Звёздный Квест или Спасти Демиурга!

Глава 30

— И все же, милая лерра, я попросил бы вас подумать над моим предложением. Мой род благороден, земли плодовиты, а намерения в отношении вас самые честные, — рыжеволосый эльф склонился над вариной рукой в поцелуе.

«Какой этот Сеиэль все-таки красивый», — еще раз задумчиво повторила про себя Варя, улыбаясь зеленоглазому эльфу. Рыжие волосы и зеленые глаза — он был в Государстве Объединения с посольской миссией с островов Цветущего Архипелага. Как пояснила Тинь, среди островных эльфов подобный типаж очень распространен.

— Благодарю вас, уважаемый лерр. Я обещаю подумать, но только когда пройду свое задание в вашем мире. Вы уже знаете о нем. Это обязательное условие моего пребывания здесь, и не я придумала эти правила, — улыбнулась Варя.

Об их отношениях с Сеиэлем, третьим сыном короля Леревмириэля Бесподобного — верховного правителя Цветущего Архипелага, уже пошли слухи. Юные эльфийки поначалу фыркали, а их мамаши ахали, недоумевая, как принц посмел заинтересоваться не их дитятком, но увидев, что Сеиэль, похоже, увлекся верховной жрицей всерьез, перестали бросать на Варю завистливые негодующие взгляды.

Трое из придворных прелестниц сразу же украсили свои плечики и точеные ножки татуировками, и, надо признать, в искусстве нанесения краски под кожу эльфы тоже знали толк: узоры на телах красавиц сверкали и переливались многочисленными оттенками — яркими и нежными. Впрочем, варины картинки тоже претерпели видоизменения — с тех пор, как она увидела их магическим зрением в межмировом пространстве, ее тело начало странную регенерацию. Как объяснила Варе Тинь, это остаточные явления ее магического Дара: кожа приобрела какой-то чарующий, алебастровый вид, исчезли мелкие дефекты, видимые раньше, правда, только одной Варе, волосы стали гуще и быстро отрастали, из-за чего у нее уже было некоторое подобие каре, глаза заблестели, а татушки заиграли новыми красками. Учитывая, что в силу природной лени, граничащей с практичностью, Варя была сторонницей перманентного макияжа, нанеся его в свое время на брови, глаза и губы, сейчас за счет внезапно очистившейся и дивно побелевшей кожи и того, что краски и на ее лице усилились, проявив глубину, весь ее вид стал каким-то волшебным. Тинь шутила, что она становится похожа на дриаду или русалку.

— Они наносят перманентный макияж? — заинтересованно спросила Варя.

— Они вообще любят украшать и лицо, и тело узорами, — ответила Тинь, — впрочем, сама скоро убедишься: на пути к Аосу тебе предстоит пройти через Лес Дриад, здесь неподалеку. Кстати, там рядом есть и Русалочье Озеро, — и подруги замолчали, ощущая неловкость каждый раз, когда говорили о скорой разлуке.

Вот и сейчас ей вспомнилось, что вскоре придется расстаться с феей, и Сеиэль немедленно уловил настроение подруги. Решительно забрав у девушки из руки бокал с вином, он поставил его на услужливо подставленный поднос и увлек ее в веселый, зажигательный танец.

Натанцевавшись вволю, Варя попросила проводить ее к Альду с Алистой — Алиста подала ей знак через весь зал. Присев за стол к королевской чете, девушка тепло улыбнулась эльфам: приятно и удивительно было быть на этом празднике, предшествовавшем ночи равноденствия — когда казалось бы следовало отдыхать и набираться сил, эльфы устроили очередное грандиозное торжество.

— Итак, Вариа, сразу, без предисловий, приступила Алиста к основному, — Ты готова к завтрашней ночи? Ты помнишь порядок действий?

— Я, может, и могла бы забыть, ваше величество, — улыбнулась Варя, — но разве с Тинь забудешь?

— Это точно! — послышался знакомый писк, — Она вызубрила его наизусть, — гордо добавила Тинь.

— Значит, весь день спим, а вечером собираемся у храма. Оттуда проложишь многолинейный портал по всему Государству Объединения, чтобы каждый из наших подданных мог навестить некогда родной мир!

— И я умоляю, — улыбнулась Алиста, — Попробуйте найти Диту!

— Алиста, о чем ты! Мы не просто попробуем, мы найдем ее! — решительно заявила Тинь.

— Тинь, а ты смотри за феями: вы слишком теплолюбивы для Снежного Мира, пройти в него имеют право только прошедшие специальную подготовку!

— Да, Альд, — Тинь просто кивнула, — Я помню.

— Значит, ты скоро нас покидаешь? — с сожалением спросила Алиста, хотя заранее знала ответ и взяла Варю за руку, — Так быстро прошло время…

— Мне очень, просто невыносимо грустно расставаться с вами, — сказала Варя, стараясь не смотреть при этом на Тинь.

— Только с нами? — лукаво прищурил глаза Альд.

«О Боже, — воскликнула про себя Варя, — неужели кто-то из них догадался?» Она прикусила губу, стараясь не показывать своих эмоций, и вопросительно взглянула на эльфа.

— Нам показалось, или ты отвечаешь симпатией Сеиэлю? — продолжил Альд, и Варя облегченно выдохнула, а Тинь нахмурилась.

— Не смущай ее, милый, — мягко проворковала Алиста, и видимо решила продолжать делать это сама: — А все-таки, Вариа, между вами что-то есть? — и королева подмигнула девушке.

— Ваши величества, — смутилась от такого пристального внимания к их с Сеиэлем отношениям Варя, — мы просто общаемся, вот и все. Несколько раз выезжали вместе на конные прогулки… Собственно, да, это все.

— Ну, вот и чудесно! — воскликнула Алиста, — У тебя будет сопровождающий на предстоящую свадьбу. И какой сопровождающий! Наследный принц Цветущего Архипелага!

— Прошу тебя, Алиста, — забыв о придворном официозе, прошептала Варя, и тут же исправилась: — Прошу вас, ваши величества: я хотела бы покинуть Государство Объединения на рассвете, сразу после ночи равноденствия.

— И речи быть не может! — заявила Алиста, — Ты что, собираешься пропустить свадьбу Дани? Да, она не самая воспитанная принцесса на свете, и не со всеми ладит, но это такая ерунда в ее возрасте! Да и праздник будет грандиозным! Это будет самое захватывающее событие, которое ты видела здесь, Вариа!

Ситуацию спас сам того не подозревающий Сеиэль. Склонившись в изящном придворном поклоне, он пригласил Варю на следующий танец, и Варя прямо-таки вцепилась в протянутую руку в белой перчатке, из чего принц не преминул сделать вывод, что лерра верховная жрица все-таки рада его видеть.

— Я… Я потанцую немного, ваши величества! — воскликнула Варя, давая увести себя в танце.

— Иногда я задумываюсь — как тебе дали второе имя «Мудрая», Алиста? — возмущенно заявила Тинь, тоже взлетая со стола и направляясь в сторону будущих новобрачных, в противоположный от Вари конец зала.

— Я что-то не то сказала, милый? — изумленно спросила Алиста у мужа.

— Я не хочу говорить о свадьбе, дорогая. Я высказал свое мнение еще у подножия Священной Горы, тебе и Алле, но вы, женщины, все привыкли делать по-своему! Видимо, Тинь тоже не в восторге от этой затеи, а ее напарница поддерживает старшую дворцовую фею из солидарности, — высказал свои предположения Альд.

— Странно это, — задумчиво произнесла Алиста, барабаня тонкими пальчиками по столу и нетерпеливо обмахиваясь веером.

Варя кружилась в танце, отчаянно улыбаясь Сеиэлю, стараясь не смотреть в сторону Вереста и Даниэль, о чем-то увлеченно беседовавших в танце. Черноволосый эльф прибыл в Город Андов вчера, провести немного времени со своей невестой перед свадьбой. Правда, приехав, первой, кого он встретил, была верховная жрица — она проехал мимо его эскорта верхом вместе с рыжим хлыщем с Цветущего Архипелага и выглядела весьма довольной своей придворной жизнью.

Верест отметил, что лерра Вариа заметно похорошела, припав к ее руке в знак приветствия вчера вечером, подойдя засвидетельствовать свое почтение. Варя ответила дежурным комплиментом. Отходя, Верест стиснул зубы. Он ненавидел в этот момент свое высокое происхождение и нездоровое, как он сам считал, чувство долга и чести.

Сейчас он кружил в танце прекрасную принцессу, улыбался ей и представлял их тандем спустя годы: время благосклонно к красоте эльфов, и она конечно же, останется такой же невыносимо прекрасной, изящной, утонченной… И все такой же холодной. Если бы не воля матушки и не политический вопрос, он с большей радостью представил бы рядом с собой другую женщину, живую и хохочущую, подначивающую его и с упоением обнимавшую за шею свою любимую лошадь — ему всегда казалось, что его избранница обязательно будет без ума от лошадей, как и он сам. Дани сразу заявила ему, что ни в коем разе не составит ему компании на верховых прогулках — не смотря на то, что она была эльфийкой, всеобщую любовь к лошадям она не унаследовала — слишком боялась попасть в нелепое положение и уронить свое реноме. Верест прикрыл на мгновение глаза, представляя Даниэль рядом с собой, и увиденное заставило его поперхнуться: вместо красавицы-жены, настоящей снежной королевы эльфов, он увидел в своих объятиях живую девчонку, с разрисованным, как у лесной дриады, телом. Образ оказался настолько ярким, что он невольно затряс головой, как отряхивающийся ирбис, и это не ускользнуло от Дани:

— Милый принц, — даже такое теплое обращение из уст снежной принцессы казалось потянуто инеем, — Не проводите ли меня к столу, от этого танца пересохло в горле.

— Конечно, принцесса, — и Верест увлек невесту из круга танцующих. Оставив ее на попечение придворных фрейлин, Верест отправился засвидетельствовать почтение будущему тестю с тещей.

Заметив, что верховная жрица, в одиночестве движется к выходу, Дани не замедлила отправиться следом. Только бы рядом с ней не было этой противной феи! Похоже, ей повезло — Вариа действительно шла одна, причем по направлению к дальней цветочной беседке. Зря Дани радовалась тому, что с Варей нету Тинь — если бы она знала, где сейчас Тинь, точнее, с кем она разговаривает, и главное, о чем — она пожелала бы, чтобы фея была сейчас со своей напарницей и не разлучалась с ней до самого ее отъезда.

— Мечтаешь? — свысока бросила она Варе, заходя в беседку и не спрашивая приглашения, усаживаясь напротив.

Варя попала в неловкое положение: встать и уйти сейчас было бы просто невежливо, однако и общаться с эльфийской принцессой особого желания не было. Она мысленно посокрушалась о том, куда делась Тинь, а вслух же сказала, заставив себя улыбнуться:

— Приветствую, принцесса.

И вот удивительно — не питавшие симпатии друг к другу девушки в этот момент были бы обе счастливы, если бы Тинь была сейчас на привычном ей месте — плече верховной жрицы. Конечно, если бы обе знали, где она сейчас и что делает. Впрочем, это относилось только к Дани, Варя была бы рада Тинь в любом случае, но от известия о местонахождении Тинь пришла бы в ужас.

Наблюдая за девушками, мы упустили из виду диалог Тинь с ее оппонентом, а именно эльфом, с которым сейчас беседовала Тинь. В ответ на последнюю фразу Тинь Верест нахмурился:

— Старшая дворцовая фея прекрасно знает, что Элсуорты всегда держат свои обещания.

— В твоем случае да, пожалуй, всегда, — задумчиво пропищала фея, — Оукей, Верест, салют!

— Погодите, лерра фея! Вы уверены, что озвучите свое желание после ночи равноденствия?

— Да, так будет логичней, — бросила Тинь уже на лету.

В это время в дальней цветочной беседке ситуация накалялась. Варя чувствовала неприязнь, исходящую волнами от Даниэль так явно, что создавалось такое впечатление, что сам воздух вокруг был словно наэлектризованный.

— Сегодня у многих мечтательное настроение, — скривившись, заметила Дани.

— Вы хотели поговорить со мной о мечтах? — невинным тоном осведомилась Варя.

Белоснежное личико Даниэль скривилось еще больше.

— Я хотела поговорить с тобой о предстоящей свадьбе. Моей и Верестариэля.

— Извините, но я не могу на ней присутствовать, — перебила принцессу Варвара.

— Что? Ты думала, я пришла пригласить тебя лично? — смех Даниэль рассыпался россыпью ледяных осколков, — Я пришла предупредить, чтобы ты и думать не смела сунуть на мою свадьбу свой человеческий нос.

— Вы опоздали, принцесса, — в тон Дани, ледяным тоном ответила Варвара, — Я кажется, уже сообщила вам, что не могу присутствовать на высочайшей свадьбе.

— Значит, не показалось, — удовлетворенно, чему-то понятному одной только ей, кивнула Дани, — И не смей пожаловаться родителям, если не хочешь нажить неприятностей. В твоих же интересах покинуть Государство Объединения по-тихому, или ты хочешь, чтобы Алиста за руку притащила тебя на свадьбу?

— Не — хо — чу, — растягивая слова, выдавила из себя Варя, чем вызвала у принцессы снисходительную улыбку.

— Правильно не хочешь. Я тебя понимаю. Насколько вообще могу понять жалкую неудачницу. Впрочем, о чем это я. Ты делаешь лучшее, на что способна — ты покидаешь Государство Объединения. И я помогу тебе.

— Поможете мне? Я не ослышалась?

— У нас мало времени, пока рядом нет твоей противной подружки. Жаль, ты не можешь забрать ее с собой. Впрочем, это было бы слишком щедро со стороны светлых богов. Держи этот кристалл — он поможет покинуть дворец под пологом невидимости, ты же наверняка заберешь с собой какие-нибудь безделушки из подаренного? Не отправишься же в Аос прямо из храма, в ритуальном одеянии жриц? Правильно, нет. А этот кристалл активируешь после — он укажет направление на Аос, превратившись в объемную карту.

— Благодарю, ваше высочество, но у меня есть карта.

— Как знаешь, — усмехнулась Дани, — у меня лично топографический кретинизм, я предпочитаю знать направление, будь у меня с собой хоть десяток обычных карт. Впрочем, твое дело, — Даниэль гордо отвернулась и привстала, собираясь покинуть беседку, расправляя складки на своем щедро расшитом алмазами, белом платье, она как бы невзначай надавила на один из камушков, на что, конечно, не обратили никакого внимания ни Варя, ни наблюдающая из-за дерева, Тинь. В тот же миг в нос Варе ударил чуть горьковатый, освежающий аромат, неожиданно внося полнейшую ясность в ее сомнения.

— Ваше высочество.

— Что?

— Спасибо. Я воспользуюсь вашей помощью.

— И запомни: я помогаю тебе потому, что заинтересована в том, чтобы ты как можно скорее скрылась с глаз моих, — добавила Дани уже на выходе из беседки, которую она покидала, не попрощавшись с Варей, и отойдя немного, добавила уже себе под нос, — Навсегда.

— Вот тварь, — злобно сплюнула себе под ноги Тинь, не открывая, впрочем, своего присутствия принцессе. Дождавшись, пока белокурая макушка Дани скроется среди деревьев, Тинь подлетела к напарнице.

— О чем беседовали с этой грымзой? — спросила она, как обычно, не стесняясь в выражениях.

— Да так, — нехотя ответила Варя, — что ты, Дани не знаешь. Подошла сказать пару очередных гадостей. Тинь кивнула, как бы соглашаясь с Варей. Про себя же она думала: «О да, все не просто серьезно, все более чем серьезно. Девчонка и впрямь убита предстоящим торжеством, и похоже, действительно решила слинять по-тихому. Ай да я, ай да молодец! Впрочем, чего удивительного. Как обычно!»

— Тебе надо расшевелиться, Вариа, пошли, пошли, у Алисты с Альдом подарок для тебя, собственно, поэтому я тебя и ищу, — и она увлекла напарницу в другую сторону сада.

Глядя на это невероятное, пушисто-белоснежно-пятнистое чудо, Варя долго не могла вымолвить ни слова, она только открывала и закрывала рот: перед ней, опустившейся на корточки, сидел и злобно шипел на нее малыш снежного барса, до невозможности трогательный в своей злости.

— Это Тэо Кас, котенок Тэна и Тены, — улыбаясь тому, с каким восторгом Варя смотрит на маленькое и очень сердитое существо, пояснила Алиста, — он твой.

— Мой?! Вы хотите сказать, что это вот пятнистое чудо — мое?! О Боже! Альд! Алиста! Я… Я не знаю, что сказать, — Варя не задумываясь бросилась эльфам на шею, душа хохочущую королевскую чету в объятиях.

— Мы подумали, тебе понадобиться охрана, — смеясь и подмигивая Варе, пояснил Альд.

— Конечно, Тэо Кас пока только котенок, но я сама воспитала его, — улыбнулась Алиста, — он самый умный и крупный из всего выводка, ирбисы вообще быстро растут.

— Он не будет в дороге в тягость, — добавил Альд, а Варя закусила губу: «Это невыносимо, они были так добры ко мне, так стараются, чтобы мне было хорошо, а я собираюсь обмануть их… Это ужасно, но у меня нет выбора. Если я не воспользуюсь кристаллами Дани, Алиста действительно за руку притащит меня на свадьбу, а я… Я просто не вынесу этого зрелища…»

— Сейчас сделаем кровную привязку, и ты станешь для Тэо Каса родной. Дай-ка мне левую руку.

Алиста протянула зеленый магический луч к безымянному пальцу вариной руки, второй же направила к котенку ирбиса. Варя впервые видела, как творится эльфийская привязка крови, раньше она только читала о ней. Само выражение «кровная привязка» рисовало в воображении не совсем приятные ассоциации, какие-то кровавые ритуалы, церемонии. На деле, у высокоразвитых снежных эльфов, это выглядело чарующе красиво. Два зеленых луча — от человека и от ирбиса сами нашли друг друга в пространстве, образуя затейливое переплетение, и затем слились в одно целое, ослепительно вспыхнув и растаяв в воздухе.

— Похоже, получилось сильнее, чем я рассчитывала, — удовлетворенно заметила королева, — виной всему твои мощные резервы, лерра жрица.

— Вы правда думаете, получилось? — недоверчиво поинтересовалась у эльфийки Варя, чем вызвала бурный восторг и феи, и эльфов, которые сейчас покатывались со смеху, глядя на нее.

— Думаю? — отсмеявшись, спросила Алиста, — Думаю, да!

— Но он не прекращает шипеть на меня! — пожаловалась Варя.

— Варя, котята ирбисов шипят даже на свою маму, он просто немного нервничает, вот и все.

Варя взяла малыша на руки. Малыш-малышом, но он уже сейчас, дотягивал Варе до середины голени, и лапы его были настолько крупными, что становилось понятно, что взрослым Тэо Кас будет просто огромен.

— Это не ирбис! — восхищенно шептала Варя, зарываясь носом в белоснежную шерсть своего снежного барса, — Это настоящий тигр! Снежный тигр!

— Снежных ирбисов еще называют Снежная смерть, — удовлетворенно сказал Альд, — Надеюсь, ты никогда не увидишь того, на что способен этот комок шерсти.

— Я позже проведу для тебя инструктаж по уходу за ним и по кормлению, — пообещала Алиста, — В принципе, в лесу, в горах, в общем в условиях дикой природы он сам сможет добывать себе еду. А в населенных пунктах ты сможешь воспользоваться списком, который я тебе составлю.

— И еще, кое-что, Вариа, — загадочно улыбнулся король, — Тут одно твое знакомое озеро просило кое-что тебе передать, — он протянул Варе голубую раковину на тонкой цепочке из странного голубого метала, — Так сказать, на память.

— Какая красота! — восхитилась Варя, — Спасибо, спасибо огромное!

— Ты сможешь дышать под водой, когда он у тебя на шее, так что лучше не снимай его. Кулон зачарован от воровства, но пусть он просто будет с тобой, нам так спокойнее.

— Если ты действительно отказываешься взять с собой сопровождающих, — недовольно сказала в сторону королева.

Варя взяла ее за руку:

— Альд! Алиста! Вы же знаете, это мой Квест. И пройти его я хочу сама.

— Да кто спорит! — возмутилась Алиста, — Но в правилах твоей игры не сказано, что добираться до Аоса ты должна в одиночку!

— Алиста, — тихо, но твердо сказала Варя, — Я уже решила.

Тинь подозрительно молчала. Она вообще сегодня была неразговорчива, то и дело исчезала, внезапно появляясь на секунду и опять пропадая, и хмурое выражение не покидало ее крохотного личика.

Ночью, точнее уже утром, после праздника, Тэо Кас то ли замерз, то ли соскучился — он залез под пушистое одеяло к Варе, и, прижимая к себе мягкого, теплого ирбиса, Варя прошептала ему:

— Я обязательно вернусь за тобой. Прости, но взять такого кроху с собой в дорогу я не могу: мне надо как можно быстрее и незаметнее покинуть Государство Объединения и попасть в этот Аос. А после того, как я выиграю в этом Квесте, обещаю, мы уже никогда с тобой не расстанемся. Тэо Кас посмотрел на нее своими умными голубыми глазенками, жалобно мяукнул и неожиданно лизнул в нос.

— Пушистик! У тебя на языке наждачная бумага, — засмеялась Варвара, — Ты так меня сотрешь! Но нельзя же так пафосно звать тебя — Тэо Кас. Решено, будешь просто Касом. Кас! — позвала она зверя, и когда ирбис повернулся к ней, Варю вдруг осенило:

— Каспер! Точно! Ты же вылитый Каспер! Такой же белый и милый, даром что «снежная смерть»!

Новоиспеченный Каспер не возражал.

Глава 31

Варю трясло. Не помогали ни увещевания Тинь, ни третья чашка успокоительного ароматного зейрана с мятой.

— Хватит! — скомандовала Тинь, увидев, что Варя потянулась за четвертой, — Ты будешь вялой! — Варя, как ошпарившись, отдернула руку от цилиндра с горячим отваром.

— Но мне не помогает, — простонала она, — Я боюсь, Тинь, я боюсь, что не справлюсь.

— Ты-то чего боишься? — взвилась старшая дворцовая фея, — Сегодня само пространство будет на твоей стороне, становясь мягким и эластичным, я не выпущу ни нить твоего сознания, ни ворота в Снежный Мир! Все феи Государства помогут протянуть нити портала к каждому эльфу на территории Объединения. Тебе только наблюдать за этим и кайфовать! И ты боишься, что не справишься!

— Вариа, — уже мягче добавила она, — А ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты о чем? — отвела в сторону глаза верховная жрица.

— Ну, мало ли, может, ты так нервничаешь, потому что тебя что-то волнует? Гложет изнутри?

— Я думаю о Квесте, о предстоящем отъезде, я привыкла к этому месту, к тебе, ко многим здесь… «Надо же, и ни разу не соврала», — добавила верховная жрица уже про себя.

— Брось, сейчас надо думать о работе. Прежде всего — Снежный Мир, а обо всем остальном подумаем после, и вместе, пропищала фея, сделав упор на слово «вместе».

Варя сделала глубокий вдох и выдох.

— Через сколько начало?

— Солнце садится, так что уже почти. Ты чувствуешь приближение ночи равноденствия?

— Я чувствую только, как меня колотит, и все чувства, эмоции, ощущения обострены до невероятности. А еще воздух, он как будто звенит, таким странным звоном…

— Как будто что-то разбивается?

— Точно! Что-то хрупкое, раскалывается, как будто трещины по льду расползаются. Если бы лед был хрустальным, наверно он бы так звенел по весне, — прошептала Варя.

— Все правильно, так и должно быть. Ты слышишь, как раскалывается пространство. Сегодня ты сама — живой портал, протянуть от тебя бесконечное множество нитей не составит никакого труда. Пойдем в главный портальный зал храма. Еще несколько минут, и начнется долгожданная ночь!

— Тинь! Ты так и не сказала мне — что вас, фей, связывает с эльфами?

— О боги, Вариа, — засмеялась Тинь, — Ты всегда выбираешь самое подходящее время для своих вопросов. Ты не поняла еще сама? Мы родственники!

— Как родственники?

— Молча. Ближайшие. Не отвлекайся, пора.

Варя привычно развернула ладони рук вверх и даже не закрывая глаза, увидела, и только с опозданием на полсекунды почувствовала, как из центра ее ладоней заструилась энергия, клубами разлетаясь по портальному залу храма Матери Всех Эльфов, стирая из восприятия все вокруг.

Оставался только этот дым, и то тут, то там вспышки пыльцы множества фей, кружившихся вокруг Вари.

Чувство головокружения, совсем не неприятного, как поначалу, когда Варя попадала в межмировое пространство, со временем практик это чувство проявлялось мягче, без сопровождающей тошноты.

Варвара впервые ощущала межмировое пространство так остро. В последнее время цвета в нем становились ярче, но никогда еще она не наблюдала такой потрясающей их глубины. Все вокруг плыло и одновременно стояло на месте, стены зала храма, как всегда это бывало с погружением, видоизменились. Обычно они расширялись, преобразовывались в лабиринты коридоров — в зависимости от задания Тинь, а сегодня они истончались в пространстве, становились практически невидимыми, и только разноцветные сполохи живой цветовой палитры — полосы, образовываемые тысячами крохотных птичек фей напоминали Варе о том, что она по прежнему находится в зале храма Матери Всех Эльфов.

Повернув голову, она обнаружила Тинь, сидящую у нее на плече — раньше ей никак не удавалось увидеть фею, максимум, это был небольшой прозрачный силуэт со стрекозиными крылышками за спиной. А сейчас она видела свою напарницу и не верила своим глазам: в межмировом пространстве кожа феи не просто светилась, как в обычной жизни, она являла собой целый источник света, живого, переливающегося, мерцающего и притягательного.

Варя опустила глаза на свои руки и увидела, что и ее кожа наливается светом и сияет, как будто изнутри нее прорывается мощнейший световой поток. Неожиданное чувство тревоги неприятно сжало сердце и Варя вздрогнула. Однако она не успела поддаться панике — фея заговорила с ней, и Варя сначала увидела, ощутила волну звука ее голоса, прозвучавшего неожиданно громко, но также мелодично, как обычно, и только затем, с небольшим запозданием, услышала его:

— Не пугайся этого чувства сжатия, Вариа, прислушиваясь к нему, ты объясняешь его себе, как тревогу — ты просто таким образом находишь себя в пространстве, не более. Сейчас ты не можешь нормально, как привыкла, ощутить границ своего тела, и это вполне нормально. Ты сейчас ощущаешь пространство на сотни миль вокруг, как себя, и внимание цепляется за то, о чем ты думаешь, просто потому, что такова его природа: ему просто нужно за что-то цепляться.

