Алхимик в Пустыне

Вольно раскинув крылья, грифон парил над ущельем. Не слишком высоко — всего лишь на высоте расколотых, потерявших остроконечные шапки пирамид. Внизу мелькал панцирь Золотого Жука, время от времени среди туч поднятых соревнующимися существами пыли виднелась крона упрямого дерева, спины лошадей, темный от пота мех разнообразных животных… Рыжик спустился чуть ниже. Теперь он слышал громкое дыхание своих конкурентов. Да-да, конкурентов — в какой-то момент гонки по Пустыне Рыжик понял, что играть с ним никто не собирается. Хорошо еще, что не съели, хотя сфинкс несколько раз порывался. Где он, кстати сказать?

Грифон чуть шевельнул крыльями и хвостом, меняя направление полета.

Это движение спасло ему жизнь.

Размахивая крыльями, будто хотел разрезать нависшие над ущельем тяжелые свинцовые облака на куски, сфинкс бросился на вожделенную добычу. В ход были пущены все средства — и острые когти, и тяжелые лапы, и гибкий львиный хвост… и пятеро дружков, поднявшихся в воздух следом за главным охотником.

Удар сверху! В правый бок! В глаз! Когтистая лапа рвет тонкую, нежную кожицу носа! Удар!

Почувствовав тяжесть, резко опустившуюся ему на спину, грифон резко «нырнул» вниз, на лету изогнувшись — так, что на краткое мгновение оказался летящим вверх животом. Давящая тяжесть сменилась сильнейшей болью — атаковавший сфинкс счел необходимым вцепиться когтями в шкуру хитрой добычи, но ему не повезло — с возмущенным шипением тварь рухнула вниз.

Я победил!

Издав пронзительный крик, грифон бросился на следующую добычу. Удар лапой, еще удар — и резкий выпад клюва. Второй серо-рыжий дикий сфинкс захлебывается собственной кровью и выбывает из дальнейшей драки. Знай наших! Трепещите, твари, грифоны в небе!

Забывшись от счастья, Рыжик пропустил тот миг, когда четыре оставшихся сфинкса развернулись и сообща бросились на него.

Атака была идеальной — сверху, снизу и сразу на оба крыла. Правое тут же откликнулось едкой, вкрадчивой болью, левое удалось спасти от лап нападающего — лишь посыпались вниз черные, с рыжими пятнами, перья. Грифон извернулся — но его снова зажали атакующие кошки. Отчаянно заработал лапами, отпихивая врагов. Удар клювом, удар хвост, удар крыльями — удар, еще удар!

Клубок из пяти отчаянно сражающихся животных с шумом ударился о каменную стену. Пирамида? Долгожданная Абу-Кват? Какая разница! Сфинксы, раззадоренные тем, что какой-то чужак посмел вторгнуться в их земли, были исполнены ярости и желания покарать нахала; Рыжик был просто молод — а может быть, сказалось детство, проведенное под чутким присмотром мэтра Вига, а не в родной грифоньей стае?

Так или иначе, они дрались, раздирая друг друга одинаково когтистыми лапами, наседая на врага плотным, мускулистым телом, демонстрируя чудеса кошачьей ловкости и почти человеческой сообразительности. В какой-то миг крылатые кошки застыли, уцепившись когтями в каменные обломки, грозно зашипели, прижимая уши к круглым головам и заново оценивая противника. Почти одинаковые размеры, почти одинаковой длины лапы, почти одинаковой остроты когти…

Люди всегда ненавидят тех, кто отличается от них лишь самую чуточку.

С какой стати сфинксам поступать иначе?

Издав грозный львиный крик, предводитель стайки пустынных сфинксов бросился в атаку. Грифон ответил пронзительным орлиным клекотом, встал на задние лапы, балансируя крыльями, и рванулся вперед, к победе.

Или к смерти.

Львиный Источник

Впервые за долгие годы военной карьеры Октавио Громдевур слышал, как «работают» боевые заклинания. Серый туман портала расступился с едва заметным жужжанием, как будто где-то рядом роились пчёлы; потом — надсадный вой и жуткое ощущение давления в ушах, как будто нырнул и забыл выбраться из темной глубины…

Взбудораженный звуками боя, конь генерала сделал «свечу»; всадника толкнули слева, справа…

Походный порядок, который сохранялся у Горы Сфинксов, нарушился в одночасье. Заставив коня уйти от столкновения, Октавио оглянулся по сторонам, оценивая местность — земля неровная, разнокалиберное каменье под ногами — рыцарям придется тратить драгоценные секунды, чтоб разглядеть, какие кочки попадутся под лошадиные копыта; ах, жаль, мало пушек взято! Сюда бы не полдюжины, а полную батарею…

— Арбалеты — рассредоточиться! — закричал Громдевур, указывая на полуразрушенное сооружение. — Пики — на правый фланг! Гномы — на левый! Где маги?! Где, их козью мамашу, маги?!!

Генерал не успел договорить: его вдруг закружил вихрь, приподнял, и протащил несколько шагов в сторону

— Каких демонов, вашу мать, мажья сила, вы меня колдуете?!! — заорал вышедший из себя Октавио, когда магия доставила его к пригорочку, на котором обосновались эльф, мэтр Виг и Фледегран. Краем глаза генерал заметил, Лотринаэн, покинув старших мэтров, летел по направлению к рыцарям — открывать для них экстренный телепорт.

— Выбирай любого, — не слишком внятно ответил Виг, небрежно указывая в сторону.

Октавио посмотрел на противника — старик эльджаладец, вредный хрыч Кадик-Ветер-Со-Свистом, стоял за полуразрушенной беседкой, отгороженный от готовой к атаке армии полукольцом огненных столбов. "Что за хрень," — подумал Громдевур, вспоминая всё, что когда-либо слышал или видел относительно применения Первого Начала во время войн. На "Огненную Стену" (58) не похоже, для обычного драконьего плевка… как-то уж слишком аккуратно. Внутри огненного «языка» крутилось какое-то существо — неужели саламандра? Каких же размеров должна быть магическая тварь, чтобы… чтобы…

Самый маленький огненный столб раскрылся, как цветок, и из его недр выскочило большое, величиной с крупного верблюда, создание. Оно было подобно волку, змее и ящерице одновременно, оно казалось увечным и неправильным, оно было угольно-черным и ярко-оранжевым, как сполох, — и оно с бешеной, неестественной для обычного животного скоростью бросилось на выходящих из телепорта гномов, рассыпая за собой огненные искры.

— Ложись! — вырвалось из груди Октавио. Он сжал поводья, будучи готов лично броситься и довести приказ до каждого из стоящих на левом фланге воинов, — однако, понимая, что никакое волшебство не позволит ему остановить мгновение, мог только в бессильной ярости следить за тем, как страшная огненная тварь раскидывает небрежными ударами его войско.

— Лот! Риэ!! — донесся до Громдевура крик эльфа.

Лотринаэн не услышал — он оказался ближе всех прочих магов к источнику опасности и не собирался упускать шанс. Лиловая мантия полуэльфа мелькнула на фоне огненно-угольного Зверя, потом…

Потом была ярчайшая, ослепительно-белая вспышка, от которой у всех людей, собравшихся вокруг Львиного Источника, на секунду на секунду пропало зрение, — и жуткий треск, похожий на близкий раскат грома.

Свинцовая изнанка небосвода полыхнула отсветом молнии; кто-то закричал, тощая фигура Лотринаэна куда-то исчезла; когда же к Октавио вернулось зрение, он увидел, как огненный монстр сцепился с другим — темно-бурым, изрядно увеличенным подобием горгульи. Чудовища сшиблись, оглашая окрестности Львиного Источника пронзительными воплями и рычанием, покатились по каменным обломкам, разрывая друг друга на части…

— Силён, скотина ллойярдская, — с грустной ноткой зависти и признания чужих заслуг, прошептал Виг.

— Дед, колдуй мне что-нибудь посмотреть, кто там жив остался, — потребовал Громдевур. Так как старый маг просьбу проигнорировал, Октавио перехватил за шиворот Фледеграна и повторил свой приказ.

— Я и не предполагал, что Мориарти сумеет вложить в него столько маны, — вместо того, чтобы послушаться, прошептал придворный маг. — Этот джорт настолько силён…

— Даже слишком, — положил конец дискуссии Пугтакль. Эльф повернулся в сторону темнеющего Обрыва, прищурился и спустя секунду указал на что-то, доступное лишь его совершенному зрению: — Он там!

— К Обрыву!

— К Абу-Кват!

— Отступай!

— Держись!..

— Стоять!

— В атаку!..

— Держи оборону!..

— А-аа…

— Дед! — Октавио поймал за шиворот мэтра Вига, — Немедленно объясняй, что происходит, или я задушу тебя к ядреным демонам!.. Долго ли нам ждать, когда вы расплющите Кадика в лепешку?

Виг посмотрел на него строго, как учитель на провинившегося ученика:

— Не погань язык, служба, а то они услышат — мало не покажется.

— Да кто — они? — взревел генерал.

В этот момент пять малых огненных столбов раскрылись и выпустили огненных…

— Демоны, — вдруг понял Октавио. — …..его… через… и…, этот псих призвал демонов! А вы говорили, что будет ледяная баба!

Вместо ответа Виг вытянул руку и показал генералу мелочь, которую тот, увлеченный созерцанием огромных уродливых монстров, покрытых коркой спекшейся лавы, скалящих огромные зубы и выплевывающих рёв неимоверной мощи, не заметил. Над руинами Львиного Источника и обломками пирамид кружился поток снежинок.

— Осталось только выяснить, на чьей стороне играет Кёр.

— Генерал, — подоспел мэтр Фледегран, — не в моих правилах вам советовать, но по-моему, сейчас самое время командовать отступление.

Ильсияр

Зачарованная волшебниками из Хетмироша стена во дворце судьи Раджа скрашивала унылые однообразные дни хозяина дома. Теперь, когда начались состязания существ-претендентов, Радж был готов сидеть около нее днями напролет, наблюдая за великолепными животными и удивительными растениями, силой колдовства способных передвигаться по камням и песчаным барханам. Заботливые маменьки никогда не отпускали Раджа больше, чем на дюжину лиг от дома, да и то — в сопровождении многочисленных слуг, дядюшек и себя лично; потому-то мальчишке и мечталось хотя бы одним глазком посмотреть на Великую Пустыню, узнать, какие секреты и тайны она хранит. Иногда он представлял себя верхом на великолепном скакуне, мчащимся сквозь пески и время, сражающимся с чудовищами и наказывающим какого-нибудь злодея…

Мириться с однообразным существованием, разделенным между уроками и попытками вникнуть в судебные разбирательства господина Иолинари, Раджу помогало весьма здравое для восьмилетнего мальчишки соображение, что злодеев не существует — они все благополучно побеждены великими героями древности.

Открытие, что его старый знакомый, и даже дальний родственник (кажется, со стороны четвертой маменьки), господин Кадик ибн-Самум, оказывается, и является таким злодеем, было для Раджа как дождь среди засухи.

Сжавшись в комок, обнимая невесть откуда взявшегося кота, Радж расширившимися глазами от страха следил за тем, что происходит сейчас в Пустыне.

Около шестидесяти существ-претендентов упрямо продолжали бежать по маршруту, который им объяснили их создатели. Они прошли середину пути — добрались до Абу-Кват, повернули к Старому Руслу Дхайят, и со всей скорость врезались в гущу невесть откуда взявшегося сражения.

В первый момент Раджу показалось, что воины в серых мундирах, с черно-золотистыми эмблемами на плащах, специально поджидали магических тварей — и он велел позвать господина Иолинари, чтоб тот разобрался, кто и ради чего осмеливается вмешиваться в ход состязаний, которым патронирует, как уверял дядя Кадик, сама Судьба. Но через несколько минут, хорошенько всмотревшись в хаос, царящий в ущелье, мальчик понял, что не всё так просто. Вид Кадика, читающего заклинание перед огненными столбами, точно соответствовал картинке, виденной Раджем в одном старом свитке; а стоило появиться уродливым монстрам, похожим на оживший огонь, свирепым и страшным…

— Это же демоны, — прошептал господин Иолинари, который, оказывается, пришел на зов своего начальника и стоял рядом, бледный и покрывшийся холодным потом.

— Мне кажется, мы должны кому-то сообщить. Вызвать войско из Омара. Или что полагается делать в подобных случаях? — попросил Радж совета.

— Мы должны известить эмира, но… Но, господин, как вы не понимаете? Ведь вы же судья Ильсияра!

— Мне об этом восемьдесят раз в день напоминают. И что?

— Получается, что виноваты в том, что старый Кадик сошел с ума и вызвал этих чудовищ — вы! Вас же накажут, господин!

Радж перепугался так, что даже нашел в себе силы оторваться от волшебного зрелища. Посмотрел на Иолинари, разом постаревшего на полсотни лет, на застывших в панике слуг, с открытыми ртами следящими за тем, как мечутся по Пустыне твари и люди, на кота — откуда он здесь взялся? Черно-Белый Кот, наряженный в смешные и одновременно вполне соответствующие духу момента доспехи, сурово посмотрел на мальчика золотыми глазами.

— То, что последует после, не столь важно, господин Иолинари, — справившись с приступом страха, сумел ответить Радж. — Если Кадик ибн-Самум призвал демонов, повинуясь велениям Судьбы, ни Ильсияр, ни ближайшие деревни всё равно не сумеют избежать своей участи…

Господин Иолинари, казалось, покрывался сединой и морщинами на глазах. Он коротко поклонился судье и убежал выполнять приказ. Сам Радж обнял Кота покрепче, — тот уютно зарокотал, одновременно грозно и успокаивающе, — и продолжил наблюдение за Пустыней.

Слуги метались по дворцу, то ли собирая вещи, то ли грабя бывшего хозяина; из женской половины дома спустя несколько минут донесся громкий визг, возвещающий, что маменькам и их служанкам тоже передали о разговоре, который состоялся между сиятельным судьей и его помощником. Отгородившись от людской суеты стеной из подушек, Радж напряженно следил за тем, что происходит у Львиного Источника.

Обогнавшие Золотого Жука скакуны врезались в неровные ряды воинов, заставив их то ли испуганно, то ли сердито выругаться и повернуться лицом к набравшим на открытом пространстве ущелья существам-претендентам. Грозный и мощный, как ослепший слон, поток пушистых и чешуйчатых спин натолкнулся на выставленные копья; верткие лисы, хорьки и прочая мохнатая мелкота рванула вверх, по панцирям и каскам пикинёров. Последний принимающий в гонке верблюд упал с пронзенной шеей. Птицы отчаянно работали крыльями, стараясь подняться как можно выше над сошедшими с ума людьми и не-людьми, вовлеченными в битву.

