Альманах Felis №001

…Ванька-ключник, злой разлучник,

Разлучил князя с женой...

Я из тех краёв, где даже брань

Рифмовалась бойко-растудато,

Где обмазанные глиной хаты,

Философствуя, курились в рань...

Где, на шест облокотившись, хмель,

Пьяно вился... бражник и повеса...

Мой придел – часть Русского Полесья,

Сердца моего там колыбель...

Мой стих не принимай за песнь!

Обманка в розовой облатке.

У мельниц тоже крылья есть,

Да не дано взлететь крылатым.

Вечерних улиц полумгла

Загадочна лишь поначалу.

Не волк, не вою… а могла…

Сцепила зубы... промолчала

Обрывки листьев, клочья облаков,

Пыльцы налёт, рассыпанной цветами

Уносит ветер...

Временной цейтнот, где каждый день

Мучительный экзамен

Душа неподготовленной сдаёт...

Садов цветенье, листопады, снег...

Всё мимо...

И не сразу замечаем,

Что как-то подозрительно не тают

Снежинки на остуженном виске...

Смешно смотреть со стороны богам,

Как тают два печальных силуэта,

В безвременье затерянные где-то,

К чужим уплыть пытаясь, берегам...

Уже почти, достигнув края света,

Все в шрамах от едва заживших ран

И любящих друг друга беззаветно,

Боясь разрушить рукотворный храм

Теней...

Боясь и «да», и «нет» сказать ответом…

НепОнятые... непонЯтные,

Зовущие за собой,

Бегущих от них на попятную,

Услышавших жуткий вой...

С шумом глотая волю,

Они не находят покоя

И в одиночестве воют

Под равнодушной луною...

От страха кровь в жилах стынет,

Срываются звёзды с неба...

А мне бы пойти за ними,

Волчицею серой... мне бы...

В словах я не вижу толка,

И клятвам людским нет веры.

Быть лучше разорванной волком,

Коль в стаю не примут... наверное...

Развеян пепел писем без ответа,

И песнь осенняя ветрами спета

О встречах с послевкусием абсента,

И горький мёд разлуки долгой в лето...

Гроза в ночи, орган и звуки фуги -

Безумье торжествующих начал...

Безлюдный утром розовый причал,

Где снова обрели сердца друг друга...

И новый бег по замкнутому кругу,

Через огонь любви опять в печаль...

Я всех люблю,

Особенно врагов.

В их брани черпаю

Я неизменно силу...

Когда б у друга

Правды испросила,

Не всяк мне правду

Выложить готов,

А враг безжалостен

И, сам того не зная,

Меня подняться выше сподвигает...

В День святых, на Самхейн[5],

Я зажгу семь свечей ровно в полночь,

В память тех, кто был рядом,

А впрочем со мной по сей час...

Лягут тени на стены,

Словно души их зыбким парадом,

Тет-а-тет под негромкий

Осенних дождей грустный вальс...

Утром вещи сложу

И закрою скрипучие ставни,

Попрощаюсь и с садом,

И с домом до тёплой поры...

Я надеюсь вернуться сюда

Накануне Бельтайна[6]...

Когда паводок синих туманов

Затопит дворы...

Приготовь глинтвейна и испей...

Разожги камин, задёрни шторы...

Отдохни от суматохи вздорной,

От пустых ненужных разговоров...

От навязанных, бездарных ахиней...

Ницше дремлет в уголку на полке,

Фрейд свои бормочет кривотолки...

Не мешай... Пусть с опытом своим

Прозябают дальше... Опыт важен,

Но чужой... бессмысленно-бумажен...

Вряд ли ты воспользуешься им...

Главное, не дай душе остыть,

Уколовшись об иглу обмана...

Зарубцуется всё, поздно или рано...

Что, согрелась? Спать!.. А завтра –

Жить…

О сколькие и сколько не допели!

Не доиграли гениально пьесы...

Для Моцарта бог сотворил Сальери,

А Паганини искушали бесы...

На сером фоне, среди звёздной пыли,

Недолог век талантливой звезды...

Вослед потоки яда дружно лили,

Потом, скорбя недолго, хоронили

И на могилу сыпали цветы...

Плоды вкушали, вслед смакуя имя,

Гордились близостью, о вечном рассуждали...

Но как вы мало дорожили ими,

Когда у вас прибежища искали...

