Алхимик в Пустыне

20-й день месяца Барса. Великая Пустыня

Дорогая Фиона!

Рада сообщить, что мы живы и здоровы. Было несколько неприятных моментов, когда я висела вниз головой на Обрыве; но, учитывая страховочный карза-нейсс, испачкавший зеленым соком мне кольчугу, а также некоторые неожиданные обстоятельства, все обошлось.

Ты, может быть, захочешь, узнать, какие такие обстоятельства неожиданно с нами случились? Хмм… Не знаю, дозволит ли Далия сообщать подобную конфиденциальную информацию… Но пока она отстала и не успела затормозить меня своим извечным "тсс! конспирация!", говорю: всё оказалось липой! Гнусным колдовством! Нахальным чернокнижием, на которое способны лишь остроухие затейники и особо неблагонадежные представители племени человеков!

Ладно, переживем. Расскажу-ка я, обо всем по порядку.

К Обрыву мы подошли с трепетом и волнением, как и подобает путешественникам, выходящим на последний — самый важный — отрезок дистанции. Попробовали найти спуск, убедились в том, что под нами — нерушимый монолит, и что единственный способ по ней спуститься — срочно вырастить крылья. Ха-ха.

Поэтому я взяла в руки кирку, Фри-Фри воспользовался последним из артефактов с карза-нейсс, Далия прочитала нам нотацию о правилах безопасности. И я начала делать лестницу.

Где-то через десяток ступеней я вдруг обнаружила, что камни падают вниз слишком быстро.

Наша сапиенсологиня медовым голосом начала меня убеждать, что всё в порядке, всё совершенно нормально и ничуточки не страшно, а Фри-Фри — умница, сразу догадался. Оказывается, он еще вчера заметил, что от момента, когда камень срывается с Обрыва, до звука падения проходит секунда или две (хотя по моему мнению, там и полсекунды с трудом набирается). Если бы пропасть была действительно бездонной, какой выглядит…

Короче, наличие физической аномалии можно было проверить единственным способом.

И я, героическая Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл, это сделала!

Выпуталась из карза-нейсс, прижала к груди кирку и, с мыслями об Айре, который ожидает моего возвращения, прыгнула вниз.

Ха! Я же говорила — всё оказалось жульничеством! Никакой Обрыв этот ни крутой, и пропасть под ним имеет весьма ощутимое донце, а высота там — тьфу, всего-то полсотни тролльих шагов (46) едва наберется!

Конечно, синяков и шишек я заработала; но ничего — зато первый раз в жизни побывала в обмороке! Потому и пропустила большую часть воплей Далии — ты бы видела, как ловко наша сапиенсологиня лазает по отвесной скале! Да уж, сколько скрытых резервов обнаруживает в кабинетном алхимике заурядное путешествие по Пустыне!

Извини, не могу сочинять письмо дальше. Надо спешно добежать до обломков пирамид — если верить моим глазам, до них недалеко, всего-то пятьдесят лиг пути…

— Тебе не кажется, что Напа ведет себя странно? — спросила Далия у Фриолара. Гномка убежала вперед, громко критикуя древних строителей — и почему, спрашивается, возведенные ими пирамиды не пережили какое-то завалящее землетрясеньице?

— Как ты любишь повторять: она же гномка, — ответил Фри-Фри. Пот тек с обоих алхимиков ручьями — шок при виде Напы, шагнувшей в пропасть, заставил спускаться с Обрыва с умопомрачительной скоростью; жара, духота, а в случае Далии — еще и нерастраченные эмоции, конечно же, создавали определенный дискомфорт.

Мэтресса охотно придушила бы свою верную ассистентку за ее экспериментирование; но увы — для этого требовалось Напу догнать. К тому же, после удушения гномки вся затея по отысканию Золотого Города царя Тиглатпалассара теряла смысл…

— Гномы вообще очень упертые ребята. Единожды поставив цель, они способны идти к ней, не считаясь с моральными и физическими затратами…

— Но, согласись, шагать в пропасть — слишком даже для гномов, — проворчала мэтресса. — Это вообще против правил! И вообще, я нашей экспедицией не довольна! Мы бродим по Пустыне демонову уйму времени…

— Четвертый день…

— Ровно на четыре дня больше, чем требуется! Почему нельзя было телепортироваться к Абу-Кват? Почему нельзя было преодолеть последние лиги верхом? Почему Виг не одолжил нам каких-нибудь зачарованных скакунов, и мы плетемся пешком?

Фриолар, догадываясь о причине возмущения алхимички, печально вздохнул:

— Если мне не изменяет память, Виг предлагал — ты сама отказалась, потому, что хотела повторить путь Симона Пункера. И чем тебе так интересен покойный историк, что ты даже не поленилась доехать до Луаза, познакомиться с теми, кто знал его при жизни?

— Мне нужно было понять, как он мыслит! — обиделась сапиенсологиня. — Дневник мэтра Симона полон иносказаний и двусмысленностей, метафор и ссылок на обстоятельства, которые понятны исключительно автору заметок или тем, кто его хорошо знал. Конечно, мне потребовалась информация из первых рук! Был ли склонен мэтр Симон к романтическим преувеличениям, отличался ли патологическим фантазированием; о каких лишениях, перенесенных за долгую жизнь, вспоминал чаще всего — если бы я не составила точный психологический портрет Симона Пункера на основании воспоминаний его друзей из Луаза, я бы не смогла столь точно интерпретировать записи его воспоминаний о Пустыне…К тому же, исчезнув из Луаза, мы сбили с толку преследователей, если нас вдруг кто-то искал. — Далия задумалась на секунду, а искал ли их хоть кто-нибудь, но не позволила крамольной мысли завладеть сознанием.

— Вот-вот, и я о том же, — засмеялся Фриолар. — Сама заварила кашу, затеяла массу отвлекающих маневров, рассчитанных, чтобы потешить собственную паранойю, а теперь ворчишь…

— Дай мне свой меч, — потребовала Далия. — И постой спокойно, пока я буду пронзать тебя насквозь! О чем я думала, когда звала тебя в экспедицию?! Ты зануден, скучен и с тобой совершенно невозможно спорить!

Вместо ответа Фри-Фри хмыкнул. Остановился, достал фляжку, взболтал, проверяя, много ли воды осталось.

— И как у Напы хватает сил бежать по Пустыне — по такой жаре, практически голодной, на трех глотках воды раз в три часа? — пробормотала Далия. Квадратная фигурка гномки виднелась далеко впереди. Из-за коварных оптических эффектов, обнаруженных в ущелье, казалось, что Напа уже прошла половину пути до Абу-Кват, лиг двадцать или даже семьдесят, не меньше… Далия приняла из рук Фриолара питье, сделала зарубку на память — уточнить у мэтра Вига, возможно ли опутать сотню квадратных лиг пространства чарами иллюзий, — и утолила жажду. После чего пробормотала: — Мне, если честно, казалось, что все разговоры о живучести и выносливости гномов — художественный вымысел сочинителей типа мадам Белль или псевдонаучного словоблуда Скоттиша Айсбра. А тут — глазам своим не верю. Напа рвется вперед, будто чует тонну бесхозного золота в конце пути…

Фриолар удивленно поднял брови. Далия, через секунду, сама поняла, какой вывод только что сформулировала.

— Я дубина, Фри-Фри! Единственное оправдание — жара и жажда плохо влияют даже на мой закаленный общением со студентами организм! Она действительно чует добычу! Вперед, Фри-Фри! За Напой!!!

Дорогая Фиона, спешу тебя обрадовать — сейчас полдень, а мы уже добежали до обломков пирамид. То ли я быстро бегаю, то ли в здешней местности столько колдовства, что от расстояний осталась одна видимость… Ладно, потом, когда вернемся в "Алую розу", велю Далии придумать объяснение выявленному феномену.

Обнаруженные нами развалины находятся в отличном состоянии, высота и ширина строения на редкость пропорциональны, внутренние ходы разрушены самую чуточку. Я было примерилась вернуть на место вершину пирамиды и северо-восточную стенку, расколотую землетрясением — мне пирамида нужна была целой, чтоб заточить кирку, да и самодельные арбалетные стрелы, которые я настругала из полена мэтра Карвинтия, нуждались в заточке, — но тут появился Отвлекающий Фактор.

Та самая мерзкая тетка Карвинтия, которая явно ведьма. Почему я так думаю? Да ты бы ее видела — такими бородавками и тощенькими усиками над верхней губой только детей пугать!

Поверь, Фиона, у нас был способ разрулить ситуацию быстро и с минимальным ущербом. В пирамиде наверняка нашелся бы укромный закуток, в котором тело той тетки мигом превратилось бы в мумию, и всё!

Нет, у Далии и Фри-Фри случился приступ любви к ближнему! "Ах, госпожа Ханна, с вашей стороны неосмотрительно и недальновидно пуститься в путешествие без надлежащей экипировки! Держите артефакт — он называется «Родничок» и позволяет творить воду. Хотите кусочек лепешки — правда, черствой… не соблаговолите ли присесть отдохнуть, пока наша гнома обследует местные гробницы… подержите веревочку, мы сейчас быстренько составим словесное описание обнаруженных древностей… "

Тьфу! И это у человеков считается вежливостью! Тьфу, гадость!

Правда, Далия тайком объяснила мне, что надеялась посредством лепешки сломать Ханне зубы, а веревку дала, чтоб та случайно повесилась… А вот Фри-Фри зря поделился с противной теткой «Родничком» — не успели мы добраться до второй пирамиды, как она артефакт потеряла.

Мерзкая ведьма!

Хорошо, что где-то у Далии имеется запасной.

Какое счастье, до сокровищ царя Тиглатпалассара мы почти уже дошли, и он нам все равно не понадобится. Вот только я не поняла — мы уже в Пустыне, до Абу-Кват всего-то рукой подать (лиг десять, если игнорировать распыленную в воздухе иллюзию), но сокровищ я что-то не вижу…

Спрятались, не иначе.

Что ж, будем искать…

— Охти ж ты мне, — громко, на всю Великую Пустыню, причитала Ханна. — рученьки болят, ноженьки болят, головушка раскалывается и болит, болит, болит, хоть режь ее, родимую…

— Фри-Фри, — ледяным тоном потребовала Далия. — Слышишь, женщина просит помощи? Немедленно отрежь ей голову!

Вместо ответа Фриолар помог мэтрессе вскарабкаться на очередную глыбу, перегородившую им дорогу.

— Я уж и бежала, и звала вас, по ступенечкам — чоп-чоп-чоп, — лезла за вами, спасители вы наши, потом — гляжу!.. ступеньки кончились, а вас нет нигде! Я и зову, и кричу, и пою, и свиристелю, а вы нет, не отзываетесь!.. — ковыляла за алхимиками настырная баба. Мэтресса с неудовольствием отметила, что скоростью деревенская жительница вполне сопоставима с лучшими механизмами, вышедшими из рук Нокса Кордсдейла. Ханна хромающей трусцой бежала за путешественниками, ни на секунду не замолкая и подробно отчитываясь о бедах, пережитых при спуске с Обрыва: — Я туда, я сюда — на каменюке той как лягушка распяленная держусь одним честным словом! А рученьки-то дрожат, коленочки посквиркивают, у животе у меня такое смущение пошло, что молвить совестно! Ну и долбанулась я, прости меня, леший, прямо с горы-то и скопытилась…

— Однако, — восхитилась Далия. — Эта мымра живуча, как тысяча кошек! Напа спрыгнула со скалы — понятно, она же гномка, у подземных жителей со Вторым Природным Началом особые отношения, но даже Напа пролежала полчаса в обмороке, пока мы ее не привели в чувство! А эта кикимора лесная — пролетела несколько длин дракона, и еще дышит! И еще разговаривает! Фри-Фри, мне до смерти интересно знать, а может, в лице этой крестьянки мы имеем дело с практическим случаем бессмертия? Предлагаю поставить научный эксперимент: ты рубишь ей голову, и мы ждем, прирастет ли отрезанная конечность обратно…

— Далия, пожалей старушку.

— Причем тут жалость?! Алхимическая Истина требует жертв! Если я пожертвовала отпуском, чтобы дать Напе возможность перекопать Великую Пустыню — почему бы этой тетке не пожертвовать пару-тройку пинт крови, и некоторое, весьма невеликое, количество мозгового вещества, чтобы порадовать нас новым феноменом?

