— Ребята… — начал Генка, но Артем его перебил.
— Я пойду, проверю. Сидите тихо.
— Я с тобой, — произнес я, чувствуя, что происходит что-то непредвиденное.
Зачем детина вернулся за нами, если решил отпустить? Передумал? И для этого прошел столько по следу, вместо того чтобы заниматься своими — какие они ни были, — делами? И самое главное — что именно он от нас хочет?
Тот огромный мясницкий нож не давал мне покоя. Я догадывался, что особого диалога не получится, и внезапные гости пришли к нам не для того, чтобы угостить тортиком или медом.
А подозрения только усилились, когда Артем шепнул мне:
— Нужно уходить.
— Ты что-то знаешь, чего не знаем мы? — спросил я, пристально глянул я на парня.
Артем нервно хохотнул.
— Я знаю, что нас сейчас убью. Поэтому и говорю, что нужно уходить. Но сначала давай убедимся точно кто к нам пожаловал.
Мы сделали небольшой крюк, обошли тропинку, по которой двигались незваные гости и затаились в кустах. Двое шли особо не прячась, чувствуя себя уверенно. Попутно разговаривали.
— Зачем в доме оставил рыжуху? — спросил первый, тот, со шрамом на лице.
Голос у него был сухой и напоминал змеиное шипение.
— Да я только на две минуты, — пробасил детина. — вышел в туалет, по надобности.
— Тебе же было сказано, чтобы не снимал никогда повязку с тела!
— Да что мне, даже в туалет с ней ходить что ли?!
— Да, даже в туалет!
— А если развяжется, когда я на очко сяду? Ты потом из дерьма ее вылавливать будешь?
— Тебя нужно в дерьмо окунуть, чтобы знал в следующий раз, — человек со шрамом замолчал, потом, чуть успокоившись, спросил: — Уверен, что это те сопляки?
— Больше некому. Точно они.
— Тогда валим всех, а трупы в яму.
— В новую что ли? Далеко тащить ведь.
— В старую, баран! В старую! И закопать.
— Зачем? Косолапый следы подчистит. Обглодает — одни чистые косточки оставит.
— Ладно, — согласился Шрам. — Только потом проверь, чтобы никаких вещей и улик. А лучше сожги все, вместе с костями. И рыжье мне верни, бес!
— Жарайды.
Путники прошли совсем близко, мимо нас. А мы с Артемом даже перестали дышать, притаившись в кустах. Мы поняли, что влипли в какую-то очень нехорошую историю и просто так ее, на азарте, как там, в электричке, разрулить не получится.
— Возвращаемся, — шепнул я Артему.
Тот лишь кивнул головой. Но даже не встал.
— Живей! — прошипел я. — Надо ребят предупредить!
Мы бросились обратно в лагерь и сбиваясь, объяснили всем, что нужно как можно скорей уходить. Ребята оказались понятливыми и уже были собраны к нашему подходу. А когда услышали про то, что нас хотят убить, без лишних слов рванули прочь из этих мест.
Не паниковали, хотя боялись все. Шли живо, приняв сильно западней, чтобы обойти незаметно тропу и выйти на перевал, откуда будет сложней нас найти.
— Там скалистая местность, — пояснил Володька. — Следов не оставим. Пройдем через Клуховский перевал, выйдем к селу Соловки. Оттуда на автобус — и в город. А дальше — прямиком в милицию.
— Не нужно в милицию! — вдруг подбежал к нам Артем.
— Это еще почему?
— Затаскают!
Мы непонимающе глянули на парня, но тот больше ничего не смог внятно объяснить и отмахнувшись, вновь встал в колону, которой мы двигались.
За спиной, метрах в ста от нас, вдруг раздались голоса наших преследователей.
— Где они? Видишь их?
— Нет. Спрятались, наверное.
— Стреляй по ногам, если увидишь. Сначала рыжуху заберем. А уж потом замочим.
— Нету их!
— Значит, ушли. Костер еще не остыл. Не далеко они утопали. Давай, двигай!
