Звезды на дисплеях

Часть вторая Немезида

— Вызов с Базы, капитан! — жизнерадостный голос Маруси прервал капитанские размышления об ещё не скоро предстоящем отпуске.

Ледышка была отправлена, пара коррекций орбиты интегрированными бустерами и она устремится к Земле в распоряжение консорциума "Вода". То есть летит-то она к Земле и теперь, а коррекции нужны для её точного выхода на земную "разделочную" орбиту.

— Что им нужно, я ведь час назад доложился?

— Не знаю, Кэп, хотя предположения у меня есть.

— Соединяй сначала!

— Идёт процесс соединения, ожидается подключение ещё около двадцати абонентов.

— Селекторное совещание, что ли затеяли? Наверно, что-то случилось….

Выкладывай пока свои фантазии!

— Я бы предпочла слово прогнозы.

На связном дисплее, между тем, появился транспарант "Селекторное совещание начнётся через 120 секунд". Цифра стала уменьшаться. Под транспарантом появилось несколько десятков квадратов. Некоторые были пусты и бесцветны, а другие закрашены в зелёный цвет и в них фигурировали названия подключившихся к связи судов, промышляющих в районе Юпитера. Зазеленел и квадрат с надписью "Охотник-12". Значит, они тоже подключились. Число закрашенных квадратов продолжало увеличиваться…

— Ну, пускай будут прогнозы.

— Если вы помните, кэп, полтора года тому назад патрулём ООН была обнаружена солидная ледышка, километров тридцати по большой оси. Впрочем, она почти круглая. Она летела из пояса Койпера по параболической траектории. Обычная комета.

— Было что-то…. И что с ней?

— С ней-то всё нормально, плохо другое. Уже тогда, при расчёте её орбиты выяснилось, что она должна пройти вблизи Земли, а может даже и столкнуться с ней. Журналисты учинили, как водится, сенсацию, назвали ледышку "Немезида", предрекли гибель цивилизации. Откопали откуда-то старинные фильмы про разные катаклизмы, каждый день крутили их по телевидению. В общем, чуть было панику не устроили. Собралась внеочередная сессия ООН, рассмотрела доклады экспертов. И Сергей Куприянов тогда летал на Землю докладывать. И успокоили общественное мнение, дескать, сил, чтобы справиться с Немезидой вполне достаточно, если нужно привлечём весь космический флот. А вообще нужны дальнейшие исследования орбиты этого небесного тела, может быть, она и вовсе мимо пройдёт. А вот теперь, судя по последним новостям…

— Внимание, начинаем селекторное совещание! — раздался из динамика голос директора местной базы "Европа" Сергея Куприянова, старинного друга капитана.

Шеф говорил по-русски, но можно было включить и синхронный компьютерный перевод на любой официальный язык ООН:

— Господа промысловики! Многие из вас наверно догадываются, о чём пойдёт речь. О пресловутой Немезиде…

На экране дисплея меж тем проявился гигантский смайлик. Но не успел капитан выразить по этому поводу свои чувства, как не табельное изображение исчезло.

— Для тех, кто не в курсе, докладываю, что в настоящий момент это небесное тело находится на подходе к системе Юпитера, то есть к нашей вотчине. Максимальное сближение с Юпитером ожидается через 47 стандартных суток. Эфемериды орбиты Немезиды вы можете скачать в любой момент, но от себя скажу, что она пройдёт вдали от всех спутников. Теперь о самом плохом: уточнённые расчёты траектории этой ледышки, с учётом гравитационных возмущений системы Юпитера, свидетельствуют, что она может столкнуться с Землёй. Естественно, точность расчётов орбиты не абсолютна, хотя и повышается с каждым днём. На настоящий момент, самый пессимистический прогноз даёт десятипроцентную вероятность импакта.

Естественно, ни ООН, ни наше руководство не может игнорировать эту серьёзную опасность. Принято решение произвести коррекцию орбиты Немезиды силами нашего консорциума. Сейчас как раз очень удобный период. Если без математики, то план состоит в том, чтобы силами десяти "Охотников" и их бустеров придать Немезиде дополнительный момент движения, с тем, чтобы она прошла ближе к Юпитеру, и он существеннее изменил бы её орбиту. Конечная цель – ледышка должна разминуться с Землёй на расстоянии не менее 500 000 километров. Медали и звания "Спасителей Земли" участникам операции гарантирую! — пошутил напоследок Сергей. — Вопросы?

На дисплее замигало сразу половина квадратиков: желающих задать вопрос было много.

— Пан Микульский, слушаю тебя! — выбрал Сергей.

Моргнул и загорелся ярче квадрат с надписью "Охотник-22", его капитан, Зденек Микульский заговорил по-русски без малейшего акцента:

— Приветствую всех, коллеги! Вопрос: а кто конкретно примет участие в операции?

— Принято! Сейчас на те борта, которые задействованы по нашему плану, передаются э-э…. планы полёта, с учётом их расстояния до цели и имеющихся ресурсов….

— Маруся? — спросил капитан свой бортовой компьютер.

— Нам ничего нет!

— Жаль…

— Принято, шеф! — ответил тем временем директору пан Зденек. — А если у меня тут добыча на примете имеется, что бросать?

— Бросай! Воткни маяк и бросай! Потом вернёшься.

— Принято, нет вопросов!

— Хорошо, ещё вопросы?

На дисплее мигало пять квадратов.

— Слушаю, мистер Рамасвани!

Индиец, Крис Рамасвани заговорил по-английски:

— Спасибо! Рад всех слышать. Чиф, а почему принято решение отклонить Немезиду? Не выгоднее ли её распилить? Такой кусок сам идёт куда нужно!

— Принято, Крис! Это признано нецелесообразным. Во-первых, скорость ледышки очень велика, да и масса тоже. Но главное, как вы, может быть, знаете, на ней была экспедиция и она установила, что Немезида имеет очень разнообразный композитный состав: в основном, конечно, водяной лёд, но очень много примесей других газов и минеральных включений, металлических и прочих. Соединения тяжёлых металлов, иридий, в том числе…. Да ещё внутри содержатся компактные плотные массы. Железо-никелевые и хондриты. Лазеры её не возьмут.

В общем, для наших целей она грязновата, а разработать мы её, естественно не успеваем, она летит по параболе. Кроме того, всего этого добра и в Поясе хватает! Я ответил?

— Спасибо, Сергей. Всё понятно!

— Ещё вопросы? Нет вопросов? Слушаю, Антонио!

Буссакос, бразилец, учился в своё время в России, и потому прилично говорил по-русски:

— Сергей! Я, наверно не смогу принять участие в проекте, у меня реактор быстро садится. Осталось 10 % ресурса, я докладывал. Бустеров, правда, полный комплект!

— Принято, посмотрим, кем тебя заменить. Ещё вопросы?

Прозвучало ещё несколько вопросов, сводящихся в основном к сетованиям на ограниченный ресурс реакторов и просьбам о поставке дополнительного числа бустеров. Директор "разрулил" все эти проблемы вполне профессионально и оперативно. Затем, вопросы закончились.

— Ну, что же, коллеги? Работа предстоит привычная, но ответственная. Оплата по средней. Планы всеми получены, приступаем. Связь с принимающими участие в операции по особому графику, он уже в ваших компах. Спасибо и до связи! — подытожил ведущий.

Брифинг закончился, дисплей связи погас.

Капитан покачал головой и сказал:

— Маруся, соедини меня с Сергеем, пока он никуда не убежал.

— Даю запрос, Кэп! Есть соединение. Говорите!

— Сергей, слышишь меня?

— Слышу, Василий, слышу! Так и знал, что ты меня сейчас вызовешь. Я понимаю, что ты бьёшь копытом, как старый боевой конь при звуках сигнальной трубы, но….

— Да, да, Серёжа, знаю, я в очень неудобной позиции, совсем с другой стороны системы и пока я долечу…. Я не про это хотел поговорить!

— Ну, поговори не про это!

Запаздывание сигналов было довольно велико, и корреспонденты делали привычные паузы, чтобы их речь успела долететь по радио и дойти до сознания собеседника.

— …А вот про что! Понятно, что на таком малом отрезке орбиты, который мы имеем для этой ледышки, трудно отличить параболу от отрезка эллипса. Но скажи, хотя бы предположительно, период обращения Немезиды известен?

— Очень приблизительно! Миллионы лет, плюс-минус…. И очень большой плюс-минус!

— И её орбита, естественно, почти точно в плоскости эклиптики?

— Вообще, она могла меняться…. А к чему это ты?

— Так, подумал. Может, её и не зря назвали Немезида?

— К чему это ты? А понятно! Это учёным оставь. А мы эту богиню с орбиты собьём, и на ближайший миллион лет про неё можно будет забыть. Или, лучше, в Солнце…. У тебя сколько ресурса осталось, кстати? Успеешь ещё чего-нибудь к Земле отправить?

— Ресурса месяца на три, потом к Земле лететь, реактор менять. Думаю, подберу что-нибудь, если ты мне пару бустеров подкинешь. Заявку я тебе вчера отправил. И в отпуск.

— В отпуск…. Счастливый! А у меня, не знаю когда и будет!

— Слушай, Серый! А давай, разберёшься с этой паскудной Немезидой, разгреби свои дела и вместе на Землю! В Большом Африканском море искупаемся. Там уже курортов понастроили. Представляешь, в середине Африки, а погода как по расписанию: до обеда солнце, после обеда ливень, а потом снова солнце до вечера! Я тебя подкину по дружбе, с ветерком, чего тебе на рейсовом тащиться! Посидим, заодно старое вспомним. А не хочешь в Африку, в Крым съездим…

— Соблазнитель! Нет, я с тобой не полечу! Это же в одной каюте придётся! А твой кот меня не любит, вдруг опять мне ботинки обделает!

— Да что ты! Он уже давно себе такого не позволяет. Ты ему чего-нибудь вкусненького припаси, он тебя и залюбит сразу!

— Ладно, посмотрим! Извини, Вася, у меня тут опять совещание начинается! Чего я капитанить бросил? Гонялся бы за ледышками и горя не знал. И нервы целы и отпуск почти по графику!

— Ну, пока, Серый! Ты подумай над моим предложением, ага?

— Ага…. Давай, до связи, чистого космоса!

— Спасибо, давай!

Связь прервалась.

— Так что, Кэп, я была права в своих фантазиях? — раздался из динамика ехидный голос Маруси.

— Да права, права! Ты же компьютер, тебя и создали для того, чтобы помогать глупым, забывчивым людям!

— Во-первых, я не компьютер, а программа. В компе я только живу. А во-вторых, люди вовсе не глупы, раз смогли написать такую замечательную, умную, сообразительную, быстродействующую программу. Вершину эволюции – меня!

— Гляди-ка, возгордилась! Может мне пора с твоими настройками повозиться?

— Ну, Кэп! Я же просто пошутила!

— Так и я только пошутил! Жаль, что я эту Немезиду вблизи не увижу!

— Чего там жалеть! Просто грязный ледяной шарик!

— Не знаю, у меня такое чувство, что там следует побывать….

— Медальон подсказывает?

— Не знаю…. Ну, нет, так нет! Давай к делам. Как там команда?

— Отдыхает после отправки.

— Да, с этим последним снежком пришлось повозиться! А где Маркиз?

— Кот в вашей каюте, поел, теперь тоже спит.

— Хорошо ему! Ни забот, ни хлопот! Спит двадцать часов в сутки. А вот нам нужно поработать: у тебя там, на радарах ничего полезного не отмечается?

— Сущая мелочь, кэп. Правда, замечено несколько льдинок, летящих в одном направлении.

— Неужели "брызги"?

Брызгами называли ледяные осколки, сорвавшиеся с больших "ледышек", вследствие их вращения

— Очень похоже и немного "метели"!

— Ну, давай, поищем в том направлении, может и ждёт нас там подходящая тушка.

За прошедшие с начала операции "Немезида" несколько месяцев средства массовой информации Земли и Внеземелья изменили тон с панического на хвалебный. Похвалы, часто и неумеренные, звучали в адрес доблестного космического флота ООН, в частности его коммерческой структуры, консорциума "Вода", который силами двенадцати судов произвёл успешную коррекцию орбиты опасного небесного тела. Немезида, которую жадные до эпитетов журналисты уже называли не иначе, как "Побеждённая Немезида" должна была пролететь на достаточно большом расстоянии от Земли, по расчётам, не менее 900 000 километров и предстать перед землянами в качестве самой яркой кометы 21-го века.

