Звёздная дорога

Среда, 20 марта 2143 года

Сола Ховарда разбудил не странный свет, но звук. С морем было что-то не так. Сол так долго жил в Камило-бич, что шелест волн по песку сделался частью его натуры. Этим утром звук и ритм волн каким-то образом изменились. Сол несколько минут лежал в постели, пытаясь понять, что именно стало по-другому. Звучит приглушенно, решил он, словно вода ушла во время отлива, как это происходило на Земле, а не на Сент-Либре с её нежным подобием прилива.

«Солнечные пятна не могут такое сделать», – подумал Сол.

Он понял, что лежащая рядом Эмили не спит. Повернул голову и встретился с нею взглядом. Тусклый свет, который мерцал, становясь то розовым, то жёлто-коричневым, пробирался сквозь ставни и падал на постель неровными пятнами. Сол никогда раньше не видел такого света и потому не знал, наступило ли утро, или ещё середина ночи.

Эмили нежно улыбнулась, хотя в странном переменчивом свете он увидел, что ею овладела неуверенность. Вчерашний день с охватившей транснет новостью о солнечных пятнах оказался тревожным, и вдобавок поступали известия о том, что экспедиция попала в какие-то неприятности, что там, в джунглях, умирали люди. На новостных сайтах не называли имён, так что он не знал, о ком речь, и это его сильно беспокоило. Жизнь в Абеллии не должна быть такой.

Он молча смотрел, как Эмили отодвигает в сторону тонкое одеяло. Её руки стянули пижамные штаны с бёдер, с лодыжек. Потом красивая молодая жена гибким движением скользнула на него, обнаженная и жаждущая. Касаясь мягкими волосами его груди, трогая его, без усилий вызвала эрекцию. Долгий невольный вздох наслаждения сорвался с её губ, когда она медленно насадила себя на него. Руки переплелись, крепко сжались. Никто из них не сказал ни слова, когда они начали двигаться вместе. В ней чувствовалась настойчивость, какой он давно не знал – возможно, с первых месяцев после того, как они стали любовниками. Сейчас она желала физической близости, нуждалась в уюте и уверенности, которую та даровала. Как и он.

Потом они долго лежали, прижавшись и по-прежнему не говоря ни слова. Целовались и улыбались, гладили друг друга, словно изучая впервые. Их близость была такой, что весь остальной мир отодвинулся на почтительное расстояние.

В конце концов Сол посмотрел на часы. Нахмурился. Они показывали двадцать три семнадцать. Но он знал, что скоро утро. Наверное, северное сияние, которое солнечные вспышки привнесли в атмосферу Сент-Либры, как-то повлияло на электронные системы дома.

– Я должен узнать, что случилось с морем, – сказал он ей.

– Знаю. Я тоже это слышу.

Они надели банные халаты и вышли через кухонные двери на террасу. Когда он попросил элку показать время, на сетке вспыхнули цифры: пять пятьдесят семь. То, что сложную программу не повредила солнечная вспышка, было хорошей новостью. Хотя бы часть домашней сети все ещё работала.

Небо ожило из-за флуоресценции северного сияния, и грандиозные реки бледного цвета текли, извиваясь, через верхние слои атмосферы. Они были заметно ярче кольцевого света. Против воли Сол залюбовался этой неприкрытой демонстрацией энергии.

Все ещё держась за руки, они с женой прошли через крытый внутренний двор и ступили на знакомый сухой и теплый песок. Он почувствовал некоторое облегчение, увидев, что линия воды не сместилась. Не то чтобы он действительно поверил, что море отступает, но…

Когда они дошли до полосы влажного песка, первой мыслью Сола было, что случилась утечка биойля. В свете пожара, разожженного в вышине электронами, вода выглядела темной, маслянистой, словно некий химический процесс изменил её вязкость. Загадочная и грозная, она агрессивно булькала вдоль пляжа. Больше не было прибоя, волны превратились в гладкую удлиненную зыбь и теряли силу, скользя к берегу. Хуже того, в воде плавали какие-то комки.

– Что это такое? – в замешательстве пробормотала Эмили. Её рука крепче сжала руку Сола.

Он перевел взгляд с зыби, которая тщетно пыталась дотянуться до его ног, на ослабевший прилив, а потом на горизонт, где боролись за верховенство кольца и вымпелы полярного сияния. У всего моря была та же сиропная консистенция. Он вдохнул, ощущая в воздухе сильный запах морской воды, острый и сернистый. Он наконец-то понял, что видит.

– Это желейные пузыри, – недоверчиво проговорил он. – Их миллионы.

Что на суше Сент-Либры, то и в воде. В морях планеты не водилось рыбы, моллюсков или планктона. Даже кораллов. Только водоросли; а доминирующим растением – по крайней мере, вдоль береговых линий – был вездесущий желейный пузырь. Прожорливый, почти прозрачный овоид шириной с человеческую ладонь, наполненный семенами, как просвечивающий гранат, он рос на простой ленте, укорененной в песке. Когда он созревал, лента растворялась, отпуская желейные пузыри на волю; они всплывали на поверхность и, предоставленные воле ветра и волн, медленно гнили, по пути роняя семена.

Море перед Солом представляло собой ковёр из миллионов желейных пузырей, которые теснились, образуя неприятную податливую жижу. Каким-то образом ночью они все – созревшие и незрелые – одновременно оторвались от лент. Теперь им пришел черед разлагаться, выпуская в воду кашеобразную лавину семян.

– Это безумие, – сказала Эмили. – Как они могли узнать? В транснетовых новостях сказали, все растения выпустили споры, потому что листья ощутили, как изменилось солнце. Но откуда желейным пузырям знать, что следует делать?

– Понятия не имею, – ответил Сол, заворожённый и встревоженный преобразившимся морем.

Иногда во время серфинга ему случалось выбираться из-под нахлынувшей волны с полным ртом ошметков желейных пузырей. Вкус был резкий, отвратительный, а если проглотишь это вещество, нужно поскорей выбираться на берег, потому что в человеческом желудке оно неизменно срабатывало как рвотное. Это не смертельно – по крайней мере, если говорить об обычных малых дозах, от которых страдали серферы. Но теперь… счастливый, дружелюбный Камило-бич оказался окружен морем кашеобразной отравы.

– Надо предупредить соседей, – с печалью сказал Сол. – Может, поставим изгородь, чтобы дети держались подальше.

– Они хорошие дети, – машинально заметила Эмили. – Они в такую воду и не пойдут.

– Ага. Я бы точно не пошел.

– Что происходит, Сол? Это ведь не Зант?

Это мрачное предчувствие было ему слишком хорошо знакомо. Если это Зант, им ни за что не добраться до портала в Хайкасле. Сол зажмурился, ощутив пробудившийся в глубине души страх – тот, с которым он рассчитывал больше никогда не встретиться. Словно чтобы подчеркнуть тревогу, раздался далёкий сверхзвуковой хлопок – личный джет какого-то плутократа рванул на юг, в безопасное место.

– Это не Зант, – сказал он со всей уверенностью, какую сумел собрать. – Здешние растения эволюционировали так, чтобы справляться со вспышками солнечной активности. Они так делают, когда Сириус смещается в красный спектр. Они выживают. И мы тоже переживем.

Он посмотрел на тихие и величественные реки света, что резвились в небе, встревоженный их размерами и интенсивностью. Это был только первый день вспышек, солнечные пятна продолжали появляться, когда он прошлой ночью отправился спать.

– Переживем что? – спросила Эмили. – Насколько плохо будет Сент-Либре от солнечных пятен?