Кусты позади нас зашевелились — волки взяли след.
Этот разговор еще больше прибавил нам мотивации идти быстрей и в какой-то момент мы побежали, выдав тем самым себя.
— Там они! — прошипел Шрам.
И вдруг грохнул выстрел.
— Стоять, сопляки!
Мы припустили еще быстрей, рванули сквозь кусты и чащобу, уже не обращая внимания на ветки, хлещущие по лицу и больно жалящую крапиву. Все было сейчас неважно, кроме одного — спастись.
Сердце мое молотило ребра, хотя я и заставлял себя не поддаваться панике. Однако еще один выстрел в воздух все попытки сделал тщетными. Скорее!
Прожил я долгую жизнь и всякое бывало. Но вот чтобы так, когда по тебе стреляют из ружья — это впервые. Вот уж действительно — незабываемые впечатления от похода останутся на долгу память. Если выживу, конечно.
Мы пробежали лес, выскочили в какую-то крутую ложбину, где едва не переломали ноги. Помогла смягчить падение прошлогодняя листва, которой тут оказалось очень много.
В ложбине можно было перевести немного дыхание, потому что преследователи отстали, чему способствовала ночная тьма.
— Это что еще за хмыри? — выдохнул Костя. — И почему они по нам стреляют?
— А тебе не все равно от чьих рук ты погибнешь — от пьяных охотников, перепутавших нас с дичью или от бандитов, желающих нас ограбить? — резонно заметил Генка.
— Хватит спорить. Нужно разделиться, — тяжело дыша, произнес Володя. — Все знаете, где Клуховский перевал? На две группы бьемся. Обойдем с двух сторон. Нужно запутать их. Встречаемся на месте, где в прошлом году лагерь разбивали. Там ждем друг друга. Если через час одна из групп не вернется — идем на помощь. Генка, Андрей, Марина — за мной. Остальные — с Костей. Все всё понятно?
Все кивнули.
— Тогда пошли.
Мы разделились. Одна группа поднялась и ушла круто вправо. Мы же двинули по ложбине, вышли на пологий подъем и оттуда взяли влево. Размытые паводковыми водами овраги сменились вновь лесом, в который мы зашли с приятным ощущением, что здесь прятаться будет лучше.
— Вторая группа должна с той стороны зайти, — пояснил Володька. Клуховский перевал где-то в паре километров отсюда. Если будем быстро идти, то за двадцать минут дотопаем.
План был разумным, только чертовски опасным. Но еще опасней идти одной кучей — так и выследить нас удобней, и попасть из ружья легче…
Я оглянулся. Конечно же, никого не увидел из-за темени. Но это только усилило тревожность. Показалось, что во тьме все же кто-то есть, следящий за нами. И очень опасный.
Мы миновали несколько сотен метров, остановились перевести дыхание. Повалились на землю, жадно ловя ртом воздух.
— Это еще что такое? — спросил Володька, приглядываясь в ночной тьме к своим ногам.
— Камень какой-то, — отмахнулся Генка. — Пошли, нельзя долго задерживаться. И так уже пять минут тут сидим. Уходить нужно.
— Погоди, — отмахнулся от него парень. — Какой-то кругляш. Это же…
Володька приглядывался в темноте, осторожно носком кеда катая предмет.
— Это же… Едрит твою налево! Это же череп!
— Чего? — не понял Генка.
— Володя, хватит! — с укором произнесла Марина. — И без твоих шуточек паршиво.
— Я не шучу! — ответил тот, взглянув на нас так, что мы сразу поняли — он говорит чистую правду.
— Как — череп? — растеряно промолвил Генка.
И подсел ближе к Володьке, принялся разглядывать круглый черный предмет, издали и в самом деле похожих на гладкий морской камень, размером с футбольный мяч.
Едва присмотрелся — как тут же отскочил как ошпаренный.