Пока она, правда, даже в лучшие телескопы наблюдалась в виде туманного пятнышка, но уже начала "отращивать" хвост, который вскоре должен был раскинуться на половину неба и превзойти в яркости даже полную Луну. Кстати, на Луне ожидались и наилучшие условия для наблюдения этой небесной странницы, поэтому все туры на спутник Земли в период наибольшего сближения с кометой были уже давно выкуплены теми, кто мог себе позволить такую роскошь.

Немногочисленные частные и арендованные планетолёты тоже были готовы устремиться в назначенное время в космическое пространство, с тем, чтобы их пассажиры могли насладиться невиданным и редким зрелищем.

Впрочем, падкие на сенсации журналисты унялись ненадолго: в СМИ зазвучали сенсационные, пророческие вопли, предрекающие человечеству невиданные эпидемии и чуть ли не полное вымирание, вследствие того, что Земля должна будет пройти сквозь хвост кометы, якобы заражённый болезнетворными микробами и вирусами. А содержащийся в составе кометного вещества газ циан отравит земную атмосферу и убьёт тех, кто не успел заболеть.

Однако компетентные учёные, в том числе и принимавшие участие в экспедиции на Немезиду, заявили, что ни в одной из взятых ими проб ничего заразного не обнаружено. Что касается изменения состава атмосферы Земли, то учёные заверили паникующих, что не только никакого отравления не произойдёт, но и даже самые тщательные анализы не покажут его изменения, ибо хвост кометы – "видимое ничто". На этом сенсация поперхнулась и умерла.

Просматривая эти и другие сообщения электронных СМИ, капитан Кондратенко обратил внимание своего товарища, директора базы "Европа", а ныне отпускника, Сергея Куприянова на сообщение информ-сайта "Пески Марса" под названием "Исследования Немезиды. Часть вторая".

Сообщение гласило, что на "Побеждённой Немезиде" продолжается работа международной научно-исследовательской экспедиции под эгидой Европейского космического агентства и Росавиакосмоса. Задействованы два космических корабля: "Паганель" и "Академик Макаров". Научный состав экспедиции в количестве восемнадцати учёных проводит бурение небесного тела с целью добыть керны кометного вещества с возможно большей глубины. "Исследование состава этого вещества позволит лучше понять условия, в которых формировалась наша Солнечная система" — этой дежурной фразой сообщение и заканчивалось.

— Вот яркий пример того, что фундаментальная наука является, ничем иным, как удовлетворением любопытства за государственный счёт! — заметил с улыбкой Сергей, пробежав текст сообщения на дисплее.

— Не скажи, Серёжа, не скажи! — ответил капитан. — Знания должны накапливаться, а когда будет достигнут необходимый объём…

— Скажи ещё – критическая масса! Достигнется, и бабах!

— Ну, примерно так! Но, если бы люди не были любопытными, так и бродили бы до сих пор по морозу и по жаре голышом в поисках корешков, червяков и другого пропитания. И первая попавшаяся комета…. Как эта Немезида, например….

Давно уже друзья не имели возможности так тесно пообщаться, лично, а не по видеосвязи, как в эти дни: "Охотнику-12" настала пора пройти профилактику глюонного реактора с тонкой фокусировкой протонного пучка, которая производилась только на земных орбитальных верфях. Хотя руководство базы "Европа" уже давно ставило вопрос о создании ремонтного предприятия в системе Юпитера, но отклика в головном офисе на Земле эта идея пока не находила. Всё упиралось не только в финансовые соображения, но и необходимость предоставлять экипажам полноценный отпуск, желательно на Земле.

Если бы "Охотники" ремонтировались у Юпитера, то экипажи пришлось бы отправлять в отпуск на рейсовых лайнерах, билеты на которые были вовсе недёшевы. Вдобавок, следовало иметь сменные экипажи на суда, вышедшие из ремонта. Поскольку "родной" экипаж просто не успевал бы вернуться к сроку, а простоя судов допускать никому не хотелось. Это значило бы снизить рентабельность для фирмы и потерять в зарплате для экипажей.

Конечно, бюрократы из головного офиса в своих докладах и меморандумах легко жонглировали таким понятием, как "сменный экипаж" и тому подобное, зато сами космолётчики такую перспективу начисто отвергали: уходить после отпуска в полёт каждый раз на "чужом" судне? Неизвестно, в каком порядке содержавшемся? Со своими особенностями и своими скрытыми дефектами? Хоть и привычными для своего экипажа, но, возможно, неожиданными для сменного?

Впрочем, сменные экипажи всё равно пока никто не удосужился подготовить, так как стоило это опять-таки очень недёшево и заняло бы немало времени. И к скрытому удовлетворению промысловиков консорциум вынужден был следовать сложившейся практике: примерно раз в год-полтора "Охотник", истощивший свой ресурс, следовал на капремонт, попутно доставляя экипаж на Землю. А затем, приведённый в норму корабль вместе с отдохнувшими людьми с новыми силами приступал к работе.

Так и в этот раз: выработавший ресурс реактора более чем на 90 процентов "Охотник-12" летел к Земле. Единственный его пассажир – Сергей Куприянов принял предложение капитана и полетел вместе с ним. Конечно, он мог бы отправиться и на рейсовом лайнере "Ганимед", где к его услугам были все блага цивилизации. Но предпочёл быстроту и ненавязчивый комфорт промыслового судна, общество старого товарища и его любимого кота.

Почти всё время они проводили вместе: во время капитанских вахт Сергей подменял пилота или Старшого и вспоминал несколько подзабытые навыки судовождения в Пространстве. А во время отдыха они много беседовали и о курсантских временах и о политике и о современном положении дел в Космосе. Порой они соглашались, но чаще затевали яростные споры, обмениваясь стрелами аргументов и контраргументов, подводя мины под посылки друг друга и проваливаясь в контрмины оппонента. Да ещё Маруся подливала масла в огонь, поддерживая с позиций своей логики то одного, то другого спорящего.

Капитанский кот Маркиз, благополучно забывший свою давнюю обструкцию, обычно во время этих жарких споров сидел на Сережиных коленях и неустанно мурчал под его машинальными поглаживаниями.

Так и сегодня, на горизонте появилась благодатная тема, которую можно было бы сформулировать как "Научное любопытство – благо или вред для человечества?" Однако схватка не состоялась. Маруся объявила, что по каналу дальней связи получено сообщение с Земли:

— Капитан, извините, что прерываю. Срочное радио с центрального офиса. Вывожу расшифровку на дисплей.

На экране дисплея появился официальный логотип консорциума в виде трёх голубых волнистых линий, а затем текст сообщения. Он гласил:

Немедленно, по прочтении приказа, капитан обратился по трансляции к экипажу:

— Внимание всем! Нами получен приказ идти на помощь терпящим бедствие. Через три минуты переориентация, затем даю ускорение до 3-х "g". Закончить все дела и занять штатные места. Режим повышенного ускорения продлится два часа, затем перерыв 10 минут, полтора "g", затем снова ускорение. Торможение будет производиться в том же режиме. Расчётное время полёта… Маруся?

— 53 часа, Кэп!

— Пятьдесят три часа! Ускорение небольшое, но вы все разбаловались… Доклады?

Из динамика послышались доклады руководителей подразделений о готовности и чей-то одинокий голос:

— А что случилось?

— Случилась авария, мы идём на выручку, Петро!

— А как же обед? У меня уже всё готово! — с обидой произнёс кок, это был он.

— Обед будет через три часа… тому, кому, конечно, захочется. Нет вопросов? Отбой!.. Серёжа, давай в рубку, как, сдюжишь?

— Сдюжу, Вася, сдюжу! А куда Маркиза?

— Маркиз! — позвал капитан.

Кот открыл свои зелёные глаза и уставился на хозяина: "неужели уже обед?"

— Маркиз, тревога!

Пушистый зверёк соскочил с Серёжиных коленей и стремглав кинулся в своё убежище, стоящий в углу ящик, с мягкой обивкой изнутри. Герметичная крышка, автоматически захлопывающаяся при падении внешнего давления, давала животному, не имеющему скафандра, возможность выжить при аварии.

Василий же и Сергей отправились в ходовую рубку и заняли места в пилотских ложементах. Дежурную смену капитан отправил "отдыхать". Хотя, какой может быть отдых при 3-х "g"?

Пристегнув ремни, капитан обратился к компу:

— Маруся, все на местах?

— Все, Кэп!

— Присматривай за народом! Кому будет плохо, сразу докладывай.

— Есть!

— Потрошитель!

— На связи, Мастер! — отозвался медик.

— Будь наготове, там кислород, лекарства… не мне тебя учить.

— Так точно, Мастер, не вам!

— Вот и пойми этого канадца, — обратился со смехом к напарнику капитан, — то ли он по-русски плохо говорит, то ли подначивает своего капитана?

— Джек хороший врач! — немного невпопад ответил Сергей, пытаясь застегнуть ремень фиксации.

Наконец, замок щёлкнул.

— У меня плохих нет! — с гордостью ответил Василий и скомандовал:

— Маруся! Пришпоривай помаленьку.

— Есть, Кэп!

По корпусу корабля донёсся изменившийся тон работы двигателя. Он всё повышался и повышался, и вместе с ним на экипаж наваливалась тяжесть ускорения. В углу ходового дисплея побежали цифры: мелькали десятые и сотые. Наконец, мигание прекратилось, застыв на значении 3,01 "g".

— Как, Серёжа? — спросил друга Василий, с трудом ворочая отяжелевшей челюстью и непослушным языком

— Пока штатно, Вась! — ответил тот изменившимся голосом, — мы же с тобой и при "пятёрке" часами крутились.

Сергей имел в виду центрифугу в училище.

— Тогда молодые были. Ты, вот что, если себя плохо почувствуешь, сразу говори, не терпи и в обморок не падай. Мне тебя живого довезти до Земли хочется.

— Принято, кэп!

— ОК! Маруся! Отправь сообщение Ивач… Иванченко: "Выполняю приказ".

— Есть, капитан!

— Хорошо тебе, ты от перегрузок не страдаешь.

— Как бы я хотела, Мастер, что-нибудь чувствовать или, хотя бы страдать!

— Извини, потом…. Как экипаж, как Маркиз?

— Пока норма.

— Ты и за мной смотри, если начну глазки закатывать….

— У вас всё будет нормально, Кэп!

— Ну, как скажешь….

Первые несколько периодов высокого ускорения экипаж перенёс в целом нормально. Перерывы с полуторным стали восприниматься людьми как нормальная тяжесть. Некоторые даже немного поели. Однако Потрошитель решил произвести медосмотр и сделал, исходя из ему одному известных критериев, кое-кому уколы "противоперегрузочного коктейля".

Как переносил перегрузку Маркиз, доподлинно неизвестно, но вышел он из убежища на подкашивающихся лапках, кушать отказался и только сходил в туалет. Заглянувший в капитанскую каюту Потрошитель покачал головой и сделал коту укол в загривок. Зверёк перенёс его спокойно, взглянул с укором на хозяина и поплёлся в своё убежище.

Как ни странно, дальше стало легче: большая часть экипажа даже сумела заснуть. Хотя сон был неспокойный и тяжёлый, всё-таки он давал шанс немного восстановиться.

Перед переходом к торможению Потрошитель настоял на отдыхе и испросил шесть часов нормальной тяжести. Сошлись на пяти. Эти пять часов все члены экипажа спали сном младенцев. И только вахтенные менялись каждый час.

Но всё хорошее быстро кончается. Люди, разбуженные трансляцией, просыпались, бормотали нечто вроде: "ещё бы часок…", приводили себя в порядок. Многие рискнули пожевать, что Бог послал: завтрак не готовился, плотно поевшему перегрузки переносить труднее. В рубку зашёл Потрошитель и доложил, что за исключением появившихся от прилива крови кровоподтёков на спинах, экипаж чувствует себя удовлетворительно. И готовится к торможению. Капитан людей не подгонял.

"Охотник" развернулся кормой вперёд, и началось торможение, которое, естественно, по ощущениям ничем от набора скорости не отличалось.

Пришло очередное радио от Иванченко, в котором тот сообщал, что обстановка на Немезиде стабильная, экипаж "Академика Макарова" уже почти пробился к аварийному люку "Паганеля". Генеральный запрашивал так же, как дела на "дюжине", передавал привет Сергею и уверенность в скорой встрече на Земле.

— Похоже, всё не так уж и плохо! — прокомментировал радиограмму Сергей – Обычно начальство всем недовольно: "почему медленно летишь?" "почему реактор быстро посадил?" По себе знаю!

— Тебе, как директору, конечно виднее! — ответил ему Василий.

Они снова держали вахту в ходовой рубке. Василий продолжил:

— Когда Иванченко ставил мне задачу спасать людей, это не значило необходимость угробить своих. Я его похуже знаю, чем ты, но, как бы он там, в Женеве ни обюрократился, всё же помнит, старый лис, что такое перегрузка.