— Тинь, я вижу цвета… свет… — Варя ощутила вкус своего голоса на губах, а потом и в окружавшем ее пространстве.

— Еще немного, чтобы привыкнуть, и будем двигаться дальше. Закрой глаза. Перестаешь ли ты видеть.

Варя послушно прикрыла веки и удивленно затрясла головой — парадокс, но она видела все, что происходило вокруг — от феи на плече и контуров своего тела до пространства, окружавшего их! Удивительным образом свет преобразился в темноту, но темноту не поглощающую все вокруг, а каким-то образом тоже светящуюся, и в ней отчетливо проявлялись контуры их тел с Тинь — сначала, как границы света, потом проявляющиеся все яснее, на своем теле и теле феи Варя увидела огромное количество больших и малых звезд, которые жили своей жизнью, двигались, перемещались и одновременно были неподвижными. Варе даже показалось, что она слышит, как они звучат, и, прислушавшись, поняла, что чувствует единую пульсацию всего космоса.

— Теперь можно, Варя. Можешь оставлять глаза закрытыми, можешь открывать, как тебе больше нравится.

— Мне нравятся звезды, — зачарованно прошептала Варвара в ответ.

— Хорошо. Тогда иди на мой голос.

«Иди» во время их практик с феей означало направь внимание. Это можно было сделать различными способами — когда-то Варе было удобней представить то, о чем говорит фея, когда-то просто прислушиваться к звукам ее голоса. Сейчас Варя просто физически ощущала саму звуковую вибрацию, и так остро она еще не переживала связи со своей маленькой напарницей. Никогда. «Потому что сегодня я растворилась в пространстве и времени, — подумала девушка, — я не могу собрать себя, найти себя, хоть как-то обнаружить… Все, что я нахожу, не является мной… И является мной одновременно».

— Ты видишь Снежный Мир. Приблизь нас к нему.

В череде мерцающих перед мыслевзором Варвары святящихся звезд и вращающихся вокруг них планет, внезапно, ее внимание привлекла одна из них — казалось, она сейчас стремительно несется сквозь космическое пространство к яркой голубой звезде, вокруг которой вращаются три планеты — розовая, голубая и желтая. Именно голубая и привлекла внимание Вари. Варвара неслась навстречу этому миру так стремительно, что казалось, она обязательно разобьется, столкнувшись с планетой, разлетится на миллионы, миллиарды частиц и исчезнет в космическом пространстве, не покидая его.

— Не так быстро, Вариа, — заметила Тинь, — с тобой, конечно, ничего не случится, но может немного закружиться голова.

«Голова? У меня есть голова? Как у потока внимания вообще может быть голова?» — с недоумением повторяла про себя Варвара.

— Эй, не переключай внимание! — засмеялась Тинь, — Мы сейчас занимаемся не самоисследованием, а прокладываем портал в Снежный Мир.

Приближаясь к планете, Варя поняла, что изначально ошиблась — мир оказался белым, белоснежно-кипельно-белым, а не голубым, как показалось ей сначала — виной всему был голубоватый свет, источаемый звездой, вокруг которой вращались планеты.

Стремительно проносясь над Снежным Миром, родным миром снежных эльфов, Варя восхищенно ахнула: бескрайние снежные поля, долины, огромные голубые горы и лазурные низины, сотни полуразрушенных от времени городов с небывалой высоты снежными стенами. Варя знала уже, что мир этот очень древний, и сейчас доживает свои последние столетия, но он совершенно не казался мертвым или опустошенным — даже повсеместные белоснежные руины из прозрачных льдин зачаровывали, притягивали взгляд, восхищая и заставляя чаще биться сердце. Снежный Мир как будто дышал, наслаждаясь последними днями своего существования, как человек, проживший свою жизнь не зря не жалеет ни о прожитых годах, ни о том, что сейчас постепенно покидает свое ставшее таким странным и холодным тело.

Скорее почувствовав, чем услышав приказ Тинь о снижении, Варя начала снижаться перед огромной, величественной статуей — Ираидаэль она узнала бы даже во сне.

Дева Снежного Мира не спала — она стояла во весь свой исполинский рост и широкие юбки ее платья образовывали гору. Ираидаэль стояла с повернутым вверх лицом и протянутыми вверх руками, как будто вглядываясь в пространство. Мать естественным образом знала, что дети ее покинули этот мир и протягивала руки к небу, устремляя свой взор в космическое пространство, как будто в последний раз благословляя свои создания.

Варя заметила, что в отличии от Девы Ираидаэль на Священной Горе снежных эльфов, где изображение ее было спящим, Дева Снежного Мира широко распахнула свои глаза, и, заглянув в них, девушка обнаружила, что видит в глазах Матери Эльфов всю вселенную — глаза прекрасной Девы были зеркальными.

В это время, на другом конце Вселенной, в мире Высшей расы, две белокурые девушки с необычайно тонкими чертами лица и стройными, изящными фигурками, одинаково ахнули и одинаково прикрыли худенькими ладошками рты. Отвернувшись от пространственного экрана, они изумленно оглянулись на сидящую сзади маму — родители близнецов тоже самым внимательным образом следили за приключениями девушек, оказавшимися втянутыми в Звездный Квест на Сьерралиэриэлии.

— Мама! — возмущенно вскрикнула Нира, — И ты молчала!

— Ничего не сказала нам! — обиженно добавила Лора.

Брови Ликерии над зеркальцами глаз изумленно поползли вверх, она была слишком занята тем, что происходило на экране, но если ее дочери хотят что-то узнать — непременно узнают. Лика усилием воли оторвала взгляд от Варвары и Снежного Мира и обратила внимание на близнецов, возмущенно уставившихся на нее с одинаково укоризненными выражениями на своих личиках.

— Не говорила о чем? — все еще не понимая негодования дочерей, спросила она. Сидевший рядом и обнимающий жену за плечи Виенис пояснил:

— Они о твоем сходстве с Матерью Снежных Эльфов, дорогая.

— Ах, вы об этом! — облегченно засмеялась Ликерия, — Не смотрите так на меня, не надо! Я слишком молода, чтобы быть причастной к происхождению эльфов, девочки! Но в одном вы правы — вы видите сейчас Ираидаэль, одну из своих прапрапрабабушек. Именно она придумала эту расу, во многом списав ее с себя, впрочем, это очевидно.

Девчонки с изумлением уставились друг на друга, по-новому изучая свои лица и расхохотались.

— Точно, мама! Я думала все время, на кого она похожа! — выдохнула сквозь смех Лореника.

— «Она»! — передразнила сестру Нира, — Кто бы говорил! На себя посмотрите, мисс эльфийка Пустой Мозг!

— Девочки, перестаньте. Вы мешаете, — спокойный, тихий голос отца возымел, как всегда волшебное действие: близнецы, как по команде, замолчали и внимательно уставились на экран.

— Собственно, мы на месте, Вариа, — пропищала Тинь, — это руины древнего города Ираида, названного в честь Матери эльфов. Кстати, снежные эльфы одна из немногих рас, кто хоть и почитает многих богов, молиться предпочитает напрямую своей создательнице.

— Так Ираидаэль — не богиня?

— Конечно же, нет. Но сейчас не отвлекай меня, лучше смотри внимательно: множественный портал — незабываемое зрелище.

В ту же секунду снежные руины города засверкали множеством зеркал, как будто глаза Матери эльфов возникли здесь в одно мгновение, повсеместно. Замерцав, зеркала порталов посветлели. Пока не стали совершенно прозрачными, и из них шагнули на свою древнюю родину тысячи снежных эльфов, все, как один, в белых комбинезонах, с рюкзаками за спиной.

— Все. Наше дело теперь — ждать, — зевнула Тинь, — Портал работает исправно, если что-то пойдет не так, мне сообщат храмовые феи. Хочешь погулять по Ираиде?

— А можно?

— Почему нет? Подожди только, подберу подходящую нам одежду.

Тинь щелкнула пальцами и Варя обнаружила себя и Тинь, стоящими у подножия священной горы Ираиды, в таких же белых комбинезонах с капюшонами, как и у сновавших тут и там эльфов.

— В левом кармане регулируется подогрев комбинезона, — пояснила Тинь, — Иначе здесь не выдержать и минуты.

Варя шла по белому городу, с интересом и восхищением разглядывая уцелевшие от безжалостного хода времени руины домов. Заглянув в чудом сохранившееся крыло некогда огромного замка, она замерла в восхищении — тут и там, от ледяного потолка до пола тянулись друг к другу голубоватые, мерцающие столбы сталактитов и сталагмитов. Пройдя немного дальше, она попала в длинный коридор, судя по всему, бывшую картинную галерею с забытыми картинами, казалось, только слегка потянутыми инеем.

С интересом принявшись разглядывать сцены из жизни первобытных снежных эльфов, Варя отметила, что открывающиеся ей картины отображают самые разные периоды из их жизни, о чем свидетельствовали разница в нарядах, цветах, прическах и даже выражениях лиц. Одна из картин больше других привлекла ее внимание, и девушка подошла поближе. На ней изображался огромный трон, на котором гордо восседала снежная эльфийка с обнаженной грудью, у которой она держала крохотного младенца. У подножия трона стоял эльф, почему-то полностью обнаженный, в ошейнике, цепочка от которого шла к одной из ножек трона, на котором сидела женщина. По четырем сторонам от нее стояли еще четверо эльфов в черных блестящих одеждах, с руками, положенными на рукояти своих мечей.

К подножию трона выстроилась очередь из небольших групп эльфов с различными предметами в руках — причем первой в них во всех стояла эльфийка, а сразу же за ней — несколько эльфов, каждый с каким-то коробом или цилиндром в руках. Надпись под картиной гласила: «Приветствие новой жизни». Заметив интерес напарнице к картине, Тинь пояснила девушке:

— Когда-то в древности у снежного народа царил абсолютный матриархат — ты видишь церемонию приветствия очередного дитя одной из эльфийских королев. Видишь, мать сидит на троне и принимает дары от своих гостей в честь рождения ребенка. Эльфы в черном — ее гарем, охраняющий свою повелительницу, а на самом почетном месте стоит отец новорожденного, также получая свою долю внимания.

— На самом почетном?! Ты шутишь, Тинь! — ахнула Варя.

— Совсем не шучу, — пожала плечами фея, — Таковы были времена и нравы в древности. Кстати, страницы патриархата также были в эльфийской истории, как и в истории любого современного общества. И поверь, увидев их, ты возможно пришла бы в еще большее негодование.

— А что это за место? Где мы находимся?

— Это один из дворцов Ираиды, самый поздний, судя по архитектуре. Жаль, не успели вывезти эти картины. Все-таки, история, — вздохнула фея, — Но ночь длинная, поэтому возможно кто-то и озаботится их переносом, — добавила она, — Пойдем, покажу тебе кое-что.

Выйдя в следующий зал в форме полукруга с необычайно высоким потолком, Варя увидела, что всю поверхность изогнутой стены занимает огромное зеркало.

— Вот это да!

— Да, это одно из самых больших Зеркал Поиска Истины в мире.

— Поиска истины?

— Ну конечно! Создать зеркало истины невозможно, как и увидеть саму истину. Как ни старайся, создашь только ее поиск.

Приблизившись к зеркалу, Варя протянула руку и провела по нему рукой. Тотчас же иней тронулся от ее прикосновения, образуя сначала небольшое окошко, которое затем растянулось по всей поверхности.

Сейчас Варвара смотрела на себя, одновременно узнавая и не узнавая то, что видела. Вроде бы свои черты и привычное выражение лица, но этот странный белый комбинезон с капюшоном из диковинного материала и фея на плече — за свою жизнь Варя привыкла видеть совсем другое изображение.

— Интересно, как проходит ночь равноденствия у моих соперниц? — ни к кому не обращаясь, спросила Варя. И хоть вопрос был риторическим, не требующим ответа, внезапно картинка в зеркале преобразилась, причем так быстро, что Варя отпрянула в испуге.

Изображение разделилось на два отдельных экрана: на одном из них стройная высокая девушка с вьющимися темно-каштановыми волосами зачаровано наблюдала за боем в небе. Тысячи крылатых существ сошлись в поединке с некими многорукими порождениями тьмы. Движения крылатых людей с красными горящими глазами и их противников с синей кожей и страшными волосами из змей зачаровывали своей стремительностью и притягивали взгляд. Земля, на которой стояла босая девушка в белых одеждах, тут и там была черной от крови, и Варе казалось, что она слышит, как воздух сотрясается звуками небесного боя. Девушка, которую увидела Варя, будто чувствуя чей-то взгляд медленно повернула к ней голову, пристально вглядываясь прямо перед собой, щуря глаза, стараясь что-то увидеть. И тут — Варя была готова поклясться, что девушка увидела ее — теплая улыбка тронула ее губы, и она протянула руку навстречу Варе. Переведя взгляд на другую картинку, рядом, Варя увидела хмурое ночное небо и вековые деревья. Рядом с одним из них стояла одинокая рыжеволосая фигурка в белом и вглядывалась в черные тучи над своей головой. Девушка стояла спиной к Варе, она не видела ее лица, но ее медные, пылающего рыжего цвета волосы, почему-то, напомнили ей кого-то знакомого. Впрочем, в тот же момент стало не до воспоминаний — кого именно. Внезапно сами небеса разверзлись над головой рыжеволосой девушки в длинном белом кафтане с широкими, спускающимися до земли, рукавами — и из недр самого неба появилась призрачная вереница исполинского роста черных всадников, на черных, как ночь, лошадях. Рядом с ними, по небу неслись огромные черные псы, и вся эта странная конница с каждым мигом приближалась к лесу, на опушке которого стояла, и как зачарованная, и смотрела на них медноволосая девушка в белых одеждах.

— О нееет, — раздался стон Тинь, — Похоже, одна из твоих соперниц встала на пути Дикой Охоты!

— Дикой Охоты? — переспросила Варя, но фея не слушала ее, она продолжала:

— Но как она оказалась у леса кентавров в ночь равноденствия? Кентавры и Ночные Призраки, дети Вотана, вечные враги, и в ночь равноденствия всегда воюют за право сильнейшего. Никто, кроме кентавров, не отважится встать на пути Дикой Охоты и изгнать из нашего мира Ночных Призраков, вернув их обратно в мир духов, откуда они приходят. Никто, кроме кентавров и, похоже, кроме твоей рыжей соперницы в Квесте.

— Что же делать, что же делать… — скороговоркой шептала Варя, водя руками по зеркалу, показывающему ей хрупкую девичью фигурку, одиноко стоящую у подножия леса. Неожиданно взглянув на другую часть зеркала — ту, которая показывала ей девушку, наблюдающую воздушный бой, Варя готова была поклясться, что темноволосая девушка каким-то чудом тоже видит то, что происходит на другой части зеркала. Девушка пыталась привлечь внимание Вари, подавая ей какие-то знаки, но Варе было непонятно, чего именно она ждет от нее.

— Эврика! Точняк! — воскликнула Тинь и даже присвистнула, — Ну, что ты тормозишь? Давай скорей ей руку!

— Как?

— Вспышкой о косяк! Не задавай дебильных вопросов, Вариа! У вас одинаковые способности. Вместе вы дотянетесь до нее и перебросите в сторону, прочь с дороги Дикой Охоты!

Варя, не задумываясь, положила одну руку на экран с темноволосой девушкой, а другую — на часть зеркала с рыжей, и внезапно почувствовала, как руки ее прямо-таки втягивает внутрь. Неизвестно как, но девушка с левой стороны экрана дотянулась до вариной руки, приблизившись к ней так близко, что Варе видна была даже морщинка между сведенных бровей девушки — та напряженно хмурила лоб. К своему удивлению, Варя услышала голос, раздающийся как будто из-под воды, но, тем не менее, достаточно отчетливый для понимания:

— Хвааай ее за руку! Попрооообуем оттащииить! — и в тот же миг девушка с левой части экрана с силой вцепилась в варину ладонь и Варя почувствовала, как они вместе начинают приближаться к рыжеволосой фигурке.

— Давайте! Давайте! Поднажмем! — пропыхтела Тинь, и Варя поняла, что и маленькая фея помогает им сейчас изо всех сил покрыть пространство между ними и девушкой, стоящей спиной и смотрящей прямо на приближающихся черных всадников.

Внезапно она повернула голову, и ее светло-зеленые глаза широко распахнулись в немом удивлении.

«Кого она все-таки мне напоминает?» — опять подумала Варя, изо всех сил протягивая свободную руку вперед.

— Хвааатааайсяяя! — растягивая слоги, кричала, пытаясь преодолеть разделявшее их пространство, другая девушка, обращаясь к рыжей, — Хвааатаайсяяя! Мыыы неее смооожееем дооолгооо дееержааатьсяяя!

Рыжая девушка с зелеными, расширившимися от ужаса глазами и острыми ушками, услышала ее, и протянула руки к Варе и другой девушке. С силой вцепившись в широкий рукав белого кафтана — мимо кисти Варя в последний момент промахнулась, она почувствовала, как тащит что-то очень тяжелое, и силы начинают покидать ее.

— Держись! Держись, родная! — подбадривала ее Тинь, и по надрыву ее тонкого голоса Варя понимала, что силы феи тоже на исходе, — Еще совсем немного.

Переместившись за край леса, Варя почувствовала, что сил не просто не осталось, они просто ушли в минус и с облегчением услышала:

— ОООтпууускааайии!

В тот же момент рука ее сама собой разжалась, и рыжеволосая фигурка начала стремительно отдаляться от нее, как и девушка на левой стороне экрана.

— Что с ней? Она не двигается! — воскликнула Варя, наблюдая, как тоненькая медноволосая фигурка лежит на опушке леса, склонив голову на руки. Приподнявшись еще выше, она увидела, что с другой стороны леса расположилось огромное воинство кентавров — в грозных позах, вооруженные живыми молниями, они терпеливо ждали, пока черные всадники приблизятся к ним, чтобы дать им бой.

— Успели, — раздался слабый писк Тинь, — А с полуэльфиечкой все будет в порядке. Просто эти перебросы без порталов изматывают не по-детски.

Варя обнаружила себя лежащей на ледяном полу рядом с крошечной фигуркой феи — Тинь раскинула крохотные ручки в изнеможении и часто дышала. Изображение на Зеркале Поиска Истины пошло рябью и сменилось тронутой инеем зеркальной стеной, как и до их появления.

— Что здесь происходит? — раздался голос Альда. Он с еще несколькими эльфами вошел в зал и увидел, как верховная жрица и старшая дворцовая фея в изнеможении лежат на полу усталые, но донельзя счастливые.

— Все в порядке, Альд, — за двоих ответила фея, — Вариа только что спасла свою соперницу по Квесту. Благородства, как понимаешь, много не бывает.

— Приятно слышать, — улыбнулся эльф, — Но сейчас, лерры, прошу покинуть это помещение, нам нужно оттранспортировать это зеркало на Сьерралиэриэлию.

— А картины из холла? Заберете?

— Уже, — коротко ответил король и в ту же минуту забыл об их существовании, настолько он был занят процессом спасения древних ценностей снежного народа.

— Так что такое Дикая Охота? — спросила Варя у Тинь, как только они вышли на снежную улицу.

— Это целый сонм черных духов, мертвецов, детей бога войны Вотана, сметающих все на своем пути. Они скачут вслед за Черным Всадником на своих призрачных конях в окружении своих гончих псов, неумолимо загоняя любую живую добычу, встречаемую ими. Только в великую ночь равноденствия могут они попасть на Сьерралиэриэлию путем вызова черных жрецов одного из наших храмов, служащих проклятым богам, обреченных на вечное молчание.

— И в чем же фокус в этом вечном молчании?

— Сила бога — в его слове. Вотан, или Черный Всадник и несколько других богов были прокляты и приговорены верховным судом к забвению своих культов. Но даже молчащие, они принимают жертвы от некоторых храмов, мечтающих вернуть своим господам возможность слова. Но я одного не понимаю…

— Чего же?

— Судя по всему, одна из твоих соперниц попала в подобный храм. Это логично, в особенности если мы вспомним, что именно она находилась рядом в момент, когда пространство над нашим миром разорвалось и впустило Черного Всадника со своей Дикой Свитой. Но если она принадлежит их храму, ей следовало помочь черным жрецам задержать кентавров — защитников нашего мира от черных призраков.

— Как задержать?

— Черные жрецы живут одной целью — они жаждут крови как можно большего количества кентавров, потому что они — главные стражи Сьерралиэриэлии от полчищ ночных призраков. И главная цель черных жрецов в ночь равноденствия — успеть убить как можно больше кентавров, чтобы некому было защитить наш мир от черной охоты.

— Так получается, моя соперница, ты, рыжая девушка, заодно с этими черными жрецами? Возможно, без этого ее не выпустят из храма?

— Они бы в любом случае не выпустили ее из своего храма. Скорее всего, она бежала. Ты помнишь — она стояла и держалась за дерево, абсолютно обессиленная. Вот только почему она оказалась у леса кентавров? Хотя, судя по тому, что она находилась там в одиночестве, и по численности войска кентавров, которое мы видели, этой ночью на Сьерралиэриэлии не будет черной охоты, — удовлетворенно заметила Тинь.

— Однако твоя спутница ближе к Аосу, чем ты. Но не волнуйся, это еще ни о чем не говорит. Неизвестно, как она будет добираться к Институту одна, судя по всему, без сопровождения, без лошади… У тебя все шансы опередить ее.

«И все-таки, кого она мне напоминает?»

— Ты назвала ее полуэльфийкой?

— Она и есть полуэльфийка-получеловек. Готова поспорить, по эльфийской стороне она принадлежит этому миру.

— Значит, та, другая девушка, и есть демиург — подруга близнецов-демиургов!

— Похоже на то. Она очень уверенно управлялась с пространством и временем. Чувствуется опыт. Если бы не она со своей быстротой реакции и упорством, нам никогда бы не вытащить рыженькую с пути Черного Всадника.

— А что это за существа бились в небе над ней?

— Судя по всему, крылатые — это асуры, полубоги или демоны, а бились со своими извечными соперниками: богами одного из миров. Только в каком мире это все происходило, я не разобрала.

— Они были не в этом мире?

— Да уж конечно, не в этом. Не хватало еще нашему миру переживать битву полчищ демонов и богов. Такое возможно только в ночь равноденствия. Слава Сущему, она на исходе.

— Но какой все-таки силы оказалось полукруглое зеркало!

— Я тебя умоляю! При чем здесь зеркало? Зеркало здесь совершенно ни при чем!

— А как же вся эта ситуация со спасением рыжей полуэльфийки? Если бы не зеркало…

— Ты увидела своих соперниц в зеркале, это правда. Но остальное — не его заслуга. Ночь равноденствия и ваша Одаренность — всех троих, позволили вам увидеться и помочь друг другу. Но нам предстоит еще одна важная миссия.

— Какая?

— Будет удобно, если мы попробуем поискать из храма.

Глава 32

В этот же момент Варя обнаружила себя сидящей на месте верховной жрицы в храме, как будто и не было Снежного Мира.

— Закроем портал за несколько минут до рассвета, — заверила ее Тинь, — Пока есть время, попробуем найти следы Дитаэль. Сдается мне, они приведут к еще одним, довольно затерянным следам.

— Хорошо. Что нужно делать.

— Закрой глаза, я покажу тебя Диту, чтобы ты знала, кого искать.

Варя послушно закрыла глаза и в тот же момент увидела перед собой прекрасной работы портрет черноволосой эльфийки с пышными формами и белоснежной кожей. Ярко-красные губы и в тон им массивный рубиновый браслет на запястьях, ярко-красное облегающее платье, отделанное на рукавах и по подолу тонким черным кружевом… «Прямо Моника Беллуччи и Дита фон Тиз в одном лице», — подумала Варя.

— Довольно пышная для эльфийки.

— Да что там, — усмехнулась Тинь, — Красотка. Хотя ты права, она не чистокровная эльфийка, в ней примерно на четверть крови лесной дриады и на четверть — человека. По человеческой линии она и унаследовала магический дар.

— Мне нужно подумать о ней? О том, где она? Я ведь смотрю на портрет, думаю, но почему-то ничего не выходит.

— То-то и оно, почему-то на ней стоит защита. Иначе бы я давно на нее вышла, — вздохнула Тинь.

— Что же делать?

— Попробуем оттолкнуться от этой защиты и поискать в радиусе от нее.

— Поняла.

— Поняла?

— А что тут понимать? Мне нужно оттолкнуться от самой мыслеформы, изображающей ее. Ведь дальше пройти я не могу.

— Молодец, — похвалила фея, — Сама догадалась.

— Если честно, прочитала, что делать в подобных случаях. Помнишь, когда мы были в Обители Ираидаэль? Ты еще там сказала, что на Дитаэль стоит мощная защита, но в ночь равноденствия, возможно, придется ее пробить?

— Конечно.

— Я потом несколько часов провела в храмовой библиотеке в поисках средств, как это сделать. Ты сейчас предложила самое оптимальное. Составители учебника по пространственной магии тоже предлагают попробовать в первую очередь этот вариант.

— Я горжусь тобой, — усмехнулась Тинь, — Похоже, ты втянулась в магию по уши.

— Если честно, мне нравится, — кивнула Варя, — Особенно, когда видишь, что получается. Кстати, вы же по этому принципу искали меня, когда я попала в этот мир?

— Да, я смотрю, ты умеешь быть внимательной!

— Польщена твоими изысканными комплиментами!

Напарницы расхохотались.

— А все-таки, я бы совместила этот способ еще с одним, — задумчиво заметила Варя.

— А вот это уже интересно. У тебя какие-то предложения?

— Не какие-то, а самые конструктивные! Смотри! Если мы, отталкиваясь от мыслеформы, вместо того, чтобы обшаривать по кругу, расширяя радиус внимания, искать место, где ослабевает защита, попробуем пространственную сеть?

— Интересно, как ты сможешь раскинуть пространственную сеть, если ее нужно обязательно центрировать? А мы не знаем, откуда нам отталкиваться географически? — фея сейчас намеренно задавала самые каверзные вопросы. Варя видела огонек азарта в ее зеленых глазах и понимала, что на верном пути. Просто Тинь хотелось, чтобы напарница до всего доходила своим умом, и за это качество Варя еще больше уважала фею.

— А попробуем совместить пространственную сетку с маячком, который повесим на мыслеформу изображения. От маячка и будем плясать, и вместо того, чтобы прочесывать пространство по окружности, будем еще сканировать его изнутри!

— Звучит довольно здраво, — заметила фея, — Хотя я думаю, мы сможем просчитать ее приблизительное расположение в пространстве, и это поможет в поисках.

