Alleine zu Zweit

Глава 27. Give yourself to me.

Примечание от автора: глава без определенной смысловой нагрузки, кроме одного момента, пожалуй. Читайте и наслаждайтесь.

Возроди мою веру в судьбу;

Ангел во плоти — ты спасла мою душу,

Но сделала моё сердце безрассудным.

(Cinema Bizarre — Angel in Disguise)

— Доброе утро, — Дима сел за парту, бесшумно двигая стул.

— Ты опоздал, — Аня вопросительно посмотрела на него, вытягивая ноги и съезжая по стулу немного вниз, устраиваясь за партой поудобнее.

— Угу, — буркнул парень, здороваясь со Светой и Софи, сидящими впереди. — Скажи спасибо моему братцу.

— Что случилось? Он, кстати, так и не появился.

— И не появится. Господи, если бы ты его видела! Леша вчера накурился так, что теперь не в состоянии говорить связно. И уж тем более он не пойдет сегодня на уроки.

— Как мило, что ты о нем заботишься, — развеселилась Аня, прищуривая глаза в усмешке. — Так вы хотя бы похожи на братьев. Отдаленно, конечно.

— Очень смешно, — фыркнул Дима. — Между прочим, он не давал мне спать всю ночь. Кирилл даже куда-то ушел, потому что терпеть пьяный угар Леши невозможно. До сих пор подозреваю, что нас перепутали в роддоме.

— Перестань, — усмирила его Аня. — Вы с Лешей очень даже похожи.

— Учитывая причину, по которой он сюда не явился, это звучит как оскорбление.

— Если хочешь знать мое мнение, то я считаю, что в некоторых ситуациях он ведет себя гораздо более правильно, чем ты.

— Интересно, в каких? — скептически спросил Дима, но Ане так и не удалось ответить, потому что в класс зашла Обухова, кутаясь в длиннющую шаль.

— Приветствую. Сегодня у нас очень сложная тема, которой мы посвятим много уроков… — начала вещать преподавательница, и Аня со скучающим видом облокотилась на парту, принимаясь рисовать карандашом на полях. В последнее время это было единственным, что она делала на математике… и единственным, что имело для нее смысл.

— Не хочешь послушать для разнообразия? — поинтересовался Дима.

— Не-а, — брюнетка старательно вырисовывала лепестки розы.

— Аня, тебе сдавать экзамен.

— Не будь занудой. Сдам.

— Я не могу всегда тебе помогать.

— А я и не прошу. Сама справлюсь как-нибудь. Я ведь не совсем дура, — протянула Аня, вспоминая, как классе в восьмом даже выигрывала какие-то олимпиады, в том числе и по математике. Тогда она уделяла гораздо, гораздо больше времени учебе. Учителя обожали ее, а директриса просто боготворила. Куда все это делось потом? Не сказать, что Аня жалела — стать математическим гением ей было не суждено, а то время, которое раньше приходилось тратить на подготовку к урокам, она тратила куда более разумно. Точнее, тогда так казалось. На самом деле девушка просто гуляла с друзьями и мальчиками, ходила на концерты, заводила ненужные знакомства, да и вообще делала кучу того, о чем порой хотелось забыть. Сейчас брюнетке удалось остепениться, по большей части из-за того, что закрытый пансион как-то не предоставлял особой свободы действий. Да и Ники больше не было. Ведь, даже не до конца осознавая это, Аня делала все те глупости для того, чтобы привлечь внимание брата. И этим порой причиняла ему недюжие неприятности.

— Ты слишком несерьезно ко всему относишься.

— А как еще я должна к этому относиться? Это же цирк. Изучать предмет, который я забуду сразу же, как только сдам экзамен. Мне это не нужно. Я могу купить калькулятор, — фыркнула девушка.

— Не сомневаюсь. Но как ты собираешься сдавать экзамен?

— Как угодно. Мне абсолютно не важно, что мне поставят. Не думаю, что учителям есть смысл отправлять кого-то на пересдачу. Свою «тройку» я получу без проблем. Я же не стремлюсь быть отличницей, если ты этого еще не понял, — Аня цокнула языком. — В отличие от тебя.

— Но твой аттестат…

— Да плевала я на него. С высокой башни, — девушка рассерженно повернулась к Диме, удивляясь, что он никак не может понять ее. — Дим, я свалю из этой страны сразу же, как только выйду за порог школы. Мне мой аттестат не нужен вообще. И уж тем более мне не важны оценки.

— Как знаешь, — Дима нахмурился. — Это твой выбор.

— К сожалению, нет, и ты это знаешь, — тихо проговорила Аня. — Выбора у меня не было с самого начала.

— Мы можем все исправить.

— Нет. Я не хочу ничего менять. И говорить на эту тему тоже. И… на этот раз, пожалуйста, не вмешивайся. Я очень прошу. Это мои проблемы. И моей семьи.

— У любой проблемы есть решение.

— Я не буду ничего решать, — Аня устало потерла виски. — Хотя бы раз в жизни я хочу, чтобы от меня все отстали. Я уеду, раз так надо. Здесь мне делать все равно нечего.

