Аномалии.INFERNO

26

Ишак недавно заметил, что с членами их общины стали происходить весьма странные события, абсолютно никак не связанные с алкогольно-творческими приключениями во время непрекращающегося активного досуга.

Ишак иногда выходил из общины в город: покататься на метро, заехать на Комаровский рынок, пестрящий цветными фруктами со всех концов света и пропитанный запахом свежего мяса. Он, как и большинство его братьев и сестер, не употреблял в пищу остатков разлагающихся зверюшек, отправленных в лучшие миры где-нибудь на грязной скотобазе под Минском.

Навещая родственников или бывших друзей в малознакомых районах Минска, Ишак старался обходить шумные компании подозрительных бритоголовых людей, часто выкрикивающих немецкие словосочетания и весьма пристально разглядывающих его цветные наряды, прошитые местами антиглобалистскими лозунгами и анархистскими символами, в числе которых красные звезды и размазанные буквы «А», вписанные в окружность.

Когда мама или папа со слезами негодования спрашивали: «Витя, что с тобой случилось? что ты делаешь?» — он всегда смирно и спокойно отвечал, что по своим идейным убеждениям является «сквоттером». Это странное заморское слово, наполненное духом нидерландской свободы, часто ассоциировалось у родителей с последователями тоталитарных сект, оккупировавших родину после краха коммунистического правления.

— Я сквоттер![10] — гордо отвечал Витя по кличке Ишак и шел в ванную, тайно предаваясь некоторым конформистским пристрастиям.

Набрав еды и прочих необходимых для жизни продуктов, Ишак отправился обратно к единомышленникам, в занятое ими заброшенное здание.

Проехав несколько станций в метро, а потом покачавшись в набитом трамвае, он вышел на остановке возле заброшенного здания, принадлежащего некогда московской бизнес-компании, чья деятельность в основном сводилась к отмыванию грязных денег, краденных у честных тружеников.

Сейчас молодые люди, возомнившие себя отвергнутыми обществом деятелями искусства, заняли это здание, справедливо решив, что раз в доме никто не живет, значит он никому не нужен. Полтора десятка анархистов за день расчистили брошенное здание от мусора, вынося ежечасно по несколько пакетов, набитых кусками пластмассы, штукатурки и трупами тараканов и крыс, неизвестно отчего умерших в этом чудесном месте.

Ишак подошел к зданию, обогнув большую и глубокую лужу, частенько заливавшую подвал со всякой утварью в виде велосипедов и ржавых тачек с черными резиновыми колесами.

Когда он ногой открыл деревянную дверь, его встретила милая, но некрасивая девочка-лесбиянка по кличке Бэла.

— Привет, Ишачек! — она подошла к парню, и вместо того, чтобы помочь поднести тяжелые пакеты, поцеловала его в лоб, и побежала куда-то. Ишак заметил, что в руках она держала оранжевую скакалку, через которую потом скакала вприпрыжку, напевая странную детскую песенку. Эхо ее визгливого голоса отражалось в здании, словно звуковое сопровождение фильма ужасов.

Миновав несколько коридоров и едва державшихся дверей, Ишак прошел на кухню, где еще один житель по кличке Ирокез вычерчивал перевернутые пятигранные звезды на стенах, гладко замазанных бетоном. Делал он это все с таким рвением, что не заметил Ишака, зашедшего положить продукты в холодильник. Ирокез, оправдывая свою кличку, трудясь над своей наскальной живописью, в экстазе тряс своей популярной в 90-е прической.

Ишак молча поставил пакеты и сказал:

— Привет, Ирокез! — но тот ничего не ответил, продолжая вычерчивать еще одну пентаграмму.

Ишак молча пожал плечами и, сложив небогатую добычу в холодильник, решил пройти в зал, где были развешаны картины художников. Довольно часто в зале проводилось что-то вроде театрализованных представлений. Иногда даже концерты под эгидой Белорусской федерации анархистов и прочих бездельников.