— Не слишком ли велика окажется погрешность? Вдруг она вообще не в этом мире, а формула покажет, что в этом?

— Нельзя исключать и такой возможности, — серьезно заметила Тинь, — Но я готова рискнуть.

— Тогда приступаем! — Варю саму одолевал азарт.

Проработав мыслеформу и запустив механизм поиска, девушки, в ожидании сигнала, решили подкрепиться горячим фао с лимонником и медом. Но не успели они допить первые же пиалы до конца, как раздался звонок — поиск сработал, отображая, где заканчивается радиус защиты, стоящей на Дите.

— Теперь нам нужно как можно больше сжать саму защиту, главное, не ошибиться с ее центром, чтобы не убивать драгоценное время на блуждание неизвестно где. Где, может, Дита и рядом не стояла.

— Вы дружили?

— Мы больше работали, чем дружили. Дита была единственным человеком, точнее получеловеком, в общем, ты поняла, что я хотела сказать, кто выносил характер Дани. Они, можно сказать, были подругами.

— Не сказала бы, что у Дани вообще могут быть друзья, — сухо заметила Варя.

— Дани — типичный случай ошибок материнского испытания. Заметила, что Альд не питает иллюзий в отношении ее характера?

— Трудно было не заметить.

— Вот и верь потом, что отцы балуют дочерей, а матери — сыновей. Даниэль избаловала Алиста, но ее можно понять…

Что именно можно было понять, Варя так и не узнала, потому что за разговором блеснул маячок, определяющий местоположение Дитаэль в пространстве.

— Есть! — радостно пропищала Тинь, — на старт, внимание, марш! — это означало, что Варе необходимо нырнуть в межмировое пространство и быть готовой к прокладыванию портала.

— Яволь, мой дженераль! — в тон ей ответила верховная жрица и одним прыжком переместилась в межмировое пространство, в два шага одолев зал и подобравшись к заветной двери.

Передвижения здесь давались Варваре все успешнее и успешнее, а сегодня, ясно ощущая помощь самого пространства, из которого, казалось, и вовсе пропала сила тяжести, Варя ощущала себя пилотом межзвездного лайнера фантастического боевика, который перемещается во время полета по своему кораблю в состоянии невесомости.

Уверенно открыв дверь, девушка удовлетворенно отметила, что портал сам уже разошелся на пол проема, и напарницы с любопытством обозревали сейчас окно в какой-то непроходимый тропический лес.

— Да что ж за ночь такая! — проворчала Тинь, — То по вечной мерзлоте лазай, то по тропикам! Подожди, не суйся! Я проверю наши комбинезоны. Все окей, — заявила она спустя десять секунд, — В правом кармане регулируется кондиционер.

— А не проще ли бы одеться в соответствии с климатом?

— Подумай еще раз и повтори вопрос. Нам, возможно, сейчас придется продираться через непроходимые заросли, и если я в силу роста как-нибудь это переживу, то тебе, облаченной в бикини, не завидую, — сыронизировала Тинь.

— Точно, туплю, — усмехнулась Варвара, не прекращая тем временем, растягивать портал, чтобы удобно было в него пролезать.

— Нам нужно как можно оперативнее заняться поиском Диты, еще ведь наших из Снежного Мира возвращать! — напомнила Тинь.

— Тогда за дело!

Фея, как всегда, оказалась права. Очень скоро Варя оценила возможности своего комбинезона, который, сохраняя максимально комфортную для своей хозяйки температуру, самым наилучшим образом защищал ее от обилия колючек, кустов, лиан, цепляющихся за ноги и за руки, а также от полчищ летающей повсюду мошкары. Кто знает, вдруг их укусы опасны для человека, пусть и верховной жрицы эльфийского храма?

Варя продиралась через совершенно непроходимый лес, взбираясь на причудливо растущие то горизонтально, то вертикально деревья, проклиная все на свете и их с Тинь затею в частности. К исходу второго часа залезаний — спрыгиваний — огибаний — проползаний и прочего, она уже отчаялась надеяться, что это проклятый лес когда-нибудь закончится.

Здесь так буйствовала природа, что невольно приходили на ум детские сказки о волшебных бобах и чудо-гребешках, которые бросишь оземь — и вырастает непроходимый лес, через который ни одному ворогу не пробиться.

— Куда ему, — вторила своим мыслям Варвара, — труднее этого, видимо, нет ничего на свете.

— Труднее чего? — пискнула сверху фея. Она, в отличие от своей напарницы, чувствовала себя бодрячком, действительно, в силу своего размера Тинь с легкостью огибала препятствия на своем пути, хотя, если честно, и ее откровенно злил этот поход: сколько они уже пробираются через эти джунгли, а присутствия бывшей напарницы, Диты, фея так и не почувствовала.

— Да так, мысли вслух, — буркнула Варя, — вспомнила детскую сказку.

— Какую? — Тинь всегда была чрезмерно дотошна и упорна, если ей приходило в голову что-либо узнать, можно было не сомневаться, она обязательно получала необходимую ей информацию. Как ей это удавалось, никто не знал. «Может она владеет в совершенстве секретами нейролингвистического программирования?» — моментами думала Варя, недоумевая, как Тинь удается всегда вытащить нужную информацию у оппонента.

— Какую сказку? — пропищала Тинь, и не думая отступать.

— В русских народных сказках часто героине некие волшебные силы дарили волшебные гребешки, зеркальца, ленты, разную магическую лабуду. И во время кульминации сюжета, спасаясь от недругов, зачастую оказывавшихся теми же самыми дарителями, отважная героиня бросала оземь подаренный гребешок — и ишь ты, сразу позади нее вырастал непроходимый лес. Недруги забивали на ее поимку и оставляли мысли о дальнейшем преследовании.

— Вот ты шутишь, а при этом сама не знаешь, как сейчас близка к истине! — торжественно возвестила Тинь.

Брови Вари поползли вверх, и она даже остановилась, склонив голову набок, разглядывая фею, за что тотчас же получила пинок на словах и призыв «не задерживать свою пятую точку в пространстве попусту!»

— Что ты хочешь этим сказать? — обреченно вздыхая и продолжая путь, спросила верховная жрица.

— То и хочу, что лес-то, похоже, магический! — торжествующе пискнула Тинь.

— Ты хочешь сказать, что он не спроста такой непроходимый-непролазимый-непролетимый?

— Я хочу сказать, что именно так.

— А может он просто дикий? Девственный, так сказать? Я слышала, в тропическом климате растительность просто-таки с цепи срывается.

— Слишком уж он девственный, — насмешливы фыркнула фея, — Не находишь?

— Уже часов пять как нахожу.

— Не пять, а два, но тоже неприятно, — согласилась фея.

— Получается, что мою предшественницу похитили, затащили на какой-то тропический остров, накрыли магической пространственно-временной защитой, еще и окружили магическим лесом? — подытожила Варя, — Я знала, что с этим местом верховной жрицы эльфийского храма все не просто так. Слишком уж жирная вакансия, — проворчала она, и Тинь прыснула.

— Вот-вот, а я тебя предупреждала: не спеши соглашаться!

Вспомнив свой первый день на Сьерре, Варя улыбнулась. Действительно, смешно тогда получилось. Стоит перед нет такой весь из себя образчик мечты эротических пристрастий женщин любого возраста, цвета и расы, приглашает ее взобраться на своего коня, дабы сопроводить ее, значит, по месту назначения, а она стоит вся из себя такая трепетно-испуганная и интересуется, в какую Лету канула ее предшественница. Еще и Тинь подначивает — мол, я бы тыщу раз подумала, прежде чем повестись.

Похоже, Тинь подумала о том же самом, потому что раздался ее смех — словно серебряные колокольчики зазвенели в воздухе.

— Так ты поэтому не прощупываешь пространство магией фей?

— Я поэтому еще и не высовываюсь наверх, — заявила Тинь, — Ведь поднявшись в воздух над деревьями можно было бы оценить обстановку, прикинуть хрен к носу, так сказать.

Варя хихикнула, ее всегда веселило, как Тинь перемежает свой писк такими ядреными словечками. Хотя в устах феи даже ругательства звучали райской музыкой, если конечно в запале та не переходила на ультразвук, что тоже с ней неоднократно случалось.

— Но если кто-то позаботился о такой конспирации, лучше до поры до времени скрывать наше присутствие.

Варе показалось, что лес начал светлеть.

— Мне показалось, или? — все еще не веря в свое счастье, прошептала она.

— Похоже нет, не показалось, — в тон ей, шепотом, ответила Тинь, — сейчас, пожалуйста, будь предельно осторожна и внимательна, возможно мы приближаемся к главному логову похитителей!

Как будто специально, словно в подтверждение ее словам, до напарниц неожиданно донеслись посторонние, никак не присущие лесу, звуки. Замерев и прислушиваясь, обе выделили вниманием звук падающих и разбивающихся о берег волн.

— Прибой, — одними губами шепнула фея Варе, и та кивнула в ответ.

Но на фоне прибоя отчетливо угадывались чьи-то крики о помощи. Похоже, напарницы успели вовремя.

— Быстрей, Тинь! — взволновалась Варя, и, поскольку лес действительно посветлел и поредел, бросилась на землю, как часто видела это в шпионских фильмах и поползла по-пластунски на звуки жалобного взывающего о помощи женского голоса. Точнее, это ей бы хотелось, чтобы она ползла по-пластунски, как учили на школьных уроках физкультуры. На деле это была какая-то атомная смесь стиля пьяной лягушки с оттопыренным кверху задом, но Варе было не до таких пустяков, как сдавленное хихиканье Тинь. Фея, впрочем, признавая мудрость своей напарницы, последовала примеру девушки и спустилась на землю, бросившись рядом бегом, теперь и на своей шкуре ощущая все плести передвижения по этому лесу на своих двоих. Лес, впрочем, уже заканчивался, хвала светлым богам.

Выглядывая из очередного, по совместимости оказавшегося последним, куста, девушки переглянулись — они действительно успели во время.

По пляжу, в развевающейся на бегу белой мужской рубашке, сползшей с одного плеча, под которой у нее было только красное кружевное белье, бежала женщина. Она и умоляла о помощи своим ярко-красным, великолепно очерченным ртом.

«Похоже еще одна приверженица перманента», — подумала Варя и в сплюнула в сердцах — ну о чем только она думает, когда человеку, похоже, действительно нужна помощь? А в том, что помощь была действительно нужна, сомнений не оставалось — за полуголой брюнеткой резво бежал огромный, пугающего вида мужчина, и принимая во внимание открывающиеся девушкам вместе с распахнутой рубашкой на плечах своей обладательницы обстоятельства, преследовал он свою жертву с совсем недвусмысленными намерениями.

Бедная женщина бежала, сама того не зная, по направлению к месту, где затаились Варя и Тинь. Но уже отсюда было видно, что не добежит, еще чуть-чуть — и огромный мужчина настигнет свою беззащитную жертву. Так и произошло: поравнявшись с кустом, за которым спрятались девушки, женщина случайно подвернула ногу и в тот же момент была застигнута врасплох — охотник нагнал свою добычу и набросился на нее, обхватив мощными руками, сбивая с ног, опрокидывая на землю и накрывая своим телом.

И пусть все это не заняло и секунды, Варя никогда не страдала заторможенностью реакции. А понимая, что сейчас произойдет, и не собираясь становиться свидетельницей процесса насилия над этой несчастной, она поступила вполне логично: издав воинственный, повергающий в трепет все живое в радиусе нескольких километров, «клич смерти» ирокезов, собирающихся оставить без скальпа свои бледнолицых врагов, в лучших пионерно-лагерных традициях она выскочила из куста и дикой кошкой запрыгнула на спину мужчине. Четко осознавая, что сейчас ее преимущество во внезапности, она старалась нанести этому пляжному маньяку как можно больше увечий: она молотила его кулаками, рвала спину обрезанными под корень ногтями, и при этом отчаянно выла в голос, пытаясь тем самым максимально деморализовать противника.

Сложно сказать, кого этим самым ей удалось деморализовать больше: этого мерзкого похитителя девичьей чести, саму его несчастную жертву или свою напарницу, которая, спокойным размеренным шагом вышла из кустов и восхищенно присвистнула, наблюдая за открывающимся ей действом, сложив на груди точеные ручки:

— Сильна баба… — только и смогла вымолвить Тинь, присвистывая и одобрительно кивая.

Впрочем, в следующую секунду, Тинь буквально пополам сложило от гомерического хохота, потому что ситуация для всей троицы, и особенно для ее напарницы коренным образом изменилась. Маньяк, сам не понимая как, оказался отброшенным в сторону, а на Варе верхом сидела, сжимая ее своими белоснежными бедрами, сама жертва покушения, одной рукой вцепившись ей в волосы, другой отвешивая пощечину за пощечиной. Впрочем, варино замешательство длилось недолго — изловчившись, она провела великолепнейший по своей красоте и силе апперкот левой, и, воспользовавшись тем, что это увело противницу в сторону, завершила начатое правой, поставив странной не ценящей добро женщине художественной красоты бланш под глазом.

Эльф-преследователь, а теперь стало видно, что это был эльф, по его основательно оттасканным Варей ушам, красным и распухшим, испуганно отполз в сторону от женской драки и подполз к фее, а затем и вовсе спокойно уселся и тоже скрестил на груди руки, наблюдая за девичьей битвой.

— Привет, Тинь, — бросил он походя фее.

— Привет, Реверт, — в тон ему ответила Тинь. Погодив немного, она добавила:

— Ну что, может, вмешаемся?

— Ты как хочешь, а я не самоубийца.

Глава 33

«Разбуди ее, — который раз во сне Дайра слышала этот странный голос, звучавший из огромного сверкающего камня, — разбуди, и следуй своему пути». Дайра металась на подушках во сне, ее лихорадило.

«Разбуди».

«Следуй своему пути».

«Следуй пути».

Жар заставил Дайру избавиться от пушистого пледа, в который заботливо укутала ее Мелена. Больше ни разу с того самого первого дня, когда демиург появилась в Парящей Долине, Сердце Асуров не говорило с ней, но каждую ночь она слышала его голос, и неизменно это сопровождалось кратковременной, но мучительной лихорадкой.

Ей снилось, что она лежит у подножия сверкающего камня, сейчас, как никогда похожего на огненное, пылающее сердце.

«Разбуди» — доносилось из камня, но странным образом обессиленная, Дайра не могла поднять голову со своих рук, казалось каменная глыба лежит на ее плечах и не дает пошевелиться. Сам воздух вокруг был напитан обжигающим огнем. Даже слова, которые она слышит, с болью врезаются в голову, обжигая и выжигая все изнутри.

«Магия переполняет тебя, и наши жрецы смогут воспользоваться ей для открытия врат в Огненный мир, и Принцесса Феникс вернется к нашему народу» — внезапно прямо перед ней появился Геместос, глава демонов, правящее крыло вольного народа. Геместос стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на лежащую у его ног верховную жрицу. Глаза асура сейчас пылали, светились изнутри, как два луча, пронзая пространство, и весь его величественный вид говорил о его высочайшем положении, о силе и могуществе. Лучи глаз верховного асура обжигали, как будто выжигая узоры на обнаженных плечах Дайры, и опять бессильно роняя голову на руки, девушка пыталась отползти, обнаружив, что любое движение дается ей с невыносимой болью, а оранжевые мраморные плиты вокруг стали вдруг обжигающе горячими.

«Верни нам принцессу Феникс, жрица!» — продолжали раздаваться раскаты голоса верховного демона над головой демиурга, когда казалось, удушающая жара смягчилась, и боль в висках немного утихла.

Дайра подняла голову и увидела Лейлу, с белыми расправленными крыльями, стоящую рядом с мужем и положившую изящную кисть на его огромное, в огненных узорах, плечо.

«Не бойся, Дайра, — обратилась к ней второе правящее крыло, — это твой внутренний жар мешает тебе услышать послание Сердца Асуров. Смири свои необузданные порывы — только так ты сможешь возродить Принцессу», — Лейла протянула руку Дайре навстречу, помогая ей подняться, и удивительным образом по руке асура струилась приятная прохлада, приводящая Дайру в себя.

На этом сон ее прервался, и она обнаружила себя, лежащую на смятых простынях в холодном, липком поту.

В комнату вошли Ирио с Меленой — отдохнувшие и переодевшиеся. «Интересно, сколько же я спала?» — подумалось Дайре.

— Пора, сестра, — сказала Ирио, и Дайра удивилась обращению темноволосой, как и она сама, девушки-асура. Раньше Ирио была более сдержана в проявлении своих чувств, в отличие от рыжей хохотушки Мелены, веселой и покладистой.

— Пора, — вторила подруге Мелена, — Как ты отдохнула, Дайра?

— Опять снилось Сердце Асуров.

С самого первого дня священный камень больше не говорил с ней, однако голос его слышала она во сне каждую ночь, и, чем ближе была ночь равноденствия, тем жарче становились ее сны. Появлявшаяся в конце сна Лейла каждый раз говорила ей, что это — ее собственный жар. Жар сопротивления, и его нужно обуздать ей самой, чтобы не сгореть заживо в огне Хацаета, возрождая Феникс.

— Сегодня было особенно жарко. Я так и не научилась управлять им, — вздохнула девушка.

— Не дрейфь, — подмигнула ей Ирио, видимо, после вчерашней ночи окончательно признавшая Дайру за свою, — Это нормально.

— Просто чем ближе ночь равноденствия, тем острее здесь, в Парящей Долине, переживаются внутренние эмоции. Твоя стихия — огонь, Дайра, это правда. Это и помогает тебе в жизни, и мешает.

— Но у тебя все получится! Принцессу Феникс способна возродить только огненная жрица.

— Твой огонь даст необходимую искру, и Хацает вновь откроет ворота крылатому народу!

— А сейчас собирайся!

— Быстро, как воин!

— В храме нас будут ждать Геместос с Лейлой. Остальные расположатся по островам, окружающим Нав.

Дайирия стрелой полетела в умывальную, с наслаждением погружаясь с головой в глубокую мраморную ванну, доверху наполненную прохладной водой. Какое это все-таки наслаждение — ощутить ни с чем не сравнимую свежесть после изматывающего жара ночи.

«Наверно, во мне и в самом деле много огня, — думала девушка, тщательно растираясь щеткой с жесткой щетиной, то и дело обмакивая ее в шипящее, пахнущее высокогорными травами, мыло зеленого цвета, — Этот огонь не дает покоя ни днем, ни ночью. Скорее бы уже закончилась и эта ночь, и все эти приключения в Парящей Долине. Казалось бы, на такой высоте я должна была леденеть от холода, а я температурю каждую ночь…»

Облачившись в белые плотные брюки, белую рубашку, Дайра одела сверху длинный белый приталенный плащ с разрезами в рукавах и по низу. На ноги она обула деревянные сабо, которые можно будет быстро сбросить у входа в зал Сердца Асуров. Верховная жрица крылатого народа знала, что ритуал нужно будет совершать босиком.

— Я готова, — оповестила она подруг, с нетерпением ожидавших ее, и все вместе они незамедлительно покинули ее покои.

Такого огромного количества асуров Дайра еще не видела ни разу, даже в день своего прибытия. Сегодня молодые воины и воительницы прибыли к храму с самых дальних островов, чтобы принять участие в испытании Хацаета.

В ночь равноденствия асурами всего мира открывались порталы в мир своих прародителей — Атини и Абигора, которые посылали своим детям суровые испытания. Лишь пройдя боевое посвящение в Хацате, молодые асуры могли считаться полноценными воинами, брать себе жен и выходить замуж.

В начинающем смеркаться воздухе раздавался шелест множества крыльев, черных и белых, и гомон множества голосов говорил о готовности крылатого народа к испытаниям. Тысячами огней светились глаза демонов, готовящихся стоять до конца и биться насмерть со свирепыми порождениями Хацаета — настоящими исчадиями тьмы.

Подруги не дали Дайре как следует осмотреться вокруг и увлекли ее в храм, где на входе в зал священного камня их уже поджидали Геместос и Лейла. Они стояли точь-в-точь, как в сегодняшнем сне девушки — Геместос хмурил брови, всем своим видом выражая недовольство, скрещивая руки на груди, а Лейла держала тонкую кисть на широком плече мужа, и смотрела на Дайру с ласковой улыбкой, подбадривая ее.

— Ну что? — сразу приступил к главному Геместос, — Удалось погасить внутренний жар?

Дайра покачала головой.

— Так я и думал, — проворчал правящее крыло.

— И хорошо, что не удалось, — перебила мужа Лейла, — Значит, сейчас твоя мотивация будет сильней.

— Девушки, по местам, — скомандовала она Ирио с Меленой, и те унеслись в ритуальный зал.

— Сегодня ты войдешь сюда в одиночестве, — сказала Дайре Лейла, — Мы со жрецами будем ждать в ритуальном зале.

— Твоя задача — разбудить Принцессу до полуночи, — заявил Геместос, — В полночь открываются ворота в Хацает. Без Феникс тебе их не удержать.

Лейла положила прохладную кисть на плечо девушки и ободряюще сжала. Дайра не выдержала, и накрыла руку асура своей. Рядом с ней сейчас не было подруг, а демиург так нуждалась в их поддержке.

— Ты помнишь все, что должна делать?

— Да.

— Тогда иди и верни крылатому народу Принцессу Феникс!

Сразу две руки подтолкнули Дайру ко входу в зал священного камня — одна легонько и мягко, другая твердо и настойчиво. Сбросив сабо, не оборачиваясь, Дайирия Анавеорт вошла в Обитель Сердца Асуров.

Сегодня сам воздух, окружающий огромный сверкающий камень был густым и горячим. Дайра знала, что нужно собрать весь огонь пространства воедино, освободив, таким образом, воздушные потоки, или она рискует задохнуться здесь задолго то наступлениям полуночи.

Усевшись в удобную позу за несколько метров до пьедестала, над которым парил камень, девушка закрыла глаза и провалилась в межмировое пространство. Еще ни разу ей не удавалось сделать это так просто и быстро. Открыв глаза, Дайра смотрела вокруг магическим зрением.

«Неудивительно, что здесь так трудно дышать», — подумала она: энергия огня клубилась вверху, внизу, по сторонам, из-за мерцающих сполохов не видно было на расстоянии вытянутой руки, и Дайре нужно было сейчас свести всю эту огненную энергию в одну точку. Верховная жрица раскинула руки по сторонам и силой воли стала направлять огненную стихию вниз, между ней самой и Сердцем Асуров. Камню необходима была огненная жертва, или он не открывал портал в Огненный Мир.

Сначала ничего не получалось — клубы бесчисленных сполохов тут и там плясали вокруг Дайры, увиливая от ее мысленных прикосновений, уворачиваясь, просачиваясь сквозь пальцы и исчезая, чтобы секунду спустя заиграть с новой силой в ином месте. В первые дни пребывания в Долине асуров, Дайру повергало в отчаяние собственное бессилие, но сейчас, будучи умудренной некоторым опытом, верховной жрицей храма Познающих Ветер, Дайра знала, что процесс пошел, и становящийся все более чистым и прозрачным воздух вокруг красноречиво подтверждал ее состоятельность.

Она действительно делала все правильно, но не торопилась, стараясь не расходовать сил понапрасну — собрать воедино огонь и выстлать им дорожку к камню было сегодня самым легким из всего. Что делать потом, когда нужно будет ступить в портал Огненного Мира, куда она ни разу еще не входила, а только старательно выстраивала его, день за днем. Там нечего было делать с таким жаром изнутри, как у нее, и, хотя Лейла убеждала верховную жрицу, что все получится, Дайра боялась сгореть заживо и провалить Квест.

И кто сказал, что умирающий в мире Квеста демиург перенесется обратно, в свой мир? Звучало это, особенно сейчас, когда ей стоит сделать одно неловкое движение — и силы окажутся потраченными впустую! Огненное пространство поглотит ее, и если этого не произойдет сейчас, то в Огненном Мире она точно сгорит заживо, и длиться это будет долго, и конечно, нигде она не возродится — ведь она не пресловутый Феникс из сказки.

Слегка помотав головой, Дайра отогнала прочь упаднические мысли и продолжила мягко и не спеша, но настойчиво направлять огонь, в изобилии кружащийся в пространстве, вниз, слой за слоем накладывая его на импровизированную дорожку между ней и Сердцем Асуров. В первый же день она ступила сюда, подойдя к камню вплотную, и сейчас уже знала, что теперь сможет повторить это, только выжигая эту дорогу огнем.

Пальцы девушки рисовали в воздухе затейливые узоры, брови были нахмурены, а губы упрямо шептали слова заклинания, подчиняющего огонь. И медленно, но верно, воздух вокруг освобождался от огня, и становилось легче дышать, и видно было, что плотность дорожки от ее колен до пьедестала камня все возрастает.

Наконец последние огненные сполохи были скованы заклинанием и помещены перед камнем, и в ту же секунду, зная, что дальше медлить нельзя, Дайра одним движением сорвала сковывающее огонь заклинание, и огненная дорога между ней и Сердцем Асуров ослепительно вспыхнула, взметнувшись до каменного потолка зала.

Отшатнувшись, Дайра непроизвольно загородилась рукой от огненного столба и стала ожидать, когда он поглотит сам себя. Судя по предыдущим экспериментам, ждать не придется долго. И точно — неожиданно пламя начало спадать, и Дайра увидела, что огромное, огненное Сердце Асуров исчезло — на месте камня в воздухе сияла черная дыра портала, к которой вела дорожка из искрящихся углей. По этой дорожке сейчас и нужно было пройти девушке, в одно из измерений Огненного Мира, его межмировое пространство, откуда можно было дотянуться до блуждающих огненных душ.

Медлить было нельзя — портал держался, только пока дорожка из углей была обжигающе-горячей, но стоит ей погаснуть, и Врата захлопнутся, и Дайре не удастся выполнить свою миссию перед народом асуров. Что последует за этим — ей и думать не хотелось, и, стараясь не концентрироваться на внутреннем жаре, с новой силой вспыхнувшим в ее груди, девушка ступила на горящие угли босой ногой.

— Ступив на дорожку из углей, нельзя останавливаться, — предупреждала ее Лейла, — Остановишься — и ты пропала. На обычных углях получишь ожог, а в Огненном Мире можно запросто сгореть. Дайра потянулась мыслями к своей царственной крылатой подруге, и ей послышалось, как в воздухе прошелестел приятный, с некоторой хрипотцой, голос золотоволосого асура: «Не останавливайся. Иди».

Странно, но это подействовало на Дайру — она обнаружила, что шагает в одном темпе, не задерживаясь, и стараясь не думать, что будет, если искры от углей попадут на ее одежду.

