Звезды Сан-Сесильо

ГЛАВА 9

Но прежде чем настал этот день, произошел случай, заставивший Лайзу взглянуть на своего хозяина совершенно другими глазами.

Сеньора Кортина обычно получала овощи с черного хода виллы, и доставлял ей их каждый день молодой человек, подъезжавший на телеге по узенькой тропинке, ответвлявшейся от основной дороги на виллу. Телегу он оставлял за скрипучими чугунными воротами, и этот скрип обычно возвещал о его прибытии. Сеньора Кортина выходила на крыльцо в фартуке, часто вытирая о него руки, как будто только что оторвалась от раковины, и громко бранила его за то, что тот так поздно принес цветную капусту или рассыпчатые сердечки латука, которые ей требовались для салата к ланчу.

Это превратилось как бы в ежедневный ритуал, и Лайза и ее воспитанница уже ждали того часа, когда раздастся пронзительный сварливый голос, сотрясающий сонную тишину сада. Услышав скрежет колес по неровной поверхности тропинки, скрип ворот и ленивые шаги по направлению к боковой двери, они прекращали все свои дела, поднимали головы и улыбались друг другу, слушая традиционную тираду.

— Самое подходящее время приносить овощи для ланча!.. Для ланча! — звучал полный негодования голос. — Ты страдаешь от лени, Педро Гонсалес, и чем скорее ты от нее избавишься, тем лучше для всех нас! Тем лучше для моей стряпни!

Затем следовали льстивые комплименты относительно качества этой стряпни, изрекаемые сонным мужским голосом, и чаще всего, несмотря на опоздание, незадачливого поставщика приглашали в дом что-нибудь перекусить, хоть он этого и не заслуживал. А выйдя из дома примерно через четверть часа, он замечал Жиа, пролезающую через щель в заборе, и Лайзу, стоящую поодаль, кивал им обеим, усмехаясь красивыми испанскими глазами, залезал на свою телегу и лениво уезжал.

Испания — страна завтра! У Педро Гонсалеса завтра могло с таким же успехом превратиться в послезавтра, судя по его вечно сонному лицу и отсутствию какого-либо намека на спешку.

Это был, как считала Лайза, типичный молодой испанец, каталонец, ленивый по натуре, не имеющий никаких стремлений, выходящих за рамки его обыденных занятий, а также любитель коррид и фиест. Она представляла себе, как привычная лень отпускает его во время фиесты или когда он на корриде подзадоривает своего любимого матадора, а его черные глаза, конечно без привычной устали, разглядывают хорошенькую девушку, если та оказалась поблизости.

На Лайзу он сначала не обращал внимания, но потом стал приглядываться к ней со все возрастающим интересом, Жиа, посмеиваясь, называла его «зеленщиком Педро, которому нравится Лайза». Лайзе же не нравились эти шутки; единственное, что она себе позволяла, так это улыбаться при словесных излияниях сеньоры Кортины. Она предпочитала держаться подальше от пламенных глаз зеленщика.

К мужчинам такого типа она не привыкла — приземленным, откровенно чувственным, грубоватым — и сторонилась его молчаливого одобрительного внимания. Она относилась к Педро с активным недоверием и ничего не могла с собой поделать.

Однажды утром он подъехал к боковым воротам с огромной черной дворнягой, сидевшей рядом с ним на телеге. Это была дворняга самого низшего пошиба, позорно запущенная и, кажется, не отличавшаяся добрым нравом. Лайза во многих дворняг влюблялась с первого взгляда, но эта…

Пес сидел на мешке с луком и, когда Педро оттолкнул его, чтобы взять мешок, злобно ощерился, показал клыки и громко зарычал. Педро шлепнул его и отослал в угол телеги, а оглянувшись и увидев Лайзу, пытающуюся отогнать Жиа от щели в заборе, изобразил на своем лице улыбку, показав крепкие белые зубы.

— Вы любите собак, сеньорита? — спросил он обычным сонным голосом. — Все англичане любят собак и слишком нянчатся с ними! Разве не так?