Зайдя в зал, Ишак обнаружил, что, кроме пышечки Бэлы и ее подружки Вероники — весьма симпатичной блондинки с аппетитной фигуркой — никого не было. Девушки сидели друг против друга, привязав к себе скакалками картины распятия Рональда Макдональда в фас и профиль. В данный момент они о чем-то мило беседовали. Ишак прошел мимо них в другое помещение этого здания с целью найти Полосатого Вову — бессменного председателя всей этой анархической коммуны. Между делом Ишак случайно подслушал девичий разговор.

— Ты самогонила вчера свинью между рельс? — с любовью спросила Вероника.

— Да, такова орбита летающего пистолета в глубине стены… — ответила Бэла, обмахиваясь тетрадкой в косую линеечку, которую, как реликвию, она хранила с непорочного первого класса.

— Это грузно самосвалит небеса… — произнесла Вероника, и девушки вдвоем рассмеялись. Затем, уже за спиной Вити «Ишака» они обнялись, и их губы сомкнулись в длительном и нежном поцелуе.

Немного удивленный плохо мотивированной игрой слов двух его мирных до этого сожительниц, парень открыл одну из дверей, когда-то застекленную, а сейчас зияющую остроугольной дырой в центре. Пройдя по коридору, исписанному антифашистскими граффити красного цвета, он постучался в деревянную, недавно вставленную дверь под номером 20 — личное жилище Полосатого Вовы. В ответ послышался громкий «ап-чхи»… Не понимая, приглашение это войти или просьба не беспокоить, Ишак все-таки решил приоткрыть дверь.

Когда он зашел, то увидел, как Полосатый Вова сидит на табуретке посреди комнаты и смотрит в потолок с широко открытым ртом и закрытыми глазами. Его косуха из свиной кожи была усыпана мелкими крупинками стирального порошка, неизвестно где найденного. Тот же стиральный порошок, вероятно, был у него и на губах, и под носом. Нюхнув порошка, Полосатый Вова сейчас находился немного в другом измерении. Ишак испугался, что если их предводитель наелся химии, то запросто может откинуться. И хотя община сквоттеров отрицала закон и кое-какие моральные устои, остальное загнивающее капиталистическое общество их всецело принимало — и если найдут труп Полосатого Вовы в их скромной обители, то дело могло попахивать не только разложением.

— Вова, ты в порядке? — спросил Ишак и потряс собрата за плечо.

Тот в ответ посмотрел глазами сошедшего с ума суслика на Ишака и, проведя ладонью по воздуху, пробурчал что-то невнятное. Ишак уже всерьез испугался, как вдруг Полосатый Вова вполне адекватно заговорил:

— Не бійся, Вітя, я не їв цей порошок, я тількі його нюхав… — произнеся эти слова, он встал на ноги и, раскинув руки, принялся крутиться на одной ноге. Затем предводитель сделал несколько элегантных па, и посередине комнаты уже крутилась, как балерина, громадина в косухе. Ишак увлеченно смотрел на то, что вокруг него происходило, а затем вышел из комнаты полный желания отыскать кого-нибудь еще. Внезапно юноша увидел, как в темном коридоре между плинтусом и стеной стремительно промелькнуло какое-то насекомое внушительных размеров, напоминавшее ему гибрид гусеницы и таракана.

Протерев глаза, Ишак решил пойти на кухню и попытаться чего-нибудь приготовить.

Через минуту он стал свидетелем того, как еще один житель сквотта «Каменная горка» достал откуда-то огромный и такой же грязный жестяной таз и скидывал в него все купленные и хранившиеся продукты, насвистывая веселенькую мелодию. Юра, которого все называли просто Юрой, стоял абсолютно голый с сигаретой в зубах и увлеченно смотрел в таз, закидывая туда по очереди то помидор, то банан в шкурке. После двух заброшенных вещей он это все обильно поливал майонезом, пачку которого держал во второй руке. Потом его левая рука вновь опустилась в пакет — на этот раз он уже кинул жестяную банку с килькой в томатном соусе.

