Звезданутые во мгле

Герман Лежнев, яйцекрад

Ликс медленно пробирался через усеянный сверкающим крошевом космос — Лежнев чувствовал, что тихоходу и самому ужасно интересно, что это было до того, как разрушиться, и почему на него так повлиял взрыв? Усеянная обломками область блестела на несколько тысяч километров вокруг, и составить представление, как этот странный предмет выглядел до того, как разбиться, возможным не представлялось. Какая-то необъяснимая тоска охватывала при взгляде на это великолепие. Как будто на кладбище. Мертвые остатки былого великолепия.

Неожиданно парень почувствовал возбуждение и дикое любопытство. Даже не сразу понял, что его так заинтересовало, и только потом сообразил — это не его чувства, а Кусто. Тихоход что-то заметил, и теперь всей душой стремится разобраться с находкой поближе. Тиана не стала противиться, и вскоре они рассматривали огромное хрустальное яйцо, метров ста диаметром. «Хотя может, и не яйцо, — подумал Лежнев, — С какой радости вообще я подумал, что это — яйцо? Многогранник какой-то звездчатый!» На самом деле не никакой не звездчатый многогранник, скорее гекзакисикосаэдр. Но Герман, конечно, вспомнить такое название никак не мог.

Из сопряжения они с Тианой вышли одновременно, и тут же не сговариваясь бросились надевать скафандры. Очень уж любопытно было рассмотреть эту странную штуку своими глазами, вблизи.

— Получается, все эти осколки — части таких же шариков? — спросил Герман. Ему-то казалось, что они видят осколки одного большого предмета, пока они многогранник не нашли.

— Знаете, мне кажется, оно живое. — Кусто был крайне возбужден, — Все остальные уже умерли, а это — живое.

Лежнев резко остановился. Он как-то не привык радостно бросаться навстречу неизвестному живому.

— Может, я не знаю, не лезть тогда к нему? Ну, летит себе что-то, и пусть летит!

— Нет! — категорически ответил Кусто. — Мы должны его забрать!

— Чего?! — Герман от возмущения даже слов найти не смог сразу. — Да зачем оно нам надо?!

— Оно маленькое, и еще не родившееся, — твердо ответил тихоход. — И оно умирает. Мы точно должны его забрать, а то оно умрет!

— Ну, начинается! — Тиана тоже присоединилась к возмущению. — Кусто, а ты уверен, что тебя не пытаются снова обмануть, как те медузы? Не выглядит оно живым, тем более маленьким и не родившимся. Кристалл какой-то.

Тихоход ненадолго замолчал, видимо пытаясь выявить в мозгах влияние неизвестного агрессора, но потом решительно ответил:

— Зародыши ликсов тоже живыми не выглядят, просто каменные сферы. Я не знаю, мне кажется, оно совсем безобидное. Давайте хотя бы поближе посмотрим?

— Тиана, давай ты пока в слияние пойдешь, — предложил Герман. — На случай, если Кусто понесет. И вообще, получится ли войти в слияние-то? А я поближе посмотрю. Вон, с Охотником слетаю.

Девушке такое предложение явно не понравилось, но не признать его разумность она не могла.

— Только Герман, будь очень осторожен, ладно? Если что-то почувствуешь… что угодно, даже хорошее — говори сразу же. А лучше возвращайся!

— Да нормально все будет, — отмахнулся Лежнев. — Сам не особо стремлюсь туда лететь. Нет, ну то есть любопытно, конечно, но никаких иррациональных желаний, ничего такого. Думаю, справимся, если что.

Охотник последних новостей не знал, потому что Кусто даже не подумал с ним делиться, так что пришлось еще объяснять вредному искину, что от него требуется.

— То есть вы предполагаете, что там какое-то огромное существо, — уточнил Охотник. — Живое. И собираетесь его хорошенько рассмотреть поближе? Не, это без меня. Я еще жить хочу.

— Да я, вроде как, тебя и не спрашиваю, — вспылил Герман. — Если не ошибаюсь, у нас был договор, что ты в случае необходимости работаешь как обычный истребитель, и не брыкаешься.

Договор Охотник чтил. Правда, не преминул заметить, что обычный истребитель исследовательской работой не занимается. Однако, как аргумент, чтобы отмазаться от неприятной работы использовать это соображение не стал, видимо понимая, что основание для отказа откровенно слабое.