Вот только — где враг? Он со всех сторон и нигде конкретно…

Самоходное дерево фносских друидов врезалось в ряды воинов, раскидывая мощными ветвями всех подряд. Оно прорвалось в первые ряды атакующих (или обороняющихся?) серых мундиров, выскочило на открытое пространство, еще сохраняющееся между Кадиком ибн-Самумом и армией, и запылало, подожженное искрами, разбрасываемое одним из демонов… Раджу показалось, что дерево кричит от боли и страха, но он не смел зажмуриться, опасаясь пропустить решающее событие, способное вызвать перелом в ходе битвы.

Битвы? Педантичный Иолинари назвал бы происходящее хаосом.

И он был прав. Всё смешалось — люди, лошади, гномы, звери, огненные искры, раскаленные пушечные ядра, клубы пороха, сполохи молний, черный дым, песчаные статуи, вдруг вырастающие между сражающимися и опадающие фонтанами сухих брызг; валуны, покатившиеся от легкого удара демонического существа…

Тускло светящийся панцирь Золотого Жука вдруг возник на левом фланге рассеявшейся по ущелью армии. Или..? Радж прищурился и, еще раз всмотревшись в фигуры, окружающие иберрского чемпиона, понял, что ошибся. Это были гномы — плотно сомкнув ряды и прикрываясь тяжелыми щитами, они ровно, как единый организм, наступали на отброшенного в их сторону скачком джорта волко-змееподобного демона. Железноголовые коротышки двигались столь быстро, что существо-из-другого-мира не успело отреагировать на их приближение — а может быть, было ранено резким движением ллойярдской твари. Какая разница? Через несколько секунд по ущелью, разбрызгивая огненные брызги, покатилась его уродливая голова, заставляя людей — отпрыгивать, а рыцарей — натягивать поводья лошадей.

Настоящий Золотой Жук появился… Кот даже зашипел от удивления, и Радж последовал его примеру, издав протяжное «О-оо»… Жук появился сверху. Раскинув жесткие надкрылья и балансируя прозрачными крыльями (которых вполне хватило, чтобы прикрыть от песчаной бури всех обитателей дворца судьи Раджа), гигантское насекомое каким-то чудом преодолело четверть лиги, разделяющие Львиный Источник и ближайшую к месту сражения разбитую землетрясением пирамиду. Возможно, создатели Жука задумывали что-то другое, но их творение сумело обмануть всех и вся, добравшись до разрушенной мраморной беседки и рухнув на одного из демонов.

Брызнувшие в разные стороны капли лавы долетели до неподвижно стоящего Кадика, опалив его одежду; серым мундирам тоже перепало изрядно. Сам Золотой Жук, должно быть, обезумел от боли (хотя Радж искренне не знал, могут ли волшебные создание чувствовать хоть что-нибудь) — его роскошный панцирь наполовину оплавился, насекомое лишилось двух ножек, и теперь ползало кособоко и быстро, подкашивая щелкающими жвалами всё, что попадалось на его пути…

Прибежала маменька, за ней вторая, третья и четвертая. Собравшись полным квартетом, они загалдели над головой Раджа, мешая ему следить за ходом сражения и морально осуждая друг дружку за то, что "ты посмела взять мои жемчуга, бесчестная воровка! — Лучше вспомни, как ты наговаривала на меня нашему мужу, ехидна!"

Радж крепче прижался к Коту, на что тот недовольно мявкнул, и продолжил всматриваться в хаос сражения. В какой-то момент мальчику показалось, что воздух над полем битвы затянул белесый туман… Тут его стали тянуть в разные стороны маменьки, убеждая друг дружку, что именно она и никто иной больше всех любит их единственного ребенка, наследника и продолжателя подвигов папеньки на почве управления Ильсияром и окрестностями, и что она спасет сиятельного Раджа во что бы то ни стало…

Кот ловко царапнул одну женскую ручку, тянувшую мальчика, укусил вторую и испугал пикой своей каски третью. Маменьки погалдели еще немного и убежали спасаться.

Мама осталась. Она упала рядом с Раджем на колени, обняла его крепко-крепко — мальчик не стал отстраняться, позабыв о том, что считает себя взрослым и сильным, способным справится с неприятностями, — и заплакала.

Львиный Источник

К генералу подтолкнули одного из младших магов, отобранных мэтром Фледеграном для сопровождения отряда по Пустыне, и военачальник наконец-то смог не только следить за ходом битвы, но и отдавать приказы. Пока их потери были не велики — кто бы ни выпустил целую толпу зверушек за спины обороняющейся от вызванных Кадиком «союзников» армии, он знал, что делал. Демоны погнались за мельтешащим, кричащим и беспорядочно снующим зверьем, а людям и гномам только и осталось, что следить за тем, как бы не попасться с разверстую пасть или под огромные когтистые лапы…

И снежная ведьма, присутствием которой Громдевура пугали старшие маги, появилась пока что исключительно в виде едва различимой снежной метели. Тем лучше.

Кавладорцам везло, что называется, как утопленникам. Буквально только что левый фланг кратким радостным "Ура!" ответил гибель первого демона — гномы, сумев подсечь ему лапы плотно сомкнутыми щитами, повалили и то ли отрубили, то ли каким-то другими образом избавили чудище от головы. Неправильной формы череп огненным колесом прокатился через поле битвы и исчез из виду.

Тот, первый демон, был самым маленьким. Пятеро существ, появившихся из огненных «коконов» чуть позже, были еще крупнее и уродливее. Одно было похоже на приземистую, кривоногую лошадь, другое — то, на которого свалился Золотой Жук, напомнило Громдевуру непропорционально вытянутого медведя с головой пустынного варана, третий был похож на ядовитую сороконожку, четвертый — на полураздавленную жабу… Пятый демон сцепился с джортом, отшатнулся от исполненного яростью противника, и закружился огненным смерчем.

Магические деды, в смысле, мэтр Фледегран и мэтр Виг что-то шептали, стоя рядом, вцепившись в своих посохи и время от времени рявкая короткие приказы суетливым ученикам. Эльф… Октавио коротко оглянулся, пытаясь увидеть, где сейчас находится мэтр Пугтакль. Вместо этого он увидел, как «медведя» атакуют рыцари — позаимствовав у пикинеров длинные копья взамен, те теснили тварь в сторону… Куда?! Ах, вот оно что!

Залп из аркебуз, почти потерявшийся в воплях и грохоте, издаваемых собравшимися у Львиного Источника существами, Октавио заметил по ошметкам кожи и фонтанчикам крови, отлетевшим от монстра. Ура! Молодцы!.. Так его!

Что за…

«Медведь» заревел, встав на дыбы, тряхнул вараньей головой, беспорядочно и слепо замолотил лапами, выбивая из рук всадников копья…

— Он еще жив, — сообщил мажонок.

— Сам вижу! Твою мать, чего стоишь, колдуй! Отвлекай его! Колдуй…….,скорей, чтоб вас всех…

Кто-то из рыцарей попытался добить бушующего демона и, подъехав ближе, с усилием послал увенчанный стальным лезвием обломок копья ему в грудь. Оружие отскочило от плотной огненной кожи (или все-таки чешуи?) монстра и мгновенно сгорело, падая наземь. Демон обернулся, повел лапой, зачерпывая смельчака вместе с завизжавшей лошадью, отбросил обоих на несколько тролльих шагов в сторону, издал громогласный рёв и бросился в бой.

Напав на неизвестно откуда появившегося огромного глиняного «человека». Колосс был ростом с четверть пирамиды, еле двигался, постоянно осыпался комьями влажной глины и сухими горстями гравия; волшебное творение продержалось всего три четверти минуты, после чего рухнуло бесформенной грудой, увлекая за собой увязшего лапами демона.

Залп! Четыре ядра — мимо, еще два попали «медведю» в бок, разбрызгивая ошметки плоти и темную кровь. Октавио сжал мажонка за плечо и заорал приказ: гномов туда! Гномов, пока тварь не очухалась и не поднялась на ноги!.. Быстрей!

Перед мордой силящегося подняться «медведя» вспыхнула ослепительно белая шаровая молния. Как раз в этот момент кому-то из арбалетчиков повезло попасть демону в морду, тот дернулся и буквально наскочил на полыхающий энергией электрический разряд.

Белое пламя охватило голову монстра, и тот, издавая пронзительный вопль боли, отчаяния и ярости, бросился бежать… Как будто бешеная скачка в глубь Пустыни могла спасти его от пожирающего плоть и высушивающего кровь магического огня.

Кавладорцам снова повезло — ослепший демон повернул в сторону песков, а не в гущу сражения.

— Есть второй! — обрадовался один из учеников мэтра Фледеграна. В ту же минуту безусый юнец, еще не сменивший черную ученическую мантию на лиловую — волшебного мэтра, и взятый в поход исключительно ради того, чтобы накачивать концентрированной маной наставника, охнул, побледнел, и упал замертво. Октавио коротко глянул — на шее юнца красовалась медленно расцветающая алой кровью рана. Кто стрелял? Откуда?

А, привет от «жабы»…

Гномы — щиты сомкнуть! Пикинерам приготовится! Боевое построение! Держать линию! Медленным шагом — приготовиться…

Но прежде, чем генерал скомандовал сосредоточить удар по центру, там, где обосновалась уродливая толстуха-"жаба", разевающая пасть и изрыгающая то ли иглы, то ли ядовитые плевки, ее смял бело-огненный вихрь.

Демоны сцепились, закружились, поднимая тучи пыли и круша сильнейшими ударами всё подряд. Позабывшие обо всем, кроме схватки и собственной злобы антагонисты налетели на Золотого Жука, и теперь в большую драку было вовлечено сразу три существа… нет, четыре — они налетели на «сороконожку»! Получай, тварь! Нет, их пятеро — из клубка сражающихся тел гибко выскользнул джорт, заскочил на торчащие в темные небеса колонны теперь уже окончательно разрушенной беседки и хрипло заклекотал, торжествуя победу.

Громдевур автоматически отметил, что существо поменяло цвет, став светло-серым, но не стал терять драгоценные секунды, размышляя о шкурах.

— Рыцарям и арбалетчикам — атаковать "лошадь"! — крикнул Громдевур. Пока ученик мага передавал приказ, генерал еще раз оглядел выбранную позицию. Условия почти идеальные — «лошадка» выбежала на относительно ровную площадку, значит, всадникам есть где взять разбег; от обломка пирамиды, где укрылись арбалетчики, три сотни локтей или чуть больше — значит, если повезет…

Везение кончилось — и Октавио был почти рад этому обстоятельству. Прожитая жизнь приучила его к мысли, что подлинная победа не дается легкой ценой. Вот и сейчас, увидев, как легко демонический «конь» расшвыривает атакующих его рыцарей, а те падают, как подкошенные колосья, Громдевур резко выругался, вскочил на коня и бросился туда, где застыли, силясь разобраться в скоротечном хаосе боя, пикинёры.

Вооруженные длинными копьями пехотинцы в стальных касках и панцирях перестроились в считанные минуты и выбежали к указанному генералу месту. Сомкнули строй и опустились на колено, готовясь отразить нападение огромного, полыхающего жаром противника. Октавио и еще двое рыцарей заехали вперед — дразня демона, заставляя его повернуть в подготовленную ловушку… Ну же, иди, тварь…Иди, ближе, ближе…

Когда до воплощения тактической хитрости оставались считанные шаги, «лошадь» вдруг совершенно уподобилась зайцу — присев на задние ноги-лапы, она выпрыгнула вперед, одним махом перелетев через ощетинившийся строй пехотинцев, и угодив…

В ловушку, любезно подготовленную мэтрами.

Все четыре ноги демонического «коня» разъехались в стороны, угодив в огромное болото. Существо заверещало, неприятно напомнив умерщвляемого поросенка, попыталось выбраться… потом… Октавио так и не понял, что произошло, но итог рассмотрел очень хорошо: на короткий миг огненного демона опутала черная блестящая лента змеиной шкуры, а потом «конь» начал задыхаться, темнеть шеей, визжать все тише и тише… Пока внезапно не рухнул в грязь, мгновенно превращаясь в гниющую тушу.

Появился Лотринаэн — в порядком подпаленной мантии, посеревший, уставший, злой. Полуэльф без слов толкнул к спешившемуся Громдевуру какого-то эльджаладца — молодого, лет двадцати четырех-пяти, круглолицего, коротко стриженного, в пропыленном халате, на вороте которого проблескивали серебряные звездочки. Что?..

— Я не хотел… — начал озвучивать оправдания Далхаддин-Улитка. — Поверьте, господин, я не хотел!..

"Ненавижу перебежчиков," — отразилось на угрюмом лице генерала. Октавио прищурился и, не тратя слов, рявкнул, помогая доходяге собраться с мыслями:

— Ну!

— О чем твой учитель договаривался с госпожой Кёр? — потребовал ответа подошедший мэтр Фледегран.

На лице эльджаладца отразилось удивление.

— С кем?

— Мы с тобой — два старых дурня, Фледегран, — заявил, приближаясь, мэтр Виг. — С чего ты взял, что Кёр вообще будет участвовать в этой заварушке?

— Но ты же сам говорил!.. — изумился придворный маг. — Ты сам уверял меня, что где веет холодком — это Кёр постаралась, и никто иной!

— А ты мне и поверил! — возмутился Виг. — Всего-то легкий снежок! Да разве она будет размениваться на такие мелочи?..

Октавио перевел взгляд наверх. Туча, так и висящая над головами людей, не-людей и демонов, напомнила ему о суровых стафодарских зимах, середину, допустим, месяца Кувшина, или месяц Восьминога, когда с севера, из Буренавии, приходят морозы, а с моря прилетают набравшие снежной крупы солёные ветра…

Джорт снова завопил, хрипло и надсадно. Теперь он был уже не светло-серым, вдруг понял Октавио. Он был белым… ослепительно-белым… он будто светился изнутри… он горел, как ограненный алмаз, вобравший в себя все краски жизни… как магический кристалл, наполненный сжатой, сдавленной, рвущейся наружу энергией…

— Ложись! — закричал Лотринаэн, выбегая перед Октавио.

Крик повторили, подхватили, разнесли по ущелью.