Бойкая и неумираемая Ханна догнала алхимиков и попросила глоточек водички. Сапиенсологиня сделала вид, что не расслышала просьбу и резво припустила следом за Напой, а вежливый Фриолар, за двадцать два года жизни не научившийся спорить с женщинами, разумеется, поделился. Богатырским глотком Ханна осушила половину запасов алхимической экспедиции и продолжила рассказ о своих походных мучениях с новой силой:

— Ай и гляжу по сторонам, поглядываю — нигде доченьки моей, Любушки, не видно! Вы ее, случайно, не видали ли?

— Нет, — сухо ответил Фри-Фри, поворачиваясь к надоедливой тетке спиной и прибавляя шаг.

— Ой, вот такая у меня доченька раскрасавица, — со счастливой улыбкой проговорила Ханна. — Лишний раз ее не заметишь!

— Отменное качество, — со вздохом подтвердил Фри-Фри.

— А еще она у меня готовить умеет! — обрадовалась женщина, и тут же со сноровкой опытной свахи принялась перечислять прочие достоинства потенциальной невесты: — Гуся целиком в печку запихивает, он даже отгоготать не успевает! Цыплятам головы сворачивает — залюбуешься! А как она перину взбивает — облака слюнки пускают, завидуют! Когда она в лес заходит, вся местная нечисть прячется!..

— Ни минуты в том не сомневаюсь, — поежился Фриолар. Знакомство с Любомартой оставило у него впечатление грозной стихийной силы — клокочущей лавы, пышущей девичьей неудовлетворенностью и велико-чудурскими страстями… От таких дам алхимик предпочитал держаться как можно дальше…

И тем больше было удивление Фриолара, Далии и Напы, когда на обломках четвертой пирамиды, до которой они добрались к четырем часам дня, путешественники увидели отдыхающую Любомарту.

Прекрасная крестьянка жевала финики, выплевывая косточки с азартом и полным самозабвением, обмахивалась чахлой травинкой и вообще встретила странников неласково.

— Вы где ходите? Я уж жду вас, жду… Цельный день на солнце проторчала! Аж даже упремши малость… — теребя перекинутую через плечо косу, Любомарта призывно улыбнулась «Вриоларушке».

Молодой человек отшатнулся и поспешил спрятаться за спину своих спутниц.

— Далия, объясни, чего она от меня хочет?!

— Я бы объяснила, но Напа может услышать.

— Нет, не услышит, она грызет остатки наших припасов и способна различать только звук собственных челюстей! Далия, прошу тебя как человека — спаси меня от этой девахи!

— Да брось, Фри-Фри! Еще немного, и я подумаю, что у тебя проблемы по части женщин!

Фриолар оскорбился.

— Далия, брось шутить…

— Если подумать, — не унималась мэтресса, — То проблемы в общении с женским полом у тебя наверняка имеются…

— Ага. Я слишком терпелив — человек попроще давно бы свернул тебе шею…

— Я всегда недоумевала, — торжественно объявила сапиенсологиня с таким видом, с каким обычно излагала на симпозиумах провокационно-новаторские идеи, — каким образом, имея полторы дюжины кузин, трех тетушек и сверхзаботливую матушку, ты дожил до двадцати лет, не обзаведясь хотя бы одной законной супругой? Как же они упустили шанс поучаствовать в решении твоих сердечных проблем?

— Почему упустили? Не упускали; просто не смогли определиться с идеальной кандидатурой…

— Надо будет познакомить твоих теток с Любомартой, — лицемерно предложила мэтресса. Для нее атака чудурских крестьянок на Фри-Фри была столь же увлекательным зрелищем, как состязания существ-претендентов за право стать Покровителем Года.

— Познакомь, — обреченно согласился Фриолар. — Может, они друг друга аннигилируют, тогда я точно избавлюсь от половины проблем…

Шутки — шутками, но заигрывания Любомарты и Ханны порядком раздражали. Особенно обидели Далию попытки женщин отодвинуть ее от разложенной на камне еды (Напа ничего не замечала, увлеченная поисками какой-нибудь таблички или подписи "К Золотому Городу Тиглатпалассара копать ЗДЕСЬ!"). Как поведала Любомарта, она спустилась с Обрыва "по тропочке", чуть не столкнулась с какими-то "черепковатыми многорукими мужиками", вышла к полуразрушенной мраморной беседке, у которой суетился — цитата — "оглашенный дедок", "великий мастер ягнят резать". Любушка осталась бы с «дедком», благо, компания там веселая, песни распевают, шашлычок жарят, да вот беда — там присутствовали тролли. А чернопятое племя Любомарта на дух не переносит — тролли почему-то сразу же принимаются строить порядочной девушке глазки и намекать на совместное проживание…

"Конкуренты", — шепнула Далия, выслушав рассказ о странной компании. "Может, кто-то из магов-Участников решил подыграть претендентам?" — нахмурился Фри-Фри.

По всему выходило, что с поисками сокровищ придется поторопиться.

Напа и Фриолар были готовы приступить к раскопкам немедленно. Осталось решить последний, самый что ни на есть формальный вопрос — определиться с местом археологических изысканий. Пустыня большая, задумчиво потерли подбородки гномка и алхимик, — хотелось бы знать, где именно захоронили Тиглатпалассара… Конечно, при должном старании можно перекопать всё ущелье — от Абу-Кват до Обрыва, а если понадобиться, и до самого Ильсияра… Но хотелось бы лучше скоординировать усилия.

С умным видом мэтресса Далия потребовала предоставить ей время и условия для шевеления извилинами, и сосредоточилась на решении последней загадки старого археолога.

Сидя на горячих каменных блоках, их которых когда-то были сложены величественные пирамиды, Далия принялась листать конспект дневника мэтра Симона. Что мы знаем об этом алхимике, прикоснувшемся к древним тайнам Пустыни? Он пришел в Великую Пустыню, это несомненно. Из всевозможных дорог и тропинок, пересекающих плато Кватай, он выбрал маршрут, пролегающий по плоскогорью между новым и старым руслом Дхайят — то есть прошел вдоль разрушенного акведука, мимо серебра царя Сфинксов, вышел к Обрыву… А вот что было дальше? Алхимичка лихорадочно листала страницы, хмурилась, вспоминала возможную подсказку…

Симон Пункер двигался в направлении Абу-Кват — и их алхимическая троица тоже. Пик из светлого камня возвышался над Пустыней, служа весьма приметным ориентиром, и значит, пора искать какую-то конкретную точку, какой-то вход — ведь именно по этим обломкам пирамид пятьдесят лет назад простучал стоптанными сандалиями величайший гиджапентолог столетия мэтр Симон Пункер…

Что еще мне известно о Пункере? — задумалась Далия, отрешившись от посторонних факторов. То есть — игнорируя просьбу Напы двигаться быстрее ("Если мы отдохнем лишний час, копать будем быстрее. Успокойся, Напа, всё под контролем!"), дребезжание Ханны ("А уж какая моя доченька добрая! Ее даже оборотни боятся лишним лаем обидеть!") и мольбы Фриолара о спасении. Пункер, Пункер… Если записи не врут, он пришел к Абу-Кват, увидел нечто… и нашел Золотой Город.

Пришел, увидел… Откопал? Нет, эту версию оставим Напе — если к полуночи в окрестностях Абу-Кват останется хоть одна неперевернутая песчинка, Далия готова съесть собственную шляпу. Объяснение должно быть проще и изящнее — ведь, если верить воспоминаниям, подслушанным в Луазе, мэтр Симон любил именно такие задачки, где ответ кажется очевидным, но слишком невероятным, чтобы в него поверил менее хитроумный искатель…

Где же прячется Золотой Город? И что это вообще — может быть, очередная метафора? Может быть, Золотой Город — это какой-нибудь древний артефакт? А что, вполне реально, ведь могущество древних магов стало притчей во языцех. А может быть…

Думай, Далия, думай. Время на исходе. Судя по тому, как интенсивно расходуют случайные попутчики наши припасы, еще три дня максимум — больше самозваная экспедиция не протянет… Дуры эти деревенские откуда-то свалились — бедный Фри-Фри, надеюсь, он хотя бы догадается сопротивляться, если эта богатырка вздумает перейти от заигрывания к более активным ухаживаниям?

А еще магическое дерби! Ох, как бы чего не вышло! Далия была уверена — не на какие-то жалкие сто процентов вероятности, а полностью и категорически, потому как другого варианта развития событий не могло случиться в принципе! — что кто-то из магов вздумает подкладывать конкурентам большую метафорическую свинью и организует в Пустыне какую-нибудь свару между существами-претендентами. А что? Идеальное преступление! Здесь сфинксы, песок, жажда, ветер, неизвестность — организовать какое-нибудь «случайное» происшествие, скажем, натравить на претендентов стаю волков — и дело в чепчике! Никто не докажет, никто не узнает…

Перспектива оказаться свидетелем возможного преступления не радовала. Поэтому Далия снова и снова терла лоб, заставляя себя разгадывать ход мыслей старого историка. Симон Пункер был мастером замаскировать истину на поверхности, в самых обыкновенных словах, которые прекрасно хранили тайну — ведь никому не приходило в голову истолковывать их буквально. Если верить записям его путешествия, Пункер просто пришел к Абу-Кват, увидел… и нашел!

— Что ж ты нашел такого, что решил забросить всю археологию, наворовал из гробниц золотишка на пару тысяч, да после этого ни разу в жизни не вспомнил про свой алхимический научный интерес? — проворчала Далия.

— Ты это о ком? — шмыгая носом, подошла Напа.

— Я думаю, Напа. А ты чего грустишь?

— Да вот, думаю, как избавиться от этих деревенских лапотниц.

— Это проще пареной репы. Сейчас выберем местечко поукромнее, попросим их пересчитать песчинки или даже забраться в колодец, чтоб оттуда пронаблюдать за явлениями звездного неба. Одним словом, кем будем мы, если не обманем каких-то крестьянок… — алхимичка поднялась с камня, отряхнула накидку… и вдруг поняла. — Колодец!

И она указала на едва заметную точку, темнеющую среди песчаных и каменных груд чуть севернее того места, где путники остановились на привал.

— Что — колодец? — насторожилась гномка. — Причем тут колодец? У тебя же есть «Родничок», зачем нам колодец?

Но мэтресса уже бежала к указанной цели.

Колодец был старый — совершенно не похожий на беломраморное великолепие Слез Неба в Ильсияре. Но одновременно… что-то родственное проглядывалось в резном каменном кружеве отделки, возможно — скульптурные изображения зверей, птиц и растений, значительно разрушенные безжалостным временем; возможно, оформление колодцев просто придумывалось в похожем стиле…

— Ты видишь?! — воскликнула Далия, подбегая к основательно засыпанной песком достопримечательности. Куда подевались усталость и уныние, с которыми алхимичка жила последнюю неделю! Азарт и энергия вернулись, будто по волшебству.

— Ты думаешь, что это — настоящий колодец Слезы Неба? — скептически протянула Напа. — Вынуждена тебя разочаровать: в этом колодце воды нет и быть не может. Поверь гномке — уж мы-то в водоносных пластах разбираемся… Может, я и не такой специалист, как моя тетушка Бонд…

— Напа, забудь про тетушек! Посмотри! Разве ты не видишь? Ты же гномка, ты же должна угадывать подобные вещи!

Напа Леоне дотронулась до темного гранита, из которого сложили восьмиугольник древнего колодца. Постучала мыском сапога, обошла по кругу, заглянула внутрь, уверилась в том, что в глубине нет ничего, кроме нанесенного ветром песка да, может быть, пары скелетов излишне любопытных варанов…

— Неплохая работа. Не гномья, но видно, что мастера старались. Столько веков стоит — а как новенький. Его почистить, углубить до водоносных слоев…

— Напа Леоне, я тебя укушу! — в сердцах пригрозила Далия. — Посмотри по сторонам! Здесь горы выворачивались из земли и сталкивались с другими такими же твердынями! Пирамиды в десятую часть лиги высотой раскололись, как орехи после удара молотком! После Падения Гор обмелели реки, и целые страны превратились в воспоминания — а этот колодец, по твоему меткому замечанию, "стоит, как новенький"!!! Тебе не кажется странной столь потрясающая устойчивость данного ирригационного сооружения к внешним воздействиям?

