Зверь, который во мне живет

2

Я вышел на балкон и принялся наблюдать за улицей. Через пару минут они отъехали от здания на небесно-голубом «мустанге» с открывающимся верхом. Джанет Саймон сидела за рулем. Это был очень маневренный полупрофессиональный двухместный автомобиль, комфортабельный и с кучей наворотов.

Я вернулся в офис, позвонил на первый этаж в мини-маркет и заказал копченую говядину на ржаном хлебе с острой китайской горчицей, а затем позвонил Джо Пайку.

— Оружейный магазин, — ответил мне мужской голос.

— Позовите Джо.

Трубку явно грохнули о твердое. Послышался шум, на фоне которого что-то говорили, но слов я не разобрал. Затем трубку снова подняли.

— Пайк.

— У нас очередная жалоба на твой офис. Женщина зашла внутрь, вышла и сказала, что это никакой не офис. Что там пусто — нет ни телефона, ни письменного стола. Что мне следовало ей ответить?

— Сказать, что если ей понравилось, то она может в нем поселиться.

— Хорошо, что мы не зависим от того, как ты умасливаешь клиентов.

— Я не делаю этого для клиентов, — равнодушно ответил Пайк.

Ни шутки, ни улыбки. Для Пайка вполне нормально.

— Вот почему мне нравится тебе звонить, — сказал я. — Можно всегда рассчитывать на доброе слово. И жизнерадостное приветствие.

На том конце провода молчали, и через некоторое время я сказал:

— У нас новый клиент. Я решил, что тебе будет интересно.

— Полиция в курсе? — Только это Пайка и занимает.

— Допрос прошел практически без стрельбы.

— Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

И повесил трубку. Я покачал головой.

«Не напарник, а нечто!»

Впереди у меня целый день, а делать нечего, если не считать поездки к Эллен Лэнг, где мне придется копаться в телефонных счетах за шесть-семь месяцев, в выписках из банковских счетов и чеках по кредитным карточкам. Какая гадость. Я решил встретиться с Кимберли Марш. С Другой Женщиной.

Я вложил «дэн-вессон» в кобуру, надел белый пиджак из хлопка и забрал по дороге на парковку свой сэндвич. Я съел его в машине, пока ехал до Фэрфакс, затем повернул налево на Сансет и поехал в сторону Брентвуда. У меня желтый кабриолет «корвет» 66-го года. По Санта-Монике можно добраться быстрее, но в открытой машине гораздо приятнее катиться по Сансет.

Похоже, Лос-Анджелес ожидала очередная убийственная зима, с температурой около двадцати градусов и незначительной облачностью. Небо же было столь насыщенного голубого цвета, какой бывает перед или сразу после дождя. Белые оштукатуренные дома, выстроившиеся у склонов гор, ослепительно сияли в лучах солнца. Я проехал мимо кампуса Калифорнийского университета, по дорожкам которого бегали стройные девушки; промчался, испытывая обиду, мимо дома, в котором Уильям Холден прятался от кредиторов в фильме «Бульвар Сансет».

Он был построен в старом испанском стиле: карнизы и пилястры, призраки старого Голливуда под крышей. Этот дом заинтересовал меня сразу, как я его впервые увидел через два дня после увольнения из армии в 72-м. Он меня буквально заинтриговал, но я не хотел про него ничего выяснить подробнее. После армии мне ужасно не хватало некоего волшебства, и тут мне попалось нечто завораживающее, поэтому я не мог упустить это ощущение. Все изменилось бы, узнай я, что дом принадлежит парню, сколотившему миллионы на продаже леденцов.

Через полмили после автострады Сан-Диего я повернул налево, на Баррингтон, и поехал на юг по направлению к Сан-Винсент, а затем снова свернул налево, на Горэм. Пьедмонт-Армс находится на южной стороне улицы, на участке между многоквартирным жилым домом и кондоминиумом. Я проехал мимо, развернулся на перекрестке и припарковался. Симпатичное местечко. Пожилая женщина с вьющимися седыми волосами толкала перед собой тележку из супермаркета, собираясь перейти на другую сторону улицы. Она улыбнулась молодой паре лет двадцати, парень был без рубашки, а девушка в легкой прозрачной кофточке. Вот вам и зима в Лос-Анджелесе. Молодые люди улыбнулись ей в ответ.