Далхаддин упал вместе с воинами, рядом с хмурым кавладорским военачальником, инстинктивно прикрывая голову. Через долю мгновения он опомнился, рискнул приподняться и увидел, как ллойярдский чемпион выгнулся, запрокинув голову, вздыбив шипы и гребни — и лопнул от распиравшей его энергии.

Его тело разорвалось на клочки, на клеточки, на капельки воды — каждая из которых застыла мельчайшим кристалликом безжизненного льда. Воспоминание о принадлежности к той сущности, которой они принадлежали когда-то, наполнило лёд безмерной пустотой, одиночеством, морозом…

Бурлящая волна энергии холода хлынула от разрушенной беседки во все стороны, растекаясь по ущелью. В несколько мгновений льдинки облепили инеем располагавшихся в нескольких локтях монстров — их кожа треснула, разрываемая одновременно рвущимся изнутри пламенем и напирающей снаружи стужей; микроскопически ранки просочились неприятного вида жижей, которая тут же застыла, впитала в себя разрушительную энергию "Холодного Сердца"…

И уже изнутри принялась рвать демонов на части.

Бело-голубой обжигающе морозный взрыв, который последовал несколько секунд спустя, раскрошил в щебень остатки мраморной беседки, обрушил стену надколотой пирамиды, порвал на части Золотого Жука. Камень и мертвая плоть застучали по головам и спинам укрывшихся людей — Далхаддин видел бледные энергетические линии гигантского "щита Ариэля" (59), сотворенного магами-кавладорцами для защиты армии.

А еще он увидел искаженное усмешкой лицо своего наставника и огненный столб у ног Кадика ибн-Самума, продолжающий связывать землю и небеса — столб, обещающий прибытие еще более могущественного и величественного демона.

Пустыня на север от оазиса Диль-Румайя

— Ты уверен, что мы выбрали верное направление? — еще раз уточнил Ньюфун у Оска.

Вернее, его высочества Роскара — теперь верзила именовал себя чужим официальным титулом, нимало не смущался и вел себя так, будто действительно был принцем. То есть — нахально, самоуправно и совершенно не считаясь с мнением солидных почтенных гномов.

В пользу его самозваного высочества говорил только тот факт, что Огги Рутфер, после того, как пришел в сознание, повел себя еще страннее. Он надувал верхнюю губу, фырчал, как кот, и царапал воздух рукой с поджатыми пальцами — типа кошачьей лапой. Именно Огги радостно поддержал идею Оска не ждать, как привязанные, у старой чинары приближения существ-претендентов, а переместится туда, где встреча с соревнующимися за право стать астрологическим Покровителем следующего года растениями и животными намного вероятнее.

Ньюфун абсолютным большинством голосов — своим и свинки-копилки — утвердил перемещение к Диль-Румайе. Там люди… В смысле, что можно будет спросить, что означают вспышки разноцветных молний над Пустыней, там маг, которого они наняли в Хетмироше, там, опять же, запасы воды… А то здесь уже кончились.

В итоге они быстрой рысцой передвигались по Пустыне, а существа-претенденты так и не спешили появляться.

Ньюфуна вместе с его громко хрюкающим артефактом нагрузили на ту лошадку, которая везла пушечку и четыре сумы с припасами. Теперь гном болтался на спине скакуна, мужественно игнорируя силу тяготения, и пользуясь любым поводом для того, чтобы завязать легкий светский разговор.

— Нет, но ты уверен, что мы выбрали верное направление?

— Абсолютно, — ответил Оск. — Мы идем по Старому Руслу реки Дхайят.

Гном посмотрел вокруг и убедился — в самом деле, дорога похожа на высохшее речное ложе.

— Нет, а почему тогда деревня не появляется? — пробурчал гном некоторое время спустя.

Оск промолчал. Огги поплевал на сложенную «лапкой» руку и принялся намывать несуществующие усы, громко и фальшиво подражая кошачьему урчанию.

Впереди шваркнула молния. Не успел Ньюфун подобрать поводья лошади — как, спрашивается, добраться до этих ременных веревок уважающим себя гномам?!! — как к молнии присоединились свист, грохот и поразительно похожие на панические вопли звуки.

— Что это? — строго потребовал ответа Ньюфун. — Никак, сражение какое-то?

— Мы должны помочь им! — ретиво подскочил в седле Оск. Действительно, бросается в любую заварушку как чокнутый, ненормальный на голову принц Роскар! — Вперед, друзья! За мной!..

Он пришпорил лошадь и рванул на звуки боя.

— Так он точно никогда не найдет оазис, — заворчал Ньюфун. — Огги, ну, хоть ты скажи, как управлять этой копытной скотиной!..

— Мяу, — ответил, довольно улыбаясь, Огги и поспешил следом за Оском.

— Шпацех уэш, — выругался Ньюфун. Чтоб он когда-нибудь снова связался с людьми! Да ни за какие коврижки! И даже за все залежи нюра в мире!

Из-за скального выступа, по которому можно было подняться на плоскогорье и который отгораживал темное, затянутое свинцовыми тучами небо, опутавшее Абу-Кват, на путешественников дунуло морозцем и, что уж совсем удивительно, надвигающейся снежной бурей.

— А ну, тпру тебя! Тпру! — закричал Ньюфун лошади. Та, сволочь человеческая, конечно же, не послушалась.

Подгоняемые всадниками лошади Огги и Оска вырвались далеко вперед.

Обрыв

Слова с трудом пробирались сквозь пересохшее горло. Кажется, чего-то не хватало — он посмотрел на свои руки, отстраненно подумал, что раньше на ладонях было меньше царапин и ссадин, и снова прикрыл глаза. Всё сознание обратилось внутрь, к насыщенному поглощаемой из окружающего мира энергией, яркой зеленой дымкой заполняющей его астральные жилы…

— Мэтр Мориарти? — послышался голос за спиной.

Он не стал оборачиваться — ему отчаянного чего-то не хватало, но явно не посторонних зрителей. Сейчас бы развернуться, ударить непрошеного гостя посохом…

А, вспомнил. Не хватает посоха…

Но слова — такие привычные, повторяемые бесчисленное число раз, скорее идущие от сердца, чем слепо выученные — привычно складывались во фразы и приказы.

Он чувствовал их. Он с самого детства, всегда, чувствовал души умерших созданий, когда-либо обитавших в стенах домов, под корнями садовых деревьев, и с самого детства шокировал своих давно забытых родителей и воспитателей общением с духами создателей старинных картин и антикварной мебели. Когда маги зацокали языками, впервые выражая восторг перед столь выраженной склонностью к некромантии, обнаруженной в юном ученике, Мориарти не был ни горд, ни разочарован — он просто позволил окружающим признать то, что давно уже выяснил сам: он не такой, как другие. Он лучше, умнее, талантливее — и, о боги и все демоны преисподней, он в тысячу раз сильнее самого сильного из них, потому что сумел прикоснуться к тайнам самой могущественной и значительной Магии — Магии Смерти!

Восстаньте, души мертвых, ибо такова моя воля!

Он раскинул руки, чувствуя, как прогибаются Астральные Сферы, откликаясь на его неистовое, жгучее желание… Вы думаете, что Мориарти можно сбросить со счетов?! Можно раздавить в лепешку кулаками глиняных тупых кукол?! Или запугать огненными монстрами?

Не выйдет! Они просчитались! Они не учли, что сами смертны!..

— Но ведь и ты тоже, — ответил нахал, осмеливающийся вмешиваться в обряд разъяренного гибелью с таким трудом и тщанием выпестованного питомца некроманта.

Энергетический поток, ласково, как солнечные лучи, согревавший ладони мага, вдруг прекратился.

Мориарти недовольно скривился и повернул голову.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваши заклинания, коллега, — с едва заметной иронией извинился эльф. — Я позволил себе данную бестактность исключительно чтобы выяснить, не желаете ли вы присоединиться к нашей компании там, — мэтр Пугтакль махнул рукой в сторону тяжелых туч, перечеркнутых огненной стрелой, — у Львиного Источника?

— Мне нет дела до твоих друзей и твоих занятий, эльф, — холодно ответил Мориарти. И развел руки, накапливая ману для грядущего ритуала.

Энергия и не подумала возвращаться.

— У меня есть подозрение, что Кадик ибн-Самум хотел убить именно вас, коллега. Знаете, я тут на днях пытался вспомнить, из-за чего вы с ним разругались…

— Этот самоуверенный выскочка всегда относился ко мне свысока! Как будто имел на это право!

— Он так ко всем относился — все-таки наследник тайн магов Пенталиакнос, тех, кто когда-то строил древние империи — ваши, человеческие, я имею в виду.

Мориарти заскрипел зубами. Как же ему не хватало привычной тяжести нюртанговой цепи, позволяющей справляться с непроизвольными выбросами разрушительной энергии!

Ах, вот, оказывается, чего ему не хватало!

Покрытые царапинами руки Мориарти прошлись по плечам, словно желая убедиться, что цепь действительно потерялась в этих забытых богами безжизненных песках. Хмурое лицо, покрытое спекшимися потеками крови, исказила усмешка — наконец-то я посмотрю, какой мощи получится заклинание, если использовать полный ресурс Силы…

— Не надо, Мориарти, — повторил эльф. На этот раз Пугтаклю приходилось прикладывать усилия, чтоб не допустить рвущегося к запасам энергии некроманта к заветной цели.

— Что, испугался, остроухий?! — закричал Мориарти, тыча пальцем. — Тебе ведь нипочем не сладить с моей армией скелетов, а? А эти демонические твари, которых призвал Кадик — они ведь тоже смертны, верно? А когда вы их убьете, тут-то они мне и сгодятся… Смерть правит этим миром — а ею правлю я! — постепенно добавляя в голос громкости, ллойярдец уже кричал, захлебываясь розоватой пеной. — Кадик слишком увлечен мыслями о славе, о завоеваниях и возвеличивании собственной плюгавой персоны, чтобы понять, какие возможности открывает использование Магии Смерти! Для Хетмироша управление зомби и скелетами — всего лишь редко используемая, прикладная отрасль, а понять, какие еще возможности открывает управление вампирами, создание личей, прочих высших форм нежити — им не дано! Открыли мумифицирование три тысячи лет назад, и думают, что изучили все тайны Магии Смерти! Даже меня не пустили в свой некрополь!

— Ах, вот чем вы обижены… — догадался Пугтакль.

— Не очень-то я туда и стремился, — ответил Мориарти. — Что я, своих мумий не наделаю?

— Весьма любопытно будет посмотреть, — вежливо сказал эльф. Ллойярдец взглянул на него с подозрением:

— Ты заговариваешь мне зубы?! Ты пришел сюда, преследуя какие-то цели, и думаешь, что сможешь обмануть меня? Меня?! — голос Мориарти снова возвысился. Гнев придал волшебнику сил; он взмахнул руками, собираясь активизировать одно из бесчисленных заклинаний, хранящихся в памяти…

Тонкие, темно-зеленые до черноты побеги опутали ноги и туловище некроманта, добрались до плеч и распустились перед расцарапанным лицом Мориарти бледными ароматными цветами.

— Конечно, обману, — отозвался Пугтакль. — Почему бы, собственно, не обмануть, раз у меня настолько хорошо получается?

Ллойрдец не ответил — аромат Тьялтидосы усыпил его, и теперь великий некромант сладко посапывал, наблюдая в своем воображении картины жестокой и абсолютно заслуженной расправы над Кадиком ибн-Самумом.

— Уж простите, коллега, — на сей раз именование некроманта вышло у иберрского мага исполненным сарказма, — но воевать еще и с вами мы сейчас не готовы. Где же спряталась Кёр? Я чувствую, что заклинание, насытившее джорта холодом, было произнесено отсюда… Где же она?

Сосредоточившись на поисках, Пугтакль не забыл поблагодарить так выручившее его растение — Тьялтидоса довольно зашелестела венчиками звездчатых цветов, — усадить похрапывающего Мориарти под защиту камней и даже нашептать ему успокаивающих заклинаний, чтоб уж точно не пришел в себя до конца сражения. Потом эльф перелетел чуть дальше. В сотне тролльих шагов от места, где обнаружился ллойярдец, он отыскал мумифицированные останки двух лошадей и какого-то человека. Эльф задумчиво посмотрел на оплавившегося бронзового уродца, зачерпнул горсть песка со спекшимися в единое месиво когда-то волшебными кристаллами…

После чего хлопнул в ладоши, активизируя заклинание экстренного перемещения, и вернулся в окрестности Львиного Источника.

Досчитав до двухсот и убедившись, что вредности ограничиваются кусками непонятно чего, беспорядочно летающими вокруг, Октавио отодвинул Лотринаэна в сторону и вышел вперед, оценивая итог колдовства. Так-с, визжащую тварь разорвало на кусочки, демону-"жабе" разорвало брюхо, вывалив на песок ледяные глыбы окаменевших от нестерпимого мороза внутренностей, того засранца, который изображал огненный вихрь, вообще почему-то не видно — трепыхаются то здесь, то там, чьи-то когтистые лапы… числом семь штук, что самое непонятное.

Морозный воздух обжигал лицо, над полем битвы роились, медленно оседая, белые снежинки… Ох, повеселились магические деды, ох, разошлись!

Ну что ж, поддадим жару!

— Добить его! — крикнул Громдевур, указывая на застывшего уродливой ледяной статуей демона-"сороконожку".

Рыцари — даже те, кто еще покачивался, некрепко держась в седле после ответной атаки демона, — развернули сопротивляющихся, грызущих удила коней и бросились на врага. Воинственные гномы поддержали инициативу, построившись «молотком» и с уханьем пройдясь по останкам разорванных холодом созданий. Бородачи даже повизгивали от восторга, находя замечательным строго локализованное на месте разрушившейся беседки царство лютой стужи, и обменивались соображениями, найдется ли практическое применение подобному заклинанию в родном Триверне или Илюме.

Следом на первую линию возможной атаки выдвинулись пикинёры, и, что уж совсем ни в какие ворота ни лезло, аркебузиры. Увидев, как вояки пристраивают свои громоздкие (хотя, надо признать, весьма полезные) ружья на подставки, генерал рассвирепел:

— Куда, вашу мать, прёте?! Кто отдал приказ?!

— Далековато для точного прицела, — лихо ответил аркебузир, указывая на стоящего в полу-лиге или чуть дальше Кадика ибн-Самума. — Но мы попробуем добраться до этой клятой мумии…

— Не вздумайте! — вмешался оказавшийся рядом Лотринаэн.

