АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

Глава двадцать первая. СМС-ка.

Мама мурлыкала и облизывалась, скребла идеально-ровными ногтями столешницу, оставляя глубокие борозды и производя, на изумление Волкам, длинные завитые стружки.

Я могла бы показать в точности такой же фокус, но мои ногти были не такими ухоженными и красивыми, как мамины.

Папа с прищуром смотрел, как наблюдает за появлением стружек тётя Валя.

-- Сейчас я настроюсь, -- гнетущим тоном пообещала мама, -- и пойду искать Акакия.

-- Да что его искать! -- вскинулась я. -- Он живёт у Клюевых, потому что друг семьи.

-- Ага, ага... -- томно протянула мама, гипнотизируя Эдика, которому, похоже, очень захотелось спрятаться под стол. -- Значит, мы пойдём в лес... выберем местечко поинтереснее... кажется, где-то здесь неподалёку у них были руины какого-то завода, м-м-м... очаровательнейшее место, да!.. Мы пойдём туда, а Эдик сбегает и позовёт друга своей семьи, правда же, Эдик, ты позовёшь? Мрр?

-- Мама, Косич... э... Акакий, он сказал, что и Эдика убьёт тоже.

-- Ах, какая незадача! -- пропела мама. -- Значит, я сама пойду к другу Акашеньке и вызову на беседу... а вы, если хотите, можете быть зрителями! Я устрою ему мастер-класс по разделыванию о-у-вэ!

-- Разделыванию кого? -- переспросил папа.

-- Особо умных вампиров! -- горячо воскликнула мама и вскочила, воздевая руки к потолку. -- Теоретическую часть я прочитаю прямо сейчас! Особо умных вампиров сначала ловят, потом связывают, а потом распиливают тупой ножовкой на ломти толщиной по полсантиметра!

-- И зачем так тонко? -- усмехнулся папа.

-- Для моего пущего удовольствия!

Кроме папы и меня никто больше не засмеялся и даже не улыбнулся.

-- Ладно, -- папа, отсмеявшись, тоже встал. -- А теперь давайте чай пить, по случаю приезда Карины. Я как раз вчера прикупил тортик, как знал, хоть мне никаких снов провидческих не снилось...

Все дружно одобрили идею тортика с чаем. Очевидно, не у меня одной всё происходящее не желало укладываться в голове.

Особенный энтузиазм исходил от Эдика. Конечно, будущий тесть его, вроде, уже принял, осталось заслужить одобрение будущей тёщи. Эдика сразу стало много, он мыл чашки, ставил на стол, мыл-протирал-подавал тарелки, открывал-разрезал-раздавал тортик... а у меня в кармане вибрировал смс-кой телефон.

Я аккуратно вытянула его и посмотрела на номер. Незнакомый. Так, а теперь текст... да тут целая поэма!

"Наденька! Мы с тобой пока ещё не знакомы, но знай, я люблю твою маму больше своей жизни, и то, что она не берёт трубку, доводит меня до исступления! Мне не мила жизнь, в которой её нет рядом со мной! Если только она рядом с тобой, передай, что один короткий звонок вынет меня из петли. Я не могу больше так жить и скоро повешусь. Я не шучу. Дядя Серёжа."

Ого!

Я молча передала телефон маме.

Она быстро пробежала текст послания взглядом и демонически расхохоталась. Эдик постарался скрыться за холодильником, тётя Валя тепло улыбнулась, а Волки, похоже, получали чисто эстетическое наслаждение, наблюдая за моей мамой. Она была прекрасна в гневе! Одёрнув рукавчики белой блузки, вышитой голубыми анютиными глазками, мама уложила перед собой мой телефон, потом свой. Произвела некоторые действия с обоими, потом мой отодвинула ко мне (я тут же спрятала его назад, в карман) и изящно нажала пару кнопок на своём.

Рыдающий мужской голос заполнил собой всю кухню:

-- Кариночка! Девочка моя любимая! Ты здесь, ты со мной! Я уже снимаю петлю, я уже слезаю с табуретки, я уже... -- кряхтенье и грохот, приглушённая ругань, -- я уже... практически... слез, уфф...

-- Серёжа, что за истерики? -- с непередаваемой обволакивающей ленцой в голосе ласково поинтересовалась мама. -- Что ты там себе напридумывал?

-- Что ты меня больше не любишь, дорогая моя, свет очей моих, прохлада моего сердца! Скажи же мне, скажи же, что ты любишь! Что вернёшься ко мне и будешь всегда со мной, до конца дней наших!..

-- Он знает, что ты вампир? -- одними губами спросил папа, и мама скривилась, качая головой.

Теперь смеялись все, стараясь не попадать в эфир "громкой связи".

-- Серёжа, что ты такое говоришь? -- продолжала мама сеанс бесконтактного гипноза. -- Конечно, я вернусь к тебе! Но сейчас -- не могу, ты понимаешь?