Две дамы в спортивных костюмах направлялись по направлению к Баррингтону перекусить в один из модных ресторанчиков на Сан-Винсент. Их ждал острый салат из утки и малиновый соус. Приземистая женщина-чикано с сумкой размером с жилой автофургон стояла на автобусной остановке и щурилась от солнца. Где-то заработал и тут же замолчал шуруповерт. В небе резвились чайки, и пахло морем. Просто замечательно. Передо мной стояло четыре машины. Двое мексиканцев сидели в темно-синей «нове» 69-го года с отвратительным ржавым пятном на заднем левом крыле. Когда я проходил мимо, водитель пытался посмотреть на меня так же пронзительно-мрачно, как Чарльз Бронсон. Может, это ребята из налоговой инспекции?

Пьедмонт — чистый, двухэтажный U-образный дом с лепниной, садом перед входом и лестницей, ведущей на второй этаж. Каждая лестничная площадка украшена бамбуковыми щитами и банановыми деревьями, чтобы передать вдруг полюбившийся всеми колорит тропического леса. На бамбуковых щитах по два ряда медных почтовых ящиков, под каждым — большая корзина для журналов и посылок, а еще статуи пигмеев, держащих духовые ружья. Ящик Кимберли оказался четвертым слева в верхнем ряду. В корзине я заметил три каталога и пару бесплатных рекламных листовок, которые рассылают всем в городе. Куча почты. Наверное, она успела скопиться за четыре дня.

Я прошел через маленький дворик мимо очередных банановых деревьев. Квартира номер 4 находилась слева, в самом дальнем конце. Молодец Джанет. Я постучал, но ответа не последовало. Тогда я вернулся к квартире номер 1 с маленькой табличкой «УПРАВЛЯЮЩИЙ». Толстый мужчина, ужасно похожий на грушу, вышел из-за почтовых ящиков, начал подниматься по лестнице и тут увидел меня.

— Йо-Йо нет дома, — сказал он. — По вторникам у него занятия аэробикой.

— Йо-Йо — это управляющий?

Толстяк кивнул, немного подумал и добавил:

— Он вернется часов в пять или шесть. Но я и без него могу сказать, что свободных квартир нет.

— Может быть, мне позволят поставить здесь палатку.

Он некоторое время размышлял, затем до него дошло:

— Ага, это вы так пошутили.

— Вы знаете Кимберли Марш? — спросил я и уточнил: — Из четвертого номера.

— Четвертый номер, — повторил он и снова задумался. — Симпатичная блондиночка?

— Да.

Он пожал плечами.

— Попадалась на глаза. Как-то раз сказал ей «привет», и она мне сказала «привет», вот и все.

Я достал фотографию Морта.

— А этого парня вы с ней не видели?

Он искоса посмотрел на меня:

— Я вас не знаю, мистер Любопытный.

— Джонни Стаккато,[3] конфиденциальные расследования.

Он кивнул и уставился на фотографию, затем почесал плечо.

— Ну, я не знаю, — протянул он. — Вот те на!..

«Вот те на!..»

Я поблагодарил его и медленно пошел, пока не услышал, как наверху открылась, а потом закрылась дверь. Тогда я вернулся к номеру 4 и снова постучал, на случай если хозяйка была в душе и уже помылась. Никакого ответа. Я достал два маленьких «приспособления», которые всегда ношу в своем бумажнике, и открыл замок в квартиру Кимберли Марш.

— Мисс Марш?

А вдруг ее разморило после душа? Она прилегла, решив не открывать дверь. Или притаилась в глубине прихожей с ножом для колки льда, который предварительно обмакнула в крысиный яд?