Знаком попросив минуту на согласование деталей, генерал коротко, доступно объяснил самонадеянному вояке, что операцией командует он, и никто другой, и что при ближайшем случае он разберется, почему к нему в отряд взяли юнцов, охочих до подвигов, а потом потребовал объяснений у полуэльфа.

— Что ты имеешь в виду? Добить сушеного сморчка — и дело к ногтю!

— Я бы искренне не советовал вмешиваться в ритуал, пока он не закончен, — ответил Лотринаэн. Дернул острым кончиком уха. — В прошлый раз, когда меня отвлекли ваши вояки, дело ограничилось всего лишь перемещением-между-мирами, а сейчас… я не берусь даже предсказать, что будет, если вдруг Кадик утратит контроль над собранной энергией.

— Предлагаешь оставить его в живых?!.. — вспылил генерал. Он развернулся к волшебникам — те что-то напряженно обсуждали, застыв неподвижным островком среди бурлящих вокруг них вооруженных людей.

Мэтр Виг, закрыв глаза для лучшей сосредоточенности, сканировал огненный портал, пытаясь разобраться в сущности переправляющегося из другого мира существа.

— Что ты смог узнать об этом создании? Оно — маг? — уточнил Пугтакль, внезапно появившийся из клубов морозного воздуха, до сих пор гуляющих над руинами Львиного Источника.

— Что-то у него сложное с аурой, — ответил Виг. — Не разберусь, то ли оно умеет управлять чарами, то ли, наоборот, обладает устойчивостью к магии…

— Что ж ты взялся за то, чего не умеешь! — вспылил нервный, издерганный Фледегран.

— Иди, попроси специалиста! — кивнув на Кадика, сердито затряс бородой Виг. — Что умею, то и делаю! Тебя еще буду спрашивать!..

— Ну что, деды, вы с ним справитесь? — уточнил Октавио. «Деды» — особенно выглядевший красавцем, не достигшим тридцатилетнего возраста, эльф и его сын, — посмотрели на генерала, как на повара, смело заявившего, что в связи с атакой крыс на погреб главным блюдом торжественного ужина будет пророщенный горох. — Ладно, ребята, не стесняйтесь! Вы, главное, его опять заморозьте или змеюкой какой траваните, а мы уж добьем, вы не сомневайтесь…

«Ребята», они же «деды», демонстративно отвернулись от Октавио и вернулись к своим экзерсисам.

— Господин! Умоляю вас, господин!

— Чего тебе? — недовольно посмотрел генерал на того парня, которого вроде как захватил в плен Лотринаэн.

Эльджаладец умоляюще сложил руки.

— Господин, дозвольте мне поговорить с наставником! Я объясню ему, что его поступки грозят большой бедой…

— Ах, это у вас на Востоке так называется… — Октавио выразительно покосился на мертвые тела, пятна крови, покрывавшиеся спекшуюся каменистую почву, раненых солдат…

— Так демоны даже в полную силу не вошли, — искренне удивился скептической реакции генерала Далхаддин. — Я глубоко скорблю о ваших потерях, господин, поверьте, я уверен, что мой наставник не хотел всех случившихся смертей!..

— Да? Ты, брат, гонишь! Если старик столь миролюбивый, пушистый и полосатый в крапинку, то на кой ляд он затеял эту бузу?!

Далхаддин замялся, подбирая верный ответ. Не придумал ничего лучше, чем сказать правду:

— Он хотел разнести в клочья мэтра Мориарти и всё магическое зверьё, которое осмеливалось навязываться Судьбе, но он вовсе не хотел… не собирался… не думал…

Октавио посмотрел на окровавленный обрывок пушистой шкурки, принадлежащей то ли кунице, то ли собаке, и достаточно корректно попросил эльджаладца не нудить и переходить к сути дела. Что, поговорив с наставником и учтиво указав на тот факт, что вызванные демоны малость промахнулись и переборщили с использованием своей силы, тот надеется устыдить упрямого старика? Что, и даже погрозишь ему пальцем? Поставишь в угол и лишишь сладкого?!

— Вы не понимаете, господин! — в отчаянии закричал Далхаддин-Улитка. — Если учитель действительно вызовет этого демона, он же сам первым и погибнет! — Довод на кавладорца не подействовал, и ученик мага выложил последний козырь: — И ваши люди тоже!

И будет огромной удачей, если заденет лишь окрестные деревеньки, расположенные по Старому Руслу, и не доберется до Хетмироша и Ильсияра, — вдруг с ужасом понял Далхаддин. Его затрясло.

— Ладно, — внезапно уступил генерал. — Иди, поговори…

— Вы с ума сошли? — уточнил Лотринаэн, наблюдая за тем, как резво сорвался с места эльджаладец в пропыленном халате.

— Субординацию нарушаешь, остроухий?

— Нет, провожу исследование относительно вашего душевного здравия, — буркнул Лот.

Они помолчали, сквозь поредевшую снежную завесу наблюдая за тем, как спешит ученик Кадика к своему наставнику.

— Мы с мэтром Фледеграном готовы начать эвакуацию ваших солдат, генерал, — не выдержал тишины волшебник. — В любой момент, пока это существо еще не телепортировалось окончательно.

— А потом?

— Потом, если нам повезет, у нас будет три-четыре минуты, чтоб смотаться — но этого слишком мало, чтобы эвакуировать всех.

— А если нам не повезет?

— Ну… — Лотринаэн замялся, придумывая дипломатический ответ. — Как бы сказать… Мы успеем всего лишь испугаться. И то вряд ли.

Эти идиоты попробовали умертвить его пулями!

Кадик затрясся от смеха. Надо же! Дурачье! Дубы кавладорские! Десяток арбалетчиков подполз-подкрался и залег в засаде в паре сотен локтей, думая, что волшебник чересчур увлечен отслеживание демонического портала и не заметит их присутствия.

Прибытие хорошо вооруженного отряда под командованием Октавио Громдевура стал неприятным сюрпризом. Первоначально Кадик намеревался спустить тварей на волшебников, выживших после нашествия Духов Пустыни, а уж для тех, кто выживет и придет сюда, к Абу-Кват, требовать ответа за перенесенную песчаную бурю, пригласить главного чемпиона. Но так даже интереснее.

Демонические твари постарались, проредив ряды кавладорцев едва ли не вдвое. Конечно, жаль, что он не предусмотрел использование губительной для созданий Первого Начала криомантии… Хмм… Кадик искренне надеялся, что на подготовку заклинания столь разрушительной силы его противники истратили большую часть энергетических запасов.

Значит, самое время продолжить…

Он шевельнул пальцами, активизируя тщательно укрытые от посторонних глаз и случайного магического поиска артефакты.

Раздались вопли застигнутых врасплох арбалетчиков. Ага, не нравится!.. Получайте еще! Еще!..

Огненный гейзер ударил из-под ног, заставив Далхаддина совершить невозможный прыжок, одновременно вверх, в сторону и как можно дальше. Он шлепнулся с изяществом мокрой крысы, спасающейся от трехголовой змеи, поднялся на ноги и побежал еще быстрее.

— Учитель! Господин! Господин, послушайте!

Вокруг Кадика ибн-Самума бушевала концентрированная мана — радужными потоками, доступными лишь магическому зрению, она струилась по рукам и одежде мага, шипела в черном посохе, извивалась под действием произнесенных слов заклинания… и то взрывалась огненным фонтаном, то вздымалась каменной глыбой, внезапно поднимающейся под ногами…

— Это я, учитель! — закричал Далхаддин. Очередной спрятанный артефакт ударил его плотным воздушным кулаком, опрокинул на землю. Переворачиваясь и по-собачьи отряхиваясь, ученик увидел, что оставшимся за его спиной воинам приходится не сладко. Увидевшие действие спрятанных ловушек маги возводили защитные сферы, но пока не слишком удачно.

— А, Далхаддин, — кивнул Кадик, узнавая голос ученика. — Ты не справился с заданием! Кажется, я велел тебе уничтожить существ-претендентов с помощью големов, но ты даже столь простой приказ выполнить не в состоянии!

— О, господин! — взмолился молодой маг. — Что вы делаете?! Разве вы не видите, что убиваете этих несчастных людей?

— В этом-то и фокус…

— Но вы не сможете уничтожить их всех! — закричал Далхаддин, видя, что его наставник и не думает останавливаться. — И вы не сможете контролировать демона, когда он явится в наш мир! Вы не сможете!..

— Не смей мне указывать, что я могу, а чего — не могу! — вспылил Кадик. Он взмахнул рукой — по привычке, чтобы ударить глупого мальчишку по шее. В руках не оказалось привычной тяжести посоха, но и ладно — он ударил Далхаддина потоком энергии.

Щит!

Надо же, а он считал Далхаддина абсолютным неумехой…

— Господин! — продолжал кричать Улитка, спрятавшись за бесформенную глиняную глыбу "щита Айи". — Умоляю вас, одумайтесь! Ведь демон разрушит и Абу-Кват, и гробницы императоров…

На секунду Кадик остановился. Он как-то рассчитывал, что удар магии пойдет на юго-восток, к плоскогорью, и не подумал, что может задеть и возвышающуюся за спиной вершину Абу-Кват… Но, собственно, кто такой этот юнец, чтоб указывать наставнику на его ошибки и просчеты!

— И Хетмирош, и даже ваш дворец, и дом ваших жен, и Ильсияр…

Надо же… Ради такого приза стоит рискнуть! Если б кто-нибудь знал, как надоел Кадику за столетия жизни этот пыльный, обезвоженный, переполненный верблюдами и торгашами город!

— Где жезл Первого Голема? — нетерпеливо спросил Кадик, протягивая руку. Кажется, серым мундирам удалось справится с активировавшимися артефактами. Конечно, надежд на то, что каким-то людишкам и железноголовым недомеркам удастся справиться с истинным демоном, нет, но зачем усложнять жизнь союзнику?

— Он у меня, но… но… — пролепетал Далхаддин — ему очень стыдно было признаться в том, что его «мудрёное» руководство довело целую тысячу глиняных исполинов до состояния битых горшков, — Но, может быть, вы…я…

— Дай его сюда! — заорал Кадик. — Сейчас же!

Огонь портала-между-мирами становился все жарче и неистовее, и Далхадинну показалось, что он видел громадное, величиной с дракона, существо, попирающее огромными копытами спекшийся от жара песок, существо, уже предвкушающее сытную трапезу, довольно облизывающее выпирающие клыки… Существо, для которого жизнь — это всего лишь упоительный миг битвы, злобы и ненависти, существо, ради которого кто-то пожертвовал своим сердцем, а кто-то — своей душой, существо, которое не оставит в живых ни врагов, ни союзников, ни самозваных повелителей, существо, способное разрушить мир, весь мир, который Далхаддин-Улитка считал — может быть, не самым лучшим, ну уж всяко своим…

Сейчас или никогда!

Двигаясь вялыми рывками, будто сам стал големом или тряпичной куклой, поскуливающий от ужаса Далхаддин выбрался из своего убежища, извлек из-за пояса тяжелый жезл Первого Голема, протянул его Кадику ибн-Самуму…и, когда тот повернулся, стараясь одновременно следить за порталом и перегруппировавшимися, замыслившими какую-то военную каверзу кавладорцами, с неумелым коварством попробовал оглушить старика-наставника.

Рассвирепев, Кадик ударил обнагневшего ученика со всей магической силы. Плотный гранитный "щит Айи", заготовленный Далхаддином, рассыпался сухим песком; "щит Ариэля" позволил выгадать несколько секунд — парня не расплющило в лепешку, а отбросило далеко в сторону. Далхаддин упал и увидел, как на него несется сотворенное учителем огненное копье. "Щит Амоа"… где бы взять хоть каплю воды, чтоб сотворить останавливающую смертоносный жар защиту?..

Далхаддин потянулся к родному, привычному Третьему Началу, совершенно не думая о том, может ли оказаться вода в иссушенном магией сердце Пустыни. Через несколько секунд, когда он лежал, оглушенный свалившимся на него магическим ударом… и еще более шокированный тем фактом, что как-то остался жив… Он посмотрел на толстенную корку «щита», расколотого враждебным заклинанием на куски толщиной в несколько дюймов, а потом завопил от ужаса: очередной удар Кадика ибн-Самума расколол землю, будто корку спелого арбуза; постепенно увеличиваясь, трещина бежала к нему, расползалась жуткой раной, обнажая лавовое нутро…

Далхаддин со всех ног бросился прочь от опасности. Лавовый разлом устремился за ним, выворачивая оплавленные глыбы, разрывая на части скалы и валуны — на север, к пленительной и загадочной Абу-Кват.

Старое русло Дхайят

— Нет, я знал, что надо было поворачивать в другую сторону! — вопил где-то позади гном.

Роскар придержал коня, вглядываясь в бушующее зарево. Серая туча, беременная снегом и холодом, мельтешение молний — откуда они взялась посреди Пустыни? Может быть, это телепорт? Чей?

На них вдруг, из ниоткуда, вдруг вырвался бешено ревущий огромный демон с дочерна обгоревшей головой. Действуя скорее на инстинктах, чем успевая осознать опасность, Роскар пришпорил умбирадца, нагнувшись, проскочил монстру под грудь, вонзил меч, с напрягом рассекая упругую кожу-чешую, стремясь добраться до сердца… Да сколько ж жизней у этой твари!

— …иииии!!! — донеслось с другой стороны. Роскар заставил коня развернуться и догнать монстра.

Обезумевшая от страха лошадка, к которой привязали коротышку, неслась куда-нибудь, напрочь игнорируя тот факт, что не удаляется, а приближается к возможной опасности; гном отчаянно трепыхался, подпрыгивая и подкидывая мешок с небольшими ядрами и порохом. В какое-то мгновение они поравнялись с ужасающей мордой твари, а потом чудовище кивнуло головой — и гном с половиной лошади исчезли в ней.

— …, - рассвирепел Роскар.

Через три секунды голова демона взорвалась. На этот раз окончательно и бесповоротно. Огромная туша уже падала, запутавшись в мощных, похожих на медвежьи лапы, конечностях, а череп еще продолжал висеть в воздухе, используя в качестве весьма странной опоры огненный, с черными прожилками шар. Когда изумленная Вселенная — вместе с принцем Роскаром и Огги, с испугу окончательно уверовавшим в невозможное, — сделала следующий вздох, от шара отделилось визжащее, отчаянно матерящееся плотное тело, которое с металлическим лязгом рухнуло в ближайший бархан. Второй осколок — бронзовое дуло малой старинной пушчонки, — пролетело чуть левее и врезалось в торчащую из-под песка скалу.

