли доверять ему, но я жаждала его так, как никого и никогда прежде.

Это было совершенно мне не свойственно. Я чувствовала, что его прикосновение сделает меня счастливой, сделает счастливыми нас обоих. Я думал о том, чтобы наклониться и сократить дистанцию между нами — нас разделяло расстояние меньше фута.

— Ты в порядке? Что-то ты притихла, — сказал Зверь, в то время как я набиралась храбрости.

— Я в порядке, — пробормотала я.

Я повернулась и снова посмотрела в окно на расплывчатые темные фигуры, которые проплывали мимо нас.

— Я скучал по тебе, Табита, — спокойно произнес мужчина. — Спасибо, что снова со мной разговариваешь.

Я почувствовала, как у меня защемило сердце, и вспомнила выражение его лица, когда сказала, что он мог причинить мне боль. Я снова причиняла боль ему? Он действительно скучал по мне?

— Мне жаль, — прошептала я.

— Не стоит, — возразил Зверь. Он протяжно вздохнул и закусил губу. — Это мне жаль. Мне жаль, что я не поговорил с тобой до того, как стало слишком поздно. Мне жаль, что я до сих пор не могу рассказать тебе все, что хочу. Это не справедливо по отношению к тебе, полный отстой, и я сожалею.

— Почему ты не можешь? — спросила я.

— Если я скажу тебе, почему не могу тебе все рассказать, то получится, что я рассказал тебе именно то, что не могу рассказать. Бл*ть. Это звучит так глупо, когда я это произношу.

Он снова замолчал.

— Если я буду продолжать делать это в течение еще нескольких месяцев, то смогу завязать. Я смогу избавиться от своих обещаний, смогу двигаться дальше по жизни и, бл*ть, отделаться от мета, торчков и всех этих придурков навсегда. Теперь это не продлится долго.

— Точно, — сказала я, когда поняла, что он не собирался продолжать разговор.

— Если я не покончу с этим дерьмом... Это будет преследовать меня до конца жизни. Вероятно, я даже не смогу остаться здесь, ты понимаешь? Мне придется бежать от этого. Вся моя жизнь развалится, если я не останусь и не покончу с этим.

Я ничего не ответила.

— Но... я не хочу потерять тебя, ладно? Я думаю, ты удивительная, и когда все это закончится, я хочу пригласить тебя на свидание.

Румянец окрасил мои щеки, и я повернулась, чтобы посмотреть на Зверя.

— Ты серьезно? — спросила я.

— Бл*ть, да, — ответил он.

— Ох, — выдохнула я.

— Ты мне нравишься, — признался мужчина.

— Почему? — спросила я.

Как только вопрос сорвался с губ, я тут же захотела забрать его обратно. Это был глупый вопрос, из-за которого могло показаться, что я нарывалась на комплимент. Хотя, на самом деле я добивалась не этого. Я просто хотела узнать, почему такой человек как Зверь, — сильный, привлекательный, веселый и из приличной семьи, — хотел быть со мной.

— Ты не обязан отвечать на этот вопрос, — пробормотала я.

— Ты любишь своих сестер, — сказал он. — Ты делаешь их приоритетом и тратишь на них время, даже если тебе приходится отменить встречу со своим преподавателем. Они всегда на первом месте. Ты вежлива с каждым, кого бы мы не встретили. Ты действительно хороша во всем, что я пытался делать, понимаешь? Ты заставляешь мой дом выглядеть красивым, пока готовишь эти удивительные блюда, и все это время получаешь одни пятерки. Ты делаешь так, что все это дерьмо выглядит таким легким, но я знаю, что не смогу сделать что-то подобное.

Я проглотила ком.

Он думал, что я заставила обучение в колледже выглядеть легким.

Это была самая милая вещь, которую кто-либо говорил мне после того, как мне исполнилось десять лет.

— Ты очень умная, — сказал Зверь. — Ты заставляешь меня смеяться, когда смеешься сама. Я бы хотел, чтобы это происходило чаще. Я хотел бы заставить тебя смеяться по десять раз на дню. Или еще чаще.

Я сморгнула слезы, застилавшие глаза.

— Я не такая, — прошептала я. — Но я рада, что ты так думаешь.

— Не принижай себя, — произнес Зверь.

Я никогда не была более благодарна своему телефону, который завибрировал у меня кармане. Я вытащила мобильный, извинившись перед Зверем на случай, если это была Кэнди и предлагала мне встретиться с девочками.

Это была их мать, но она просто прислала мне изображение того, что Карла нарисовала в школе.

— Даже не знаю, с чего это вдруг я внезапно начала нравиться Кэнди, — сказала я. — Но все равно это здорово. Она присылает мне фотографии девочек и рассказывает, чем они занимаются в школе. Не думаю, что она хотя бы потрудилась, рассказать о подобном моему отцу.

— Может, дело в том, что она знает, как сильно ты заботишься о них, — произнес Зверь.

— Раньше это никогда не имело для нее значения, — сказала я. — В действительности, ничего не изменилось.

Мужчина пожал плечами.

Я была рада получить возможность закончить наш разговор. Зверь сказал мне больше, чем я хотела бы услышать о себе.

Всю оставшуюся дорогу до хижины Зверя мы говорили о девочках.

Я не могла перестать ощущать его присутствие в автомобиле рядом с собой и пылала от возбуждения до самых кончиков пальцев.