Сразу соваться к целому яйцу Герман посчитал неправильным. Для начала решил осмотреть одно из разбитых — вдруг что-нибудь станет понятно. Схватился было за рычаги управления истребителем, но тут же получил сердитый окрик:

— Руки куда тянешь?! Не хватало мне еще тут дилетантов! Ты на пилота учился? Экзамены сдавал?

— Между прочим у меня сертификат есть, содружества. Летные права, в смысле.

— Да плевать мне на сертификаты каких-то недоразвитых идиотов! Говорю, не суй руки, куда не просят! — возмутился Охотник. — Еще не хватало, чтобы ты мне и этого инвалида расколотил!

«Зараза, какая-то железяка будет еще мной помыкать!» — искренне разозлился Герман, но добиваться немедленного подчинения от истребителя не стал — хотелось побыстрее рассмотреть находку. Впрочем, Охотник и не стал больше противиться — убедившись, что пассажир не тянет руки к штурвалу успокоился, и дальше летел туда, куда ему было сказано и делал то, что требуется. Сначала они подобрались поближе к небольшому, метров тридцати, обломку. С расстояния в пятьдесят метров ничего опасного в нем не просматривалось, но Лежнев решил посмотреть поближе.

— Давай, открывай люк, — велел он строптивой машине.

— Если что, прикрываю, — буркнул Охотник. — Тебе в скафандре на плазму все равно плевать, так что не пугайся зря. Правда, этой хреновине плазма, скорее всего, тоже не повредит, так что сильно не обольщайся.

— Разберемся, — ответил Герман, и направился к хрустальному обломку. Повисел немного рядом, пытаясь почувствовать что-то необычное, но тщетно. Эта штука не казалась частью живого, и частью скорлупы — тоже. Большой сверкающий в свете звезд обломок хрусталя… впрочем, это только Герман так называл. Когда он все-таки решился прикоснуться в поверхности, анализатор объявил, что это никакой не хрусталь. И не алмаз даже. Неизвестное вещество с неизвестными свойствами.

— Анализатор говорит, это фиг знает, что, — озвучил Герман. — Вообще ничего непонятно.

— Да уж, — раздался в наушниках голос Тианы. — Я такое впервые вижу. Никогда бы не подумала, что анализатор не может сказать вообще ничего. Уж хотя бы список элементов из которых состоит материя он должен был показать?

— Угу. Если он знает эти элементы. И если это материя. Ладно, обломки вроде бы безопасны. Пойдем смотреть на целое.

Собственно, целое яйцо тоже не вызывало ровным счетом никаких эмоций. Обычный… Хотя трудно назвать обычным стометровый прозрачный многогранник из неизвестного науке материала, висящий в пустоте туманности неподалеку от взорвавшейся недавно сверхновой. Тем не менее, никакой угрозы от него Герман не чуял, как, впрочем, и желания защитить. Почти без опасений парень потрогал яйцо, не забыв включить анализатор. Тот же результат, что и на обломке. Приблизился, заглянул внутрь. Убедился, что через него можно смотреть насквозь.

— Герман! — неожиданно крикнула Тиана. — Срочно возвращайся! Тут кто-то прилетел!

Лежнев тут же отпрянул от яйца, направился к истребителю, который уже начал разворачиваться к пришельцам. Гости были совсем близко — Герман невооруженным взглядом видел яркие точки, которые целеустремленно направились прямо к ним.

— Похоже эти товарищи знали, куда летели, пробормотал Герман, мысленно подгоняя двигатель скафандра. Истребитель подлетел совсем близко к яйцу. Чтобы добраться до него, нужно было всего несколько секунд, но сейчас они как-то очень медленно тянулись.

— Мы должны его забрать. И помочь не умереть, — снова завел пластинку Кусто.

— А если оно принадлежит этим пришельцам? Будет как-то некрасиво, если мы попытаемся его украсть! — возмутился Герман. Он уже добрался до истребителя, и теперь судорожно нащупывал кнопку открывания люка — второпях никак не мог попасть правильно.

— Быстрее, Герман! Они стреляют! — крикнула девушка. Лежнев уже и сам видел — от стремительно приближающихся кораблей врага потянулись прерывистые трассы вспышек.