Ишак решил не лезть с кулаками, чтобы отобрать купленные на деньги общины продукты, понимая, что в их новом уютном доме происходит что-то, явно, сверхъестественное. Он просто подошел к Юре и громко спросил:

— Где все остальные? В ответ Юра встал по стойке смирно и, приложив правую руку к виску, отчеканил:

— Сэр, все в концертном зале, сэр! — прокричал он так, что лицо Ишака покрылось россыпью мелких капель. Слегка разозлившись, Витя протер рукавом лицо.

— Что, блядь, у вас здесь происходит, черт возьми? — Он посмотрел в глаза Юры и увидел, что зрачки вполне нормальные, значит, никто вроде как не принимал наркотики…

— Сэр, не могу знать, сэр! — прокричал Юра, глядя куда-то вверх.

Потом лицо его несколько поменялось в выражении, и, улыбаясь, он присел на пол. Глядя глазами полными любви и доверия к Ишаку, он произнес нежно-ангельским голосом:

— Ты приготовишь мне фаршмак, голубчик-с? А? Ну милый… — и после этих слов он опустился на холодный пол, выложенный мелкой плиткой, и, обняв руками ноги, зарыдал.

Ишак махнул рукой на скрюченное тело Юры и вышел из кухни в концертный зал, чтобы посмотреть, что же там все-таки происходит. Когда он распахнул ворота концертного зала — полуподвального сырого помещения — то ноги у него подкосились.

На полу лежали оставшиеся сквоттеры в самых разных позах и одеяниях (кто-то был, вообще, без одежды). А снизу тем временем бегали странные и довольно большие насекомые. Они, как тараканы, носились вокруг, подбегали преимущественно к волосам лежащих людей, что-то там выискивали, а потом снова продолжали свое броуновское движение. Ишак, с детства не боявшийся этих тварей, резко раздавил ногой какую-то букашку. Он подошел к одной девушке из их общины и дотронулся до ее лба. Голова девушка была странно горячей, с опухшими глазами, а изо рта текла какая-то слизь.

Обойдя вокруг всех своих сожителей, Ишак обнаружил у них похожие симптомы. Из угла от первой девушки донеслось: «Витя… помоги…» Решив окончательно взять ситуацию под контроль, Ишак направился к телефону, который находился в комнате лесбиянок. Нужно было срочно вызвать скорую помощь для всех его друзей, которые либо сошли с ума, либо закинулись чем-то очень опасным.

Зайдя в комнату к лесбиянкам, Ишак увидел, как Полосатый Вова занимается сексом с Бэлой. Он, бороздя самые сокровенные глубины женского тела, заставлял стонать эту девушку нетрадиционной ориентации, а она, вся в экстазе от Вовиных фрикций, обнимала его своими толстыми ногами. Эхом ее писклявый голос отражался от стен. В перерыве между стонами Бэла истерично произносила: «Давай, Владимир Ильич… Давай, Владимир Ильич…»

Ишак молча набрал спасительный номер 103, и на другом конце провода ответил приятный голос волнующегося за чужую жизнь человека…

— Тут у нас творится хуй пойми что… — прямо в лоб произнес Ишак, думая о том, смущают ли звуки любовных утех женщину на проводе.

— Говорите конкретнее… — строго произнесла та.

— Ну, кто-то лежит с кровью изо рта, кто-то несет что-то ни фига непонятное, словно обдолбыш какой… — после этих слов оператор попросил назвать адрес, что Ишак незамедлительно сделал, собираясь тем временем выйти на улицу покурить. Сейчас в его голове проскакивали мятежные мысли о том, что такие нездоровые подсознательные отклонения скоро могут начаться и у него, ибо жили все они под одной крышей и одним дерьмом питались, как говорится.

Взяв в зубы дешевую папиросу и пустив сизый дымок, парень ожидал, пока машина с мигалками подъедет ко входу в это чудесное место. Мимо него по другой стороне улицы ходили местные жители, смотревшие на Ишака странным взглядом, как будто с ним было что-то не так или стоял он, явно, не на том месте. Почему-то именно сейчас Ишак вспомнил, что к большому кирпичному зданию, в котором они жили, никто не подходил и даже не проходил мимо, и эти местные жители появились как будто из другого измерения.