— "Старый колодец!" — закричала Напа случайно запомненную цитату из дневников Симона Пункера: — "Копать до последнего!"

— Напочка, солнышко мое, — молящим голосом проговорила мэтресса, — Прошу тебя — копай!!!

Талерин

Весь двадцатый день месяца Барса господин Бронн, сотрудник известной столичной газеты, прогуливался у телепортационной станции в ожидании новостей.

После пышной свадьбы принцессы Ангелики и генерала Громдевура столицу Кавладора накрыла волна летней истомы, сладкой лени, которой никто из горожан даже не пытался сопротивляться. Героически расправившийся с обязанностями королевский мажордом лежал пластом, переживая жутчайшее похмелье; у златошвеек как раз начали подживать ранки, оставленные острыми иголками и интенсивно эксплуатируемыми наперстками; ювелиры вдруг поняли, что распродали все запасы и спешно взялись за инструменты, чтоб подготовить новые украшения для очередного торжества. Королевская гвардия, позевывая, возвращалась на места несения службы, тайком удивляясь, как это никто не попытался завоевать страну, у которой и главнокомандующий, и монарх временно сложили с себя делегированные полномочия. Министерство Золота только начинало подсчитывать расходы, связанные с бракосочетанием принцессы, Министерство Спокойствия наконец-то погрузилось в блаженную нирвану, занятое расследованием всего лишь обычных краж, вполне понятных мошеннических махинаций и мелких случаев этнического гномье-тролльего самовыражения; а Министерство Чудес самым волшебным образом вело себя настолько примерно, что вполне заслужило нимб и крылышки для прижизненного вознесения в райские кущи.

Другими словами, новостей не было.

Обнаружив, что "Талерин сегодня" третий раз напечатал одну и ту же статью о выставке шан-тяйских болонок, высочайше одобренных ее величеством Везувией и глубочайше раскритикованных лично его наследным высочеством Арденом, Бронн призадумался. Просмотрел публикации прошедшей недели, выпил чашечку чая, послушал компетентное мнение супруги и ее восемнадцати кузин, и осознал необходимость сенсации.

Даже странно — размышлял Бронн, прогуливаясь по сонным и тихим улицам Талерина, — за прошедшую неделю ни принц Роскар никого не победил, ни алхимики ничего не взорвали!.. Оставалась надежда, что какие-нибудь известия о состязаниях магических тварей, проходящих сейчас в Эль-Джаладе, пробудят у горожан интерес к жизни.

— Какие-нибудь новости? — спросил Бронн у старого знакомого, мага-телепортиста. Волшебник, посмеиваясь, пересказал сплетни, буквально четверть часа назад полученные из Вертано.

"Конечно, не королевская свадьба," — думал Бронн, бойко записывая новости в блокнот. "Но на бездраконье сгодится".

В итоге вечерний выпуск "Талерина сегодня" обрадовал кавладорцев следующим сообщением:

Клянусь твоей селезенкой, или Традиции бизнеса герцогства Пелаверино.

Как сообщают надежные источники, в столице нашего восточного соседа, герцогства Пелаверино, буквально несколько часов назад произошло чрезвычайного происшествие. Нет, на этот раз это не пожар, столь привычный жителям Вертано, а совсем наоборот. Гостиница "Золотая Пика", фешенебельное заведение, в котором останавливались такие видные персоны, как сочинительница мадам Ф. Белль, королевский астролог мэтр Нюй, видные деятели художественного искусства маэстро Павлини и Ренуарди, и прочие знаменитости, подверглось атаке холода.

Происшествие случилось в два часа пополудни. Какой-то гном ворвался в "Золотую Пику" и с оглушительным воплем атаковал хозяина, работников гостиницы и мирно отдыхающих путешественников — не топором или секирой, как можно было предположить, а потоком заклинаний. Особенности творимого с помощью артефактов волшебства были таковы, что стены "Золотой Пики" оказали буквально разорванными — их насквозь пронзили ледяные «копья» и «стрелы», метаемые злоумышленником. Стекла были выбиты, одна из опорных балок получила серьезные повреждения, отчего просела крыша, и в гостинице началась паника.

Причем, как утверждают наши информаторы, панику создало не агрессия со стороны гнома, и не столь неожиданное для жителя гор магическое вооружение, а обнаружение в стенах гостиницы специальных "шпионских ниш" — хитроумных устройств, позволяющих подслушивать чужие разговоры и специальных отверстий, через которые можно было легко подглядывать за ничего не подозревающими постояльцами.

Как только факт злокозненной слежки был обнаружен, остановившиеся в "Золотой Пике" дамы и господа встали на сторону атакующего гнома, организованно и слаженно изловили хозяина заведения и содружественно нанесли ему телесные повреждения (восемь ушибов, одно сломанное ребро, подбитый глаз и сорок плевков от некоей почтенной дамы, пожелавшей остаться неизвестной).

Преследование хозяина гостиницы заставило постояльцев выйти на Пиковую площадь, поэтому достоверной информации, куда исчез герой, возглавивший поход справедливости, нет. Известно, что он находился где-то на верхних этажах гостиницы, когда вдруг сработало заклинание, мгновенно заморозившее воздух, стены разоренной гостиницы и даже брусчатку Пиковой площади. Сила холода была такова, что кое-где камень мостовой лопнул, а сама "Золотая Пика", и так пострадавшая от применения "ледяных игл", просто взорвалась, на глазах изумленных очевидцев превратившись в груду строительного мусора.

Мы можем лишь надеяться, что безвестный мститель смог спастись. Хозяин бывшей "Золотой Пики" утверждает, что видел, как "клятый коротышка уцепился за кошмарное котообразное животное, наряженное в каску с шипом и защитный доспех, клацающий на каждом шагу, да вместе с ним врезался в стену", но сами понимаете — кто теперь поверит словам содержателя притона?

Наш долг — напомнить жителям Талерина простейший правила путешествия в герцогство Пелаверино. Во-первых, не верьте местным — обманут. Во-вторых, не верьте даже тем, кто говорит, что они не местные — обманут обязательно. В-третьих, далеко не все обманщики живут в Вертано и Бёфери — они охотно посещают нашу страну, Буренавию, Вечную Империю Ци, и там занимаются любимым делом — врут налево-направо. Вообще, миф о хитрости пелаверинцев существует со времен Золотого Герцога, который…

— Ах, если б можно было обойтись без пелаверинских наемников и тамошних осведомителей! — с тихой печалью вздохнул министр Ле Пле, прочитав заметку Бронна. Министр гостил у мэтра Фледеграна, который так резво "взялся за ум", что вообще отказывался покидать башню-лабораторию в Королевском Дворце. И даже пить перестал — так, баловался отваром шиповника, а в винном погребе дверь зачаровал, чтоб не согрешить ненароком. — Что вы думаете, мэтр?

Фледегран пожал плечами, бегло просматривая газетную страницу.

— Липа чистой воды. Я скорее поверю, что тролли стали вегетарианцами, чем в то, что какой-то гном взялся за артефакты, а не за секиру или пушку.

— Вот тут приведена версия, что гном находился в помраченном состоянии рассудка, — подсказал Ле Пле. — Потому и погиб, бедняга… Зря — столько пройдох еще мог бы разоблачить, если б умело взялся за дело!

— Странный гном, — лениво подытожил Фледегран. Он вернулся к тому месту, где журналист приводил описание безвестного героя: грушеобразное телосложение, ярко-рыжие брови, крючкообразный острый нос, лысая голова… — Очень странный, будто и не гном вовсе…

— Но рост — всего три с половиной локтя, — резонно возразил Ле Пле.

— Это может быть человек, — ответил Фледегран. В памяти его шевельнулось какое-то воспоминание, но еще не выбралось из глубин подсознания. — Есть некоторые заболевания, в силу которых дитя вырастает низкорослым уродцем, есть также и…

— Что это? — перебил министр придворного мага.

— Где? — прислушался мэтр Фледегран.

Обнаружив на одном из стеллажей лаборатории источник звука — багряно-красный хрустальный шар, закрепленный на бронзовой подставке, — министр Спокойствия поинтересовался его назначением.

Вместо ответа мэтр Фледегран — трясущийся, перепуганный и мертвенно-бледный, — несколько минут хватал ртом воздух.

— Да что же это, мэтр?!! — Ле Пле схватил мага за грудки и встряхнул его, едва удержавшись от профилактической оплеухи.

В отличие от своего рассеянного коллеги из Чудурского Леса придворный маг совершенно точно знал назначение каждого артефакта своего лаборатории.

— Пр… п-пприменение недозволенных заклинаний… — наконец, хриплым шепотом ответил маг.

Красная хрустальная сфера лопнула, осыпав Ле Пле и мэтра стеклянным мелким крошевом.

— Особо сильных, — уточнил Фледегран.

Ночь с 20-е на 21-е месяца Барса. Львиный Источник

Второй раз Духи Пустыни явились на зов Кадика ибн-Самума в виде величественном и устрашающем. Свистящие, завывающие порывы ветра согнали с окружающих полуразрушенную беседку круч тонны песка, и после того, как отзвучали слова заклинания и кровь жертвенного ягненка впиталась в бурую утоптанную землю, внутри магического октагона выросла гигантская фигура, составленная из хаотичных, беспорядочно перетекающих друг в друга песчаных струй.

Далхаддин в ужасе упал наземь, прикрывая голову руками и страстно мечтая заползти в какое-нибудь убежище. Наемники встретили Духов Пустыни одобрительными аплодисментами: их восхитило мастерство Кадика, и самый вежливый поспешил подойти, поднять перепуганного ученика за шиворот и начал выспрашивать, на какую оплату согласится мэтр маг, чтоб поучаствовать в небольшом предприятии во славу фрателлы Зунорайе.

— Повелеваю вам, — кричал Кадик ибн-Самум, размахивая жутким посохом, с которого сыпались белые искры, — Властью своей магии, мастерства и таланта повелеваю вам, Духи Пустыни, взять плоть и кровь нечестивцев, осмелившихся ступить на земли, принадлежащие вам! Возьмите их дыхание, возьмите их ужас и мольбы, возьмите их жар и желание жить! Возьмите, ибо такова моя воля!..

Наконечник посоха с размаху перечеркнул линии октагона, и Духи Пустыни вырвались на свободу. Антропоморфная песчаная буря с воем и грохотом поднялась до небес, тут же рухнула, рассыпалась неопрятной кучей; снова воссоздалась — уже в виде бешено несущегося табуна, и рванула в сторону, указанную магом — на плоскогорье между Старым и Новым руслами.

— Далхаддин, — требовательно позвал Кадик.

— О учитель! — смог прошептать пораженный до глубины души молодой человек. — О учитель, какой демон заставил вас создать подобный ужас?!

Старый эльджаладец засмеялся, задрожав куцей бороденкой:

— Ты совершенно не разбираешься в демонах, недоучка! Но ничего — я обязательно исправлю сей пробел твоего образования. А теперь мне нужна энергия! Подойди!

Зажмурившись от страха, Далхаддин не осмелился возражать. Он подошел ближе, протянул наставнику руки — и через секунду почувствовал, как собранная за день мана перетекает в тело Кадика.

— Теперь посмотрим, как справляются големы с ллойярдским мокрецом, — довольно, как сытый сфинкс, заурчал маг. — Неси хрустальную сферу.

Впрочем, отзвуки событий, которые происходили в окрестностях Диль-Румайи именно в этот момент времени, Кадик ибн-Самум и Далхаддин-Улитка почувствовали и без дополнительных приборов.