— Незнакомый тип боеприпаса, — прорезался голос у Охотника. — Эй, кожаный, ты там долго собираешься болтаться? Мне маневрировать надо!

Герман как раз в этот момент нащупал-таки кнопку открывания, и завалился внутрь истребителя, который начал уклоняться еще до того, как Герман уселся в кресло, из-за чего парень чуть не влетел головой в переборку.

— Все, вопросов больше не имею, — Лежнев, наконец, смог говорить, а то раньше было некогда. — Если они такие вежливые, нам сам бог велел забрать эту хреновину. Даже если она принадлежит им, могли бы сначала спросить, что мы здесь делаем!

— Выполняю, — согласилась Тиана, — Должны успеть уйти. Только старайтесь не попадать под удары. Это комбинированные снаряды. Внутри несколько кубических миллиметров сверхплотного вещества, снаружи — плазма. Сначала прожжет, потом будет удар. Может даже ликсу навредить.

— Они опасаются повредить яйцо, — добавил Охотник. — Так что точно забирай, а то будет трудно. Смотрите, с другой стороны тоже появились! Да чтоб они сдохли, те, кто это корыто создавал! Едва успел! Щас собьют, сволочи!

Герман не выдержал, под протестующие вопли охотника ткнул пальцем в отключение автопилота, одновременно отключая компенсатор перегрузок, резко дернул на себя штурвал, отвел машину влево-вверх… Снаряды, которые вот-вот должны были прошить хлипкую машинку лишь скользнули по обшивке, оторвав что-то не слишком важное. Облегченно выдохнуть не получилось — Лежнев в последний момент заметил еще очередь, от которой уже никак не успевал уклониться. Он все же попытался скользнуть в сторону, надеясь обойтись меньшими повреждениями, но понимал — не успевает. Его вдруг со страшной силой вдавило в кресло, и космос вокруг закрутился. «Кусто выдернул!» — сообразил Герман, считая мушки в глазах. Рывок оказался настолько силен, что в ребрах что-то хрустнуло, а позвоночник, казалось, сложился вдвое.

— Никогда больше не пугай меня так! — рявкнула Тиана. Лежнев осмотрелся — оказывается, его перетащили к трюму, в который уже закатили стометровое «яичко».

— Ты почему не сказал раньше, что у тебя есть механическое отключение компенсатора ускорения?! — вопил на фоне Охотник, но Герман его игнорировал, пытаясь вспомнить, как правильно дышать. А потом — как правильно дышать со сломанными ребрами, потому что первый судорожный вдох вызвал такую симфонию боли, что даже в ушах зазвенело.

— Герман, не выходи пока из истребителя, — зазвучало в наушниках. — Сейчас мы от них оторвемся, и я тебе помогу!

Лежнев сначала думал плюнуть на все предупреждения, но попробовал встать, и понял, что лучше, действительно, остаться пока в кресле. Как минимум до тех пор, пока не подействуют стимуляторы и обезболивающие, которыми скафандр уже во всю накачивал несчастную поломанную тушку.

— Вы хоть говорите, что там происходит! — прохрипел парень. — И что это вообще было.

— Что-что… — на полуслове прервал свои причитания Охотник, — Вы, видно, нашли какую-то ценность, на которую претендуют гости. Гостям наше присутствие рядом с яйцом не понравилось, и они постарались сразу решить проблему. Не пойму только, почему стреляли только по мне! Эта гора мяса гораздо более привлекательная мишень!

— Так они меня и не видели, — напомнил Кусто. — Я же от тебя не скрывался, наоборот транслировал свое изображение, чтобы ты знал, где я нахожусь. А вот тебя они видели. И еще они старались не стрелять по яйцу. Оно им зачем-то нужно целым.

«Осталось понять, зачем оно нужно нам!» — подумал Герман. Ребра, несмотря на обезболивание, болели, а в груди при дыхании что-то неприятно хлюпало.

— Все, оторвались. Удивительно упорные преследователи! — пожаловалась Тиана. — И я не пойму, как они нас видели. Я ведь маскировалась как могла, а за нами все равно увязались.

— Сколько их было хоть? — спросил Лежнев у Тианы, когда она заглянула в истребитель.