— Делай, как считаешь нужным, — сдался Дима, погладив тыльную сторону ладони девушки большим пальцем. — Я не согласен с твоим решением, но постараюсь принять его.

— Неужели мне удалось хоть в чем-то тебя убедить? — Аня улыбнулась. — Я обведу этот день красным и буду отмечать каждый год, как американцы празднуют День Независимости.

— Не задавайся. До независимости тебе еще воевать и воевать, — усмехнулся парень в ответ. Впервые за все время разговор на острые темы не перерос в очередную ссору, а закончился более чем мирно. Но Аню это огорчало. Они оба понимали, что осталось всего несколько месяцев, которые пролетят гораздо быстрее, чем они того хотят. Что будет потом — никто не знал. Но тратить последние дни на ссоры и разногласия было бы глупо. Аня посмотрела на его лицо, стараясь запомнить таким, каким оно было сейчас — спокойным, смеющимся и расслабленным, без намека на усталость или гнев. Наверное, именно таким оно и было до его встречи с ней. И таким же будет после того, как Аня уйдет. Девушка нахмурилась и отвернулась, не желая думать об этом. Сейчас не время.

— Я обязательно выиграю. Потом еще за отмену рабства повоюем, — подмигнула девушка, выдавливая из себя фальшивую улыбку.

— Вольф, я вижу, как Вы хотите к доске. Освобождаю Вам пьедестал, — прогремела Обухова, стуча карандашом по столу и выжидающе смотря на брюнетку.

— Скажешь, я опять виноват? — ухмыльнулся Дима, наблюдая за тем, как Аня тянет время, листая страницы учебника, ища нужную.

— Конечно, кто же еще, — проворчала девушка, со скрипом в зубах поднимаясь из-за парты.

***

После обеда Аня решила навестить Лешу. Не то чтобы она особо желала видеть его в том состоянии, которое описал Дима, но никто другой к парню бы все равно не пришел: Света объявила ему ультиматум и заперлась в комнате, не желая ни с кем разговаривать и никого туда не пуская, включая Аню (это, кстати, была еще одна причина, по которой Аня пошла к Леше); Дима давно уже выказывал явное нежелание участвовать в жизни брата; Софи опять уехала в больницу.

Именно по этим причинам девушка сейчас стояла возле двери в спальню мальчиков, гадая, проснулся ли Леша и нужно ли ей стучаться. Рассудив, что, даже если друг проснулся, встать с постели он вряд ли сможет, а потому Аня без промедления открыла дверь и зашла, оглядываясь по сторонам. Леши на месте не было; зато первым, что попалось на глаза брюнетки, был обнаженный торс Морозова. Парень стоял посреди комнаты, лениво застегивая рубашку. От неожиданности Аня отвернулась, про себя выругавшись.

— Стучать не учили? — усмехаясь, спросил блондин. — Вижу, что нет. Как и многому другому. Да ладно тебе, можешь поворачиваться, — Кирилл закончил одеваться. — Все равно ты это уже видела, — ухмыльнулся он.

— Ну и что ты тут делаешь? — нахмурилась девушка, раздосадованная тем, что позволила застать себя врасплох. И кому.!

— Послеобеденный секс по расписанию, — отчеканил Морозов, нагибаясь за ботинками.

— Как же ты мерзок.

— Так думаешь только ты, смирись, детка, — пожал плечами парень. — Ты-то что здесь забыла?

— Где Леша?

— Без понятия. Я не слежу за перемещениями твоего сумасшедшего дружка. Ты знала, что он чертов наркоман?

— Травка — не наркота, — отрезала Аня.

— А ты, я гляжу, разбираешься? Кстати, я тут нашел кое-что интересное… — пробормотал Морозов, копаясь в ящике. — Не узнаешь? — криво ухмыляясь, с издевкой спросил он, доставая ее черный кружевной бюстгальтер. Аня вспыхнула.

— Отдай, — девушка потянулась за вещицей, но Морозов поднял руку над головой.

— А попросить?

— Верни. Быстро.

— Ай-ай-ай, Вольф, где же твои манеры? — притворно ужаснулся блондин. — Мало того, что забываешь свою… одежду где ни попадя, так еще и командуешь. И куда только смотрит твой парень?

— Я не собираюсь тратить на тебя свое время. Просто отдай. Мужик ты или нет, в конце концов?

— Тебе лучше знать, ты спала со мной, — заметил Кирилл, возвращая Ане белье. — Должен признать, я немножко скучаю по нашему сексу. То, как ты забавно каждый раз отнекивалась, а потом все равно снимала с себя одежду; эти твои «пошел ты» вперемешку со стонами. Не отрицай, что тебе нравилось. Может, повторим, а? Только ты сама должна попросить. А то я обещал твоему принцу, что не трону тебя. Нехорошо получится.

— Если ты думаешь, что я еще… Подожди, — осеклась Аня. — Ты обещал?

— Да, Вольф. Обещания еще существуют, и если ты не умеешь ими пользоваться, то это твои проблемы.

— Ни за что не поверю, что ты так легко отказался от истязаний надо мной из-за какого-то обещания.