Лайза молчала, а он поудобнее пристроил мешок с луком у себя па спине, оттолкнул пса от ящика с латуком и, продолжая смотреть на нее, с удовольствием говорил:

— Парень не очень добродушен! Очень злой пес. Вчера он подрался с псом поменьше себя и задрал его до смерти.

Я его отстегал. Он этого мне не простил и сегодня рычит на меня. Вечером я его опять отстегаю!

— Тогда неудивительно, что он такой злой! — не выдержала Лайза.

— Вы так считаете? — Он наклонился к телеге так, что мешок с луком, как маятник, покачивался у него на спине, и в его черных глазах появились недоумение и насмешка. — Это потому, что вы англичанка, а в Англии слишком много возятся с собаками! Маленькая домашняя собачка! Да?

— Это не домашняя собачка! — ответила Лайза, с опаской глядя на пса, с которым пыталась заигрывать Жиа. Тому это явно не очень нравилось. Она оттащила Жиа от щели в заборе и, пока Педро придумывал ответ, краешком глаза заметила, что из дома показался недавно приобретенный сеньорой Кортиной щенок — также сомнительного происхождения — с явным намерением прогуляться по тропинке. Сеньора Кортина еще не услышала скрипа чугунных ворот и не вышла из дома, а щенок, вырвавшись на свободу, явно жаждал приключений, и его лапки счастливо семенили по тропинке, пока он не услышал рычания старшего собрата. При этом ушки его слегка встрепенулись, а в глазах появилась некоторая неуверенность. Лайза поняла, что требуется немедленное вмешательство!

Большинство хорошо обученных собак с пониманием относятся к щенячьей неопытности, даже если это такое странное существо, как любимец сеньоры Кортины. Та приобрела щенка потому, что к нему привязался ее почтенный муж, у которого она, несмотря на свою воинственность, явно шла на поводу.

Но большой, уродливый черный пес Педро не был избалован воспитанием, поэтому он вслед за рычанием разразился злобным лаем и прыгнул, намереваясь подмять щенка под себя.

Но Лайза, предвидя прыжок, сама, как пружина, рванулась на помощь малышу. Она успела схватить его, и мягкий комочек, покрытый шелковистой шкуркой, оказался у нее в руках. В этот момент раздался предупреждающий крик Жиа, но было поздно! Черный пес набросился теперь не на щенка, а на Лайзу и с легкостью повалил ее на землю всей своей тяжестью.

Лайза сама не понимала, как ей удалось проскользнуть через щель в заборе и оказаться на тропинке, где она упала на землю. Теперь опасность угрожала ей не меньше, чем крохотному созданию, которое она старалась защитить.

Жиа пронзительно закричала, и это заставило Педро действовать. Он не спеша пошел на помощь молодой англичанке, и несколько слов, брошенных псу по-испански, каким-то чудом заставили того застыть, хотя он и продолжал злобно скалиться уродливыми желтыми зубами.

Педро протянул руку и помог ошеломленной Лайзе подняться с земли.

— В следующий раз вам лучше не вмешиваться, сеньорита! — обратился он к ней чрезвычайно вежливым голосом.

Продолжения его речи не последовало, так как за спиной у него прозвучал гневный голос, приказывающий ему убираться со своим луком и собакой за ворота и оставаться там. Жиа же подбежала к отцу, схватила его за руку и взахлеб стала рассказывать ему, что произошло и какую отвагу проявила Лайза.

— Это все из-за щенка, папа! Она подумала, что большой пес сделает ему что-то плохое, а может быть, даже убьет его!

— Он вполне мог разодрать вас, мисс Уоринг! — произнес Хулио Фернандес, непроницаемым взглядом глядя на Лайзу, неуклюже прижимающую к себе щенка и смущенно глядевшую на него.

Она откинула со лба длинную прядь волос, и он заметил уродливую царапину на ее руке. Взгляд его стал еще более непроницаемым, а вопрос прозвучал коротко и сжато:

— Вы уверены, что эта скотина не тронула вас? Этот след у вас на руке…

— Думаю, я просто поцарапалась о гальку на тропинке, — ответила она, уныло глядя на царапину, и попыталась улыбнуться. — Да, это все, ничего более серьезного! Да и щенок цел и невредим, немного дрожит, но в остальном — полный порядок!