Никакого ответа.

Я открыл дверь и вошел.

У одной стены стоял диван-кровать, перед ним — плетеный кофейный столик со стеклянным верхом и такое же плетеное кресло с откидывающейся спинкой у дальнего конца дивана. С этой точки в дверях я мог разглядеть гостиную и кухню с обеденным столом. Влево действительно уходил коротенький коридор. Над диваном висел постер в рамке, изображавший Джеймса Дина, бредущего под дождем. Джеймс Дин выглядел невероятно одиноким.

На кофейном столике стояла вазочка с дюжиной не первой свежести маргариток. К ней была прислонена бледно-лиловая карточка, на которой я прочитал: «Девушке, которая вернула меня к жизни. С любовью, Морт». Бумажные лепестки засыпали почти всю карточку.

На краю стола стоял телефон с автоответчиком фирмы «Панасоник». Я прошел на кухню, оглянулся на коридор, ведущий в спальню, а уже затем вошел в ванну. Ни единого бездыханного тела. Ни одного послания на стене, написанного кровью. Даже туалет не засорен, а вода в горшке не красная. На полу валялось два полотенца, словно кто-то вышел из душа, вытерся, скомкал их и бросил где стоял. Они были сухими, судя по всему, ими пользовались больше двух дней назад. На полочке стоял хромированный стаканчик для зубных щеток с характерными пятнами, которые появляются, когда там «паркуются» зубные щетки, только этот был пустым.

В аптечке я обнаружил все, что люди обычно держат в аптечках, хотя мне показалось, что из нее кое-что забрали, — свободного места было достаточно. Я вернулся в гостиную и проверил автоответчик. Счетчик был выставлен на ноль — ни одного сообщения. Я прокрутил пленку. Счетчик говорил правду.

Я направился в спальню. Кровать была аккуратно застелена. В углу под окном стоял маленький столик, заваленный старыми номерами «Лос-Анджелес таймс», «Вог», пустыми продуктовыми пакетами из магазинов и прочим мусором. Где-то среди мятых газет и приглашений на кастинг я нашел черно-белые снимки 8×10, которые актеры приносят на прослушивания. В основном это были снимки симпатичной блондинки с правильными чертами лица. Внизу снимка имелась элегантная подпись — Кимберли Марш. К обратной стороне фотографии была прикреплена ксерокопия ее послужного списка как актрисы, а также сообщались ее антропометрические и прочие полезные данные. Рост 165 сантиметров, вес — 48 килограммов; обольстительные волосы и зеленые глаза, 26 лет, размер ладони — 8. Умеет играть в теннис, ходить на лыжах, ездить верхом и по-английски, и по-ковбойски.

Достижения Кимберли как актрисы, прямо скажем, меня не слишком впечатлили. В списке чаще всего упоминался какой-то театрик в Аризоне. Она утверждала, что училась у самой Нины Фох.[4]

Порывшись в бумагах, я нашел снимки Кимберли в полный рост — на одном она была в бикини из меха, пытаясь изобразить воительницу племени пиктов. Должен заметить, что смотрелась она в этом бикини просто классно. Я тут же вспомнил Эллен Лэнг, которая буквально растворилась в моем складном кресле.

«Садись, Эллен. Просто поговори с ним, Эллен».

Я положил один из снимков в карман.

Изучив стол, я занялся шкафом. У задней стенки стояло двенадцать обувных коробок. В одной из них я нашел фотографию собаки. В правой части шкафа отчетливо определялось пустое пространство размером с большой чемодан. Может быть, Мортон Лэнг позвонил и сказал: «Все, мне осточертела эта невзрачная, бесполая стерва, на которой я женился и с которой мы спариваемся лишь раз в году. Что, если нам с тобой взять Перри и отправиться на Гавайи?» А Кимберли Марш, возможно, ответила: «Конечно. Но я быстро вернусь, ведь меня ждет роль в сериале „Одна жизнь, чтобы жить“». И она вытащила чемодан, упаковала в него зубную щетку, недельную порцию одежды, и они отбыли. Мне такое объяснение показалось вполне приемлемым, хотя Эллен Лэнг оно вряд ли понравится. Но дела обстояли именно так.