Источали запах пыльных рун,

Руки, испещренные линтиго...

Старец, в оплетенье жилок-струн,

Вышел из теней каморы тихо...

Ты скажи, мудрец, что делать мне,

Если день и месяц, год и вечность,

Белым днем и ночью, при луне,

Мысли лишь о нём? И как отречься?

Вздох в ответ и взгляд на хлад скрижалей...

Шелест-шепот твёрдый: Не греши!

Коль с лихвой тебе таланты дали,

Так иди: люби, живи, пиши!

Как тихо умирают строки...

Всему на свете свои сроки...

Ничто не вечно... Кто бы спорил?

Как тихо умирают строки

С их кодом радости и горя...

Вот здесь в любви моё признанье.

Оно сияло и лучилось...

Здесь строки рваны... Расставанье

Навек по осени случилось...

Здесь слёзы в каждом многоточье...

Здесь восклицания летят...

Как тихо умирают строчки

В огне камина... Год спустя...

Вот и звёзды по рассвету тают...

Просыпается привычный улиц гам

И на цыпочках минуты пробегают,

Тонкий пальчик приложив к губам...

Серенько молчит проём оконный,

Глядя на привычный неуют...

Тишина владеет моим домом,

Где давно и никого не ждут...

И снова птицы расшумелись. Радуясь

И славя жизнь, звенят их голоса...

Цветущий луг бросает в небо радугу,

Благодаря за влагу небеса...

Травою ветер пахнет свежескошенной,

И пьяно шмель целуется с цветком...

Так хочется с тобою по-хорошему

Поговорить и... помолчать вдвоём...

У разлуки глаза недобрые,

Губы горькие у разлуки.

Вырывает она безжалостно

Из ладоней любимых руки.

Чтоб прощанье не затянулось,

Расписанье блюдет она строго,

И, от сердца отняв частицу,

Нас по разным ведет дорогам...

На перронах, на трапах шатких,

На дорогах, от нас бегущих,

Мы, прощаясь, целуем жадно

Провожающих нас и ждущих.

И порою твердим беспечно,

Мол, пустяк для любви года!

... Я с тобой после каждой встречи

Расставаться учусь навсегда...

Мелькали даты

В именах, сезонах, лицах...

Калейдоскоп любви и отвращенья...

Иные продолжают часто сниться,

А прочие... Есть Бог со всепрощеньем...

Шагала ровно,

Даже по зигзагам своих дорог,

Других не лучше, но не хуже...

И много не хотела, видит Бог!

Один попутчик, но надёжный, нужен...

Не встретились...

Всё больше – шли навстречу...

Не оборачиваясь, горестно вздыхала...

Мне карма одиночества упала

На нессутуленные покаянно плечи...

Я шелк руки тонкой гладила,

В глаза её глядя несчастные,

Старалась её порадовать

Стихами, песнями, сказками...

Цветы приносила свежие...

Звала её в ночь дурманную,

Но не было света прежнего

В глазах её затуманенных...

Я на руках носила

Из Ада её в свой Рай

И лишь об одном просила,

Молила: «Не покидай!»

Поила берёзовым соком,

И слёзы её осушала...

Напрасно… В тоске жестокой

Любовь моя угасала…

Средь фавнов и прочей когорты луны

Где правят бал ведуны,

На равных с тобою мы,

«Мой странный странник, странной страны»,

Куда мосты сожжены...

Стекают с холмов пёстрой лентой авто,

Но нам они не попутны...

Терзает душу подспудно,

Что мы с тобой совсем не нужны

Городу в это утро...

Глаза собачьи, живые, мои

Твои, оленьи, печальные...

Обречены изначально

Быть в параллельности мы...

Неописуемо, ранимо-тонко,

Похоже на дрожащую слезу,

Что спит в ресницах сомкнутых ребёнка

Или на утреннюю в лепестках росу,

Вобравшую в себя осколки радуг...

Она, волнуясь, дышит и живёт

И светится, и скатится, вот-вот,

И снова мир в привычный сон вернёт...

Не уходи, любовь моя, не надо...

Воспеть звезду – совсем не то

Что в руки взять...

Она сожжёт безумца

Холодом иль жаром,

Поэтому поэты своим даром,

Стихами воспевают её стать...