Хрустальная сфера могла лишь сообщить подробности — например, показать, как мэтр Мориарти одним заклинанием превратил четверть своих защитников в прах, и как он закричал от удара бронзового меча. Увидели наблюдатели и как, пропустив второй удар, Мориарти рухнул на песок. Вокруг некроманта толкались, гремя о товарищей, как керамические горшки, четверо големов, скорее мешая, чем помогая друг другу; остальные големы успешно отбивали атаки наседающих энбу. На какую-то секунду мир замер — Мориарти стоял на коленях, плотно зажмурившись, целиком растворившись в ощущении жуткой боли, а искусственные и неживые воины рубились над его головой. Потом чей-то меч на излете зацепил наплечное ожерелье из черепов, сорвал его с волшебника… От рывка, хлестнувшего по шее, Мориарти повалился навзничь, совершенно скрывшись за глиняными телами нападающих, а потом…

Это почувствовали все волшебники, собравшиеся между Ильсияром и Хетмирошем. Волна выпущенной мэтром Мориарти дикой магии прокатилась по всему Эль-Джаладу, добралась до Иберры, Шан-Тяйских пиков, Талерина и даже до самой восточной крепости Ллойярда — Литтл-Джока. От хаоса, порожденного энергетическим выбросом, лопнули и «перегорели» маломощные артефакты на десятки лиг в округе, сильные артефакты ощутимо нагрелись, решая, срабатывать им или подождать; полдюжины из посланных Кадиком ибн-Самумом глиняных воинов рассыпались в прах, а остальные покрылись сеткой трещин. Скелеты и энбу прекратили существовать; несколько десятков мелких пустынных тварей — змейки, тушканчики, лисы, ночные птицы, — мгновенно умерли; даже Матушка Ш-ш впервые в жизни почувствовала сильнейшую мигрень в правой и центральной головах. А сам мэтр Мориарти…

— Он сдох, — торжествующе провозгласил Кадик ибн-Самум, глядя на осколки и лужицу расплавленной бронзы, в которую превратился их следящий артефакт. — Наконец-то!

— О господин, — прошептал Далхаддин. — Надеюсь, на этом всё? Вы так давно мечтали отомстить господину Мориарти, — не знаю, правда, за что, да это и не важно, — теперь, когда он погиб, вы отзовете обратно Духов Пустыни?

— Зачем? — удивился старый маг.

— Ну… их миссия ведь потеряла смысл, не так ли?

— Духи Пустыни, — наставительно погрозил пальцем Кадик, — не какие-нибудь однозначные гномьи механизмы, чтоб "иметь смысл" или какую-то «миссию». Они — трансцендентальное воплощение мощи Великой Пустыни, ее аватары и воплощения! Дерзкие нечестивцы сами пожелали узнать, на что она способна, пусть теперь наслаждаются встречей! А мы пока еще немного поколдуем… Где наемники?

Далхаддин огляделся по сторонам. Увидел наемников, шустро удаляющихся по направлению к Новому руслу Дхайят.

Старый маг покачал головой, сетуя о трусости и недальновидности молодежи. Щелчок сухих пальцев, движение черного посоха — и тени, отбрасываемые разбросанными на отдалении от Львиного Источника глыбами и обломками пирамид сгустились, превращаясь в черных сфинксов.

Поджарые, опасные твари — с рубиновыми глазами, в нюртанговых ошейниках, блокирующих естественные способности крылатых львиц к внушению, — преградили путь беглецам и рычанием заставили повернуть обратно.

— У меня будет для тебя особое поручение, — проговорил Кадик ибн-Самум, — Сейчас ты возьмешь жезл Первого Голема и пойдешь встречать магических тварей, которых варвары заставили бежать на перегонки.

— Разве это было не вашей идеей? — осторожно напомнил Далхаддин. — разве не вы предложили..? Молчу, молчу!.. — вовремя спохватился он.

Кадик прожег юного нахала пылающим черным взглядом:

— Возьми големов, сфинксов и сделай так, чтоб претендентов на звание Покровителя Года не осталось.

— Но как же…

— Уверен, следующий год мы наречем годом Духов Пустыни! — захихикал Кадик ибн-Самум. — Хотя почему год? Мы отдадим им целую вечность! И будут они править миром отныне и вовеки веков!

— Пожирая всех несогласных, — шепотом закончил мысль наставника Далхаддин.

Мысль была… не самая приятная. А потому Далхаддин-Улитка поспешил выполнить распоряжение наставника — лично он хотел жить как можно дольше…

На север от Диль-Румайи, у старой чинары

Над Пустыней — лигах в двадцати к востоку от старой чинары, где нашли приют Огги Рутфер и его компаньоны, — вспыхнуло зеленое пламя.

— Похоже на северное сияние, — задумчиво оценил Оск.

Огги Рутфер посмотрел сначала в Пустыню, ожидая, что вспышка повторится, потом на Оска. Где-то он этого парня видел, вот только никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах.

Провал в памяти нервировал Огги — он предпочитал точно знать, каких бед ожидать от подельников и соучастников, — поэтому бывший помощник господина Раддо посчитал нужным наябедничать донне Кассандре-Аурелии на Оска и всемерно приукрасить тупость и троллеподобность нового товарища. Донна Кассандра отмахнулась, пожала плечами и с чисто женской логикой объяснила выбор тем, что Оск-де ей нравится. "Но ты, разумеется, нравишься мне больше," — вовремя спохватилась красотка. Погладила Рутфера по щеке и велела не забивать голову глупостями.

Огги послушался. Теперь он просто игнорировал Оска, считая его чем-то таким же грубо неодушевленным, как пару прихваченных из Вертано арбалетов и небольшую пушчонку, около которой сейчас суетился Ньюфун Кордсдейл.

— Ты подумай круглой своей головой, — отозвался гном на реплику Оска. — Откуда здесь, в Пустыне, взяться северному сиянию?

— Не знаю, — пожал могучими плечами тот. — Просто похоже… Может быть, кто-то из волшебников балуется. А, как ты считаешь, Джоя?

— Она не Джоя, она Кайт Кристо, — сурово поправил Оска Огги.

— Вернее, донна де Неро, — вставил Ньюфун.

И все трое искателей приключений повернулись к нанявшей их девушке.

Кассандра стояла, судорожно схватившись за ствол старой чинары. Левой рукой девушка держалась за шею, будто неведомая сила душила ее, не позволяя сделать вдох. Лицо Кассандры на фоне ночного неба казалось мертвенно-бледным, как у покойницы.

— Вам чем-нибудь помочь, моя дорогая? — вежливо и заботливо спросил Оск.

— Нет, — хриплым, низким голосом отказалась Кассандра.

— Что это с тобой? — ворчливо поинтересовался Ньюфун.

"Что-что!" — едва удержалась "донна де Неро" от язвительного комментария. "Артефакт, удерживающий вас в повиновении, вот-вот лопнет от переизбытка маны!"

Паника прожгла воровку сильнее, чем жар разгулявшегося артефакта. Что делать? Кто творит заклинания столь ужасающей силы? Что случиться с древним ожерельем — оно просто расплавится, золотой лавой прожигая нежную девичью кожу, или взорвется, аннулируя действие всех прочих заклинаний? Что делать? Бежать? Куда? Да и успеет ли…

Вместо того, чтобы бежать от эпицентра магического взрыва, как от чумы, Кассандра, убедившись в том, что изумрудное ожерелье не прожгло ей кожу насквозь, осторожно перевела дыхание и ответила:

— Я тут вспомнила об одном неотложном деле…

— Говори, что нужно сделать, — тут же предложил преисполненный рыцарской доблести Оск. — Мой меч к твоим услугам.

— Это личное, — отказалась Кассандра, лихорадочно соображая, какую отговорку придумать. — Мне нужно срочно вернуться в Вертано по личному чрезвычайно важному и спешному делу.

Пошатываясь от пережитого потрясения, Кассандра прошла к тому месту, где волновались лошади маленького отряда. Тонконогие скакуны, нанятые в оазисе, прядали ушами, нервно косились на плоскогорье, и были готовы убраться из нехорошего местечка как можно быстрее.

— Оставайтесь здесь, — велела Кассандра своим спутникам.

— Зачем это? — нахмурился гном.

"Ах, верно. Магия внушения всегда плохо действует на коротышек. Еще хорошо, что гном любопытный попался, а то пришлось бы мне с ним помучиться…" — недовольно шевельнула уголком рта Кассандра. Вслух она ответила:

— Вы должны дождаться, когда мимо побегут существа-претенденты. И помочь протеже фрателлы Бонифиуса.

— Ага, — согласился Рутфер.

На Оска имя одного из самых знаменитых пелаверинцев не произвело никакого впечатления. Он подсадил хрупкую девушку в седло, подал ей поводья, нежно сжал руку на прощение и спросил, заглядывая в темные, переполненные страстями глаза:

— Твое путешествие не опасно? Может быть, мне стоит поехать с тобой?

— За меня не беспокойся, — уверенно ответила Кассандра. "Ты б подумал, что случится с тобой, если сюда доберется волшебник, способный творить заклинания подобной силы." — Со мной все будет в порядке. Пожалуйста, не позволь этим двум остолопам загубить дело, столь важное для моей карьеры!

— Я сделаю все, что ты скажешь, Джоя.

"Влюбленный идиот!" — полыхнули вспышкой ярости черные глаза "донны де Неро". Она резко тронула коня — спеша как можно скорее удалиться из небезопасного места.

Отчетливо представляя, о чем сейчас переговариваются наемники, оставшиеся у старой чинары, — разумеется, о том, как потратят гонорар, обещанный за "помощь фрателле Раддо", — Кассандра поспешила добраться до Диль-Румайи как можно быстрее.

На окраине деревеньки прогуливался мужчина в расшитом звездочками халате — ученик из Хетмироша, нанятый из-за своего знания ориентиров деревенек, рассыпанных по Пустыне. Во всем остальном эльджаладец доверия не внушал — ему было хорошо за сорок, а из статуса учеников он так и не удосужился выбраться.

— Госпожа? — обрадовался волшебник при виде Кассандры. — Я так и думал, что вы вернетесь! Совершенно зря, посмею заметить: я сейчас переговорил со своими друзьями из Хетмироша. Оказывается, всё идет по плану!..

— Какому плану? — недовольно бросила воровка.

— Плану господина Кадика! Он, оказывается, предупреждал, что возможны провокации со стороны варваров-иноземцем, и, видимо, это они и есть! Вы, должно быть, почувствовали, как Силой полыхнуло?..

— Я что, похожа на мага, чтоб чувствовать колебания Силы?

Вместо ответа ученик-перестарок одарил девушку понимающей, заговорщицкой улыбочкой. Дескать, ну да, ну да… Совершенно вы на мага не похожи, сударыня… а ароматами зелий и аурами артефактов вы благоухаете совершенно случайно…

— Хватит ржать, — резко, с мужскими командующими интонациями, потребовала Кассандра. — Мне от тебя нужно всего лишь заклинание телепорта.

"А прочие твои «соображения» я оплачу отдельно".

— Куда прикажете? — привычно осведомился ученик, приступая к магическому действию.

— Знаешь Вертано?

— Исключительно окрестности Дикого Рынка (47).

— Давай, — разрешила воровка.

Заклинание было прочитано; серый туман пронзающего пространство перехода заклубился, показывая среди Пустыни островок мощеной мостовой далекого Вертано. Кассандра хлопнула по морде лошадь, которая тянулась к ней в ожидании подачки, подошла ближе…

— Осмелюсь напомнить, сударыня, вы мне обещались дюжину золотых за услуги. И не местных динаров, а полновесных кавладорских "дубовых листьев"…

— Ах, да, как я могла забыть, — «спохватилась» Кассандра.

Маг подошел ближе, доверчиво протягивая руку. Воровка резко вывернула ему кисть, заставив сделать рывок ей навстречу и буквально насадив эльджаладца на острие стилета.

В глазах раненого шевельнулся ужас, он отшатнулся, пытаясь закричать, позвать на помощь, сотворить останавливающее кровь заклинание… Молниеносно Кассандра выхватила кинжал из его груди и нанесла второй удар, на этот раз — в горло, ломая хрящи гортани и заставляя беднягу захлебнуться собственным криком.

Телепорт еще работал — лишнее доказательство того, что сотворивший заклинание маг еще жив; но требовалось поторопиться. Кассандра быстро прыгнула — мигом оказавшись на хорошо изученной улице пелаверинской столицы; а незадачливый волшебник жил еще несколько минут. Он даже смог пройти несколько шагов, после чего тяжело упал, питая бесплодную выжженную плоть Пустыни своей кровью.

У развалин гостиницы "Золотая Пика" Кассандра-Аурелия оказалась далеко за полночь. Выслушала десяток версий относительно того, что случилось, сетования, что "гномы нынче совершенно обнаглели, не стесняются колдовать, ну чистые ёльфы!", мрачные прогнозы, что "уж теперь-то точно подземные коротышки повысят цены на уголь", и тому подобные соседские сплетни. После чего подумала, прикинула варианты развития событий и решила исчезнуть — на какое-то время.