— В этом и разница между нами, детка, — расхохотался Кирилл. — Тебе не понять, как можно исполнить обещание, данное кому-то. Для тебя это всего лишь слова, которые слетают с твоего языка и уходят в неизвестность. А для меня, как и для Крымова, эти «пустые», на твой взгляд, слова, значат очень много. Я его уважаю хотя бы за то, что он до сих пор тебя терпит. И я обещал, что оставлю тебя в покое, только потому, что уважительно отношусь к нему, а вовсе не из-за тебя. Ты — пустышка и сука, каких мало. Скоро твоему ненаглядному надоест с тобой играться. И вот тогда, милая, ты вернешься ко мне, — Морозов погладил Аню по щеке ледяными шершавыми пальцами. — Просто из безысходности. Потому что тебе жизненно необходимо трахать кому-то мозг. А я буду трахать тебя в ответ. Ты ведь таких отношений ищешь?

— Да что ты можешь знать об отношениях, — прошипела Аня, убирая от себя его руку. — Ты хоть кого-нибудь считаешь за человека, кроме себя? Ты любил хоть кого-нибудь?

— А ты, Вольф? Ты же типичная эгоистка. Тебе никто не нужен, кроме себя и себя. Так какого хуя ты паришь всем мозги своими выкрутасами? Отпусти парня, дай ему найти себе нормальную девушку. Мы с тобой в любом случае останемся одиночками, а у него есть шанс. Только если ты его у него не отберешь.

— Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты заботишься о Диме, — фыркнула Аня.

— Я забочусь не о нем, а обо всех парнях, которые пострадали от таких, как ты, — со злостью выплюнул Кирилл. — Ведь есть же другие, нормальные — нет, появляетесь вы и разносите к чертям все, что было построено до этого. Отпусти его сейчас, пока он еще не окончательно потерял крышу. Ты портишь ему жизнь, пойми наконец. Ты потом все равно уйдешь и сможешь жить, как раньше, а он нет.

— Ты ничего не знаешь, Морозов. Не тебе судить о нем, и уж тем более обо мне. Если тебе на пути попадались одни суки — что ж, сочувствую, но не надо всех под одну гребенку. Ты говоришь, я порчу Диме жизнь? А ты ее портишь сам себе. Смирись с тем, что ты ничего не понимаешь в отношениях, потому что у тебя их и не было.

— А ты у нас, типа, эксперт? Ну, давай, скажи, сколько парней у тебя было? Под сколькими ты стонала так же, как стонешь под ним и стонала подо мной? Ты помнишь имя хоть одного из них? Помнишь, как они выглядят? — Морозов забрасывал Аню вопросами, сверкая глазами. Он не на шутку разозлился.

— Я помню всех, кто занял хоть сколько-нибудь места в моей жизни. И тебя, Морозов, я запомню, хочешь ты этого или нет. Прежде чем кидаться на людей, разберись в себе и в своих грехах, а уж потом обвиняй в них других. Я бы пожелала тебе удачи, если бы не знала, что это бесполезно. Черт, — Аня посмотрела на наручные часы. — Опять я на тебя потратила слишком много времени. Ты мне по гроб жизни должен, Морозов.

— Мы еще посмотрим, кто кому должен, детка. Но будь уверена: свой долг ты будешь отдавать вечность, а за просрочку будут такие «штрафы», что тебе и не снилось. Берегись, Вольф — буря нарастает.

***

Аня шла, почти бежала, по коридору, бросая на проходящих мимо младшеклассников такие взгляды, что те спешили как можно скорее ретироваться. Ее шея и лицо слегка покраснели от внезапно накатившего гнева. «Чертов придурок. Иди ты к дьяволу», — выругалась девушка про себя. Обычно Аня не обращала особого внимания на слова Морозова, но на этот раз с ней происходило что-то невероятное. То, с какой интонацией он это говорил. То, какие слова выбирал. То, как он на нее смотрел. Аня ясно понимала: он ненавидит ее. Она чувствовала эту ненависть кончиками волос, которые в присутствии Кирилла просто вставали дыбом. Их затянувшаяся битва почти переросла в открытую войну, в которой будут и жертвы, и оружие, и пленные. Аня все больше боялась, что сама падет первой. Она не могла этого допустить, нет. Проиграть Морозову означало стать рабыней его издевательств до конца дней. Победа или ничего.

Девушка никак не могла понять, чем заслужила его подобное отношение к себе. Да, она могла высмеять его. Но ее издевки не шли ни в какое сравнение с тем, как он вечно опускал ее, буквально смешивая с пылью. Ане казалось, что он просто нашел себе очередную жертву. Она знала такой тип людей: короли-тираны, ставящие всех на ранг ниже и не терпящие никого рядом. Но так было поначалу. Теперь брюнетка понимала совершенно точно: именно она должна была стать жертвой. Именно ее Морозов сделал козлом отпущения, именно на нее сбрасывал весь свой гнев. Аня была уверена: все из-за того, что его в детстве бросила мать. Видно, она была на нее похожа. Но, черт подери, он даже не знал ее как следует! Как он мог судить, при том что сам был далеко не ангелом?

