Баба Яга: Начало бессмертия

Глава 4

Пообещав Николасу далеко не забредать от временного лагеря, Ядвига отправилась на поиски места, где могла бы провести ритуал обмена энергией с лесом. Как и в её родных местах, здешняя природа была дивная и чарующая. Раскидистые зелёные кроны деревьев поглощали в себе мягкий солнечный свет, а мертвые сухие ветки, торчащие, словно изломанные старческие руки, резали лучи, бросая кривые тени на пожухлую местами траву, в которой всё ещё упрямо пробивались мелкие цветения. Многолетние пышные кустарники, растянувшиеся вдоль узкой тропинки, как живая изгородь, защищающая случайно заблудшего путника от холодных пронизывающих ветров и косого дождя. Белки озорницы, снующие с ветки на ветку, погруженные в работу заготовки припасов к холодам. Мыши, делающие норы старой сухой листве. Лес дышал, разрастался и продолжал жить своей размеренной жизнью, но всё же было в нем что-то неприветливое, зловещее, пугающее. Словно в его глубоких зарослях притаилось чистое, первобытное зло, отслеживающее неудачливую жертву.

Одаренная шла вперёд, тревожно оглядываясь по сторонам. Лес казался приветливым, но странное ощущения никак не покидало девушку. Ей не было страшно, но всё же, внутри поднималось неприятное ощущение, что каждый её шаг был сопровожден чьим-то пристальным, враждебным взором.

Решив всё же не забредать слишком далеко, Ядвига остановилась у трёх высоких стройных сосен и опустилась между ними на колени. Закрыв глаза и усмирив дыхание, девушка прислушалась к шепоту природы и тихонько запела, плавно покачиваясь, как гнущаяся на ветру березка. С каждым словом сладкий, нежный голосок набирал силу и воздух вокруг, хоть и нехотя, стал мало-помалу наполняться энергией, поблескивая золотистыми искорками и серебряными всполохами. Ядвига наполнялась, но чувствовала, что кто-то противится и мешает переходу. Когда всё закончилось, она открыла глаза и оглянулась. Вокруг никого.

— Кажется, в этом лесу живут не только звери и птицы. Не знаю кто это, но существа с опаской относятся к чужакам. Нужно скорее возвращаться к Нико, немного отдохнуть и выдвигаться в путь. Не хотелось бы мне столкнуться с ночными жителями здешних лесов.

Она поднялась, размяла затекшие ноги и поспешила к лагерю.

Пока спутницы не было, Николас успел развести огонь и подрумянить кусок мяса, который прихватил с собой.

— Закончила? — спросил он, одаривая девушку доброй, теплой улыбкой. За время их краткого, но приятного общения, она стала привыкать к этой обворожительной улыбке и ласковым сияющим глазам с такой нежностью и восхищением глядящим на неё.

— Да, — коротко ответила она, смущённо опуская глаза.

— Присаживайся у костра. Гляжу ты озябла. Лес слишком плотный, чтобы прогреться солнцем. Сыро тут, свежо.

Ядвига послушно подсела к Николасу и протянула ладони ближе к огню, наслаждаясь блаженством тепла, растекающимся по рукам к самой груди. Почти сразу её белые щеки запылали жаром.

— Тепло…

— Пока тебя не было я подрумянил мясо. Вот держи, — он протянул подруге горячий кусок, с которого крупными каплями скатывался растопленный жир и падал на землю.

— Благодарю, но пожалуй откажусь.

— Почему? Выглядит довольно аппетитно.

— Я не ем мясо. Матушка и отец шибко бранились, когда я отказалась. Насильно пытались заставить. Да только кусок в горло не лезет, после того, как услыхала, как животные и птицы говорят со мной.

— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

Ядвига замотала огненной головой.