-- Кариночка! Я понимаю! Я готов ждать тебя целую вечность, лишь бы ты хотя бы раз в день принимала мои звонки! А лучше чаще! А лучше всегда, когда я хочу позвонить тебе, обещаю, я не надоем тебе звонками! Но скажи же мне, скажи же мне честно, ты больше ничего от меня не скрываешь? Я могу быть уверен в том, что там, в этих Фру... Фре... Фра...

-- Фролищах, -- подсказала мама.

-- В этих твоих Фролищах тебя ждёт только дочка? Что ты не поехала, чтобы вернуться к своему бывшему мужу? Кариночка! -- в голосе прорезалась такая дикая на фоне общих слёз требовательность, что мама вздохнула:

-- Ну конечно, ты можешь быть в этом уверен.

-- Кариночка, дай мне слово!

-- Слово.

-- Кариночка, поклянись!

-- Клянусь.

-- Кариночка, поклянись вечным покоем твоей мамочки!

-- Серёжа!

-- Да?

-- Если ты немедленно не заткнёшься, я к тебе никогда не вернусь.

Долгая пауза прерывалась только нервной икотой слушателей.

-- Да, Кариночка, хорошо, Кариночка, я всё понял, Кариночка, спасибо тебе, душа моя, спасибо большое, за то, что ты у меня есть! Всё, я уже исчезаю, скажи только, когда я смогу тебя снова услышать?

Мама окинула нас страдальческим взглядом и устало проговорила:

-- Я скоро позвоню тебе.

-- О, любовь моя! Я буду ждать твоего звонка! Я дождусь твоего звонка! Я...

-- До свидания, Серёжа.

-- До свидания, любовь моя! Дево...

Мама отключила телефон и небрежно сгребла его со стола в сумку.

-- Мой нынешний, -- пояснила она, и мне показалось, что я даже понимаю, откуда эта печаль в голосе.

Все дружно посмеялись над истерикой "нынешнего" моей мамы, приступили к чаепитию. Очень скоро беседа, посвящённая воспоминаниям о прошлом и планам на будущее объединила всех... и только мне что-то становилось всё грустнее с каждой минутой.

Чувство было такое, словно надвигалось нечто неотвратимое, очень плохое, избежать которого мне -- да, лично мне! -- не удастся, и из-за меня всё пойдёт наперекосяк...

Мама уже отошла после разговора с дядей Серёжей -- интересно, узнала бы я хотя бы как его зовут, если б он не отыскал где-то мой номер телефона? Она ведь привыкла скрывать от меня подробности своей личной жизни! Даже просила пару раз называть Кариной, а не мамой, когда к нам приходили гости.

Снова завибрировал мой телефон. Ещё одна смс-ка? Неужели дядя Серёжа ещё не всё сказал?

Номер снова был незнакомым. Я усмехнулась. А что, с мамы сталось бы завести пару-тройку "нынешних" одновременно!

Открыв послание, я наскоро прицепила на лицо улыбку, чтобы не выбиваться из общей массы сидящих за столом, а потом бочком, осторожненько выбралась к дверям.

-- Надя? -- спросили разом мама, папа и Эдик, и я ответила неопределённым жестом, означавшим, что у меня появилось экстренное дело в уборной.

Родители и любовь всей моей жизни вернулись к рассказу Вулфа и Анчоуса о том, как они вспоминали, получив моё приглашение, те ли это самые Фролищи, куда удалился от жизни мирской их друг и вожак Скорпион.

В темноте коридора белые на чёрном буквы смс-ки смотрелись особенно зловеще: "Надя! Это я. Я жду тебя у руин ЛПК, уверен, знаешь где это. Поверь, если ты придёшь сама, всем будет лучше и тол под вашим домом так и не взорвётся. А если мы заметим, что вы покидаете уютное гнёздышко, выпорхнете все разом на тот свет."

Естественно, подписи не было, зато телефон смердел жутко. Именно эта вонь маскировала запахи вампира Акакия, превращая его в монстра Косичкобородца.

Весёлые голоса Эдика, мамы, папы, тёти Вали, Волков были слышны так, словно я и не выходила из-за стола. Чего мне стоило вернуться, объяснить им, что к чему...

"А если мы заметим, что вы покидаете уютное гнёздышко..."

Нет.

Я зло стукнула ладонью о ладонь.

Ну почему всё должно было случиться так? Где я допустила ошибку? Слёзы подкатили, сжали горло тугой удавкой.

Я выскользнула из дома. Солнце уже спряталось за горизонт... и когда это успел закончиться этот бесконечный день суматохи и беготни?

Итак...последняя "пробежка" на сегодня.

А может быть, и вообще, на всегда.

Я решительно пошла в ту сторону, где были развалины комбината, не оглядываясь на дом.