— Да, полетал он! На таких гробах, что наши с тобой тогдашние "Скауты" туристическими лайнерами покажутся! Реактор сифонит, борта в два пальца толщиной, а он с Демидовым и Ким Хонгом до самого Юпитера дошёл. И не просто дошёл, но и вернулся в Селеноград!

— Да, таких людей теперь больше не делают!

— Слушай, Вася! А подробностей, что там было на Немезиде с "Паганелем" тебе не доводили? А то я пропустил сеанс.

— Продрых ты сеанс! Ничего особенного, пробурили скважину недалеко от "Паганеля", опустили заряд, взорвали. Сотрясение. Да ещё, кажется, в каверну попали газы от взрыва, она и лопнула изнутри. И провалились они в полость, как ты на Европе в газовый пузырь, только медленно и плавно. Конечно, если бы они могли сразу включить двигатели, то вышли бы без проблем. Но дежурный в рубке побоялся нанести вред тем, кто снаружи. И правильно сделал, между прочим.

Антенны они поломали и сидят, вызвать никого не могут. Их и привалило ещё капитально ледяными глыбами. Те, кто снаружи остался, завопили на аварийной волне, иначе их вряд ли бы скоро нашли. "Макаров" на другой стороне планетки был. Она хоть небольшая, а экранирует.

А двоих французов как катапультой в космос выкинуло. Сила тяжести-то – тьфу! Один без сознания был, а другой видит, что первую космическую набрал и превратился в спутник Немезиды и давай "спасите" по-французски орать. Но, пока на другую сторону не вылетел по своей орбите, не слышал его "Макаров". А как услышал – экстренный взлёт, подобрал "искусственных спутников" и к "Паганелю". А там яма здоровенная и туман из неё струями: капитан включил двигатели, пытается из ямы выбраться. Но, не вышло: тяги маневровых не хватает, чтобы такую кучу льда приподнять, да и смёрзлось уже всё. А маршевые он включать поопасался, вектор тяги не тот.

— Как ты здорово рассказываешь, Вася, как будто сам там был.

— Это просто живое воображение! Ну, может, немного приукрасил, но в основном, так всё и было. А теперь, усилиями макаровцев, "Паганель" сверху откопали, люк почти освободили. Нам, как прилетим, останется только самого "Паганеля" из ловушки достать.

— И как ты собираешься его выковыривать, как меня тогда на Европе?

— Ещё не знаю. Но прилетим мы только к вечеру, что-нибудь придумаю. С Марусей вот посоветуюсь.

— Капитан! Радио от Иванченко, вне графика!

— Давай!

На дисплее появилось короткое сообщение.

— Что там? — спросил Сергей, стараясь приподняться в ложементе.

— Лежи! Он пишет, что нам можно не спешить, люк открыт, экипаж "Паганеля" эвакуирован. "Побереги людей!" — пишет. Вот уж, лис космический! Как я теперь вас поберегу? Скорость набрана, так или иначе, тормозить нужно. Сбавлю торможение, — мимо Немезиды проскочим. Учись, Серёжа у старших, как можно и "о людях позаботиться" и делу не повредить!

Сергей в ответ только кивал. Видимо, действительно, учился.

Немезида уже была отчётливо видна на дисплее в виде узкого, туманного полумесяца немного неправильной формы. Она приблизилась к Солнцу достаточно близко. Жаркие лучи разогрели обращённую к нему поверхность миниатюрной планетки, и началось испарение замерзших газов составлявших большую часть массы этой рождающейся кометы.

Был установлен радиоконтакт с "Академиком Макаровым" и его капитан подтвердил информацию о том, что люди с потерпевшего аварию "Паганеля" эвакуированы и размещены, "хоть в тесноте, но не в обиде" на российском судне. Однако врачи срочно требуют доставить раненых в стационарное лечебное учреждение, поэтому отбытие "Макарова" состоится не позже, чем через пять часов. Если за это время не удастся вызволить "Паганеля" из ловушки, в которую тот умудрился попасть, то ЕКА смирится с потерей своего научного флагмана и отдаст приказ бросить его на предательской ледышке.

Тут же у микрофона ближней УКВ-связи появился Морис Бойон, капитан злосчастного судна и, мешая английские и французские слова, темпераментно заявил, что он бросать своего "Паганеля" не собирается и экипаж с ним солидарен. Поможет ли им известный во всём Внеземелье капитан "Базиль Контра-тенко"? — с волнением вопросил француз.

— Конечно, поможем! — ответил капитан. — Мы прибудем через два с половиной часа. Поищите пока в своём хозяйстве толстые металлические тросы. И найдётся ли на Немезиде какой-нибудь кусок металла, метра три в поперечнике?

— Неисправный бустер вас устроит? — спросил сменивший Мориса у микрофона капитан "Макарова" Смолин.

— Вполне. Отбуксируйте его к "Паганелю".

Последний период торможения происходил при замедлении в единицу "g", что дало экипажу время на отдых и на подготовку к спасательной операции. Наконец, в полном соответствии с расчётами "Охотник" сбросил до нуля относительную с Немезидой скорость и завис над местом аварии, изредка включая маневровые двигатели, чтобы скомпенсировать слабое притяжение этого небесного тела.

Оказалось, что корпус "Паганеля" почти не виден под грудой ледяного мусора, в центре огромной ямы, оставшейся на месте пещеры, свод которой рухнул, то ли от сотрясения при взрывах, то ли от тяжести корабля, неудачно выбравшего место посадки.

Искомые тросы нашлись в хозяйстве боцмана "Макарова". Кондратенко приказал нарезать три куска по пятьдесят метров и приварить их одними концами к доставленному "дохлому" бустеру, а другими к виднеющейся из-под завала корме "Паганеля". Другие три троса по сто метров капитан приказал приварить рядом с носовыми дюзами погребённого под завалом корабля, для чего пришлось раскопать около метра слоя смёрзшегося льда.

Другие концы тросов вышедшая на обшивку команда бустеровщиков сноровисто крепили в зажимы отсутствующих ускорителей "Охотника".

— Честно говоря, Мастер, я так и не поняла, как вы собираетесь вызволять "Паганеля"? — пользуясь небольшой передышкой, обратилась к капитану Маруся. — Тащить за эти тросы бессмысленно, сварка отвалится раньше, чем вы его хотя бы сдвинете. И ещё этот бустер неисправный…

— А как бы ты его достала, Маруся? — усмехнулся капитан, прихлёбывающий из "соски" горячий чай с лимоном.

В условиях невесомости чай можно было пить, естественно, только из такой неказистой, но практичной посуды.

— Я бы постаралась его разогреть.

— Каким же образом?

— Можно лазером… нет, не выйдет, теплопроводность корпуса мала, сверху разогреется, а снизу – нет. Протонным выхлопом? То же самое, вдобавок, в корабль потом долго нельзя будет войти: вы, люди, очень чувствительны к радиоактивности. Подрезать по льду лазером с двух сторон? Нет, обрушится и снова примёрзнет!

— Правильно мыслишь, именно: разогреть, и именно не протонным выхлопом, а как уже почти двести лет люди разогревают замёрзшие водопроводные трубы.

— Паяльными лампами, что ли? Стоп! Я догадалась! Электричеством, ведь глюонный реактор – мощная электростанция!

— Молодец, Маруся! Прогрессируешь, но всё же логика твоя ещё далека от человеческой. Хочешь загадку? Потренируй свои электронные мозги!

— Загадывайте!

— Загадка такая: как называется птица, которая вылупляется из яйца, а сама яиц не несёт?

— Нет такой птицы! — немедленно ответила Маруся. — А значит, никак она не называется!

— Это тебе машинная логика подсказывает, а человек мыслит по-другому. Подумай, пока. Но сильно не расстраивайся, даже люди не все сразу отвечают на этот вопрос.

— Это какой-то подвох, я даже охлаждение процессоров прибавила…

— Никакого подвоха. Ответ вполне логичен. Только, вот, логика бывает разная…

С интересом следивший за разговором Сергей только посмеивался.

Между тем, бустеровщики вернулись с обшивки, а экипаж "Паганеля" скрылся в своём судне и тоже задраил люк.

— Внимание, начинаем! — негромко сказал капитан, и голос его разнёсся и по трансляции "Охотника" и по эфиру. — Все готовы?

В динамике прозвучали рапорты о готовности.

— Готов! — ответил и Морис Бойон.

— Морис, следите за уровнем радиоактивности, особенно в районе кормы. И за температурой обшивки.

— Принято! — ответил вдруг Морис на чистом русском языке.

Капитан поперхнулся чаем, но тут же догадался в чём дело:

— Маруся, предупреждать нужно! Впрочем, молодец! Продолжай переводить. Даю малый ход, разгонник – 1 % мощности, тормозной скомпенсировать импульс разгонника. Критерий: тросы не должны натягиваться. Поехали!

Заработали двигатели висящего в пространстве "Охотника". В противоположные стороны ударили протонные пучки, судно дрогнуло, но осталось на месте.

— Маруся! Теперь ориентируй судно, чтобы кормовая струя попала на корпус бустера.

— Есть, капитан!

Судно повело, Немезида пропала с экранов, но сразу же появилась снова: включились кормовые видеодатчики. Один из экранов показал в подробностях ледяную равнину, по которой двигался, приближаясь к корпусу бустера ледяной смерч, след протонного выхлопа. Секунда, и смерч утих: теперь большая часть протонов попадала на металл корпуса. Отбрасывая протоны и накапливая электроны "Охотник" получил бы большой отрицательный заряд. Но, это в открытом космосе. Сейчас же он был включен в электрическую цепь, по которой пошёл немалый ток.

И сразу же из динамика донёсся голос Мориса:

— Базиль, температура корпуса начала подниматься: было –170, а теперь уже только 165. Динамика: полградуса в секунду!

— Радиоактивность?

— В норме!

— Отлично, давайте прибавим пару! Морис, ты в русской бане не бывал?

— Нет, ни разу.

— Сейчас побываешь! Маруся, 5 % мощности!

— Есть!

Чуть слышнее загудел двигатель, тросы, соединяющие "Охотника" и "Паганеля" раскалились до вишнёвого свечения. Другой набор тросов, соединявших бустер и "Паганеля", и вовсе скрылся в пелене тумана. Когда туман рассеялся, оказалось, что они висят каждый в широкой траншее из испарившегося льда и тоже покраснели.

— Базиль, у меня динамика градус в секунду, сейчас –10, скоро будет ноль! — доложил Морис.

— Отлично, готовься стартовать на маневровых.

— Принято, Мастер!

Температура нижней части корпуса пленника превысила ноль градусов, с его верхней, более разогретой половины стали медленно соскальзывать ледяные глыбы.

— Включаю маневровые! — раздался доклад Мориса.

Из-под корпуса "Паганеля" ударили в разные стороны снежные снопы: Морис "завёл" двигатели ориентации.

— Есть подъём! — ликующе прохрипел он и судно, дрогнув и покосившись на нос, стало подниматься из ямы, всё в пеленах беснующихся струй тумана.

В эфире зазвучали поздравления с борта "Академика Макарова".

— Маруся, гаси моторы! — скомандовал Кондратенко, но комп опередил его на секунду.

Двигатели замолчали.

— Отстрелить тросы!

Сработали крепления бустеров, и шесть тросов, извиваясь и складываясь на лету в кольца, отделились от корпуса "Охотника".

— Морис, не забудь тросы боцману "Макарова" отдать!

— Конечно, Мастер…

— Больно нужно! — вмешался в диалог капитан "Макарова". — Они же чуть не расплавились. Для чего нам этот металлолом?

— Ещё кого-нибудь вытаскивать, кто в мороженое влипнет! — пошутил Кондратенко.

— Тогда ты и забирай! У тебя хорошо получается!

— Да мне и девать их некуда, если только вокруг корпуса обмотать.

— Правильно, обмотай! Зато придёшь на верфь, тебя первого обслужат, подумают, что ты треснул, а тросом обмотался, чтобы окончательно не развалиться!

Немудрящая шутка вызвала взрыв веселья на всех трёх судах.

— Пускай Морис обмотается для профилактики, ему нужнее! — добавила смеха реплика Василия.

Люди смеялись, и в этом веселье и безобидных подначках бесследно растворялось напряжение последних дней: одуряющий труд в тяжёлых вакуумниках, тяжесть ускорения. Отсмеявшись, Морис Бойон поблагодарил, наконец, "Базиля" за спасение его судна и, так ничего не поняв, добавил:

— Кстати, Базиль! Ваш французский великолепен. Я как будто на родине побывал! Вы сами не француз, случайно?

