Звездоплаватели

ВО ЛЬДАХ АНТАРКТИДЫ

Четыре совершенно одинаковых «ящика»!

В них, если верить кинофильму фаэтонцев, который два раза видели Мельников и Второв, заключалось что-то исключительно важное. Для кого? Для людей или для самих фаэтонцев? Хотелось верить, что для людей. Об этом говорила тщательная подготовка. Всё было сделано, чтобы рассказать людям, откуда прилетел на Венеру этот корабль, и, в заключение, подробно описано место, где спрятаны «ящики».

Больше того. Фаэтонцы долгие годы жили на Венере. Было странно, что там, возле их корабля, нет ничего подобного тому, что они оставили на Арсене. Казалось бы, естественнее и логичнее соорудить гранитные фигуры именно на Венере и там же зарыть свой «клад». Или сделать это на Земле.

Почему же Арсена? Все шансы были за то, что люди Земли или другой какой-нибудь планеты посетят скорее Венеру, чем маленький астероид.

Казалось, что действия фаэтонцев не имеют логики. Трудно было предположить, что они выбрали Арсену только потому, что это обломок их погибшей планеты. В таком исключительно серьёзном и ответственном деле, как обращение к грядущим поколениям разумных существ, не может быть места для сентиментальности.

Экспедиция Мельникова на Венеру ответила на этот вопрос.

Клад на сестре Земли действительно существовал. Рядом с тем местом, где долгие века пролежал кольцевой звездолёт, была найдена каменная фигура в форме пирамидального куба. Вернее, остатки этой фигуры. Природа Венеры жестоко расправилась с ней. Если бы звездоплаватели не знали о существовании таких фигур, то никогда не обратили бы внимания на беспорядочную груду камней в первобытном лесу. Но они знали и искали именно это.

Внимательный осмотр позволил восстановить первоначальную форму и убедиться, что искомое найдено.

Под фундаментом фигуры оказался бетонный свод. Применение бетона на Венере было вполне оправдано. Как известно, бетон от сырости только крепнет.

Когда с большим трудом свод был пробит, появилась небольшая ниша. В ней лежала металлическая плита. Это был тот же жёлто-серый металл, из которого был построен корабль фаэтонцев.

Каким-то острым инструментом на плите был сделан чертёж. Он изображал часть Солнечной системы, до орбиты Юпитера включительно. Глубоко вырезанная линия в форме эллипса явно занимала центральное место. Это была орбита Арсены.

К ней от крохотных кружков, изображавших Венеру и Землю, шли тонкие стрелки. А возле кружка Арсены тускло поблёскивал сделанный из цветной мозаики синий круг с двумя линиями в форме буквы «X».

И больше ничего. Снова фаэтонцы указывали на то, что оставлено ими на Арсене. Синий круг, это было уже известно, предупреждал об осторожности.

Может быть, и на Земле лежат где-нибудь остатки каменной фигуры? Мало ли мест на нашей планете, где ещё не ступала нога человека!

«СССР-КСЗ» вылетел на Арсену.

И вот четыре одинаковых «ящика» стоят в лаборатории Академии наук в специальном помещении, расположенном вдали от населённых пунктов.

Нельзя забывать об осторожности, предписанной самими фаэтонцами. Никто не знал, что может произойти, когда «ящики» будут открывать. Что в них? А открыть их необходимо. Необходимо, но как?

«Ящики» необычной формы. Это гранёные шары. Двенадцать пятиугольных граней не имеют никаких следов скрепления друг с другом. «Ящики» кажутся выточенными из целого куска неизвестного металла. Его цвет трудно определить, он меняется при малейшем изменении условий освещения. Если пристально смотреть на грань, начинает казаться, что за тонкой плёнкой таится бездонная глубина.

Диаметр «ящика» - один метр, а весит он больше двух тонн. Но ведь он не может быть сплошным, в нём что-то находится!

Огромного труда потребовала доставка этих шаров. Люди обращались с ними, как с хрустальными вазами. На звездолёт их грузили руками. Две земные тонны на Арсене - небольшой вес. Не то на Земле. Здесь каждая тонна представляет собой то, что и должна представлять, - тысячу килограммов. Стрелу крана не введёшь внутрь корабля. И пришлось сломать стенку звездолёта. А от ракетодрома до лаборатории дары фаэтонцев везли шесть дней, по одному на машине, со скоростью двух километров в час. И впереди колонны шёл мощный каток, выравнивая путь.

Всё было сделано, чтобы ни один толчок не встряхнул содержимого. Любую вещь можно сделать ещё раз. Но гранёные шары фаэтонцев были уникальны.

Всё готово! На мягкой подстилке, в центральном зале лаборатории стоит один из шаров, выбранный наугад.

Нужно его открыть! Узнать, что в нём находится! Для того он и доставлен сюда.

Но как к нему подступиться? С какой стороны? Чем и как открывать его? А может быть, его вообще нельзя открыть? Может быть, он всё-таки сплошной?

Три инженера, взявшиеся за разрешение загадки, тщательно осмотрели все двенадцать граней с помощью оптических средств.

Ничего! Грани были гладки, и никаких знаков на них не было. Загадка внутри!

Инженеры не торопились. Грубое вмешательство режущих аппаратов было здесь неуместно. Если не будут найдены другие средства, тогда придётся прибегнуть к ним. А пока надо было искать простой и логичный способ, думать, поставив себя на место фаэтонцев.

Но решение не приходило.

Осмотрели другие шары. Может быть, на них есть знаки. Но ничего не обнаружили. Все четыре совершенно одинаковы.

Инженеры были работниками Космического института. Звездоплавание - вершина современной техники. И его штаб привлёк лучшие силы. Все трое - Владимир Сергеевич Семёнов, Николай Александрович Готовцев и Всеволод Андреевич Мацкевич - были люди самого широкого технического кругозора. Они хорошо знали все области техники. Так неужели же совместными усилиями трёх таких людей не удастся разгадать замысла фаэтонцев?

Они ставили вопрос так: а как поступили бы они сами, если бы перед ними возникла задача сохранить содержимое ящиков на десятки тысячелетий?

И они перебрали все мыслимые способы наглухо замкнуть гранёные шары. Все! Даже выходящие за границы возможностей земной техники.

И отклоняли их один за другим. Они чувствовали, что решение просто. Оно где-то тут, совсем рядом, но…

- Только логика, - говорил Мацкевич. - Только она может помочь нам. Ничего более!

Кому первому пришла в голову правильная догадка? Вероятно, Семёнову. Во всяком случае, он первый высказал мысль до того простую, что стало понятно, почему так долго не удавалось наткнуться на неё. Простое всегда самое трудное!

- Синий круг с жёлтыми линиями, - сказал он, - это не сигнал осторожного обращения. Это то же самое, что такой же круг на фаэтонском звездолёте.

Готовцев и Мацкевич говорили впоследствии, что эта мысль приходила и им в голову, но они почему-то не высказали её вслух.

И в уединённой лаборатории, стоявшей в густом лесу, появился Геннадий Андреевич Второв.

Несомненно, на Земле было много людей, биотоки мозга которых могли соответствовать биотокам фаэтонцев. Но они были неизвестны. Только относительно одного Второва это знали достоверно.

- Заставьте шар открыться, - предложил ему Владимир Сергеевич.

Без преувеличений можно сказать, что результата этого опыта с волнением ждал весь мир.

Но и Второва постигла неудача. Гранёный шар не изменил своего вида. Никакого отверстия не появилось. Однако была одна деталь, которая сразу показала, что, несмотря на неудачу, догадка верна.

Как только Второв сосредоточил свою мысль, в кажущейся глубине грани вспыхнули хорошо знакомые ему огоньки. Было ясно, что шар «приготовился». Мёртвый кусок металла ожил.

Чего же ждал он от человека? Какого «приказа»?..

Начались поиски. День за днём Второв просиживал по несколько часов напротив шара, давая ему всевозможные приказы. Он до предела напрягал своё воображение. Всё было тщетно. Ему начинало казаться, что мерцающие огоньки смеются над его усилиями. Гранёный шар не слушался.

Наступил день 25 октября 19… года.

Четыре человека, бьющиеся над шаром, запомнили навсегда это число. И не только они.

Тайна раскрылась!

Кто мог додуматься до этого! То, что произошло, было слишком невероятно!

В отчаянии от бесплодных усилий, исчерпав всё, что могло случиться с шаром, Второв почти машинально вообразил, что шар… заговорил!

В то же мгновение четверо людей услышали голос. Они могли поклясться, что их окружала полная тишина. Ни звука не доносилось снаружи лаборатории. Но каждый из них отчётливо услышал знакомый голос. И он произносил русские слова!

Конечно, всё это было просто. Просто с фаэтонской точки зрения. Их биотехника стояла высоко. И, привыкнув к ней, они невольно считали её простой и для других. Так всегда бывает.

Человек мыслит словами. За каждым словом стоит какой-то предмет или понятие. Слыша фразу, мы, не замечая этого, представляем себе соответствующую вещь или действие. Сами по себе слова - пустой звук.

Но если слова могут вызвать представление, то возможно и обратное: представление можно воспринять словами. И каждый человек «услышит» эти слова на своём привычном языке. Возникнет мысль, как будто бы сказанная самим человеком.

«Фаэтонцы заключили в гранёный шар то, что они хотели сказать в форме представлений, понятий и образов. На каком бы языке ни мыслил будущий слушатель, он должен был воспринять зашифрованный язык фаэтонцев на своём родном языке.

На разных языках слова звучат разно, но значат они одно и то же. Стул можно называть с помощью звуков совершенно не похожих друг на друга, но, в конечном счёте, все они создадут одно понятие - стул, предмет, предназначенный для сидения на нём. То же самое и со всем остальным.

Другой вопрос - как это сделать? Мы привыкли, что речь можно записать на пластинку, на ленту магнитофона. Нас не удивляет, что она звучит из мёртвого аппарата как живая. Записывать мысли мы ещё не умеем. Да ещё так, чтобы они «зазвучали» после мысленного же приказа. Это техника будущего. Для нас. Но для фаэтонцев это была техника настоящего. И они ею воспользовались. Это было просто, логично и рационально. В мозгу четырёх людей звучал их собственный голос. И он говорил им, что они должны делать дальше.

«Запись» оказалась очень короткой. Она заключала в себе не более двух десятков фраз, иногда одиночных слов. А случалось и так, что мысли внезапно путались, и никак нельзя было уловить смысла. Очевидно, фаэтонец, «диктовавший» аппарату, в эти мгновения создавал перед собой образы или понятия, недоступные мозгу человека Земли. Но основной смысл «послания» полностью восприняли все четверо.

Людям Земли дали указание. Не здесь, в этих шарах, заключалось наследство фаэтонцев. Шары предназначались только для того, чтобы указать, где искать подлинный «клад».

Когда испробовали все четыре шара, из каждого услышали одно и то же: четыре раза фаэтонцы повторили свою речь.

Многое стало понятным. Клад, спрятанный на Земле, был настолько ценен, что фаэтонцы боялись доверить его человеку до тех пор, пока его развитие не станет высоким настолько, чтобы разумно распорядиться им. Они нашли надёжное хранилище. А указания о нём спрятали на Арсене, справедливо полагая, что добраться до него может только человек, вооружённый мощной наукой и могучей техникой.

И до самого клада здесь, на Земле, не в состоянии был добраться человек без помощи той же техники.

Хранилище расположили в глубине материка Антарктиды, в точке полюса.

Любопытно, что послание фаэтонцев не указывало именно на Южный полюс. Очевидно, они не знали этого. В мозгу людей возникал полюс вообще. Но материк только на Южном, на Северном - море.

И ничего не было сказано о том, что ждёт там людей. Новые «ящики» или что-нибудь другое? Фаэтонцы дали знать об огромной ценности спрятанного. И только.

И ещё! Там же, в тайнике, находился такой же гранёный шар, как на Арсене. Очевидно, от него люди узнают, что делать с кладом, но было достаточно ясно указано, что не он является главным.

Что же находится в глубине материка Антарктиды?

Всё население земного шара гадало об этом. Газеты были заполнены всевозможными предсказаниями.

Первым достиг Южного полюса знаменитый Роальд Амундсен. Это произошло в 1911 году. В 1912 году полюс посетил англичанин Скотт. В ноябре 1929 года американец Берд пролетел над ним на самолёте. А затем началось планомерное освоение Антарктиды, начатое Советским Союзом. Вслед за посёлком «Мирный» появился посёлок на самом полюсе. Ко времени, когда люди узнали о фаэтонцах, там существовал довольно большой научный городок.

В центре, на небольшой площадке, высился обелиск. Он стоял точно на полюсе. Тонкая игла на его вершине была как бы зримым концом воображаемой земной оси.

На материке Антарктиды велись бурения, производились поиски ценных ископаемых. Легко могло случиться, что хранилище фаэтонцев было бы обнаружено. Что случилось бы тогда? Не зная, что это такое, люди могли безвозвратно погубить бесценное сокровище. И никогда человечество не узнало бы, отчего погиб Фаэтон.

В ноябре 19… года самолёты СССР, Англии и США слетелись к Южному полюсу. Они доставили сюда учёных, инженеров и всё, что было нужно, чтобы проникнуть в недра плоскогорья.

Разумеется, среди прилетевших был Второв.

Его охраняли как зеницу ока. Берегли, как величайшую драгоценность. Только с его помощью можно было «спросить» спрятанный где-то здесь шар. Ответ, это знали по опыту, мог услышать не он один.

Сами собой возникали недоуменные вопросы. Если только один человек мог приказывать фаэтонской технике, то как могли фаэтонцы полагаться на подобную случайность? Почему не придумали что-нибудь другое, доступное всем разумным существам? Предусмотрели же они, чтобы ответы слышали все.

Это было непонятно.

Но, как бы то ни было, помочь мог только Второв.

Всё было подготовлено к началу работы. И 20 ноября первый бур вонзил своё острое жало в промёрзшую землю.

Памятника решили не трогать. Хранилище фаэтонцев занимало, вероятно, не мало места. Бурение производили в четырёх точках вокруг обелиска.

Было уже известно, как тверды материалы, употребляемые фаэтонцами в подобных случаях. Не опасаясь больше испортить содержимое, инженеры делали попытки вскрыть один из говорящих шаров, чтобы увидеть загадочные аппараты, заключённые в нём. Но пока что эти попытки не увенчались успехом. Металл шара не поддавался никакому воздействию.

Буры всё глубже уходили в почву плоскогорья. Пройдено пятьдесят метров.

Все ждали момента, когда они остановятся, наткнувшись на непреодолимую преграду. Это покажет, что искомое найдено. А если хранилище покрыто бетоном, как на Венере, то бур пройдёт через него и окажется в пустоте. Чувствительные приборы тут же сообщат об этом.

Достигнув глубины в шестьдесят метров, буры остановились. Что-то не пускало их дальше. Не пускало все четыре.

- Глубоко они зарыли свой клад, - сказал Семёнов, руководивший работой. - И как точно!

Извлечённые на поверхность земли буры тщательно осмотрели. Алмазные наконечники притупились. На одном из них удалось обнаружить едва заметные следы жёлто-серого металла.

Быстрокрылое радио разнесло весть об успехе по всей Земле.

На Южный полюс прибыла научная комиссия, возглавляемая Сергеем Александровичем Камовым. В её составе находились Волошин, Мельников и Пайчадзе. Кому же, если не звездоплавателям, принять в свои руки наследство фаэтонцев!

Началась вторая стадия работы. Нужно было построить шахту.

Радиозондами определили форму металлического препятствия, остановившего буры. Оно оказалось круглым. Но буры остановились на одной и той же глубине. Значит, это не шар, а плоская крышка. Её диаметр составлял двенадцать метров.

Семёнов был прав: круглая крышка была помещена геометрически точно на полюсе. Земная ось проходила через её центр.

И фаэтонцы были правы. Невозможно было прорыть шестидесятиметровую шахту, не имея в распоряжении мощных машин на полюсе. Их расчёт оказался правильным: что бы ни нашли люди, они были уже достаточно вооружены знаниями, чтобы разумно распорядиться «наследством».

Шахту решили прорыть непосредственно рядом с обелиском, чтобы достигнуть центра крышки. Если существовала дверь, она логически должна была находиться именно в центре.

Заработали динамо, давая силу машине. Алмазные резцы врезались в землю. Автоматически действующие конвейеры непрерывным потоком выносили на поверхность срезанные пласты гнейса, диорита и песчаника.

Шахта углублялась на глазах. Работа шла без участия людей. Они сделали своё дело - установили машину, подвели к ней питание и дали ей нужнее направление. Остальное сделала сама машина.

И вот огромный «крот» вернулся на поверхность земли. Далеко внизу под лучом света блеснула жёлто-серая крышка хранилища. Цель достигнута.