– Не знаю, – признался Сол. Этот вопрос был не из тех, о которых приятно размышлять. «Но тебе придется, – сурово сказал он самому себе. – Ты должен думать о своей семье. Защищать. Как раньше». – Давай вернёмся в дом. Для начала позвоню Отто и Келли. Наверное, нам стоит подумать о том, чтобы действовать сообща, объединить ресурсы. Поселок довольно изолированный.

– Чего же ты ждёшь?

Сол бросил подозрительный взгляд на северное сияние.

– Я просто пытаюсь думать немного наперед, вот и все. И признай, Абеллия даже в лучшие времена не очень-то способна обеспечить себя всем необходимым.

– Если это не Зант, мы сможем уйти через портал. Будет трудно, но мы сможем все начать заново на другой планете.

– Может быть. Если ГЕ пустит нас обратно. Вспомни, вчера они запретили все виды перемещения. А доступных самолетов не так уж много.

– Мне казалось, я вышла замуж за оптимиста.

– Не переживай, так и есть.

Сол начал звонить соседям, а Эмили занялась завтраком. Пришедшие на кухню дети выглядели подавленными. Они так же чутко воспринимали ритм жизни в Камило-бич; проявившиеся снаружи изменения сбивали с толку. Они не понимали, что происходит. Эмили заставила их поесть, приготовив свежие вафли и позволив самим налить кленового сиропа для сладости.

Отто, Келли и пятеро других соседей ответили на звонок Сола. Они все были в равной степени взволнованы таким поворотом событий и начали обзванивать собственных соседей – цепная реакция привела к встрече жителей Камило, назначенной на десять часов того же утра.

Дюрен позвонил Солу вскоре после семи.

– Тревожные времена, мой друг. Надеюсь, у тебя все в порядке.

– Не совсем. В море полным-полно желейных пузырей.

– Да. Этот аспект восстания лишь теперь начинает просачиваться в новостные передачи. Весьма странно. Планета недвусмысленно даёт понять, что нам тут не место, как и предсказывал брат Зебедайя.

– Правда? Я думал, все дело в звезде.

По другую сторону кухни Эмили спросила:

– Кто?

– Дюрен, – тихонько проговорил он, и она тотчас же помрачнела.

– Звезда и её планеты – это родитель и дети, – сказал Дюрен. – Ты не можешь удивляться их гневу; они просто отвечают на то, что мы осквернили их святость.

Сол начал скучать по старому Дюрену – тому, который любой спор решал посредством разбивания ближайшей стены чьим-нибудь телом.

– Конечно. Я сегодня немного занят. Чего ты хочешь?

– Время пришло.

– Время для чего?

– Для начала конца нашей оккупации. Планета изгоняет нас в великую тьму, откуда мы пришли.

– Послушай, я действительно занят.

– Знаю. Я отниму у тебя совсем немного времени. Мы бы хотели, чтобы ты принес нам вещи, о которых мы тебя просили раньше.

– Ох, я тебя умоляю! Сегодня?

– Именно сегодня, Сол. Они ведь у тебя?

– Да. Я все сделал.

Как только он добыл сырье, Зула дала простые микрофактурные указания, которые 3D-системы в задней комнате «Гавайской луны» без труда исполнили бы. Когда он рассказал Эмили об этой просьбе, они поговорили о том, стоит её выполнять или нет. В конце концов, поскольку цилиндры не казались опасными, он решил приступить к делу и изготовил их. Эти герметичные сосуды с мягкими резервуарами внутри он не мог бы отнести в полицию Абеллии. Он хотел узнать, для чего их собирается использовать Зебедайя, до того как произойдет тот самый анонимный звонок. Сол даже приготовил неотслеживаемый адрес, чтобы позвонить – как в старые времена.

– Тогда, пожалуйста, принеси их нам, – сказал Дюрен. – Вот адрес.

На сетке Сола появилась иконка и развернулась, показывая местечко за пределами рю Тюрбиго, на окраине города.

– Не уверен, что смогу это сделать сегодня.

– Понимаю. Вижу, ты сейчас дома, да?

Простой вопрос вызвал холодок, пробежавший у Сола по спине. Элка Дюрена была куда более продвинутой, чем он предполагал. Он не ответил.

– Мне послать Зулу, чтобы она забрала у тебя наши предметы? – продолжил выспрашивать Дюрен.

Сол едва не содрогнулся.

– Нет. Я все привезу.

– Сегодня утром, пожалуйста.

Звонок закончился.

– Ты не можешь поехать сегодня, – сказала Эмили.

– Я не хочу, чтобы эта женщина появлялась у нас дома. Ты с ней не встречалась, ты не понимаешь, какая она.

– Она не знает, какая я.

– Нет, Эмили, прошу тебя. Мне надо идти. Сегодня все закончится. Чем бы они ни занимались, я намерен сказать, что помогаю им в последний раз.

– Думаю, надо вызвать полицию прямо сейчас.

– И что мы им скажем? Прошу тебя, дорогая, мы это обсуждали сто раз. Мы даже не смогли понять, для чего нужны эти цилиндры.

Она состроила недовольную гримасу.

– Ну ладно. Но я хочу принять меры предосторожности. Я подключусь к твоему телотралу.

В глубине души он этому воспротивился. Не хотел зависеть от её помощи. Не хотел её впутывать. Но вместе с тем он почувствовал виноватое облегчение от того, что она будет рядом и сможет вызвать полицию, если дела пойдут плохо, если они начнут его прессовать и требовать чего-то ещё.

– Ладно, – сказал Сол.

Он вывел «Рохан» из Камило-виллидж на рю дю Рэниле. Тут его и настиг первый в тот день сбой. Автопилот машины вывел на сетку предупреждение о том, что связь с дорожным макротралом прерывается. Сол выключил автопилот и повел вручную. Впереди в небе полыхал Сириус, его яркость как будто ничем не отличалась от обычной. Но ленты северного сияния не исчезали, даже когда звезда сияла в полную силу, – они со змеиным проворством вились высоко в атмосфере. Крыша машины была опущена, и Сол почувствовал, как от насыщенности воздуха статическим электричеством встают дыбом волоски на коже.

Машин на дорогах было мало. Даже центр города казался почти пустынным. Сол заехал на служебную парковку позади «Гавайской луны» и вышел из «Рохана». И «Бар Рико», и «Лавка корнуоллского мороженого» оставались закрытыми, как и большинство других магазинов вдоль бульвара.

Три цилиндра стояли в задней комнате, у всех на виду, на одной из полок, прибитых к стене. Два поменьше вмещали по два литра и были снабжены надувными камерами. Клапаны, приспособленные с обеих сторон, облегчали работу с ними. Заполни надувную камеру какой-нибудь жидкостью, потом закачай воздух в цилиндр, и камера от сдавления опустеет. Сол не мог взять в толк, почему бы не использовать насос, но он ведь не знал, каковы общие эксплуатационные требования. У третьего цилиндра была вместимость четыре литра и два впускных клапана, так что призы за догадку о том, чем его будут наполнять, никому не светили.

Он не знал, чего ждать, когда Зула дала технические характеристики. И по-прежнему не понимал их. Цилиндры даже не были приспособлены для того, чтобы выдерживать высокое давление. Высокоточные клапаны позволяли очень аккуратно регулировать поток. Сол подозревал, что поэтому к нему и обратились: микрофактурных систем, способных создать такие клапаны, не так уж много. «Что уж говорить о хозяевах, которых можно понукать».