— Нет. Ты первый, кому я открылась. Знала, что посчитают меня безумной. Обо мне и так разные слухи ходят по деревне. А тебе доверилась. Чувствовала, что ты не испугаешься, не осудишь. Глаза у тебя добрые, а речи искренние. А когда на дороге тебя увидала, поняла, что не ошиблась. Век тебе благодарна буду.

Николас слушал её, не моргая, не дыша. Слушал и чувствовал, как сердце трепыхается в груди. Он не понимал, что с ним происходит, да только замирал от волнения всякий раз, когда Ядвига находилась рядом. Он был готов отправиться с ней хоть на край земли, лишь бы и дальше слышать её нежный голос, чувствовать её присутствие и любоваться пламенной непокорной гривой, рассыпающиеся по изящной, прямой спине.

Сейчас, в пляшущем свете огня, ему казалось, что густые алые пряди ожили и купались в его жгучих, золотых бликах. Ядвига всё глубже проникала в его мысли, от которых он не мог и не хотел избавиться.

— Я бы мог возгордиться и тешиться тому, что теперь ты у меня в должниках, но ни к чему это вовсе. Я и сам тебе задолжал жизнь и с радостью до конца жизни буду отдавать этот долг.

Девушка смотрела на парня широко распахнутыми глазами, ощущая очередной прилив нежности к этому нерадивому юноше. Какое-то большое, чистое и трепетное чувство зародилось в душе, но его природа была ей неизвестна. Никогда ранее она не ощущала ничего подобного даже к самым близким и дорогим сердцу людям — к матери и отцу.

Парень порылся в дорожной сумке и, достав оттуда краюшку хлеба и ломоть сыра, протянул его Ядвиге.

— Вот, держи. Коли мясо тебе противно, то подкрепись этим. Нам нужны силы, путь ещё далек.

— Спасибо.

Она с осторожной благодарностью приняла угощение и принялась с аппетитом есть.

Друзья немного помолчали, а потом Николас, с мечтательной улыбкой, предался светлым воспоминаниям детства, греющим душу.

— Я многое помню с того времени, когда мы были детьми, но самое яркое воспоминание — когда ты упала в реку…словно это было вчера.

— Между прочим, я тогда шибко испугалась, — с упреком возразила девушка.

Но не взирая на хмурую маску на пылающем утонченном личике, Ник продолжал весело хохотать.

— Ха-ха-ха. Точно. Помню-помню, как ты в панике начала барахтаться и кричать, что тонешь.

— А вы как истуканы стояли на берегу и смеялись.

— Прости, Ядвига, но это и впрямь было весело, ведь оказалось потом, что река-то тебе была по колено.

— И ничего это не смешно! Я и впрямь думала, что утону, — но сколько бы она не старалась быть грозной, не смогла сдержать улыбку, а после и вовсе разразилась смехом. — После того случая я сразу научилась плавать.

— Сколько тебе тогда было?

— Семь лет.

Николас задорно добавил:

— Лучше поздно, чем никогда.

Шутя, Ядвига легонько стукнула смеющегося парня по плечу и цокнула язычком.

— Эй, прекрати надо мной потешаться.

— Я помню, как мы играли в детстве, — с теплотой в голосе отозвался повзрослевший соседский мальчишка. — Мне было с тобой так легко и просто… намного интереснее, чем с другими детьми.

— А мне было весело со всеми.

— Конечно. Ты была ещё тем сорванцом.

Внезапно тень печали пролегла между молодыми людьми.

— Как же так получилось, что мы отдалились? — задумчиво спросила девушка, подтягивая ноги к груди и обнимая колени.

Николас вполне серьезно ответил:

— Верно тебе неприятно будет это слышать, но думаю, что всё из-за твоего отца.

Отрешенно глядя на длинные, танцующие языки пламени, облизывающие краснеющие бревна, Николас поднял с земли тонкую палку и пошевелил костер, разгоняя в стороны мелкие жгучие искорки.