«Какую одежду, дура, ты в межмировом пространстве, — сказала она себе и сама же ответила, — Сама такая, или ты знаешь, что делать, если загоришься не в обычном измерении, а в межмировом пространстве?» Вздохнув и придя к выводу, что пребывание в Долине Нав не лучшим образом отразилось на ее психическом здоровье, и что дело, похоже, попахивает шизофренией, Дайра неожиданно подумала о матерях и отцах. «Интересно, как бы они отнеслись к демиургу с Даром Десяти Сил — шизофренику?» — мысль оказалась такой интересной и забавной, что девушка улыбнулась ей, продолжив рассуждать, что судя по некоторым мирам, в которых ей пришлось побывать, сотворены они были как раз демиургами с небольшими, ладно, порой и очень большими психическими отклонениями.

Внезапно Дайра поняла, что за всеми своими занимательными размышлениями не заметила, как продолжает путь уже в самом черном портале, где было бы непонятно, где верх, где низ, где право, где лево, если бы не огненная, мерцающая дорожка под ее босыми ступнями. «Только не думать, что я босиком, только не думать, что я босиком», — решила заняться аутотренингом верховная жрица, обнаружив впрочем, что только и думает сейчас, что о том, что чешет босиком по горящим, искрящимся углям.

Справедливо рассудив, что сие открытие немного запоздало, Дайра обнаружила, что чернота портала внезапно кончилась, ровно как и дорожка из углей, а она стоит перед огромным арочным проемом в черный замок. Обратив внимание, что не только замок был черным, но черным было все вокруг — и земля, и небо, и даже облака на нем. «Вот так огненный мир, — удивленно присвистнула демиург, — точно, создал его шизофреник!» Но в следующую секунду поняла, что находится сейчас в межмировом пространстве, которое глушит краски так, чтобы удобнее было приспособиться магическому зрению находящегося внутри мага. Дайра осознала, что черный — на самом деле это оранжево-красный, огненный, и видит она его таким не случайно, а для того, чтобы ее магическое зрение могло не спеша подстроиться к новой обстановке.

Решив, что не случайно оказалась перед величественным замком с множеством уносящихся ввысь конусообразных арок, Дайра пожала плечами и направилась внутрь. Видимо, она начала понемногу привыкать к межмировому пространству Огненного Мира — к оттенкам черного присоединились багровый и темно-пурпурный, что впрочем, добавило только определенной мрачности окружающей обстановке.

Дайра вспомнила свой родной мир — мир демиургов — яркий и светлый, полный миллионов красок и чарующих звуков. Даже тишина в ее мире была такой умиротворяющей, что демиурги с наслаждением слушали ее часами. Жители передвигались с места на место на комфортабельных платформах, увитых цветами, молодежь обожала Звездные Фанты и думала только о том, какой наряд и цвет волос выбрать для того, чтобы выглядеть неотразимо на очередной вечеринке. Женщины любили играть цветочными шарами, а мужчины творили стихии, соревнуясь, чья сила мощней. Родной мир сейчас казался Дайре какой-то далекой, услышанной в детстве сказкой — слишком прекрасен он был для того, чтобы существовать наяву. Прекрасен и скучен. Скучен для демиурга с Даром Десяти Сил, созданного для того, чтобы творить целые галактики. Дайра и раньше не питала иллюзий по поводу своего предназначения и своего отношения к нему — она мечтала бороздить просторы космоса, изучая затерянные, уснувшие планеты, разгадывая тайны некогда великих цивилизаций, навсегда стертых с лица Вселенной… Конечно, Долина асуров — это не совсем то, о чем мечтала Дайра в свой последний день в родном мире на берегу океана Лазурной Зари… Но, не смотря на опасности, подстерегающие ее здесь, именно сейчас она чувствовала, что живет, дышит полной грудью, не смотря на этот удушающий жар, преследующий ее каждую ночь… Жар.

Дайра поняла, что бродит по коридорам черного замка, увлекшись своими мыслями, но стоило ей подумать о жаре, как очередная горячая волна вновь подняла голову в ее теле, прокатившись из груди до самых кончиков пальцев, оставляя на лбу и щеках липкую испарину. «Что со мной», — подумала Дайра, ей казалось, что стоило ей ступить в портал, ведущий в Огненный Мир, как жар отступил, но, как оказалось, для того, чтобы вспыхнуть с новой силой.

Прислушиваясь к своим ощущениям, демиург поняла, что волны жара то появляются, то исчезают, в зависимости от того, как она меняет направление, блуждая по коридорам замка.

«Это же подсказка!» — осенило ее, и на следующем повороте она смело направилась в том направлении, от которого ее жар усилился. Судя по накатывающим волнам, которые уже шли одна за одной и внезапно обострившемуся чувству тревоги, какой-то непонятной тоски, завладевающей ее сознанием, Дайра шла в правильном направлении. «Я не вынесу этого, не вынесу», — бормотала она, испугавшись того, что эта самая тревога не даст ей довести начатое до конца. С этой же мыслью она перешла на бег, чтобы только не передумать, не повернуть назад. По мере ее бега, когда дыхание девушки то и дело перехватывало, а приливы жара становились невыносимыми, мир вокруг окрашивался во все более багряные, кроваво-красные тона, хотя основной его цвет по-прежнему оставался черным.

С усилием поборов приступ жара небывалой силы, Дайра зажмурила глаза, и когда открыла их, поняла, что стоит на пороге огромного зала с высоким потолком, с множеством открытых оконных проемов. Зал был абсолютно пуст, если не считать некоего небольшого возвышения в центре. Подойдя ближе, девушка поняла, что перед ней стоит пустой гроб с прозрачной крышкой, по которой то и дело пробегали синие электрические разряды. В гробу, приглядевшись повнимательнее, Дайра обнаружила горсть пепла, и это озадачило ее, мозг отказывался слушаться, тем более что жар внезапно стал настолько сильным, что по ее телу уже текли потоки влаги, тут же испаряясь, так и не принося долгожданной и кратковременной прохлады.

«Так, — начала рассуждать она, стараясь не циклиться на своем состоянии, — Мне надо возродить Принцессу Феникс, но феникс, насколько я помню, магическая птица, символизирующая собой извечное добро и мудрость, способна сама возрождаться из горстки пепла, в которую превращается, сгорая. А что тут у нас — странный прозрачный гроб с синими разрядами на его крышке и пепел внутри…»

Видимо, феникс не может возродиться, пока находится там, осенило ее, надо только разбить крышку гроба. Попробовав приблизиться, Дайра не смогла сдержать собственного стона — ей показалось, что внутренний жар превратился в настоящий огонь, грозящий пожрать ее заживо, если она сделает еще шаг. Беспомощно оглянувшись в поисках чего-то тяжелого, что можно опустить на крышку стеклянного гроба и разбить ее, Дайра, к своему сожалению, ничего не нашла. «Нужно выйти из замка, — подумала она, — на улице наверняка должны лежать камни». Она уже двинулась назад, когда обнаружила, что дверь, через которую она сюда попала, исчезла, а в проемах окон то и дело вспыхивали такие же синие вспышки, как и по крышке гроба.

«Ну и хорошо! — подумала она, — Не факт, что я опять смогла бы сюда прийти. Надо найти решение, не выходя из этого зала. И я найду его, не будь я Дайирия Анавеорт, дочь Десятерых!»

Она попробовала открыть небольшой портал отсюда до входа в замок, который запомнила очень хорошо, из-за чего оказалось несложно прорисовать его в уме в мельчайших подробностях, не зря же она все это время практиковалась в храме, старательно визуализируя предметы, и, о чудо, ей это удалось! Теперь главное не переводить внимание, нащупывая концом портала землю вокруг замка. Есть! Это то, что нужно. Затаив дыхание, Дайра протянула руки сквозь портал к внушительных размеров черному камню, и едва прикоснувшись к нему, взвизгнула и отдернула их, продолжая, тем не менее, держать портал.

Камень был черного цвета, а значит, состоял практически из одного огня, поняла Дайра, неудивительно, что она обожглась. Но интуиция подсказывала ей, что так и должно быть, это именно то, что нужно. Стиснув зубы, Дайра повторила свою попытку, быстро схватив нужный ей булыжник и протащив его через портал, бросила на пол. Решив не смотреть на обожженные ладони, а в том, что на руках остались ожоги, девушка не сомневалась, демиург еще сильнее стиснула зубы и сказала сама себе:

— Надо подхватить удобнее этот чертов камень и постараться одним ударом разбить крышку. Дальше действовать по обстоятельствам, если конечно, удастся ее сразу разбить… Демон меня раздери, но эта принцесса уже много мне должна за мои старания… Решив не откладывать в долгий ящик, к тому же не имея никаких представлений о времени, а Дайра помнила, что возродить Феникс ей надлежало до полуночи, демиург решительно нагнулась и подхватила камень поудобнее.

Поднимая руки высоко над головой, она постаралась максимально сконцентрироваться на выходе из межмирового пространства Огненного Мира. И в тот же самый миг, как окружающий мир внезапно вспыхнул всеми оттенками оранжевого и красного, и жидкий огонь заструился вверх по босым ногам девушки, она, оглушительно завизжав, с силой опустила алый, светящийся камень в ее руках, на крышку прозрачного гроба.

То, что произошло дальше, немного не вписалось в ее ожидания, Дайра успела только обнаружить, как какая-то сила поднимает ее над полом и отбрасывает назад. Ощущая наконец долгожданную прохладу и холодные на ощупь мраморные плиты пола, девушка обессиленно вытянулась на них, прижимая к полу обожженные ладони, стараясь всем телом впитать, втянуть эту неожиданную прохладу в себя. При этом она не сводила глаз с прозрачного гроба, который в тот же миг разлетелся на куски, и куски эти, не долетев до пола, растаяли в воздухе. Пол под прежде находившимся там гробом окрасился в черный цвет, и вокруг того места, где прежде стоял гроб вспыхнули язычки пламени.

Но больше всего привлекло внимание Дайры то, что заискрился пепел, прежде покоящийся в гробу, и сейчас плавно опадающий на пол. Сначала чуть тронувшись парой искорок, как будто несмело, но с каждым мигом разгораясь ярче, превращая одинокие огоньки в один, величественный, дивный костер в рост взрослого человека. Яркий столп белого света ударил из костра вверх, пробив крышу замка, оставив в куполе огромную, круглую дыру с казавшимися рваными, разрушенными краями. Зажмурившись от яркой вспышки, Дайра, тем не менее, заставила себя открыть глаза, и, все-таки немного прикрываясь от чересчур яркого света рукой, продолжать смотреть на костер и бьющий из него белый свет. Ведь когда еще ей придется лично увидеть возрождение феникса — птицы-легенды из пепла?

В то же мгновение под самой дырой в куполе по двум сторонам белого столба раскрылись огненные крылья, медленно опускающиеся по столбу света вниз, и белый световой поток над ними медленно исчезал, пока не пропал совсем. Дайра увидела, как пылающий огонь принял очертания огромной, огненной птицы, состоящей из живого огня, и как завороженная, забыв о том, что секунду назад прикрывала глаза от яркого света, демиург смотрела на это огненное создание, отдавая себе отчет, что прекраснее этого зрелища не видела ничего и никогда.

Спустя мгновение огненная птица сложила крылья, склонив голову, увенчанную огненной короной, и подняла ее уже изумительной красоты девушка со смуглой нежной кожей, пухлыми чувственными губами, широко распахнутыми глазами, стрелки от которых тянулись к вискам. Волосы ее, темно-карминового цвета состояли из причудливого переплетения длинных перьев и волос, им в тон, на кончиках украшенных язычками пламени. Плечи девушки оплетали узоры, символизирующие всепоглощающую власть огня, а тело ее покрывало оранжевое платье, жидким огнем струившееся по нежной коже.

Принцесса Феникс подняла голову, задержав на мгновение внимание на Дайре, устремляя взгляд вверх, к разрушенному куполу, громко и ликующе расхохоталась. Дайра, с облегчением откинувшись на ставшие обычными — ни горячими, ни холодными плиты пола, с восхищением наблюдала за Принцессой.

У нее получилось! Наверно, эта огненная дева лучшее нее знает, как открыть портал в Хацает, которого ожидают сейчас тысячи крылатых воинов. И, как бы в подтверждение своих мыслей, Дайра почувствовала, как внезапным горячим потоком сквозь нее потекла Сила. А Принцесса Феникс, не переставая хохотать, раскинула крылья и начала, плавно кружась, подниматься в воздухе, все выше и выше, к самой дыре в разрушенном потолке.

Феникс взмыла вверх, и едва только Дайра упустила ее из виду, как ощутила, что неведомая сила тянет вверх и ее, и, вылетая вслед за огненной девой, поняла, что сейчас возможно навсегда покидает этот странный, огненный мир, оставляя в нем изводивший ее по ночам внутренний жар.

Дайра скользила вверх по воздушному потоку, создаваемому Принцессой Феникс, все выше поднимаясь над огненным миром и взмывая в бесконечное пространство космоса. Остановившись ненадолго и подождав, пока Дайра приблизится к ней, Феникс взмахнула руками, и перед девушками открылся сверкающий портал из белого света, похожий на тот, что пробил купол замка в Огненном Мире. Феникс жестами показала Дайре, чтобы та копировала ее движения, и, дождавшись кивка, вытянула руки над головой, и рыбкой скользнула в белый свет, бьющий из портала. Дайра, не мешкая, повторила этот жест один в один, с запозданием обнаружив, что несется с огромной скоростью в самом сердце белого потока, как она уже поняла — в мир Хацает — Обитель Прародителей асуров.

Хацает встретил ее обилием глубоких оттенков синего, серого, индиго и фиолетового. Мягко опустившись на белый песок, Дайра проводила глазами, как Принцесса Феникс, сложив огненные крылья и укутавшись в них на манер покрывала стремительно взмывает вверх, со свистом вонзаясь в воздух Хацаета. Ощущая потоки Силы, льющейся из нее, Дайра справедливо рассудила, что наконец-то может расслабиться и наслаждаться зрелищами этой долгожданной ночи, которых она, безусловно, заслужила: она выполнила свою миссию, успела до полуночи, помогла освободиться Принцессе Феникс, которую так ждал крылатый народ. Усевшись поудобней, демиург любовалась сияющей фигуркой огненной девы, уносящейся ввысь, и оставляющей за собой оранжевый шлейф, как комета.

Превратившись практически в точку, Феникс остановилась и с грохотом, который был слышен Дайре даже на ее месте, распахнула огненные крылья. Сполохи огня, вырывающиеся из спины принцессы, мгновенно разрастаясь, расползлись по всему хмурому, ночному небу. Вся небесная твердь, наблюдаемая Дайрой, на мгновение озарилась ослепительной вспышкой, чтобы сразу же погаснуть, и вслед за этим с небес в Хацает, как горошины в банку, посыпались тысячи и тысячи асуров, будущих воинов, ожидавших своего испытания ночью равноденствия и дождавшихся его. Воздух разразился воинственными кличами и ликующими возгласами. Наблюдая снизу открывшееся ей волшебное зрелище, как фигуры с черными и белыми крыльями с силой пронзают пространство, кружатся вокруг одинокой, сияющей, огненной фигуры, она тоже не смогла сдержать своей радости и закричала, поддавшись волне общего восторга. И пусть крылатые воины и Феникс парили высоко вверху, ей не нужно было видеть и слышать все, что происходит там, на высоте, для того, чтобы чувствовать, чтобы просто физически ощущать атмосферу всеобщего ликования от долгожданного воссоединения крылатого народа с огненной девой.

Черные и белые крылатые фигуры кружились в странном, воинственном танце, складываясь в сложные узоры, образуя одно, единое тело, которое сейчас жило и дышало собственной жизнью, жизнью, которая впечатляла и радовала Дайру. Сейчас она не думала ни о Квесте, ни о придурке Элионе, придурке, бесспорно опасном для нее. Она не думала ни о чем, наблюдая с земли танец единства воздуха и огня.

Радость крылатого народа от воссоединения с огненной Принцессой — оказалась недолгой: пурпурное небо в лиловых облаках разразилось такой силы громовыми раскатами, что казалось, оно само вот-вот треснет, расколется на миллионы маленьких кусочков и осыплется вниз. Как будто в ответ этому оглушающему грому раздались звуки небесных труб и воинственный рев крылатых воинов.

Пришло время на деле доказать свою возможность и готовность сражаться — и в следующий миг небеса разразились черным крылатым воинством. Странные шестирукие существа с синей, почти черной кожей, вооруженные каждый двумя мечами и многочисленными кинжалами, которые они держали в свободных от мечей руках, и прикрепленными к открытым участкам своих синих тел с неистовой яростью набросились на асуров. И Дайре, наблюдающей эту небесную битву крылатых существ, видно было, что бой ведется не на жизнь, а на смерть.

Казалось, все небо над ее головой почернело, огласившись только воинственными кличами и звоном тысяч мечей. Крылатые воины кружились в неистовом танце смерти, передвигаясь так быстро, что Дайра могла уследить за их перемещениями только обострившимся в эту ночь магическим зрением.

Прикованная взглядом к происходящей наверху битве, она вздрогнула, когда сверху закапало что-то густое и теплое, и уставившись на прежде белый, а сейчас багряно-красный рукав своего плаща, поняла, что сверху на нее пролилась кровь. Кровь асура. Упавший рядом меч и несколько стрел убедили Дайру в том, что отсюда, с равнины, наблюдать за боем небезопасно, и она перебралась в неглубокую пещерку, вырытую кем-то в одном из холмов.

Внезапно она ощутила пристальный взгляд со стороны и почувствовала, как воздух слева от нее дрожит, как бывает перед открытием портала, демиург оглянулась, и действительно увидела портал, из которого на нее смотрела юная темноволосая девушка в белом комбинезоне, с крохотной феей на плече. Сместив немного угол зрения, Дайра увидела еще один портал, заглянув в который ее взгляду открылась картина опушки величественного леса с прижимающейся к одному из деревьев рыжеволосой девушкой. Девушка не видела ни ее, ни наблюдающую пару в белых комбинезонах, она держалась за дерево, видимо, чтобы не упасть, пытаясь бороться с судорогами, которые шли по ее телу. Девушка часто и тяжело дышала — видно было, что она усиленно борется с чем-то — только с чем именно — было непонятно.

Сложив в уме два и два, Дайра поняла, что видит сейчас двух своих соперниц по Звездному Квесту, и подумала, что видит их неспроста. Точно — над головой рыжеволосой девушки замерцал огромный портал и из него появилась и понеслась вниз кавалькада черных всадников, с черным предводителем впереди.

Быстро прокрутив в голове картинки из истории эпоса и сообразив, что ее медноволосая соперница стоит на пути Дикой Охоты, а та другая, с короткой стрижкой, похоже не осознает всего уровня опасности, Дайра стремительно соображала, что делать. Прикоснувшись ментально к порталу и отметив с радостной дрожью, что он не информационный, а обычный, демиург облегченно вздохнула и постаралась жестами привлечь внимание короткостриженой девушки. Все равно пытаться докричаться до нее среди шума и гвалта битвы асуров с шестирукими оказалось совершенно бесполезно.

Протянув руки в порталы — одну темноволосой девушке, другую — к той, что с медными волосами, Дайра с отчаянием видела, что даже вместе они не дотянутся, а девушка в рыжими волосами их не слышит: она буквально впала в ступор, с широко раскрытыми глазами наблюдая за несущимся прямо на нее Черным Всадником, окруженном призрачными гончими и целой толпой мертвецов. Но тут помогла маленькая фея — по всей видимости, она поняла, чего хочет Дайра от ее подруги и сейчас всеми силами помогала подвести портал ближе, что-то попутно объясняя девушке.

Когда между Дикой Охотой и рыжей девчонкой осталось не больше ста метров, Дайре все-таки удалось схватить ее за руку, и другая девушка тоже намертво вцепилась в рукав. Как самая опытная в обращении с порталами, движение задавала демиург, справедливо рассудив, что долго в таком режиме они не протянут. Помогла сама рыженькая полуэльфиечка, как будто вынырнув из глубокого сна, она с силой вцепилась в руки девушек, помогая им двигаться вперед, но странные судороги опять затрясли худенькое тело, и зеленые глаза ее закатились. Еще до того, как девушки, держащие ее сквозь портал, разжали от бессилия пальцы, рыжая девчонка потеряла сознание.

Наблюдая за тем, как она летит вниз и безвольно катится по земле, наконец замерев лицом вниз, с нелепо подогнутыми руками, Дайра закричала от отчаяния и злости, но портал захлопнулся и силы ее были на исходе.

Раздавшийся вслед за этим из-за ее спины голос девушка желала услышать сейчас меньше всего на свете:

— Лерра жрица решила потратить все силы на жалкую полукровку, вместо того, чтобы держать портал для крылатых воинов?

Не оборачиваясь просто потому, что она просто не хотела видеть ни сейчас, ни вообще никогда того, кто стоял за ее спиной, Дайра устало поведала:

— Элион, я держу портал для крылатого народа. Точнее, Принцесса Феникс его держит. Я же даю для этого Силу.

— Вот как? А как ты думаешь, удержит ли Феникс его одна? Потому что на тебя на остаток ночи у меня совсем другие планы.

Дайра содрогнулась от открывшейся перспективы и от чувства тревоги, волной хлынувшего в ее разум, и, приложив усилие воли, чтобы подавить подступающую панику, специально небрежно произнесла:

— Ну что ж попробуй, твой народ наверняка это оценит. К тому же тебе разве не надо быть сейчас там, наверху? Протри глаза: сверху льется кровь твоего народа!

— Мне не надо никому и ничего доказывать, Дайра. Я прошел свое испытание, и не твоего ума дело, что оно завершилось быстрее испытания моих братьев и сестер. Я свободен и не намерен ждать больше ни минуты.

Дайра отступала от надвигающегося на нее асура с красными, горящими глазами. Сейчас у Элиона светилась не только радужка глаз — все глазное яблоко в раскосом разрезе мерцало красным, неестественным светом. Еще пара шагов — и она натолкнулась спиной на стену.

— Я позову Принцессу Феникс! Я закричу, демон тебя раздери, сукин ты сын, и твои братья и сестры увидят, что вместо того, чтобы помочь им, ты поддался своей похоти и даже готов закрыть ворота в Хацает, похитив верховную жрицу.

— Твоя миссия, как верховной жрицы, выполнена. И разве ты не знаешь, что в эту ночь ты можешь как угодно перемещаться в пространстве — порталу в Хацает от этого ничего не будет. Этим мы с тобой и воспользуемся, правда, крошка?

Асур остановился, подойдя к Дайре так близко, что она буквально ощущала биение его сердца, и облокотился могучими руками о стену, по обеим сторонам от ее плеч. Дайра понимала, что все пропало — провалился их с Нелеей план, битва наверху уже на исходе, и Элион действительно там не нужен, близится рассвет, и напрасно будут ждать ее Ирио с Меленой, готовя портал к подножию Парящей Долины. Элион просто опередил их. Но кто знал, что чертов сукин сын покинет поле, точнее небо боя, до его завершения?

Дайра в последний раз попыталась воззвать к совести демона, понимая, что ей сейчас как никогда нужно выиграть время, и прошептала:

— Элион, прошу тебя, опомнись. Рано или поздно об этом станет известно всем.

— Я, по-твоему, девица, чтобы дорожить своей репутацией?

— Ты наследник правящего крыла! Ты будущий правитель асуров!

— Можешь не стараться, жрица, это я знаю и без тебя.

В отчаянье, в последней попытке предотвратить непоправимое, Дайра, стараясь подпустить в свой голос хрипотцы и нарочитого спокойствия прошептала:

— А в таком случае разве нам нужно куда-то спешить, Элион? Я никуда не убегу отсюда, обещаю. Не лучше ли мне дождаться тебя после окончания боя? — на этих словах Дайра соблазнительно выгнулась, еще шире распахивая свои и без того большие глаза и хлопая ресницами. Однако ее ухищрения не возымели должного эффекта.

Асур криво усмехнулся одним лишь уголком губ:

— Лучше, если ты будешь так вести себя в более предназначенном для этого месте.

Схватив Дайру за плечи, Элион грубо встряхнул ее, не рассчитав силы, из-за чего она ударилась затылком о стену пещеры сзади нее. Потеряв сознание, Дайра обмякла в могучих руках асура, и начала сползать вниз. Но упасть ей Элион не дал, подхватив и закинув девушку себе на плечо, он пробормотал себе под нос:

— Так даже лучше, — и исчез в портале, активизированном с помощью магического эльфийского кристалла, вмонтированного в кольцо на его мизинце.

Глава 34

Это уже был шестой поединок в ее честь, а заявки Элго, предводителю орков на священный поединок во право обладания девушкой с огненными волосами, продолжали поступать.

Элго принимал их и одновременно хмурил брови: по правилам, предводитель бьется с сильнейшим, на равных со своим народом. Элго не сомневался, что выиграет священный поединок, но злился оттого, что возможность назвать зеленоглазую полукровку своей подругой, откладывалась на неопределенный срок.

Вот уже несколько недель, как этот троллев поединок не может завершиться — надо было сразу запретить огненноволосой женщине разгуливать по Эгед — главному месту стоянки вольного народа с открытыми волосами и даже лицом. Ходила бы, как женщины Лонга и Заирэса, с ног до головы закутанная в покрывало, так, чтобы одни только глаза оставались открытыми, и то за плотной сеткой, глядишь, и переступила бы уже порог шатра Элго. Однако такая возможность была упущена с самого начала — слишком много очевидцев экзотической красоты полукровки для смуглых, черноволосых орков, со слегка выдвинутыми вперед массивными нижними челюстями, оказалось уже в самом начале похода. И теперь слава о том, что у одного из племен вольного народа находится «ничья» женщина с красными, как пламя костра, волосами и глазами цвета первой травы, распространилась по всем землям, и многие воины прибыли в Эгед для участия в священном поединке за эту женщину. Сколько поединков уже прошло — целый турнир — а всадники все продолжают приезжать.

Элго будет драться с сильнейшим, и, рано или поздно, но он дождется своего часа, и увидит, как покрывало огненных волос окутывает хрупкие плечи и высокие маленькие нежные груди девушки. Он запретит ей вообще носить одежду, когда она находится в его шатре, чтобы постоянно любоваться ее тонкой белой кожей и узкими пропорциями тела. Хорошо, что она не эльфийка и не человечка: хоть эльфийки и невероятно чувственны, а человеческие женщины обожают разнообразие в любовных играх, все же смесь крови всегда дает более сильное и здоровое потомство, поэтому Элго не сомневался, что хрупкая на вид девчонка будет способна выдержать его неистовый темперамент, а также удовлетворит его внутренний голод, который не способен удовлетворить его гарем из семи подруг.