— Ребята! — прошептал Генка, окинув нас выпученными глазами. — Это и в самом деле череп! Настоящий! — и зловеще добавил: — Человеческий…
Лицо у парня побледнело как маска призрака.
Я подошел к Володьке и тоже присмотрелся. Холодок пробежался по моей спине. Действительно. Череп.
Черный глазницы слепо уставились на меня, жуткий оскал словно бы злорадно насмехался — влипли вы, парни, по самые помидоры.
Повисла гнетущая пауза. Мы молча взирали на жуткую находку и не находили что сказать.
— Это их рук дело, — произнесла Марина, отойдя от первого шока. — Это они убили его.
— Нет, — покачал я головой. — Череп старый. Он умер — или его убили, — давно. Может быть, лет двадцать назад.
— Откуда такая уверенность? — спросил Володька.
— Биологические ткани полностью отсутствуют, видны воздействия почвы на костях, ну и характерный цвет. Те, кто за нами сейчас гонится, не могли это сделать. Он давно уже здесь мертвый лежит.
— А кто сказал, что его вообще убили? — резонно спросила Марина. — Может быть, это обычный грибник? Заблудился и умер. Бывает и такое.
— Его убили, — ответил я, палочкой повернув череп и указав на небольшую дырочку в виске. — Выстрелом из пистолета. Видимо, в упор.
— Твою мать! — выдохнул Володька, схватившись за голову. — Вот так влипли! Убитого нашли!
— Да мы просто на могилу набрели, — попыталась объяснить появление черепа тут Марина. — Что тут такого? Убитых ведь тоже хоронят, как и умерших своей смертью. По осени размыло почву, вот череп и показался на поверхности.
— А что, вполне может быть, — кивнул Генка, удовлетворенный такой версией.
— Нет, — вновь разочаровал я их. — Это не дождем его вымыло.
Я поднялся на ноги. Отошел чуть в сторону. Ткнул пальцем:
— Здесь.
— Что — здесь? — не понял Володька.
Все последовали за мной, столпились у места, куда я указал.
— Яма какая-то, — пожал плечами Генка.
— Свежая, недавно вырыли, — добавил Володька, изучая ров.
— Кажется, еще что-то там есть, — пригляделся Генка. — Точно! Кости!
— Подождите, — вдруг прошептала Маринка. — Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Это они и вырыли эту черепушку!
— Верно, — кивнул я.
— Только вот зачем? — не унималась девушка, поймав кураж сыщика.
— Думаю, вот за этим.
Я осторожно спрыгнул в небольшую ямку, достал оттуда стальную каску.
— Гена говорил, что тут в войну партизаны были?
— Верно, — кивнул парень. — И бои плотные тоже шли, немцы этих партизан долго вылавливали, и сами полегли толпами здесь. В общем, жарко было.
— Вот эти двое, — я кивнул в сторону, откуда мы бежали, — эти тела и выкапывают. Солдат этих, кто в войну тут остался.
— Но зачем?! — спросила Марина.
Только она одна еще не понимала до конца смысл во всем этом. Остальные уже, кажется, догадалась, к чему я клоню.
— Это — черные копатели, — терпеливо пояснил я, вспомнив вдруг бабушку с тросточкой в автобусе.
«Черные», — презрительно произнесла она тогда им вслед. И только теперь я понял, что она имела ввиду, хотя все было на поверхности.
— Они раскапывают места боев. Ищут все — от личных вещей, до трофейного оружия. Но наибольший интерес представляют награды.
— А еще — коронки, — добавил Генка и все одновременно повернулись в его сторону.
— Золотые зубы, — пояснил он, и я вдруг понял, как он пришел к такой мысли.
Ржавые плоскогубцы детины. Ими как раз легко выдирать зубы у трупов.
Меня аж передернуло от страха и отвращения.
— Зубы и украшения, — продолжил Генка развивать свою мысль. — У обычных солдат их конечно очень мало, но все же редко попадаются. У немцев почаще.