Но девушка была готова вытерпеть его насмешки, издевательства и стеб, которыми Морозов щедро одаривал ее каждый день, не скупясь в выражениях. Она могла вынести все, что угодно… Только бы Кирилл не вмешивался в ее отношения с Димой. Он явно настраивал парня против нее, и Аню это не устраивало. Совсем не устраивало. Она могла бы, если надо, поставить белобрысого придурка на место, но гарантировать, что Дима по-прежнему останется на ее стороне после того, что Кирилл ему наговорил, она не могла. Но ничего с этим поделать она тоже не могла. Не запрещать же им общаться, в самом деле. Тем более едва ли они ее послушают. Что один, что второй. Причем в данной ситуации уговорить Морозова виделось более вероятным, чем попробовать доказать что-то Диме. Тот был еще более упертым, чем она.

— А ну-ка постой, метеор, — Дима удержал девушку за локоть, заставив ту вынырнуть из своих мыслей. — Ты немного промахнулась. Класс вон там, — большим пальцем парень указал на дверь кабинета биологии.

— Я… не пойду, — промямлила Аня, чувствуя, что точно не сможет высидеть в одном помещении с Морозовым после их очередного откровенного разговора.

— Что так? — удивился парень. — Сегодня интересная тема, между прочим. Половое размножение. Я, конечно, не сомневаюсь в твоих познаниях в данной области… — он многозначительно дернул бровью, — … но пополнить багаж знаний никогда не помешает, — Дима поднял на девушку смеющиеся глаза.

— Отличная шутка. Прибереги ее для «Аншлага», вдруг повезет, — проворчала брюнетка, не сумев все же сдержать улыбки. — Иди, а то опоздаешь. Точнее, ты уже опоздал, но учитывая, с какой скоростью Капитолина передвигается по школе, ты точно придешь раньше, — Аня мягко высвободила руку из цепких объятий и повернулась в противоположную сторону, мечтая поскорее оказаться в своей комнате.

— Все же я хотел бы знать, почему ты прогуливаешь, — Дима прислонился боком к стене прямо перед лицом девушки, загораживая ей путь, и вопросительно поднял бровь.

— Я… — Аня пожевала внутреннюю сторону щеки, стараясь как можно быстрее придумать значительную отговорку и отвязаться наконец от своего надзирателя, — Я хочу поехать к Игорю, — выпалила она первое разумное, что пришло в голову. Да и действительно, давно пора было уже навестить друга, тем более его палата была открыта для посещения. Какая гениальная идея! …Была до тех пор, пока Дима как всегда все не обломал.

— Да не вопрос. Вечером поедем.

«Черт».

— Вечером мы можем не успеть, я не знаю, до скольки можно его навещать и… — брюнетка решила вновь попытать счастья, подыскивая аргументы.

— Ты же все равно не знаешь, куда ехать, — ухмыльнулся Дима, с аппетитом вкушая свою очередную победу.

«Черт».

— Ты можешь мне сказать, — девушка умоляюще похлопала глазами.

— Могу. А еще я могу поехать с тобой, что будет более разумно. Но вечером.

— Да ну тебя, — расстроилась Аня, поджимая губы. — Даже не дашь прогулять по-человечески.

— Думаю, ты уже достаточно нагулялась, — усмехнулся парень, обнимая ее за плечи и целуя в висок. — Надо же когда-то и учиться.

— Не хочу, — заупиралась Аня, когда Дима увлек ее за собой в сторону кабинета. — Я и так вчера весь день писала долбаный отзыв на долбаную статью по экономике. С меня хватит.

— А некоторые так каждый день парятся, представь себе, — заметил парень, не ослабляя хватки.

— Не хочу представлять, — притворно захныкала девушка. — Пожалуйста, давай не пойдем. И так опоздали.

— Тебе не уговорить меня, Вольф, — бросил Дима через плечо.

— Да неужели, — еле слышно прошептала Аня, добавляя уже более громко, — Половое размножение, говоришь? Может, ну ее, эту теорию… — поравнявшись с парнем, брюнетка заглянула ему в глаза, — давай сразу к практике, а? — не отрывая взгляда, Аня медленно просунула руку в карман его штанов, попутно проводя другой рукой по ноге, слегка царапая ноготками кожу через ткань. Дима прищурился, но в следующий же миг соединил запястья девушки крепкой хваткой, вытаскивая ее руку из своих штанов.

— Не прокатит, красотка, — покачал он головой, продолжая вести девушку за собой. Кабинет биологии неумолимо приближался, и Ане не оставалось ничего другого, кроме как сдаться. Как всегда. Но она была бы не она, если бы сдалась без финального аккорда.

— Зануда, — буркнула она, зная, что Дима ее услышит. Девушка не видела его лица, однако смогла почувствовать, как его губы дрогнули в улыбке.

«Шах и мат, Морозов».

***

— Ну, ты готова? — Дима устало вздохнул и в очередной раз постучал костяшками пальцев в дверь ванной, за которой уже добрых полчаса собиралась Аня.