Цилиндры отправились в старый холщовый рюкзак, и Сол вернулся в машину, невольно ожидая, что из теней выскочат полицейские и арестуют его. Но ничего не случилось, никто не выехал из боковых улочек и не заблокировал «Рохан», скрипя тормозами, никакой отряд в бронежилетах не заорал ему сдаваться. Так что рюкзак лежал на пассажирском сиденье, пока Сол ехал по улицам старого города к большой дорожной развязке возле Осорио Плаза. Впервые за то утро он столкнулся с нормальным движением и сосредоточился на вождении и соблюдении дистанции. У всех других машин горели зелёные задние огни, предупреждавшие о том, что их ведут вручную. После десятилетий езды с автопилотом пришлось несколько минут понервничать, пока он снова привык. Сол окинул растерянным взглядом автомобили вокруг, удивляясь, откуда они так внезапно появились. Потом он вспомнил, что рю Тюрбиго – дорога к аэропорту Абеллии. Городские жители не собирались ждать результата солнечных вспышек и окончания расследования АЗЧ по поводу возможной Зант-активности. Они направлялись к порталу так быстро, как только позволял уровень кредитоспособности.

Адрес Дюрена оказался виллой с белыми стенами в маленьком поселке на середине склона долины Уэрта. Из красноватой, очень твердой земли выглядывала трава, чахлая и сухая, как успел заметить Сол, проезжая вверх по серпантину. Так далеко от побережья горячий воздух был лишён влажности, к которой он привык. На террасе, вырезанной в склоне горы, теснилось около двадцати вилл, предоставляя своим обитателям фантастический вид на развернувшийся внизу пейзаж. Он не увидел ни одной живой души, пока приближался. Только перед виллой Дюрена был припаркован автомобиль – восьмидверный лимузин «Альфа-Ромео-Тузан», темно-синий металлик с колёсными ступицами из черного сплава.

«Это место выглядит покинутым», – сказала Эмили. Сол медленно осмотрелся ради нее, разглядывая аккуратный маленький поселок с его кустами и деревьями, к которым подвели системы искусственного орошения. Единственным звуком был шум ветра вдоль склонов долины.

– Ладно, давай разберемся с этим.

Он прошел по раскаленному асфальту к вилле, но дойти не успел – средняя дверь лимузина скользнула вверх.

Внутри сидел Дюрен.

– О, дружище, рад тебя снова видеть. – Он приветственно протянул большую руку; клыки нависли над его нижней губой. – Тебя тоже, Эмили, хоть мы на самом деле никогда не встречались.

«Вот дерьмо! – сказала Эмили. – Они засекли канал связи».

Сол протянул рюкзак.

– Я принес твои вещи.

– Спасибо. Садись в машину.

Понадобилось самообладание, о наличии которого Сол и не подозревал, чтобы забраться в лимузин. Дверь плавно опустилась у него за спиной, и он оказался на изогнутом сиденье рядом с Дюреном. Салон машины был декорирован безвкусной пурпурной и золотой тканью, обставлен черной мебелью, задняя часть отдана под большую кровать. Лицом к Солу сидела девушка лет двадцати пяти, в серо-зелёном рабочем комбинезоне, на рукаве виднелся маленький корпоративный логотип – топазово-жёлтые обруч и треугольник. У нее на лице застыло выражение непреходящей серьезности, которое подошло бы шестидесятилетней женщине, и это выдавало в ней ещё одну преданную ученицу Зебедайи.

– Сол, это Катрис, – сказал Дюрен. – Она верует, как и мы.

«А я нет».

– Где Зебедайя? – спросил Сол, хотя на самом деле его больше всего радовало отсутствие Зулы.

– Ты хотел с ним поговорить?

– Не особенно. – Он протянул рюкзак. – Послушай, я сделал, что вы хотели. Больше я в этом не участвую.

– Все подходит? – Дюрен моргнул, и на миг на Сола уставились его татуированные демонические глаза.

– Подходит?

– Давай узнаем. – Дюрен взял у него рюкзак и передал Катрис.

– Спасибо, – пробормотала она и, вытащив двухлитровый цилиндр, положила на сиденье рядом с собой. Открыла узкий черный ящик.

Сол с интересом смотрел, как она аккуратно навинтила кусочек трубы на клапан и удовлетворенно кивнула.

– Я должен тебе кое-что сказать, – проговорил Сол.

– И что же это? – спросил Дюрен раздражающе бесстрастным тоном, который свидетельствовал о том, что любые слова Сола не имели абсолютно никакого значения.

– Я больше тебя – и всех вас – не увижу. Мне наплевать, чем вы занимаетесь и во что верите. Вам бы стоило однажды взглянуть на небо. Сириус сходит с ума. Может, надо об этом подумать.

– Может, тебе стоило бы подумать о том, почему он сходит с ума, Сол? Эта планета не желает, чтобы мы тут жили, особенно сейчас.

Сол обнаружил, что ему очень тяжело разговаривать с тем, кто рассуждает об иррациональном так спокойно, будто это в порядке вещей.

– Это всплеск солнечной активности, Дюрен, а не политический протест. И как понять твое «особенно сейчас»? – Он чуть не ударил себя за вопрос, позволяющий углубиться в тему.

– Экспедиция, – сказал Дюрен. – Они пришли сюда, готовые убить этот мир, Сол. АЗЧ принес с собой великое зло. Зебедайя предупредил нас. Он знал, что это случится.

– Никто никого не убивает.

– Они могут, Сол, и они это сделают, если в своем высокомерии решат, что так надо. Не существует преступления, на которое они бы не пошли, прикрываясь извращённым предлогом защиты своих интересов. Вот почему звезда отвечает на их насильственные действия единственным известным ей способом.

– Точно.

Солом начало овладевать нетерпение, он хотел, чтобы эта странная пытка поскорее закончилась, чтобы можно было выбраться из проклятого лимузина. Напротив него Катрис втыкала в привод клапана оптоволоконные и питающие кабели.

– Я знаю, что это закончится, Сол, – сказал Дюрен. – Я знаю, что Сент-Либра одержит победу, потому что такое уже случалось.

– Что?

– Целую вечность назад. Другие пришли в этот мир и попытались его присвоить. Ты можешь вообразить такое зазнайство? Присвоить целый мир, жизнь, которая тебе не принадлежит.

– И что случилось?

– Они ушли. Такова судьба всей эфемерной животной жизни, когда солнце охлаждается. Все мы ищем его тепла, чтобы оно питало нас, без его щедрости маленькие и слабые создания вроде нас не могут выжить.

– Ты хочешь сказать, до нас на Сент-Либре были другие пришельцы?

– Да.

– Откуда ты это узнал?

– Зебедайя нам сказал. Он знает историю этого мира, этой жизни.

Сол строго-настрого запретил себе спрашивать. «И речи быть не может. Я не пойду по этому пути». Взамен он повернулся к Катрис:

– Все подходит?

– Да, – сказала она.

– Тогда я ухожу. – Это прозвучало как вызов. – Без обид, но я не хочу вас больше ни видеть, ни слышать.

– Тебе не скрыться от вести, которую посылает Сент-Либра, Сол, – сказал Дюрен. – Оглянись вокруг. Посмотри на необъятность того, что перед тобой. То, что мы делаем, такая малая часть, но мы помогаем как можем и гордимся этим. Людям здесь больше нет места. Ты должен отправиться домой, старик, обратно через портал, чтобы отыскать более счастливую жизнь.

– Как-нибудь разберусь, дружище.

Дверь плавно открылась, и Сол вышел наружу, в горячий и сухой воздух, под полыхающий сине-белый свет Сириуса. Шагая к своему «Рохану», он ощутил глубокое облегчение. Включив топливные элементы, он выехал на серпантин, который вёл вниз, к рю Тюрбиго.

«Что это была за чертовщина?» – спросила Эмили.