— Двадцать четыре машины. Очень быстрые — характеристики приближаются к крейсерам технофанатиков. А оружие, пожалуй, даже лучше. Очень разрушительные снаряды, очень высокая скорострельность. Неприятный противник.

Дальше Лежневу было не до разговоров — Тиана помогла ему встать, а потом и выйти из истребителя. Боль, купированная фармакологией скафандра, уже совсем отступила, но противная слабость никуда не делась. До каюты Герман ковылял полчаса, и когда он ложился в капсулу, Кусто обрадовал:

— Тиана, они опять появились!

Девушка уложила напарника, задвинула капсулу, и унеслась в рубку, оставив того в неведении. И спросить некого — отвлекать пилота вопросами во время боя не лучшая идея. Так что Герман дисциплинированно пролежал полчаса. Едва дождавшись сигнала от капсулы, выскочил наружу только для того, чтобы встретить разведчицу, уже вышедшую из слияния.

— Оторвались, — озабоченно сказала разведчица. — Но я не понимаю, как они снова нас нашли. И, главное, как они вообще здесь появились! Они именно вышли в это пространство! Но здесь же нельзя пользоваться гипером!

— Как нашли — догадываюсь, — вздохнул Герман. — По яйцу небось.

Девушка на секунду задумалась и кивнула:

— Похоже на правду. Становится понятно, почему они себя так странно вели — как будто знают, где мы, но не видят. Значит, они как-то могут находить само яйцо, но точного положения не знают. Это хорошо, а то я уже подумала, что у нас маскировка несовершенная!

— Если бы их не обманывала наша маскировка, своя у них была бы лучше, мы бы их и не увидели, — добавил еще аргумент Герман.

— Значит, нужно просто выгрузить это яйцо, — слегка неуверенно констатировала девушка. — Тогда они от нас точно отстанут.

— Тиана, пожалуйста, не надо! — тут же подключился Кусто. — Мне кажется, оно к ним не хочет. Они его убьют!

— Ты его что, понимаешь, что ли? — удивился Герман.

— Нет, но я как будто чувствую его желания. Оно совсем еще несмышленое, так что говорить не может. Но оно все понимает, что с ним происходит!

— Вот скажи мне, дружище, откуда этот материнский инстинкт? Ты же вроде мальчик, а не девочка! И потом, объясни мне, почему ты думаешь, что его непременно нужно выходить? А вдруг оттуда какой-нибудь чужой вылезет? Помнишь, я тебе показывал кино? И прикинь теперь, какие будут у этого, — Герман ткнул пальцем в яйцо, — чужого размеры? А ну как он не в людях личинки привык выращивать, а в ликсах?

Герман знал, куда бить. Кусто после просмотра фильма целый день был сам не свой от испуга — так его впечатлила история об этих страшных существах. Тихоход даже взял с приятеля честное слово, что тот не станет показывать это кино в содружестве, чтобы атлантам не пришло в голову этакий ужас вырастить. И с Тианы такое же слово взял, но уже насчет киннаров, если им доведется вернуться на родину.

— Ну и что, что мальчик? Я что, не могу пожалеть маленькое, несчастное существо, которое еще даже не родилось? — возмутился Кусто. — И таких страшных существ, как в твоем кино не может существовать! Это противоестественно. Такое можно только создать, но я не верю, что кто-то создал такого огромного чужого.

— Ладно, хватит спорить, — подытожила Тиана. — Я не знаю, может, это влияние существа, что там зреет, но у меня нет никакого желания идти на поводу у этих грубиянов! Они чуть не убили Германа! Просто так, когда мы еще ничего им плохого не сделали! Обойдутся! И вообще, я тут подумала, — слегка смущенно продолжила девушка, — раз не хотят отдавать, значит, нужная вещь. Может, и нам пригодится? А за яйцом пусть Охотник последит, на всякий случай.

— Да вы издеваетесь! — возмутился теперь искин. — Вот на такое я точно не соглашался! И мне ремонт, вообще-то, требуется.

— Ай, ладно, сам послежу, — отмахнулся Герман. Ссориться со сварливым истребителем ему было откровенно влом. — Заодно и ремонтом займусь.