— Еще минуту.

— То же самое я слышал пятнадцать минут назад, — пожаловался парень, прислоняясь к косяку. — С чего это тебе приспичило накраситься? Я даже не подозревал, что ты вообще пользуешься косметикой, — усмехнулся Дима.

— А вот за это могу и обидеться, — предупредила Аня, распахивая дверь и поспешно выходя из ванной, на ходу собирая разбросанную по комнате одежду. — Зачем мне краситься, когда я сижу здесь в четырех стенах? А тут в кой-то веке появился шанс выбраться из этого концлагеря. Тем более, вдруг какой-то врач, увидев мое бледное лицо, подумает, что я больна, и посадит в лазарет?

— Это явно пошло бы на пользу обществу, — усмехнулся Дима. Аня испепелила его взглядом, который из-за густой черной подводки по верхнему и нижнему веку выглядел куда темнее, чем обычно.

— Поговори мне еще тут, — побормотала девушка, сосредоточенно натягивая юбку.

— Знаешь, что? — Дима долго всматривался в ее лицо, прежде чем плавно очертил его контур кончиками пальцев. — Ты красивая.

— Даже не старайся. Секса не будет, — губы Ани растянулись в самодовольной улыбке. — У тебя был шанс, но ты предпочел слушать про пестики и тычинки. Наверное, это для тебя более увлекательно, чем женское тело, — девушка изобразила на лице полное недоумение, не прекращая ухмыляться.

— Не советую тебе предъявлять мне ультиматум. Сама можешь оказаться в минусе. И не жалуйся потом, что я тебя не предупреждал, — Дима не отставал от подруги в коварстве. — И что это, черт тебя подери, такое? — это высказывание явно относилось к юбке Ани, которая, вероятно, была слишком короткой для российской зимы. Девушка невозмутимо повела плечами.

— Тебе что, не нравится? — для наглядности Аня пальцами приподняла предмет одежды еще выше.

— Мне нравится. Но, боюсь, термометр, показывающий минус 25, не является ценителем высокой моды. Переоденься.

— Все мужчины как дети, — проворчала девушка, нехотя просовывая ноги в джинсы. — Мы же все равно поедем на… Кстати, на чем мы поедем?

— На автобусе.

— Автобусе?! Правда, что ли?

— А ты думала, тебе карету подадут? — ее реакция явно повеселила Диму. — Золушка, тоже мне.

— И где он останавливается, позволь спросить?

— На остановке, — по слогам пояснил парень. — Тут недалеко… Около километра.

— Ты шутишь.

— Нет. Именно поэтому я просил тебя поторапливаться. Пошли, пока еще светло. Нам, между прочим, через лес идти.

— Отлично. Всегда мечтала быть съеденной медведем, — хмыкнула Аня, натягивая сапоги.

— Медведи не едят людей, к твоему сведению.

— Белые едят, — упиралась Аня.

— Белые медведи не водятся в средней полосе. Может, тебе следовало посещать еще и географию? — ласково поинтересовался Дима.

— Может, тебе следует поменьше придираться ко мне? — передразнила его Аня. — Ладно, пошли. Вдруг этот чертов автобус еще сломается. Не хочу там проторчать всю ночь.

— А почему бы и нет? Луна, волчий вой, метель, прокуренный салон — романтика!

— На тебя напал зомби-шут? — брюнетка потянула парня за руку из комнаты. — Не советую злить меня, дорогой. В гневе я страшнее волка. И кусаюсь не менее больно.

— О, это мы еще обязательно проверим, не сомневайся, — пообещал Дима, следуя за подругой и закрывая дверь в спальню, последний раз бросив неодобрительный взгляд на кусочек ткани, именуемой «юбкой».

***

Дорога заняла куда меньшее количество времени, чем предполагала Аня. Новенький автобус с обогревателями и комфортабельными сидениями ехал плавно, практически не «спотыкаясь» о многочисленные неровности на дороге и редко останавливался. Остановка, конечно, тоже оказалась намного ближе, чем следовало из рассказа Димы. Вдвоем по сугробам они дошли до нее минут за пятнадцать, и это притом, что Аня пару раз останавливалась, чтобы слепить снежок и бросить его в спутника, чтобы хоть как-то наказать его за не закрывающийся на протяжении всего пути рот.

В транспорте девушке удалось задремать, склонив голову на плечо Димы. Ей показалось, что спала она минут пять — вроде только закрыла глаза, а тут уже водитель объявляет их остановку. «Городская больница №5». Большое голубоватое здание со множеством окон, собственным двориком и множеством припаркованных рядом машин. В холле, казалось, царила не меньшая стерильность, чем в палатах: вся мебель, включая железные сидения для посетителей, была до слепоты в глазах белоснежной. Вообще все было белым. Стены, картины на них; пол с черными крапинками (единственный другой оттенок в этом засилье светлого); белые медсестры в белых халатах и шапочках сновали туда-сюда, сливаясь с окружающей обстановкой. Даже посетители были в основном в белом, на крайний случай — бежевом. У Ани разболелась голова от этого неонового взрыва, и она почувствовала себя неловко в своей ярко-розовой теплой куртке и шерстяном зеленом шарфе. Зябко поежившись, хотя в помещении было более чем тепло, девушка подняла глаза на Диму. Тот, кажется, тоже был немного в шоке.