– Они психи, – проворчал Сол. – Весь их чертов шабаш. Больные на голову придурки: древние инопланетяне, летающие тарелки, АЗЧ взрывает планету. Зебедайя придумал мать всех теорий заговора. Что меня беспокоит, так это его способность заставлять прислушиваться к себе, не говоря уже о том, чтобы верить.

«Потому что они глупые и убогие люди, – сказала она. – Таких обычно и вербуют секты».

– Да, но… проклятье! – Он выехал на рю Тюрбиго. Ехать в город оказалось легко. С его стороны дороги машин не было. – Я не могу поверить, что Дюрен в этом замешан. Я же его знал раньше. Он бы ни за что не поверил в такую ерунду.

«Ты сам сказал, что он просто использовал её как предлог для применения насилия к неверующим».

– Да. Возможно.

Он резко переключил рычаг управления двигателем, набирая скорость. По другую сторону рю Тюрбиго машины занимали обе полосы. Красные и зелёные огни горели ярко даже под сверкающим безоблачным небом. Сол не очень-то обращал внимание на машины и грузовики. Потом что-то мелькнуло в ряду гудящих автомобилей.

– Ты это видела? – спросил он.

«Видела что?»

Сол притормозил и вывернул шею, пытаясь ещё раз увидеть большой грузовик, с гудением проехавший мимо.

– Это. – Он велел элке сделать стоп-кадр.

«Ох…» – сказала Эмили.

Он снова прибавил скорость. На боку машины красовался такой же четкий жёлтый логотип из обруча и треугольника, что и на комбинезоне Катрис.

«„Аэро-Тех сервисное обслуживание^“, – сказала Эмили, читая надпись под логотипом. – Я ищу сведения. Это зарегистрированная в Абеллии компания, частично принадлежащая городской администрации. Они обслуживают самолеты в аэропорту».

Сол ощутил прилив холодной паники, от которой кожа покрылась липким потом.

– Что они задумали, Эмили? Ох, мать твою, что я для них соорудил? Самолет? Они собираются устроить диверсию на борту самолета?

«Сол, успокойся. Никто не собирается атаковать самолет. Они помешанные, но не психопаты. Они хотят сделать заявление, хотят, чтобы их заметили и прислушались к ним. Они хотят признания, а не тюрьмы».

Перед его мысленным взором появилось суровое лицо Зулы. Сумка! Он так и не рассказал Эмили о сумке для серфинга, которую Дюрен пронес на борт «Весёлых лун». Слишком слаб, выругал он себя. Слишком испугался того, что лежало внутри.

– Мы должны позвонить в полицию, – сказал он. – Используй адрес, который я приготовил. Предупреди их.

«О чем предупредить?»

– Зачем я сделал эти цилиндры? Я гребаный идиот. Я знал, что они психи. О чем я только думал?

«Ты ничего не знал и по-прежнему не знаешь. А сделал ты это потому, что они тебе угрожали. Ты испугался. Черт возьми, я испугалась, хоть и не встречалась с ними. То, что ты мне рассказал…»

«Думаешь, это плохо? Я столько тебе не рассказал и никогда не смогу рассказать».

– Прошу тебя, Эмили. Используй адрес. Скажи полиции: мы думаем, что какая-то политическая группировка собирается устроить диверсию на самолете или в аэропорту. Пошли им чертежи, скажи, что цилиндры – часть устройства. Может, они поймут, что соорудил Зебедайя.

«Сол…»

– Эмили, я не смогу уважать самого себя, если случится что-то плохое, а я даже не попытаюсь все исправить. Честное слово, не смогу. – «Только не это…»

«Ладно, дорогой. Но я надеюсь, что ты правильно настроил тот адрес, иначе нам придется отвечать на кое-какие очень трудные вопросы».

Странное сообщение поступило в сеть полицейского участка Абеллии в девять пятнадцать. Как и во всех общественных учреждениях, в полиции в тот день не хватало людей, потому что половина жителей города осталась дома, пытаясь понять, что происходит, и принять меры для обеспечения безопасности своих семей. Детектив, который наконец-то просмотрел это сообщение в девять пятьдесят пять, не знал, что с ним делать. Зебедайя Норт в городе с бандой чокнутых последователей, угрожает людям. Странные цилиндры, которые могут иметь отношение к чему-то, что причинит вред самолету. Психи, работающие на «Аэро-Тех сервисное обслуживание». Полный бред, разумеется, но с учетом обстоятельств… Он переслал все в маленький офис АЗЧ, работающий в лагере в аэропорту, и в службу безопасности самого аэропорта. И те и другие отправили чертежи инженерным спецам для детального анализа.

Ответ, пришедший очень быстро, существенно повысил уровень угрозы. «Аэро-Тех сервисное обслуживание» немедленно отстранили от работы, её персоналу велели не приближаться к самолетам. Склады горючего тоже оказались для них под запретом.

Майор Гриффин Тойн попросил о закрытой неофициальной встрече с вицекомиссаром Пассам, чтобы обсудить возможную угрозу. Она согласилась и назначила совещание на двенадцать семнадцать в номере отеля, который занимала, – это было первое свободное место в её расписании.

В двенадцать часов двенадцать минут единственный экспедиционный танкер, «Дедал С-8000-КТ», оторвался от взлётно-посадочной полосы Абеллии. Он был под завязку наполнен разными видами биойлевого горючего, которое предназначалось для закачивания в резервуары в Сарваре; общий вес груза – девяносто две сотни килограммов. Четыре высокоскоростных турбовинтовых двигателя «Прэтт и Уитни Н 500–300» развивали тяговое усилие двести десять килоньютонов каждый, круто выводя тяжелый самолет на крейсерскую высоту в четырнадцать километров. Он достиг высоты в две тысячи триста метров, когда от взрыва в центральной части фюзеляжа образовалась дыра примерно трех метров диаметром. Одновременно второй взрыв пробил один из биойлевых резервуаров, занимавших грузовой отсек самолета.

Получившийся в результате огненный шар раздулся до диаметра в две сотни метров и рухнул на поля каскадом обломков, которые разбросало на семь километров.

Сол в это время был на пляже, забивал опоры в песок над линией прибоя. Жители Камило-виллидж сделали множество предупреждающих знаков, которые сообщали людям о том, что не следует входить в лениво колышущуюся отравленную воду. Грохот детонации над горами заставил его бросить работу и изумлённо поднять глаза. Звук походил на приближающуюся грозу, но небо было совершенно безоблачным. Оставались лишь авроральные вымпелы, мерцающие длинные языки холодного электронного света распространялись от них и касались горных вершин.

Когда он остановился, элка начала транслировать новости из аэропорта. Сол упал на колени и разрыдался перед детьми. Жизнь, которая двадцать шесть лет назад была до предела переполнена надеждами и радостью, достигла своей низшей точки.

В середине лета Бостон был жарким и красивым. Солу нравилась царившая в городе суета. В конце концов, он тут родился, и от этого твердость его убеждений лишь усиливалась. Прогулявшись по Общественному парку[82], он с радостью увидел стоящие вплотную дома. Пребывая в других мирах, Сол скучал по величию старинных зданий и современных башен, преобладавших в деловом районе, куда он сейчас направлялся. Контраст должен быть разительным, но они каким-то образом сочетались друг с другом, создавая образ ухоженного, полного жизни города с шумными улицами и развитой инфраструктурой. В отличие от половины городов Восточного побережья, население Бостона оставалось стабильным, когда новые американские миры сманивали недовольных и желающих построить собственные империи, а также всех, кто давно зависел от социальных пособий, – их переселили согласно федеральному закону о независимых землевладельцах 2047 года. Университеты помогали сохранить процветание Бостона, студенты и компании-спонсоры содействовали его гражданской идентичности, коммерческому стержню, чья устойчивость привлекла множество других предприятий, которые в те бурные времена искали только стабильности. Новая индустрия преуспевала. Старые фабрики и фирмы эволюционировали и выжили. Бостон ловко справился с вызовами двадцать первого столетия и почти не пострадал в итоге.