Если "донну де Неро" не обманывала интуиция — а такое случалось чрезвычайно редко, — события складывались таким образом, что пора была подумать о безопасности собственной шкуры.

Тем более, что она у нее чужая…

Между Ильсияром и Хетмирошем.

— Лео, сделайте что-нибудь! — требовал инспектор Клеорн.

— Я пытаюсь, пытаюсь! — возмущался волшебник, пытаясь хоть как-то сосредоточиться.

Звери мэтра Вига — плюс господин Вапути — выли нестройным перепуганным хором. Как начали после первого прокатившегося по Пустыне выброса энергии, так и не успокаивались.

— Что же происходит, мэтр?! Немедленно угомоните их!

— Перестаньте мне мешать! — наконец, рассердился Лео. Единым жестом он зачаровал микро-бычка и заставил его наставить на вышедшего из себя сыщика маленькие рожки. "Мууу!" — сказал Бычок. Клеорн посмотрел на досадную помеху, проворчал несколько нелестных эпитетов в адрес магии вообще и школы Крыла и Когтя в частности, подхватил создание за рога и вышвырнул его за окно.

Стало чуть потише. Перепуганные питомцы мэтра Вига воспользовались ситуацией и бросились подальше от разозленного инспектора, найдя пристанище на господине Вапути. Виноторговец застыл, окрыленный и опушенный, под грузом трясущихся, несчастных тел. Даже хорь чернокнижника больше не смеялся — он вцепился в сапоги и штанины Вапути, и повизгивал от тревоги…

Дверь распахнулась с резким стуком — с улицы вернулся Лотринаэн.

— Я просканировал окрестности. Пока ясно, что произошел чистый выброс Силы — это не заклинание, а наоборот, его отсутствие. Чтобы понять, кто это сделал и почему — мне не хватает ресурсов. Поддержишь меня, Лео?

— Конечно!

— Тогда пошли быстрее… Надо перенестись ближе к Абу-Кват; я предлагаю добраться до плоскогорья между руслами, а там решим на месте…

Не успели волшебники выйти под полосатый тент "Песчаного Кота", как послышался тяжелый, частый перестук — забор вдруг рухнул, и через образовавшийся проем во двор дома мэтра Вига въехал паланкин, который несли четыре энбу.

— Где он?! — истерически воскликнула мэтресса Вайли, тяжело выбираясь из паланкина. Вид волшебницы, учитывая ее эксперименты с косметикой, ночную рубашку, выглядывающую из-под небрежно накинутой и застегнутой на полторы пуговицы мантию, папильотки в длинных разметавшихся по плечам волосах, был страшен. — Мне нужно срочно с ним поговорить! Где он?!

— Кто? — отважился уточнить инспектор Клеорн.

— Мой отец! Где он? Я желаю поговорить с ним!

— А ваш отец — это мэтр Виг, верно?

Некромантка нервно сжала посох и смерила надоедливого служаку высокомерным недовольным взглядом.

— По какому праву, — зашипела она, едва сдерживалась, чтобы не наслать на нахала стаю ядовитых скорпионов. — Вы смеете задавать вопросы?

— Погодите, — вмешался Лео. — Уважаемая мэтресса, может быть, вы скажете, кто разбрасывается заклинаниями такой потрясающей силы? Мне кажется, я почувствовал Магию Смерти — может быть, это какой-то маг из Восьмого Позвонка?

Вайли хотела возмутиться — что за привычка, обвинять во всех бедах несчастных некромантов! — но неожиданно для себя гнев вдруг сменился горючими слезами.

— Ах, я не знаю, что и думать! Это Мор! То есть, я хотела сказать, коллега Мориарти! Это точно он — я узнаю ауру его волшебства и через тысячу лиг! С ним что-то случилось — и вы, господа, обязаны узнать, что именно!

— Почему это — сразу мы? — шепотом спросил Лео, но Лотринаэн и Клеорн его не услышали. И маг-полуэльф, и сыщик относились к той разновидности мужчин, которые не могли выносить вида женских слез; а зрелище рыдающей и размазывающей по щекам пласты косметики некромантки было столь печальным, что могло разжалобить самого отпетого циника.

— Помоги мне с резервом, Лео! — крикнул Лотринаэн, заставляя молодого волшебника оставить думы и перейти к реальным действиям.

Через несколько секунд во дворе старого дома выросла — причем в самом буквальном из смыслов, — большая "Зеленая колесница" (48). Вайли скомандовала энбу занять места на задних листьях, сама же грузно и неловко устроилась рядом с управляющим волшебной «повозкой» Лотринаэном. Клеорн запрыгнул сам, не дожидаясь особого приглашения, Лео на секунду засомневался, рассчитывая, какой вес способны выдержать составляющие «колесницу» растения. Но оставить друга и начальника без помощи не рискнул.

— Вперед! — скомандовала мэтресса Вайли. Слезы проложили канавки по высохшим мазям на щеках волшебницы, папильотки болтались, как утопленники, а скорпион на посохе дергался от сдерживаемых чувств.

— Вперед! — согласился Клеорн. Внутреннее чутье подсказывало сыщику, что сейчас он как никогда близок к тому, чтобы поймать за руку коварного злоумышленника.

Относительно личности преступника у инспектора четкой определенности не было — и вовсе не из-за низкой квалификации Клеорна, совсем напротив. Сыщик был уверен, что сможет подвести базу обвинения для совершенно любого случая, который только обнаружит в Пустыне. А еще…

А еще он располагал вполне компетентным мнением — того иберрского паренька, Пабло, — что ничего плохого или особо страшного с Участниками состязаний во имя Судьбы, не случится.

Что поделать — подобные иллюзии свойственны всем смертным.

Корни растений сплелись в плотные шары, благодаря которым "зеленая колесница" неслась вперед со скоростью, которой позавидовало бы иное цунами. Промелькнул и скрылся в ночной темноте Хетмирош; разрозненные скалы стали круче и сдвинулись, образовывая единый массив, перечерченный фальшивым Новым руслом…

— Это Стражи! — крикнул Лотринаэн, когда путешественники пронеслись мимо огромных троллеподобных колоссов, охраняющих вход на разрушенное во времена Падения Гор плато Кватай.

"Зеленая колесница" стремительно, как птица, мчалась по пескам, подпитываемая усилиями одновременно трех не самых слабых магов; а потом волшебники не успели ни остановиться, ни даже подумать о возможной опасности — петляя между скалами и барханами, перепрыгивая-перелетая мелкие неровности и коварные ущелья, они врезались в бушующую на плоскогорье бурю.

Мелкий серый песок обрушился на них одновременно со всех сторон, раздирая кожу и глаза, лишая доступа воздуха… Клеорн прикрыл глаза руками, пытаясь как-то сладить с мэтрессой Вайли — она сидела рядом, и буквально через секунду после того, как «колесница» столкнулась с бурей, сомлела, грузно привалившись к плечу сыщика. Глоток воздуха! Все царства мира за глоток воздуха!.. О боги…

Обломки пирамид. Приблизительно в то же самое время

— Что-то происходит? — спросил Фриолар у Далии.

Молодой алхимик занимался важным, чрезвычайно деликатным делом — он уговаривал Ханну и Любомарту помогать Напе освободить недра старого колодца от тонн песка. Периодически алхимик мучился — снова и снова, не реже трех раз в полчаса — от сознания того, что две женщины работают, вытаскивая из глубины колодезного жерла мешки с песком, а он всего лишь на подсобных работах — следит за самодельным блоком, посредством которого и происходит указанная операция. Мэтресса Далия считала своим долгом напомнить ему, что, во-первых, Ханну и ее дочуру никто не принуждал, во-вторых, пусть отрабатывают стоимость потерянного артефакта, в-третьих — что сам Фри-Фри и хрупкая, изнеженная, духовно развитая Далия с такой работой уж точно не справятся. Короче, хватит ныть! И Далия, устроившись в отбрасываемом ближайшем обломком пирамиды тенечке, благополучно продремала весь вечер — пока Напа, крестьянки и Фриолар трудились, как проклятые.

— По-моему, происходит очередной ветерок, — подумав, ответила мэтресса. Она сладко зевнула, поднялась, разминая косточки. Поглядела на звездное небо — прозрачное и чистое на севере, и затянутое тревожными, черными тучами на юго-востоке. — Не пойму я эту Пустыню — вечно здесь какие-то ветродуи пошаливают… Ну, как продвигаются раскопки?

Далия склонилась над колодцем, помогая Фриолару вытягивать очередной мешок с песком. И «мешки» — вернее, большие чехлы с продетыми по краям веревкам, — и блок, и даже веревка — нашлись под столь маленькой с виду курточкой Напы Леоне. Там же нашлась «лопата» — сняв нагрудник, дополнительно укрепляющий кольчугу, гномка получила весьма удобный копательный инструмент, которым и орудовала несколько последних часов.

— Как бы она до Центра Земли не докопалась, — пробормотала Далия. И позвала: — Эй! На-па-аа!

— Аааа… — ответило эхо.

— Чего? О?о? — отозвалась через некоторое время гномка.

— Как поиски? Ски?ски? — спросила алхимичка. — Что-нибудь нашла? Ить… а… а… а…

— Ничего! О!о!о!

— Я так и знала! — огорчилась мэтресса. — Я так и знала! Я ошиблась! И как теперь я буду исправлять ошибку? Мы столько часов потратили зря! Мы ополовинили половину последних запасов воды — как мы будем жить, когда она совсем закончится?! Да еще эти буренавские красотки свалились на наши головы… Ах, я так и знала, что ничего путного из этой затеи с Золотым Городом Тиглатпалассара не получится! Фри-Фри, почему ты молчишь, а не утешаешь меня?! — вспылила алхимичка. — У меня нервы на пределе!

— Смотри, — вместо ответа молодой человек указал на темную тучу за Обрывом, озаряемую сполохами молний. — Там что-то происходит!

— Что именно? — всмотрелась в даль мэтресса.

— Не знаю. Это ты предрекала, что встреча старых недругов может закончится чем-то вроде Падения Гор, так что — тебе виднее.

Далия попробовала возразить, и с шестой попытки у нее получилась связная фраза:

— Я имела в виду, что они будут оскорблять друг дружку и сыпать соль в чай… А они… они… Ай! — взвизгнула мэтресса, резко отпрыгивая от чего-то, коснувшегося ее руки.

Фриолар мгновенно пришел на помощь, спасая даму от таинственной опасности.

— Далия, — укоризненно покачал он головой, рассмотрев, что же испугало его спутницу. — Это всего лишь собака.

Черная борзая — красивая даже после блужданий по Пустыне, только немного проголодавшаяся и уставшая от компании двух пелаверинцев, — завиляла хвостом, подтверждая, что это всего лишь она.

— Похоже, нас догнали существа-претенденты, — решил Фриолар, поглаживая собаку. Далия похлопала по сумочке и извлекла подтаявший, изрядно помятый леденец.

— Ты уверен? — уточнила мэтресса, глядя, как борзая воротит нос от «угощения». — Какая-то она слишком энергичная и полная сил для существа, трое суток бежавшего наперегонки с несколькими сотнями тварей… Ты чья, собачечка?

Сонечка махнула хвостом и гавкнула.

Фломмер и Хрумп, издали наблюдавшие за происходящими возле колодца событиями, обменялись мнениями. Мнение Хрумпа — как человека, жаждущего активных действий, — сводилось к тому, что пора выпрыгивать из засады и хватать Далию, пока она опять не сбежала. Более осторожный Фломмер агрессивно сопел, безмолвно подчеркивая необходимость тщательного анализа ситуации — надо бы узнать, кто прячется в колодце. Конечно, маловероятно, что там засела армия зомби, или прочие алхимические сюрпризы… Но Фломмер не пережил бы сорок девять своих нанимателей, если бы бросался в атаку, очертя голову!

Приблизительно в указанный момент времени Далхаддин-Улитка покинул окрестности Львиного Источника и направился в сторону Нового русла — навстречу к десяткам особо живучих и чрезвычайно настырных существ-претендентов, которые чисто автоматически продолжали состязаться в скорости и выносливости.

Далхаддин спешил. Он намеревался максимально увеличить расстояние между собственной драгоценной шкурой и ослепленным жаждой мести Кадиком ибн-Самумом. Обладая горячей кровью, молодой эльджаладец где-то в чем-то понимал учителя — но он понимал бы его гораздо больше, если бы Кадик хоть раз внятно обозначил, за какие такие обиды он собирается мстить Мориарти, Пугтаклю и прочим собравшимся в Пустыне волшебникам!