— Надо подойти к администратору, узнать, в какой он палате, — сказал он наконец.

— Не надо, я знаю. Софи сказала. Он в… — Аня порылась в карманах, выуживая оттуда изрядно помятый и промокший от снега листок, — … 554 палате. Это на пятом этаже. Отделение онкологии.

— Тогда пошли. Мне здесь не нравится, — признался парень.

— Мне тоже. Никогда не любила больницы, — согласилась брюнетка. Особенно она их возненавидела после того, как ее год после смерти родителей заставляли ходить к психологу. Каждый день девушка, будучи тогда еще маленькой девочкой, вынуждена была терпеть копание в своей голове и вмешательство в личную жизнь со стороны совершенно незнакомого ей человека. Доктор Орлова показывала ей черные кляксы, заставляя сказать, что Аня на них видит. Но Аня не видела ничего — просто черные пятна, наляпанные на белоснежные листы в разном порядке. Доктору это не нравилось, и она заставляла девочку смотреть на кляксы снова и снова, задавая наводящие вопросы, которые якобы должны были привести Аню к правильному ответу: она должна была видеть все, связанное с аварией. Кровь, разбитую машину, да даже тела родителей. Но девушка по-прежнему не видела ни-че-го. После очередного сеанса мозгодробилки, как окрестила свои визиты к психологу Аня, когда девочка была доведена практически до истерики, Ники решил, что с психоанализом в их жизни покончено. С тех пор Аня никогда, ни при каких условиях, чем бы она ни болела, не посещала больницы, госпитали, травмпункты и прочие учреждения, которые хоть как-то могли бы ей напомнить о том ужасе, что она испытала в одиннадцать лет. До сих пор с той поры белый цвет в большом количестве нагонял на нее страх.

Аня помотала головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Они с Димой уже стояли перед палатой номер 554, но никто не решался постучать. В коридоре они были одни. Где-то вдалеке мигала перегоревшая лампочка.

— Можно, я сама поговорю с ним? — попросила Аня, когда Дима протянул руку, чтобы с помощью стука сообщить товарищу, что к нему прибыли посетители.

— Иди, я подожду, — кивнул парень, убирая с лица девушки влажные волосы. — Говори, сколько нужно.

Благодарно улыбнувшись ему, Аня собралась с духом и три раза постучала. Услышав слабое «Войдите», девушка толкнула дверь и вошла в белоснежную палату.

Игорь полулежал на одной из коек, обмотанный трубками. Одна торчала у него из носа, руки тоже были все в иглах. Парень с интересом повернулся в сторону входа, гадая, кто пришел к нему на этот раз.

— Аня! — с неподдельной радостью воскликнул он, принимая сидячее положение.

— Привет, — поздоровалась девушка, улыбаясь. Она была счастлива видеть друга в таком состоянии. Несмотря на болезнь, его глаза светились, как и раньше. Аня позволила себе мельком оглядеть его. Игорь похудел. Очень похудел. Рак явно выпивал из него все соки. Некогда широкие плечи теперь едва ли по размаху превосходили ее собственные; вены на руках сильно вздулись; грудь беспокойно вздымалась и опускалась. Короткая стрижка открывала взору родимое пятно на макушке, которое раньше пряталось под непослушной шевелюрой. Но в целом парень выглядел… неплохо. Было видно, как он держится изо всех сил, не давая недугу окончательно победить себя. Его улыбка была такой же широкой, как и всегда, а глаза нетерпеливо шныряли по лицу девушки, ожидая ее вопросов. — Глупо, наверное, спрашивать, как дела, — горько усмехнулась Аня.

— Отчего же. У меня все прекрасно! Меня кормят три раза в день, приносят журналы и игры, Софи от меня не отходит и, самое главное, я наконец-то могу не учить дурацкую историю! — Игорь просто ликовал. — Да я и мечтать не мог о такой жизни.

— Дурак, — девушка не смогла сдержать улыбки. — Когда ты к нам вернешься?

— Не знаю, — парень развел руками. — Врачи говорят по-разному. Могу завтра, а могу… никогда.

— Глупости, — отрезала Аня, не желая слышать ничего подобного. — Ты вернешься. Мы все тебя ждем. Степанов даже спрашивал о тебе пару раз.

— Пару раз? — возмутился Игорь. — Вот хорек. А он скучает по мне меньше, чем я думал. А еще однофамилец, называется. Да он мне, может, как отец.!

— Я передам, что ты жаждешь встречи с ним, — рассмеялась Аня, затем вмиг посерьезнев. — Игорь, я… Должна перед тобой извиниться.

— Ты? Передо мной? За что? — лицо друга выражало искреннее удивление. Аня сглотнула.

— Это ведь из-за меня… отчасти… ты оказался…

— Нет, — Игорь сказал это так громко, что девушка вздрогнула. — Не смей винить себя. Даже не думай, что ты хоть как-то повинна в том, что я здесь. У меня хренов рак — это единственная причина.