Лайза нежно посмотрела на крошечного зверька, а потом, когда прядь золотых волос снова упала ей на лоб, поставила его на землю заметно дрожащими тонкими пальцами. Ей было нехорошо, все произошло так неожиданно: предупреждение об опасности поступило, когда практически все уже произошло.

Она все еще была в трансе, движения ее были чисто механическими, и она понятия не имела, как ей удалось проникнуть через щель в заборе, чтобы вовремя спасти щенка.

Но самое главное, что она спасла его!

— Думаю, что пес Педро не расположен к щенкам! — дурашливо произнесла Лайза, почувствовав на своих плечах властную руку и поняв, что ее ведут к дому.

Когда они оказались в приятном полумраке виллы, до них донесся голос сеньоры Кортины, бранящей зеленщика, и его протесты, так как лук снова оказался в телеге. Лайза сочла наказание слишком суровым, чтобы из-за глупости щенка Педро лишился выгодного клиента. Устроившись в удобном кресле в библиотеке с бокалом бренди в руках, она попыталась найти ему хоть какие-то оправдания.

— На самом деле Педро ни в чем не виноват. Его пес не обучен и, естественно, непредсказуем. Но ведь он подчинился хозяину, когда тот остановил его. Не знаю, что Педро ему сказал, но пес ведь подчинился! И он меня не тронул!

— Допейте бренди, — спокойно приказал доктор и, когда она выполнила его приказ, забрал у нее бокал. Пристально глядя на нее, он объяснил: — В нашей стране не принято вмешиваться в отношения животных. Наши люди обычно иначе, чем вы, смотрят на выяснение отношений между животными. Вы должны запомнить это на будущее!

— Запомню, — пообещала она, и под серьезным взглядом его темных глаз краска смущения залила ее лицо.

Он испанец, в самом лучшем и привлекательном смысле этого слова, мелькнуло у нее в голове, умеющий мыслить и подавлять свои страсти. Даже родись он в той же среде, что и Педро, и будь вынужден добывать средства к существованию торговлей овощами, он все равно полностью отличался бы от Педро! Гуманный и эмоционально сдержанный, он умел экономить свои чувства. Мудрость, читавшаяся в его черных глазах, таила мудрость веков, потому что он видел и понимал гораздо больше, чем это можно было предположить при первой встрече.

Она мгновенно вспомнила свою первую встречу с ним — не в тот раз, когда впервые увидела его за столиком ресторана, а когда столкнулась с ним лицом к лицу на небольшой пристани в Сан-Сесильо, под лунным светом над морем. Он был очарователен и любезен. Позже она обнаружила, что он мог быть жестким и холодным. Сейчас она не могла с уверенностью сказать, что кроется за бесстрастной маской на его лице, но он в очередной раз проявил доброту к ней. Вдруг ее охватило чувство одиночества. Он был добр к ней, потому что она безрассудно рисковала собой, когда огромная черная дворняга повалила ее и она поцарапала руку. Доктор уже тщательно осмотрел царапину и, попросив прощения, на один момент удалился за своими принадлежностями, чтобы промыть рану и убедиться, что это не более чем царапина.

Когда он вернулся, она все еще пребывала в состоянии отрешенности: бренди, который убедил ее выпить доктор, подействовал на нее несколько угнетающе. Она понимала, что этого не произошло бы, если бы уже на протяжении нескольких дней она не пребывала в состоянии подавленности, а бренди просто оказался ключом, открывшим дверь ее тщательно скрываемым эмоциям. Она была не в состоянии анализировать свои чувства, но понимала, что они, кажется, скоро выплеснутся наружу. Когда доктор встал на колени рядом с ней и его голова оказалась в непосредственной близости от кончика ее подбородка и когда ее пронзила неожиданная жгучая боль, оттого что он промывал царапину чем-то из бутылочки, на ее глазах появились слезы, она тяжело вздохнула, и одна слезинка упала ему на ладонь.

Он взглянул на нее в крайнем изумлении.

— Это так больно? — воскликнул он. — Простите, но такими вещами не следует пренебрегать.

Он увидел, что она закусила дрожащую нижнюю губу, как обиженный ребенок.