Тут уже пришла очередь смущаться капитану Кондратенко:

— Нет, Морис, я не француз, по-французски знаю только "шерше ля фам", просто у меня переводчик очень хороший. Приходи в гости, познакомлю!

— Непременно, ждите, через полчаса прибуду!

В ожидании визита, капитан отправил по дальней связи радиограмму с подробным докладом о предпринятых действиях и об их результатах.

Скоро на борт заявилась делегация в составе чуть ли не всего экипажа "Паганеля" с благодарностями и бутылкой коньяка в скафандре у капитана. Её хватило, конечно, только пригубить каждому из спасателей, но величина "дозы" была не главное. Главное, было то, что и в космосе человек оставался человеком и готов был всегда, не рассуждая придти на помощь себе подобным.

Впрочем, Морис посулил всем "продолжение банкета", для чего достаточно было, по его словам, ступить на французскую землю. Разговор зашёл, конечно, и о спасении "Паганеля".

— Я, конечно, знал о таком способе, но только чисто теоретически. То, что вы продемонстрировали, Мастер, великолепно! — сказал разгорячённый ещё не прошедшим ликованием Морис.

Синхронный перевод его голоса звучал из динамиков. Маруся успевала переводить сразу нескольких французов на русский и русских на французский. Гвалт в кают-компании стоял неимоверный, но все набившиеся туда отлично друг друга понимали. Остальные, не поместившиеся, беседовали и приглашали друг друга в гости в коридоре. Там звучало своё "звуковое сопровождение".

Наконец, все визитные карточки и клочки бумаги с телефонами на Земле были розданы и гости потянулись в шлюзовую камеру к сваленным там в кучу "прогулочным" скафандрам. Последним покинул коридор Морис. Уже облачившись в скафандр, он взял с "Базиля" торжественное обещание непременно навестить его в Париже, где обещал разнообразные "неземные" удовольствия. Или, напротив, выражал готовность прибыть к "Мастеру" в любую точку Земли, по первому зову, вместе со всеми этими удовольствиями. Прощальный взмах руки и люк шлюза захлопнулся за улыбающимся французом.

— Капитан, поступил ответ от Иванченко. — информировала Маруся утирающего пот капитана.

В ожидании этого ответа он, уединившись в своей каюте, кормил сбежавшего от толкотни и многолюдья Маркиза. Тот не одобрял шумных тусовок и предпочитал скрыться от них в своём убежище…

— Давай, что там?

— Вывожу на дисплей.

В этом сообщении г. Иванченко благодарил экипаж "Охотника" за отлично выполненную работу, передавал приветы и благодарности от руководителей ЕКА и РАК и просил задержаться на Немезиде на срок до двух суток. Поскольку "Академик Макаров" готовится к немедленному отбытию, а "Паганель", лишённый средств дальней связи, отправляется на всякий случай вместе с ним, то руководство фирмы просит (читай: приказывает) капитану "Охотника-12" эвакуировать с поверхности кометы результаты проводившихся экспедицией исследований.

Буровые установки работают в автоматическом режиме, и каждая периодически выдаёт на поверхность добытые керны. Функцией экипажа "Охотника" будет по истечении двух суток собрать вакуумные упаковки этих кернов и доставить на земную орбиту, где их заберут специалисты. Сами буровые можно оставить на Немезиде.

— Естественно! Куда я их погружу? — проворчал капитан, знакомясь с приказом.

— Ладно, Вася. Работа не сложная, — подбодрил озадаченного товарища Сергей, влетевший в капитанскую каюту и тоже прочитавший сообщение. — Деньги в исследования вложены, зачем их терять!

— Это понятно… всегда у нас так – кто везёт, на того и грузят!

В конце сообщения Иванченко приготовил "пряник", посулил экипажу премии за спасение аварийного "Паганеля" и благодарственные грамоты от ЕКА.

— Вот это другое дело! — повеселел капитан, — Хоть по сотне кредитов на брата дадут, и то – мясо!

— Думаю – больше! — оптимистично поддержал его Сергей.

— Маруся, дай мне связь с экипажем!

— Готово, Мастер!

— Ребята! — обратился к экипажу капитан, — руководство просит нас задержаться на этой ледышке на пару дней. Есть небольшая работа, честно говоря, "не бей лежачего": прогуляться по поверхности и собрать кассеты с материалами. Кстати, за "Паганеля" нам начислили премию. Вопросы?

Вопросов не было.

— Поскольку мы шли к Земле с ускорением, то теперь, чтобы не выбиться из графика постановка на ремонт, нам всё равно нужно или притормозить и лететь дольше или тут погулять. Вдобавок, за это тоже заплатят. Я предпочитаю второе. А как вы?

Одобрительный гул по трансляции был ему ответом.

— Вот и хорошо. Все устали, поэтому сейчас объявляю отдых с дремотой. Остальное всё завтра.

Прозвучал вызов с "Академика Макарова", а следом за ним и с "Паганеля". Капитаны экспедиционных судов, уже информированные своим руководством, что "Охотник" остаётся, чтобы "прибраться за ними", и оттого немного смущённые, сообщили о своём отбытии и попрощались. Сначала снялся россиянин, а через несколько минут за ним последовал и француз.

Очень скоро суда превратились на дисплее в маленькие узкие серпики, затем в две звёздочки, почти неразличимые на фоне привычного космоса, а потом и вовсе исчезли. Только великолепная, блистающая Земля, со своей не столь шикарной на таком расстоянии Луной выделялись бриллиантами чистой воды на чёрном бархате неба, усыпанном алмазной крошкой звёзд. Конечно в стороне от точки, в которой пропали из видимости суда пострадавшей экспедиции. Но согласно законам небесной механики, которые человек постиг и сразу же поставил себе на службу, им естественно, было суждено встретиться.

В настоящий момент Немезида приближалась к расплывчатым границам пояса астероидов, а иначе малых планет, которые некоторые романтики и писатели-фантасты почитают останками существовавшей некогда планеты Фаэтон. И даже населяют в своём воображении эту планету разумными существами, по небрежности разрушившими свой дом. Однако общая масса астероидов не может составить никакой планеты, могущей удержать атмосферу, а значит и предположения о былом существовании фаэтонцев лишены всякого основания. Астероиды же являются строительным материалом для так и не сформировавшейся планеты. Доминирующий в этой области Солнечной системы Юпитер своим тяготением расшвыривал и продолжает расшвыривать этот строительный мусор, так и не дав ему слипнуться и сформировать единую планету, хотя бы и маленькую.

Читатель же научно-фантастических и просто космических рассказов, попадая в пояс астероидов, начинает жадно вглядываться в окружающий космос. Он ожидает увидеть тысячи каменных и металлических глыб, летящих вплотную друг к другу, вращающихся и испытывающих ежеминутные катастрофические столкновения. И очень разочаровывается, узнав, что он уже давно в границах Пояса, но до ближайшего картографированного астероида тысячи, а то и десятки тысяч километров, и увидеть его нельзя, иначе как в виде метки на экране локатора. А все неприятности связанные с прохождением Пояса сводятся к немного повышенной концентрации частиц космической пыли в этой области.

Время располагало, и друзья пристегнулись к своим кушеткам, чтобы тоже подремать. Маркиз, насытившись, примостился между рукой и телом капитана и тоже задремал, не прерывая своего довольного мурчания. Василий погрузился в сон, но приснилось ему что-то совсем уж необычное и волнующее, и от удивления капитан проснулся. Оказалось, проспал он не более полутора часов, но был свеж и бодр. Некоторое время он пытался вспомнить свой сон, но в голове витали только какие-то обрывки и неясные образы.

— Серёжа! Спишь? Не хочешь со мной прогуляться по "свежему воздуху"? — вдруг спросил своего друга капитан, приняв некое решение.

Это означало "выйти наружу" на жаргоне звездолётчиков, хотя конечно, никакого свежего, да и просто воздуха за бортом не наблюдалось.

— А в чём дело? Просто погулять захотелось? — удивился тут же проснувшийся Сергей.

— Не просто, Серёжа, не просто… Понимаешь, когда "Паганель" поднялся из этой ямы, я что-то разглядел на дне перед тем, как её снова засыпало льдом.

— Верно, капитан! — вмешалась в разговор вездесущая Маруся. — Там на дне была какая-то продолговатая, инородная масса. Вот изображение, смоделированное из локаторных отражений. Вообще, я думаю, это просто вмёрзший в лёд метеорит.

На экране появилось мутноватое изображение чего-то, понятно было только, что это нечто, действительно продолговато.

— Вот мы сходим и посмотрим. Образцы возьмём, а то засиделись уже в тёплых креслах. Пойдёшь, Серёжа?

— Конечно!

— И я с вами, Мастер! — вставила Маруся.

— Нет проблем! Бери на себя сигнал с камер и канал связи. Второму, там же, Второй в рубке вахтует…?

— Да, капитан, второй помощник Лукашин!

— …сообщи, что мы отправились погулять, пусть не беспокоится. Скажи, что радиоконтакт у тебя.

— Хорошо, капитан!

Друзья отправились к шлюзовому отсеку, где облачились по настоянию капитана в тяжёлые вакуумники и прихватили на всякий случай кирки. Сажать судно на поверхность Маруся не стала, поэтому исследователи выпорхнули в космическое пространство, не ожидая пока мизерная гравитация Немезиды притянет их к поверхности, включили двигатели и, не спеша полетели ко дну ямы, где ещё несколько часов назад лежал попавший в ловушку "француз".

Немезида и раньше медленно вращалась вокруг своей оси, а в процессе коррекции её траектории вращение полностью остановили. Так что стоящее почти в зените Солнце не грозилось зайти за близкий горизонт и лишить котловину естественного освещения.

Притормозив у поверхности чтобы не отскочить, подобно резиновым мячикам, друзья дали гравитации притянуть себя и нетвёрдо встали на почву, там где, по мнению капитана, слой льда был потоньше. И принялись поддевать ледяные глыбы кирками и отбрасывать их в стороны.

Работать было не сколько трудно, сколько неудобно: зафиксироваться на поверхности было невозможно, а всякое действие и в космосе равно противодействию. Так что зачастую, вместо того чтобы отшвырнуть глыбу, космонавты сами отлетали в сторону. Лучше получалось работать вдвоём: ухватив глыбу размером в рост человека, друзья отбрасывали её в сторону, иногда умудряясь остаться на месте. Примерно через полчаса работы под ногами изыскателей стала открываться чёрная поверхность, ребристая и вовсе не похожая на прихотливую поверхность какого-либо небесного тела.

— Ну, вот, — удовлетворённо произнёс Василий, выпрямившись и осторожно отпихнув ногой очередную глыбу, — кажется, добрались!

— До чего добрались, Вася? — тяжело дыша, спросил товарища Сергей.

До этого момента они почти не разговаривали, а обменивались только односложными репликами: "взяли!", "направо!" и тому подобное.

— Думаю, до космического корабля или другого сооружения.

— К-какого корабля?

— Вообще, больше всего он похож на те руины, что обнаружены на Луне, на базе имени меня!

— Вася, мы что, на корабле Рапторов стоим?

— Или на его фрагменте…

— И…?

— И мы его осмотрим, по крайней мере. Маруся, твоё мнение?

— Похоже, Мастер! Силуэт очень похож.

— Ну, вот! А ты: "метеорит, метеорит"…

— Но, Кэп! По принципу Оккама…

— Оккама рекомендует и советует, а не приказывает. Подними-ка мне данные о конструкции Рапторских судов. Того, например, что нам с Серёжей на их лунной базе показывали.

— Кэп, сохранилось очень мало, вам показывали, скорее реконструкцию, чем реальное судно. А остальные типы и реконструкции не поддаются – просто груды обломков. Учёные, конечно, работают…

— Давай, хоть по реконструкции…. Самое главное, где у них входной люк?

— У них, минимум два входных люка: один носовой, ведёт в рубку управления и соседствующие помещения, второй в машинное отделение. Там кстати, шлюза не предусмотрено.

— Оригинально! А как же ремонтировать?

— А может, у них ничего не ломалось? — вставил свои соображения Сергей. — А если ломалось, то надевали скафандр и шли ремонтировать!

— Да, не лишено! Кстати, много места экономится на коридоры! А каюты у них были, Маруся?

— Специализированных мест уединения и отдыха не обнаружено. Исследователи склоняются к мнению, что пилоты дневали и ночевали в рубке. Найдено что-то вроде лежанок, хотя некоторые считают, что это полки для какого-то оборудования. Всё очень плохо сохранилось, всё же 60 с лишним миллионов лет прошло, хоть и при низкой температуре.

— Да, внутрь корабля нас не пустили… Точно, люк у него ближе к носу! Маруся, это в какую сторону от нас?

— Вы смотрите как раз в сторону носа!