Сол вышел из Общественного парка и пустился по Саммер-стрит. Машин двигалось много, каждый водитель стремился сделать последний рывок в офис, студию или магазин. Сол никогда не понимал, где паркуются те, кто работает в деловом центре. В каждом здании было полным-полно процветающих контор, о чем свидетельствовала толпа местных обитателей на бульваре. Сол любил старый город за это вечное оживление. Но он всегда знал, что это место не для него. Его старший брат Джозеф продолжит семейный бизнес; во времена прадедушки это означало бы только сделки с недвижимостью, но, когда цены на земельные участки рухнули в процессе американской межзвёздной экспансии, дедушка и отец Сола разнообразили деятельность, занявшись строительством и финансами. Теперь Джозеф переехал в офис на верхнем этаже здания на Килби-стрит и сидел там за столом из палисандрового дерева, сделанным на заказ ещё в 1958 году. Джозеф жил ради бизнеса, богател благодаря бесконечным бухгалтерским тонкостям, оговоркам в контрактах и освобождениям от налогов – Сол все это находил ужасно скучным. А его младшая сестра Линдси уже эмигрировала на Рамлу со своим ортодоксальным мужем Питером. Излишне ортодоксальным, как считал Сол, относившийся к догматам веры с некоторой небрежностью, но Линдси любила Питера и была счастлива – по крайней мере, так казалось по нечастым звонкам друг другу, которые они делали, как положено брату и сестре.

Он достиг перекрестка с Пёрчес-стрит и собрался с духом, столкнувшись с потоком пешеходов, которые выходили со станции метро «Южный вокзал». На пересечении с Конгресс-стрит Сола ждал Ной, сорокатрехлетний земельный управляющий, который должен был присутствовать на встрече, чтобы убедиться, что он не выставит себя полным ослом. Сол считал, что у них получилась хорошая команда: его деньги и энтузиазм в сочетании с опытом и практичностью Ноя. Крепкая опора для успеха. Они вошли в современное угольно-черное офисное здание и на лифте поехали на одиннадцатый этаж.

«Массачусетс Агримех» занимала угловой офис, из которого открывался вид прямиком на узкие парки вдоль канала Форт-Пойнт. Стоя в приемной, Сол смотрел, как маленькие роботы-тракторы жужжат, подстригая желтоватую парковую траву. Он лениво спросил себя, не сделала ли «Массачусетс Агримех» и их тоже; это была бы неплохая реклама, и они, похоже, действительно производили все возможные разновидности машин для сельского хозяйства.

– Мистер Кастеллано сейчас с вами встретится, – сказал секретарь, красивый юноша в костюме, представлявшем собой имитацию последней модели делового костюма от Йомоси.

Сол и Ной прошли через высокие двери из черного дерева в кабинет, который оказался по-спартански дорогим, с белыми стенами и черно-красной мебелью. Стола не было, только зона для переговоров с кушетками вокруг кофейного столика из дымчатого стекла и ореха. Брандо Кастеллано как раз поднимался с красной кушетки, и на его лице играла профессиональная гостеприимная улыбка. Сол почти таким его и представлял себе: мужчина за пятьдесят, который маловато времени проводит в спортзале, отчего ему приходится шить темные костюмы на заказ. Немного выбивалась из образа лишь ковбойская шляпа на кофейном столике. Но потом Брандо Кастеллано поприветствовал их с сильным техасским выговором:

– Здорово, ребята.

Сол уже не обращал внимания ни на выговор Брандо, ни на его внешний вид. За красной кушеткой стояла девушка. В туфлях на невысоких каблуках она была вровень с Солом. Под строгим облегающим деловым костюмом с юбкой выше колена легко просматривалось привлекательное атлетическое телосложение. Волосы у нее были белокурые и пушистые, собранные в длинный хвост, обернутый серебряной сеткой и достигавший талии. Невзирая на фигуру, именно её лицо заставило Сола пялиться – он знал, что это грубо, но ничего не мог с собой поделать. Красивое, с четко выраженными скулами, дерзким носиком и божественными влажными губами. Зелёные чародейские глаза бросили на него деловой взгляд, который не мог продлиться долго.

– Я… привет, – запнувшись, проговорил он.

Позади Ной напрягся, неодобрительно и встревоженно: пять секунд прошло, а босса уже шарахнуло молнией любви. Сол не мог с собой справиться: на его долю выпало изрядное количество встреч с богатыми еврейскими девушками, но ни одна даже не приблизилась к тому, чтобы так его впечатлить. Слегка смущал лишь возраст – на вид незнакомке было около восемнадцати. Не побеспокоит ли её разница в десять лет? А ему стоит беспокоиться? Что скажет матушка?

– Моя ассистентка, Анджела Мэтьюз, – с джентльменским добродушием представил девушку Брандо Кастеллано.

– Я думал, Анджеле Мэтьюз принадлежит эта фирма, – сказал Ной.

– Это моя мамочка, – сказала Анджела. – Вообще-то я Энджи-младшая.

– Рад, что с нами вы, а не она, – сказал Сол, не успев остановить себя.

Из зелёных глаз исчез последний намек на весёлость. Ной тихонько застонал. Сол покраснел до ушей и вяло пожал её протянутую руку.

Брандо Кастеллано жестом предложил всем садиться.

– Ну-с, господа, вы ищете фермерскую технику?

– Э-э, да, – сказал Сол.

Анджела по-прежнему стояла позади Брандо. Сол чуть поднял голову, чтобы видеть её. Точнее, любоваться ею. Она казалась несравнимо серьезнее любой молодой девушки, с какой ему доводилось встречаться. И самообладание у нее было невероятное.

– Я собираюсь основать новую ферму на другой планете, – продолжил он. – Мы бы хотели узнать, что вы можете предложить.

– Мы обслужим вас по полной программе, – сказала Анджела.

Это что, флирт? Прозвучало похоже.

– Да, безусловно.

Ной закрыл глаза рукой и помассировал висок, маскируя вздох.

– Вы успели просмотреть наш список?

– Конечно, я изучил его целиком вчера вечером, – сказал Брандо Кастеллано. – Рад сообщить, что мы можем удовлетворить все требования.

– В самом деле? – спросил Сол.

– Этот офис – представительство большой межзвёздной компании, – сказала Анджела. – А размер вашего заказа делает вас весьма привлекательным клиентом.

Это флирт. Он самый!

– Кто угодно может поставить оборудование, – сказал Ной. – Что нас на самом деле заботит, так это оказание послепродажных услуг.

– Компания без довольных клиентов очень быстро выходит из бизнеса, – заверил его Брандо Кастеллано. – Мы все это понимаем.

– Значит, вы можете включить это в контракт? – спросил Сол.

– Мы согласимся лишь на сделку, которая вас полностью удовлетворит, – сказала Анджела.

Снова флирт? О, пусть это будет он!

– Мы как следует изучим финансовую структуру предложения, – сказал Ной.

– Наши условия займа самые выгодные, – пообещал Брандо Кастеллано. – Вы планируете лизинговый заём или прямое финансирование владельцем?

– С учетом количества нам понадобятся особые условия.

– Ну разумеется, понадобятся, – сказала Анджела. На её губах появился намек на улыбку. – В случае большого контракта, каким является ваш для территориального офиса, где вы находитесь, у владельца куда более значительные преимущества. Поверьте мне, если сделка состоится, мы вас не бросим. Объем заказа всегда даёт преимущество в виде возможности требовать скидку и самые благоприятные условия.