— Ничего! — заверила она его, немалыми усилиями заставив себя сказать это. — Я вообще-то трусиха, только…

— Только сегодня утром произошло то, что вы испытали сильный шок, и кроме того, вас очень расстроило, что благополучие этого необычного создания, которое сеньора Кортина называет щенком, оказалось под угрозой! — бесконечно мягко произнес доктор. — Я все понимаю!

Лайза беспомощно смотрела на него, и слезы продолжали течь из ее глаз, напоминавших омытые росой серо-голубые фиалки. Несмотря на все усилия с ее стороны, нижняя губа продолжала предательски дрожать.

«Если бы он действительно понимал!» — думала она. Если бы только он понимал, что делает с ней его близость и каким абсолютно бесперспективным представляется ей ее будущее!

И вдруг ее охватила паника, что она может выдать себя, это испугает его, он уволит ее и отошлет обратно в Англию.

— Пожалуйста, простите, — в испуге умоляла она. — Это все от йода… Я не ожидала…

Но выражение его лица полностью изменилось, и блестящие темные глаза были полны сочувствия. Он поднялся с колен, сел рядом с нею в кресло, наклонился и, схватив обе ее руки, крепко сжал их.

— Querida [2], — произнес он, но Лайза была уверена, что ласковое слово случайно сорвалось с его губ. — По-моему, случилось и еще что-то похуже? У вас больше нигде нет повреждений? Эта скотина-собака не…

— Нет, нет, — успокоила она его, так как доктор был по-настоящему взволнован.

— Так ваше падение оказалось серьезнее, чем мне показалось на первый взгляд! Я немного поздно появился на сцене, иначе вы бы вовсе не упали! Вы сильно ушиблись?

Лайза улыбнулась сквозь слезы и усилием воли решительно подавила их.

— Я в полном порядке, — твердо заявила она.

Он посмотрел на ее руки, лежавшие в его больших смуглых мужских ладонях, и их вид заворожил его. Они были такими тонкими, белыми и ухоженными и не в первый раз поразили его своей хрупкостью и несхожестью с руками человека, вынужденного самому зарабатывать себе на жизнь.

— Однако, я считаю, вам следует подняться к себе в комнату и лечь. Я дам вам что-нибудь успокоительное…

Она мягко убрала свои руки.

— Чепуха, доктор. Я полностью приду в себя, как только переоденусь, — она посмотрела на дыру в ярко-розовом полотне платья — след ветки, за которую она зацепилась при падении. — Вымоюсь и приведу себя в порядок. — Она представила себе, на кого она похожа сейчас: лицо вымазано, волосы растрепаны и настойчиво лезут вперед, напоминая золотистый капюшон, обрамляющий ее лицо.

Доктор медленно перевел взгляд с ее рук на лицо, и хотя на нем он не уловил ни малейших признаков слабости, состояние девушки продолжало тревожить его. Лицо Лайзы было столь же пленительным, как и ее руки, но совершенно непроницаемым.

— Que… Мисс Уоринг, — произнес он так быстро, что его выбор способа обращения к ней не вызвал никаких сомнений, — скажите же, счастливы ли вы здесь?

Она с удивлением посмотрела на него:

— Счастлива? Ну разумеется, я счастлива!

— И вы не жалеете, что вообще приехали в Испанию? У нее расширились глаза, и сердце бешено заколотилось от страха: он догадался! Он догадывается!

— Я люблю Испанию!

В его глазах и голосе слышалось беспокойство.

— Мы однажды заговорили о розах — и одной совершенной розе, которую в один прекрасный день можно найти в саду. Для вас это…

Какое-то мгновение он выдерживал ее взгляд, но потом отвел глаза, встал и подошел к окну.

— Ваш молодой друг, Питер Гамильтон-Трейси, сегодня утром позвонил мне и попросил разрешения пригласить вас на ланч с его родственницей, какой-то пожилой тетушкой, приехавшей в Сан-Сесильо и с которой он хочет вас познакомить. А возможно, он хочет также, чтобы она познакомилась с вами…

Он повернулся и уставился на нее.

— Да, — ответила Лайза как можно небрежнее, — я ждала приглашения!