Наэла, старшая подруга предводителя вольных всадников, сквозь опущенные пушистые ресницы, наблюдала за своим господином. И то, что она видела ей очень, очень не нравилось. Еще ни разу со времен, когда Элго бился на священном поединке за право обладания юной принцессой соседнего клана, и победил в нем двадцать семь воинов, многие из которых были намного старше, опытнее и сильнее его, еще ни разу не видела она такого интереса, который он проявлял к женщине. И интерес этот был направлен не на какую-нибудь смуглую орчанку, всю в боевых знаках отличия, и тем более не на нее саму, хотя страсть ее мужа к ней с годами не угасала, а разрасталась с новой силой, а на маленькую тощую полукровку, все достоинство которой только что в ярком цвете ее волос, потому что больше смотреть там не на что.

Элго перевел взгляд на свою старшую подругу, которая увлеченно кроила шкуру, лежащую перед ней, и щелкнул пальцами. Этот же знак он подал другой своей подруге — человеческой женщине, которую взял в свой шатер в память о другой девушке из этого племени, которая, к сожалению, не вынесла жизни в вечном пути и отправилась в мир духов раньше положенного срока.

Женщины встали, и подошли к Элго, как подобает, с опущенными глазами и склоненными головами. Темная, смуглая кожа Наэлы в контрасте с белым телом светловолосой Элены, напоминала цвет шкуры его любимого жеребца светло-гнедой масти. Не глядя на женщин, предводитель вошел в свой шатер, зная, что они следуют за ним.

«Похоже, дело еще хуже, чем я предполагала. Предводитель намерен взять нас сейчас, не дожидаясь захода солнца, не смотря на законы священной земли Эгеда. Эта маленькая чертовка околдовала его! Нельзя допустить, чтобы она попала в нашу семью!» — думала Наэла, и от этих развлечений ее отвлекла дура Элена.

— Повелитель хочет, чтобы мы надели сбрую? — нежно промурлыкала она, подпустив в голос манящей хрипотцы, оголяя свои полные груди и проводя ими по плечу опустившегося на скамью Элго.

«Дура. Только одно на уме, одним словом — человечка», — подумала Наэла, сбрасывая одежду и облачаясь по приказу предводителя в сетку из искусно выделанных тонких ремней. Повинуясь жесту господина, женщины встали на четвереньки, прижимаясь боками друг к другу на покрытом шкурами ложе, и Элена нежно, призывно заржала, чем вызвала скупую улыбку на лице повелителя. Еще несколько мгновений смотрел он на открывающуюся ему сзади картину, на бедра своих подруг в тонких кожаных ремнях — смуглые и упругие — Наэлы, его старшей и главной подруги, и на белые и пышные — Элены, его изобретательной человечки, и резким движением сорвав с себя плотные брюки, подошел к ложу, взял своих женщин сзади за волосы и потянул на себя.

Не привыкшая сидеть без дела, не смотря на детство и юность, проведенные во дворце, Ая с интересом осваивала ремесло шорника. Старая Рамиза одобрительно кивала головой, поглядывая на свою подопечную. Женщина искренне радовалась за Аю — еще бы, столько сильных и отважных воинов сходятся в священном поединке за право назвать девочку своей подругой — Рамиза и не ожидала такого ажиотажа, вызванного появлением медноволосой девушки среди орков всех кланов. Несомненно, девочка войдет в шатер самого достойного воина, а в том, что она будет хорошей подругой, женщина не сомневалась. Ая хорошо держалась в седле и ей нравились лошади — сложно было скрыть свой искренний интерес к этим гордым могучим спутникам орка от зорких глаз старой Рамизы.

По ее протекции, Ая ежедневно проводила в седле по несколько часов, сначала откровенно мучаясь по вечерам от непривычной ломоты во всем теле, затем постепенно привыкая. Преуспевала девушка также и в выделке седел — Рамиза могла уже ей поручить особо тонкую работу по выделке кожи и варке специального клея. Получившая прекрасное самообразование на островах Цветущего Архипелага, Ая смогла внести небольшие коррективы в формулу клея для седел, и, хоть Рамиза сначала и слушать ее не хотела, потом поддалась уговорам и попробовала последовать совету полуэльфийки только один раз, с удивлением отметив, что варился такой клей быстрее, а держался крепче.

— Я смотрю, тебе нравятся наши лошади, — удовлетворенно отметила она, наблюдая, как Ая буквально виснет на шее огромного каракового жеребца, после того, как самым тщательным образом прошлась по его шкуре скребницей, расчесала гриву и перебрала хвост.

— Как они могут не нравиться, — улыбнулась Ая, беря в ладони теплый бархатный нос и прижимаясь к нему губами, с наслаждением вдыхая теплый, сладкий травяной запах, вырывающийся из мощных ноздрей. Жеребец, довольный вниманием и тем, что Ая, пока возилась с ним, скормила ему помешка сладких жестких овсяных лепешек, фыркнул, обрызгав девушке все лицо, и Ая довольно засмеялась, одновременно вытираясь рукой.

Засмеялась и Рамиза, глядя на нее — да, так любят лошадей только орки и эльфы, странный с точки зрения Рамизы народ, чересчур чудаковатый, но похожий на них, орков в одном — они тоже без ума от этих добрых, умных, грациозных животных.

— Ты же с островов. Я слышала, лошади там — редкость.

— Скорее роскошь, — кивнула Ая, — но у знати они все-таки есть. Отец выделил целый остров для их разведения, огромный по площади. Когда я была маленькой, я иногда бывала там с ним. Чаще конечно, с нянями и гувернантками, — она на секунду нахмурилась, видимо вспомнив что-то из своей прошлой жизни, но тут же довольная улыбка осветила ее лицо, — им там хорошо, просторно.

— Какие же лошади живут на островах?

— Разные — эффо-техинцы, которых доставляли нам прямо из Долины Объединения Снежных Эльфов, архары, саврии…

— Архары? Это такие небольшие коники с курносыми мордами, которые бегают с задранными хвостами?

— Точно. Они быстрые и умные, прекрасно поддаются воспитанию.

— И как тебе наши кони? — заранее зная ответ, довольно сощурила глаза орчанка.

— Они бесподобны! — восхищенно воскликнула Ая и снова притянула к себе бархатистый теплый нос, звонко поцеловав его, — Я и не подозревала, что лошади бывают такими огромными!

— В крови лошадей орков есть примеси эффо-техинцев, и нескольких боевых пород, поэтому они и сильные, и быстрые, и выносливые. И ты права — больше таких коней нет нигде в этом мире. Очень редко наш предводитель соглашается продать жеребенка на сторону — за баснословные деньги и только стократно проверенным покупателям. Для нас они — члены семьи в первую очередь.

— Да, я заметила. Трудно было не заметить, — усмехнулась Ая.

— Сегодня шестой день поединка в твою честь, — неожиданно сменила Рамиза тему разговора с такой приятной, как лошади, на другую, от которой Ая скривилась так, как будто у нее болел зуб.

— И нечего строить мне такое лицо! Неужели ты настолько глупа, что сама не понимаешь своего счастья?

— Какого счастья, Рамиза? Стать подругой одного из ваших всадников?

— Не одного из, а самого достойного, — строго сказала орчанка, — Будь ты поумнее, принесла бы жертву богам, чтобы сделали тебя подругой предводителя одного из вольных племен. Желательно подальше. Отсюда тебе лучше уехать.

— Я и хочу уехать, Рамиза. Только не в соседний клан, а в Аос. Меня ждет кое-что поинтереснее кочевой жизни, следований за своим господином изо дня в день.

— Ты ничего не понимаешь в счастье, девочка. Следовать за своим мужчиной — это высшее предназначение женщины. Жизнь в седле, полная ветра и свободы, жизнь среди подобной красоты, — Рамиза раскинула руками, приглашая Аю оценить окружающий степной пейзаж, — Разве это не счастье?

— Из всего, что ты сказала, мне нравится все. Кроме того, что ценой за подобную красоту и якобы вольную жизнь является полная покорность какому-нибудь дикому орку, — Ая улыбнулась, она знала, что Рамиза не выдаст ее строптивых речей — хоть женщина часто на нее ворчала, временами даже употребляла крепкие словечки, но вообще она была доброй, и искренне относилась к Ае.

— Дикому орку? Дерзкая вредная девчонка! Вот я доберусь до тебя! — сделала угрожающий жест Рамиза, и Ая отпрыгнула в сторону, после чего обе расхохотались.

— Ты и сама считаешь, что мне надо уехать отсюда. И я уеду — но только не в шатер предводителя вольного племени, а в Аос, где стану лучшей ученицей Института Благородных Волшебниц.

— Молодежь, — беззлобно проворчала орчанка, — Сначала гонитесь за образованием и карьерой, а потом становитесь слишком старыми для того, чтобы привлечь внимание достойного мужа.

— Ничего, не страшно, эльфы живут долго.

— А люди мало.

Вспомнив, что ее мама и вправду умерла совсем молодой, Ая задумалась, после чего все-таки ответила:

— Полукровки самые сильные! В Заирэсе вообще ценятся невольницы-полукровки!

— Позор на мою голову! Послали же светлые боги эту эльфийскую дурочку! Откуда ты вообще знаешь о нравах Заирэса, девочка?

— Капитан на корабле рассказал.

— На пиратском корабле, который тебя похитил с эльфийских островов?

— Он самый, подтвердила Ая, — А все же, Рамиза, не зря ты говорила о том, что это племя, племя Смертельной Хватки под предводительством Элго Неутомимого, мне лучше покинуть. Почему?

— Заметила, как на тебя смотрит наш предводитель? — вопросом на вопрос ответила орчанка.

— И что? Он не участвовал ни в одном священном поединке за меня.

— Он будет участвовать, только последним — биться предводитель будет с сильнейшим воином, поверь мне. Глядя на его внимание к тебе, об этом не сложно догадаться! А наши обычаи не дозволяют ему биться за тебя раньше: предводитель должен будет одолеть самого сильного воина, на то он и предводитель.

— Ну и где логика? — фыркнула Ая, — Получается, предводитель вольного народа не имеет права взять в свой шатер женщину, не победив своих же воинов?

— Что бы ты понимала в мудрых древних законах нашего народа! — цыкнула на нее Рамиза, — Тебя отдал как выкуп за свою ничтожную жизнь бывший вон города, где царит культ черных жриц — женщин с одной грудью.

— Это можешь не рассказывать мне. Забыла, что я была у них верховной жрицей?

— Маленькая лгунья. Почему же обе твои груди на месте?

— Потому что я была не совсем жрицей, я была жрицей-проводником, а женщины в черном, пожертвовавшие каждая одну из грудей своим богам, — ритуальные жрицы. Кстати, вторую они открыто показывают всем людям в знак того, что навсегда отреклись от мирской жизни, жизни обычных людей.

— Ведьмы они, вот кто, так говорят наши шаманы, а они никогда не врут.

— Дело не в этом. Так выходит, мной великий вон выкупил свою жизнь?

— Не такой уж великий, — скривилась Рамиза, — Но вообще да. Но выкуп за жизнь принадлежит всему вольному народу, а не лично предводителю, освободившему твой бывший город. Поэтому за тебя и борются воины всех наших кланов.

— Рамиза, ты же знаешь, я все равно сбегу. Не знаю еще как, но сбегу. Я не хочу входить ни в шатер вашего предводителя, ни какого-либо другого.

— Я не хочу слышать этих речей! Сколько раз я говорила тебе, девчонка! А что, если кто-то услышит и скажет Элго?

— Элго так опасен?

— Не так опасен он сам, как его старшая подруга. Ты знаешь, сколько подруг у предводителя?

— Семь.

— Семь. Семь живых, и одиннадцать мертвых. И поверь мне, не все они не вынесли сложностей жизни в пути. Наэла решает, кому умереть, а кому остаться. И если, спаси тебя светлые боги, она решит, что предводитель решил подарить тебе свое сердце, как когда-то ей, твоя судьба решена.

И без того бледная от природы Ая, побелела как мел.

— Варварский народ, варварские обычаи!

— Нормальные обычаи. Не хуже и не лучше других. Я нянчила Элго, когда он еще лежал в заплечном мешке своей матери, моей близкой подруги. Я видела, как он рос и радовалась его многочисленным победам. Можешь не сомневаться — если он выйдет драться за тебя, он выиграет священный поединок, а в то, что он решил сделать тебя своей подругой — не сомневаюсь я.

— Так что же делать?

— Только надеяться на то, что за тебя будет биться другой предводитель, по силе и опыту равный Элго. И на то, что Наэла сделает все, лишь бы не допустить Элго к священному поединку за тебя. Шансов, конечно, мало, но больше мне ничего не приходит на ум.

Ая потрясенно молчала. Как выбраться из священных земель орков — она не знала. И даже посоветоваться с демиургами не могла — ее просто никогда не оставляли одну. Да и, кроме того, демиурги не могли бы ей подсказывать даже при всем желании — правила Квеста, ничего не поделаешь.

— Ладно, Ая, совсем ты заболтала меня, не заметила, как день прошел. Пора спать. Завтра будем думать, что с тобой делать.

Спать. С самого первого дня, после выезда из Лонга, Ая боялась этого слова. Дело было в ее снах. Как и прежде, ей снилась удивительная страна, где все жители были удивительно похожими на нее, за тем исключением, что все они были людьми. Широко посаженные миндалевидные глаза, высокие скулы, изящные линии губ, тяжелые прямые волосы — пожалуй, они отличались от Аи лишь неизменно темным цветом волос и глаз. В этой стране, которую Ая видела во снах в Лонге, деревья временами были покрыты россыпью нежно-розовых маленьких цветочков. Тут и там стояли расписные деревянные домики, где женщины со странно разрисованными лицами под слоем белой краски и маленькими красными губами, высокими, чуть ли не на лбу нарисованными угольно-черными бровями, затейливыми прическами, украшенными заколками, усеянными камнями, в странных парчовых халатах, перехваченных широкими поясами, разливали чай — любимый напиток отца Аи. В этих маленьких чайных домиках велись разговоры о политике и экономике, о поэзии, приглашенные артисты демонстрировали свои актерские умения, а художники — свои полотна. В этих снах Ая часто видела свою маму, Мику, но стоило ей покинуть Лонг, как все чаще лицо мамы, такое милое и родное, превращалось в лицо лерры Аиды — главной ритуальной жрицы храма Молчащих Пряностей.

Сон начинался всегда одинаково — Ая бежала по узким улочкам удивительной страны, мимо причалов, деревьев в розовых лепестках… вверх, в самое сердце города! Она боялась опоздать, сердце ее колотилось в груди, грозясь выпрыгнуть наружу — она опять была маленькой девочкой, которая почему-то заблудилась в чужой стране и в отчаянье ищет маму. Вот так хорошо знакомая спина, короткие стриженые волосы — Ая облегченно вздыхала: наконец-то, это она! И припускала со всей силой в попытке догнать идущую далеко впереди женщину. В этом сне было всегда очень сложно бежать, ноги отказывались слушаться, а воздух почему-то становился таким густым, что преодолеть его сопротивления было сложнее, чем сопротивление воды. В ногах появлялась неприятная слабость, но все равно, шаг за шагом, Ая настигала идущую впереди Мику. И стоило ей приблизиться к ней и протянуть руку, попытаться дотронуться до такой уже близкой спины, женщина оглядывалась и вместо милого лица мамы, которое раз увидев, Ая не забудет уже никогда, к ней оборачивалась лерра Аида, со змеиной улыбкой на своих тонких губах.

— Ааааяяя, — раздавался ее шепот, который напоминал змеиное шипение, — Ааааяяя. Иди сюда, девочка. Мама спасет тебя. Иди сюда… Ты же добудешь кровь кентавров для своей мамочки? — лерра Аида протягивала к ней свои сухие руки, и Ая в испуге отшатывалась назад и падала, пытаясь отползти. Девушка просыпалась каждый раз, когда руки главной ритуальной жрицы вот-вот схватят ее, сомкнуться на ее шее.

«Они меня ищут, — думала Ая, вскакивая среди ночи в холодном поту, — Ищут. И вот-вот найдут». Проблема была в том, что каждую ночь сухие, жилистые руки лерры Аиды становились ближе и ближе, а проснуться было сложнее. В отчаянье Ая однажды разбудила Рамизу, и, плюнув на репутацию психически здорового человека, поведала той о своих страхах. Рамиза, вопреки ожиданиям Аи, отнеслась к ее рассказу серьезно и притащила прямо среди ночи в их шатер шамана, который провел сложный ритуал по изгнанию злых духов и повесил в изголовье девушки связку чеснока. Сны не ушли окончательно, но теперь, проваливаясь в этот сон, Ая не переставала отдавать себе отчет в том, что она спит, и черные жрицы храма пытаются вытащить ее к себе через портал. Шаман орков сказал ей, развешивая чеснок над ее кроватью, что черные женщины пытаются воспользоваться для прокладывания коридора, так он называл портал, ее собственной Силой — их силы недостаточно. Поэтому важно не дать дотронуться до себя во сне, впрочем, это Ая и сама понимала, слушая какое-то шестое чувство. А то, что Ая думает, что бежит навстречу к своей матери — очередная уловка, чтобы вызвать ее на контакт. После этого случая, попав в загадочную страну во сне, Ая была предельно осторожна — она старалась как можно лучше спрятаться от вездесущей лерры Аиды, и иногда ей это удавалось, хотя и изматывало. Вот так — днем размышляя как сбежать из священных земель орков, а ночью спасаясь от главной черной жрицы — и жила Ая в ожидании ночи равноденствия.

Интуиция подсказывала эльфийской принцессе, что эта ночь должна расставить все точки над i, и поэтому она ждала ее, молясь, чтобы только священный поединок в ее честь не закончился раньше. Она не знала, что должно произойти, но надеялась выстроить портал как можно дальше отсюда — ведь не зря она училась этому в Лонге, под неусыпным вниманием черных жриц. Как она знала, в приближающуюся ночь само пространство будет на ее стороне, став мягким и эластичным, и даже ей, с ее небольшим опытом, портал, вызволяющий ее отсюда, должен удастся.

Поэтому и было немного небрежным и снисходительным отношение девушки к происходящему — Ая просто знала, что сможет сбежать, и рассказы старой Рамизы о ее предстоящей жизни в гареме кочевника не очень-то беспокоили.

Шли дни, и надо же было такому случиться, чтобы поединок в честь Аи завершился как раз накануне ночи равноденствия, и, к огромному сожалению Рамизы, пророчество ее полностью сбылось. Не смотря на все ухищрения Наэлы, Элго вышел на бой за рыжую женщину с предводителем какого-то дальнего племени — молодым воином с многочисленными татуировками по всему телу, каждая из которых свидетельствовала об одержанной победе в бою.

Глава 35

Солнце стояло еще высоко, только недавно миновав зенит, и казалось, совсем не собирается спускаться с этого своего удобного и насиженного места, откуда прекрасно видно все, что происходит внизу: вон выходят друг напротив друга, вооруженные мечами из прекрасной орочей стали два воина, сплошь покрытых татуировками, с буграми мощных мускулов под кожей. В левых руках мужчины держали мечи, в правых — щиты. И звуки ударов, наносимых противниками друг другу, было хорошо слышны даже здесь, на огромной высоте. Вот, чуть поодаль от места боя, сидит, обхватив колени руками и уронив голову, рыжеволосая девчонка с остренькими ушками. Такая маленькая и хрупкая — она выглядит ужасно напуганной, то и дело смотрит на солнце и что-то бормочет. Что? А, умоляет спуститься быстрее. Она ждет ночи равноденствия, в ней ее спасение.

Ая и вправду обращалась ко всем известным ей светлым богам и к самому солнцу, торопя его ход и одновременно осознавая свое бессилие. Окружающие ее орчанки с помощью длинных тонких кисточек разрисовывали сложнейшими узорами ее ладони, стопы и грудь — оставляя на ее коже священные письмена в знак посвящения в подруги сильнейшего воина. Женщины тянули тихую песню, время от времени прерывая ее для того, чтобы перемолвиться словом и засмеяться.

Орчанки завистливо поглядывали на юную полукровку — она привлекла внимание множества сильных воинов и даже двух предводителей орочьих кланов! Как бы то ни было, а рыжей девчонке повезло: даже если она, как и многие до нее, «не вынесет тягостей кочевой жизни», как любила говорить Наэла, старшая подруга их предводителя Элго Неутомимого, она все-таки закончит свои дни, будучи свободной женщиной вольного народа! Подругой воина! И не просто воина, а предводителя, а никак не в позорном статусе «ничьей» женщины.

Наконец где-то там, со стороны манежа, на котором и проходил священный поединок, раздались удары гонга — и женщины с жадностью начали их считать: один, два, три, четыре… Если победил Элго, прозвучит тринадцать ударов, если приезжий предводитель — четырнадцать, на один больше, в знак уважения, оказанного гостю, — пять, шесть, семь, восемь… Ая тоже считала удары гонга, с чувством странной обреченности, охватившим ее — не все ли равно, кто победил. Поединок закончен, и не успеет солнце сесть, как ее введут в шатер к одному из предводителей орков. А в ночь равноденствия нельзя ложиться с мужчиной — это правило она усвоила со слов лерры Аиды, иначе пространство не послушается тебя и не удастся выстроить портал. Все пропало, все ее планы потерпели крах — она проиграла, светлые боги не дали ей ни малейшего шанса для того, чтобы выжить. Одиннадцать, двенадцать… Тишина в шатре приготовлений повисла такая, что слышно было полет двух мошек, преследующих друг друга в им одним ведомой игре. Ах, почему нельзя стать такой же вот беззаботной мошкой и покинуть земли орков быстро и легко, по воздуху? Потому что тогда тебя склюет первый же встречный воробей! Ответила Ая сама себе и нервно усмехнулась. Тринадцать… Следующие мгновения оказались самыми долгими в ее жизни. Последует ли еще один удар? Или все кончено, и ее введут в шатер Элго. Похоже, нет, предводитель племени Смертельной Хватки победил, как и всегда. Но стоило только подумать об этом, как еще одним набатом раздался звук медного гонга, на который с силой обрушилась деревянная палица, обитая хлопком — последний, четырнадцатый удар. Победил приезжий предводитель!

Восторженные крики толпы приветствовали победителя в священном поединке. Женщины в шатре приготовления подруги низко склонили головы, пряча в уголках губ затаенные усмешки. Еще бы, всесильный Элго, Элго Неутомимый, предводитель вольного клана Смертельной Хватки проиграл бой. Не стоило ему нарушать обычаи предков, тем более в священных землях Эгеда, и брать подруг до заката солнца. И дело не в том, что проиграл — проиграть предводителю не зазорно, ведь они, сильнейшие из сильнейших, бились на равных. Но всем присутствующим здесь женщинами были известны неуемные аппетиты предводителя их клана, и, безгранично уважая и почитая его, они все же радовались за судьбу смешной девчонки с острыми ушками — теперь, возможно, если у молодого предводителя нет рядом такой верной боевой подруги, как Наэла, полукровка останется жить. А возможно она сама станет еще главной подругой приезжего воина — он слишком молод, чтобы обладать большим гаремом.

Теперь следует ожидать окончания пира в честь победителя священного поединка, и после заката отвести к нему девчонку.

— После заката? Я не ослышалась? — Ая не могла поверить своим ушам, неужели ее план все-таки сработает и ее мечтам суждено сбыться?

— Древние законы запрещают воину касаться покрывала женщины до заката.

— А что же, я слышала, говорили, как-то, — Ая смущенно сбилась, не зная, как произнести вслух свой вопрос.

— Если ты об Элго, то сильный воин сам себе закон, — заявила одна орчанка, четвертая подруга предводителя, и если бы не сверкнувшие негодованием на миг ее глаза, Ая могла бы ей поверить в том, что она одобряет поведение своего мужчины.

Но Ая не зря так много времени потратила на изучение искусства чтения по лицам.

«Значит, его же собственные женщины не очень-то довольны тем, что их предводитель позволяет себе пренебрегать законами», — решила Ая. Но еще больше поразили ее слова самой молодой из присутствующих женщин, совсем еще юной орчанки, Черсы, седьмой подруги Элго:

— Видать, не такой и сильный, раз проиграл поединок за женщину, — заявила она и передернула смуглыми плечиками.

Нельзя сказать, что на лицах женщин читалось одобрение ее слов, скорее никто не успел никак отреагировать, когда Черса, внезапно схватилась обеими руками за горло, из которого вырвался острый тонкий клинок острием наружу. Девушка захрипела, продолжая смотреть удивленными глазами перед собой, по рукам ее бурыми потоками текла кровь, заливая рубашку, зашнурованную под горло, песочного цвета, превращая нежную льняную ткань в грязную мокрую тряпку.

— Всегда была туповатой, — спокойно сообщила Наэла, неизвестно как оказавшаяся в шатре, видимо вошла только что, проникнув в него тихо, как кошка, — Что замерли, овцы? Еще одна подруга моего господина не вынесла тягостей кочевой жизни, — обратилась она к замершим женщинам, — Брысь отсюда все, я сама сопровожу подругу Ортора в его шатер.

Два раза приказывать ей не пришлось. Женщины безропотно покинули шатер, оставив Аю наедине с Наэлой и трупом младшей подруги Элго.

— Боишься меня? — кошачьей походкой Наэла приближалась к Ае, отступавшей назад и судорожно размышлявшей, что же ей делать.

— С чего бы? Вроде бы я больше не принадлежу твоему племени.

Наэла расхохоталась:

— А с чего ты это взяла? Или собираешься поведать мне об обычаях моего народа?

— Что тебе нужно?

Ая стояла у дальней стены шатра, дальше отступать было некуда. Наэла приближалась к ней с ножом в руке. Тут за ее спиной раздался треск разрезаемой ткани, и мужчина, показавшийся в образовавшемся проеме, быстро закрыл огромной ладонью рот девушки, готовой закричать, подхватил ее за талию свободной рукой и вытащил из шатра.

Оставшаяся в одиночестве Наэла проводила Аю ненавидящим взглядом. Она сделала все, как хотел господин, но притворяться сейчас, оставшись наедине с собой, что исполнять эту его волю доставляет ей удовольствие, она не могла. Несколько секунд ненависть искажала красивое, но слишком хищное женское лицо, после чего та смогла взять себя в руки, и величественно вышла из шатра, кивнув на ходу двум женщинам на входе:

— Приберите там. И рта чтобы не раскрывали о том, что видели.

Не удосужившись даже взглянуть на то, какое действие возымели ее слова, Наэла быстрым шагом проследовала дальше. Господин возьмет понравившуюся ему девчонку прямо сейчас, до захода солнца, воспользовавшись тем, что все мужчины клана присутствуют на пиру, да и нести караул, находясь на священных землях, значит оскорбить богов.