— Иногда мне кажется, что с головой у него все-таки не порядок, — пожаловался Далхаддин окружающим его пескам и скалам.

Тем не менее, безумство начальника, согласно канонам Хетмироша, не являлось поводом улизнуть от выполнения обязанностей, и ученик мага сосредоточился на том, чтобы разобраться в управлении армией големов.

— Хотел бы я знать, — задумчиво пробормотал Далхаддин, поворачивая по солнцу один из украшающих жезл Первого Голема кристаллов. — Где Кадик умудрился спрятать целую армию големов здесь, в Пустыне? Здесь же только камни, песок, обломки пирамид… Не закопал же он ее!..

Жезл Первого Голема сверкнул кристаллами и бронзовыми кольцами, на которых были выгравированы слова управляющих искусственными созданиями заклинаний; магический импульс сорвался с артефакта и пробежал по длинной цепочке следов, оставленных Далхаддином. Перепрыгнул темные камни, чиркнул по обломку древней статуи, чуть-чуть опалил усы любопытного тушканчика, рискнувшего высунуться из норки, и побежал дальше, дальше, дальше… пока не исчез, растворившись в безбрежном песчаном море.

— Что это? — насторожилась Далия — ей показалось, что мимо колодца пробежала какая-то лиловая искра.

— Далия, прекрати мифовать! Иначе я подумаю, что у тебя начинается мания преследования! — потребовал Фриолар. Но Сонечка заскулила, испуганно поджимая хвост и прячась за фигуру мэтрессы.

— Видишь! Учись у братьев наших меньших! Она чует, что не всё так просто! Похоже, нам пора убираться отсюда… Эй, Напа! — закричала Далия, стуча кулачком по стенкам колодца. — Вылезай оттуда!

— …ет!

— Никаких "нет"! — завопила мэтресса. — Слушайся меня, Напа Леоне! Или ты вылезаешь, или я рассказываю твоей маменьке, как ты пела хором неприличные куплеты в компании подвыпившего полуэльфа-волшебника! (49)

И вдруг…

Пустые круглые отверстия, которыми мастер обозначил зрачки голема, смотрели куда-то вдаль. Застывшее «лицо» — сработанное в полном соответствии с оригиналом, слугой, который согласился заработать пару медяков, позируя гончару, — на долю секунды озарила лиловая вспышка. Но секунда прошла, свет померк… А потом голем поднял вверх руку, в которой держал тяжелый бронзовый меч, и резко толкнул преграду, стоявшую у него на пути.

Каждый голем. Каждый из тысячи, закопанных в сердце Пустыни.

Засыпанная песком площадка вокруг колодца — та самая, по которой днем передвигались археологи, вдруг «проросла» острыми темными кинжалами.

Далия взвизгнула и резво запрыгнула на край колодца. Фриолар, перехватив скулящую Сонечку, последовал ее примеру.

— Сделай что-нибудь, Фри-Фри! — взмолилась алхимичка.

Молодой человек передал Далии собаку (они заскулили в унисон), потянулся за мечом, примерился…

Кинжалы выросли до размеров полноценных ятаганов. Глиняные руки выбирающихся из заточения существ разгребали песчаные груды, ломали спекшуюся землю, разбрасывали каменные обломки, выстилавшие ущелье…

— Да их здесь сотни! — прошептал Фриолар. — Далия, нужно спускаться вниз… Полезай в колодец!

Пока мэтресса боролась с собой, решаясь на спуск в неизвестность, из глубины колодца послышался нарастающий ужасный вопль.

Алхимичка запаниковала, не зная, какая из опасностей — глиняная и вооруженная, или глубинная и орущая — страшнее.

— Придумал! — неожиданно закричал Фриолар. — Давай сюда "Родничок"!.. Ну же, не медли!..

Синий кристалл артефакта перешел из дрожащих рук Далии в ладонь Фри-Фри; алхимик примерился, оценивая расстояние и местоположение противника… Сонечка, подумав, что лично ее спасать никто не собирается, вырвалась из рук мэтрессы и, не взирая на ее причитания, с лаем бросилась в ночную тьму. Големы, как один, отреагировали на появление животного, остановившись, замерев, а потом круто развернувшись в сторону двух застывших у колодца человек.

Семьсот глиняных истуканов, каждый в семь локтей высоту, с ужасающей неизбежностью наступали, окружая алхимиков, и намереваясь растереть их в пыль; оставшиеся триста тяжелой трусцой поспешили за борзой — ничего личного. Просто какой-то ученик составил на жезле Первого Голема команду "Уничтожить всех".

— Далия, немедленно вниз! — скомандовал Фриолар.

Мэтресса подтянула к себе веревку — и тут же с воплем отскочила. Из недр колодца выскочила Любомарта — перепачканная, потная, красная и дико вопящая.

— Мертвяки!!! — заорала она, делая попытку повиснуть на шее у Фриолара. — Там мертвяки!!!

Алхимик не слишком вежливо оттолкнул девицу — големы приближались, а для претворения задуманного плана ему были нужны свободные руки.

— Мертвяки уничтожаются зачарованным серебром, обсидианом, или даже просто после того, как им снесут голову. А с големами сложнее — они практически бессмертны, пока не получили восемьдесят процентов повреждений того, что им заменяет тело, — вспомнила Далия пару общеизвестных фактов, и окончательно определилась — надо лезть в подземелье.

А Любомарта, чудом избежавшая контакта с жутким воняющим мертвечиной существом, которое буквально только что обнаружилось на дне сухого колодца, вдруг увидела армию големов и заорала еще отчаяннее. Она закрыла глаза и бросилась наутек — раскидывая неповоротливых глиняных воинов, как кегли. Големы попытались атаковать вопящую добычу; но девица бежала столь быстро и хаотично, что в результате бронзовые мечи вонзились не в ее бурно вздымающуюся грудь, а в прочную терракотовую броню соседа…

— Не знаю, получится ли, — пробормотал Фриолар. Но в нынешних условиях оставалось только уповать на чудеса.

Он размахнулся и подкинул вверх «Родничок» — активизируя артефакт и заставляя его пролиться кратковременным, но изобильным дождем над головами глиняных воинов. И сразу же, пока капли воды скатывались по огнеупорным големам, накапливаясь в еле различимых трещинках, оставшихся после обжига, активизировал второй артефакт — «Льдинку». Мэтр Виг обещал, что «льдинка» может за несколько секунд заморозить воздух и любую влагу на расстоянии в троллий шаг — на всю армию истуканов мощи артефакта не хватило, да этого и не требовалось.

Ведь ближайшие к Фриолару големы уже остановились, пытаясь догадаться, почему им отказываются служить руки и ноги. А еще чуть позже вдруг покрылись сеткой трещин, вызванных разрывающим эффектом застывшей на их «телах» воды. Неосторожное движение — хотя бы простой толчок, чересчур жесткий шаг — и глина лопнула, превращая неустрашимого и могучего воина в груду черепков.

Довольный собой, Фриолар подумал, а не броситься ли ему на помощь Любомарте, но Далия крепко дернула его за ворот камзола, заставив потерять равновесие и обрушиться в недра таинственного подземелья…

Приказ "Уничтожить всех" меж тем продолжал действовать. Двигаясь синхронно и слаженно, будто единый человек, армия големов была слишком неповоротлива, чтобы быстро уяснить для себя исчезновение из поля зрения главных объектов преследования. К тому же… Создавая своих воинов, Кадик ибн-Самум использовал формулу "враг тот, кто нападает", под которую чисто формально попал холод, вдруг сковавший движения передового отряда… и, что удивительно, несколько коварных глиняных объектов, ударивших своих соседей ни за что ни про что. А раз враг нападает…

— Ни….. себе! — восторженно выдохнул Хрумп, наблюдая, как големы крушат големов. — Никогда в жизни не видел ничего подобного!

— Похоже на разборки обманутых вкладчиков, — усмехнулся Фломмер. — Чего стоишь?

— В смысле? Я что, по-твоему, летать должен?

— Ползать! Давай, беги за своей алхимичкой!

— Она вовсе не моя!

— Ты ее убить пытался? Пытался. Поверь — мы в ответе за тех, кого не дорезали, — Фломмер легким тычком сбил Хрумпа с полуразрушенной стены пирамиды. Пока тот поднимался, наемник спустился сам, поднял пройдоху за шиворот и подтащил к колодцу. Под ногами сочно хрустели обломки разбившихся големов.

— Удачи тебе, — искренне пожелал Фломмер, заталкивая отчаянно сопротивляющегося Хрумпа в пустоту и ужас.

— Нет!.. Нет!!! Не-е-е-е-ет…

Услышав короткий глухой звук падения, наемник отряхнул руки и прочитал коротенькую молитву Асгадиру Внезапному — не то, чтобы Фломмер был особо религиозен, просто он желал товарищу не возвращаться — надоел хуже горькой редьки…

Однако счастье Фломмера вышло недолгим. Неожиданно на него обрушилось нечто — жаркое, будто раскаленная лава, оно обхватило могучие плечи наемника и рухнуло, обжигая тяжелым дыханием…

Фломмер ловко вывернулся, мгновенно принял боевую стойку и приготовился рвать нападающего на мелкие кусочки.

Этого не потребовалось — к его ногам упала чуть помятая, чуть растрепанная, но от того не менее прекрасная дева в роскошном (по относительным меркам троллей) розовом сарафане. Толстая коса цвета спелой пшеницы вольготно упала на грудь (Фломмер оценил зрелище на "пятерку с плюсом"), личико алело румяными щечками… ну, алело бы, — решил наемник, приступая к реанимации потерявшей сознание красавицы, — если б светило солнце, а не эти ночные пшикалки…

Неяркого света звезд хватило Любомарте, чтобы подтвердить первое впечатление, полученное о незнакомце: крепок, силен, не слишком красив (но ее-то красоты на двоих, а то и пятерых достанет!) — одним словом, то, что надо.

И она застонала, невзначай прижимая к роскошной груди попавшегося в ловушку наемника.

Ночь с 20-е на 21-е число месяца Барса. 2 часа пополуночи, Львиный Источник

Наемники, дрожа коленками, нервно оглядывались на темную бесконечность Пустыни. Там бродили сфинксы — выращенные на магических кормах, дрессированные специальными чарами, как любезно объяснил Кадик ибн-Самум; там за Обрывом гудела песчаная буря, озаряемая сполохами молний… А здесь оставалось только уповать на воображение. Лучший способ подстегнуть которое — оказаться пойманным магом с явными признаками мании величия.

— Ч-ч-что это? — самый вежливый из наемников решился задать вопрос волшебнику. Стоять, связанным по рукам и ногам статическим заклинанием, и спокойно слушать, как воют чующие беду тролли и наблюдать за размеренными, уверенными действиями волшебника, было выше его сил.

— Ш-ш-ш, — строго нахмурился Кадик. — Ты мне мешаешь…

Старик закрыл глаза и погрузился в медитацию. Перед его внутренним оком, свободно парящим в астральных сферах, открылась картина Великой Пустыни — кроваво-красный песок, острый зуб Абу-Кват, нагромождение скал и обломков…

— Ближе, — скомандовал Кадик, и его внутреннее Я, раскинув крылья, подобно спрыгнувшему с Обрыва сфинксу, устремилось ближе к земле.

Он летел над Пустыней, ощущая всеми доступными магу чувствами, каждое существо, находящееся среди песчаного моря. Мелкие серые искорки примитивных животных тварей, исполненные обреченности души иссушенных растений… Блеклые, одинаковые, как стершиеся монеты, ауры крестьян редких оазисов…

— Выше, — приказал волшебник, и он взлетел к облакам.

Узкое, похожее на вытянутый язык плоскогорье между старым и новым руслом исчезнувшей реки, открылось перед ним во всем великолепии. Кадик нахмурился — он увидел астральную проекцию бушующей за Горой Сфинксов бури и, пересчитав яркие радужные ауры волшебников, понял, что любопытные Участники, решившиеся посмотреть на финиш своих ненаглядных претендентов, оказались гораздо живучее, чем он думал. В астральном видении зрелище было подобно грозди звезд, неведомо как спустившихся с небосвода — едва ли не сотня мелких, почти микроскопических, несколько более ярких, десяток или дюжина — крупных, чуть ли не с горошину…

— Неужели мэтр Пугтакль, да попадется он на зуб древоточцам, все-таки избежал моего гостеприимства? — пробормотал Кадик, внимательно сканируя плоскогорье, Обрыв, ущелье… Что это? Яркие искорки почти у подножия Абу-Кват! Это не мог быть Далхаддин — ученик щедро поделился маной с наставников, и сейчас должен быть ощущаться как размытое, тусклое пятно (да вот же он, идет вдоль Обрыва!). Тогда — кто же это?