Я глянул на череп и вдруг увидел, что пара зубов у него отсутствует. Сейчас сложно было сказать, когда он их лишился — еще при жизни, или уже после смерти, благодаря черным копателям. Но Генкина версия стала выглядеть еще более правдоподобной.
— У фрицев в этих местах длинный прорыв был, они по селам ходили, убивали и грабили. Подкрепления наши войска долго не могли дать — подрыв рельс был, вот и задержались. А фашисты во всю тут мародерствовали и издевались. А потом, как до этого леса дошли, так им тут горячий прием и устроили наши партизаны. Почти у каждого фашиста, скорее всего, имелось какое-то добро, которое они с собой прихватили из сел. Там наверняка и червонцы золотые, и нательные украшения, и иконы старые, может быть еще что-то, что нашли у мирных жителей. Вот с этими украшениями сейчас и лежат мертвецы — с собой на тот свет все равно ничего не унесешь.
— А эти, — Марина кивнула, — покойников грабят?
Генка кивнул.
— Грабят.
— Во дела! — выдохнула девушка.
— Только за нами зачем они пошли в погоню? — резонно спросил Володька. — Мы ведь ничего им не сделали. Да и не видели их.
— По их местам прошли, — ответил Артем, опередив и меня, и Генку. — Свидетелей оставлять не хотят.
После этой фразы все надолго замолчали.
— На самом деле мы их уже видели, — ответил я, за что тут же получил обжигающий полный осуждения взгляд Артема.
— Видели?
— Да, одного из них. Мы набрели на его дом, но там никого не было. Двинул прочь, но по пути встретили здоровяка. Только чудом он нас отпустил. Видимо, теперь передумал оставлять в живых свидетелей.
Володька выругался.
— Что же раньше не сказали?
Я глянул на Артема, думая, что тот объяснит. Но тот потупил взор и отстранился, словно совсем был не причём.
— Не хотели, чтобы поход закончился, — ответил вместо него Генка. И добавил: — Извини, наша вина.
— Верно, — злобно выпалил Володька. — Ваша вина! Теперь вот убегаем от двух психов, которые нас пристрелить хотят!
Возразить этому было невозможно и потому Генка промолчал, хмуро зыркнув на Артема. Но тот продолжал делать каменное лицо и даже отвернулся.
— Надо было сразу сказать!
— Говорю же — виноваты, — хмуро ответил Генка.
— Потом будем выяснять кто прав, а кто нет, — сказал я. — Сейчас давайте двигаться к Клуховскому перевалу. Времени мало.
Володька согласно кивнул.
Наш небольшой отряд вновь выдвинулся в путь. Володя шел впереди, за ним — Марина, я, Генка. Замыкал процессию Артем.
— Чего ты молчал, как воды в рот набравши? — злобно шепнул Генка, повернувшись к Артему.
— А чего мне нужно было говорить? — спросил тот.
— Это твоя была идея не говорить про того детину!
— А ты ее поддержал, хотя мог возразить. Так что не надо на меня все перекладывать!
— Ах ты вошь армейская! — Генка стиснул кулаки, двинул на парня.
Я вовремя успел перехватить его. Тряхнул как следует, в самое ухо шепнул:
— Прекрати! Потом поговорим.
Генка нехотя отстал, а Артем зыркнул исподлобья на меня. И вдруг, задыхаясь от злобы, прошептал:
— А ты… пошел к черту! Слышишь? Пошел к черту, мудак!
Я даже опешил от такого. А вот Генка вспылил в ответ, схватил парня и в кромешной тишине несколько раз огрел кулаком. Было слышно, как клацнула челюсть Артема.
— Хватит! — подскочил я к парням. — Нельзя! Не сейчас!
Артем злобно оттолкнул меня. Я неуклюже полетел назад, обо что-то запнулся и упал. А потом покатился куда-то вниз, и даже закричать не успел. Кажется, мы шли совсем рядом с обрывок и оврагом, который не заметили. И в который сейчас меня столкнул Артем.
Я кубарем скатился вниз. Мне повезло, склон был глинистый, без камней и потому я не ушибся.