В Эгеде, священной обители вольных всадников, запрещены вражда и убийства. Когда солнце сядет и пора будет ввести рыжую девчонку в шатер Ортора, выигравшего ее в священном поединке, предводитель дальнего племени сможет воспользоваться только объедками со стола ее господина. Наэла гордилась своим коварным планом: она подмешала немного сон-травы в отвар укрепляющих трав, который Элго всегда пил перед боем. Его рука дрогнула, и он оказался побежден приезжим предводителем. Кстати, к какому племени принадлежал молодой орк? На его лице отчетливо угадывалась печать предводителя, а тело украшало множество татуировок, свидетельствующих о славных победах, но какое именно племя он возглавлял, Наэла так и не смогла узнать. Впрочем, это неважно. Господин должен был проиграть в этом бою, чтобы рассвирепеть, и пренебречь обычаями предков. Рыжая женщина потеряна для него как подруга — он это понял, но что мешает ему нанести кровное оскорбление одинокому воину далекого племени, поиграв с его подругой, как с игрушкой и бросив сломанной куклой тому в лицо?

Наэла была довольна собой. Рыжая чертовка не войдет в ее семью. Господин в спешке и ярости будет очень груб с ней. Развяжется кровопролитная война, и их племя, бес сомнения, выиграет ее, и у Наэлы будут новые девочки-служанки для того, чтобы было на ком вымещать свою злость и ревность, направленные на господина, а у ее племени появятся новые земли для вольной жизни. Наэла очень любила войну. И, кроме того, война позволит ее мужу как следует отвлечься от его ненормального внимания к женщинам, и она, его боевая подруга, будет сопровождать его в новом походе, как и другие вольные всадники — плечом к плечу.

Улыбаясь звукам пира и своим мыслям, тут и там раздающимся воинственным кличам орков, Наэла шла по священной земле Эгеда, оставляя в зоне своего зрения невысокий, не выделяющихся среди других шатер — шатер бывшей младшей подруги Элго, в который та никогда уже не вернется. Наэла знала, что именно там находится сейчас ее муж и проклятая рыжая ведьма.

В шатре бывшей младшей подруги, на невысоком ложе, среди скомканных покрывал и шкур, извивалась бывшая верховная жрица Лонга, с кляпом во рту и связанными руками и ногами. Ая делала отчаянные попытки освободиться от только еще сильнее врезающихся в кожу веревок, с расширившимися от ужаса глазами наблюдая за огромным, свирепым Элго, устраивавшимся поудобнее рядом с ней. Огромная ладонь легла на ее живот и медленно поползла вниз. К своему ужасу Ая почувствовала, как что-то задергало, запульсировало внизу, и поняла, что не смотря на ужас окружающей обстановки ее тело реагирует на касания этого огромного мужчины самым предательским образом, вопреки приказам разума.

— Маленькая рыжая бестия, — прорычал орк, продолжая медленно водить руками по белой коже, пробуждая в девушке неведомые доселе ощущения, пугавшие ее больше всего происходящего, — бесспорно, ты заслуживаешь, чтобы из-за тебя разгорелась война племен вольного народа.

Ая протестующе замычала и замотала головой, делая отчаянные попытки отползти, но легко подхватив ее под колено, могучая рука тут же вернула девушку в исходное положение. Элго наслаждался каждым мгновением близости этого юного белого тела — видят боги, таких женщин у него еще не было! Орк продолжал водить руками по ее бедрам, время от времени нажимая и надавливая, чем приводил Аю во все большее отчаяние.

— У тебя сбивается дыхание, женщина, а запах твоего желания так велик, что занимает все пространство этого шатра моей бывшей недостойной подруги. Когда сюда войдут — никто не посмеет сказать, что я взял тебя силой, маленький красный бриллиант, — Элго протянул руку, и вытянул из сбившейся прически прядь ее медных волос, протягивая ее между двух маленьких и упругих, соблазнительных грудок, украшенных набухшими горошинами бледно-розовых сосков.

— О нет, Элго Побежденный Ортором, ты ошибаешься, — раздался хриплый мужской голос, говоривший нарочито ровным и спокойным тоном, — То, что сейчас я вижу перед своими глазами — прекрасное доказательство твоего вероломства, посягнувшего на имущество своего гостя.

Ая повернула голову на звук и увидела стоявшего в проеме ворот шатра другого орка, не виденного ею прежде. О том, что он не принадлежит к клану Элго, было ясно с первого же взгляда. Гораздо более светлая кожа и волосы темно-пепельного цвета, выбритые по бокам головы и заплетенные в множество мелких косичек, соединенных вместе на затылке и ниспадающих назад. Ростом этот орк был даже выше огромного Элго, но в силу молодости проигрывал ему в массивности и количестве воинских татуировок. И если знаки отличия, покрывающие тело Элго изображали в основном множественные лики богов, плечи светлого воина покрывали древние письмена и узоры, состоящие из причудливо переплетенных между собой линий.

Элго отшатнулся от Аи, схватив меч, а сама девушка мучительно покраснела — она практически не испытывала стыда, когда орк срывал с нее одежду, быть может потому, что чувство страха и отчаяния было сильнее. Но сейчас, когда похоже, мужчины вновь будут разбираться между собой, она поняла, что лежит абсолютно обнаженная, связанная, в весьма откровенной позе.

Держа меч перед собой, и утробно рыча, Элго отступил в сторону. Светлый орк быстрым движением извлек из ножен кинжал, и демонстративно не глядя на Элго, приблизился к Ае.

— Защищайся, Ортор, — прорычал Элго, выставляя меч перед собой.

— Что, убьешь гостя прямо в своем шатре, после того, как принял его и показал свое гостеприимство всему своему народу? — невозмутимо уточнил Ортор, тем временем разрезая веревки, связывающие рыжую полукровку, беспомощно лежавшую на простынях, — И перестань махать своим мечом, Элго. О том, что ты не имеешь представления о чести и плюешь на древние законы вольного народа, я понял итак. Я не собираюсь опять с тобой драться. Один раз сегодня я уже победил тебя, и ты с тех пор сделал все, чтобы разжечь пламя войны между нашими племенами.

«Один раз победил, — повторила про себя Ая, — Значит, это он и есть, тот самый предводитель дальнего племени, одержавший победу за меня в священном поединке».

— Или нет, а, Элго? Ты определись — хочешь или не хочешь ты — лично ты, войны? — продолжал между тем Ортор, выворачивая ворох женской одежды из сундука, стоявшего рядом, прямо на ложе, на котором сидела, поджав ноги и кутаясь в покрывало Ая. Кивнув своим мыслям, орк вытащил из этого вороха несколько тряпок и швырнул их Ае, которая, не мешкая, тут же принялась одеваться.

— Или войны хочет твоя верная боевая подруга с прекрасными, черными, как ночь глазами? Та, чье тело напоминает тело хищной степной кошки?

— Наэла, — прорычал Элго, — Она охраняла шатер, что ты с ней сделал? — И Элго не задумываясь двинулся на единожды его сегодня одолевшего воина.

Тот успокаивающе поднял руку:

— Все с ней в порядке, Элго. Я, в отличие от хозяев этого места, чту священные обычаи наших предков и святость этих земель. Значит, я был прав — войны желает она, а не ты. Ты, сильный могучий воин, оказался обычной послушной куклой в руках своей подруги. Тихо, не кипятись, Элго. Тем более что ты знаешь, что это правда.

Бросив беглый взгляд на Аю, и убедившись, что она оделась, Ортор слегка кивнул и опять обратился к Элго:

— Знаешь, предводитель вольного племени Смертельной Хватки, Элго, я — Ортор, предводитель вольного племени Небесных Врат, благодарю тебя за оказанное мне и моей подруге гостеприимство и, не дожидаясь завтрашнего дня, покидаю твой лагерь.

К удивлению Аи, Элго ничего не ответил — он стоял с опущенным мечом и потухшим взором, думая о чем-то своем, и, видимо не очень приятным, судя по нервно сжатым уголкам его губ, сведенных в мрачной складке.

Ортор направился к выходу, даже не глядя, следует ли девушка за ним, и Ая, несомненно, следовала, рассудив, что сейчас это единственно возможный для нее шанс покинуть Эгед и племя Смертельной Хватки.

Проходя между тут и там пирующих воинов, пьющих скисшее кобылье молоко и приветствовавших победителя священного поединка и его новую подругу, Ая перевела взгляд на солнце, отметив, что оно только начало клониться к закату — а казалось, с полудня до сих пор прошла целая вечность, и сейчас должно было уже начать смеркаться.

— Ты сидишь в седле? — бросил ей через плечо Ортор, и Ая кивнула, и, спохватившись, ведь орк не смотрел на нее, тихо ответила:

— Да.

Орк по-прежнему не смотрел на нее, но удовлетворенно кивнул своим мыслям и продолжал путь. Внутри Аи все пело — они действительно покидают Эгед, и, судя по тому, что этот странный светлый орк интересовался тем, сидит ли она в седле, у него приготовлена для нее лошадь. Значит, к ночи они будут уже далеко отсюда. Ая не тешила себя напрасными надеждами — ей не уйти от орка верхом, но вряд он захочет сделать ее своей по-настоящему — на этой мысли Аю почему-то бросило в жар — до наступления ночи. Слишком он кажется рассудительным, и если не только кажется, но и является таковым, не захочет подставляться под возможную погоню гостеприимного Элго, тем более, что они покидают священные земли Эгеда, где убийства строжайше запрещены. Да, запрещены. Ая вспомнила нежное смуглое личико Черсы, бывшей младшей подруги Элго и содрогнулась. Подумать только, на ее глазах сегодня произошло самое настоящее убийство, поражающее своей циничностью и жестокостью, и, вспомнив еще раз то, что произошло, Ая содрогнулась. Без сомнения, светлый воин пугал ее, и пугали ее прочие воины вольного народа — те, что бились за право обладать ей на священном поединке и остальные. Пугал ее и предводитель вольного племени Смертельной Хватки Элго, но самой опасной из всех оказалась красавица Наэла, женщина со свирепой кошачьей грацией и сильным смуглым телом. С каким безразличием она всадила острый клинок в горло Черсы! Права была старая Рамиза! И стоило только Ае вспомнить добрую женщину, как тотчас она услышала ставшие ей за эти дни привычным голос:

— Девочка! Девочка! Ая! Подожди! — старая женщина бежала к ним наперерез с того конца лагеря, где располагался когда-то их шатер — один на двоих, где по-прежнему висит связка чеснока над походным ложем Аи, и куда она не вернется уже никогда.

— Девочка! Подожди!

Ортор остановился, мельком взглянул на Аю, словно внезапно вспомнив о ее существовании, и почтительно склонился перед подбежавшей к ним старой женщиной.

— Приветствую, матушка, да продлят светлые боги твои дни.

— Позволь поздравить тебя и твою подругу, Ортор, предводитель вольного народа! — ответила ему Рамиза, улыбаясь, и обратилась уже к Ае:

— Девочка, я собрала твои вещи, — она протянула Ае ее дорожную сумку и еще одну сумку — седельную, которую надлежало прицепить к седлу лошади.

— Спасибо, моя милая Рамиза, — горячо поблагодарила Ая, которой и вправду было не по себе в вещах погибшей Черсы. Женщины тепло обнялись.

— Здесь нет ни одной почтенной женщины моего клана, — внезапно прервал их прощание Ортор, — Но согласно нашим обычаям, мы каждую женщину, которая не является нашей подругой и превосходит нас в летах, чтим, как родную мать. Не возьмешь ли ты эту честь на себя, мудрая женщина, и не благословишь ли наш союз, пока мы находимся на священных землях Эгеда?

Рамиза прослезилась, услышав подобную просьбу, но видно было, что довольна она чрезвычайно. К удивлению Аи, Ортор преклонил колени перед старой женщиной, склонив и голову в знак глубокого почтения. Все еще не пришедшая в себя от увиденного, Ая повторила его действия. Рамиза же соединила маленькую ладошку Аи с могучей рукой воина, обернув их кисти одной их своих юбок, и тепло, по-матерински поцеловала склоненные головы, с силой прижав их к себе.

Ортор и Ая поднялись с колен и прошествовали к выходу из Эгеда — к огромным песчаным воротам, образующим монументальных размеров арку. И пусть песчаные ворота стояли обособленно, без наличествовавших стен, заезжать внутрь и выезжать из священной обители орков полагалось только через них, а никаких оград свободолюбивые кочевники не признавали.

Старая Рамиза смотрела им вслед, бормоча себе под нос слова благодарственной молитвы. Сегодня, ровно в полночь, она не поленится принести жертву светлым богам за маленькую строптивую девчонку — боги услышали Рамизу, даровав рыжей девочке сильного и отважного воина. Теперь за судьбу ее можно было не волноваться. Смахнув непрошеные слезинки, Рамиза провожала взглядом светлого воина и его рыжую подругу, пока они не скрылись из вида.

За воротами Ортор оставил Аю ненадолго одну и спустя несколько минут привел двух коней — огромных и прекрасных — белого жеребца и рыжую, почти красную кобылу. Лошади были оседланными и взнузданными, из чего Ая сделала вывод, что светлый орк и не собирался гостить эту ночь у племени Смертельной Хватки, заранее позаботившись о том, что покинет священные земли вместе со своей новой подругой.

Удаляясь от священных земель Эгеда, Ая ликовала про себя — скоро наступит ночь равноденствия и она, наконец, обретет долгожданную свободу, которой не располагала с того самого дня, когда встретила в ущелье океана, омывавшего острова Цветущего Архипелага, темнокожего похитителя. Любуясь бескрайними равнинами и наслаждаясь мягким, размеренным галопом своей рыжей лошади, Ая мысленно прощалась с вольным народом. Беседуя по вечерам со старой Рамизой, она лукавила, когда называла орков варварами — многие их обычаи были понятны ей и даже вызывали некую приязнь, и это безмерно удивляло ту, которая была наполовину человек, наполовину — эльфийка. Одно только было противно ее натуре — обязанность делить своего мужчину с прочими его подругами. Не сказать, что Ая желала встретить того, кто тронет ее сердце — сейчас ей было совсем не до этого: она должна стать первой, самой лучшей ученицей Института Благородных Волшебниц… но потом, кто знает… Эльфы с родных островов всегда казались ей чересчур утонченными и изысканными, к тому же ей постоянно представлялось, что все они смотрят на нее, полукровку, свысока.

Каких еще мужчин она встречала за свою короткую жизнь? Команду убийц и насильников на пиратском корабле? Под командованием странного капитана с желтыми глазами, внушающего ужас своим людям одним своим присутствием? Стражи ритуальных жриц — безмолвные истуканы с разрезанными надвое языками в ярких, пестрых одеждах? От одного воспоминания некоторых картин из жизни в храме в Лонге Аю перекосило от отвращения. Совсем другими оказались кочевники — эти груды мышц были так великолепны в бою и в седлах! А кроме того, они были немногословны и в этом Ае виделась их особая привлекательность. Может, потому, что отец редко говорил с ней и с Агарной, может по каким-то другим причинам, ей совершенно не нравились разговорчивые, как базарные торговцы Лонга, мужчины. Ей казалось, что мужчина, напрасно роняющий слова уподобляется женщине, а это неправильно.

Едущий впереди светловолосый орк молчал, не мешая Ае размышлять, и какое-то время она разглядывала его мощную спину, всю в буграх мускулов под тонкой безрукавкой. Именно такого мужа ей и желала старая Рамиза, думала Ая. Женщина даже благословила их, и когда их ладони соприкоснулись, Ая почувствовала странный трепет в груди и щипание в глазах, которых не испытывала никогда ранее. Но у этого светловолосого орка, должно быть, дома собственный гарем из подруг, как и у Элго Неутомимого, а если его гарем пока невелик, то что ж… Он еще молод, и времени у него достаточно, если принимать во внимание то, что уже сейчас он искусный воин.

Орки имеют представление о свободе, думала она, о настоящей свободе, они умеют наслаждаться чувством полета, сидя на спине своих верных четвероногих друзей, когда поля и овраги мелькают мимо, сменяя одно другое с головокружительной быстротой. Если бы они не были такими дикарями в отношении своих женщин… Смешно даже предположить, что едущий впереди светлый орк благосклонно бы отнесся к желанию своей подруги учиться в Институте, в Аосе. А жаль. Но ничего не поделаешь — солнце клонится к закату, и приближается долгожданный час ее освобождения, и это не может не радовать!

Солнце начало садиться, а в этих землях, знал Ортор, слишком длинный день сменяется очень быстрым закатом и совершенно черной ночью, и, если он мог бы заночевать под открытым небом, для его неожиданной маленькой подруги, к которой он еще сам не решил, как относиться, следовало соорудить шатер. Спешившись и занявшись обустройством их лагеря, светлый орк краем глаза наблюдал за странной девушкой с острыми ушками, которая не ноя и не жалуясь после нескольких часов утомительного пути, причем после перенесенного стресса, а в том, что ласк этого старого похотливого Элго девушка не желала — о чем до сих пор красноречиво свидетельствуют красные полоски на ее тонких запястьях, натертых веревками, так вот, эта кроха сейчас сама расседлала свою лошадь, и со знанием дела принялась растирать ее специальной щеткой, а когда закончила, принялась за его коня.

Правда ли то, что он знал о ней? И если правда, то она может оказаться опасной. Не для него, конечно, воин даже улыбнулся этой мысли, пришедшей ему на ум — он представил, что рыжая девчонка угрожает ему, нагло глядя прямо в глаза. Мысль оказалась такой нелепой и забавной, что он немного пофантазировал на этот счет и вновь нахмурил брови. Верно ли то, что эта молодая женщина — главное орудие черных ведьм, спящих и видящих, как они расправляются с теми, кого он, ценой собственной жизни и жизни своих воинов поклялся защищать? Ортор следовал за ней в Лонг, проделав путь в тысячи миль, но, к сожалению, опоздал — город был захвачен его вольными братьями, а эта девчонка исчезла из храма черных женщин. Отследить ее перемещения оказалось несложно, но вывести ее из земель Эгеда можно было, только назвав своей подругой. Тролль раздери этого похотливого старого Элго — интересно, о чем он думал, когда решил ввести в свой шатер ведьму? Впрочем, на счет того, о чем, и чем думал старый греховодник, у Ортора сомнений не возникало. Но взглянув сегодня днем в полумраке шатра в эти странные, расширенные от ужаса глаза цвета первой зелени этой загадочной полукровки, он засомневался в том, что она ведьма. И как узнать это наверняка? Ортор не мог придумать ничего лучшего, как попробовать поговорить с ней. В конце концов, здесь нет шамана, чтобы он определил ее связь с миром злых духов наверняка! И, кстати, в племени Смертельной Хватки был свой шаман, и, поговорив с ним накануне своего священного поединка за рыжую девчонку, Ортор немного успокоился. Тот шаман заверил его, что черные ведьмы ищут похищенную у них девочку, но та не горит желанием возвращаться в храм. Вроде бы, он даже помог ей, позволив распознавать сны, в которых ее ищут, и даже обустроил ее спальное ложе в шатре специальным образом. Какой же он глупец! Ортор чуть не хлопнул себя по лбу: почему он не захватил то, что дал девчонке с собой тот шаман? Мало того, что накануне решающей ночи он оказался так далеко от своего народа и тех, кого должен был защищать от происков черных ведьм, он еще и пренебрег советами старого шамана. А может, это все-таки ведьма? Которая только и ждет момента, когда проклятые, обреченные на вечное молчание боги, смогут вдоволь напиться крови его друзей? Ортор вздохнул. И как теперь это проверить!

— Подойди сюда, женщина.

Ая несмело подошла к сидящему на корточках у костра светлому орку, занимающемуся приготовлениями пищи. Она так и не научилась склонять голову, приближаясь к мужчине, не смотря на все уроки жизни Рамизы.

«Вот я овца! — выругалась про себя Ая в духе орчанок, что немного рассмешило ее: так не хотела становиться похожей на них, и гляди ж ты, все-таки нахваталась! — Ведь это я должна заниматься приготовлением ужина для «своего господина», а не он для меня! Наверно, поэтому он смотрит на меня искоса, и с таким свирепым видом!»

— Мне помочь вам, господин? — спросила она в самых лучших традициях подруг вольного народа. «Ничего, недолго терпеть до ночи, совсем не сложно унизиться пару раз перед этим варваром в духе его племени», — увещевала она себя мысленно.

Опешивший вид светлого орка говорил ей о том, что чего-чего, а такого он не ожидал.

«Старается мне понравиться, — думал Ортор, — Только не очень-то получается. Смотрит нагло, открыто, не как женщины большинства вольных кланов. Впрочем, это-то мне как раз по душе. Наверно, решила попытаться заговорить мне зубы, отвлечь внимание, чтобы сотворить коридор и перенестись в священную рощу. Хотя стоп. Могла бы — давно уже перенеслась. Ишь, смотрит как, сверкает зелеными глазищами, без подобострастия, хотя и видно, что боится. Что-то там себе думает. Вот! Точно, что-то придумала».

«Не то, не то, — сокрушалась про себя Ая, — Кажется, я действительно предложила мужчине помочь с приготовлением пищи. Какой к троллям собачим помочь, если он вообще не должен этим заниматься. Ой, мамочки, я ведь и вправду ни разу не видела в племени Смертельной Хватки орка, занимающегося готовкой!» Вслух же она сказала:

— Простите меня господин. Я слишком глупа и невежественна. Позвольте мне взять на себя приготовление пищи для вас?

«Не иначе, как решила меня отравить, — неслись мысли в голове Ортора, — Вон как расстраивается, небось, потому что я так не вовремя взялся за готовку, все планы ей сломал. Точно. Хотела отравить! Наверно знает, и раньше знала, чем славен мой народ…»

— Ты не похожа ни на глупую, ни на невежественную, женщина. Садись, сейчас будем ужинать. Тебе надо отдохнуть с дороги.

«Похоже, не злится, — с облегчением думала Ая, — Вроде бы он не такой, как мужчины племени Элго…»

«Странно, как сразу расслабилась. Неужели и не собиралась меня травить, — одна бровь Ортора поползла вверх, но он тут же совладал с собой и придал лицу приличествующее воину выражение — бесстрастное и отрешенное, — Посмотрим, посмотрим».

— Может, принести еще воды? — спросила Ая, и, дождавшись лаконичного кивка от Ортора, подхватила пару фляг и направилась к ручью.

— Постой, женщина, — остановил ее голос орка, и Ая повиновалась, — Наверно, ты хочешь умыться с дороги?

Ая несмело кивнула.

«Боится, — удовлетворенно подумал Ортор, — Думает, что я наброшусь на нее сейчас, как этот дикарь Элго. Видимо, думает, что и мыться за этим отправляю…» А вслух сказал:

— Перестань трястись. Принимать пищу и ложиться спать приятнее чистой, в своей, удобной одежде, — он ободряюще улыбнулся девушке, обнажив белые зубы, сверкнувшие в начинающем смеркаться воздухе на загорелом лице. Похоже, она поверила ему, потому что потянулась к своей сумке — той, которую ей всучила напоследок старая женщина.

— Иди, мойся. Я посторожу.

Столько силы и спокойствия было в этом голосе, что Ая действительно перестала трястись, решив воспользоваться моментом и действительно помыться с дороги. Стараясь не думать что будет, если орк ее обманет, она быстро сняла с себя одежду, принадлежавшую прежде Черсе, и ужом скользнула в глубокий ручей. Впрочем, ей казалось, что орк ее не обманет. По крайней мере, думать так хотелось.

Какое же это наслаждение — ощущать прохладу воды на разгоряченной коже! И какое же счастье помыться после прикосновений мерзкого Элго! Вспомнив, как странно ее собственное тело реагировало на ласки предводителя племени Смертельной Хватки, Ая в очередной раз покрылась краской стыда, принявшись в отчаянье тереть свое тело маленькими ладошками с зачерпнутым в них мелким речным песком с такой силой, как будто намеревалась содрать с себя кожу.

«А ей действительно были неприятны касания этого распутника Элго, — удовлетворенно отметил Ортор, неподвижно застывший в кустах на берегу, так, чтобы хорошо видеть ведьму, но не попадаться ей на глаза, — А может, она все же не ведьма?» Увидев, что Ая закончила свои санитарно-гигиенические процедуры, орк незаметно ретировался, чтобы не смущать девушку.

Насухо вытершись, соорудив на голове тюрбан из небольшого куска специальной ткани для омовения, прекрасно впитывавшей влагу, Ая быстро облачилась в свою одежду. Она помнила, что в ночь равноденствия должна обязательно быть в белом, поэтому выбрала из всего короткую белую тунику без рукава и длинные, ниже щиколоток, белые льняные брюки. Подумав, сверху решила одеть что-то, максимально маскирующее все особенности своей тоненькой фигурки, и выбрала длинный белый кафтан. Нечего лишний раз привлекать внимание орка, тем более, что один раз сегодня он ее уже увидел, так сказать, во всех подробностях!

Вернувшись к костру, разложенном перед походным шатром, Ая сняла с головы свой тюрбан и принялась сушить и расчесывать волосы. Закончив, она заплела их в тяжелую косу и откинула ее назад.

Заметив, что она закончила, Ортор позвал ее ужинать — и Ая сама удивилась своему зверскому аппетиту, казалось, он не ела целую вечность! Орк наблюдал краем глаза, как жадно она ест, и размышлял о том, что не так уж эта маленькая девчонка и похожа на ведьму.

Покончив с едой, Ая поблагодарила орка, быстро собрала посуду и помыла ее у ручья, насухо вытерев и уложив в сумки.

— Ну что, спать? — спросил Ортор, наблюдая за реакцией Аи, и наслаждаясь зрелищем румянца, окрасившего ее щеки.

Ая, понимая, что деваться ей некуда, неуверенно кивнула. Забравшись в шатер, она к своему удивлению, обнаружила, что походное ложе четко разделено на две части. Заняв одну из них, она натянула на себя покрывало и стала соображать, как растянуть время до наступления ночи. А в том, что ей удастся ускользнуть, девушка уже не сомневалась — временами ей казалось, что она слышит тихий звон, и по рассказам лерры Аиды понимала, что это ей не кажется — она действительно слышит, как начинает раскалываться пространство.

Услышав всплески воды, девушка поняла, что ее новоиспеченный муж тоже совершает омовение перед сном. Правда, ему на это понадобилось гораздо меньше времени, чем Ае. Спустя несколько минут он тоже забрался в шатер, предварительно погасив пламя костра. Вытянувшись на свободной части походного ложа, Ортор лежал, размышляя о чем-то своем. Ая видела, что что-то не дает ему покоя весь вечер, и не понимала, что именно. В итоге она решилась первая нарушить молчание:

— Доброй ночи, господин, — и тут же раскаялась в том, что вообще открыла рот, привлекая внимание орка. Но он, казалось, не услышал ее слов, и, практически одновременно с ней, невпопад спросил:

— Скажи женщина, а как ты относишься к кентаврам?