— Слушай, там Лукашин у нас не спит?

— Нет, капитан, как можно?

— Хорошо, скажи ему…. Нет, лучше соедини!

— Есть! — ответила Маруся и тут же в эфире раздался голос Второго:

— На связи, Мастер!

— Антон! Нужна твоя помощь. Разогрей носовой лазер, процентов до десяти, больше не нужно и расфокусируй его до расхождения три градуса. Принято?

— Делаю, Кэп! Готово, Кэп! Где враг, в кого стрелять?

— Маруся, помоги-ка, навестись этому стрелку. Нужно освободить ото льда входной люк…

— Входной люк чего? — встрял недоумевающий Антон.

— Мы тут нашли ещё один вмороженный корабль, только, кажется, нечеловеческий…

— Как, нечеловеческий? Рапторов, что ли? Это тех, что вы тогда на Луне…? Надо же, как вам везёт!

— Везёт, тому, кто везёт! — туманно ответил капитан – Точно не известно, чей это корабль, но ты узнаешь самым первым, если перейдёшь от вопросов к работе.

— А у меня всё готово. Только вам…

— Знаю, Антон. Мы лучше на "Охотник" пока вернёмся. В шлюзовой подождём.

Друзья активировали двигатели и через несколько секунд один за другим влетели в открытый Марусей люк шлюзовой камеры. Люк закрылся, но герметизировать камеру не стали.

— Маруся, выведи нам на дисплеи картинку, — обратился к компу капитан.

На миниатюрных дисплеях внутри скафов появилось то же самое изображение, что видел и Антон в своём визоре лазерного прицела.

— Антон, мы спрятались, начинай! — скомандовал Василий, и тут же в перекрестии прицела вспыхнуло яркое фиолетовое пятно.

Во все стороны от пятна моментально полетели струи тумана и ледяные фрагменты, большие и маленькие. В тумане стал виден и расширяющийся луч лазера. По крышке люка забарабанили попадающие в неё осколки.

— Он корпус случайно не проплавит? — забеспокоился Сергей.

— Нет, температура в центре не выше 200 градусов. Маруся?

— 185 градусов, Мастер!

— Вот, выше и не нужно, сейчас корпус начнёт прогреваться будет немного погорячее. Маруся, помоги Антону, поводите лучом. Нам люк нужно нащупать.

— Капитан, я вижу возвышение на корпусе, возможно, это люк. Прибавляю увеличение, видите?

— Очень похоже на люк…. Это что, на нём штурвал кремальеры? Так это человеческий корабль, Вася? — изумился Сергей, уже свыкшийся с мыслью, что найдено судно Рапторов.

— Нет, не человеческий, просто ящеры тоже придумали такую практичную штуку.

— Тогда уж, это мы придумали после них!

— Не принципиально! — ответил Василий. — Маруся, вы закончили? Мы выходим!

— Да, очистка закончена, Кэп!

— Мы полетели, смотрите, не поджарьте нас!

— Всё заблокировано! Тут полная рубка народа, Мастер, спрашивают, не нужна ли вам помощь? — обратился к капитану Антон.

— Антон, что за безобразие? Гони всех отдыхать! — притворно рассердился капитан, открыв люк и оглядывая перспективу. — Мы сами справимся. А любопытным организуй трансляцию в кают-компанию.

— Есть, капитан!

С высоты парящего над Немезидой "Охотника", чужой космический корабль, почти полностью освобождённый от векового, да что там векового! — миллионолетнего льда, выглядел похожим на частично вмёрзшую в лёд рыбину. Сходство усиливалось тем, что обшивка судна была не гладкой, как у земных кораблей, а чешуйчатой. Эта чешуи, пожалуй, даже "чешуищи", поскольку размерами они были не менее полуметра, заходили рядами друг под друга, да ещё и сами были рельефны. Сам же чужак был размером несколько больше "Охотника".

— Маруся! Разбуди мне Потрошителя и Шохина. Пускай надевают скафы и присоединяются. Мы будем ждать их у люка этой рыбки… "Дори".

— Какой разбуди! Все давно на ногах, кэп! Кино в кают-компании смотрят. Доктор и главмех сразу стартовали к шлюзу, только услышали ваш приказ, половину народа с дороги снесли.

— Жертв нет?

— Контузии, Мастер! А что такое "Дори"?

— Рыбка такая… была. Хорошо, мы туда…

Капитан выпорхнул из шлюзовой камеры. Двигатель его скафа пыхнул туманной струйкой, и капитан не спеша, полетел к люку "Дори". За ним последовал Сергей, хотя его полет и не был таким непринуждённым: траекторию он корректировал трижды и в результате едва не столкнулся с Василием уже у самого люка. Основание его едва выступало из чешуйчатой поверхности, а диаметр был около метра. Ухватившись за штурвал, друзья утвердились на ногах. Стоять на ребристой поверхности было довольно удобно.

— Главмех – понятно, а зачем ты Потрошителя пригласил? — спросил Сергей Василия. — Неужели, думаешь…?

— Нет, конечно! Никого там живого не может быть. Просто он, как и Миша Шохин сильный, как… лось! Такому только кремальеры крутить. Ну, и конечно, если обнаружим останки, пусть под рукой будет. Смотри, уже летят!

Действительно, перекрыв все отраслевые нормы по скорости надевания скафандров, к ним уже летели две фигуры. По-видимому, доктор и главмех.

— Джек, Миша? — спросил капитан.

— На связи… — перебивая друг друга несущими сигнала ответили подлетающие подчинённые.

— Для начала попробуем отвернуть кремальеру. Становимся вокруг и вращаем, против часовой…

Кремальера, хоть и выглядела снаружи не повреждённой и не заржавевшей, однако не поддавалась.

— Давай, по часовой! Взяли!

Но и в другом направлении штурвал отказывался повернуться хоть на несколько градусов.

— Да, диффузия… — пробормотал главмех. — Сколько лет, Мастер, миллион?

— Шестьдесят миллионов, минимум, а скорее целых шестьдесят пять. Только я думаю, диффузия не смогла бы так схватить металл: "Дори" большую часть этого времени была при температуре почти, что абсолютного нуля.

— Не более трёх градусов Кельвина, — уточнила Маруся.

— "Дори"? — удивился Шохин.

— Это рыба такой! — пояснил коллеге Потрошитель. — Капитан назвал этот корабль "Дори". Да?

— Да, Джек! Эх, рыбка, рыбка… ну, что? Попробуем ещё раз?

— А, по-моему, люк открыт, ребята! — неожиданно заметил Сергей, который, согнувшись в неудобном скафандре, рассматривал стык крышки и основания люка. — Щель разной толщины! Капитан, дайте кирку, я свою в шлюзовой камере оставил.

И он указал на лежащий за ненадобностью в стороне инструмент.

— Нет уж, я сам! Чья кирка, тот и открыватель! Перво… — пошутил Василий, поднимая и пытаясь вставить свою кирку в едва заметную в свете неяркого солнца щель.

Наконец, ему это удалось; Василий нажал на рукоятку, и в результате сам взлетел над люком: малая гравитация затрудняла работу с этим классическим инструментом.

— Держите меня! — скомандовал он.

Коллеги обошли неудачливого взломщика и навалились ему на плечи, тем самым крепко утвердив его на поверхности. Ещё пара нажатий кирки и кто-то воскликнул:

— Есть!

Крышка люка подалась, повернулась на петлях, и отошла краем от основания сантиметров на десять.

— Ура!! — долетело по радиоканалу: видимо болельщики в кают-компании "Охотника" с волнением наблюдали за происходящим.

— Может не поздно ещё билеты зрителям продать? — в шутку предложил капитан. — По кредиту соберём, а на Земле пива попьём?

Сергей, Джек и Миша рассмеялись, по радио тоже донеслись смущённое хихиканье.

— Вместе? — предложил капитан, и все ухватились руками за края крышки.

— Взяли!!

— Пошла!!

Теперь крышка торчала почти перпендикулярно поверхности. Запорное устройство и внутренняя кремальера выглядели как будто бы вышедшими из людских рук. По-видимому, конструкторская мысль находит одинаковые, оптимальные решения, несмотря на то в какой голове она проживает, в голове ящера или человека. Открывшееся отверстие вело в шлюзовую камеру. Застывшее в зените Солнце освещало её пол, а может и стену, в условиях невесомости эти понятия равнозначны.

Капитан потряс головой, как бы пытаясь избавиться от одолевавших его мыслей и, забывшись, протянул руку, чтобы потереть лоб. Рукавица скафа натолкнулась на прозрачное "забрало".

— Что, Вася? — заметив его движение, забеспокоился Сергей.

— Всё нормально, — ответил капитан, опустив руку, — задумался! Кто пойдёт?

— Можно? — ухватившись за торчащую крышку, вперёд выдвинулся Потрошитель.

— Давай, Джек! Смотри, чтобы тебя там ящеры не съели, а то, как мы без врача?

— Не съедят!

Потрошитель едва подпрыгнул, подогнул ноги и направил их в отверстие люка. Под действием силы тяжести он падал бы наверно больше пары минут, поэтому, опустившись в люк по грудь, оттолкнулся руками и полностью исчез. Впрочем, заглянув в люк, Василий увидел доктора, пытавшегося закрепится на "полу". Это ему не удалось, и Джек медленно всплывал обратно к люку, приглушённо ругаясь по-французски. Было видно, что он протянул руку и видимо за что-то ухватился, поскольку его траектория резко изменилась, и он исчез из виду.

— Прыгайте, тут просторно. Ещё какие-то поручни, за них можно похвататься, — прозвучало по радио.

Обычно, почти безупречный русский Потрошителя в минуты волнения давал небольшие сбои. Исследователи присоединились к первопроходцу и очутились, видимо, в шлюзе. "Пол" и "потолок" шлюзовой камеры соединяли нетолстые вертикальные штанги, те самые "поручни". Держаться за них было действительно, удобно. Тут было довольно темно, и все включили наплечные фонари.

И обнаружили ещё один люк, ведущий во внутренние помещения судна. Прямоугольный, он был выполнен в виде обычной двери, и открывался, судя по конструкции внутрь корабля.

— Маруся, пишешь? — спросил капитан, — как сигнал?

— Пишу все четыре камеры, мастер. Уровень сигнала пока хороший.

— Мы пошли дальше! Миша?

Ближе всего к люку оказался Миша Шохин. Он достал из нагрудного кармана щуп термометра с блестящим шариком на конце, за щупом тянулся гибкий провод. Приложил шарик к двери, подержал. Затем покачал головой, спрятал термометр обратно в карман и ухватился за кремальеру. Колесо под его напором с трудом, но повернулась. Тогда Шохин нажал на дверь и та, хотя и нехотя, отворилась. Обернувшись к товарищам, Миша сказал:

— Ребята! Старайтесь тут меньше всего касаться. У меня на датчике всего 20 Кельвинов. Материал скафов на такую температуру не рассчитан. Как себя поведёт не известно. А дальше будет ещё холоднее.

Взорам открылся коридор, хотя, скорее это был большой, чуть ли не в ширину судна зал, заставленный предметами непонятного назначения. Трюм или склад. Может, даже и машинный зал. Всё, в том числе и пол, было покрыто толстым "снежным ковром". Миша Шохин измерил его температуру, а затем приложил к нему пробник газоанализатора. Сверкнула небольшая вспышка…

— В основном азот, много кислорода, углекислого газа около процента. Замёрзшая атмосфера! — резюмировал главмех, убирая датчик в карман.

Судя по тому, что и в зале присутствовали доходящие до высокого потолка вертикальные поручни, предполагалось, что тут можно передвигаться в условиях невесомости. Но более ни одного предмета знакомого предназначения в зале не обнаружилось. Впрочем, расположенные на потолке на одинаковых расстояниях заснеженные белые полусферы, которые так и хотелось назвать "плафонами", видимо, таковыми и являлись.

Всё это содержимое зала могло быть и компами и двигательной установкой и реактором и аккумуляторами и газовыми баллонами и ящиками с пищевыми запасами. И даже, например, бомбами. Или ещё чем-нибудь.

Впрочем, работавшая сегодня на полную мощность интуиция капитана, то ли врождённая, то ли приобретённая во время известных событий три десятилетия назад, подсказывала, что особых опасностей тут нет.

Ухудшился радиоконтакт с Марусей, радиосвязь ещё проходила, но сигналы с камер, встроенных в скафы стали периодически пропадать. По команде капитана "Охотник" передвинулся и завис непосредственно над входным люком. Этого оказалось пока достаточно: "картинки" со всех четырёх камер снова стали стабильно приниматься.