— УИИИИИ! — визжала свинка-копилка, которую Ньюфун прижимал к сердцу.

— Ты жив, дружище? — спросил Огги, подъезжая к гному.

— Она меня съела!!! — завопил Ньюфун. — Эта… тварь меня проглотила!!!

— Вам подвиг, мастер Кордсдейл, переживет века, — торжественно заявил принц. Его куртка и кольчуга, измаранные в черной демонической крови и прочих субстанциях, вылившихся из ран твари, слабо дымились. — Прошу, утолите мое любопытство — скажите, как вам удалось взорвать чудовище?

Вместо того, чтобы ответить по существу — дескать, молодец донна де Неро, в порохе понимает, собрала с запасом, а роль фитиля сыграло дыхание самого пострадальца, Ньюфун разразился потоком брани, из которого следовало, что чихать он хотел на ваши человеческие дела, он хочет домой, в Орбурн, заниматься механизмами и прочими работенками из серии "да не фиг делать!", он желает уюта, комфорта, низеньких кресел, трубочку на ночь…

— Хогри! ХОГРИ! УИИИ! — всё громче и громче визжала артефактная копилка.

— Заткнись, скотина металлическая! — разгневанный Ньюфун стукнул имущество сестры, добавив еще одну вмятину к коллекции бывшей собственности Дюши Кордсдейла.

— Может быть, вашему…э-э… животному нужно какое-то лекарство? — осторожно уточнил Роскар. Он мог предложить песок в качестве средства для прогревания и несколько тонн демонятины, сделать компресс или даже для принятия внутрь…

— Нет, она просто сокровища чует, — ответил Ньюфун, постепенно успокаиваясь и позволяя Рутферу вытащить себя из песчаной гряды. — Просто спасу нет! Грабительница! Нарушительница частной собственности! Клятая скотина! Подожди, вот ужо пущу твой пятак на гвоздики!!!

Гном пнул копилку, и та отозвалась глухим, низким звоном.

Звук пробирал до костей, заставив успокоившихся было лошадей заволноваться, прижать уши к головам, а людей ощутить, как сжимается их сердце. Звон перешел в гул, нарастающий, постоянно усиливающийся, закладывающий уши…

— Что это? — прокричал Огги, прикрывая уши руками. Ньюфун метался следом за уворачивающейся из его рук копилкой, прокричал что-то в ответ; Роскар подхватил гнома и его имущество, помог устроиться позади Рутфера, махнул рукой, показывая, что должен идти дальше на север — а вдруг кому потребуется его помощь. — Скажи, что это, Ньюф?

Невыносимый гул стал еще громче, хотя это казалось невозможным, почва под ногами задрожала, как при землетрясении, и вдруг резко, как порванная ткань, разошлась в сторону, обнажая огненную лавовую реку. Огги и Ньюфун оказались на одном берегу расщелины, Роскар — на другом; он крикнул своим спутникам, чтоб те спасались… Голос Роскара потонул в хаосе и гуле начинающегося землетрясения.

Отступать было некуда. Убедившись, что Огги и гном неплохо справляются с ситуацией — то есть, громко вопя, мчатся в том направлении, откуда только что появились, принц повернул в противоположную сторону. Туда, откуда пришел огненный разлом.

Белый умбирадец, повинуясь знакомой руке, несся через Пустыню огромными скачками. Они проехали под выпирающей скалой Обрыва — за несколько секунд до того момента, как та начала рушиться, с грохотом падая вниз идеально ровными сколами, испещренными цветными пятнами руд. Они перепрыгнули через еще один огненный разлом — Роскару показалось, или действительно из нанесенной Пустыне раны показались уродливые морды похожих на лошадей, оленей, медведей, варанов и прочих жаб демонов? Вперед, вперед, только вперед — туда, где виден столб пламени и еле различимые силуэты людей и лошадей…

Вверху раздался яростный крик, и, чуть задев Роскара мягкими маховыми перьями, откуда-то с небес рухнул рыжий сфинкс. Еще не успев рассмотреть, что за существо оказалось рядом и чего ему нужно, принц выхватил меч и рубанул с плеча.

Существо радостно закричало.

Нет, поправил себя Роскар, покосившись назад. Сфинкс остался лежать на песке. А радостно кричало другое создание, какой-то недо-сфинкс, орел с львиной задницей, парящий чуть позади начавшего выдыхаться умбирадца.

Кстати, крепкий зверь… Кажется, сфинкс его во время драки поцарапал, но всё-таки…

Роскар свистнул зверьку, и тот ответил радостным курлыканьем. Остальное было делом удачи и тренировки: когда крылатый лев догнал всадника, тот перемахнул ему на спину, пригнулся, обнимая покрытую перьями шею, и велел поспешать.

Грифон закричал, то ли возмущаясь, то ли протестуя, еще сильнее взмахнул уставшими крыльями и устремился вперед.

Львиный Источник

— Бей его! — закричали люди и гномы. Дополнительных приказов не требовалось — цель была близка, цель была глупа, раз позволила отвлечься на какого-то юнца в драном халате, цель была достижима, если только хватит сил до нее дойти…

Пугтакль и Лотринаэн застыли чуть поодаль, у их ног неприятно напоминая змей свивались, поднимались и опадали несколько сотен карза-нейсс, которыми предполагалось ловить демона, как дичь в силки; мэтр Виг размахивал руками, закончив призыв нескольких роёв пчёл (видел Октавио, что это за пчёлки… хвала богам, не их мёд едим…) и теперь колдовал еще что-то, страшное, огромное, прорывающееся в реальность бугристой плоской мордой… Маги, ученики, стрелки, пехота, рыцари, гномы… Хватит ли их общих усилий для того, чтобы победить одного-единственного демона?

— Что это за шум? — наконец, не выдержал Громдевур.

Огненный столб потемнел, опал, раскололся на части…

— Смотрите!!! — вдруг закричал кто-то. Октавио позволил себе отвлечься и завертел головой, гадая, какие еще напасти приготовила для них Пустыня.

С юга приближался всадник — всем хороший всадник, только каким-то чудодейственным способом сумевший договориться со сфинксом. Потом — гораздо позже, — Октавио понял свою ошибку, но пока…

Гораздо важнее было то, что принц Роскар никогда не тратил время на лишнюю подготовку. Его высочество редко позволяло себе думать над диспозицией, тактикой и направлением удара — он вообще считал себя человеком действия, а размышлять предоставлял алхимикам, брату или сестре; но Судьба распорядилась так, что в двадцать первый день месяца Барса именно такой стиль ведения боя имел больше всего шансов завершиться победой.

Столб пламени начал гаснуть, выпуская на свободу огромное, донельзя уродливое создание, с плоской головой тролля, а выпирающими клыками и гребнями похожее на дракона; существо успело повернуть голову, принюхиваясь и присматриваясь к атакующим его людям…

Роскар спрыгнул ему на плечи, одновременно вгоняя клинок в глазницу; полулев-полуорел поддержал своего временного хозяина, упав на увенчанную гребнями голову твари и вонзив в нее когти.

На этот раз закричали все — раненый демон, люди, животные, Громдевур, перепуганный за судьбу Рыжика Виг, черный посох Кадика ибн-Самума, плюющийся молниями и призывающий руку хозяина, Далхаддин, мэтр Фледегран, Пугтакль…

— Смотрите! — схватил Октавио за плечо Лотринаэн. Он указывал на серебристую точку, еле различимую на фоне серой свинцовой тучи. — Уходим, пока не поздно!..

Тут демон изрыгнул столб пламени, от которого атакующие шарахнулись в разные стороны, и почти сразу же покачнулся — его грудь пронзило каменное копье, подготовленное магами. От камня сразу же заструились зеленовато-черные карза-нейсс, оплетая лавовую плоть монстра, сжимая его шею, связывая лапы… Вой и гул слились в невыразимую дисгармонию, от которой, казалось, тряслась почва под ногами.

— Уходим! — снова закричал полуэльф. Глаза Лота позеленели, выдавая бурные эмоции, и Громдевур едва удержался, чтобы не выдать ответную агрессию. Остановился только из-за того, что успел выучить характер волшебника — тот, при всех своих недостатках, отнюдь не паникёр, значит, надо хотя бы посмотреть, какую опасность он так настойчиво советует избегать.

Октавио повернулся в сторону гор и увидел.

Абу-Кват, одновременно с вышеописанными событиями

— Где оно?! Где оно?! Где мое сокровище?!! Покопать не дали, так и сокровище спрятали?! Где оно?! Где?!!! — вопила Напа, бегая кругами по сокровищнице царя Тиглатпалассара.

Беспокойство уважаемой гномки было понятно — камера, устроенная на вершине Абу-Кват, была большая, прочная, уютная, закрытая от ветров, но — увы! — пустая… Не считать же за содержимое нагромождение древних наполовину сгнивших от времени балок? Или проржавевших инструментов?

— Где мое сокровище?! — вопила Напа.

Фриолар, тоже ожидавший великолепное зрелище, подобное тому, что наблюдал ранее в гробнице Эпхацантона, перехватил бунтующую гномку за шиворот и потребовал успокоиться.

— Успокоиться? Сейчас? Когда меня нагло обокрали? Скажи, кто украл сокровище Тиглатпалассара, и я разнесу его на клочки! Нарежу из него лапшу! Порву, как Ньюфун — шуттберийскую капусту!..

— Напа, ну-ка прекрати! Разве ты не знаешь, что в древних гробницах специально делали ловушки, чтоб отпугнуть грабителей? Сядь, надо подумать, где тут собака зарыта…

— Мне собака не нужна, мне б сокровище… — шмыгнула Напа, покорно усаживаясь у стеночки.

Фриолар прошелся по рукотворной пещере, вслушиваясь в гулкий звук шагов и присматриваясь ко всему, что можно было счесть подсказкой. Он ощупал обтесанные каменные стены, попробовал сдвинуть огромный рычаг, уходящий глубоко в стену…

— Дорогая Фиона! — Напа, чтобы успокоиться, снова принялась сочинять письмо подруге. Делала она это громко, шаря глазками в поисках какого-нибудь намека, где ж держал царь Тиглатпалассар свою посмертную заначку. — Дорогая Фиона, ты не поверишь, но гиджапентиец оказался жлобом и спрятал свое золото. Или его украл Симон Пункер. Эх, доберусь я до его костей — отдам ученикам некромантов на опыты! Будет знать, как грабить честных гномов-охренологов!

— Напа, а как ты думаешь, не может ли быть в этом помещении какого-нибудь потайного хода? Фальшивого пола или двигающейся стены?

Гномка подскочила и принялась выстукивать киркой всё, что казалось ей подозрительным.

Самым подозрительным предметом, если, конечно, он заслуживал такого наименования, был шар из воды, свободно плавающий между полом и потолком в центре помещения. Вода была абсолютно прозрачной, ничем не пахла — хотя ни Фри-Фри, ни Напа не обладали эльфийским чутьем, чтобы утверждать отсутствие запаха с пеной у рта. Мягкий шар тихо переливался, как бы перетекал, чуть заметно двигаясь в направлении алхимиков. Напа слышала, что подобные магические штучки — только, конечно, солиднее и надежнее, — иногда использовались для того, чтобы отполировать изнутри какие-нибудь вырезанные из твердого камня гигантские чаши или, допустим, желоба акведуков, а потому удивления не выказала. Фриолар, после года на службе у мэтра Вига, не удивился бы и тому, что водяной шар вдруг начал мяукать и трепетать крылышками.

— Сокровища обязательно отыщутся, — уверила гномка алхимика. Она поплевала на ладошки и взялась за рычаг. — Надо только как следует постра-аа-аа…

Гора вздрогнула. Глухой звук удара — где-то внутри, в каменной толще, заставил стены завибрировать.

— Это не я! — закричала Напа, демонстративно показывая, что ничего не успела сделать.

В ответ на нее с потолка посыпался пыль, щебень и каменные плиты.

Царство мёртвых. У стен Золотого Города

— Привет, — раздался в темноте едва различимый шепот. — Ты не представляешь, как я рад нашей встрече!

Далия отпрыгнула в сторону, огласив подземелье оглушительным воплем.

— Тише, тише, — проговорил неизвестно откуда взявшийся мужчина. Мэтресса нахмурилась — что-то в этой голодной, жилистой, сальной физиономии показалось ей знакомым… — Зачем так кричать? Всё равно ведь никто не услышит…

Запаниковав, мэтресса Далия схватилась за сумочку — может, там найдется какое-нибудь оружие? Или… где-то здесь было… как же…

— Что-то потеряла, а, красавица? — издеваясь, предположил пелаверинец. Он наставил на Далию арбалет и, улыбаясь, объяснил: — Увидел, как твоя ненормальная гномка забыла его в колодце, и подобрал — чего зря хорошая вещь пропадать будет. Что, боишься?

— Ну, в принципе…

Свет магических надписей разгонял полумрак, концентрируясь на металлических заклепках и плечах арбалета. Мэтресса посмотрела на кончик стрелы — из тех, что Напа настрогала, позаимствовав полено у мэтра Карвинтия, — и нервно сглотнула.

— А, собственно, чего мне бояться, — принялась вслух размышлять алхимичка. — Я до сегодняшнего дня думала, что нежити боюсь, а теперь, пообщавшись с милым, добрым царем Эпхацантоном… Вы с ним уже успели познакомиться?

— Нет, я решил сначала разобраться с тобой, моя прекрасная дама… А что это ты нахмурилась? Что, уже успела меня забыть?

— Конгресс алхимиков-натурфилософов в Анжери? — попыталась уточнить Далия. Где же она видела этого сального типа? — Или прошлогоднее заседание Ллойярдской Алхимической Ассамблеи в Уинс-тауне?

— Нет, я так далеко не забирался… Бери ближе…

Он сделал шаг навстречу — и Далия осторожно отодвинулась назад. Буквально заставляя себя отвлечься от наконечника стрелы — чего на него смотреть? Обычная вещь, нисколько не агрессивная, даже не очень опасная! — мэтресса бросила короткий взгляд по сторонам. Сейчас она стояла спиной к перилам, на галерее, которая располагалась на высоте плеч гигантской древней статуи. А незнакомец (или, все-таки, знакомец?) только что спустился по лестнице. Он щурится, глядя на тусклый огонек амулета-подсветки — как-то сомнительно, чтобы археолог, собравшийся исследовать тайны повелителя Империи Гиджа-Пент, не позаботился о таких мелочах, как осветительные приборы, лупа, мешок для образцов, блокнот для записей… Он совершенно не похож на алхимика! Хотя, если нарядить его в черную мантию… Далия прищурилась, совмещая облик незнакомца и классическое одеяние алхимика — и вспомнила.