– Да.

Сол хотел поглядеть, как Ной парирует этот блестящий довод. Но по какой-то причине Ной сдался, охваченный недовольством. Оставалось обсудить тонкости. Именно такие вещи заставили Сола сбежать из семейного бизнеса. Но не сегодня. Сегодня он старался изо всех сил, вспомнил все вопросы, которые когда-либо при нем задавали клиентам отец и брат. Сервисные соглашения? Запасные части – лицензированная микрофактура или импорт со скидкой? Обслуживание – интересен ли местный филиал в партнерстве с «Массачусетс Агримех», позволяющий обеим сторонам укрепить свое присутствие? Налоговые преимущества? Скидка за счет стоимости транспортировки до места? Регистрация собственности холдинговой компании?

Через девяносто минут Брандо Кастеллано составил первый проект соглашения. Он пообещал им, что с цифрами разберется во второй половине дня и передаст юристу Сола финансовые и договорные детали для рассмотрения и подготовки к итоговым переговорам.

– Вы учреждаете красивое предприятие, сэр, – сказал Брандо Кастеллано, когда они пожали друг другу руки. – Я вам завидую. Ох, будь я моложе, сам бы к вам присоединился.

Сол вяло улыбнулся.

– Вы бы не хотели выпить со мной как-нибудь? – выпалил он.

В наступившей тишине отчетливо прозвучал страдальческий всхлип Ноя.

– Выпить? – Голос Анджелы был невыносимо суров.

– Пожалуйста.

– С вами?

– Э-э. Ну…

– Предполагаемым клиентом?

– Видите ли…

– Это не только абсолютно непрофессионально, но ещё и невероятно самонадеянно.

– Я не…

– И каким же образом столь вопиющая неучтивость должна меня впечатлить?

– Ох! – пробормотал подавленный Сол. – Послушайте, мне очень жаль. Я просто… Вы такая. Ох, проклятье!

Он знал, что опять залился краской. Наверное, от жара, который источали его щеки, заработал офисный кондиционер. Ной и Брандо Кастеллано обменялись расстроенными взглядами – оба подсчитывали, во сколько им обойдется сорванная сделка. Сол с жалким видом махнул рукой, указывая на дверь.

– Простите. Простите. Мы уходим.

– Почему?

– Э?

– Разве я сказала «нет»? – язвительно поинтересовалась Анджела.

– Ну…

– Один напиток. Сегодня. В семь. Какой бар?

Рот Сола не подчинялся его отчаявшемуся мозгу.

– Бар Дэррила на пристани Юнион хорош, – встрял Ной. – Я о нем слышал.

– Отлично, – сказала Анджела. – Бар Дэррила. Не опаздывайте.

Сол покинул офис в полубессознательном состоянии. Он моргнул, вывалившись на бульвар и увидев перед собой машины, едущие по Пёрчес-стрит.

– Ной? Что это было?

– Вы назначили свидание, шеф, вот что.

Сол начал улыбаться, и его улыбка делалась все шире и шире.

– Я правда это сделал?

– Надеюсь, у вас есть заверенное завещание. С ней оно точно понадобится.

– До чего же она удивительная.

Все, что он мог видеть – это её великолепное лицо с манящей улыбкой и губами, которые говорили: «Да».

– Она… что-то с чем-то, да. – Ной засмеялся. – Исусе, я ещё не видел такой смелости. Или такой безграничной глупости. Как вы её спросили! Да я бы скорее сунул свой член в мясорубку.

– Эй, я на этой женщине женюсь.

– На этой? Просто вспомните, что паучихи делают после совокупления.

– Ты ревнуешь, черт возьми. Не спорь.

– Шеф, со всей искренностью заявляю: ничего подобного.

– Ну ладно. Слушай, что это за место – бар Дэррила? Что туда надеть? Какие напитки, по-твоему, ей нравятся?

– Не уверен, что это имеет значение. Вы ведь в курсе, что в этом штате по-прежнему не продают спиртное лицам моложе двадцати одного?

– Ей должно быть… Ох, а может, и нет. Как по-твоему? Ей двадцать?

– Шеф, вам надо сосредоточиться. Через сорок минут у нас встреча с торговцами семенами. Все эти новенькие блестящие автоматы должны что-то сажать.

– Точно. Сорок минут. Времени достаточно. Я буду в порядке. Как насчет зелёного пиджака? Ты меня в нем видел? Он подойдет? Не слишком яппи?

– Твою налево!..

Бар Дэррила оказался в разумной степени респектабельным. Кабинки с уютным приглушенным освещением. Длинная полированная стойка с табуретами и впечатляющим войском бутылок, выстроившихся на подсвеченных полках. Два искусных бармена состязались в составлении коктейлей. Имелась даже терраса с видом на воду, где свечи с цитрусовым запахом отгоняли вечерних насекомых.

Сол не опоздал. Он решил, что прибыть в шесть будет разумно. Если Анджела тоже придет чуть-чуть заранее, ничего страшного, что он её опередил. К тому же это давало ему шанс все проверить на случай, если Ной ошибся и бар на самом деле – грязная забегаловка. Кроме того, он получил возможность выпить пиво и успокоить откровенно разбушевавшиеся нервы. Два пива успокоили их ещё лучше. От третьего Сол расслабился, и в нем проснулось обаяние. О да. В конце концов, он и сам весьма недурен. Землевладелец с другой планеты, создатель будущей империи. Одет соответственно. Не в зелёный пиджак. Тот был из вещей, какие он надевал, отправляясь погулять с матерью. Взамен Сол выбрал простую пурпурную рубашку в белую клетку, лёгкий желтовато-коричневый пиджачок с узкими лацканами, черные джинсы и дорогие туфли марки «Дутон». «При полном параде», как говорили ребята из студенческого братства. Прошло довольно много времени с той поры, как ему требовалось их одобрение. Он почти со всеми потерял контакт. Намеренно. Сол улыбнулся, глядя в стакан с пивом. Тут разговоры в баре затихли, и он поднял глаза.

В дверях стояла она. Алое летнее платье, как будто излучавшее собственный свет, безупречно шло её коже. Юбка короче, чем офисная, что позволяло сильным ногам делать широкие шаги; низкий, но скромный вырез демонстрировал, что её грудь не нуждается в поддержке. Блестящие волнистые локоны струились по плечам.

Все смотрели, как Сол покинул табурет и прошел через бар, чтобы поприветствовать её. Он словно окунулся в зелёные лучи зависти, которые излучал каждый присутствующий мужчина. И наверное, половина женщин, самодовольно подумал он. Остановился, когда их разделял один шаг. Чуть ближе – и он не сможет любоваться этим видением целиком.

«Не испорти это. Ничего столь же хорошего с тобой не произойдет, сколько бы ты ни прожил. Не испорти. Пожалуйста. Не…»

– Привет. Обещанный напиток ждёт вас.

Анджела облизнула губы, пряча улыбку.

– Что вы выбрали?

– Сансерское[83], сто одиннадцатого года. Белое – это не красное, оно с возрастом не делается лучше. Но одиннадцатый был хорошим годом.

– Только для некоторых. Но я хотела бы попробовать, благодарю.

И они снова прошли через бар. Теперь это был победный путь.

Бармен едва все не испортил.

– Мне бы какое-нибудь удостоверение, – извиняющимся тоном проговорил он, когда Анджела протянула руку к охлажденному бокалу.

Она ничего не сказала, лицо у нее было непроницаемое. Это даже бармену показалось пугающим. Сол не знал, что за документ ему послала её элка, но бармен попятился, словно увидел в комнате дикого тигра. Анджела взяла вино.