Ая ожидала всего, чего угодно, от своего дикого мужа в их первую брачную ночь, выпавшую на ночь равноденствия, и поэтому сначала изумленно уставилась на орка, не сразу сообразила, что он сказал. Когда до нее с запозданием дошел смысл вопроса, она ответила так честно, как только могла — вдобавок, развернутость ее ответа тянула время, а значит, была ей на руку.

— Я никогда не видела их, господин. Только читала, и, конечно, видела их пространственные изображения с помощью магических кристаллов. Это великолепные существа! Символ союза величия духа с мощью потусторонней силы. Символ извечной мудрости и единства с природным началом каждого разумного существа! Издревле они стоят на страже нашего мира от нашествия черных призраков. Как можно не восхищаться их силой и отвагой! Они могут держать молнии в своих руках, не обжигаясь, как боги, и метать их, оберегая жизнь от черных лап смерти! Согласно многим сказаниям, кентавры многократно являлись воспитателями юных богов… Они живут в Священной Роще нашего мира, окруженные лесом вековых деревьев, куда нет дороги никому из смертных!

Ортор ошарашенно вытаращился на нее:

— Стоп, женщина. Или ты говоришь правду, или настолько искусно врешь, что вполне можешь зарабатывать себе на жизнь, рассказывая сказки на базарных площадях! Мне сказали, что ты была черной жрицей!

— А, вы об этом! — Ая даже обиделась от его обвинительного, такого несправедливого, тона, — Ну, во-первых, чтобы стать черной жрицей я не прошла соответствующего ритуала! Но это и не нужно было женщинам в храме Лонга — им нужна была моя магическая Сила, которой я пока сама не могу и не умею управлять. И, во-вторых, для этого меня похитили из дома моего отца — короля Цветущего Архипелага Леревмириэля Бесподобного! Доставили в храм на пиратском судне и потом обучали магии. И не только магии. Ритуальные жрицы учили меня строить порталы, как говорят ваши шаманы, пространственные коридоры. И хотели учить меня убивать — но с этим ничего не получалось. Дело в том, что у жрицы-проводника должно было быть всегда хорошее настроение, и главной ритуальной жрице даже пришлось пойти против воли великого вона Лонга, добившись официального запрета казней. По крайней мере, прилюдно, — Ая вздохнула, не замечая, как вытягивается от удивления по мере рассказа лицо ее слушателя, — Я не знаю точно.

Вздохнув еще раз, девушка продолжила свой рассказ:

— Однажды, в мой самый последний день в Лонге, главная ритуальная жрица, лерра Аида, говорила со мной. В тот день я очень провинилась — нарушила все мыслимые и немыслимые запреты, вступив в открытый конфликт с карликом, великим воном. Собственно, за это он и отдал меня потом оркам. А может и не за это, — пожала девушка плечами, — Я как-то сразу ему не понравилась.

— Что ты сделала тогда? — забыв добавить свое обычное «женщина», увлеченно спросил Ортор.

— Я стала нечаянной свидетельницей его несправедливого суда, — пробормотала Ая, — И не смогла не помочь одной несчастной женщине, вдове, и двум ее дочерям, совсем еще детям. Им всем троим грозило бесчестье. Женщина должна была стать рабыней одного жирного облезлого хорька, а девочки — ублажать этого ужасного карлика. Я дала им покровительство храма. Не знаю сейчас, что было лучше для них, — сокрушенно закончила она.

— Они обладали магическим потенциалом?

Ая покачала головой.

— Одна из жриц сказала мне тогда, что нет.

— Значит, им ничего не угрожает в храме черных женщин. Они стали служанками, но это лучше, чем рабство.

— Если их не увели с собой воины твоего народа, — невесело улыбнулась девушка.

— Это не самая худшая участь для женщины, — улыбнулся Ортор, — Стать подругой вольного всадника — большая честь.

— Значит, я должна гордиться своим положением? — спросила Ая и тут же прикусила язык. «Да вырвут когда-нибудь тролли мой поганый язык! Вот что я вечно лезу на рожон! Зачем лишний раз напомнила этому дикарю о его власти надо мной!» Но, вопреки ее ожиданиям, воин расхохотался.

— Если честно, я и сам пока не решил, что с тобой делать, — доверительно сообщил он, — Но ты не закончила своего рассказа, Продолжай. Ты спасла женщин от рабства, и что тебе сказала тогда главная черная жрица?

— Она сказала, что в ночь равноденствия я открою огромный портал… — прошептала Ая.

— Что? Что еще она сказала тебе?

— А еще она сказала, что я залью эту землю кровью кентавров… Или что-то в этом роде…

— А что ответила ей ты?!

— Я ничего ей не ответила, Ортор! — Ая с вызовом уставилась на светлого орка, — Я уже тогда знала, что убегу! Убегу из Лонга!

— И куда ты собралась бежать?

Но светлому орку не суждено было знать, куда собиралась бежать его новоиспеченная подруга из обители черных жриц, вознамерившихся воспользоваться силой этой рыжей девочки, которая, похоже, не врала, но и не понимала, зачем именно так сильно оказалась нужна этому храму. Ортор внезапно заметил, что мышцы его тела странным образом расслабились, растекаясь, как кисель, и, как бы он ни старался вымолвить хотя бы слово — его тело внезапно перестало его слушаться. С негодованием он уставился на свою медноволосую подругу — неужели все это было вранье, только лишь с той целью, чтобы усыпить его бдительность и околдовать? Но ее изумленный вид говорил об обратном. А когда она поняла, что что-то не так, она действительно перепугалась, и, несмело приподнявшись, протянула тонкую белую руку, в попытках его растормошить. Увы, Ортор чувствовал ее прикосновение, более того, его чувствительность внезапно усилилась в разы, но он по-прежнему не мог пошевелить и пальцем.

Внезапно появившийся черный силуэт во входе походного шатра заставил Аю зажмуриться и завизжать от ужаса, а орка только гневно сверкнуть глазами, тяжело переживая собственное бессилие.

Ая прекратила визжать также неожиданно, как и начала. Потому что в шатер на этот раз забралась Миила.

Глава 36

Не смотря на полумрак шатра, Ая не могла не отметить, что чернокожая Миила заметно похорошела за те дни, что Ая провела у орков. Ее темно-лиловая кожа так и лучилась здоровьем и свежестью, женщина утратила свою неестественную, болезненную худобу, оставаясь впрочем гибкой и стройной, как пантеры, живущие в джунглях на объемных изображениях от магических кристаллов, хранящих учебники Аи, оставшиеся дома. Сейчас Миила была одновременно стройной и сочной, в ее движениях, наполненных редко кому присущей звериной грацией, ощущалась скрытая сила. Одета она была в черное — обтягивающую безрукавку и узкие эластичные брюки, не сковывающие движения, видимо для того, чтобы лучше теряться на фоне ночного пространства. Только все это было зря — плечи, запястья и щиколотки вампиреллы по-прежнему украшали многочисленные браслеты, сверкающие в темноте. Приглядевшись магическим зрением повнимательнее, Ая заметила, что руки и ноги Миилы опутывает искусно сплетенное заклинание тишины, видимо для того, чтобы поглотить звуки бренчания ее украшений, неизменно сопровождавшие ее на корабле и в Лонге, в доме черных жриц.

Миила взглянула на Аю и удовлетворенно выдохнула:

— Успела, — сообщила она Ае, тепло улыбнувшись девушке, и белоснежная улыбка окрасила ее темное лицо, показав Ае, что оказывается, у нее есть ямочки на щеках. «Бедняжка, — успела подумать Ая, как все-таки она была худа на корабле!»

— Куда успела? — ошарашенно спросила она вслух на автомате. Ая уже совершенно не ощущала страха. Более того, присутствие кого-то знакомого, пусть и вампира, совершенно успокоило ее. Ая отчего-то знала, что Миила не сделает ей ничего плохого — не она ли носилась с ней в Лонге, как с писаной торбой, обучая тем сторонам азов магии, которые намеренно скрывали от нее лерра Аида и остальные ритуальные жрицы? Да, они не общались на доверительные темы, Миила всегда уходила от разговора, начиная коверкать свою речь, как на корабле, если полуэльфийке вдруг вздумывалось начать задавать ей вопросы на личные темы. Но Ая уже тогда знала, что так говорили в глубокой древности, и вампирелла можно сказать, просто переходила на свой родной язык, не желая обсуждать то, что кому-то, по ее мнению, знать не следовало. И тогда, в свой первый день в Лонге, когда лерра Аида провела специальный ритуал по снятию с сознания своей новой жрицы-проводника эмоционально-психических блоков, которые помешали бы ей в работе, тогда, когда она видела свою маму, Мику, как живую, в первый и в последний раз в жизни обнимала ее и плакала у нее на груди — именно Миилу она избрала заместительницей своей мамы! А вампирелла тогда гладила ее по волосам и прижимала к себе, и делала это не просто с холодным равнодушием, а самым настоящим, живым участием! Нет, Ая не могла ошибаться в Мииле и она расквасит нос любому, кто посмеет обидеть черную вампиреллу! Ая действительно была рада видеть Миилу сейчас, после стольких дней разлуки — как же она соскучилась и волновалась за нее!

Почувствовав волнами исходящую от Миилы уверенность и безопасность, Ая сделала то, что не сделала бы никогда в другой ситуации, — все-таки она слегка робела перед черным вампиром. Но сегодняшний день принес ей столько страхов и переживаний, что в следующую минуту Ая просто с визгом радости бросилась Мииле на шею, грозя задушить ее в объятиях.

— Миила! Миила! Дорогая! Ты пришла! Ты жива! Как же я волновалась за тебя, как же я тебе рада! — сбивчиво бормотала она, тормоша и целуя Миилу, как старую добрую подругу.

К ее удивлению, Миила тоже тепло обняла ее и расцеловала в обе щеки.

— Хватит, хватит, — смеясь, сказала она, — Задушишь! У нас мало времени! Собирай все необходимое, маленькая каспаша, — Миила добавила в свою речь странный акцент, как когда-то на корабле и обе девушки расхохотались.

— Собираться? Куда?

— Ночь равноденствия на подходе. Хвала богам, у тебя хватило ума не выстроить портал!

— Я собственно, собиралась, — сказала Ая, неловко скосив глаза на Ортора, по-прежнему лежавшего неподвижно, и лишь бешено вращающего глазами.

— Я так и знала, но это опасно, очень опасно, поэтому и радуюсь, что успела вовремя, — непонятно ответила Миила, — Давай выходи, у нас очень мало времени, а сказать мне тебе нужно очень много! А я пока… — и черное лицо вампиреллы склонилось над неподвижно лежащим, беспомощным орком.

— Нет! Миила, нет! Нет, не тронь его, прошу тебя! — закричала Ая, хватая вампира за черную руку.

— Да я и не собиралась его трогать, — удивленно ответила ей Миила, — Он просто немного поспит, а когда проснется, будет отдохнувшим и полным сил, и сможет опять двигаться. Хорошо бы перебросить его к своему народу, — задумчиво сказала она, таинственно добавив, — Там он сейчас нужнее…

— Ты о чем? — Ая ничего не поняла из сказанного Миилой, кроме того, что та не собирается причинять вред Ортору. И на том, как говорится, спасибо!

— Я говорю — выходи давай, нам надо спешить! Ладно, я на всякий случай наброшу на этого орка заклинание переноса — активировав портал, ты перенесешь его в земли его народа! А сейчас — бегом, я сказала!

Наскоро взнуздали и оседлали ранее стреноженных коней. К слову, сами лошади не очень-то были довольны происходящим, — еще бы, столько проскакать днем, как следует не отдохнуть после этого, и вот эти неугомонные люди опять собираются гнать их куда-то! Кони проявляли свое несогласие недовольным фырканьем и мотанием белой и рыжей головами. Не обращая внимания на эти выкрутасы, девушки направились в сторону леса, расположившегося на горизонте.

— Ты уже слышишь звон пространства? — спросила Миила.

— Да, все громче и громче.

— Быстрее! — скомандовала вампир, пришпорив белого коня, и Ае оставалось только повторить ее маневр.

— Почему в лес?

— Потому что за вами с этим воином погоня! Если вы думали, что Элго так просто отступится от тебя, вы сильно просчитались!

— Но Ортор остался один, абсолютно беспомощный!

— Тебе так дорог этот орк? Или тебе дороже собственная жизнь, а может и судьба всего нашего мира?!

— Нет, Миила, я не могу его вот так бросить! Он не сделал мне ничего плохого, более того, он спас меня от Элго!

— Как же, спас! Да прекрати ты истерику! Ая, ты перебросишь его в ближайшее время в его родные земли, и насколько скоро это произойдет — зависит только от тебя. Мне надо успеть многое объяснить тебе. Но объяснять что-то еще и орку — нет уж, увольте! В течение часа его шатер будет под пологом невидимости. Нам нужно успеть до поляны. Если успеем, то когда шатер станет опять видимым, светлого орка в нем уже не будет. Ты довольна?

Удовлетворенно кивнув, Ая пришпорила рыжую лошадь.

Девушки въехали на поляну и спешились. Ая удивилась — здесь все ожидало ее. В центре поляны был четко прорисован магический круг, с руническими знаками зеркала и защиты по своему краю. Миила нервно привязывала своего коня к дереву и Ая лихорадочно повторяла ее движения. Неожиданно раздался оглушающий Аю треск пространства, из-за чего она вскинула руки к вискам.

— Больше нельзя медлить! — и Миила увлекла ее в самый центр защитного круга.

Здесь стояла тишина — настолько оглушающая и сокрушительная, что Ая только сейчас поняла, как остро слышала звуки рвущегося пространства все последние минуты.

Миила облегченно выдохнула и уселась прямо на землю, рядом тут же расположилась Ая.

— Ты знаешь, зачем нужна была черным жрицам именно в ночь равноденствия? И почему они сейчас тебя ищут?

— Они говорили о портале, о крови кентавров… Но я плохо слушала, я готовилась к побегу…

— Да, кстати, о кентаврах. Откройся. Перебросим твоего орка на родные земли. В следующую секунду Ая к своему изумлению обнаружила, что часть Силы электрическим разрядом пронеслась через ее пальцы в распахнутую черную ладонь вампира.

— Вот и все, — усмехнулась Миила, — В безопасности твой орк.

— Он вовсе не мой, — возмутилась Ая, но Миила прижала черный палец с остро заточенным ногтем к губам девушки, побуждая ту замолчать.

— Тихо, мне сейчас не до ваших детских разборок. В черном храме наверняка отследили перемещение в пространстве, организованное с твоей помощью, и искать тебя будут еще более усиленно, защита этого круга долго не выдержит. Скоро они тебя найдут.

— Мне надо уйти через портал!

— Чтобы попасть как раз в их гостеприимные объятья!

— Как?!

— Так! Куда бы ты сейчас ни сунулась, портал перенесет тебя в храм Молчащих Пряностей Лонга, — усмехнулась вампирелла, — Поэтому я так и спешила нагнать тебя.

— И что же делать…

— Выход есть. Призрачный, маловероятный, но есть. Но для начала мне следует кое-что поведать тебе, эльфийская принцесса.

На заре времен, точнее, на заре времен этого мира, несколько мятежных богов, призванных охранять жизнь здесь, оказались ослеплены жаждой власти и собственного могущества, — Миила невесело улыбнулась, — Видишь ли, на протяжении своей жизни каждая душа должна пройти через множество соблазнов, усвоить множество уроков. И многие приходится усваивать по многу-многу раз, путешествуя из жизни в жизнь, из тела в тело, чтобы, наконец, поставить жирную точку в своих перерождениях. Отношения, деньги, слава, дети, сострадание… Одним из самых последних камней преткновения является власть. Ей наделяются относительно, — Миила особо выделила интонационно «относительно», — Совершенные существа, прошедшие множество уроков и усвоивших их.

— Боги?

Вампирелла грациозно склонила черную голову.

— Боги. Но есть в каждом таком испытании одно «но»: прочно и надолго застряв в прохождении одного из подобных препятствий на пути к совершенству души, можно забыть обо всех усвоенных прежде уроках, впав в полное невежество, уподобившись путнику, только что вставшему вначале своей дороги. Те, кто должен был являть миру истинную любовь, сострадание и милость, кто был поставлен на стражу самой жизни нашего мира, забыли обо всем, кроме своих амбиций и жажды собственного могущества. За очень короткий период времени наш мир оказался утоплен в крови своих детей, и мятежным богам не было до этого никакого дела. Они только соревновались между собой в своих кровавых культах, превратив разумных и неразумных существ этого мира в материал для своих экспериментов. Кровь — вот была их цель, ведь кровавая жертва обладает страшной, почти несокрушимой силой.

— Это ужасно. Все, что ты рассказываешь! Неужели наш мир когда-то был таким… Таким… — Ая не могла подобрать нужное слово, чтобы описать то, что думала в эту минуту.

— Да. Но это наша история. Так было. И возможно еще будет. Никогда нельзя знать наверняка.

— Не говори так!

— Подожди. Дай мне договорить. Тогда же огромная сила, Сила, управляющая даже богами, как куклами, вмешалась, внеся долгожданное спокойствие в наш мир. Сюда пришли новые боги — молодые и полные сил и решимости, и некоторые даже привели сюда своих детей из старых, уже непригодных для жизни миров.

— Ого! Кого же привели за собой новые боги?

— Узнаешь в архивах Института Благородных Волшебниц, — лукаво улыбнулась Миила, — А сейчас надо сделать все, что в наших силах для того, чтобы ты все-таки туда попала, маленькая каспаша.

— Но хоть пару словечек! — взмолилась полуэльфийка, чем рассмешила чернокожую вампиреллу.

— Какая же ты еще девчонка. Ну ладно, но только пару. Например, здесь раньше не было эльфов.

— Как не было? Мы же перворожденные! — Ая горделиво вздернула подбородок, вспомнив о своем знатном во всех смыслах происхождении.

— Не в этом мире. Да и в других, — Миила опять усмехнулась, намеренно поддразнивая ее, — Вообще-то по многим свидетельствам, первыми все-таки были драконы!

Ая нахмурилась. То, что говорила сейчас Миила, не шло ни в какое сравнение с тем, что было написано в ее учебниках, но она почему-то была склонна верить чернокожему вампиру больше, чем учителям Альянса Цветущего Архипелага.

— А что же стало с мятежными богами?

— Вечное изгнание и лишение речи. Запрещается также говорить о них, упоминать их. Их лишили главного орудия богов — слова, и с тех пор они называются молчащими. Значит — преданными забвению.

— Молчащими?! — вскричала Ая, — Молчащими! Так вот кому, значит, поклоняются ритуальные жрицы храма Молчащих Пряностей!

Миила кивнула.

— Именно. Официально — не подкопаешься. Ведь молятся там не ушедшим богам. Но, тем не менее, не смотря на строжайшие запреты, ритуальные жрицы разбудили забытых богов, дав им силу.

— Но как?

— С помощью кровавых жертвоприношений.

— Но я не видела там ничего такого.

— Не видела, потому что они набирались сил перед этой ночью. Кроме того, как же ты невнимательна! Как думаешь, кому жрицы храма жертвуют одну из своих грудей, и зачем жрецам разрезаются надвое языки, обрекая их на немоту?

Ая потрясенно молчала. Ей нечего было сказать.

— А ведь жрецы этого храма официально становились стражами, как бы отходя в сторону, — продолжала Миила.

— Подвергая себя забвению, — прошептала Ая.

— Именно.

Но тогда же, когда более великая Сила вмешалась и избавила наш мир от черных богов, эта же Сила дала нашему миру защитников — могучих стражей, призванных охранять его от вмешательства забытых мятежников, на тот случай, если когда-нибудь произойдет то, что произошло в черном храме, и кто-то разбудит ушедших в небытие богов!

— Орков? — благоговейно прошептала Ая, чем вызвала еще один неуемный приступ веселья вампиреллы.

— А говоришь, не твой! — сказала она, и, увидев возмущенно нахмуренные брови полуэльфийки, поспешила ответить, — Нет, это не орки. Но одно из орочьих племен заключило соглашение с Защитниками, связав себя кровной клятвой — это племя, к слову, — племя твоего орка. Много веков стоит его народ плечом к плечу с Защитниками нашего мира, несущих свою клятву защищать наш мир от темных сил.

— Кто же эти защитники?

— Кентавры.

— Вот как! Значит, поэтому ритуальные жрицы храма так жаждут их крови!

Миила опять склонила свою черную голову в знак согласия.

— И для того, чтобы вновь наполнить наш мир кровавыми озерами, чтобы дать возможность вернуться забытым богам, они нашли идеальное орудие.

— Какое?

— Тебя.

Ая опешила от такого несправедливого известия, она уставилась на вампиреллу вытаращенными от изумления глазами, не веря своим ушам, и попробовала переспросить — вдруг ей послышалось:

— Как это — меня?

— Девушка, обладающая запредельным магическим потенциалом, запросто откроет врата в наш мир одному из мятежных богов — Черному Всаднику, который во главе Дикой Охоты пронесется по этому небу, повергая все здесь в кровавый хаос. Кровь сделает свое дело, придаст сил остальным богам, и они тоже смогут войти сюда. И это будет не просто кровь, а кровь кентавров!

Ая ошарашенно молчала, когда Миила «добила» ее:

— И кровь кентавров должна пролить ты.

— Я?!

— За столько времени в Лонге черные жрицы оставили много подавляющих волю и разум печатей в твоей ауре. Сила твоя велика — и в ночь равноденствия она должна выйти наружу, сметая все на своем пути. Если ты сейчас откроешь портал — ты окажешься в руках черных жриц, которые завершат начатое, внушив тебе жажду крови. Это им так и не удалось, хвала богам, тебя вовремя похитили орки.

— Но что же делать?

— Согласно их плану, после ослепления тебя жаждой крови, ты должна была бы перенестись в Священную Рощу — обитель кентавров.

— Тролль подери, — выругалась Ая, — Прямо паломничество по святым местам! Эгед, Роща Кентавров! В нашем мире есть вообще не святые места, кроме Цветущего Архипелага?

Миила не обратила внимания на слова Аи, только слегка улыбнулась. Какое же она, в сущности, еще дитя! По силам ли этой крошечной полукровке пройти сегодня свое испытание?

— Мы можем нарушить их план только одним: к Роще ты должна перенестись прямо отсюда.

— Но ведь именно этого и хотят черные жрицы!

— Да, но это единственная твоя возможность перенестись отсюда через портал хоть куда-нибудь, кроме храма. Здесь тебя быстро найдут — как и в любой другой точке этого мира. Роща не подпустит к себе магию жриц, а кентавры смогут отбиться от Дикой Охоты, которую ты впустишь в наш мир.

— Не впущу!

— Кто тебя спросит! Ты думаешь, время, проведенное в храме, прошло даром? И так просто Аиде отслеживать твои перемещения каждую ночь, где бы ты ни находилась? Ночь равноденствия смоет все их следы, оставленные в твоей ауре. Но ты должна сначала пережить эту ночь.

— Могу и не пережить?

— Тебе предстоит серьезное сопротивление вмешательству черных жриц в твое сознание. Поверь, сейчас это всего лишь слова. Но когда ты будешь стоять в одиночестве у священной Рощи и увидишь, как Дикая Охота врывается в наш мир, и ощутишь, как тебя покидает Сила для того, чтобы напитать ей кавалькаду Черного Всадника, его черных коней и призрачных гончих псов, все твои силы, подвластные тебе, уйдут на сопротивление вмешательству в твое сознание.

— В одиночестве? — упавшим тоном переспросила Ая, — Значит, я буду там одна?

Миила погладила девушку по щеке.

— Я вампир, — сказала она, — А Черный Всадник едет во главе войска мертвецов. Мне нельзя туда. Я оставлю себе нить в твое сознание, позабочусь о лошадях и нагоню тебя позже. Прежде чем направиться дальше, мне нужно будет убедиться, что с тобой все в порядке, дитя.

— Куда ты направляешься?

— К друидам. Однажды я покинула тех, кто несет в себе магию Жизни, и ни к чему хорошему это не привело. У них мне будет, — Миила сделала паузу, как будто подбирая нужное слово, — Легче. Да, легче жить.

— Миила, прости меня, — неожиданно вырвалось у Аи.

Черные брови на лице цвета эбенового дерева изумленно поползли вверх.

— За то, что увела тебя с корабля. Капитана Льера, — сбивчиво добавила Ая.

— От Дистаса? Я ушла от него сама, по своей воле. Так не могло дальше продолжаться.

— Значит, его зовут Дистас…

— Да, он скрывает свое имя, с тех пор, как покинул дом своего отца, у которого он был любимым, но внебрачным сыном.

— Как оказывается у нас много общего. Он и говорил мне, что мы похожи! Так значит ты сама хотела уйти от него, Миила?

Вампирелла нахмурила лоб.

— Все это очень сложно, дитя, — начала она и хотела этим же и закончить, но взглянув на Аю, поняла, что та не отвяжется, и продолжила:

— Дистас спас меня от Охотников, которым удалось меня выследить. Да, удалось, — задумчиво повторила Миила, — Не смотря на то, что я всегда очень осторожна. Почему в тот день, точнее ночь, я забыла об осторожности, я сейчас умолчу, иначе мой рассказ грозит растянуться на всю ночь равноденствия, а время сейчас для нас обеих — непозволительная роскошь. Так вот, Дистас, не смотря на свою… Скажем так, порочную натуру, полюбил меня и забрал к себе на корабль. Но морские странствия — не самая лучшая идея для вампира, — она мрачно усмехнулась, — Мы, бывало, подолгу не заходили в порт.

Ая потрясенно слушала откровения Миилы. Ничего себе! Значит, ей не показалось, тогда, когда она видела их вместе, на палубе! А она-то хороша! Тупая овца — сумела переубедить себя, не смотря на доказательства, предъявленные ее глазам! Конечно, капитан любил Миилу, и это было видно невооруженным глазом. Нет, ну как можно быть такой курицей — ведь видела же их вместе, и все равно себя переубедила! С какими же шорами на глазах она жила…

Вампир тем временем продолжала:

— Кстати, последнее дело, за которое взялся Дистас, очень надолго задержало нас в открытом океане. Дело, когда он решился перевезти одну эльфийскую принцессу с островов Цветущего Архипелага в Лонг.

— А до этого вы долго пробыли в открытых водах?

Миила кивнула:

— Пришлось долго выжидать подходящего момента, чтобы подобраться к тебе. Хвала богам, ты жила на отдаленном острове! Хоть в этом нам повезло. Но мы оба — Дистас и я — мы теряли силы.