Искорка лукаво подмигнула и исчезла в паутине древних чар, стороживших посмертный покой древних владык Империи Гиджа-Пент.

О Духи Пустыни, что за шутки?!

Почтенный маг приблизился к месту, где только что наблюдалось странное явление — но сейчас у заброшенного колодца, рядом с тем местом, где когда-то Кадик спрятал тысячу отборных големов. Ах, вот в чем дело! Искра — наверняка какой-нибудь пост-эффект наложенных на истуканов чар. Эльф-маг уровня Пугтакля должен сиять, как солнце на небосводе… Если, конечно, не прикрыт защитными заклинаниями, если не растратил запас маны, если не лежит без чувств, зарывшись в песок, если, если, если…

Разозленный тем, что глобальный план одним ударом покончить с цветом магической общественности шести королевств, не удался, Кадик ибн-Самум не обратил внимания на мелкий, едва заметный всплеск энергии у самого края Обрыва.

Откуда-то издалека до мэтра Карвинтия доносилось перепуганное ржание. "Откуда здесь взяться лошадям?" — нахмурился алхимик, с трудом возвращаясь в реальность. Почему так темно? Неужели он задумался, задремал и потерял счет времени? А где Ханна и Любомарта? Не то, чтобы Карвинтий скучал по своим родственницам, но было в их пустой болтовне что-то умиротворяющее и домашнее.

Оглядевшись по сторонам, мэтр убедился в том, что родственницы его покинули — или, что весьма вероятно, превратились в двух лошадей, топчущихся рядом с погасшим костром. Животные ржали, беспокоились, трясли гривами, но не рисковали покидать пристанище единственного человека в Пустыне. А может, просто не знали, куда им податься.

Голова Карвинтия болела — этакое тупое, взболтанное состояние, которое бывает после хорошего солнечного удара; перед глазами иногда пробегали искорки, внутри — мутило и булькало, как утром после студенческой попойки… Мэтр Карвинтий успел подумать, что, должно быть, заболел от переживаний, а потом вспомнил о самом главном.

Его сокровище — расшитый льдистым бисером кошелек и драгоценности — лежало рядом, на песке. По крайней мере, то, что от него осталось — обугленные ошметки и несколько спекшихся в уродливые капли оплавившихся кристаллов. Не в силах поверить, что Судьба так жестоко посмеялась над его чаяниями, Карвинтий поднял тлеющие остатки кошелька, сгреб в горсть фальшивые драгоценности, вместе с песком и мелким гравием, и завыл от безутешной тоски.

Ему казалось, что жизнь кончилась, что его душа уже оторвалась от тела и теперь мечется между мирами, не находя последнего приюта…

Наверное, так оно и было.

3 часа ночи. Замок Фюрдаст.

— Ваше высочество… — осторожно позвали из-за двери. — Ваше высочество, можем ли мы поговорить с вашим супругом?

Принцесса Ангелика приоткрыла один глаз, в сонной полудреме отмахнулась от навязчивых голосов и поудобнее устроилась на подушке.

За дверью не желали униматься.

— Ваше высокоблагородие! — настойчивые голоса принялись домогаться почивающего Октавио Громдевура. — Ваше высокоблагородие, очнитесь!..

— Хватит церемоний! — возмутился один из голосов. Кажется, принадлежащий министру Ле Пле. — Мэтр Фледегран, в виду чрезвычайной ситуации приказываю вам вышибить дверь!

Что ответил мэтр Фледегран, принцесса не разобрала, да это и не потребовалось. Раздосадованный непрекращающимся шепотом, Октавио сполз с перины, подхватил с ночного столика тяжелый серебряный канделябр, дошлепал до двери, рывком ее распахнул и от души саданул подсвечником по первой же попавшейся конечности.

Послышался грохот падающего тела.

— Ну, чего вам? — хмуро поинтересовался бравый генерал. Ангелика приподнялась на локте, посмотрела, как ее муж — в развевающейся на ночном сквозняке рубахе, коротких белых подштанниках, босой и небритый, разговаривает с поминутно извиняющимся придворным магом.

— Что-то случилось? — сонно поинтересовался принцесса.

— Спи, дорогая, — ответил Громдевур. — Мне тут прогуляться кой-куда требуется…

Он быстро вернулся к ширме, отгораживающей спальню от гардеробной, буквально за минуту оделся и энергичным шагом удалился прочь.

— Куда же ты среди ночи… — пробормотала принцесса, возвращаясь в царство Гьюпсюэ. Вот так всегда… Не успеешь выйти замуж за воина, как он начинает собирается во всякие там походы, сражения…

Вывод, который следовал из этого рассуждения, сработал, как ведро холодной воды. Принцесса подскочила, наскоро нашла домашние туфельки, накинула халатик и побежала следом за мужем.

— Где он? — строго потребовала она ответа от обнаруженного в коридоре министра Спокойствия. — Куда направился на этот раз?

— Да, собственно… — господин Ле Пле лелеял шишку на лбу. — Возникла чрезвычайная ситуация…

— Только не смейте говорить, что мой собственный брат отправил Октавио ловить очередных расшалившихся сфинксов! — закричала принцесса, мгновенно выходя из себя. — Я ему уши оборву! Я ему корону-то обломаю! Ну, дождется он у меня!

Принцесса Ангелика, подхватив оставленный Громдевуром канделябр, бросилась на поиски какого-нибудь мага-телепортиста.

Через четверть часа в Королевском Дворце Талерина полыхал роскошный семейный скандал. Мрачный король Гудеран сидел в своем кабинете за столом, на котором была разложена карта Кавладора и прилегающих к нему земель, рассеянно крутил в пальцах карандаш, а Ангелика, размахивая подсвечником, отчитывала его за ошибки внешней политики. Гудеран был бы рад намекнуть сестре, что час — ранний, политика — сложная, а ее эмоции — чрезвычайно не уместны, но опасался канделябра, а потому молчал.

— Нет, ну почему из всех военных ты посылаешь в разведку именно моего Октавио?! — возмущалась Ангелика. — Что, у тебя других генералов нет?

— Он лучший, — буркнул Гудеран.

— Тем более! Его надо беречь! Это совершенная наглость с твоей стороны! Разбудить меня в три часа утра! Солнце еще не взошло! День не начался!..

— Послушай, Анги, — решительно возразил Гудеран.

— Не перебивай меня! — принцесса с размаху опустила канделябр на письменный стол.

— Нет, это ты послушай! — стукнул король кулаком. — Он генерал моей армии! И я, его король, отдал приказ! Он проверит, кто в Эль-Джаладе балуется запрещенными заклинаниями, и вернется! Только и всего, — смягчившись, продолжил его величество.

— Обещаешь? — всхлипнула Ангелика. — Обещаешь, что на этот раз он не пропадет на тринадцать лет?

Гудеран подошел к сестре и похлопал ее по плечу:

— Успокойся, Анги, всё обойдется…

— Я ему помогу! — вдруг решительно заявила принцесса. — Я даже знаю, как! — и поспешила на выход.

— Ангелика! Что ты придумала?

— Созову свое Министерство, пусть обеспечат Октавио магическую поддержку!

— Ты не забыла, — осторожно напомнил Гудеран, — Ты же сложила с себя обязанности патронессы Министерства Чудес!

Принцесса презрительно фыркнула. Покрутила тяжелый подсвечник с таким видом, будто он был метательной палицей:

— Как сложила, так и возлагаю! А если Роскар посмеет возражать, то скажи ему, что я попрошу ведьму Жедянику устроить ему веселую личную жизнь!

— Бедняга Роскар, — пожалел младшего брата король.

Кстати, — припомнил Гудеран, оставшись в одиночестве, — не слишком ли Роскар увлекся очередной охотой? Когда он уехал? Припомнив, что не видел брата со дня свадьбы Ангелики, Гудеран сделал мысленную зарубку на память — отчитать Роска за то, как наплевательски он относится к служебным обязанностям.

После чего вернулся к созерцанию карты.

Покрытый специфическими значками (песчинками, верблюдами, пальмами, колодцами и нарисованными торговыми караванами) лист волновал и тревожил. Гудеран представлял себе, бесконечные песчаные равнины, темные фигурки людей и не-людей, передвигающихся от оазиса к оазису, нестройную толпу существ-претендентов, бегущих следом друг за другом… Что подготовил для Кавладора начинающийся день? Что называется — повезло же с соседом! Прошлый раз — шестнадцать лет назад — эльджаладцы пытались захватить Восточный Шумерет; почти каждый год происходят стычки на Караванной Тропе между Аль-Торазом и Луазом… Но одно дело — десяток мелких банд, и другое — волшебники, вдруг решившиеся прибегнуть к заклинаниям оглушительной мощи.

Совсем другое…

Экстренное совещание Министерства Чудес было назначено на пять часов утра в Охотничьем Замке.

Принцесса Ангелика, сменившая шелковый халатик на официальное платье, мрачно потребовала от сотрудников решительных действий. Когда волшебные — и не выспавшиеся — господа мэтры по старой привычке задумали разводить турусы на колесах, ее высочество последовала примеру старшего брата и изо всех сил ударила кулачком по столешнице.

Не то, чтобы звук получился громкий. Но магические способности позволили большинству собравшихся угадать, что в следующий раз принцесса вполне способна воспользоваться любимым доводом младшего братца (50), и замолчали.

— Что мы можем сделать, чтобы минимизировать последствия чернокнижного колдовства, примененного неизвестно кем в Эль-Джаладе? — Ангелика обвела взглядом собравшихся.

— Может быть, составить гороскоп на начинающийся день? — осторожно высказался мэтр Нюй.

— Прекрасно, мэтр. Займитесь этим как можно скорее. Еще идеи? — потребовала принцесса.

После некоторой заминки идеи посыпались, как из рога изобилия. Организовать магический десант и захватить в плен эмира Джаву; подпоить эльджаладского главнокомандующего и ментальным усилием вырвать из его памяти секреты разведки; ввести ограниченный маго-военный контингент на территорию Южного Шумерета (да, он принадлежит Иберре. Тем лучше! Воевать на собственных землях не придется!) Соблазнить Кадика ибн-Самума каким-нибудь суккубом, а потом прилюдно разоблачить и обвинить в демонологической практике; дать добро кланам Триверна прокопать подземный ход к Омару — ни для чего конкретного, но ведь всем известно, как гномы любят копать!

— Постойте! — потребовала передышки принцесса. Внимательно посмотрела на примолкнувших советников. — А кто из наших, кавладорских магов взялся участвовать в гонках по выбору Покровителя Года?

Недоумение. Нахмуренные брови. Переглядывание.

В итоге Ангелике был предоставлен куцый список из двух дюжин фамилий.

— Этого не знаю, это какая-то самозванка из Ла-Фризе, это вообще алхимик… мэтр Виг, из Чудурского Леса, — наконец прочитала принцесса. В одну секунду у нее возник коварный, а самое главное — идеальный план, как вмешаться во внутренние дела Эль-Джалада, и не испортить собственную репутацию. — Кто-нибудь знает, уважаемые дамы и господа, где сейчас старейший волшебник Кавладора? И, что еще важнее — кто-нибудь может сказать, насколько он жив?

Чудурский Лес, Башня

Непосредственно перед тем, как сработала сигнализация в башне мэтра Фледеграна, мэтр Виг был живее многих своих сверстников и чувствовал себя относительно сносно. Он был занят тем, что принимал гостей — вернее, одного гостя. Вернее, гостя принимал винный погреб мэтра Вига. Вернее, гость принимал на грудь…

Одним словом, мэтр Пугтакль сидел в лаборатории, потягивая вино и с любопытством листая черновик недописанной монографии хозяина Башни. Заметив, что Виг наконец-то соизволил явиться, эльф оторвался от чтения и с шумом захлопнул книгу.

— Ну, что?