Едва приземлился, как тут же встал, чтобы окликнуть ребят.
Но не успел.
Ствол ружья уперся мне прямо в спину.
— Спокойно, паренек, — произнес шепелявый голос.
— Не дергайся, — пробасил другой. — Погодь, не спеши. Есть разговор.
Я успел лишь раскрыть рот, как внезапный тяжелый удар в затылок заставил меня обмякнуть и упасть без сознания на землю.
Когда я открыл глаза, вокруг по-прежнему была ночь. Кажется, мы сидели.
Детина достал сигарету, чиркнул спичками, на мгновение освещая округу. Незнакомое место.
— Ну что, паренек? Страшно? — ухмыльнулся Шрам, доставая из кармана нож. — Это хорошо, что страшно. Страх — он мозги прочищает лучше всякой водки. Впрочем, иногда и туманит как та же водка.
Шрам приставил нож к моему горлу. Я почувствовал холодную сталь, впившуюся в кожу. Казалось, нажми еще сильней — и потечет кровь.
— Значит так, паренек. Я повторять два раза не буду. Не люблю этого. Раз спрошу — и все. Ответишь правильно — отпущу тебя. А вздумаешь обмануть меня — сразу на тот свет и отправишься. Я тебе горло просто — чик! — и перережу. Боишься смерти? Вот у тебя есть шанс сейчас избежать ее. Слушай, что я спрошу. Внимательно слушай. И подумай очень хорошо, прежде чем ответить. От ответа зависит твоя жизнь.
Шрам посмотрел на меня жутким неживым взглядом, словно заменил свои глаза на стекляшки кукол. Спросил:
— Где наше золото?
— Что? — растерялся я. — Какое золото? Мы ничего не брали!
Шрам тяжело вздохнул. Лицо его посерело, стало жутким, звериным.
— Я же сказал тебе, паренек. Подумай сначала, а потом отвечай. Зачем так глупо жизнь разменивать?
— Мне нечего ответить на ваш вопрос, — стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, ответил я. — Золота мы вашего не брали. Вообще его не видели.
— Не видели? — ухмыльнулся Шрам. — А мне кажется, что ты врешь.
Он вдруг принялся что-то искать у себя в куртке, хлопая по ней ладонью.
— Узнаешь это?
Спросил он, доставая из внутреннего кармана куртки что-то продолговатое. Я пригляделся… и взгляд мой выдал меня.
— Ага, узнал! — улыбнулся Шрам. — Это геологический молоточек. Им геологи породу разбивают. Смотри, какой острый оконечник. Любой камешек разобьет. А представь, что будет, если им по голове дать?
Здоровяк, стоящий рядом, загоготал.
— Всмятку головешка! — пробасил он.
— Верно, — кивнул Шрам. — Всмятку. Только мозги потекут. И я вот думаю, что просто горло перерезать тебе — это слишком просто. И боль не такая, и смерть быстрая. Нет. Я тебе голову лучше разобью. Да ударю не со всей силы, а легонько, только чтобы черепушка треснула. Я умею.
— Умеет-умеет, — подтвердил громила, словно ему когда-то прилетало.
Шрам убрал нож. Обратился к своему спутнику:
— Подержишь ему голову?
— Конечно! Только мне по пальцам не попади.
Я попытался вырваться, но огромная лапища здоровяка ухватила меня за макушку, вторая — обхватила лоб. Можно было обойтись и без молотка — казалось, амбал может просто одними руками раздавить мне голову, как сырое яйцо.
— Итак, — произнес Шрам. — Я сказал, что повторять второй раз свой вопрос не буду. Поэтому скажу просто: хочешь жить — говори.
Я вновь дернулся, но бугай сжал руки еще крепче, заставляя меня застонать от боли — словно голову сжали в тиски.
— У тебя остается совсем мало времени. Буквально три секунды. И я начинаю отсчет.
Шрам занес молоток над головой и принялся считать:
— Раз!.. Два!.. ТРИ!..