— Тебе нечего было есть… Точнее пить… Точнее… — Ая замолчала, не зная, какое слово лучше подобрать для того, чтобы охарактеризовать кулинарные предпочтения вампира, — Как же ты выжила?

— Я понемногу оставляла без жизни Дистаса. Мы оба решили, что команда корабля неприкосновенна. Силы его были на исходе. Еще немного — и процесс его угасания был бы необратим.

— А разве укушенный вампиром не становится тоже вампиром?

— Только если вампир этого хочет. Это называется обращение. Но я не хотела.

— Почему? Ты не любила его?

— Мне сложно говорить о любви с несмышленым ребенком. Не дуйся, Ая. Для меня практически все разумные существа этого мира — дети. Я… Я очень тепло к нему отношусь. Насколько могу, — честно закончила Миила.

— Но ведь ты могла бы дать ему вечную жизнь! Бессмертие!

— Это сказки, — рассмеялась вампирелла, — Сказки о вечной жизни, о том, что мы не выносим солнечного света и запаха чеснока. Нет, ну он, конечно, воняет! Но это не смертельно. Кстати, шаман племени Смертельной Хватки не зря повесил над твоим ложем связку чеснока, — Миила запрокинула голову и расхохоталась, — Он почувствовал мою близость и таким образом, старался держать меня подальше.

— Ты все это время была рядом?

— Конечно. Увидев, для кого на самом деле Дистас похитил маленькую эльфийскую принцессу, я решила изменить свой маршрут. Ты очень помогла мне — вынудила Аиду пригласить меня в дом.

— Да, она мне и сказала, что ты вампир.

— Она напрасно боялась за свою жизнь, — вампирелла поморщилась, — Мерзость какая! Она же связала свою плоть с черными богами! Я была рядом с тобой, и узнавала об их планах насчет тебя. Вампир умеет быть незаметным. И то, что я узнавала, мне очень, очень не нравилось!

— Так рассказы о вашем бессмертии — ложь?

— Рассказы о любом бессмертии ложь. Ничто не длится вечно, кроме самой вечности. Просто наша продолжительность жизни так велика, что кажется вам бессмертием.

— Ну и пусть не бессмертие! Пусть просто длинная жизнь. Почему ты не захотела дать ее капитану?

— Ая, Дистас — пират. Один из самых безжалостных. Хладнокровный убийца, насильник, да и просто маньяк. Демоны в его душе так сильны и так неистовы, что он стоит одной ногой на грани безумия, — тихо и печально произнесла Миила, — Представляешь, что было бы, если дать ему силу вампира? Силу существа, которое только крепнет от выпитойжизни? И мощь которого расцветает во времени?

— Но он… Полюбил тебя.

— Полюбил. Искренне. И пусть это будет первым шагом для его начинающей исцеляться души. Я не могла взять на себя такой грех — дать ему скатиться обратно, ниже, чем он смог подняться, встретив меня.

— Но может быть, он бы исправился!

— Романтичное дитя, — улыбнулась вампирелла, — В таком деле нельзя полагаться только на «может быть», пока же Дистас доказывал только обратное.

На это Ае нечего было возразить.

— И, если твое любопытство удовлетворено, больше медлить нельзя. Пространство раскололось и очень скоро черные жрицы дотянутся сюда. Тебе надлежит открыться и я проложу портал к Священной Роще. Запомни: покинув этот круг, твое сознание окажется открытым для черных жриц — слишком мощные якоря они оставили в нем, пока ты жила рядом. Что могла — я сняла сейчас, в течение этой беседы, но этого недостаточно. Тебе предстоит серьезная борьба, борьба с самой собой, но победив в ней — ты навсегда избавишься от власти черных жриц и сможешь продолжать путь.

— Мне будет больно?

— Да, — не стала скрывать Миила, — И больно тоже. Главное — не запаниковать, когда увидишь, как посредством отнятой у тебя Силы Дикая Охота врывается в наш мир. Не верь ничему, что будут говорить в твоем сознании голоса жриц. А в том, что ты их услышишь, я не сомневаюсь. Главное для тебя — выдержать эту ночь. Пережить ее.

— Я готова, — просто сказала Ая, понимая, что нет смысла больше тянуть. Чем раньше она приступит к прохождению своего испытания, тем быстрее оно закончится.

— Выпей это, — протянула ей флягу Миила.

Было немного странно пить из фляги, предлагаемой вампиром, но Ае было не до рассуждений, и она послушно сделала несколько глотков, стараясь не думать, что она пьет. Сладко-приторное послевкусие успокоило ее попытавшиеся взбунтоваться нервы.

— Это поможет немного приглушить боль. Не прощаемся, Ая! — чернокожая вампирелла взмахнула рукой, и в следующий момент Ая обнаружила себя стоящей на опушке векового леса. Девушка стояла, облокотившись на ствол и чувствуя слабое головокружение, которое бывало с ней всегда, когда она проходила через портал.

В следующий момент вспышка боли пронзила ее насквозь, и по всему телу прошла судорога, из-за чего Ае пришлось обеими руками схватиться за ствол дерева, чтобы не упасть.

Глава 37

— Ая… Ая… Аяяяяя… Каждый звук отдавался тяжелым ударом в ее висках, она старалась не закрывать глаза, потому что едва прикрыв их, видела на кроваво-багряном фоне лица черных жриц, с леррой Аидой посередине, тянущих к ней руки.

— Иди сюда, Ая… Тебе не скрыться…

— Ты наша…

— Наша…

— Наша…

— Наша…

Ая сделала усилие над собой, отчаянно помотав головой из стороны в сторону. Помогло, но всего лишь на пару мгновений.

— Убей.

— Убей.

— Убей… — раздавалось змеиное шипение, соперемежаемое вспышками боли, взрывающимися в голове, и все силы полуэльфийки в этот момент были направлены на то, чтобы противостоять этому вмешательству.

— Ты же хочешь этого, Ая… Ты рождена, чтобы убивать.

Неожиданный привкус чего-то соленого во рту вдруг вызвал вспышку ярости, поднимающуюся откуда-то из глубины души, и Ая приложила очередное усилие, подавляя эту ярость, что отозвалось в ее груди очередным приступом боли.

«Я просто прикусила язык. Просто прикусила язык. Черные жрицы здесь ни при чем. Они не могут управлять моим телом на расстоянии». И, как бы в противовес ее словам очередная волна боли прошлась судорогой по всему телу, заставив скрючиться пальцы на руках, которые в бессилии царапали дуб, в то время, как ее ставшее внезапно непослушным, тело сползало по его стволу.

Дождавшись небольшого затишья, девушка постаралась сесть.

«Только не терять сознания. Им только этого и надо. Упаду — и я пропала. Я клянусь перед всеми светлыми богами и богинями, что этой ночью не прольется ни капли крови кентавра!» Как будто ответом этой ее клятве окружающий мир взорвался мощным рокотом воинственного рева, и в этом восклицании так мало было человеческого, что Ая поняла, что армия кентавров совсем рядом, стоит наизготовку, готовая к вмешательству черных богов в русло жизни ее родного мира.

Тут же она опять ощутила приступ неконтролируемой ярости, и к своему изумлению увидела, как лопается кожа в центре ее ладоней, взрываясь крохотными фонтанами крови, из которых тянулись магические кровавые лучи, лучи, несущие смерть всему живому.

Ая опять постаралась заглушить подступающую волну ненависти и она сменилась волной паники и боли. Что будет, если вся кровь ее сейчас вытечет на землю? Она никогда больше не увидит отца, братьев и даже Агарны, никогда не спустится на дно океана и не почувствует запаха цветущей сирени на своем острове. Ее острове. Он так и назывался — Сиреневый Остров. Чтобы вдохнуть запах сирени, необходимо выжить. А остановить свою кровь можно только одним — убить. Убить кентавров.

Девушка вновь помотала головой из стороны в сторону, как бы отряхиваясь от непрошеных мыслей. Это не ее мысли. Не ее чувства. Это стираются ментальные блоки в ее сознании, поставленные ей в черном храме. Она не умрет. Она выдержит все, что угодно, для того, чтобы продолжить свой путь.

— Ты рождена, чтобы убивать.

— Рождена.

— Чтобы.

— Убивать.

— Убивать.

— Убивать.

— Убивать.

— Убивать.

— Нееет! — закричала Ая в ответ этим голосам в своем сознании, — Я рождена, чтобы жить. Жить!

Ей дорого обошелся этот импульсивный порыв, но и принес некоторое облегчение — голоса утихли, и в глазах немного посветлело. Подтянувшись на руках, Ая поднялась на ноги, держась за дерево.

Она не знала, сколько времени она провела, прислонившись спиной к мощным корням, в попытках отбиться от навязчивых, шипящих голосов черных жриц, болью впивавшихся в ее сознание. Сейчас ее внимание больше привлекало не просто потемневшее, а почерневшее небо. Ая вглядывалась в него, прислушиваясь одновременно к рокоту рева кентавров, которые, как она понимала, расположились не так далеко от этой опушки, на которой она стояла сейчас. Тьма вокруг продолжала сгущаться, и девушка почувствовала, как стремительно, ураганным порывом, ее тело начинает покидать Сила.

— Нет, — прошептала она сквозь зубы, — Начинается… Нет, только не это. Приложив нечеловеческие усилия к тому, чтобы не давать своей же собственной Силе покидать ее, Ая к своему разочарованию обнаружила, что не в силах противиться сама себе. Поток энергии стремительно проносился через ее тело, и был он настолько мощным и неудержимым, что прежние практики в храме не шли с этим ни в какое сравнение.

Осознав, что сопротивление бесполезно и каждая подобная попытка сопровождается только еще более невыносимыми вспышками боли, Ая расслабилась.

Наверно, черные жрицы поняли, что им не совладать с ее волей. И она и шагу не сделает, для того, чтобы приблизиться к армии кентавров. Что ж, Ая была собой довольна, хотя и чувствовала полнейшее опустошение, повлекшее за собой просто нечеловеческую усталость. Она с трудом оставалась держаться на ногах, судорожно цепляясь за дерево, и напряженно вглядываясь в небо, взрывающееся грохотом, заглушающим рев армии защитников ее мира. Ая с некоторой обреченностью поняла, что сейчас произойдет и ничего не могла с этим поделать — только смотреть, не отрываясь, на ставшие совершенно черными, небеса.

Она так напряженно и внимательно ожидала этого, и все же, вспоминая эту ночь впоследствии, понимала, что ожидать такого было просто не возможно, как ни старайся.

Ночь взорвалась очередной вспышкой боли, прошедшей судорогой по ее телу, из-за которой Ая с трудом устояла на ногах и одновременным взрывом черного неба. Вспышки багряно-фиолетового огня окрасили небеса, и Ая увидела, как из пустоты на небе появляется черная кавалькада, о которой говорила ей Миила.

Первым скакал невероятного роста черный всадник в черной, как ночь маске на огромном вороном коне. Задержав внимание на его свите, Ая почувствовала, что ее замутило, но стоило ей отвернуться, закрыв глаза, как волны тошноты усилились, отозвавшись спазмами в животе, а на черном фоне опять возникло лицо лерры Аиды, которая протягивала к Ае руки со скрюченными пальцами. Только сейчас Ая увидела, что руки жрицы покрывают трупные пятна зеленоватого цвета и ей даже показалось, что она слышит тяжелый, чуть сладковатый запах разлагающейся плоти.

— Или ты выполнишь свое предназначение перед храмом Молчащих Пряностей, или станешь первой добычей на пути Дикой Охоты, — жрица довольно и хищно улыбалась, обнажая желтые, неровные зубы.

«Не дать ей дотянуться до меня», — вспышкой раздался в голове Аи ее собственный голос, и девушка с усилием распахнула глаза как можно шире.

Громовые раскаты, рев армии за лесом, вой призрачных псов — все смешалось в сознании Аи, и ей показалось, что она все-таки потеряла сознание и даже начала видеть сон, потому что вдруг чьи-то руки подхватили ее с двух сторон, приподняли в воздух и поволокли над лесом, прочь с пути Дикой Охоты.

Ае показалось, или она видела, как мощные руки метают многочисленные молнии в черную кавалькаду? И не послышался ли ей адский хохот полчищ мертвецов, перерастающий в неистовый вой мятущихся душ? Может, то, что она видит сейчас краем сознания, всего лишь сон, а может она и правда летит по воздуху и чувствует рядом чье-то сбивающееся дыхание и крики.

— Больше не удержу! — сколько в этом восклицании отчаяния и протеста.

— Нет! — чей-то еще голос вторит ему, и Ая почему-то вспоминает о демиургах, втравивших ее в этот Квест.

Я не справилась. Не справилась, обреченно думает Ая, прежде чем окончательно потерять сознание. Если демиурги вынуждены были вмешаться, чтобы помочь мне, все пропало. Я проиграла Квест.

Она не знает, как долго пролежала в этой темноте, и снилось ли ей, или это было на самом деле, как сильные, мощные руки легко оторвали ее тело от земли, и она закачалась в такт движению лошади, летящей в карьер. Наверно, опять сон, подумала она, но на этом силы окончательно покинули ее, и она провалилась в черную спасительную пустоту уже надолго.

Глава 38

— Что же это, Мать Всех Эльфов, такое?! — возмущенно вопила Тинь, и ее крохотные щечки окрашивались в бардовый цвет от ярости. На нее уставились три пары недоумевающих глаз, причем под одним глазом на молочно белой коже с каждой секундой наливался синяк, между двумя другими, мужскими, была расцарапана переносица, а третья пара смотрела, ну совершенно ничего не понимая, и оттого еще более хмуро.

— Что же это происходит, я вас спрашиваю? — продолжала патетически вопрошать Тинь, переходя на ультразвук, отчего по лицам всех троих, слушающих ее вопли, пробегала судорога.

— Ты, Дита, как ты могла? Неужели так трудно было хотя бы предупредить Альда с Алистой? Ну неужели они бы не согласились на то, чтобы верховная жрица храма Матери Всех Эльфов, устроила себе заслуженный отпуск? Нахрена было обвешиваться магическими защитами с ног до головы? И как ты могла покинуть Долину Объединения перед ночью равноденствия? Чем ты думала вообще? — черноволосая эльфийка с белоснежной кожей и ярко-красными губами, а также с фиолетовым бланшем под прекрасным голубым глазом, что не могло не радовать с интересом изучающую ее Варвару, скромно потупила глаза.

— Нет, не надо мне отвечать, чем ты думала! — продолжала вопить фея, хотя эльфийка, похоже и не собиралась ей отвечать, — Мне как раз-таки понятно, чем именно! Позор! Позор всему клану Винсонов! Позор мне, старшей дворцовой фее и твоей напарнице! Уж мне могла сказать! — Тинь возмущенно перевела дыхание, решив для разнообразия обратить свой гнев на мужчину, который, похоже, никаким насильником не был:

— А вы, ваше величество! Ну как не стыдно!

— Величество? — недоуменно пробормотала себе под нос Варя, но Тинь, конечно, это услышала:

— Да, дорогая Вариа, познакомься: перед тобой его величество Король Ревертариэль Воинственный, правитель клана Элсуортов! Кстати, отец твоего знакомого!

В тот же миг пазл в голове у Варвары сложился: она поняла, кого напоминал ей, несмотря на распухшие красные уши, расцарапанную переносицу и щеку, черноволосый эльф с длинными спутанными волосами и двумя серебристыми прядями у висков — конечно же, он почти вылитый Верест! Точнее сын почти вылитый отец. Подбородок Ревертариэля немного мягче, лоб шире, а глаза зеленые, но нет никаких сомнений — он отец Верестариэля! О Господи! Да это же значит, что она подняла руку на его величество.

— Не стесняйся, моя девочка, — продолжала между тем Тинь, — Еще мало ему досталось! Реверт, всего ожидала от тебя, но такого! Ты же знаешь, как ночь равноденствия важна для всего снежного народа! Как ты мог оставить храм без верховной жрицы! Неужели настолько не терпелось?!

Реверт совсем не по-королевски пробормотал себе под нос:

— Когда колесо любви запущено, никаких правил и ограничений больше не существует…

— Перестань меня сводить с ума! — перебила его фея, — Прекрати цитировать Кама Сутру!

На этом месте Варвара более чем изумленно вытаращила глаза и сглотнула. Тинь, увидев это, махнула на нее крохотный ручкой:

— Не сейчас, Вариа, не сейчас… — и опять обратилась к Реверту: — А если уж взялся цитировать классику, то имей совесть замечать, что тому самому, чему там не существует ограничений, там уделяется не так уж и много времени, а все остальное — свод правил о долге и чести!

Реверт понурил голову, как Дита перед этим, видимо посчитав, что с Тинь лучше не связываться.

— Если бы я тебя не знала, Реверт, я подумала бы, что ты специально оставил Андов без верховной жрицы, чтобы Элсуорты могли захватить священную гору!

— Алла попыталась захватить священную гору? — недоуменно пробормотал Реверт.

— О, ты все-таки помнишь, что у тебя есть жена и ее зовут Алла! — восхитилась Тинь, — Может, также вспомнишь, что у тебя, как у короля одного из кланов Объединения, есть также верховный правитель и правительница! Вариа, приготовься, я перенесу сейчас сюда Альда с Алистой, — уже спокойнее заметила Тинь Варе.

— Только не Альда! — воскликнул Реверт.

— Только не Алисту! — вторила любовнику Дита.

Но Тинь было не так-то просто сбить с толку. В тот же миг, рядом с ними, на пляже из мелкого белого песка, рядом с кромкой небесно-голубого моря, прямо из воздуха возникли две белоснежные фигуры. Алиста раздраженно отряхивала снег с белоснежных коротких волос, выбивающихся из-под капюшона белого комбинезона, и снег таял, не долетая до земли, а Альд и вовсе весь оказался покрытым инеем и запорошенным белыми хлопьями, как белый медведь в бурю. Даже широкие брови эльфа были тронуты инеем, который в то же мгновение начал таять, спускаясь потоками по лицу эльфа.

— Что за детские шутки, Тинь, — возмущенно воскликнула Алиста, вытираясь, и муж поддержал ее:

— Ты ничего лучше не придумала, как вытащить нас из Снежного Мира на курорт за какой-нибудь час до рассвета.

Тинь же замерла в воздухе, закинув ножку на ножку и скрестив руки на груди, указывая глазами королю и королеве куда-то в сторону. Алиста, которая первая перевела взгляд туда, куда указывала Тинь, тихо ахнула, не веря своим глазам:

— Дитаэль! Дита, дорогая, с тобой все в порядке! — и после секундной заминки уже с возмущением в голосе, — Но почему ты в таком виде?

— Реверт? — взревел Альд, и Алиста ахнула еще раз, и закрыла рот рукой.

Варя с феей понимающе переглянулись и покатились от смеха, наглого и развязного, не стараясь даже скрыть своего совершенно неуместного веселья.

— Реверт, ты жив? — вторила мужу королева, — О, Светлая Мать, в каком ты виде?

— Что здесь, тролль меня раздери, происходит?! — воскликнул Альд, посчитав, что обращаться следует все-таки к старшей дворцовой фее: вид у бывшей верховной жрицы и его неожиданно воскресшего друга-короля Элсуортов был такой подавленный и потрепанный, что похоже, их спрашивать бесполезно: снежные эльфы не захотят уронить свое реноме. А о том, что уронить его этой парочке придется, Альд как-то даже не сомневался. Да и нынешняя верховная жрица, не смотря на веселье, оказалась обладательницей ссадины на щеке и по всему видать, разбитой губы, — лучше спросить Тинь, она выглядела приличнее всех.

— А происходит здесь вот что, Альд, — пропищала фея, — Кое-кто, не будем показывать пальцами, — Тинь скрестила руки и указала крохотными пальчиками на Диту и Реверта, — Совершенно безответственно смотались на сей курорт, поддавшись «закрутившемуся колесу любви»! И не просто смотались, а окружили себя такой магической защитой, что мы с Варией с трудом смогли их обнаружить даже в ночь равноденствия!

— Реверт, ну как же так! — воскликнула Алиста, не решившись, впрочем, сказать вслух, что магическая блокада, по всей видимости, предназначалась для Аллы — зная ее склочный, истеричный характер, мало Реверту теперь не покажется.

Судя по всему, Альд подумал о том же самом, потому что посмотрел на жену, вздохнул и сказал:

— Да уж, влип ты, брат, — и, перехватив взгляд Алисты, поспешил добавить: — Так опрометчиво смылся прямо накануне ночи равноденствия!

Алиста еще больше нахмурилась, и Альд продолжил:

— Не оправдал оказанного тебе высокого доверия! — и, видя, что и это не возымело воздействия на жену:

— Попрал священные законы брака! Больше не смей так делать!

— Альд, — пискнула Тинь, — По системе Станиславского: «Не верю!»

— Вот-вот, — прошипела Алиста, нехорошо уставившись на мужа.

— Эй, короли и королевы, брейк! — поспешила вмешаться Варя, и спорящие недоуменно уставились на нее, а Дитаэль зарделась.

— Я так понимаю, ночь равноденствия на исходе. Пора выбираться отсюда. Свои недоразумения решите завтра, то есть уже сегодня, но в Долине Объединения.

— Я никуда не поеду, — надула красные губки Дита.

— А тебя никто и не спрашивает, — огрызнулась Варя.

— Я тоже считаю, что возвращение в Долину сейчас — не самая лучшая идея, — добавил Реверт, и, увидев, как грозно уставились на него сразу оба верховных правителя, поспешил поднять руку, — Не самая лучшая, но поистине великолепная!

Дита возмущенно фыркнула, и Реверт поспешил ей объяснить:

— Это вынужденные меры, дорогая, ты же видишь, наше убежище обнаружено!

— Так значит, пора официально объявить о наших отношениях? — ядовито прищурилась черноволосая эльфийка.

— Дита, — с усмешкой воскликнул Альд, — Не советую!

— Как это ты не советуешь? — возмутилась Алиста, — Что значит, не советуешь? То есть ты считаешь, что следует и дальше держать Аллу в неведении по поводу похождений ее благоверного?!

— Я совсем не то хотел сказать, милая, — поспешил исправиться король, — Я просто имел ввиду, что не советую сразу ошарашивать Аллу сразу двумя такими неприятными новостями: воскресение мужа, — Реверт недоуменно нахмурился, — И причины, кхм, его мнимой смерти! — тут недоуменно нахмурилась и сама «причина».

— А вы считаете, обязательно сообщать Алле о моем воскресении? — неуверенно спросил Реверт, и, увидев непреклонность в глазах своих правителей, продолжил: — Ну, можно тогда сказать ей, что меня похитили…

— Что?! — на этот раз возмутилась Дита, а Варя сплюнула, — Тебя похитили, троллий сын? Тебя, пожалуй, похитишь!

Варе показалось, что на миг в глазах Альда и даже Алисты мелькнуло сочувствие. Реверт, пожалуй, умеет выбирать женщин. Что же у Вереста за мама такая, что мужу-изменнику сочувствуют все, подумалось ей. Хотя, если она настояла на политическом браке сына из-за своих неуемных амбиций, то конечно, — Варе стало даже жалко на минуту возвращенного короля. Зря я его так, подумалось ей, хотя он, безусловно, это заслужил! Нечего соблазнять верховных жриц накануне ночи равноденствия!

— Тинь, — скомандовал Альд, — Давай, пора!

— Да, пора возвращаться, — подтвердила Алиста.

— Пора, — повторила Варя, и столько обреченности и тоски было в этом ее «пора», что Тинь самым внимательным образом присмотрелась к своей напарнице, но было поздно — Варя поспешила отвернуться, чтобы никто из присутствующих не заметил злых слез, мелькнувших в ее серых глазах.

Прыжок… И она в пространственном зале храма Матери Всех Эльфов. Опять этот аромат — горький и свежий одновременно. Не оглядываться. Не думать. Не рассуждать. Она все делает правильно. Ее Сила открыта — Тинь прекрасно перенесет снежных эльфов обратно. А у нее очень важное дело. Сейчас или никогда.

Прыжок… Она в своих покоях верховной жрицы. Хорошо, что удалось найти Диту. Долго эти покои пустовать не будут. Каспер так умилительно прижимается теплой, сопящей, плюшевой мордочкой к ее щеке…

Пушистик, малыш, ты слишком маленький. Тебе нельзя со мной. Опасно.

Но я обязательно за тобой вернусь. Злые слезы. Откуда этот запах? Что он ей напоминает? Впрочем, неважно. Где ее рюкзак, который она собрала в дорогу? Вот. Только самое необходимое… Телефон… Сколько здесь остается ее платьев, подарков Алисты и Альда… Их в любом случае пришлось бы оставить. Не тащить же это все на себе. Проклятая свадьба. Проклятая сорока. Она не может, не хочет, не желает видеть это. Опять этот запах.

Вот кристалл, который дала ей Даниэль. За пазухой карта. Так надежней, чтобы не потерять. Быстро. Не оглядываться. Не останавливаться. Сейчас Тинь занята с переносом, Альд с Алистой разбираются с Дитой и Ревертом. Наверно, и Алла успела к ним присоединиться. Бедный мужик, — усмехнулась Варя. Но некогда рассиживаться. Активируем кристалл. В последний раз целуем в нос Касперского. Я пройду этот чертов Квест, и когда все будет позади, вернусь за тобой, пушистик, обещаю!

Прыжок… И вот уже Варя стоит за пределами Долины Объединения Снежных Эльфов. Если верить карте, следует идти прямо на юго-восток, тогда она благополучно пройдет между Лесом Дриад и Русалочьим Озером, вплоть до ближайшего населенного пункта — Виироса, откуда можно будет нанять экипаж до Аоса — у Вари были местные деньги. Королевская чета никогда не забывала выплачивать зарплату своей верховной жрице.

«Альд… Алиста… Тинь! Что же я делаю», — мелькнуло у нее в голове, и вдруг волна ставшего в последнее время привычным, горького запаха свежести опять ударила в нос. Она все делает правильно. Алиста бы за руку потащила ее на предстоящий праздник, а с Тинь и с Каспером все равно пришлось бы расстаться… Она — старшая дворцовая фея, а он — он еще такой малыш… Варя тяжело вздохнула, подавила тревожное чувство, попытавшееся поднять внутри голову при мысли о покинутой напарнице. Девушка постепенно, но твердо вытеснила это чувство внушением, что то, что она сейчас ощущает — всего лишь состояние, и оно, конечно же, пройдет.

Подумав, Варя решила не снимать с себя пока полог невидимости — кристалл был одноразовым, Дани поскупилась на постоянный. Что ж, и на том спасибо, хорошо, что объемной картой обеспечила. Варя смело шагнула на путь прохождения своего Квеста.