— Поговорил я с Ванессой, — доложился маг, разжигая жаровню и стягивая с плеч промокшую мантию. — Брр, ну и погодка на этом Даце!

— Хуже только в Уинс-тауне, — подтвердил эльф. — И что удалось выяснить?

— Ничего конкретного, — Виг, порядком расстроенный, достал из шкафчика рюмку, бутыль мутной жидкости, и, не предлагая гостю, выпил. — Если кто-то и пропал, она не знает… Неужели придется действительно встречаться со всеми потомками, чтобы выяснить, кто из них попал в беду нынешним летом?

Пугтакль сочувствующе помолчал. У него-то потомок имелся в единственном экземпляре, и то доставлял папеньке хлопот каждые пять лет…

— Когда планируешь приступить?

— Не знаю, — ответил Виг. Он был мрачен и задумчив. — Хотелось бы, конечно, посмотреть, как мой Рыжик будет финишировать, но, похоже, придется заниматься семейными делами… Не могла она мне раньше сказать!

— Кто?

— Вайли! Тоже мне, доченька! Вся в маменьку удалась — одно слово, некромантка! — вспылил Виг. Чернокрылый Корвин, взлетевший на спинку кресла хозяина, поддержал мага громким карканьем.

— Между прочим, как раз о некромантии я и хотел с тобой побеседовать.

И эльф выставил на стол перед Вигом большую бутыль зеленого стекла.

Емкость была запечатана — внимательный наблюдатель мог бы обнаружить следы рун, нанесенных закрывавший горлышко воск; а внутри сосуда переливалось загадочная серебристая субстанция.

— Мне тут довелось познакомиться с милой барышней, которая, как она утверждает, совершенно случайно оказалась у тебя в гостях, — продолжил Пугтакль. Виг скривился. — А еще она утверждает, что ты ее поймал и насильно удерживаешь в плену! Не уверен, что ограничение свободы перемещения призрака попадает под определение «похищения», но знаешь, дружище, от тебя я столь коварного поступка просто не ожидал!

— Да ладно, — отмахнулся Виг. Касси погрозила ему из-за зеленого стекла и произнесла пару выразительных эпитетов, которые волшебники предпочли не понять. — Просто она помнила, как я грифона ловил, и могла раньше времени выдать, какое существо я собираюсь заявить претендентом на звание Покровителя Года. Гонки закончатся — я ее отпущу.

Касси не упустила случай энергичными жестами выразить свое возмущение.

— Маловато будет, — перевел Пугтакль. — Мне кажется, ты должен извиниться за свое самоуправство. Как насчет небольшой моральной компенсации?

— Пфе! Терпеть не могу вымогателей! — скривился Виг. Однако спорить не стал. Пошарил по карманам, обыскал мантию и выложил перед зеленой бутылью большую серебряную пуговицу, украшенную сложным витым орнаментом. — Достаточно?

Касси сложила руки на груди и скорчила страшную рожицу, показывающее ее отношение к маговой «щедрости».

— Ну, — протянул эльф, — ты мог бы сказать ей, что она еще не окончательно переступила порог и пообещать посильную помощь…

Именно в этот момент, когда волшебники, расслабленные и умиротворенные, приготовились совершить увлекательный экскурс в проблемы теоретической некромантии (51), до Чудурского Леса донеслись отголоски выброшенной раненым мэтром Мориарти Силы.

Зеленая бутылка, в которой томилась Касси, пошла трещинами, Корвин заорал и захлопал крыльями.

— Кто это? — напрягся Пугтакль, автоматически запуская заклинания, сканирующие близкие и дальние пространства.

— Смертью пахнет, — откликнулся Виг. И скорее угадал, чем почувствовал, надвигающуюся беду: — Вайли!

Перед рассветом. Эль-Джалад, дом мэтра Вига и прилегающая таверна "Песчаный Кот"

Глубоко несчастный господин Вапути, обнимаемый десятком перепуганных животных, служа насестом для еще полутора дюжин всполошеных птичек, прихрамывая на ногу, в которую вцепился хорь чернокнижника, печально наблюдал за безобразием, творящимся у стен старого дома.

Весь двор заволок серый туман, сгустившийся до сметанообразного состояния; потом он… как бы сказать… лопнул, покрывшись многочисленными складочками-трещинками, и из воздуха стали проявляться контуры многочисленных фигур.

Через минуту Вапути счастливо вздохнул — фигуры оказались вполне человеческими. И конными. То есть — первыми выехали тяжеловооруженные королевские гвардейцы, за ними — ровным шагом вышли арбалетчики; за ними протопала сотня пикинеров; за ними — пять дюжин аркебузиров. Потом из грузового телепорта вывезли пушки. Последними появились держащиеся особняком гномы — серьезные, солидные бородачи, вооруженные тяжелыми щитами и боевыми топорами, они прошлись мимо старого дома так, что задребезжали стекла.

— Эй, убогий, — окликнул господина Вапути командир этой армии, — Где тут маги дерутся?

Виноторговец чуть отмер. Указал пальцем на север, на Пустыню, где продолжали мелькать молнии и откуда временами доносились громовые раскаты.

— Там.

— Эй, мажья сила! — окликнул генерал Громдевур мэтра Фледеграна и его помощников. — Ты промахнулся! Давай нас туда! — и Октавио махнул рукой, утверждая направление.

Мэтр Фледегран, порядком спавший с лица от усилий, которые были потрачены на создание грузового телепорта из Фюрдаста в окрестности Ильсияра, печально вздохнул:

— Магам нужно хотя бы полчаса, чтобы восстановить резерв Силы. Может быть, дождемся рассвета? Всё равно армии трудно будет ориентироваться среди песчаных гор, кони могут поломать ноги, я не увижу ориентиров…

— Хорош болтать! — осадил мага генерал. — Займитесь восстановлением своего резерва — чтоб через двадцать минут нас догнали и были готовы обеспечить точное десантирование! Отря-аад! Слушай мою команду! — громовым голосом закричал Громдевур на армию «разведчиков». — В направлении Пустыни бегом марш!

Арбалетчики-пикинеры-аркебузиры шумно устроили на плечах оружие и резво двинулись в указанном направлении — избавив, заодно, мэтра Вига от необходимости ремонтировать ограждающий дом забор. Гвардейцы поделились — часть рыцарей послала коней в галоп, проверить местность, на которую вот-вот подойдут основные силы, часть осталась для охраны. Октавио шлепнул серого умбирадца, тот важно заржал и поспешил возглавить походное построение.

— Эй, ты, — командир гномов хлопнул Вапути по ближайшей белочке. — Нам с собой провианту какого-нибудь сообрази. И быстро, быстро! Один хорек здесь, другой сапог там!

— Но остались только неразделанные бараньи туши и самые большие бочки вина… — развел руками торговец.

— На что этот дылда намекает? — хором возмутились бородачи. — На наш рост, на наш возраст, или мы, по его мнению, какие-нибудь ёльфы зелёные, чтоб морить себя голодом?!

Вапути тяжело вздохнул и отправился за припасами.

Совершенно выдохшийся мэтр Фледегран опустился на лавку, пытаясь успокоиться и проделать необходимые для восполнения маны упражнения. На секунду отвлекся — пришлось принять послание из Охотничьего Замка.

Через полчаса, когда маги догнали основной отряд и был опробован специфический стиль телепортирования — небольшими группками, по очереди, но зато менее манозатратный и легкий; — Громдевур прочитал письмо Ангелики и расплылся в довольной улыбке:

— Ну какая же у меня жена — умница! Всё-таки не зря я на ней женился!

Фледегран позволил себе подумать, насколько долго прожил бы генерал, не защищай его сначала король Лорад, а теперь вот — влюбленная принцесса…

— Эй, молодцы! Слушай общий приказ! Наша миссия — спасение случайно вовлеченных в конфликт наших, кавладорских магов! Особливо — мэтра Вига, который, говорят, серьезно при смерти! Местное население без причин не обижать…

Армия как раз маршировала мимо задумчиво жующего верблюда. Кавладорцы и "местное население" обменялись подозрительными взглядами.

— Вести себя чинно и благородно! Шире шаг! Вперед, рассвет не за горами!

Впрочем, когда отряд Громдевура поднялся на плоскогорье между двумя высохшими руслами, выяснилось, что опасения генерала "опоздать к рассвету" не подтвердились.

Рассвет над Пустыней в этот день так и не наступил.

***

В уютной душной темноте засыпанного песком колодца Напа Леоне копала, подстегиваемая нетерпением и предвкушением чуда. С каждым шагом — вернее, с каждым движением, благодаря которому песок пересыпался непосредственно из колодезного желоба в мешки, а потом переправлялся наверх посредством причитающих Ханны и Любомарты, Напа приближалась к исполнению своей мечты.

Да, она понимала, что ее желание раскопать сокровища царя Тиглапалассара — полудетская блажь, о которой солидным, степенным старшим родственникам и рассказать-то будет стыдно. Она понимала и то, что поступила эгоистично и даже в какой-то степени жестоко — не поделилась секретом ни с милым, замечательным Айрой, который наверняка был бы не против приобщиться тайн древней металлургии Империи Гиджа-Пент; ни с братцем Ньюфуном… вообще ни с кем! "Я ужасная гномка," — шептала про себя Напа Леоне, сражаясь с упавшим в колодец костяком огромного варана, — "Я себялюбивая, жадная и коварная, как мэтресса Далия! Я забросила учебу, лишила мировую магическую общественность монографии мэтра Вига — ведь без Фри-Фри волшебник ее не допишет… Я оставила без присмотра "Алую розу" и Черно-Белого Котика! Он же без меня похудеет!!!"

Но страсть была сильнее доводов рассудка. И Напа Леоне копала, с каждым фунтом пересыпанного песка приближаясь к манящей тайне.

Далия что-то кричала сверху — кажется, предлагала выбираться и сделать небольшой перекур. Ага, счаз! Тридцать три раза!

Чудурская мымра бухтела о своем, навязчивом. Доченька ее сопела, даже пробовала загребать песок горстями, лишая Напу честно заслуженного права копать в свое удовольствие. А потом…

Потом Напа почувствовала одновременно взрыв восторга и острое, щемящее чувство страха — одна из гранитных стенок колодца отозвалась на движение гномки гулким отзвуком пустоты. "Э-хта'куум-ли! Леугенре, зайнгерие, шпацех уэш!" — не стесняясь присутствия посторонних, пробормотала Напа. И принялась выстукивать фальшивую стенку в поисках потайной пружины.

Громко, по-собачьи, пыхтящие Ханна и Любомарта жадно следили за движениями гномки. А чё, а чёй то? Известно ведь, какие гномы затейники, а вдруг из стены поваляться алмазы и золотые самородки?

После долгих минут поисков заветный рычажок был найден, гранитная стенка легко отошла в сторону, и перед восхищенным взором гномки (и разочарованным — ее помощниц) — открылся подземный ход.

— Мы нашли его, — хрипло, едва слышно прошептала Напа. Амулет-подсветка, закрепленный на ее шлеме, высветил таинственные глубины, уводящие куда-то в каменные недра.

А еще он высветил высокую, поджарую фигуру, неспешно приближающуюся к выходу из подземелья с противоположной стороны.

— Мертвяки! Мертвяки! Зомби-иии! — завизжала Любомарта и рванула вверх по веревке, являя физическую форму, которая и не снилась некоторым акробатам.

Ханна хотела последовать примеру дочери, но ее, извиняюсь за выражение, интеллекта, хватило лишь на то, чтобы схватиться за голову, начать визжать и бегать кругами, что в тесноте колодца, разумеется, создавало некоторые неудобства.

Одним словом, пока не спустилась Далия, познакомиться с нежданным пришельцем не получилось.

Высокий незнакомец, опутанный пожелтевшими бинтами от макушки до пяток, вежливо подождал, пока смолкнут крики, вызванные его появлением. К чести алхимиков Университета, Далия ограничилась лишь сдавленным оханьем, а Фриолар вообще не нашел ничего умнее, чем вежливо поздороваться с мумией и пожелать ей доброй ночи.

— И вам доброй ночи, незнакомцы! — ответила мумия, приветливо взмахнув руками. Речь мертвого существа была сиплой и сопровождалась облачками пыли, вырывающимися из-за слоя бинтов там, где должен был располагаться рот. — Вы, случайно, не алхимики?