Капитан принял решение разделиться: Мишу и Сергея он направил к корме, где по идее должен был находиться двигатель, а сам направился к носу, где предполагал наличие рубки управления и жилого отсека. Потрошитель пошёл вместе с ним. По мере медленного приближения к носу – малая тяжесть и загромождённость помещения быстроте не способствовали – стены немного приблизились и, наконец, путь исследователям преградила поперечная переборка с тремя закрытыми, прямоугольными в рост человека, люками. Левый люк уступил настойчивым просьбам силача Потрошителя и открыл за собой ведущую вниз изогнутую лестницу, с покрытыми наледью ступенями.

"Сегодня туда не полезем!" — решил капитан про себя. За правым оказалась небольшая комната с совершенно неопределимой функцией: может туалет, может душ.

"Или, например, парикмахерская для всего тела. Или у Рапторов не было шерстяного покрова? Значит, будем считать эту комнату туалетом. А что? Рядом с рубкой! Функционально!" — подумал капитан, примериваясь к центральной двери. — "Похоже, экипаж у судна был невелик. Кают нет, туалет, если это туалет, только один. Пожалуй, не больше двух-трёх человек! Тьфу! Не человек! Ящеров!"

— Серёжа, как там у вас? — позвал Василий по радиосвязи.

— Нормально, Мастер! — донеслось ясно и чётко, — попали в машинное. Миша уже на брюхе ползает, изучает двигатель. А я фонариком подсвечиваю.

— Миша, не переохлади скаф, сам же говорил! Ты разобрался?

— Похоже, да, Кэп! Вероятно, классический глюонник. Но тут половина под кожухами, снаружи мало что видно. Кстати, несколько кожухов демонтированы, валяются на боку. Похоже, двигатель чинили, но не доделали или не сумели. Хорошо бы тут капитально покопаться!

— Это можно устроить, — пробормотал капитан. — Маруся подготовь радио Иванченко. Текст такой: "Экипажем "Охотника-12", во время нахождения на "Немезиде" обнаружен КК, скорее всего, принадлежащий цивилизации Рапторов. Судно находится в высокой степени сохранности. Удалось открыть входной люк и проникнуть внутрь. Произведён осмотр некоторых помещений судна. Жду указаний. Подпись: Кондратенко". И добавь небольшую нарезку из кадров с наших камер. Принято?

— Принято, мастер! Уже готово. Можно отправлять?

— Отправляй! Ребята, сворачиваемся, подходите к шлюзу.

— Принято, капитан.

— Капитан! — обратился к Василию Потрошитель, — а мы центральный люк не будем открывать?

— Попробуй, вот же он!

— Что-то тут ни кремальеры, ни ручки нет!

— Я тоже заметил. Попозже ещё попытаемся. Сейчас домой!

— Хорошо, Мастер.

За центральным люком находилась рубка управления и… экипаж. Точнее, то, что от него осталось. Капитан теперь это твёрдо знал. Но, если кто-нибудь попросил объяснений: "откуда?" — то начинать их пришлось бы издалека.

Около шлюзовой камеры "Охотника" Мастеру, а заодно и прочим исследователям "Дори" чуть было, не устроили овацию. Капитану каждый спешил выказать своё восхищение сделанным им открытием. Впрочем, не всегда искренне. Чувствовалась и некоторая досада: "почему не я углядел контуры чужого звездолёта в яме оставшейся после спасения "Паганеля"? Ведь эти кадры видели все, многие даже и в "прямом эфире", но только один капитан… Даже Маруся ничего не заподозрила!"

Стихийный митинг продолжался полчаса, затем Кондратенко своей властью разогнал собравшихся по каютам и приказал отдыхать: "подъём через пять часов!" И сам тоже направился в свою каюту, где был встречен мурлычущим Маркизом. Кот соскучился по хозяину и пытался всячески продемонстрировать свою преданность и терзающий его мучительный голод.

Пригасив свет и пристегнувшись к своему диванчику, капитан и сам старательно попытался заснуть. Сергей уже давно похрапывал на своём "втором ярусе", Василию же сон не шёл. Поворочавшись с боку на бок, и даже случайно сбросив ногой заснувшего кота, капитан вполголоса позвал:

— Маруся!

— Я тут, мастер, — прозвучал приглушённый же ответ.

— Слушай, какое дело! Метрах в ста от котловины, в том направлении, куда смотрят дюзы "Дори" есть нечто вроде высокого тороса. Видишь его?

— Конечно, вижу!

— А под ним широкая трещина…

— Тоже вижу.

— Как ты думаешь, сколько метров у неё глубина?

— Я не думаю, я знаю. Я же сканировала все окрестности. Это автоматическая функция, которая…

— Сколько метров, Маруся?

— В центральной своей части трещина уходит на глубину в 240 метров.

— Отлично. Какая зарядка у носимых лазеров?

— Зарядка около 25 %. Три исправных комплекта. Складированы в тёплом трюме.

— Отлично! Завтра мне один понадобится.

— Зачем, кэп?

— Потом расскажу. Спокойной ночи! Если придёт ответ от Иванченко, — буди!

— Вряд ли! У них там тоже ночь. Спокойной ночи, мастер!

Теперь, когда все сегодняшние дела, наконец, были сделаны, а завтрашние предстояли только завтра, капитан спокойно заснул.

"Утром" пришёл ответ из штаб-квартиры. Маруся вывела текст на экран капитанской каюты. Хотя он и был закодирован по всем правилам, но оформлен в виде частного письма:

— Маруся, а откуда Иванченко прознал про "Дори"? В радиограмме этого вроде не было? Что за самодеятельность?

— Никакой самодеятельности, Мастер! Вы приказали дать нарезку из видеокадров. Кадры имели звуковое сопровождение. На одном из кадров Потрошитель на фоне закрытого ещё люка произносит: "капитан назвал этот корабль Дори". Хотите посмотреть?

— Опять выкрутилась!

— Вы же не сказали убрать звук из кадров!

— Ладно, что сделано…

— Вася! — обратился к капитану Сергей, тоже ознакомившийся с письмом и бывший свидетелем перепалки, — а помнишь, у тебя была симпатия, ещё в курсантские времена, ёе не Дорис звали?

— Ну, Дорис! Только ты всё ты спутал, Серый, гораздо позже. Это было, когда мы уже лет десять отлетали и в Крым заявились, в отпуск. Какие мы из себя были! Молодые, стройные, не то, что теперь. Волки космических трасс и спасители Африки в одном флаконе! Девчонки на море так к нам и липли. Ты тогда со своей Ленкой познакомился и больше вокруг никого не видел.

— А ты, значит, с Дорис? Может, я ничего и не видел, но Дорис прекрасно помню. Видная девочка! И неглупая. Ты после того отпуска так с ней и не виделся ни разу?

— Писал по электронке, она отвечала, а потом – как отрезало. "Такого адреса не зарегистрировано". Больше никогда и не видел.

— Поэтому и не женился?

— Наверно, поэтому. Подобной больше не встретил. Может, всё и к лучшему? Ну, что бы у нас за семья была? За два десятка лет пятнадцать свиданий по два месяца? Ты, вот, неплохо приспособился: твоя Елена Владимировна прилетает к тебе в командировку раз в полгода, да все отпуска вместе!

— Ну, я же…

— Заболтались мы, Серёжа. Сегодня ты мне снова помогаешь. Слетай в тёплый трюм, подбери ранцевый лазер с заряженным аккумулятором. Если зарядка меньше четверти – подзаряди. Маруся покажет, где что лежит. Скаф заправь под завязку. За час управишься?

— У нас что, сегодня по плану война? Или снова раскопки?

— Закопки! Короче, через час, чтобы был снаряженный и позавтраканный! Хорошо?

— Загадками изволите говорить, Мастер? Разрешите выполнять?

— Выполняй, Серый!

Сергей улетел, а капитан попросил Марусю дать ему связь с экипажем:

— Ребята! Надеюсь, все уже проснулись? Сегодня предстоит небольшая работа. Как я уже докладывал, нам следует собрать с буровых результаты их работы – керны вещества Немезиды. Проще говоря, облететь все буровые и собрать кассеты с пробами. Кассеты пометить, держать в вакууме и не на солнышке. Буровые демонтировать не нужно, а вот универсальные аккумуляторы отстегните и в холодный трюм. Это всегда пригодится. Работать быстро, но без фанатизма. ЧП мне не нужны. Поскольку весть о нашем открытии уже облетела Землю, то не сегодня-завтра, вас будут донимать просьбами, рассказать о ваших приключениях на загадочном нечеловеческом корабле.

Чтобы вам было, что рассказывать в отпуске красивым девушкам, а впоследствии и потомкам, сегодняшние передовики будут поощрены экскурсией на "Дори". Пока всем всё понятно?

Дружный хор восторженных голосов был ему ответом.

— Тогда я продолжу. Командовать "Охотником" на время этой миссии назначаю старшего помощника. Я же и господин директор региональной базы берём на себя самое трудное и ответственное: продолжение исследований чужака.

По трансляции донеслось несколько восклицаний, которые при желании можно было квалифицировать, как завистливые.

— Полагаю, вы справитесь со своей работой часа за три, максимум за четыре и прилетите, чтобы подобрать ваших утомлённых руководителей, ресурсов скафандров которых хватит только на шесть-семь часов. Принято?

— Принято! — прозвучали многочисленные голоса.

— Тогда – вылет через час.

Связь отключилась, и капитан отправился на камбуз: плотно позавтракать сегодня было не лишним. Маркиз взлетел на плечи Василию и устроился на них наподобие пушистого воротника. Куда ходит в этот час хозяин, ему было прекрасно известно.

Василий и Сергей стояли около открытого люка "Дори" и провожали взглядами улетающий за близкий – рукой подать! — горизонт "Охотник". Маруся поморгала им габаритными огнями, и судно исчезло за торосами.

— Пошли, Серёжа, у нас мало времени! — сказал капитан и шагнул в отверстие люка, держа на поднятых вверх руках лазерный резак.

Это устройство, теперь не очень часто применяемое при разделке, например, ледяных глыб, представляло собой тяжеленный ранец с мощными аккумуляторами и преобразователем напряжения. Из ранца исходил толстый кабель, оканчивающийся, собственно, лазерным излучателем – массивным "пистолетом", ствол которого обрамлял защитный, дырчатый кожух.

Сергей последовал в люк за капитаном.

— Туда! — скомандовал Василий, когда они вышли в зал, и показал рукой направление к гипотетической ходовой рубке космолёта.

Так же медленно, как и вчера, пробрались они между рядов разнообразных артефактов. Ранец нёс за плечами капитан. Наконец друзья вышли к переборке. Сергей видел её только на видео. Вчера он исследовал машинное отделение.

— Думаешь, рубка за этой дверью? — спросил он.

— Больше негде, вроде.

— Как же её открывать? Кремальеры нет. Может, она автоматически должна открываться? Лазером что ли резать? С нас потом учёные шкуру спустят!

— Наверно, резать не понадобится. Включи тумблер, тут на боку. Не забыл ещё?

— Такое забудешь!

Сергей щёлкнул тумблером, впрочем, совершенно беззвучно. Звуки доходили только по радио. На излучателе резака, который капитан уже держал в руках, загорелся миниатюрный дисплей. Василий всмотрелся в показания и заметил:

— Что-то медленно разгоняется. Ты его подзаряжал?

— Да, пока собирался, включил на зарядку. Должно быть около 60 % от максимума. Просто тут очень холодно. Сейчас прогреется.

— Действительно, быстрее пошло. Так, расфокусировать: правый рычаг к себе. Регулятор мощности: левый рычаг, минимум: от себя. Не спутал я, Серый?

— Всё правильно. Только заглушку сними, а то прожжёшь.

— Не учи учёного! Вот она на цепочке болтается. Я две прожёг, пока научился не забывать. А ты?

— А я ни одной, Вася! А помнишь, Вано на практике махнул стволом и пережёг цепочку? И сержант заставил его искать заглушку в сугробе?

— Да, да! А сам её в карман спрятал! Да, молодые были, салаги! Заедем к сержанту?

— Если застанем. В Космос ему врачи запретили, так он по всей Земле мотается! Всё у него дела. Советник!

— Хорошо. Воспоминания потом. Включи на скафе девятый светофильтр.

— Десятый, вроде, нужно!

— Нет, я на маленькой мощности. Достаточно девятки. Готов?

— Готов!

— Тогда, огонь!