В висках застучало, а ноги стали ватными. О боги! А инспектор Клеорн говорил, что его отправили на каторгу в Тьюсс!

— Неужели симпозиум в Филони? — решив прикидываться беспамятной дурочкой, пока это возможно, Далия округлила глаза и вроде как невзначай сделала еще один шаг в сторону, увеличивая расстояние между собой и убийцей. — Может, вы хоть подскажете, какой отраслью Алхимии занимаетесь, уважаемый мэтр?

Хрумп довольно хохотнул:

— Да я, в основном, по золоту специалист…

— Тогда — практические семинары в Орбурне! — предположила Далия. — Или все-таки Триверн?

— Ближе, красавица, гораздо ближе… Ну, не вспомнила? Золотой Город я ищу, теперь-то кумекаешь, что к чему? А ну, хватит скалиться, говори, где он?! Говори, или я за себя не отвечаю!

Далия взвизгнула и бросилась бежать. Хрумп, потрясая взведенным арбалетом, с воплем кинулся за ней.

Не тут-то было! За последние дни мэтресса, хоть и порядком утомилась, привела себя в отличную физическую форму, и испуг лишь усугубил ее состояние. Она бежала, легкая, как птица, перепрыгивая через две-три ступеньки, вниз, к постаменту статуи…

— Не уйдешь! — закричал Хрумп, преследуя девушку на расстоянии в десяток шагов.

Далия добежала до низа пещеры, заметалась в поисках выхода…

— Ага! Попалась! — рассмеялся вор. Он наставил на нее арбалет, прицелился — пусть с расстояния в дюжину локтей поиск цели был чистой формальностью…

И тут клятая алхимичка бросила в него настоящий огонь!

Хрумп инстинктивно отшатнулся, прикрывая лицо, и только потом понял, что огнем был амулет-подсветка — потом, когда кристалл жалобно хрустнул под его сапогом. Завопив от ярости, пелаверинец попробовал догнать хитрую кралю — та бежала наверх, перепрыгивая через ступеньки, огибая огромную мраморную статую, приближаясь к светящейся волшебным светом галерее…

— Стой, паршивка! — закричал Хрумп, нажимая на спусковой крючок.

Самодельная стрела полетела вверх, но не в алхимичку — ее уже не было в том месте, куда целился пелаверинец, — а в темный шар, который держала в руках мраморная статуя.

Глаза Хрумпа расширились от удивления: от легкого прикосновения стрелы шар вспыхнул многоцветной радугой, показывая сокровище, таящееся внутри.

Вторую стрелу пелаверинец выпустил, специально целясь в хрустальную сферу — в глупой, самоуверенной надежде, что сможет расколоть толстый слой стекла и тем самым добраться до Золотого Города. Мэтресса Далия и жгучее желание поквитаться с ней за арест, суд и несостоявшуюся каторгу в болотах Тьюсса были забыты. Остались только Хрумп — и золото.

Золото — и Хрумп.

Наверное, их встреча была предопределена Судьбой.

Далия добежала до галереи и рискнула посмотреть назад. Ее преследователь поднялся приблизительно на три четверти высоты статуи и теперь изучал вытянутую руку Тиглатпалассара. Зачем?

— Эй, что ты делаешь?! — ужаснулась она, увидев, как Хрумп, на время прекративший стрельбу из арбалета и отправивший оружие за плечи, набрасывает на мраморную длань самодельную веревку, составленную из пояса и ремешка сумки.

— Я должен сковырнуть кусочек на память, — заявил пелаверинец. — Иди, помоги!

— Ты с ума сошел?! Это же памятник древней цивилизации!

— Это восемьдесят лет безбедного существования, ежедневная выпивка, жратва, которую ты ешь сам, а не подъедаешь за каким-то самодовольным псом, дом на Бурдючной улице и пожизненное членство в "Фрателли онести". Иди сюда, скотина… — последняя фраза адресовалась шару с Золотым Городом.

Хрумп сумел зацепить веревку за мраморный палец колосса, потянул на себя… еще… еще…О чудо! Едва заметная трещинка, образовавшаяся столетия назад, вдруг разошлась, увеличиваясь и углубляясь… Войдя в раж, вор перепрыгнул на статую и стал пинать поддающийся обломок, одновременно пытаясь сдвинуть с места хрустальную сферу четырех локтей в диаметре.

— Стой! Не делай этого! — закричала Далия, представившая, чем может закончиться подобный эксперимент.

В ответ Хрумп ощерился, как волк, перекинул из-за спины арбалет и выстрелил прямо в Далию.

Та с писком отшатнулась прочь и бросилась бежать — навсегда покидая подземелье. Хватит с нее открытий!

Стрела же улетела под потолок… зависла на долю секунды… а потом устремилась вниз.

Ее удар был несильным, совершенно безопасным, и вряд ли бы пробил даже бумажный лист, но он оказался последним в списке несчастий, рассчитанных древним скульптором.

Не успела обструганная веточка коснуться хрустальной сферы, как та покачнулась, сдвинулась и рухнула вниз. Вместе с человеком, который так стремился получить ее содержимое.

Удар сотряс пещеру. Золотой Город разбился на множество кусочков, разлетелся золотым подобием Млечного Пути. Хрумп вскрикнул — он упал плашмя, отбив живот, локти, колени… Постанывая, он попробовал подняться — и в сгущающейся темноте ему показалось, что статуя поворачивается и двигается по направлению к нему.

Но это было совершенно не так. Царь Тиглатпалассар вовсе не собирался тянуться к какому-то вору — лишенный груза, уравновешивающего тяжесть приделанных за спиной крыльев, он падал.

Колосс завалился назад, со скрежетом натолкнулся на каменную стену, которая по очереди обломала крылья… Золотые и стеклянные осколки смешались с мраморной крошкой; Хрумп попробовал выхватить из-под падающих обломков маленький золотой дворец, но чуть не лишился руки. А в следующий момент верхняя часть статуи, величественная голова, шея и верхняя часть плеч откололись от основного монолита и устремились вниз. С воплем вор отскочил к стене, попробовал вжаться, слиться с окружающими камнями…

Удар!!! Царь Тиглатпалассар рухнул, заставив расположенный в недрах Абу-Кват город мертвых содрогнуться от основания до вершины.

— Фри-Фри! Ты жив?! — закричала Напа, выбираясь из-под обломков.

— О, да, — с чувством отозвался алхимик. — Хотя самому не верится. А ты?

— Чтобы отправиться в Путешествие к Центру Земли, гномам из клана Кордсдейл нужно что-то посерьезнее, чем какой-то обвал…

Стряхивая пыль с курточки, Напа прошлась по сокровищнице. Переливающийся неяркой радугой водяной шар следовал за ней, как преданный щенок.

— Смотри-ка, а тут действительно какой-то механизм был! — восторженно ахнула гномка. — Надо разобраться, что он умел делать…

Сквозь образовавшуюся трещину в стене действительно просвечивало что-то металлическое.

— Ага, там-то золото и зарыто!..

— Напа, не делай этого! — воззвал к разуму гномки Фриолар. Он нервно покосился на продолжавший сыпаться мелкими камушками потолок, на водяной шар, который вдруг вообразил себя медузой и забултыхался, сплющившись снятым беретом, на вход… — Давай лучше расчистим выход! А то здесь какие-то кирпичи попадали…

— Не какие-то, а древние, — заявила Напа. Она поплевала на кирку, примерилась, где будет сносить стену, чтоб добраться до механизма, чтобы до него добраться до сокровища, чтобы благодаря сему подвигу прославиться в веках; на всякий случай посоветовала Фриолару: — Подбери парочку, будет сувенир родителям и Ньюфуну…

И принялась за дело.

Фриолар убедился, что выход свободен — даже выглянул на карниз, по которому они поднимались, посмотрел, всё ли в порядке. Его не отпускало смутное чувство тревоги. Как будто опасность была совсем рядом, а он почему-то ее совершенно не замечал…

Сквозняк? Откуда?

Почувствовав дуновение холодного ветра от одной из стен, Фриолар приблизился, сковырнул плат отставшей штукатурки… Через узкую трещину в стене он увидел какую-то красную точку, крошечные силуэты людей…

— Напа, а ведь магический костер до сих пор пылает, — напомнил он. Так как гномка не отреагировала, он повторил еще раз, добавив строгости в голос: — Напа, нам пора поворачивать обратно! Вдруг это действительно какие-то заклинания… мне вовсе не улыбается стать жертвой очередного Падения Гор!

Напа Леоне не ответила — она вгрызлась в работу и уже освободила десятую часть гигантского механизма, который, оказывается, прятался в стене. Если упадет вот этот плоский булыжник… правильно, освободилась уже седьмая часть!

— Я… без сокровища… не уйду!.. — проворчала запыхавшаяся труженица. — Я до него доберусь… докопаюсь!.. я увижу его хоть одним глазком!..

Фри-Фри снова вышел на карниз и посмотрел туда, где творились заклинания. Это обман зрения? Или действительно к огромному «костру» добавились тоненькие, как ниточки, линии электрических разрядов?

— Отсюда надо сматываться, — заявил он гномке.

— Лучше помоги!.. — просипела та, с усилием налегая на упрямый камень. — Как тебе совесть позволяет прохлаждаться, когда я, слабая девушка, работаю?

— Не понял? — опешил Фриолар, бессознательно повинуясь распоряжениям Напы.

— О, права была Далия — такая фраза действует на мужчин лучше, чем гипнотическое заклинание! — захихикала гномка. Камень, с которым алхимики сражались, треснул, вывалился из стены, и Напа тут же сунула нос в образовавшееся отверстие. — О, нет! Только не это!!! — закричала она в отчаянии.

— Что не так?

— Механизм не достроен! Каким нужно быть идиотом, чтобы истратить столько бронзы, и не довести дело до ума?! И почему, почему эти гиджапентийцы были такими лентяями!..

— Погоди-ка, — остановил поток гномьих проклятий Фриолар. — Давай переведем дух и подумаем. Ты совершенно не права, обвиняя древних мастеров в лени… Если верить "Запискам по Истории Древних Царств", опубликованных в год Сизой Курицы…

— Не занудствуй!

— Одним словом, у них там то дворцовые перевороты происходили, то маги устраивали заговор, то войны с соседями случались… То есть они могли банально не успеть завершить работу, а потом им, допустим, новый правитель отказался платить за отладку механизма, или мастер заболел и не смог продолжить свой труд…

— Логично, — нехотя признала Напа. — А еще… — и глаза ее загорелись от предвкушения, — Они могли здесь устроить какую-нибудь ловушку, а золото спрятать в другом месте! Точно! И что я не пошла с Далией? Она сейчас как раз наслаждается красотами Золотого Города!

Гномка подпрыгнула, схватила кирку и бросилась вон из обманчивой сокровищницы.

Не успел Фриолар дойти до выхода, как его спутница вернулась, недовольная и разобиженная.

— Погодите-ка! Ведь мумия та сушеная что сказала? Что сокровище — здесь, а Золотой Город — там. Если он не врет — а если это так, то я сейчас пойду, наловлю мышей и подсажу их ему в саркофаг, — то сокровище должно, просто обязано быть здесь! И это — не золото!

— Ты совершенно права! Это не золото… — и Фриолар снова осмотрел пустое, пыльное, а теперь еще и в грудах строительного мусора, помещение.

— Это драгоценные камни! Под скалой — алмазные россыпи! — и гномка с новыми силами набросилась на стены. Теперь в ее действиях было еще меньше точности, зато гораздо больше энтузиазма.

— Да с чего ты взяла?

— А что же, по-твоему, они здесь спрятали?! Что?!! — судя по пронзительным интонациям и общей возбужденности, Напа была в шаге от форменной истерики. Фриолар покачал головой — проведя детство в среде экзальтированных тетушек и взбалмошных кузин, он считал единственно правильным лекарством "от нервов" тяжелый физический труд, но как в подобных случаях поступать с гномкой? Если действительно предложить ей что-нибудь покопать, чтоб успокоиться, то, чего доброго, она прокопает третье русло для отсутствующей реки Дхайят, разберет на песчинки Абу-Кват, отремонтирует все пирамиды!.. Нет, надо ее успокоить как-то иначе, вылить на голову ведро воды, что ли…

Водяной шар, снова приняв идеально-ровную сферическую форму, подмигнул Фриолару аккуратным бочком.

— О боги… — прошептал алхимик. Удивление его было столь велико, что он сел на пол, буквально съехав по стеночке. В его голове хаос фактов — слухов, сплетен, фантазий, домыслов, событий, искажений и толкований, — вдруг выстроился в целостную, единственно верную логическую цепочку. Вот же оно — подлинное сокровище царя Тиглатпалассара! Того, кто завоевал земли от горизонта до горизонта, строил новые города, переносил течения рек и объявил себя богом!

А как сделать так, чтобы в тебя поверили, как в божество? Разумеется, сотворить чудо!

Маленькое, вполне соответствующее местным традициям чудо — сначала перекрыть поток единственной крупной реки, а потом освободить ее от магических чар и позволить нести свои воды, как обычно…

Захлебываясь от волнения, заикаясь и проглатывая слова, Фриолар попытался объяснить, какую же удивительную тайну они только что открыли…

Увы, на гномку его речи произвели совершенно другое впечатление.

— Вода?! — закричала Напа. — Всего лишь вода?! Две тысячи лет поисков! Демонова уйма книг, теорий, фактов… Научных конференций, алхимических трактатов, — и всего лишь ради воды?! Не-еет, — завопила она, откидывая кирку, — Не может быть! Внутри этого шара что-то спрятано! Там карта, которая приведет нас к алмазным россыпям! Там схема золотых шахт Империи Гиджа-Пент! Там действующая модель кузницы Великого Кузнеца!

Переполненная эмоциями гномка подбежала к сидящему Фриолару, выхватила у него из-за плеч меч и, издав воинственный вопль, со всей силы рубанула по огромной водяной капле.

— Не над…!

Предостерегающий вопль потонул в шуме хлынувшей воды.