— Но…

— О, заткнись, Вольф! — в сердцах воскликнул Игорь. — Не разрушай момент. Вообще-то, это я должен падать перед тобой на колени и молить о прощении. Я знаю, что произошло. Как из-за меня ты чуть не осталась одна. Я возложил на тебя слишком много, рассказав о болезни, прости. Я сам должен был им обо всем рассказать. А ты здесь не при чем. Я поговорил с Лешей, он все понимает. Он, конечно, не извинится перед тобой, — он же все равно что баран, — но мне он сказал, что сожалеет, что слишком резко вел себя по отношению к тебе. На самом деле он не думает всего того, что высказал тебе, — парень покачал головой и посмотрел на Аню. — Прости, что я свалил на тебя свои чертовы проблемы.

— Я и не думала обвинять тебя. Я понимаю, почему ты не рассказал… Теперь понимаю. Но уже все хорошо. А будет еще лучше, когда ты вернешься.

— Да, чувствую, без меня там совсем все запустили, — Игорь по-царски откинулся на подушки, притворно задирая нос. Аня прыснула. — Слушай, как ты думаешь, меня освободят от экзаменов?

— Даже не надейся, — покачала головой девушка. — Кац тебя по-любому достанет.

— Вот блин, — раздосадовано стукнул кулаком по простыне парень. — Я уже херову тучу времени не брал в руки ни одного учебника. Как считаешь, это очень плохо?

— Ничуть. Я тоже уже давненько не открывала учебники, — подмигнула ему Аня. — Но я знаю, кто тебя отчитает за это.

— Софи? Так она уже…

— Нет, не Софи, — девушка заговорщицки улыбнулась. — Я здесь не одна.

Подойдя к двери, Аня открыла ее и впустила Диму. Игорь чуть не упал в обморок от восторга; кривая его сердечного ритма поползла наверх. Девушка покачала головой и усмехнулась.

— Я жду тебя в коридоре, — шепнула она Диме после того, как тот пожал другу руку.

— Зачем ты уходишь?

— Вам есть, что обсудить, — улыбнулась брюнетка и, погладив его по плечу и попрощавшись с Игорем, вышла в холл. Мысленно она прибавила себе очков к карме за то, что сделала хоть одно доброе дело. Чуть ли не впервые за последнее время.

***

Gin Wigmore — Kill of the Night

Дима одной рукой обнимал Аню за плечи, мягко целуя ее в губы. Не торопливо, не порывисто и страстно, как всегда было до этого, а медленно, дозировано, с неохотой отрываясь от влажных губ, только чтобы вздохнуть, и снова припадая к ним, наслаждаясь их мягкостью, податливостью и сладостью. Второй ладонью он гладил девушку по колену, просто потому что она так любила. В помещении и без того было жарко, а сейчас воздух между ними просто накалился до предела.

Аня не хотела идти сюда. Когда они вышли из больницы через пару часов, вдоволь наговорившись с Игорем, оказалось, что погода решила сыграть с ними злую шутку: была жуткая метель, и не видно было даже следов, что уж говорить о дороге, по которой им предстояло ехать. За неимением выбора пережидать непогоду пришлось в захолустном трактире совсем недалеко от больницы. Заведение с говорящим названием «Однорукий Джек» принадлежало некоему Сильвестру, который предпочитал называть себя Сильвер. У него не было одного глаза. И, кажется, он был уголовником. По крайней мере, его татуировки точно не могли утверждать обратное. Он стоял за барной стойкой, принимая заказы посетителей. Аня наотрез отказалась приближаться к нему, даже ради того, чтобы заказать обжигающий ирландский кофе. Дима, как обычно, посмеялся над ней и отправил за столик. Девушка выбрала самый, как ей показалось, безопасный — без торчащих гвоздей и тараканов на поверхности. Столик стоял в самом углу, практически скрывая сидящих за ним от любопытных глаз посетителей. Это очень им пригодилось, особенно когда кофе закончился, а метель еще нет.

Аня провела ладонью по груди парня, чувствуя даже через одежду, как бьется его сердце. Он был теплый, даже горячий. Ярко ощущался контраст между его огненной кожей и ее руками-ледышками. И почему она все время мерзнет?

Девушка подвинулась ближе к Диме, переплетая пальцы своей руки с его, лежащей у нее на колене. Пусть согреет.

Дима оставил в покое ее губы, отрываясь от них, и посмотрел подруге в глаза. И как ему удается сорвать ей башню одним лишь чертовым взглядом? Как его глаза могут быть такими льдисто-синими, холодными, но в то же время невероятно теплыми, зовущими и притягивающими? Он провел тыльной стороной ладони по щеке девушки.

— Аня… — тихо начал он, но тут над их столиком нависла тень в виде Сильвера.

— Ваше пиво, — рявкнул он, ставя массивную кружку на деревянную поверхность с такой силой, что по ней едва не пошли трещины. — Что-нибудь еще? — он оперся кулаком о край столика, так, что тот опасно покачнулся, и вопросительно изогнул кустистую бровь над невидящим глазом.