— Он не выпускал тебя. Отгонял всех с порога, когда мы приходили звать играть. Всегда говорил, что у тебя есть обязанности и тебе некогда дурачиться в компании оборванцев.

Ядвиге стало грустно от того, что в памяти всё ещё было живо это воспоминание, и тоска одиночества никуда не подевалась. Это был один из самых тяжёлых периодов в её детстве. Тогда девочка чувствовала себя всеми покинутым изгоем. Вот у неё было много друзей и знакомых, она много играла и веселилась и вот, в одночасье, она осталась совсем одна. Отрезана от внешнего мира, скрыта от посторонних глаз.

— Это был переломный момент в моей жизни. Я должна была забыть об играх и научиться часами корпеть над скучными свитками и пыльными фолиантами, заучивая на зубок названия растений и их свойства.

Девушка опустила голову, от чего огненные пряди упали на лицо, скрывая подступающие слезы.

«Не хочу, чтобы Николас видел мои слезы».

И он не заметил, испытывая неловкость от того, что позволял себе так пристально рассматривать девушку, сидящую рядом с ним. Лишь, когда Ядвига смахнула с лица прозрачные слезинки и выпрямилась, улыбаясь, юноша обернулся и залюбовался.

«Даже если вся лесная нечесть встанет на моем пути, это не вынудить меня свернуть с дороги, по которой идёт она. Сейчас ничто не кажется настолько правильным, чем быть с ней рядом".

Ядвига покончила с простеньким ужином и внезапная дремота стала одолевать зелёные, колдовские глаза.

— Ох, я и не думала, что настолько притомилась, — она сладко потянулась, и сонно зевнула. — Необходимо вздремнуть маленько и дальше отправляться в путь.

— Ты права, сон не помешает, — он снял с плеч кожаную накидку, и передал её в руки девушки. — Держи. Укройся. Так будет намного удобнее.

— Но как же ты?

— Тебе не стоит об это думать. Со мной всё в порядке. Я прислонюсь к дереву и тоже вздремну.

— Спасибо, — смущаясь, ответила одаренная.

Она прилегла близ костра, свернулась калачиком, поджав к груди ноги, накрылась длинной накидкой и закрыла глаза. Николас тоже расположился поудобнее.

Оба слишком быстро провалились в сон. Крепкий, глубокий. Почти магический.

В округе подул пронизывающий ветер, закружилась причудливые, зловещие тени, но молодые люди этого уже не видели.

Пробираясь сквозь темноту своего дремлющего сознания Ядвига увидела странное наваждение, мало походившее на сон. Скорее это было видение переплетающиеся из прошлого и будущего. Всё настолько смешалось, что разобраться в значении сна было почти невозможно. Девушка приподняла черную ткань, которую изрешетили крупные безобразные дыры, через которые пробивался тусклый, колеблющийся свет. В нос ударил резкий, густой запах топленого воска, душистых трав и крови. Морщась от противного сочетания ароматов, Ядвига заглянула за завесу и остолбенела, встретившись с серыми глазами отца.

«Он нашел меня!» — в голове забилась лихорадочная мысль, от которой пересохло в горле.

Но в следующий миг, девушка поняла, что наполненный нежностью взгляд Веслава смотрит сквозь нее.

— Что происходит? Кто это рядом с ним?

Мужчина опустил голову и приподнял выше небольшой свёрток. Коснулся носом маленьких светлых пальчиков и проронил одну единственную крупную слезу.

«В его руках ребенок и… это слёзы…отец плачет… никогда не видела его слез…» — сердце в груди Ядвиги сжалось от тоски. Никогда она ещё не видела сурового, волевого отца в таком уязвимом состоянии.

Спящая не сразу увидела, что кроме мужчины с ребенком в комнате были ещё люди. Изможденная молодая женщина лежала на кровати, отвернувшись к стене. По всей видимости, она спала, измученная тяжелыми родами.