— Понимаешь, моя дорогая, — рассказывал царь Эпхацантон своей очаровательной жене. Мягкий сумрак, озаряемый светом магических ламп, милосердно скрашивал морщины и общую гоблиноподобность Ханны, превращая ее в красавицу… По стандартам мумии двадцати трех веков от роду, если быть точным в формулировках. — У нас в Гиджа-Пент обожали тайны и заговоры! Я собственным глазам не поверил, когда увидел того алхимика, мэтра Симона, у подножия статуи Тиглатпалассара! Пришлось воспользоваться глазами придворных, побеседовать со сфинксами, чтоб удостовериться в том, что он не врет: он действительно раскопал подземный ход из заброшенного колодца к некрополю Абу-Кват! А я-то всю посмертную жизнь пользовался парадным выходом — он и расположен удобнее, и алхимикам давно известен, заглядывают они к нам на огонек… Вот теперь и приходится работать на два фронта — сторожить археологов и здесь, и там. А всему виной маги! Они так скрутили пространство внутри Абу-Кват, что даже мои верные слуги до сих пор не вызнали всех хитросплетений и тонкостей…

— Милый, ты себя не жалеешь… — привычно отозвалась Ханна. Бюст ее значительно увеличился за счет сунутых за пазуху бус, корон и колечек, и теперь крестьянка начала скучать. Да и женишок ей попался какой-то излишне скромный, до сих пор бинтов своих не снял… Надо, что ли, его отравить, да и с чистой совестью возвращаться обратно в Нижнюю Исподвысковочку.

— Винца хочешь? — как бы случайно поинтересовалась Ханна. Она деловито оглянулась в поисках вещества, которое бы подошло в качестве яда. Ее первому мужу хватило кружки самогона, пятый честно пользовался мухоморами, третий и шестой почему-то бурно отреагировали на укус змеи… Змеюка-то, которая у Ханны в огороде жила, ее саму и Любушку, доченьку, по десять раз за лето кусала — и ничего, живы покуда…

— Нет, — грустно выпустив облачно пыли, ответил Эпхацантон. — Но ты не стесняйся… Знаешь, пока ты готовилась к свадебной церемонии, я навестил одного астролога, который жил лет на шестьсот раньше меня — он составил нам свадебный гороскоп! Вот он, — царь-мумия бережно передал глиняную табличку, испещренную непонятными закорючками. — Звездочет утверждает, что наш брак будет из тех, о которых говорят: "Они жили долго и счастливо!"

Ханна тихонько вздохнула. Ну, мы еще посмотрим, кто кого…

Далия бежала, не в силах совладать с расстроенными нервами. Она, сапиенсолог, практически гений, не могла справиться с какими-то эмоциями!.. Ей что, этот сальный тип, родственник или сердечный друг, что ее так тянет вернуться и посмотреть, выжил ли он после случившегося происшествия?!

Быстрее, надо пожаловаться Напе и Фри-Фри! Они что-нибудь придумают! Они разберут завал и спасут этого злосчастного воришку!

Куда ж отправил их Эпхацантон?! Да сколько в этом некрополе спутанных коридоров, настоящий лабиринт!

Она выскочила к "выходу из царства мертвых" скорее случайно, чем повинуясь точному расчету. Толкнув дверь, мэтресса выбежала на узкий каменный карниз, опоясывающий скалу… увидела впереди маленькую дверцу, уводящую к сокровищнице Тиглатпалассара…

И ослепительный, гремящий, бушующий поток воды, вдруг сорвавший эту дверь с петель.

— Напа! Фри-Фри!! — в ужасе завопила Далия, заметив темные силуэты, увлекаемые потоками водопада. А потом камень вдруг ушел у нее из-под ног и она — а также каменный карниз и вывороченные из скалы глыбы, полетели вниз.

Вода была обжигающе холодной, бурной… В первый раз Далии удалось выплыть, схватить глоток воздуха… Вода ослепила, снова накрыла с головой, утягивая внутрь… Всё смешалось — магия пространства, магия Третьего Начала, естественные законы тяготения и выдуманные азартными игроками законы Судьбы, — и осталась лишь дикая сила Природной Стихии, вырвавшейся на свободу.

Львиный Источник

Сбитый с ног, Далхаддин распластался на земле, с ужасом ощущая движение гранитной глыбы, которая, как ледяной айсберг, медленно оседала, погружаясь в пышущий жаром разлом. О Духи Пустыни, только не это… я еще слишком молод, я хочу жить… Когда испуг достиг пика, руки и ноги Далхаддина оттолкнулись от ненадежного убежища и буквально перекинули его на соседний валун. А еще смеют говорить, что трусость — плохое качество…

Ученик мага, трепеща от страха, рискнул осмотреться. Каидк ибн-Самум более не преследовал его — учитель стоял чуть поодаль, воздев руки и явно бормоча очередное заклинание. А чуть дальше метался огромный исполин, вызванный демон.

Чудовище вырвало из груди каменный обломок, которым его собирались убить кавладорские волшебники, и теперь рычало, запрокинув голову; на его плечах виднелся силуэт какого-то высокого человека — монстр загребал когтистыми лапами воздух, силясь поймать смельчака в кулак.

В любой другой день при виде этого зрелища Далхаддин счел бы необходимым пасть ниц и взмолиться о благословении Духов Пустыни; сегодня же… Духи наверняка слишком заняты, так что придется выкручиваться самому. Поэтому эльджаладец тряхнул кистями рук, приготавливаясь к активизации "щита Амоа"…

В этот миг он и услышал воду.

Это был не тот вкрадчивый, еле различимый шепот, который мешал ему весь вчерашний день, не давая сосредотачиваться на заклинаниях. Это был не быстрый, торопливый говорок ильсиярских колодцев. Это был ликующий вопль, победная песнь, исполняемая хором счастливчиком, которым повезло выжить…

Он обернулся и увидел серебристый нескончаемый поток; казалось, что река сходит с самого неба.

Вода пожирала чары иллюзии, задуманной и воплощенной магами Пенталиакнос, она была везде и всюду, стремясь как можно быстрее заполонить собой все пространство вокруг.

— О боги, — прошептал Далхаддин, выставляя ладони вперед и активизируя самое простейшее заклинание управления Третьим Началом. Он молился о том, чтобы вода услышала его, повернула в сторону, чтобы услышала, чтоб повернула, чтобы услышала…

Магия шла из самой глубины сердца молодого человека, он чувствовал ее жар и напряжение, буквально сжигающее его внутреннее Я; он чувствовал, как вода еле заметно начала поддаваться, слыша приказы родственной души…А потом он вдруг почувствовал себя могущественным, будто в одночасье стал богом: энергия хлынула из него как лава из жерла вулкана, мгновенно переборов силу наводнения и заставляя поток уйти в сторону…

Далхаддин рискнул отвести взгляд от водопада: рядом с ним стояли эльф и тот бородатый сморщенный старичок-кавладорец, подняв руки и посохи и накачивая своего молодого коллегу энергией.

— Не отвлекайся, — строго напомнил мэтр Виг, и Далхаддин послушался.

Он смотрел на источник нескончаемого потока, располагающегося где-то у вершины Абу-Кват, и не видел, как вода, делая сумасшедшую петлю над головами спешно отступающей маленькой армии, обрушивается на огненную тварь, на спекшийся песок и камень, политый кровью героев; как кричит возмущенный и яростный Кадик ибн-Самум, проигравший последнюю схватку в своей жизни; как вода обрушивается в глубины разрушенного Львиного Источника, как сдвигает с места обломки пирамид, как с шумом и грохотом распространяется по ущелью, легко обходя препятствия, и как она шипит, возвращаясь в старое, давно покинутое русло…

— Все? — строго спросил Громдевур у подбежавшего последним бомбардира. Эти храбрецы еще и пушки пытались спасти! Эх, поговорит с ними генерал, эх, устроит им пару месяцев военных учений…

— Все, ваше благородие! — подтвердил солдат.

Октавио кивнул мэтру Фледеграну, чтоб заканчивал эвакуацию.

Придворный маг и его ученики держали заклинание телепорта, через который спешно уходили те, кому повезло выжить; полуэльф колдовал что-то над ранеными, передвигаясь в такой близости от выгнувшейся куполом воды, что у Октавио в пятках засвербело.

Вступив в серый туман заклинания, Громдевур посмотрел на чудовище, исступленно борющееся с утягивающим его водоворотом; и поискал взглядом, где тот храбрец-самоубийца, которому пришло в голову атаковать демона столь необычным способом. Гляди-ка ж ты, везет, как утопленнику…

Принцу Роскару действительно повезло схватиться за лапу грифона — после того, как возмущенный демон сгреб его в горсть и отшвырнул прочь. Грифон был весьма недоволен таким способом передвижения; он вопил, отчаянно хлопал крыльями и пытался хоть как-то справиться с тяжестью, которая увлекала его к земле.

Роскар посмотрел вниз, выбирая, где бы приземлиться… Коротко присвистнул от удивления. Надо же! Вода! Как удачно! — и, отпустив лапу грифона, «солдатиком» ухнул вниз.

Вода обхватила его и понесла. Стараясь держаться середины потока, принц потратил несколько секунд на размышления, а откуда взялась река посреди Пустыни. Ответ не нашелся, и тогда Роскар выкинул из головы лишние размышления. Он извернулся, позволил сапогам утонуть, потом вытянул руки так, чтобы было легче держаться на плаву, и теперь посматривал по сторонам, отмечая, что скорость водяной поток набрал такую, что и не снилась некоторым призовым жеребцам.

Увидев неподалеку от себя кружащее в толще воды тело, Роскар подгреб и схватил утопающего за длинные темные волосы.

— Не Джоя, — вынужденно констатировал Роскар, помогая находящейся в обморочном состоянии девушке держать голову над водой.

Мэтресса Далия, ослепленная и оглушенная, изо всех сил вцепилась в протянутую руку помощи.

Окрестности оазиса Диль-Румайя

Зрелище наполняющегося русла реки навсегда осталось в памяти инспектора Клеорна. Сначала они услышали крики — какой-то всадник, а за ним — белая лошадь без седока, — неслись откуда-то из-за Обрыва и вопили, что было сил; приставленные к инспектору арбалетчики напряглись, небольшая горстка спасшихся после песчаной бури у Горы Сфинксов перепугалась. Мэтресса Вайли поспешила всех успокоить, сказав, что "На заклинания коллеги Мориарти это совершенно не похоже, значит, процентов тридцать присутствующих точно уцелеет"…

Когда инспектор начал командовать готовится к обороне, мэтр Лео вдруг удивленно поднял брови, прислушался к чему-то своему, магическому и ответил, что бояться не надо. Это всего лишь вода.

Вода, да… Но СКОЛЬКО!!!

Она несла тонны мусора, камней и песка. Она перескакивала через самообразовавшиеся завалы, разбивала их, увлекала за собой, обходила, обкатывала, неслась, стремилась, бежала… Не прошло и трех минут, как на месте высохшей ямы, торжественно именовавшейся Старое Русло, образовалась вполне себе симпатичная речка. Небольшая — в Кавладоре такие в лучшем случае считаются большими ручьями, но зато быстрая… очень быстрая…

— Не отвлекайтесь, — строго потребовала некромантка, подходя к задумчиво наблюдающему за потоком воды инспектору. — Нам еще надо отыскать мэтра Мориарти. Если наводнение вдруг повредило его тело, то надо срочно принять меры, чтоб не завелась грибковая плесень, чтобы мозговые ткани не перепрели…

Клеорн не стал слушать — он вдруг заметил в бурлящем потоке воды чье-то тело и со всех ног бросился на помощь.

— Напа Леоне?! — ужас Клеорна, испытанный при виде маленькой гномки, трудно передать. Здесь, посреди Пустыни?! Она?! А где же…

Гномка позволила вытащить ее на берег, перевернулась, устроилась на мокром песке и принялась шумно отплевываться. Следом за ней из потока выбрался молодой человек, серебристо-зеленый от усталости.

— Где Далия?! — закричал Клеорн. — Только не говорите, что не знаете! Как вы вообще оказались в этом водопаде?! Где она?! Как вы очутились в Эль-Джаладе?! Почему здесь?! Где она?!!!

Он подскочил к гномке, рывком поставил на ноги, когда же Напа покачнулась и чуть не рухнула, подхватил ее на руки и затряс, как тряпичную куклу.

— Эй!!! — закричал кто-то возмущенный.

— Хогри! — предупредил второй голос, располагающийся где-то на уровне щиколотки инспектора.

— Эй, оставь мою сестру! — возмутился Ньюфун, подходя ближе. Его малость пошатывало; от субстанций, с которыми познакомился, будучи проглоченным той громадной тварью, клёпочки на куртке и шлем начали тускнеть, и всё это вместе взятое не добавляло воинственному Кордсдейлу хорошего настроения. Да, весьма вероятно, что Напа заслужила порку — оказаться в Пустыне! А ему, родному брату, ничего не сказала! — но порку родственную, а не какую-то там человеческую…

— Где же Далия? — снова повторил Клеорн. — Госпожа Кордсдейл, где она?! Вы же всегда действуете сообща, как нитка и иголка, где она?!.

Фриолар прищурился, протер глаза и с усилием поднял руку, указывая на водяной поток.

Клеорн бросился против течения, забравшись по пояс в холодную воды. На секунду он перепугался, когда увидел лишенное красок, белое лицо мэтрессы с закрытыми глазами; во вторую секунду Клеорна пронзило искрой служебного долга — он узнал в мужчине, поддерживающем алхимичку, его высочество… Впрочем, в этом не было ничего удивительного, так что приступ ревности, охвативший инспектора в третью секунду, легко погас — ведь всем известно, что принц Роскар ходячая энциклопедия подвигов, хорошо, что подвернулся вовремя, спас утопающую…

Клеорн вытащил Далию на берег, принялся хлопать по щекам, мешая мэтру Лео оказать первую помощь.

— Далия, как вы? Вы живы, ответьте!

Она приоткрыла глаза, обвела всех полубезумным взором, закашлялась…

Забыв о привычной сдержанности и требованиях этикета, Клеорн порывисто обнял девушку и заговорил о том, как он счастлив, как он волновался, ну зачем она так — уехала, а его не предупредила, что ей не следовало оказываться в гуще магических войн, что он очень рад увидеть ее живой, что интеллект до добра не доводит, что он знал, он чувствовал — ей нужна его помощь, что Далия должна обещать ему никогда больше не лезть в непонятно откуда взявшиеся водоемы без его, Клеорна, страховки, что он безумно рад ее видеть, что она жива — а это главное…

— Ах, Клеорн, — сумела, наконец, вставить словечко в поток благословений Далия. — Ваша любовь сейчас сломает мне кости…

— Хогри, — подтвердила свинка-копилка. Она зашла в Дхайят по колено и теперь сверкала, озаряемая алмазными отблесками переливающейся на солнце воды.