— И вы также ждали встречи с тетушкой?

— Да, я… он мне рассказывал о ней!

Лайза никак не могла понять, что означают его расспросы.

— Когда молодые люди представляют своим родственникам молодых подруг, у них обычно серьезные намерения. — Он стал ходить по библиотеке взад и вперед. — Во всяком случае, в Испании это говорило бы о более чем серьезных намерениях! Мне не очень хорошо известно, как подобные вещи делаются у вас, но я чувствую некоторую ответственность за вас, и мой вам совет — не позволяйте одиночеству втянуть вас в ситуацию, из которой потом вам будет трудно выбраться. Это не тот случай, — тут его коснулась язвительная усмешка, — если вы не изменили своего отношения к розам!

— Я, — начала было Лайза, но тут отворилась дверь, и донья Беатрис с любопытством уставилась на них.

— До меня дошли слухи, что вы здесь, — сказала она, — и что мисс Уоринг была настолько безумна, что связалась с дворнягой!

Ее тон давал понять, что, совершив подобное безрассудство, мисс Уоринг получила по заслугам.

— Сеньора Кортина в отчаянии, потому что у нее осталось мало зелени, а зеленщик ушел, не оставив ей для супа ни лука, ни лука-порея. Так что в следующий раз, мисс Уоринг, — холодно улыбнулась она, — когда вам снова вздумается спасать жизнь щенку, помните, что у сеньоры Кортины есть хозяин, который платит ей за службу, а хорошо приготовленная пища для него имеет немаловажное значение!

Лайза встала. Она едва могла поверить, что сеньора Кортина настолько неблагодарна, что нажаловалась на нее за нехватку овощей для ланча, но она видела, какие взгляды бросала донья Беатрис то на ее хозяина, то на нее. Она поняла также, что донья Беатрис слышала их разговор, который уже шел вовсе не о щенках и не о страданиях Лайзы из-за любви к ним.

При виде различных медикаментов и пустого бокала из-под бренди донья Беатрис зловеще и коротко прошипела:

— Столько волнений из-за такого пустяка!

— Для мисс Уоринг это был не пустяк, — почти так же резко произнес доктор Фернандес. Он повернулся к Лайзе: — Думаю, вам лучше сегодня остаться у себя в комнате до ужина. Я распоряжусь, чтобы ланч вам подали туда. Рекомендую вам раздеться и лечь в постель, а вечером, если вы будете в состоянии, мы будем рады видеть вас за ужином!

Выходя из библиотеки, Лайза чувствовала изумление доньи Беатрис и понимала, что испанка никогда не простит ей малейшего пренебрежения к себе в ее присутствии. Но ее недовольство относилось только к ней, Лайзе, но отнюдь не к доктору Фернандесу!

Закрывая дверь, она услышала, как донья Беатрис произнесла уже более спокойно:

— Бедный Хулио! Как всегда, все домашние неурядицы в первую очередь бьют по тебе! Но я не думаю, чтобы девочка и в самом деле сильно пострадала, правда?

Она могла получить тяжелую травму.

— Это был глупый поступок. И все из-за кучки костей, которую и на порог-то не следовало пускать! Но ты слишком добр к своей прислуге, так же как и к этой девочке. Весь оставшийся день она будет лежать в постели, а кто же займется Жиа?

Ей и в самом деле следовало бы помнить, что именно Жиа — ее основная обязанность в этом доме.

Лайза не слышала продолжения разговора, но была полностью согласна с доньей Беатрис. Жиа — ее основная обязанность, и, получая такое солидное жалованье, она должна заниматься только девочкой и ничем больше.

Ничем больше? Поднявшись к себе в комнату, она подошла к зеркалу туалетного столика и испугалась своего взъерошенного вида — недаром доктор Фернандес с таким любопытством разглядывал ее!

Она взяла гребень и машинально пробежала им по волосам. Лайза вовсе не собиралась пренебрегать своими обязанностями и ложиться в постель. Только пульс у нее участился, когда она вспомнила слова доктора: «Если вы не изменили своего отношения к розам!»

Одна совершенная роза в саду! Но вряд ли она найдет такую розу!