Через несколько минут без мигалок подъехала «газель» белого цвета с красными полосками по бокам. В неотложке сидело два врача, которые вышли к Ишаку сразу по приезду.

— Ну что тут у тебя стряслось, пацан? — спросил врач, молодой мужчина лет тридцати. Ишак в ответ просто махнул ладонью и повел внутрь здания, совсем не подумав, что этот странный вирус может подействовать и на работников скорой помощи.

Когда они все зашли внутрь и увидели происходящее там сумасшествие, а также корчащихся в агонии ребят в концертном зале, доктор с серьезным и слегка напуганным выражением лица достал свой мобильный телефон и, словно коп из американских боевиков, позвонил дежурному и запросил подмоги.

— Похоже на психотропное химическое оружие… — сказал врач, пока побледневшая его напарница — скорее всего, недавняя выпускница медицинского колледжа — мерила давление и температуру пострадавшим. Как-то отреагировав на происходящее, две лесбиянки и Полосатый Вова выстроились в ряд возле входа и, тыкая пальцем на врачей, громко смеялись, словно хохмы большей в этом мире никогда не видали.

Ишак заметил, что те сквоттеры, что были в состоянии передвигаться, куда-то исчезли, будто и не было их вовсе.

Вскоре приехало несколько автомобилей скорой помощи: больных укладывали на носилки и уносили в машины, никаких предварительных диагнозов так им и не поставив. Через полчаса подъехала внушающая уважение черная волга, из которой вышел парень в черном пиджаке и мужчина в камуфляже с неброскими, скорее, среднестатистическими чертами лица сурового военного.

Ишак недоверчиво посмотрел на них и понял, что эти люди что-то от него хотят. Военный подошел к одному из работников скорой помощи. Как оказалось, это был военный врач, которого вызвали для разбирательства в ситуации. Второй человек подошел к Ишаку и спросил:

— Как тебя зовут? — голос его был спокойный, будто человек приехал сюда осведомленным и владеющим ситуацией.

— Витя… — не препираясь, ответил Ишак, ожидая, что человек сейчас спросит его фамилию. Но он этого не сделал.

— Вы здесь жили, что ли? — не дожидаясь ответа, мужчина продолжил: — Это здание было непригодно для жизни, Витя. Тут нельзя жить и вообще близко находиться. Вы, конечно же, нарушили закон, проникнув сюда.

Витя хотел было что-то возродить о сквоттинге и Европе, но человек в черном костюме его прервал:

— Тут раньше была одна компания из Москвы. И у этой компании был конкурент. А ты знаешь, как в лихие девяностые бизнес вели, мой юный друг? — в ответ на эту тираду Витя пожал плечами. Он много знал о злодействах капитализма и различного рода «братках», вымерших почти десятилетие назад.

— Так вот, дорогой Витек. Компания-конкурент заложила под это здание огромную дозу химического оружия, которое классифицируют как боевое психотропное вещество, привезенное сюда специально из России. Это вещество, Витя, еще на вооружение не поступило, а крупные компании уже его использовали в борьбе друг с другом. Кроме того, здание кишит опасными вирусами, которые мы, вроде бы, тогда еще ликвидировали…

Витя понимающе кивал головой, не представляя в какую переделку они все вляпались.

— А что за насекомых я там видел? — спросил Витя, глядя на хладнокровного сотрудника спецслужб.

— Калифорнийские тараканы, Витя. Их использовали вначале для устрашения секретарш и прочих невинных жертв капитализма. Но увидев, что легкий биологический террор на них не действует, они решили выкинуть козырную карту…

Выслушав все это, Ишак посмотрел на машину скорой помощи. Человек в черном тем временем приказал, чтобы Витя ехал вместе с ними и обследовался на предмет возможного отравления. Парень послушно забрался в скорую, предварительно оставив свой адрес и телефон агенту.

Машина тронулась, и с Полосатым Вовой и двумя врачами они поехали сдавать анализы на предмет заражения, которое ярко проявлялось у Полосатого Вовы и вроде бы никак не затронуло Ишака.