Я закрыл шкаф и изучил содержимое комода, начав с верхнего ящика. В третьем по счету я нашел маленькую деревянную коробочку, пластиковый мешочек с марихуаной, три сигареты, две изрядно погрызенные трубки, маленький кальян, разбитое зеркало, четыре пустых стеклянных флакончика и короткую свечу. Под коробкой лежал конверт 9x12, сложенный пополам и перетянутый аптечной резинкой. В конверте лежала пачка фотографий. На первой же я увидел абсолютно голую Кимберли Марш, сидевшую на своем диване, а белые треугольники подчеркивали ее роскошный загар. Но не все снимки были непристойными. На нескольких фотографиях она сидела на заднем сиденье мотоцикла «Триумф», а еще на двух загорала на пляже в компании крупного мускулистого парня с песочного цвета волосами, которого, скорее всего, очень ценят в футбольной команде своего университета. На одной из последних фотографий я увидел Мортона Лэнга. Он лежал на кровати совершенно голый и, подперев голову локтем, глупо ухмылялся. Загорелая женская нога тянулась откуда-то снизу, чтобы поиграть с его интимными местами.

«Морт — засранец».

Я разорвал фотографию на две части и сунул в карман. Остальные вещи разложил по местам, закрыл ящики и еще раз проверил, все ли в квартире осталось так, как было до моего визита. Затем я вышел.

Мужчина, похожий на грушу, стоял около почтовых ящиков на крошечном пятачке травы и держал на серебряном поводке собачку размером с крысу. Собачка так сильно натянула поводок, что буквально сложилась пополам. Какие все-таки ужасные вещи мне приходится наблюдать каждый день. Вот такая у меня работа.

Мужчина, похожий на грушу, сказал:

— Вы не Джонни Стаккато. Он ведь персонаж древнего телесериала с Джоном Кассаветесом?

— Вы меня подловили, — сказал я и вздохнул. — Так всегда случается, когда умничаешь. Обязательно найдется кто-нибудь сообразительнее тебя.

Мужчина, похожий на грушу, с важным видом кивнул, а я протянул ему свою визитку и попросил:

— Если увидите мисс Марш, позвоните мне, я буду вам очень признателен.

Мексиканцы по-прежнему сидели в «нове», но теперь они о чем-то бурно спорили. Чарли Бронсон сердито размахивал руками, потом завел мотор, и машина сорвалась с места. Горячий парень. Мужчина, похожий на грушу, убрал мою визитку в карман брюк.

— Не вы единственный ищете эту женщину, — сообщил он.

— Не единственный? — переспросил я.

— Приходил еще один мужчина. Я с ним не разговаривал, но видел, как он стучал в дверь ее квартиры. Здоровый такой парень.

Я наградил его понимающим взглядом Опытного Оперативника.

— Красавчик. Рост почти сто девяносто. Светло-песочные волосы. Вполне может сойти за игрока в футбол.

Он посмотрел на свою собачку.

— Смуглый. С темными волосами. По-настоящему здоровый.

Вот вам и Опытный Оперативник.

— Когда?

— На прошлой неделе. В четверг или пятницу. — Он тихонько икнул и сказал собачке: — Ты моя умница, — а потом, глядя на собачку, уже мне: — У нее было не так уж много мужчин.

Я кивнул. Человек-груша позвал собачку и тихонько потянул за поводок, словно уговаривая ее сдвинуться с места. Собачка посмотрела на него грустными выпуклыми глазами, а ее хозяин сказал:

— Я кормлю его собачьей едой, а он выпрашивает куриные шейки. И ничего другого есть не желает. Он и кожу куриную обожает.

Я снова кивнул.

— Похоже на людей, — согласился я, — мы не любим то, что нам полезно.