Запчастями для истребителя Лежнев заблаговременно запасся, и теперь был очень доволен своей предусмотрительностью. Ничего страшного с машиной не случилось — сорвало несколько броневых листов и кое-какое навесное оборудование, так что с поломками парень справился за полчаса. За это время от преследователей пришлось убегать еще дважды, и это уже начинало напрягать. Правда, такого ажиотажа, как первое нападение, уже не было, так что Герман даже не отвлекался от ремонта, слыша новые сообщения Тианы о том, что враги опять появились.

Закончив с повреждениями, отвлекся на яйцо.

— И как ты собираешься за ним ухаживать? — спросил Герман, обойдя многогранник по кругу. Здесь, внутри Кусто, размеры гигантского кристалла внушали гораздо сильнее.

— Еще не знаю, — вздохнул тихоход. — Может, попробуем определить, где они были раньше, до взрыва сверхновой? Тогда и поймем, какие условия для него нужно создать.

Герман только вздохнул тяжело. Он очень сомневался, что им удастся создать эти подходящие условия, а посмотреть, что из такого яичка может вылупиться, было донельзя любопытно. Воображение рисовало разных существ, одно другого чудеснее.

— Если вдуматься, то эти яички должны были раньше быть где-нибудь поблизости от звезды, — предположил Герман. Можно как-нибудь определить, какая она была до взрыва?

— Мы даже не знаем, как она появилась, — Тиана только что ускользнула от очередного нападения, и теперь тоже разглядывала находку. До того, как мы побывали на планете Древних, мы ведь взрыва не видели, значит, ее и не было. Но вообще-то пропустить рождение сверхновой, находясь так близко от нее — это еще постараться нужно! Не бывает такого! Это же по-настоящему масштабный катаклизм. По идее, даже сама планета Древних должна была серьезно пострадать. Мы бы, конечно, не умерли… в общем, я не понимаю, как мы это пропустили.

— Если их отбросило взрывом так далеко, значит, они были довольно близко к звезде. Я думаю, ему нужна высокая температура. Можно я ее в трюме подниму?

В результате решили постепенно увеличивать температуру, ориентируясь, при этом, на смутные ощущения тихохода. После того, как они затащили яйцо в трюм, тихоход радостно сообщил, что ему больше не кажется, что оно умирает. Правда, вылупляться яичко тоже не собиралось.

— А у меня хорошие новости, — немного недоуменно сообщила девушка, как только вопрос с уходом за приобретением был решен. — Я, кажется, наконец-то определились с нашим положением в пространстве, — Тиана задумчиво мерила шагами трюм, — И вообще, видно стало намного лучше. Там, впереди, есть какие-то звезды, даже несколько. Причем я узнаю их — это хвост туманности. Поток, в котором мы находимся, несет нас как раз в ту сторону.

Кусто тут же вывел карту туманности, как она смотрелась со стороны, и рядом — то, что они с Тианой разглядели. Действительно, картинки почти совпадали. Было несколько звездочек, которые были незаметны снаружи, а другие как будто слегка изменили положение, но это можно списать на изменение точки зрения. В остальном же картинки совпадали.

— И что вам понадобилось в хвосте этой дурацкой туманности? — сердито поинтересовался искин. — Не понимаю твоей радости, киннарка. Я бы обрадовался, если бы поток нес нас куда-нибудь за ее пределы!

— Я радуюсь, что мы снова начали понимать, где находимся, — терпеливо объяснила девушка. — Последние несколько дней мы тычемся как слепые котята, а сейчас туман как будто стал более прозрачным. Это хороший знак. Честно говоря, я согласна уже хотя бы просто выбраться обратно в галактику Германа, так мне надоело это ужасное место!

Лежнев с трудом удержался, чтобы тут же не попроситься в слияние. Ему самому до смерти надоело, что они не видят, где находятся. Смешно сказать, как будто клаустрофобия началась — это в открытом-то космосе. В результате парень себя все-таки переборол и остался в трюме — наблюдать за созреванием яйца. Обещал ведь! На самом деле Герман был уверен, что никто из него не вылупится. Во-первых, чисто подсознательно трудно представить, что из такого здоровенного кристалла вообще может что-то вылупиться. «Хотя почему-то все равно воспринимается именно как яйцо, — думал Лежнев. — Кусто не зря в нем именно живое существо почувствовал, мне то же самое кажется. Только вряд ли оно во время нашей жизни вылупится. Таким, небось, положено вызревать тысячелетиями!»