Ей быть всегда желанной, но далёкой

И одинокой в сущности своей...

Но как же хочется хрустальной ей

В ладонях любящих сиять высоко…

Дни осенней болеют простудой,

Дождь слезами струит по окнам...

До последнего в жизни вздоха

Согревать тебя сердцем буду...

Чтобы не было одиноко,

Уходя, я оставлю свет

И не верь, что меня больше нет...

Я всегда теперь буду около...

Прощу себя, в себе весь мир прощая

Никто из нас ни в чем не виноват...

Он не такой, как я хочу,

Я не такая,

Какой меня он видеть был бы рад...

Я миру предлагаю примиренье...

Ни он меня, ни я его не сломим...

Пустое... Зацветёт в саду безвременник,

Что, как и я, цветёт, когда в покое.

И сад, и лес, и страсти, что кипели...

Всё нипочём! Цветёт себе – и баста!

Я мир приму, как светлое причастье,

Разлитое в небесных акварелях...

Я здесь так ненадолго, в самом деле...

Птицы потянулись вслед за светом...

Здесь предзимье, света стало мало...

Утирается земля устало

Ситцем неба, выцветшим за лето...

Кто-то скажет: дрянь погода, слякоть...

Настроение – за плинтус, в пыль...

Грусть наводит сломанный ковыль,

Беспричинно хочется вдруг плакать...

Мне, рождённой в огневой октябрь,

Дорого всё, что другим не мило...

Я еще ни разу не забыла:

Короток наш жизни календарь...

Потому так искренне любила

Каждый Божий день,

Как Божий дар...

Когда-то в детстве мне приснился сон…

Был детский сон восторгом потрясён:

Меж маем и июнем, не сгорая –

От века месяц был – и звался Раем!

Мы просто позабыли про него...

И вот – воспоминанье пролегло:

Весь солнечный… янтарен, жёлт, оранжев…

И всплыло в памяти – когда-то раньше.

О нём я знала, только зыбко, вскользь –

Ни разу и не вспомнился доколь…

Был месяц Рай прозрачен и беспечен…

Был месяц Рай лишь радостью отмечен…

Весь месяц Рай я прожила во сне

В чудесной удивительной стране!

Покой и свет. И в свете том струилась

Всё умиротворяющая милость.

Сердечная и ласковая тишь –

Так во младенчестве на мать глядишь…

Так над младенцем нежно мать склонилась…

Отпрянули досада и унылость!

Бежала горечь! Все завесы зла

Мать лёгким дуновеньем разнесла,

Как будто никогда их не бывало…

Но явь – не сон. Явь накатилась валом!

Как не хотелось уходить из сна!

С тех пор мне – будто музыка слышна…

С тех пор томлюсь, ловя душой обрывки

Звучаний недопевшей дальней скрипки…

С тех пор так и не повторился он –

Мой месяц Рай, мой несказАнный сон…

По весенним лугам одуванчики,

Тишь да гладь.

Светло-русые мальчики-Ванечки.

Что с них взять?

Я не трону голов этих золото,

Не коснусь.

Вы цветите задорно и молодо –

На всю Русь!

Вы цветите задорно и молодо –

Солнце-шар!

Вы цветите лугами, неполоты –

Как пожар!

Вы цветите, весёлые, истово

И взахлёб!

Ах, потратите золото быстро вы –

Взвьюжит лоб!

Поседеете, словно овеял вас

Снегопад.

Станут венчики белыми-белыми –

И взлетят!

Крылья быстрые лето гремучее

Раздаёт.

Что вам старость?! Летать вы научитесь! –

И в полёт!

«C кем, Натали, танцевала ты котильон?»

Зыбко лучились по залам созвездья свеч…

Жорж не сконфужен нимало – но он влюблён.

Ах, сражён наповал… жадно ищет встреч!

Как это, Азинька, странно… всё шепчет он,

Что, де, амурами ранен мне раз по сто.

Нынче мне поутру рано приснился сон…

Что-то такое… право, не помню что…

Ах, как влечёт она в вальсе, его рука!

Стебель тюльпановый – талия, ветер – вальс!

Знаешь ли, всё рисовался – а я строга.

Я так строга с ним стала – что даже жаль…

Дерзок… всё шутит… нельзя же! Под вальс ругал

Этих поэтов, что вяжут не лавры – терн…

Азинька, наиизящнейший мадригал

Муж намарал Вельяшевой… или Керн…»

Улетело-унеслось –

И мигает, дразня…

Из-за леса, из-за лога,

Из-за прошлого дня:

– Ты поймай, коль не слабО,

коль догонишь меня!

Я – большое, голубое,

Рассыпаюсь, звеня!

Колокольцем-бубенцом

С поднебесья зову.

Осторожно, словно сом я –

Под кормой на плаву.

Колесом, катком, клубком,

В перекат – кувырком

У тебя же на пути – а

Ты настигни! Схвати!

Я скачу, я кричу

Я шучу-хохочу -

И, подобно лучу,

Вдруг скользну по плечу…

Упаду – расстелюсь

Подорожной землёй.

Схоронюсь-затаюсь

Подколодной змеёй.

Подколодной-холодной,

Средь зелени трав…

Ты не знаешь, молоденький,

Наших забав.

Не гляди, что я ласково –

Тихо сейчас.

Неподвижен и влажен

Таинственный глаз.

Я вскочу-захочу,

Заломлю-закручу…

Я в полон захвачу…

Я предам палачу…

Ой, да сладко со мной…

Одни схватки со мной…

Лучше пятки со мной

Уноси, милый мой…

Пусть медвяный я луг –

Перережу, как плуг!

Пусть я мёд-молоко –

А не сбудешь легко!

Погоню по стерням,

Разобьюсь, как стекло…

Ох, сердешный, ты знай,

Не добро я, не зло…

Знай, я солнца светлей!

Знай, я туч грозовей!

Я – сплетенье лучей

И горючих дождей!

Беловишенным садом

Весенним смеюсь!

Брызг потоком-каскадом

Сверкающим льюсь!

Я вольюсь тебе в сердце,

Вольюсь тебе в грудь…

Ты, касатик, доверься,

Покладистей будь…

Ты приникни, прильни!

Ты напейся-хлебни!

Приложись! Пригуби –

Ан, потонешь в глуби…

Захлебнёшься-потонешь,

Навек пропадёшь

Не накроешь ладонью –

Исчезну. Так что ж?

Ты вернёшься – очнёшься.

В сознанье придёшь.

Когда брошу, как ношу,

Продам ни за грош!

Унесусь я изменчивой

Птахой к другим!

Я развеюсь, как пепел.

Исчезну, как дым!

Будешь ждать да искать

До конца своих дней.

Я же – эхом кричать

Из-за дальних полей.

На рассвете доброта какая!

Лес устал от ночи, солнцу рад.

Леший тихо бродит, отмыкая

Каждый гриб, как сокровенный клад.

Лесе, Лесе! Я к тебе с поклоном.

Всякой сыроежке поклонюсь.

Вот – прими! – ломоть свежепечёный

Принесла – и впредь не поленюсь.

Лесе, Лесе! Вылезли опята

Крепкою весёлою гурьбой.

Лесе, Лесе! Ты меня куда-то

Так и манишь россыпью грибной.

Рыжики в лукошко сами лезут,

И лукошко пОлно до краёв.

Исполать же, тароватый Лесе!

Мне б домой теперь, под отчий кров...

Где же дом, в какую мне сторонку

И какой тропинкою ступать?

Ты направь... пускай, по самой тонкой!

Завтра хлеба принесу опять!

Полдень. Лесе, пошутил – и хватит!

Застит очи, тропки неяснЫ...

Лесе! А не ты ли, суковатый, в

Высунулся вдруг из-за сосны?!

Ярко-жёлтый глаз глядит сквозь ветки –

И неведомое всё кругом...

И куда бреду сквозь ельник редкий

И глухой колючий бурелом?

Сумерки... Пугают злые тени...

Лесе! отпусти меня домой!

Я сошью тебе наряд бесценный,

Разукрашу алою тесьмой!

Сжалься! Сбила ноги и устала,

И ночная выпала роса!

Говорят, свирепы волчьи стаи,

А у пней во тьме горят глаза...

Говорят, морочишь ты и кружишь,

И тому, кто твой увидит лик,

Никогда не выбраться наружу

Из заклятых из чащоб твоих!

– ДЕвица! Торопишься роптать ты...

Хочешь знать, что выпало на дню?

Знай, дотла пожгли деревню тати,

Порубили всю твою родню.