– Кабинка или стойка? – спросил Сол. – Выбирайте.

– Терраса. Вечер теплый. Давайте им насладимся.

– Значит, терраса.

Они сели за столик со свечой и веточкой благоухающей фрезии. Перед ними открывался вид на воду, где покачивались увеселительные суда.

– Я должен начать с признания, – сказал он.

– Приступайте.

– Мне двадцать девять лет, и в настоящее время я живу с мамой и папой.

Анджела хихикнула.

– Где живут мама и папа?

– Честнат-стрит. По другую сторону от Общественного парка.

– Знаю Честнат-стрит. Приятная часть города. Удобная для старых денег.

– Ага, думаю, мы к ним относимся.

– Вы сказали – «в настоящее время»?

– Да – ну, вы же знаете, что я себе купил; буду жить на ферме, в квик-кабине, пока не смогу позволить себе дом. Я вернулся в Бостон в последний раз, чтобы приобрести оборудование и семена, которые требуются для успеха моего дела, а потом отправлюсь в старую добрую квик-кабину насовсем. Видите ли, я младший сын. Отрываюсь от семьи, чтобы начать самостоятельную жизнь. Потратил на ферму свой трастовый фонд до последнего гроша, ко всеобщему ужасу. Но оно того стоит. Честно. Анджела, вы бы видели, где я обосновался. Пять тысяч акров великолепной почвы с загружённым в сеть губернаторского офиса Оукленда опционом на покупку ещё восьми, как только я докажу свою жизнеспособность. Земля на новых мирах стоит не так уж дорого, но Вашингтон не хочет, чтобы люди вкладывали деньги, скупая целые континенты.

– Отлично сработано. – И она действительно была под впечатлением. – Я восхищаюсь людьми, которые следуют за мечтой. На самом деле не все способны на такое, когда доходит до дела. Слишком многие сознательно закрывают глаза на неудобства, которые влечёт за собой безопасность. Проблема в том, что такой штуки в действительности вообще не существует.

– Ух ты, вы циник.

Анджела разговаривала не как молодая девушка, и это ещё больше заинтриговало его.

– Реалист. – Анджела покрутила ножку бокала между большим и указательным пальцами. – Хотите услышать мое признание?

– Вы с кем-то встречаетесь?

– Я далека от такой банальности. Моя мать не владеет офисом «Массачусетс Агримех». Она покинула отца меньше чем через неделю после моего рождения.

– Ох! Мне жаль. Так кому же принадлежит компания?

– Мне. Брандо – актёр, он подрабатывает между спектаклями. Видите ли, все дело в стереотипах. Несмотря на свои маленькие причуды, он обладает весом, который необходим главе предприятия. Вы видели, что случилось утром: ваш друг Ной счел меня офисным украшением. Брандо был нужным человеком, с которым можно наладить контакт, парнем, с которым другие парни могут иметь дело.

– Вот дерьмо! – потрясенно проговорил он. – Вы хозяйка «Массачусетс Агримех»?

– Это местное отделение корпорации «Рейвеншелл». Я покупаю оборудование и снабжаю идентификаторами, в моем распоряжении поддержка их сервисной сети, а она массивная. Там большие деньги. Ваш заказ стоит миллион триста тысяч. Это в каком-то смысле минимум для любого, кто собирается обосноваться на новых штатовских территориях.

Зелёные глаза сощурились, ожидая реакции, оценивая.

– Я знал, что в вас есть нечто удивительное. Но не смог понять, что именно. Видимо, такой уж я тупица.

– Нет. Представление было безупречным. Я сама тренировала команду. Итак… теперь, когда вы в курсе, заберёте свой контракт куда-то ещё?

– Нет. По правде говоря, мне даже спокойнее иметь дело с вами. Я считал себя амбициозным, но вы только что заткнули меня за пояс. Как вам удалось так обустроить дело?

– Отец научил меня, как следует разбираться в финансах, прежде чем умер. Я знаю, как организовывать финансирование, а сельскохозяйственная техника – это же сплошь большие машины, на них хороший спрос сейчас, в фазе роста после рецессии. Просто нужно поместить себя в центр всего, и пусть банки и поставщики делают трудную работу. Это было в каком-то смысле очевидно.

– Для вас, возможно. Напомните мне никогда не знакомить вас с моим братом.

– Это почему же?

– Он за секунду разведется со своей женой и женится на вас. Финансовые сделки – его жизнь.

– Ну, держу пари, он не такой симпатичный, как вы.

Щеки снова выдали его жаром.

– Так откуда же вы родом? Не могу опознать акцент. И как вас занесло в Бостон?

– Мы много путешествовали, пока я росла, так что на меня много что влияло. Бостон потому, что это не Нью-Йорк. Со мной там случилось кое-что нехорошее. Не спрашивайте.

– Ладно. Сменим тему.

– Вперёд.

– Не желаете ещё выпить?

Анджела жила в северном Куинси.

– Здесь мило теперь, когда проредили дома, – объяснила она.

Аренда здесь дешёвая, так что Анджела смогла позволить себе большое жилище с видом на пляж менее чем в минуте ходьбы от местной станции метро. А поезд привозил её прямиком на станцию «Южный вокзал» рядом с работой, так что машины не требовалось. Многое в её речах было на тему денег, обнаружил Сол: о том, как она их делала, или о том, сколько стоили вещи.

– Я как ты, – сказала она за ужином тем вечером. После Дэрилла они перешли в ресторан «Лучиано». – Я хочу начать все заново. Если делать все как следует, требуются деньги.

– Начать заново? – Он рассмеялся. – Может, ты имела в виду просто начать? Заново начинают лишь после того, как несколько лет потрачены впустую.

– Мне двадцать один, – сказала она. – И я сделала достаточно, чтобы хотеть начать заново.

– Ладно, и какое же начало ты запланировала для себя?

– Ещё не решила. Но ты прав, что уезжаешь с Земли. Здесь слишком многое уже устроено; все только и думают, что про статус-кво и правила игры. Налоги – насмешка над бизнесом. Уровень зарегулированности оскорбительный, она нужна лишь для того, чтобы бюрократы не боялись утратить рабочие места. Истинный рост затруднителен в таких обстоятельствах, особенно для новых предприятий; нужно обратить взгляд на дальние рубежи. Только там люди снова по-настоящему свободны. В тех землях все возможно.

– Мне кажется, ты весьма преуспеваешь.

– По сравнению с кем?

В этом вся соль: она оказалась умной в той же степени, что и красивой. Вообще-то Сол беспокоился, что она куда умнее его. Свидание ещё не закончилось, а он уже боялся, что она сочтет его недостаточно хорошим. Он-то смирился с тем, что она намного сильнее.

– Хочешь поехать ко мне домой? – спросила она за кофе. – Мне бы не хотелось сегодня вечером встречаться с твоими родителями.

Сол чуть не расплакался. Вечер выдался бодрящий, она была девушкой-мечтой. Он думал, что если доживёт до конца и получит второе свидание, то окажется вознаграждён больше, чем заслуживает.

– Я бы очень этого хотел, – просто сказал он.

Они сели в метро на станции «Южный вокзал» и отправились в северный Куинси. Потом ещё немного проехали на такси к её жилищу на Эпторп-стрит. Северный Куинси был большим спальным пригородом, который облагораживали последние пятьдесят лет. Изначальную беспорядочную застройку относительно дешёвыми домами переделали по вкусам более молодого поколения городских работников, которые не могли себе позволить дорогое жильё во внутренних районах. Когда Сол выбрался из такси, он услышал, как волны набегают на пляж.