— Нет, спасибо, — спокойно ответил Дима и проводил удаляющегося хозяина внимательным взглядом. Затем его взгляд упал на огромные напольные часы с кукушкой. — Знаешь, а мы только что пропустили последний автобус, — заметил он, будто ничего не произошло. Будто они не были черт знает где, в руках у пирата-маньяка, практически без связи с внешним миром, а за окном не бушевала метель.

— И что делать? — запаниковала Аня. Ей с самого начала не понравилась идея приходить сюда.

— Это же трактир. Мы переночуем здесь, — пожал плечами парень.

— Только не говори, что ты это всерьез.

— Сиди, я возьму ключи от комнаты, — усмехнулся Дима и вышел из-за столика. Аня не успела проклянуть парня во всех своих бедах, как он уже вернулся, размахивая огромным ржавым ключом на брелоке с бочонком, на котором красовалась цифра 12. — Наши апартаменты на сегодня, мадам. К Вашим услугам, — поклонился он.

— Перестань паясничать, — шикнула на него Аня. — Ты правда хочешь, чтобы мы остались здесь? Да он же… — девушка понизила голос, указывая на Сильвера, — … он же маньяк! И явно хочет меня убить.

— Вообще-то, ты ему понравилась, — невозмутимо сообщил Дима. — Он даже сделал нам скидку.

— О, какое благородство, — фыркнула Аня. — Ладно, раз нет выбора, будем ночевать здесь. Надеюсь, в комнате будет хотя бы потолок, — хмыкнула брюнетка, поднимаясь по скрипучей старой лестнице, сколоченной кем-то вручную. Приходилось щуриться, чтобы не промахнуться и не попасть ногой между ступеней.

Аня остановилась возле двери с номером 12 и повертела в руках ключ.

— Дверь… нормальная, — вынуждена была признать она. — Я думала, тут будут решетки.

— Ой, перестань. Я уверен, все не так плохо, — отмахнулся Дима и, повернув ключ в скважине, предварительно отобрав его у Ани, открыл дверь. Девушка с опаской зашла в комнату и оглянулась.

«Номер» был обставлен весьма и весьма скромно: одна большая деревянная кровать посередине, пара таких же стульев по углам, скромный письменный/обеденный стол, шкаф с тремя вешалками.

— По крайней мере, здесь нет крыс, — вынесла свое положительное заключение брюнетка и, потоптавшись на месте, решила все-таки разуться. Гигиена гигиеной, но очень уж жарко было. Да и на ней были плотные носки.

— А по-моему, здесь круто, — заметил Дима. — Немного напоминает каменный век.

— Это ты хорошо сказал, — фыркнула девушка. — Ну что, кто пойдет забивать мамонта?

— Перестань ворчать, — парень положил Ане руки на талию и прислонил ее к ближайшей стене, склоняясь над ее лицом. — Зато мы здесь одни. Вдвоем.

— Это единственный плюс, — согласилась девушка, обвивая его шею руками.

— Так как на счет первобытного секса? Или сначала я должен принести тебе шкуру саблезубого тигра в качестве дара? — Дима изогнул бровь. Аня фыркнула, улыбаясь уголками губ.

— Обойдемся без шкуры, — брюнетка расправила воротник его рубашки. — Свое право на меня ты уже заслужил. Ты подожди, я пойду умоюсь. Хочу смыть с себя боевой раскрас. Тебе же все равно не нравится, — буркнула она, направляясь в ванную.

— Мне нравится. Просто… люблю видеть тебя без макияжа.

— Ладно. Но не думай, что я всегда буду потакать твоим прихотям, — пригрозила Аня.

— Я и не посмел бы так думать, — хмыкнул Дима, ухмыляясь уголком рта. — Давай быстрее. Ночь коротка.

Аня закрылась в ванной, включила воду погорячее и посмотрела на себя в зеркало, поперек которого шла огромная трещина, разделяя ее лицо на две половины. Девушка сейчас себя именно так и чувствовала. Одна ее половина хотела к нему, хотела принадлежать ему полностью, без остатка. Вторая же вспоминала слова Морозова. «Тебе никто не нужен, кроме себя и себя». «Ты портишь ему жизнь». Ане не хотелось верить, что это правда. Но подсознательно она знала, что ничем хорошим их отношения все равно не кончатся, и Морозов окажется прав. То спокойствие, которое сейчас царило между ней и Димой, было лишь затишьем перед бурей. У них так было много раз, но пока что кораблю их отношений удавалось всплывать, несмотря ни на что. Но каждый раз грозил быть последним.

Девушка помотала головой и с остервенением потерла кожу лица, смывая остатки подводки и тона. Может, все это и так, однако сегодня она об этом думать не будет. Не сейчас. Ночь коротка, но это их ночь.

With the venomous kiss you gave me I’m killing loneliness.

With the warmth of your arms you saved me.

Oh, I’m killing loneliness with you.*

Комментарий к Глава 27. Give yourself to me.

*HIM – Killing Loneliness