Пистолетная рукоятка резака едва ощутимо дрогнула в руках капитана, когда он нажал на клапан. Сквозь темноту светофильтра прорезалось круглое фиолетовое пятно луча лазера на переборке. Оно было диаметром около полуметра. Слой изморози под ним исчезал, как по мановению волшебной палочки, превращаясь в газ. Газовой волной Василия слегка качнуло. Пройдясь пятном по периметру люка, в котором подозревался вход в рубку управления, капитан полностью освободил его от наледи. И взорам друзей открылась скрывавшаяся под ней в центре люка крышка. Капитан выключил лазер, подошёл к двери и потрогал крышку рукавицей скафа. Она неожиданно подалась, а когда Василий отдёрнул руку, отскочила. Но не упала, а просто открылась, повернувшись на петлях. Под крышкой оказалась искомая кремальера.

— Потрошитель вчера не увидел её под наледью, а зоркий сокол Кондратенко разглядел! — похвалился капитан.

— Что же вы вчера не попробовали её открыть? — спросил Сергей.

— Нечем прогреть было! Ты же с твоим жарким дыханием в машинном на брюхе ползал. Вдобавок, я не хотел… Ладно, может быть, это просто сон плохой приснился. Давай, попробуем открыть.

Кремальера располагалась в полутора метрах над полом, и крутить её было не очень удобно. Повернувшись на полоборота, колесо застопорилось.

— Давай-ка, Серёжа, опять фильтр ставь, попробую её снова лазером…

Заодно капитан прошёлся жарким лучом и по двери, пытаясь тем самым прогреть её застывшие на межзвёздном морозе механизмы. Это дало результаты: кремальера пошла легче, а дверь, под объединённым напором друзей, дрогнула и подалась. За ней открылся короткий коридор, переходящий в рубку управления, поскольку стены этого довольно тесного помещения состояли из явных дисплеев и панелей неизвестных приборов.

Но не эти приборы приковали к себе взоры друзей. Два ложемента странной конструкции были пусты. Пилоты лежали на полу. В свете наплечных фонарей два покрытых слоем замёрзшего воздуха тела Рапторов, лежащих на боках, производили жуткое впечатление. Одетые в подобие попон, переходящих в нечто вроде штанов. Когтистые лапы, или ноги, не обуты. Из рукавов торчат короткие "руки", перед смертью сцеплённые в последнем пожатии. Лобастые головы с оскаленными пастями.

— Слушай, Вася, пойдём отсюда! — дрогнувшим голосом прервал молчание Сергей, — я трупы с детства боюсь! А эти…

— Это, Серый, не просто трупы ящеров. Это тела героев и нам их нужно похоронить.

— Каких героев, с чего ты взял? Пусть ими учёные занимаются!

— Может я и ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что это не просто исследователи. Помнишь, на картинках на их лунной базе: к Земле приближается комета или астероид, или несколько сразу? Эта Немезида и в те времена грозила их цивилизации, как она грозила нашей. А они её, похоже, отклонили. Да что цивилизации! Если бы эта тридцатикилометровая дура влепилась на всей своей скорости в Землю…? На ней бы только микробы остались, где-нибудь в Марианской впадине!

— Н-ну и что?

— А то! Хотел бы ты погибнуть на боевом посту, так сказать, чтобы потом в твоём теле рылись какие-нибудь археологи и биологи?

— Наверно, мне было бы всё равно! — Сергей помолчал. — Знаешь, действительно, как-то некрасиво получится! Они спасли себя, а заодно и нас, а мы их препарировать, в музее выставлять…. А может и клонировать! Да хоть бы и не герои! Но тоже, космонавты, как и мы! А откуда ты знал?

— Не знаю, откуда я знал, догадывался…

— И как мы их похороним? А! Ты для этого "Охотника" услал?

— Услал, чтобы не мешали. Ребята, конечно, надёжные, но вдруг найдётся… Ладно, спасибо, что ты меня понял. Давай работать. Включи резак. Хорошо, что пол металлический… прогреется…

Используя лазер как нагреватель, Василий растопил слои изморози и наледей вокруг тел погибших космонавтов, стараясь не задеть их лучом. В маленькой рубке поднялась температура, вихри воздуха метались по ней и вырывались в открытый люк. Не сразу, но тела ящеров удалось оторвать от пола и поместить на расстеленные куски брезента, которые капитан предусмотрительно захватил с собой. Друзья подняли образовавшиеся неудобные свёртки и вынесли их из рубки.

Конечно, если бы не мизерная сила тяготения Немезиды, они не смогли бы ни донести тела до шлюзовой камеры ни, тем более, извлечь их из корабля. Вытащив свёртки под лучи солнца, траурная процессия отправилась к подмеченной вчера капитаном трещине в поверхности Немезиды, которой предстояло стать местом последнего упокоения древних космонавтов. Положив тела у края трещины уходящей отвесно вниз в недра кометы, друзья остановились отдохнуть.

— Надо же! Почти три часа провозились, — заметил Василий, глянув на дисплей скафа, — скоро наши прилетят. Наверно нужно что-то сказать?

— Кому нужно? Это же просто предрассудки! — ответил Сергей, оглядывая горизонт.

— Наверно нам нужно. И гипотетическая загробная жизнь тут ни причём. Хорошо, я скажу! Друзья! — Василий смотрел на брезентовые свёртки. — Извините, что мы хороним вас по своему обычаю. Ваших мы не знаем. Через миллионы лет примите нашу благодарность за спасённую вами Землю, на которой теперь живём мы. И тоже по мере сил бережём и спасаем её от всех напастей. Прощайте, покойтесь с миром!

Василий вздохнул:

— Ну что, Серёжа, взяли?

Когда импровизированные гробы, один за другим, скрылись в глубине своего последнего пристанища, Василий снова активировал лазер и подрезал, на этот раз сфокусированным лучом, нависавший над трещиной ледяной торос высотой с двухэтажный дом. Ледяная глыба дрогнула и, сначала медленно, а потом всё быстрее начала рушиться и рассыпаться на куски, которые, как и рассчитывал капитан, надёжно засыпали трещину.

— Ну что? Ещё раз на "Дори" сходим? — предложил капитан.

— Устал я что-то, Вася! — ответил Сергей. — А между прочим один из них был самкой… или это… женщиной!

— С чего ты взял? — удивился Василий, присевший на ледяной обломок, чтобы спокойно попить чаю с лимоном, который он утром сам приготовил и залил в термос скафа.

— У неё на шее была золотая цепочка, или не золотая, а просто жёлтая, но цепочка.

— Ну и что? У землян золотые цепочки и мужчины носят!

— Да, но у второго, который покрупней, на шее был такой же медальон, как ты тогда подобрал.

— Так может, у них женщины медальоны носили, а мужчины цепочки?

— Может быть! Но всё равно, значит, они были разного пола, скорее всего – семья! Видел, как они за руки друг друга держали? — Сергей помолчал. — Ты что там пьёшь?

— Горячий чай с лимоном. Угостить?

— Шутник! А у меня пусто!

— Приказы нужно выполнять буквально, проявляя разумную инициативу. Я тебе приказал "заправь скаф под завязку"?

— Я и заправил! И, между прочим, я твой начальник!

— Пока сидишь на базе – да! А на моём корабле один начальник – я! А ты только пассажир. Причём, необязательный, как начинает выясняться. Не залил при заправке сок или хотя бы воду – сиди теперь с шершавым языком!

— Ладно, уел ты меня! Конечно, ты прав во всём. Детренировался я. Веришь? три года скаф не надевал! Только во время учебной тревоги.

— Может, ты и тубу с желе забыл вставить? Эх, оно и вкусное после работы на свежем воздухе! Жаль, что не могу тебя угостить! Ты, наверно и на "велосипеде" у себя в тренажёрном зале педали не крутишь?

— Да всё, как-то…

— А на меня, постоянно Потрошитель наезжает. Да одна Маруся чего стоит…

— А я вас слышу! Кажется, меня поминают в негативном смысле? — раздался вдруг в шлемах друзей голос Маруси. — Ваше задание выполнено, жертв и разрушений нет. Время прибытия – три минуты!

— Привет, Маруся! — ответил капитан. — В позитивном, исключительно, в позитивном! Ты поспеши, господин директор страдает от обезвоживания.

— И от истощения… — пробормотал Сергей.

— Вот-вот! Скажи Петру, пусть приготовит директору чаю с лимоном. И нам обоим что-нибудь съесть. А то мы голодны как волки. Космические, естественно.

Из-за горизонта вылезла неожиданно близкая туша "Охотника".

— Мастер! Экипаж интересуется, можно ли на экскурсии? — снова заговорило радио, на этот раз голосом старшего помощника.

— Что, без обеда? Да ради бога! У Петра сегодня на обед борщ и жареная картошка с котлетами. Пусть идут, нам больше достанется!

— Извините, Кэп, а мы уже того… пообедали! В рабочем порядке, так сказать!

— Нам, хоть оставили?

— Конечно!

К этому моменту "Охотник" уже завис над котловиной.

— Спасибо! Пускай идут, группами по пять-шесть человек, старший – руководитель подразделения. Держаться вместе, не теряться, ничего не трогать, вообще ничего, ясно?

— Ясно, капитан!

— Тогда открывайте люк, а то мы тут замёрзли на ветру.

Люк открылся, и друзья влетели в шлюз. Следуя одной из главных заповедей космонавтов: "сначала позаботься о скафандре, а потом о себе", они установили скафы на подзарядку и проветривание. А затем отправились в кают-компанию, где их уже ждал обед. Тут же был и Маркиз, который, судя по всему, уже отобедал, но всё равно внимательно следил за процессом приёма пищи. Когда капитан добрался до котлет, попрошайка мяукнул и получил свой кусочек. После чего потерял, казалось, всякий интерес к происходящему.

По случаю почти полной невесомости, Пётр подал борщ в мягких пластиковых "грушах", а картошку в тарелках, прикрытых тонкой целлофановой плёнкой. На третье был любимый капитаном чай с лимоном и сок, по выбору. Всё, естественно в "сосках".

Тактично молчавшая во время обеда Маруся, наконец, когда Мастер добрался до чая, решила, что настало время расспросов:

— Кэп, расскажите, что видели, зачем с собой резак брали? Если не секрет, конечно!

— Любопытная ты, Маруся, всё тебе расскажи! Подключись-ка к скафам, там полный отчёт. Только никому не показывай!

— Хорошо, капитан, сейчас… Так вы их всё же нашли? И похоронили? А почему, никому…?

— Потому, что "во многом знании – много печали". Незачем это всем знать, и всё тут! Тебе, кстати задание: вырежи всё через несколько секунд после того, как я включаю лазер и до конца. У меня и у Сергея. А полную запись зашифруй и спрячь подальше.

— Принято, уже сделано!

— Молодец!

— Слушай, а это не покажется кому-нибудь подозрительным? — засомневался Сергей. — Вышли из строя сразу два регистратора…

— Вряд ли у нас запросят эти записи. А если и запросят… регистраторы вещь капризная, сначала сильно охладились, там ведь, чуть ли не абсолютный нуль. Потом, когда я лазер включил, сразу нагрелись. От этого они часто ломаются. Предположим, что "сломались" и в этот раз!

— А мы дверь долго грели, внутри рубки даже воздух испарился. Мы зашли, походили, посмотрели и наружу, так? — подхватил фабрикацию Сергей.

— Именно, так! Думаю…

— Кэп! На "Дори" ЧП! — перебил капитана взволнованный голос Маруси, — включаю радиоканал! Из динамиков донеслось:

— …их двое. Стоят за углом! Что делать, Кэп?

— Кого двое? Говори толком! Маруся, картинку!

На экране замелькали тени и яркие засветки от прожекторов. Капитан сумел разглядеть два странных силуэта. Одновременно прозвучал доклад Старшого с "Дори":

— Мы шли по залу к шлюзовому. Саша заглянул в закуток, а они стоят! И оружие в руках.

— Да кто "они"?

— Рапторы, кто же ещё!

— Стоят, значит? И головы на гвоздик повесили?

— Что? Сейчас…

По радиоканалу донёсся шум, невнятные возгласы, а затем смех и доклад Старшого:

— Точно, Мастер! "И головы на гвоздик повесили"! Это два скафандра Рапторских, а рядом два шлема на держателях! Ну, Саша, ну паникёр!

— Он всё правильно сделал! Бдительность нужна! А как насчёт оружия?

— Нет ничего, почудилось ему!

На экране между тем появились в деталях два скафандра странной конструкции. Похоже, экскурсанты подошли вплотную.

— Повторяю, ничего не трогайте. И возвращайтесь, следующая партия уже запарилась в скафах.

— Да мы идём уже! "И оружие в руках"! Старшой снова рассмеялся, смех подхватили.

Связь отключилась. Капитан покачал головой:

— Да, теперь подначки Саше обеспечены! Ну, да он парень и сам юморной, отшутится. Надо же! Я ведь подумал сначала, что мы, старые лопухи, просмотрели ещё два тела. А это скафы!

— А если кто задастся вопросом: скафандры на месте, а где пилоты?