– Этого мне будет не хватать, – сказал он. – Моя ферма на пятьсот километров в глубине континента.

Анджела протянула руку и погладила его по щеке.

– Неправильно мыслишь, – сказала она. – Твоя первая ферма в пятистах километрах от пляжа.

Она снимала большое обшитое досками бунгало с верандой, огибавшей его целиком.

– Мне не нужно так много комнат, – сказала она, когда дверь открылась. – Но перед гостиной я не устояла.

Он понял почему. Гостиная была большая, почти в половину всей площади, с широкими дверями, которые открывались на веранду, и большим каменным камином. Анджела обставила её в белых и пастельно-голубых тонах; мебель сделана из простых деревянных каркасов с большим количеством подушек. Солу понравилась летняя атмосфера этого места, но он решил, что зимой здесь тускловато. Настоящее холостяцкое жильё, с сочувствием подумал он, пока Анджела прошлась по комнате, зажигая свечи. На кухне ни пятнышка – её не использовали. На веранде имелось джакузи, пузыри подсвечивались жёлтыми подводными лампами. В спальне обнаружилась королевских размеров кровать с антикварным латунным изголовьем. Он заметил её, когда Анджела открыла дверь и сказала:

– Я переоденусь. Вернусь через минуту.

Сол, человек многих миров, почти тридцати лет от роду, довольно состоятельный, обладающий разумным опытом по женской части, понятия не имел, что ему делать. Он посмотрел на кушетки и груду подушек, на шипящее джакузи. Окинул взглядом свою одежду. Все снять? Наверное, только туфли.

И вот он сидел на полу на большой подушке, стягивая свои туфли в стиле «фермер в городе», настолько лишённый обаяния, насколько это вообще возможно, когда она вернулась. Он переживал, что занервничает, что слишком много выпил, что не оправдает её ожиданий и не выполнит требований. Что ночь окажется провалом, как в тот раз, когда… ну, такое случалось нечасто, но все же случалось. Но когда он вскочил на ноги, мучительные сомнения исчезли. Одного взгляда на Анджелу в вызывающем пеньюаре с черными шелковыми лентами и кружевными вставками, которые намекали на невероятное тело, хватило для сильнейшей за всю его жизнь эрекции. Анжела увидела её и высокомерно улыбнулась. Она заставила Сола замереть, пока снимала с него одежду, что само по себе было любовной пыткой.

Когда Анджела закончила и он стоял голый посреди комнаты, она помедлила; ухоженным ногтем постучала по зубам в театральной нерешительности, окидывая взглядом гостиную.

– Где начнем? – задумчиво спросила она. – На ковре перед камином? В джакузи?

Сол больше не мог терпеть, он взревел и кинулся на нее. Анджела взвизгнула, рассмеялась, и они рухнули на подушки.

Они провели в её доме пять дней. Пять дней нагишом. На пять дней забыв о работе, если не считать авторизацию платежа в пользу «Массачусетс Агримех». Пять дней разговоров и смеха. Всю свою жизнь бывший демократом, Сол был слегка потрясен тем, что столь великолепная женщина так склонна к республиканству. Пять дней им приносили готовую еду. Пять дней самого жаркого секса, какой только бывал у Сола. Это секс по-взрослому, решил он, и откровение оказалось чудесным: они, два взрослых человека, ублажали друг друга, не боясь последствий. Это больше всего прочего – больше прогулок на лодке с родителями, выбора фермы, траты всего наследства на мечту – походило на настоящую свободу. Впервые в жизни он ощутил в себе завершённость.

– Почему я? – прошептал он ей на ухо на третью ночь. Они лежали на подушках, которые вытащили на веранду, и теплый ночной морской воздух сушил их потные тела. Занятия любовью снаружи, где кто-то мог увидеть, пусть даже в середине ночи, удивительным образом возбудили обоих. Столько юношеских чувств прорвалось сквозь дамбу, которая их сдерживала, что в кои-то веки он впечатлил Анджелу своим энтузиазмом. Теперь он прижал её к себе, упиваясь прикосновением её кожи к его груди, к его ноге. – Ты могла заполучить любого, кого захотела бы, ты это знаешь. Почему я?

Она вытянула руку, нащупала бокал с вином и сделала долгий глоток, прежде чем ответить.

– Ты – это я, – сказала она.

– Едва ли. Я не понимаю.

– Я без багажа. Я, какой мне хотелось бы стать. Эта твоя ферма – прыжок, который я все время обещаю себе совершить. Ты веришь в себя, ты готов рисковать. Прошло много времени с той поры, как я верила в себя.

Сол поцеловал её, чтобы остановить кощунственные признания, – он хотел владеть ею, принадлежать ей.

– Я знаю, что такое любовь, – сказал он. – Это ты.

На её лице опять появилось загадочное выражение. Он никогда не мог определить, к какому решению она пришла; он мог лишь надеяться, что вердикт благоприятный.

– Ты хороший человек, Сол Ховард, – сказала она в конце концов. – Я не знала, что такие ещё остались.

На пятый день, когда дневной свет лился через открытые двери веранды, Сол опустился на колени и с благоговением воззрился на своего ангела со спутанными волосами. Собрав всю смелость до последней капли, он заставил себя сказать:

– Пожалуйста, выходи за меня, Анджела.

– Это очень мило…

– Не надо! – Он потянул её вниз, чтобы их лица оказались вровень, и увидел испуг в её зелёных глазах. – Не надо старых песен о том, как это мило, или о том, что мы почти не знаем друг друга. Я ещё никогда не был таким серьезным. Выходи за меня, отправляйся со мной на ферму, помоги мне превратить её в начало чего-то потрясающего. Я все испорчу без тебя, без той, кто увидит все мои ошибки. Проклятие, Анджела, я даже не хочу уходить из этого дома. Я просто хочу быть с тобой. Пожалуйста!

Анджела уставилась на Сола, и он наконец-то понял, что загадочное выражение её лица – всего лишь маска, под которой прячутся печаль и страх.

Потом она с опаской улыбнулась.

– Да.

– Да? Что да?

Раздраженный вздох.

– Да, я выйду за тебя.

– Правда?

– Ух! – Она толкнула его.

Сол потянул. И доказал, что сильнее. Поцелуй продлился долго.

Они отправились в Вегас, полетели в тот же день. Сол не мог поверить в происходящее. Никто не женился в Вегасе, не по-настоящему. Но они отправились туда, сами по себе, и пытались не смеяться, пока шли по проходу между рядами в часовне Страстей Христовых в одиннадцать ночи, и Анджела выглядела потрясающей плохой девчонкой в свадебном платье в стиле вамп, которое они взяли в аренду за восемьдесят семь долларов в час, что довело затраты – включая госпел-хор из трех девушек – до семисот семидесяти восьми долларов двенадцати центов, плюс пятьсот долларов за государственный брачный сертификат.

Медовый месяц им заменили два дня, проведенные в апартаментах для азартных игроков в новом отеле «Баттерси» на Стрип[84]. Сол весьма желал остаться там подольше, но техника из «Массачусетс Агримех» была готова к отправке и транспортировке, о чем ему Анджела сказала несколько раз. И все более неистовые звонки Ноя напоминали, что сезон посадки быстро приближается. И если мы не успеем, шеф, тогда плакали ваши денежки.

Итак, мистер и миссис Ховард с неохотой полетели в Майами, где на одну ночь поселились в отеле на берегу. Тогда-то они наконец позвонили родителям Сола и сообщили, что у них появилась новая невестка, чем потрясли их до глубины души. На следующее утро счастливая пара прошла через портал в Шенандоа, чтобы начать жизнь заново на Новой Флориде.