Звезды для командора

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Поместили Юрия в чистый и белый бокс. Но он об этом узнал, когда вернулся из того черного ничего-нигде, куда чуть не ушел насовсем… Врачи вытащили его все же.

И первых несколько дней, после выныривания из небытия, Юрия не беспокоили. Кормили, подкалывали к тем двум капельницам вдобавок и все. Еду он принимать не мог, а потому несмотря на — что его кормили — он худел. В окно светило зимнее солнышко, за дверью шаркали чьи-то ноги и слышались чьи-то голоса, возможно это были хозяева тех самых шаркающих ног… А здесь в боксе, было тихо и спокойно, даже можно сказать и так — покойно. Болезнь потихоньку начала отступать, то ли уколы сказались-сказывались, то ли организм раздумал умирать, вот вчера и аппетит появился, небольшой совсем, но все же…

Ну а сегодня, день так на шестой или седьмой от выныривания считая, с того света, подняли Юрия на трясущиеся и подгибающиеся ватные ноги и повели по пустому коридору, устеленному толстой ковровой дорожкой. Юрия то клонило на здоровенного медбрата, то кидало на стену, пот липким и холодным ручейком струился между худыми лопатками… Юрий чувствовал даже свой позвоночник, внутренностями, так ему казалось…

И привели к уже знакомому доктору-здоровяку.

— Садитесь, садитесь, уважаемый товарищ Заикин. Как себя чувствуете? Выпить же хочется?

Юрий спросил самого себя, послушал свой организм и с удивлением заметил — выпить ему не хотелось. Более того, сама мысль о выпивке вызвала тошноту, с которой он с трудом справился. Это было так удивительно, ведь последний десять-двенадцать лет выпить ему хотелось стойко и неугасимо, изо дня в день. А тут…

— Да нет, пить я не хочу, и выпить тоже, вот только слабость…

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! -

расхохотался доктор, запрокидывая крупную голову и широко раскрывая рот.

— А как ты думал, наука шагнула широко и далеко вперед, ха-ха-ха-ха, далеко вперед, вот мы вас и покололи препаратиком, ха-ха-ха-ха!..

И внезапно перестав хохотать, добавил угрюмо:

— Импортным американским препаратиком, дорогим до черта. Наука шагнула вперед, но это там, мы же по-прежнему клизмой да компрессорами-компрессами… Так говорите, слабость, а аппетит появился?

— Появился… но хочу вам заметить, доктор, нельзя меня посылать в космос, так как я не космонавт и не дублер, и не Заикин, а…

— Знаю, знаю, ты Безухов. Хорошо хоть не Болконский, ну это ни чего, это поправимо. А знаешь, -

доктор оживился и поменял позу за столом.

— Знаешь, если хочешь, то и оставайся Безуховым, я даже так и буду тебя называть… Но при начальстве, голубчик, ты Заикин и в космос лететь придется, так-то.

— Но это же глупость, отправлять в космос не подготовленного человека…

— А кто сказал, что неподготовленного? Раньше тебя же подготавливали, не даром же ты космонавт-дублер…

— Да не космонавт я, не космонавт, алкоголик- неудачник, проживший несколько уже жизней на земле! -

в сердцах выкрикнул Юрий этой бестолочи в белом халате.

— Меня в Омске задержали с паспортом этого Заикина, не верите — приведите жену или там я не знаю кого, друзей этого Заикина, они хором скажут, что я не тот, не Заикин ваш и не космонавт во все. И вообще, я хочу видеть какое-нибудь начальство, для подачи важного заявления.

Пот бежал ручьем, Юрий задыхался, перед глазами мелькали цветные мухи, да они просто рехнулись, а все началось с того неизвестного, там, в Омске… Страх спал, ведь тогда он был отравлен алкоголем, теперь же его чистый от яда мозг подсказывал наиболее верное решение — ну что ему будет, что? ведь он же действительно не Заикин, а где же сам Заикин, ворохнулся червячок сомнения, а откуда у тебя паспорт Заикина?.. а вот поезжайте в Омск и узнайте все сами и у незнакомца с твердым взглядом, и у начальника со смешной фамилией… Сквозь туман до Юрия пробился голос доктора:

— Так, значит не космонавт, и не дублер и не Заикин, и во обще несколько жизней…

Туман расползся клочками, за столом все так же возвышался доктор-здоровяк, передвигавший спокойно тетрадки и шариковые ручки, поигрывая карандашом и маленьким стеклянным чертиком… Юрий сглотнул клейкую слюну, в голове ныло, в висках стучало…

— Все? -

коротко спросил в заключении доктор. Юрий ответил в растерянности:

— Все…

Неужели доктор не видит, неужели не понимает, какой он к черту космонавт, из него космонавт, как из Брежнева балерина…

— Я ваше заявление передам по инстанции и думаю, что вскоре вы получите ответ. Ну а пока прошу в бокс.

И в сопровождении все того же огромного медбрата Юрий был водворен в теплый уютный бокс. Чем-то напоминающий комфортабельную тюремную камеру…

— Товарищ Командор, он херней мается, под дурака косит, видать паскуда в космос лететь не хочет…

Командор оторвал голову от "Плейбоя", последний номер, доставленный военной разведкой прямо из Америки для сугубо узкого внутреннего пользования и взглянул на докладывающего ему доктора. Помолчал, хмыкнул и улыбнувшись во весь рот, произнес:

— Хочет лететь — не хочет, его голос совещательный. Партия сказала надо…

— Космонавт ответил — есть! -

радостно докончил фразу доктор, отчетливо помня про вакансию на полуострове

Ямал и сложив листки доклада в зеленую папку, спросил. ^

— Я могу быть свободен?

— Да, но если этот субчик не захочет в супчик, ты мне сразу по телефону звякни, я уж так и быть — побеседую с ним лично. Всего хорошего. Дверь за доктором тихо закрылась, за окном просторного кабинета падал большими хлопьями снег, на столе вкрадчиво ждал телефон. Красный с гербом СССР* Звонить не хотелось, но надо было. Командор потянулся всем своим большим телом, большим и красивым, в такие минуты он откровенно любовался собою — ну и красив, собака! и встряхнув готовой, решительно придвинул к себе телефон.

— Сережка?! Это тебя с космоса беспокоят, дай-ка мне Леонида Ильича… Секретарь товарища Брежнева, генерального секретаря КПСС и так далее уже давно привык к вольному тону и ерничеству любимца партии и генсека.

— Ну…

— Леонид Ильич, это вас отвлекает от государственных дел генерал авиации товарищ Заслонов.

— Ну…ну ты даешь, Заслонов херов, генерал авиации, ха-ха-ха-ха! Что не приезжаешь, что не привозишь нового Юрия? Али вы все там забздели, ну, ха-ха-ха-ха!..

— Ни как нет, Леонид Ильич, не забздели, если позволите, я вам в понедельник и покажу нашу гордость и надежду, нашего богатыря.

— Позволяю. Мы его тут с Костей пощупаем, насчет идейности. К явреям не сбежит? Ха-ха-ха-ха…

— Проверен как на рентгене, Леонид Ильич, проверен, чист как стеклышко. Ну и страховочка имеется, как захочет к евреям повернуть, так на еврейскую речь страховочка и сработает, ха-ха-ха-ха!..

— Да ну утебя в жопу, шутник херов, ха-ха-ха-ха, вот Косте расскажу про страховочку, обсмеемся… Ну… ну а анекдот новый про меня знаешь? Конечно Командор не был бы Командором, если б не знал про эту страсть генсека. Наравне с любовью к наградам-орденам, охоте и автомобилям, девкам и выпивке, Леонид Ильич коллекционировал анекдоты про себя. И Командор всегда имел один-два в запасе, благо его Кроха был в курсе самых последних анекдотов в Москве…

— Значит так, Леонид Ильич, приехали вы в Африку, к Насеру, проснулись утром, голова болит после вчерашнего, полечится надо. Подходите к личному бару, стоящему в апартаментах, а на нем табличка с русскими буквами — Спиртные напитки отпускаются с 11 часов…

— Ха-ха-ха-ха!!! А я пятерочку горничной и она мине с черного ходу поллитру, ха-ха-ха-ха!!! Я ж ученый, етит твою мать налево… Ха-ха-ха-ха!!! Ну давай, космонавт, до понедельника, усе политбюро твою надежду глядеть будет, ха-ха-ха-ха!!! С одиннадцати, ну гребена мать, ну шутники… хе-хе…

Гудки возвестили, что Леонид Ильич вернулся к исполнению государственных задач и руководству партией и народом. Командор положил трубку красного телефона и задумался. Если этот бздун так перебздел, что косит под дурака, показывать его без подготовки нельзя. На Политбюро будет конфуз. Нужно посмотреть на этого Заикина, что он там яйца крутит…

В боксе было скучно, тепло и сытно. Ни радио, ни книг, ни газет по-видимому не полагалось. А жаль… свободного времени было так много, что Юрий не знал, куда его девать. Счет дням, проведенным здесь, он давно потерял, плюс несколько дней беспамятства выпали из его жизни безвозвратно…Воспоминания теснились в голове, воспоминания и мысли об его будущей судьбе, все это не давало спать Юрию, спокойно и философично воспринимать окружающий его мир…Терзало его и мучило. Юрий стал худеть.

— Что ж ты, голубчик хренов, худеть вздумал? А?! Ты наверно не все ешь, половину в унитаз спускаешь, без переработки? Смотри, за это и наказать можно, за разбазаривание народного добра…

— Да нет, доктор, все съедаю, до крошки. Просто мне тошно, тошно мне, я ведь серьезно не космонавт, боюсь — сгину в космосе, да и пользы от меня будет мало… Не космонавт я! -

с несвойственным ему надрывом выкрикнул-всхлипнул Юрий, пытаясь хоть не разжалобить садиста, так достучался до холодного разума. Но… куда там, разум отсутствовал.

— Послушай, майор, что же получается, если ты не хочешь лететь, то лететь значит предстоит другому? А?! А кому? Командору, мне или самому товарищу Брежневу? Ну и хитрец ты, братец-кролик…

— Поймите же доктор, поймите же, я не космонавт, и даже не Заикин…

Доктор хмуро взглянул на Юрия и хмыкнул:

— Может хватит гнать дуру? Как был дублером, так всем пользовался, что тебе полагалось, как космонавту, а теперь, когда пришел черед расчета, в кусты? Не красиво майор, не по-мужски, не солидно. Ай-ай-ай…

Юрий махнул рукой и отправился в бокс.

А на следующий день сменил вместо жительства. Из теплого, уютного и тихого бокса его перевели в комнату прохладную, с окнами выходящими на аэродром, где целый день самолеты воют, целый день и целую ночь, спать не дают…Да вдобавок ко всему, видать взялись за Юрия серьезно.

С утра привязали Юрия к какой-то карусели и… Очнулся Юрий лежа на полу, вывернутый наизнанку, белье обделанное, весь мокрый, как мышь, в голове гул… Помылся в душе и вновь на карусель. Трижды в день бесплатная карусель и трижды в день насильное испражнение… Только белье успевай менять. А к этому еще вдобавок зарядка (на сильная) под руководством здоровенного палача, велопробег Москва-Париж на прикрученном к полу велосипеде, лыжный пробег — 5 км. ежедневно, бассейн, гантели и прочая гадость и пытки… Аппетит появился и страшный, но чувствовал Юрий себя одновременно выжатым лимоном и биороботом. Пролетела неделя в страшном кошмарном сне наяву…

Битком набитая просторная приемная, отделанная светлым полированным деревом, тишина, у всех заботы и беды…За толстыми шторами темно-малинового бархата где-то далеко-далеко заснеженная Москва…

— Товарищ Заслонов, зайдите. Приготовится товарищу Абдурахманову. Двойные двери, кабинет огромен просто, наискосок длинный полированный стол, по сторонам стола кремлевские старцы. Вдоль стен стулья, консультанты, референты и прочая мебель. Во главе стола, как обычно, товарищ Суслов, сухая сука, сам же папа, император любимый, сбоку, скромно так, Костя рядом, дышат тяжело, лыбятся, видать опять анекдоты рассказывали, про себя…

— Ну что, генерал, это и есть твой Юрий, надежда всего прогрессивного мира? -

в нарушении правил придворного этикета прошепелявил Леонид Ильич, да и кто ему указ, Суслов что ли или Андропов? Всех держит в кулаке, кого лестью, кого страхом, кого заместителем, дышащим в затылок.

— Да товарищ генеральный секретарь, это и есть наша кандидатура, наша гордость, Юрий Заикик, майор авиации, летчик-космонавт.

Старцы задвигались, зашептались, затолкались. Суслов поджал губы, не нравится ему, что нарушается порядок, заведенный еще первым Ильичом, ой не нравится, ну и утрись, лишь бы кандидат не подвел, а остальное ерунда.

— Какие вопросы будут к кандидату, ну, -

прошепелявил вновь Леонид Ильич и весело стал рассматривать соратников по борьбе за счастье всего прогрессивного человечества.

— Вот к примеру, еже ли ты там, у космосе, устретишь человечество, какую политику будешь им несть? -

подал голос дружок императора, Костя Черненко, трясся щеками. Ну и придурок!

— Естественно, дружелюбную и гуманную политику нашей партии, коммунистической партии Советского Союза, возглавляемую Леонидом Ильичем Брежневым со своими соратниками! -

отчеканил громким голосом кандидат, преданно глядя всем кремлевским старцам одновременно в глаза. Брежнев крякнул и еще больше и шире улыбнулся, подбадривающе кивая. Мол давай, жарь правду-матку, что б знали, кто тут руководит и направляет…

— Если будет угроза захвата космического корабля, то ваши действия? — подал голос из угла маршал Устинов, маршал ни разу не нюхавший порох.

— Согласно инструкции номер 042 ЗЕТ, пункт 4, мои действия будут учитывать как реальность угрозы, так и политическую обстановку вокруг космического корабля. То есть пожертвую собой и кораблем, но секреты не попадут в чужие руки! -

оттарабанил явную бессмыслицу кандидат в дальний космос, но старцы проглотили ее и даже одобрительно пошумели, трясся щеками и вытягивая шеи. Командор усмехнулся — съели, черти кремлевские!..

Мазуров посмотрел вопросительно на Андропова, Кириленко на Гришина, Суслов бросил быстрый взгляд на Долгих, но общую тишину и тайное переглядыванье нарушил Леонид Ильич. Громко хлопнув пухлой ладонью по столу, прошепелявил, стараясь не выронить изо рта протезы:

— Молодец еще тот… Утрем носы американцам. И улыбка у него прямо ну как у того, помните мерзавца, -

и захмыкал, заподмигивал, затолкал в бок Костю. И все заулыбались, засмеялись, все помнили и первого космонавта Юрия Гагарина, и международный резонанс, вызванный его полетом, и авторитет, внезапно взлетевший на невиданную высоту среди международного мнения… Послышались реплики.

— Да, улыбка у стервеца еще была та…

— А как на машине хулиганил, ну чертяка…

— И перепить его ни кто не мог…

— Так уж ни кто не мог? -

попытался обидеться Леонид Ильич, но Костя мгновенно исправил ошибку.

— Среди молодых, Леня, среди молодых…

Товарищ Суслов восстановил порядок:

— Ну что ж, товарищи, не будем нарушать традицию, установленную еще Владимиром Ильичем, ведения собрания Политбюро. Кто за кандидатуру товарища Заикина в качестве космонавта в экспериментальный полет? Прошу проголосовать.

Пухлые и дряблые ладони взлетели над седыми, лысыми и плешивыми головами, чьи изображения нес народ дважды в год по Красной и другим площадям СССР, нес любовно, изо всех сил прижимая к груди — ведь носителям членов Политбюро оплачивали в этот день двойной заработок…

— Единогласно. Прошу товарищ Иванцов, оформить протоколом…

Но внезапно Суслова перебил Леонид Ильич, не желающий, что б последнее слово оставалось не за ним:

— Только вот что, генерал. Что это за фамилия у нашего космонавта, а? Заикин! Надо ему другую фамилию сделать… Тот был Гагарин, а этому тоже надо покрасивше придумать. 'Тут я думаю, товарищу Андропову и все карты в руки. Что б не еврейская, не замаранная была, а то чемпион Власов… Русская что б была и не замаранная. Предлагаю голосовать, кто за новую фамилию!

И вновь дружно взлетели руки над головами старцев. Дружно и весело, всем хотелось поскорей закончить с тягомотиной надоевшего заседания. А то ведь там за дверями еще несколько вызванных на сегодняшнее заседание…

— Я думаю, фамилия Леонидов благозвучна, не замарана и красива, -

с ироничным прищуром за стеклами очков, внезапно сказал товарищ Андропов. Брежнев с подозрением покосился на него, пожевал губы, и не увидя подвоха, вновь заявил:

— Годится. Голосуем, кто за Леонидова — поднимай руки.

Покинул, заседание Политбюро Командор слегка ошалевший, с новоявленным космонавтом товарищем Леонидовым.

— Товарищ Абдурахманов, прошу вас. Приготовится группе "Альфа"…