— Не задастся! Там, кстати ещё пустые держатели были, два или три…

— Два, мастер! — ввернула Маруся.

— Спасибо. Видишь, значит, могли быть и запасные скафы. Они их надели, вышли и не вернулись. Финита!

— Да, Вася, понятно. Всё же, это была семейная пара. И они любили, так же, как люди. Всё не могу забыть, как они тянулись друг к другу перед смертью. Дотянулись и умерли! Правильно, что мы не дали…

— Пришёл Пётр! — предупредила Маруся.

Дверь скользнула в сторону, и в проёме показался кок:

— Покушали? — спросил он, — больше ничего не хотите?

— Спасибо, Петро! — поблагодарил капитан, и Сергей тоже улыбнулся и кивнул.

— Тогда я уберу и побегу скафандр надевать. Будет что дома рассказать!

Пётр подхватил подносы и упорхнул. Пока за ним закрывалась дверь, он успел крикнуть из коридора:

— Маркиза я покормил!

— Похоже, его все покормили, — проворчал Василий. — Ну, что, Серый? Пойдем, подремлем после трудов праведных?

— И то!

— Кэп! — это снова была Маруся. — "Академик Макаров" на подлёте. Расчётное время прибытия четыре часа. Смолин просится на связь.

— Наш сон резко сокращается! — вздохнул капитан. — Соединяй!

— …зывает "Академик Макаров"! Выходите на связь! — Маруся вывела канал ближней связи на динамики кают компании.

— Слышу тебя, Женя! Ты, я смотрю, не иначе, как с предельным ускорением шёл!

— Привет, Василий! Так учёные же! На голову совсем сели. Сами пыхтят от натуги, язык еле ворочается, но лепечут: "А нельзя ли побыстрее?" Фанатики науки, понимаешь! Поздравляю тебя, кстати, с находкой!

— Спасибо! Если бы "Паганель" так удачно не провалился, ничего бы я не нашёл. Меня бы и близко не было!

— Мориса жалко! Так он ругался, чуть не плакал! Тоже хотел разворачиваться, но ему приказали увечных на Землю везти.

— Да я в курсе! Давай, тормози и на прежнее место. Я задерживаться не буду. "Пост сдал – пост принял!" Передам тебе кассеты с кернами и на Землю!

— Давай, до связи и до встречи!

— До встречи, Женя!

Связь отключилась. Капитан направился к двери:

— Я всё же подремлю пару-тройку часиков, устал сегодня. Идёшь, Серёжа?

— Нет, я тут посижу, сок твой допью, если не возражаешь. Новости почитаю, кота вот помучаю.

— Как это: помучаю? Маркиз, пошли домой. Бросай этого монстра!

Кот с готовностью соскочил с коленей предполагаемого "мучителя" и взлетел на плечи хозяину.

Звёзды в Крыму, конечно, совсем не такие, как в космосе. Земная атмосфера приглушает их блеск, добавляет мерцание. Но, всё равно – звёзды это звёзды. И капитан любил смотреть на них. Часто проплывали среди них заметные искусственные светила орбитальных станций. И самая большая и яркая, "Орбита-7", которую было видно в виде бледного пятнышка на синем небе даже днём. Если знать, куда смотреть, конечно. А ночью она блистала так ярко, что предметы, освещённые этим светом, даже отбрасывали тени.

"Будто, в космосе не насмотрелся!" — с усмешкой думал иногда капитан. Впрочем, сегодня было пасмурно и облака расходиться не собирались. Отпуск подходил к концу. Все визиты были уже сделаны, остались позади и гулянки в Париже, где Морис в полной мере продемонстрировал весь масштаб благодарности, на которую был способен его французский темперамент. Они посетили с Сергеем и своего сержанта-наставника, сухонького старика неопределённого возраста. Тело его сдавало под неумолимым потоком времени, но дух был по-прежнему силён. Советник с оптимизмом смотрел в будущее, строил головокружительные планы и, глядя на него, верилось, что они непременно осуществятся.

Василий слетал и на Луну, чтобы посетить музей "База имени меня", как он любил выражаться. Несмотря на то, что гигантскими усилиями Иванченко его, Кондратенко участие в сенсационных открытиях на Немезиде пока оставалось неизвестным широкой публике, сотрудники музея и учёные-исследователи оказались "в курсе" и тепло его приветствовали. Ещё раз побродил капитан по широким коридорам, хорошо освещённым и прибранным, натыкаясь, каждые двадцать метров на взволнованные разноязыкие группы экскурсантов. Посетил он и "закрытые зоны", где продолжалась исследовательская работа. Там он узнал, что "Дори" успешно поднята с Немезиды и буксируется к Луне, где и будет установлена рядом с "Базой". Позже над ней возведут воздушный купол. Сама же Немезида после изменения траектории пройдёт так близко от Солнца что, скорее всего, бесследно испарится в его лучах.

Несмотря на то, что был он в цивильном, кто-то из посетителей в коридорах его узнал. Благо в "холле" висел портрет первооткрывателя. Раздался крик:

— Смотрите! Сам Кондратенко!

И в результате равномерное продвижение групп было нарушено и "сам Кондратенко" был вынужден полтора часа раздавать автографы и фотографироваться с желающими. Это было, ничего не скажешь – приятно, но несколько утомительно. В результате он чуть было не опоздал на свой "челнок" до "Орбиты-7". К счастью, какой-то неведомый доброжелатель распорядился задержать этот вылет на целых десять минут – случай уникальный!

Комплекс, где традиционно ремонтировались "Охотники" консорциума встретил его строго упорядоченным хаосом, разобраться в котором было под силу только местным менеджерам. С одним из них, куратором ремонта молодым африканцем Саидом Бока капитан встретился чисто случайно у шлюза "Охотника". Тот сам подошёл и доложил, мешая русские и английские слова, что ремонт идёт сейчас с опережением графика, но вскоре "планируется небольшое отставание", так что в целом "всё будет закончено точно в срок, плюс-минус шесть часов". Уже попрощавшись и намереваясь улететь по своим важным делам, Саид вдруг вернулся и, протянув капитану электронный блокнот, попросил автограф: "сыновьям, когда вырастут!" И Василий аккуратно вывел стилом свою фамилию: "W. Kondratenko" и добавил тоже по-английски: "Успехов вам, ребята!"

Последние дни отпуска Василий решил провести в Крыму в той памятной местности, где когда-то встретил свою "рыбку Дори" — светловолосую девушку, свою единственную настоящую любовь. Конечно, были и другие… Но они быстро забывались, а Дорис… Её фотография летала с Василием по всей Системе, а сама она пропала с его горизонта двадцать лет назад. А вдруг она придёт? Правда, теперь это наверно тётка сорока с лишним лет, обременённая семейством и при муже. Интересно, узнает ли он её при встрече?

Сегодня солнышка не было, с моря дул прохладный ветерок, отдыхающих на пляже поубавилось, да и самому отпускнику купаться не хотелось. Он уселся на скамеечке, вдали от толпы, поставил на песок и открыл специальную корзинку для переноски животных:

— Иди, Маркиз, погуляй. Смотри сколько песка!

Кот выскочил на песок, но использовать его по прямому назначению не захотел: принюхался, потрогал лапой и решил, что он вполне подходит для игры. Каковую немедленно и устроил: разбегался и с разгона вонзал передние лапки в песок, имитируя охоту на виртуальных мышей. Не поймав ни одной, решил поваляться. А когда и это ему надоело, вдруг сообразил, что извозился донельзя, и теперь самое время умыться и почиститься. Для совершения этих важных процедур он заскочил на скамейку и принялся остервенело чесаться, перемежая это действие с торопливым вылизыванием.

Кажется, капитан, отдавшись своим воспоминаниям, немного задремал. Во всяком случае, сейчас перед ним, как живая, встала Дорис. Это было солнечным утром, он ещё толком не проснулся, а она уже вышла из душа и присела на край постели. Её голову украшал тюрбан из махрового полотенца, одета она была только в распахнутый халатик.

— Мне идёт? — спросила Дорис.

Он увидел, что она приложила к шее верёвочку с его, подобранным на Луне медальоном, который вчера случайно выпал из чемодана и пролежал всю ночь на столике. Конечно, он ей шёл! Ей вообще, шло всё. Василий улыбнулся и потянулся к ней…

— Какой забавный!

Капитан открыл глаза. Видение улетучилось. Рядом с ним стояла девушка, лет двадцати, или чуть младше. Светловолосая, одетая в платье до колен. Кажется, теперь такая мода! Черты лица… Упрямый рот, зелёные глаза!

— Рыбка! — пробормотал Василий.

— Что вы сказали?

"Да нет, не может быть. Таких совпадений не бывает!"

— Э-э, ничего! — ответил капитан и улыбнулся. — Я, кажется, задремал немного?

— Извините!

— Ничего, нам всё равно скоро идти.

— Это ваш?

— Да! Это космический кот!

— Космический? — девушка рассмеялась, — почему?

— Потому, что он летает со своим хозяином в космосе!

— И этот хозяин вы?

— Да, это я!

— Что-то не похоже, — девушка уселась на скамейку так, что Маркиз, продолжавший прихорашиваться, оказался между собеседниками.

— Почему это?

— Ну, космонавты, они такие…

— Молодые, крепкие и спортивные?

— В общем, да! Вы не обижайтесь…

— Ни капельки! Тридцать лет тому назад, я как раз и был такой.

— И вы, конечно, служите в дальней разведке?

— Увы! Дальше Сатурна я не летал. А работаю я в консорциуме "Вода".

Девушка оживилась:

— Вот я вас сейчас и проверю! Я как раз писала реферат по консорциуму. — Извините, как вас зовут?

— Василий Петрович.

— А я Ольга, очень приятно!

— И мне тоже. Проверяйте!

— Кто генеральный директор "Воды"?

— Иванченко Анатолий Константинович!

— Правильно! А кто директор базы "Европа"?

— Серёжа Куприянов. Он сейчас на Земле. Хотите, я ему позвоню?

— Так вы что, действительно…?

— Действительно.

— Извините, что я вам сразу не поверила. Я подала документы в "Звёздную Академию", приехала сюда отдыхать с мамой и вдруг встречаю на пляже пилота. Да ещё с котом!

— А разве девушек принимают?

— С этого года!

В кармане Василия заиграла мелодия из старинного фильма. Телефон.

— Извините! — Василий достал аппарат и нажал кнопку. — Слушаю, Маруся!

— Как отдыхается? Я смотрю над Крымом облачность?

— Давай к делу! Как там с ремонтом?

— Саид попросил известить вас, что послезавтра с утра начинается приёмка.

— Значит, мне пора уже двигаться?

— Ну, если вам предстоит романтическая ночь, то можно и завтра с утра!

— Нет уж, лучше без спешки! Вечером вылечу. Спасибо, что позвонила!

Пока!

— Пока-пока!

Телефон замолчал. Следившая за разговором Ольга полюбопытствовала:

— А кто это, Маруся? Ваша жена?

— Нет, это комп на моём "Охотнике".

— И он… она звонит вам с орбиты?

— Почему бы и нет? Извините, Ольга, мой отпуск закончен. Сейчас загоню этого чумазика в корзинку, и в гостиницу, а потом на космодром. Мне ещё на пароме добираться.

— Как жаль! А я хотела вас с мамой познакомить! Она у меня тоже космосом интересуется.

— Какие проблемы? Вот, возьмите карточку, тут и электронный адрес судна есть. Почта почти всегда доходит, только иногда и сутками идёт. Будут вопросы, пишите, я с удовольствием отвечу!

— Ой! — Ольга взглянула на карточку и зажала рот рукой. — Так вы Кондратенко?

— Насколько мне известно, да!

— Который…

— "База Рапторов"? Моя работа!

— А теперь вы откопали…?

— Корабль Рапторов? И давно вы об этом знаете?

— Про корабль давно, а про то, что это снова вы, только час назад сказали по ТВ.

— Ой-ёй! Кажется, Ольга, мне пора бежать! И очень быстро. Тревога!

Приученный к этой команде Маркиз юркнул в корзинку, капитан захлопнул крышку.

— До свиданья, Ольга! Желаю успешно поступить в Академию! Извините, побежал. Привет маме!

— До свиданья, Василий Петрович! Увидимся!

— Непременно, Ольга!

Никем, к счастью, не узнанный, капитан доехал на пароме до платформы северного черноморского космодрома. И через несколько часов челнок поднял его на станцию "Орбита-7" Бросив багаж в каюте "Охотника" и отдав Маркиза на попечение Петра, капитан закрутился в водовороте дел и только вечером вернулся в свою каюту. На дисплее компа его ждал огромный сюрприз, электронное письмо, следующего содержания: