Альпинист. Книга 1

Глава 10 Погоня

— Оглохли что ли? — прикрикнул здоровяк, смерив нас таким взглядом, что нам стало не по себе. — Чего здесь делаете? Живо отвечайте. А не то…

Он не договорил, но сжал свой пудовый кулак и хрустнул костяшками выразительней всяких слов, и мы сразу же поняли, что нам крепко не поздоровиться. Причем может случится так, что от ответа это не будет зависеть — правдивым тот окажется или нет.

— Мы в поход идем, — ответил Артем. — Немного заблудились. Но уже разобрались, так что не стоит беспокоиться.

— Откуда идете?

— С Лугового, — ответил Генка.

— Луговое далеко.

— Далеко, — кивнул Генка. — На нас просто медведь напал.

— Медведь? Коля косолапый что ли? — усмехнулся здоровяк.

— Спросить имя у нас не было времени, — пробурчал Артем. — Припустили сколько сил хватило, а когда успокоились, поняли, что далеко от маршрута отклонились. Поэтому тут и оказались.

— Медведь этот не опасный, местный, — махнул рукой детина.

«Еще бы, — подумал я, глядя на стоявшего. — С такими габаритами медведь сам убегать будет, увидев такой шкаф. Кулаком можно сваю забивать».

— Так что могли не убегать. Где сами были, когда от него убежали? Что видели? — продолжил допрос с пристрастием незнакомец.

— Ничего не видели, — пожал плечами Артем. — Деревья кругом.

— Никого больше не видели?

— Кроме вас — никого.

— Не врите мне, сопляки! — с нажимом произнес здоровяк.

Голос его стал низким, почти рычащим, похожим на звериный, от чего нам всем стало еще более не по себе.

Я вдруг кристально четко осознал, что могу умереть. На самом деле, не понарошку. И второго шанса и переселения в тело юноши уже может и не быть. Только смерть, последняя, окончательная, чернокрылая.

По спине пробежался морозец.

— Доброго дяденьки милиционера здесь нет, чтобы вас спасти. Будете врать мне — я вам прямо тут бошки откручу как цыплятам, порублю вас на куски и Коле косолапому отдам. Живых он не трогает, а вот от свежего мяса никогда не откажется. Правду мне говорите!

— Мы не врем, дяденька! — плаксивым голосом пролепетал Артем. — Правда, не врем! Никого не видели. Шли по лесу, вот только сейчас на поляну вышли и вас встретили. Мы ничего не видели — ни людей, ни домов. И про вас ничего никому не скажем. Правда-правда!

Здоровяк замолчал. На его квадратном лице отразилась глубокая морщина сомнения — кажется, он размышлял о том, что с нами делать. И вариант порубить нас на куски и скормить дикому зверю он тоже рассматривал.

Я все время, пока происходил странный диалог, изучал здоровяка. И каждая деталь, улавливаемая моим взглядом, не нравилась мне.

Серый комбинезон не имеет никаких опознавательных знаков, хотя раньше такие на нем были — на правом рукаве виднелся не выцветший участок ткани, с мелкими точками по краям — следами шва. Здесь когда-то была нашивка, которую зачем-то намерено отодрали. На уровне живота виднелся след засохшей бурой крови — будто кто-то пытался оттолкнуть от себя здоровяка и запачкал того. Из нагрудного кармана торчали ржавые пассатижи без диэлектрической обмотки. Мне почему-то подумалось, что такими обычно орудуют маньяки в ужастиках, выдирая своим жертвам зубы.

Но даже не все это заставило меня покрыться липким холодным потом. В правом кармане увидел я рукоять и часть лезвия огромного ножа. Лезвие было широким, сталь — толстой. Нож явно не для того, чтобы порезать хлеб на обед. Таким можно легко гвозди рубить. Конечно, не легендарная финка от кизлярских мастеров, но вполне себе хватит, чтобы позвонки перебить.

— Дяденька, не убивайте нас! — продолжал молить Артем.

— Убирайтесь отсюда! — рявкнул наконец здоровяк. — И чтобы я вас больше здесь никогда не видел! И рот на замок, что меня видели. А не то найдут вас и потроха выпущу!

Громила еще долго кричал нам в след, что сделает с нами, если мы кому-то расскажем, но мы его уже не слышали. Мы бежали вперед, задыхаясь от усталости, но не смея притормозить. И только когда Генка растянулся на траве, остановились.

Долго мы жадно глотали воздух, глядя в чистое голубое небо. Всех трясло. Потом, когда первый страх прошел, мы поднялись на ноги.

— Мы ничего не скажем, дяденька! — передразнивая тон Артема, произнес Генка. — Чего ты перед ним как ребенок начал?

— Как ребенок? — злобно прошипел Артем. — Да я тебе жизнь спас, балда ты дубовая! Ты что, не понял, кто это был?

— Кто?

— Бандит!

— Опять началось! Выдумывать начинаешь. Что тут бандиту делать? — возразил Генка. — Грибы что ли собирает, хех? Или ягоды?

— Может, и собирает, — предельно серьезным тоном ответил Генка. — Не ягоды конечно, но грибы вполне возможно.

— Да о чем ты? — совсем растерялся Генка.

— Степана Кривого помнишь, с Речной?

— Которого прошлым летом зарезали в драке?

— Ну. Знал, что он наркоманом был?

— Знал.

— А откуда он наркотики брал, не догадываешься?

— Ну, покупал, наверное, где-то, — пожал плечами Генка.

— Сам делал! Он мне рассказывал как-то, подпил портвейна, у него язык и развязался, вот он и наболтал. Говорит, выбираются они с таким же дружками в лес, на особые поля, где нужная травка растет, раздеваются до трусов и бегают там.

Генка рассмеялся.

— Зачем?!

— Пыльцу собирают, дурак ты! — не больно шлепнул Артем друга по затылку. — Она к телу прилипает. Потом трут руками кожу. Получается такой темный как будто бы пластилин. Вот его с табаком мешают и курят. А еще мак как-то вываривают. Там много всяких хитростей есть.

— И к чему ты мне это сейчас все рассказал? — не понял Генка. — Думаешь, этот бугай тоже до трусов раздевается и бегает в траве как слон? — Генка задумчиво почесал подбородок. — На него в принципе много налипнет, такая площадь тела огромная! Да пальцы вон какие крепкие, такими раз потрет — вместе с кожей все снимет!

— Может, и не бегает, — пожал плечами Артем. — А вот мухоморы вполне себе собирает. А может быть… — Артем сделал паузу, а тон голоса совсем понизил. — Может быть, и не сам все это делает. Может быть, он в рабстве людей держит. Кто его знает?

Эта версия повергла Генку в шок, он вытянулся в лице, уже совсем по-другому взглянул на своего собеседника.

— В рабстве?

— В рабстве, — кивнул Артем. — Так что не надо мне тут говорить про то, что я как ребенок перед ним. Я вам жизни спас, могли бы хоть и спасибо сказать.

Парень скрестил руки на груди, надулся.

— Вечно ты, Артем, выдумаешь какую-нибудь чушь, да так ловко все обернешь, что мы тебе еще и спасибо должны сказать! — ответил Генка.

— Артем прав, — кивнул я. — Может быть, и не наркотики он тут делает, но вот беглым зеком вполне может быть. Так что спаслись мы чудом.

Парни повернулись ко мне, а я коротко рассказал им о своих наблюдениях, и о ноже, который увидел в кармане.

— Я тоже его видел, — кивнул Артем, хотя я сразу же понял, что он привирает — стоял он чуть правей и вряд ли мог видеть карман.

— Вот ведь поход! — злобно процедил Генка. — Сначала заблудились, потом приключения в электричке, потом медведь, теперь еще этот бандит. Знал бы, что так будет, вообще бы не поехал.

— Ладно, хватит тебе ворчать, — сказал я. — Давайте лучше продолжим поиски наших товарищей.

— А чего их искать? — улыбнулся Артем. — Вон они, там!

Он кивнул в сторону кустов.

— Слышите их голоса?

Я прислушался и вскоре и в самом деле услышал едва различимые голоса. На негнущихся ногах мы двинули туда.

За кустами оказалась небольшая полна с речушкой, возле которой и расположились остальные наши ребята.

— Вон они где! — воскликнул Клим, увидев нас.

— Парни, — шепнул нам Артем. — Давайте им про бандита и про дом не рассказывать?

— Почему?

— Володька если узнает, сразу же группу развернет домой.

— А я бы и пошел домой, — пробурчал Генка, хотя по глазам было понятно — он хочет продолжить поход и дойти до Каменки.

— Ну так и иди! — злобно проворчал Артем. — Расскажи — и иди. Сделай всем приятное. Они тебе все спасибо будут говорить весь обратный путь домой. А Дубинин еще долго смеяться будет над нашим снаряжением, которое мы даже не доставали. Вот такие вот горе-альпинисты. А еще Володьке он грамоту выпишет. И больше никогда в руководители группы не поставит. Давай, чего смотришь? Иди, расскажи!

— Чего ты разворчался? Ладно, молчать я буду. Пошли быстрей!

— Вот и хорошо.

Мы подошли к ребятам, тепло обнялись.

— А Марина где? — спросил Артем.

— Тут я, — тихо ответила та, выглядывая из-за Клима.

Вид у девушки был не самый лучший, лично поцарапано, одежда в грязи.

— Что случилось? — спросил я, подсаживаясь к девушке.

— С медведем в догонялки играла! — съязвила та.

— Цела? Не укусил?

— Не укусил, — ответила девушка.

Потом, едва не плача, произнесла:

— Я ногу сломала!

— Что-о?! — протянули одновременно Артем и Генка.

— Покажи, — сказал я.

Девушка скривилась, но кивнула:

— Правая.

Я осторожно снял со ступни девушки ботинок, оглядел лодыжку.

— Я бежала, ногу неудачно поставила, на какой-то скользкий камень наступила, и… боль была страшная! Мне уже не до медведя было. Я так орала, что он, наверное, сам испугался больше меня. Если бы не Володька, который услышал мой крик, так бы и осталась там. Сюда меня принес. Потом и остальные пришли.

— Я же сказал, что к воде нужно идти, — гордо ответил Артем.

Генка махнул ему — мол, не до тебя сейчас.

— Распухло все, — шмыгая носом, произнесла Марина.

— Распухло, — кивнул я. — Так больно? А так?

— А хруст слышала? — заинтересованно спросил Генка.

— Какой еще хруст? — не поняла девушка.

— Ну кость хрустела?

— Сейчас у тебя захрустит! — пригрозила Марина ему кулаком.

— А что? Я с медицинской целью интересуюсь.

— Не переживай, нет у тебя перелома, — произнес я, заканчивая осмотр.

— Как это? — округлила глаза девушка. — Нет перелома?

— Нет. А вот растяжение есть. Поэтому и припухлость. Но тебе повезло. Скажи спасибо, — я кивнул на обувку девушки — кеды с высокой окантовкой, — им. И хорошей крепкой шнуровке. Благодаря этому перелома и не случилось.

— Просто растяжение? — не могла поверить собственному счастью девушка, удивленно глядя на кеды.

Я тоже смотрел на нехитрую обувку, с удивлением отмечая, что они очень похожи на те, что нынче были в моде в моем времени. Да, имелись отличия — и в резине, и в ткани, причем в лучшую сторону для тех, на какие я сейчас смотрел, — но общая форма и модель были списаны почти один в один.

— Так значит, мы можем идти дальше в поход? — осторожно, словно боясь спугнуть нас, спросил Клим.

— Нужно наложить на растяжение холодный компресс — это снимет опухоль, а там уже видно будет. Ну и тугая повязка понадобиться. Но все конечно от Марины зависит и от ее самочувствия.

— Холод я обеспечу! — тут же засуетился Генка.

И полез в реку, доставая оттуда холодные камни.

Мы приложили их к ноге девушки.

— Марина, может, все-таки, обратно пойдем? — предложил Володька.

— Нет! — почти вскрикнула девушка. — Я не позволю из-за меня отменять поход. Андрей же сказал, что сейчас пройдет. Подождем немного — и двинем в путь. Я правда уже лучше себя чувствую. Уже почти совсем не болит.

Володька сомневался. На одной чаше весов был привлекательный поход и восхождение на высоту. А с другой — ответственность, про которую говорил Дубинин. Рисков группой было ни в коем случае нельзя.

— Я в ответе за вас, вообще-то, — произнес он.

— Ну вот и отвечай, — отмахнулась Марина. — Сказано же тебе, что все в порядке. Я уже боли не чувствую, камни и в самом деле помогают. Принеси лучше новых. Вон, смотри!

Она продемонстрировала ему лодыжку. Опухоль и в самом деле начала сходить и все оживленно загалдели.

— Ладно, подождем, — махнул рукой Володька и полез опять в реку.

Лечение Марины затянулось, да и голод стал уже одолевать всех, поэтому решили разбить лагерь, хотя Артем и был против, уверяя, что лучше уйти из этих мест как можно дальше. Но никто его не поддержал.

Развели костер, в котелке согрели воды и сварили макароны. Закинули туда тушенки и лука. Запах пошел такой, что у всех свело желудки. Нарезали хлеба, серого, ржаного, ноздреватого. Генка достал сало.

Мы накинулись на еду и буквально в течение пяти минут опустошили емкость. Впрочем, досталось всем по-честному, и никто не остался голодным.

Разыграли в «камень-ножницы-бумага» кому мыть котелок. Выпало Генке, он честно выполнил задание. Заварили в эту же посудину чай. И идти уже стало никуда не охота.

После чая общим советом решили остаться здесь на ночевку — чтобы дать Марине подлечить растяжение лучше, а заодно набраться сил.

— Завтра выдвинемся с утра, — сказал Володька. — Оставшееся расстояние марш-броском преодолеем, потом полчаса отдыха, одно восхождение на Каменку и обратно. Это лучший вариант, который могу предложить. Все согласны?

Все закивали.

— Тогда решено. Сейчас ставим палатку.

Когда все приготовления к ночевке были закончены, вновь все уселись у костра — обсудить прошедший день и поговорить о дне предстоящем. Ну и просто посмеяться.

Начали травить старые байки, рассказывать какие с кем истории случились.

— Слышите? — спросила Марина после очередной истории от Володьки, повернувшись в сторону темного леса. — Воет что ли кто-то?

— Волки, — буднично бросил Клим.

— Нет, — покачал головой Генка. — Не волки.

И добавил загадочным не своим голосом:

— А Черный альпинист.

— Кто? — едва слышно выдохнула Маринка.

— Черный альпинист. Была история, на Леднике. Ты что, не слышала? — начал Клим, подкидывая в костер дровину. — Позапрошлым годом.

— Ну вот, опять сейчас начнет пугать! — начал ворчать Маринка, но ее никто не слушал, все уставились на Клима.

А тот был рад стараться, отыгрывая театрально.

— Пошли зимой на Ледник двое, свободные, сами по себе. Любители. Насмотрелись фильмов, решили романтики хапнуть. Дошли ближе к вечеру до подножия, остановились в домике у геолога старого. Бражки выпили, а как без этого? Геолог с востока, а там традиция — гостя обогрей и напои. Вот он и напоил до состояния не стояния, хех!

И вот первый горе-альпинист заявляет, что прямо сейчас пойдет. Вершину хочет первым покорить. Бражка в голову ударила, вот он и начал чудить. Дурак одним словом, чего с него взять?

Геолог со вторым альпинистом начали его уговаривать, а тот ни в какую. Ушел. Да в самую метель. Что делать? Второй альпинист взял снарягу и за ним пошел, вызволять приятеля. Догнал уже на середине пути.

Давай, говорит, назад. А тот ни в какую. Ну пришлось и первому за ним лезть, чтобы в случае чего подстраховать.

Лезут. И тут вдруг первый поскользнулся и вниз. Но успел за ногу дружка своего схватить. Висят над обрывом.

Тяжело. Да еще устали, Да еще пьяные, хоть и хмель весь вышел от страха.

Второй понял, что еще чуть-чуть и вдвоем погибнут. Вытащил ледоруб и руку товарищу своему — хрясь! — и отрубил. Тот — с обрыва.

Вернулся к геологу. Говорит, что сорвался товарищ его. А геолог видит, что ледоруб в крови и ботинки тоже — и все понял. Но молчит.

Альпинист отдышался, да вниз ушел под предлогом, что поисковикам сообщить надо. Геолог только дверь закрыл, сел к столу, чтобы еще бражки хапнуть, да спать ложиться, как вдруг слышит, как у домика ходит кто-то. А потом в дверь постучал — тук! тук! тук!

А потом дверь со скрипом сама по себе вдруг открывается, а на пороге сорвавшийся альпинист стоит! В крови весь, синий лицом. Мертвец!

Тянет кровавый обрубок и хрипло так говорит…

Клим глянул на всех, выждал театрально паузу, когда все едва дышали, ожидая, чем же закончится история.

А потом как заорет:

— ОТДАЙ МОЮ РУКУ!

Маринка взвизгнула, а Клим прыснул от смеха. Все тоже засмеялись, хотя и знали, чем закончится история.

— Дурак! — крикнула девушка, ударив рассказчика в плечо. — А если бы я рванула куда-нибудь от страха и опять ногу подвернула? Мало мне медведя что ли?!

— Черный альпинист отдал бы тебе свою ногу! — могильный голосом ответил Клим, за что еще получил порцию подзатыльников.

— А если серьезно, то в горах много чего необычного бывает, — сказал Клим, когда все успокоились.

— Опять пугать будешь? — надула губки Маринка.

— А чего вас пугать? — улыбнулся тот. Но сразу же стал серьезным. — Говорят, что в горах ходит снежный человек. Точнее снежная женщина.

— А ты что ее сам видел? — спросил Гришка, улыбаясь.

— Нет, сам не видел. Но Дубинин говорят, видел. Да он сам как-то рассказывал. Водки перепил, и язык развязался у него. Говорит, встали они как-то группой зимой возле северной части Торкуза. Палатки разбили. И вот слышат, снег хрустит так, будто идет кто-то. А ночь стоит — хоть глаз выколи. Кто может на леднике ходить в такую погоду? Другой группы точно нет. Может, заблудился кто?

Марина начала ворчать, что Клим опять хочет ее напугать, но все из группы зашикали ей и она замолчала.

Клим продолжил свой рассказ:

— Вышли из палаток, начали светить фонарями. А метрах в тридцати от их лагеря, возле торосов ледяных, стоит кто-то. Высокий, сутулый. И словно бы в шубе, мех белый виден. И глаза только в ночи блестят красноватым светом. Как в рассыпную не побежали? Дубинин говорит, страх такой сковал, что пошевелиться невозможно было. А сутулый этот словно бы что-то ищет в сугробах. Потом увидел альпинистов, глянул на них. Дубинин говорит, что чуть с ума не сошел, когда в лицо ему заглянул. Женское. Но не человеческое. Как маска. Страшно.

Артем потянулся к Генке взять кипятка, а тот, не ожидая такого, вздрогнул, подумав, что это тот самый йети. Все хохотнули, но нервно.

— Снежная дева эта издала такой низкий протяжный звук. И широкими шагами прочь ушла. Всю ночь, говорит, не спали. В палатке одной собрались, и светильники жгли, ледорубы только в руках сжимая. Когда же светать стало, решились выйти. При свете дня уже не так страшно было. Подошли к тем торосам, а там следы такие огромные, будто кто вместо ботинок тазики на ноги надел.

— Брехня! — отмахнулся Володя.

— Не брехня, — покачал головой Клим. — Спроси сам у Дубинина.

— И спрошу, — покачал головой тот.

— И спроси.

— И спрошу.

— И…

— Тихо! — выдохнул я, прислушиваясь.

— Что случилось?

Я обернулся, Присмотрелся.

Там, в кустах, метрах в трехстах от нас, кто-то был. Точно не медведь, хотя лучше был бы он.

— Снежная дева? — одними губами спросила Марина.

Ей никто не ответил.

— Кажется, к нам гости, — ответил я, привставая с места.

Там, внизу, и в самом деле кто-то был.

— Гости без предупреждения не ходят, — задумчиво произнес Клим, тоже всматриваясь в полумрак. — А это даже огней не зажгли и фонарика.

— Значит, они не хотят, чтобы мы о них знали, — улыбнулся Володька, и сам еще не зная, насколько точно попал в цель.

А мы с Генкой и Артемом переглянулись — почему-то сразу поняли, кто именно к нам направляется.