Владимир Сергеевич Семёнов спустился в шахту по верёвочной лестнице. Нужно было, прежде чем пустить туда Второва, выяснить вопрос, есть дверь или нет.

Он сразу увидел её. На жёлтом фоне ясно виднелся край синего пятиугольника. Шахта прошла немного в стороне от центра. Пятиугольник был обнажён меньше чем наполовину.

Снова пускать в ход землеройную машину не было смысла. Вооружённые вибраторами инженеры сами взялись за работу.

Недра полюса когда-то были разрыхлены фаэтонцами. Но за тысячи лет (кто знает, может быть, прошли десятки тысяч лет, а некоторые учёные считали, что даже и не тысячи, а миллионы) всё снова - приняло первоначальный вид, наглухо «срослось», и электровибраторы с трудом входили в твёрдую породу. Работа продвигалась буквально миллиметрами.

Но вот пятиугольный контур полностью обнажён. Это был вход в хранилище, и он должен был открываться так же, как пятиугольные двери на фаэтонском звездолёте, - без каких-либо кнопок.

Всё было предусмотрено. Если бы люди не знали о существовании фаэтонцев, не имели опыта с кольцевым кораблём, то никогда не смогли бы догадаться как открывается дверь, да и вообще не подумали бы, что синяя линия - граница входа. Найденное случайно, хранилище осталось бы неприступным.

Пришла очередь Второва. В сопровождении Камова, Мельникова и Семёнова Геннадий Андреевич спустился в шахту.

Наступил решающий момент операции.

Длинный путь привёл людей к этому месту. В памяти Второва промелькнули скалы Арсены, круглая котловина, каменные чаши венериан, кольцевой звездолёт фаэтонцев и вся мучительная эпопея его и Мельникова. Всё это были звенья одной цепи. Наконец четыре шара в лаборатории, таинственный голос - и вот они стоят здесь, на полюсе, в шестидесяти метрах от поверхности земли, а перед ними тонкая синяя линия, означающая вход.

Что там?

Тысячи предположений и догадок были высказаны за эти дни в газетах и журналах всего мира. В тщательно замаскированном хранилище фаэтонцев, в самой труднодоступной точке земного шара, ожидали найти всё, что угодно, но подавляющее большинство считало, что будут найдены «говорящие» машины и кинофильмы. В хранилище могли оказаться такие же аппараты, какие были доставлены с Арсены, но, конечно, более мощные, заключающие в себе всё, что фаэтонцы считали нужным оставить в наследство людям Земли. Мельников и Второв видели их фильм и убедились, как высоко было развито на Фаэтоне искусство съёмки. И почти никто не сомневался, что наука пятой планеты предстанет перед людьми именно в кинофильме.

Фильм в сочетании с говорящим аппаратом, - очень многое можно было рассказать с помощью этих средств.

Но, рассуждая так, люди забывали, вернее, не сознавали ещё, огромной разницы между наукой Фаэтона и наукой Земли. Все знали, что фаэтонцы обогнали людей, но никто не представлял себе с полной ясностью, сколь велика была пропасть, разделявшая их.

Какими словами современный человек смог бы рассказать египтянину времён первой династии о технике и науке двадцатого века? И, вдобавок, рассказать, не зная языка, на котором говорит и думает слушатель.

Второву не в первый раз приходилось мысленным приказом открывать фаэтонские двери. Но сейчас он испытывал особо сильное волнение. Раньше он знал, что ждёт его за дверью, теперь там была неизвестность.

Сверху, наклонённый над шахтой, светил прожектор.

Синий контур был виден отчётливо. Второв смотрел на него, ожидая, чтобы успокоилось сердце.

Хорошую школу прошёл Геннадий Андреевич. Легко было невольно подумать об открытом входе. Но он хотел действовать наверняка и не допускал случайных мыслей.

Для Семёнова, Камова и Мельникова время тянулось нескончаемо. Им начало казаться, что Второва постигла неудача.

Второв закрыл глаза. Пятиугольный контур продолжал находиться перед его мысленным взором, он как бы видел его сквозь опущенные веки.

И чудо фаэтонской техники совершилось послушно.

Потускнел металл контура. Словно растворяясь в невидимой кислоте, он исчезал на глазах. И вот блеснули в свете прожектора жёлто-серые ступени узкой лестницы. Они вели в тёмную глубину.