24-й день месяца Барса

Дом мэтра Вига и прилегающая таверна "Песчаный Кот"

Дорогая Фиона!

Мы ещё живы. В это особенно трудно поверить после всех бед и разочарований, которые выпали на нашу алхимическую долю.

Царь Тиглатпалассар оказался банкротом, жуликом и пройдохой. По версии моей сапиенсологини он был человеком совершенно преступного склада характера, а по версии Фри-Фри он собирался построить некую маго-механическую плотину, управляющую течением здешней эльджаладской речки. Потом, как свойственно человекам, не вовремя умер, его великолепный план остался недореализованным и совершенно забылся потомками. Даже статую царя, держащую в руках Золотой Город, прообраз его, Тиглатпалассара, мечты, не сумели сделать, как надо.

Фри-Фри лечит сломанные ребра и вывихнутую лицевую челюсть. Или ключицу? Короче, его крепко приложило, пока нас крутила по сокровищнице вырвавшаяся на волю водичка. Пф! Слабаки вы, люди… Не бейспокойся, его скоро вылечат — здесь, в доме мэтра Вига, сейчас и мэтр Фледегран, и мэтр Аэлифарра, и прочие эльфийские выскочки…

Серьезная гномка вывела последнюю руну и полюбовалась на написанные строчки. Послышались тяжелые шаги и на лавку, на которой сидела Напа, вскарабкался Ньюфун.

— Кому пишешь?

— Фионе, маме Фриолара. Рассказываю, как нас протянуло по всем здешним горам водопадом. Я чуть шлем не потеряла, когда меня из пещеры вытолкнуло, да как понесёт, понесёт!.. Представляешь, я её, в смысле, капельку воды, всего лишь легонько мечом рубанула, а оказывается, сняла чары, которые действовали двадцать столетий! Во как!

— А я, чтоб ты знала, демона победил! — гордо выпятив грудь, ответил Ньюфун. Потом почесал старый шрам на кончике носа и чуть менее уверенно добавил: — Вообще-то, принц выпустил ему кишки, а какой-то маг почти до костей сжег голову, так что когда я доставил внутрь его пасти огненный припас и тот рванул, дело было почти решенное. Но всё равно, я активно поучаствовал в его кончине. Правда, и лошадь постаралась… Как вспомню это жуткое "хрясь!" за спиной — глядь, я уже внутри, там всё в слюнях, кровище; зубы величиной с пони, вонь, гарь — беее… гадость. — Ньюфун поморщился и демонстративно скривился.

— Повезло тебе, Ньюф, — завистливо вздохнула Напа. — Ты у нас теперь герой!

— Да, я такой! — скромно заявил Ньюфун. Потом спохватился: — Только не вздумай маменьке пересказывать подробности моего подвига! Она ж меня убьет!

— Тогда и ты не говори, что мои поиски сокровищ древнего царя закончились провалом. И вообще — мало ли, кто мог устроить водоосвобождение? Фри-Фри там рядом стоял, вполне вероятно, именно он учудил какой-нибудь алхимический взрыв, из-за которого река вернулась… А я тут совершенно ни при чем!

— Договорились.

Брат и сестра пожали руки, скрепляя соглашение, и Напа вернулась к письму.

Далия наглоталась воды в жутком количестве. И замерзла. Теперь у нее кашель, который обостряется, когда в дом Вига забегает с очередным докладом инспектор Клеорн. Мэтресса начинает жутко кашлять, жаловаться на ломоту в коленках и жжение в груди, а Клеорн прыгает вокруг нее, приносит с рынка фрукты и дыни, рассказывает случаи из своей сыщицкой жизни — даже, кажется, в стихах. Фри-Фри реагирует на такие визиты едким смешком, Лотринаэн высоко поднимает брови и говорит что-то о том, что у каждого преступления должно быть соответствующее наказание и о косах, которые сталкиваются с камнем. Совершенно не понимаю, при чем тут сельское хозяйство! Хорошая коса, которую можем сделать мы, гномы, рубит любой камень! Ну, почти любой — если вдруг она столкнется с головой какого-нибудь принца Роскара, я поставлю все-таки на принца.

Он такой лапочка! Я сняла с него мерки, когда он вчера он заглядывал сюда, передавал мэтру Пугтаклю и мэтру Вигу благодарности от короля Гудерана. Как только вернусь домой, найду глину и слеплю его статую. Попрошу Нэмба и Нумура — они отольют из бронзы.

Теперь о самом тяжелом и печальном.

Мой Черно-Белый Кот, мой милый питомец, которого я собиралась перековывать в сторожевого леопарда, обзаведясь соответствующим опытом в гиджапентийских гробницах, оказывается, сбежал на поиски меня и мэтрессы Далии. Если, конечно, Ньюфун не врет. Он — в смысле, Ньюф, — утверждает, что едва мы уехали, котик начал сохнуть с тоски, рваться на волю, и в один прекрасный день сбежал.

Где он теперь? Встретимся ли мы снова?

Напа грустно вздохнула. Ее блуждающий печальный взор случайно зацепился за того пелаверинца, который, оказывается, путешествовал с ее братом. Огги что-то обсуждал с господином Вапути, размахивая руками, время от времени надувая щеки, фырча и совершенно по-кошачьи округляя глаза. Странные всё-таки создания, эти люди, — подумала гномка и вернулась к письму.

А Рутфер, закончив разговор, вышел из-под полосатого тента под лучи палящего солнца и остановился, млея от жары.

Его звало на подвиги.

Нет, правда! Никаких шуток! Его действительно звало на подвиги!

Дожив до тридцати четырех лет и сделав неплохую, по меркам Бёфери, карьеру у фрателлы Раддо, Огги никогда не испытывал такого душевного подъема и деятельной мании. Ему хотелось сделать что-нибудь значительное, великое, или просто полезное!

Что восславить Великого Кота, да прогремит в веках его фырчание!

Когда с некоторым опозданием на битву у Львиного Источника явились маги и священники Иберры, Брабанса и Кавладора и занялись исцелением раненых, какой-то четверть-эльф немного смущенно предложил Рутферу излечить его от последствий какой-то там интоксикации. Дескать, его укусила какая-то тварь, да потом он отравился недодержанным самогоном, да и вообще вел жизнь не слишком праведную — вот внутренние аффективно-побудительные ресурсы и не выдержали, и теперь, якобы, заставляют беднягу Огги совершать глупые поступки.

Ученые словечки вызвали у пелаверинца искренний смех. Ты что, с дуба рухнул? Никогда в жизни Огги не чувствовал себя таким нужным и общественно-полезным! Он действительно понял, в чем смысл жизни! Теперь и навсегда он посвятит свою жизнь новому божеству!

Для начала Огги навестил бывшего босса.

Фрателла Раддо страдал. В его шатре было темно, душно, разом постаревший, похудевший Бонифиус лежал на смятой постели, весь какой-то отекший, опухший и желтовато-зеленоватый. Увидев своего помощника, он обрадовался (достаточно вяло), рассердился, что тот где-то ходит, когда его помощь так нужна (совершенно не убедительно) и тут же нагрузил списком дел. Для начала — отыскать Хрумпа и Фломмера, куда эти два идиота подевались, потом — выяснить, чем все-таки закончились состязания за право стать Покровителем Года, навестить судью Раджа, вернее, старшую из его маменек — она хотела продать кой-какие драгоценности по сходной цене…

Фломмер отыскался сам. Он шел по опустевшему лагерю участников, сейчас представлявшему нечто среднее между походным лазаретом и армейским обозом, весь из себя гордый и счастливый. За ним шла совершенно жуткая деваха — Огги показалось, что он ее где-то видел. Но где могут встречаться подобные богатырки с лицом одновременно угрожающим и довольным, в потрепанном розовом сарафане, жутких зеленых бусах? Когда Рутфер окликнул приятеля, Фломмер поприветствовал его героическим тычком в плечо и со смущенным смешком представил девицу как свою жену. Дескать, вот. Отыскалась, счастье мое… «Счастье» посмотрело на Рутфера взглядом оценивающим и жадным, отчего вновь обретенное кошачье верование Огги немедленно потребовало издать тягучий весенний вопль, задрать хвост, выпустить когти и вступить в бой с Фломмером за право обладания подобной «красотой». Увы, исход подобной драки был заранее предрешен. "Погоди, моя мяуууррлыка," — пообещал себе Огги, провожая молодоженов к шатру Бонифиуса, мило улыбаясь Фломмеру и как бы не взначай подмигивая Любомарте, — "Мы еще поуммяукаем, сидя на крыффше…"

После чего поплевал на ладошку, вымыл несуществующие усы и отправился дальше.

Царство мёртвых

Хрумп бежал, бежал и снова бежал, петляя, как заяц, захлебываясь обжигающим воздухом, отчаянно стараясь выбраться из темных, пропахших пылью глубин. Иногда он видел тяжелую дверь, чуть приоткрытую — последний, кто прошел по этой тропе, не позаботился затворить за собой тяжелую украшенную бронзовыми фигурками и магическими рунами дверцу. И Хрумп бежал, падал, пытался дотянуться кончиками пальцев, выбраться…

Один раз он сглупил, позвал на помощь. Помощники не замедлили явиться на зов- закутанные в льняные саваны, из-под которых тянуло мертвечиной, они посмотрели на отчаянные попытки Хрумпа, вяло зевнули, выпустив облачко пыли, и предложили присоединиться к ним. Дескать, так уж распорядилась Судьба, парень…

Нет, никогда! Ни за что! Он не сдастся, он выберется! И Хрумп снова бежал, тянулся к выходу из Царства Мертвых…

И снова срывался, скатывался вниз, в мрачное подземелье, в котором медленно усыхали его бренные останки.

Иногда он рыдал, иногда пытался вытащить собственную голову, разбитую упавшей дланью давно почившего правителя. Гораздо чаще проклинал и обещал, что вернется. Он вернется, обязательно! И отомстит клятой алхимичке, которая так подставила его! Заманила в ловушку! Посулила сокровища Золотого Города!

Один раз в подземелье к Хрумпу заглянул — кто бы, вы думали? Старый знакомый, Фил Пункер!

— Привет, — поздоровался призрак Филеаса. — Ты теперь тут обретаешься?

Хрумп посмотрел на приятеля, которого когда-то пырнул ножом, и популярно, на дворовом диалекте Бёфери объяснил Филу, куда он может пойти и чем заняться.

— А я теперь свободен. Посидел несколько недель в шкатулке у одной некромантки, осознал свою вину перед дедом — вот, попросился сюда, охранять его секреты. Жаль, конечно, что такой памятник древности разрушился…

Филеас Пункер посмотрел на гигантский завал, под которым скрылись обломки Золотого Города, открытого его дедом.

— Но ничего, теперь мы с тобой вместе будем воров отпугивать! — жизнерадостно заявил один призрак другому и хлопнул бывшего приятеля по плечу.

Наверное, это и есть ад, которым пугают несмышленышей, — понял бывший вор.

Между Ильсияром и Хетмирошем

Ужасы и волнения двадцать первого дня благополучно ушли в прошлое. В пучину случившегося канули долгие напряженные переговоры, в которые оказались втянуты явившиеся зов мэтра Пугтакля маги Иберры, генерал Громдевур, мэтр Фледегран и армия эмира Джавы. Октавио вежливо попенял эльджаладцам, какой нехилый заговор они проворонили, что это он, а не какие-нибудь големопредводители выиграл битву при Львином Источнике, и вообще, он действовал в дипломатических рамках — спасал кавладорцев, которым угрожали демоны Кадика ибн-Самума. В качестве подтверждения своих слов Громдевур попробовал предъявить труп мэтра Вига, когда же старый волшебник кротко послал генерала на семнадцать сторон света, предъявил труп мэтра Мориарти.

Авось, никто не будет разбираться, подданным какой стороны он является, и обман пройдет.

Обман действительно прошел. Эльджаладские вояки нахмурились и отправились в Омар, согласовывать дальнейшие действия с эмиром. Правда, всё едва не испортила мэтресса Вайли — она оказалась рядом, увидела спеленутого вьющимися зелеными побегами Мориарти, упала рядом на колени и возрыдала о его несчастной загубленной жизни. Когда она всей хорошо откормленной массой рухнула на «труп» ллойярдца, Мориарти пришел в себя и принялся демонстрировать, что он отменно здоров, зол и хочет посчитаться со всякими там… Некромант вполне был готов устроить еще одно магическое сражение, но увы — на месте Львиного Источника теперь находилось море грязи и найти кого-нибудь в этом месиве не представлялось возможным.

Мориарти выждал двое суток — позволяя Вайли квохтать над ним, как заботливой наседке, отпаивать его микстурами и подбирать новую мантию. Потом некромант вернулся к Львиному Источнику и попробовал разыскать Кадика ибн-Самума.

Мэтр Пугтакль, сопровождавший ллойярдского коллегу от имени короля Иберры и всего Лаэс-Гэора, а так же мэтр Фледегран, действовавший по личному распоряжению короля Гудерана, и генерал Громдевур, не согласный упустить предстоящую заварушку ни за какие коржики, обнаружили лишь сломанный обсидиановый посох.

— Он был плохим магом, — зло плюнул Мориарти.

— Он был хорошим магом, — поправил некроманта эльф. — Хотя, возможно, не самым высокоморальным и не самым добрым, но кто из нас, магов, вообще может похвастаться подобными качествами?

А Октавио просто сплюнул сквозь зубы, не собираясь портить торжественность момента озвучиванием того, что действительно думал о Кадике-Ветре-Пустыни и его качествах.

Далхаддин, делегированный растерянными коллегами как представитель Хетмироша, молча согласился.

Воспоминания, которыми делились пережившие битву у Львиного Источника храбрецы, становились страшнее с каждым часом и с каждой выпитой кружкой вина господина Вапути. Теперь уже не семь демонов победили кавладорцы, а настоящую армию, с головами львов, задницами скорпионов, крыльями летучих мышей и криками баньши. Каждый считал своим долгом живописать грозное оружие, которым якобы обладали противники, гномы додумались пустить слух о самодвижущейся повозке из чистого золота, которую якобы соорудил для себя Кадик ибн-Самум, чтобы командовать битвой, и некоторые энтузиасты собирались вверх по течению Дхайят на поиски золотого лома.