К Веславу подошла маленькая ветхая старушка с белыми волосами, выбивающимися из под платка. Она поправила костлявой, иссохшей рукой одеяльце, в котором был спрятан младенец и горько улыбнулась.

Внезапно в глаза Ядвиги промелькнула яркая головка, как пламя вырывающееся из печи.

Девушка ахнула, прикрыв рот рукой:

— Батюшки! Неужели этот ребенок — я?!

Против воли, она вскрикнула слишком громко, но никто не услыхал и даже не взглянул в её сторону. Действие происходило само собой. Она лишь стала невольным свидетелем событий прошлого.

Переводя растерянный взгляд на старушку, она тихо прошептала:

— Значит ты Зорица? Вот, как ты выглядела. Как жаль, что мне не представилось быть лично с тобой знакомой.

— Поклянись, что никогда, ни единой живой душе не скажешь о том, что сегодня произошло в стенах этого дома.

Мужчина кивнул, не отводя влюбленного взгляда от огненной головки.

— Клянусь. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает о случившемся. Я заберу эту тайну с собой в могилу.

— Когда я умру, сожги моё тело, а пепел закопай за храмом на ритуальной земле.

Ядвига ужаснулась тому, как спокойно и безмятежно говорила Зорица. На Веслава это произвело не меньшее впечатление. Он поднял на старую серые глаза, полные ужаса.

— Почему ты это мне говоришь?

— А как же не говорить, если я умру через три дня.

С горестным вздохом она добавила:

— Я пожила достаточно и уже устала. Только лишь поэтому я обратилась к силам, у которых не должна была просить помощи. Этот ритуал древний, как сам мир.

Она постучала кривым пальцем по темной кожаной обложке книги лежащей на столе, в которой Ядвига сразу признала ту самую книжку, что сейчас принадлежала ей.

— Всё написано тут…

Внезапно, мир прошлого стал плавно таять перед глазами, рассыпаясь на сотни мелких осколков, стремительно превращающихся в зыбучий песок времени, утекающий сквозь пальцы. Ядвига провалилась в темноту, но после того, как глаза её распахнулись она уже стояла по колено в темной воде, окруженная сумеречным, непроходимым и вселяющим в сердце ужас, лесом.

Вокруг бедняжки кружил, дикий, безумный хоровод женщин с длинными, распущенными, спутанными волосами в разодранных грязных тряпках, некогда бывших платьями. Они прыгали, плясали, вскидывали руки к ней, заливаясь неистовым демоническим хохотом. В отличии от прошлого видения, Ядвига не была невидима. Помешанные женщины протягивали к ней свои руки, хватали за волосы, тянули за одежду, царапали кожу.

— Отойдите, демоницы! Не трогайте! Пустите! — кричала она в ужасе, пытаясь спастись от их острых когтей. — Что вам надо от меня?! Сгиньте, нечисть!

В нос ударил противное зловоние тухлого болота, который натолкнул девушку на мысль о том, что она оказалась в лапах утопленниц. Русалки захватили её сновидение и жаждали растерзать плоть.

— Что вам от меня надо? — кричала она, закрывая лицо руками. — Убирайтесь!

Но кольцо всё плотнее смыкалось, а безумный заливистый хохот холодил кровь.

Ядвига чувствовала, что они намереваются причинить зло и грозит ей неминуемая погибель.

— Убирайтесь, проклятые! Не трогайте меня! Не прикасайтесь!

Ей было страшно, безумный хоровод сводил с ума, голова шла кругом, а воздуха катастрофически не хватало.

— Аааайй! — взвыла девушка от боли, когда одна из русалок схватила её за волосы и рванула назад. Ядвига не удержалась и упала в воду на колени. Она понимала, что это уже давно не сон и вырваться из этой реальности почти невозможно, поэтому последнее, что ей оставалось, это бороться за собственную жизнь или отдаться на растерзание утопленниц. Она выбрала первое и готова была напасть, как внезапно дикий истерический хохот прекратился. Русалки замерли, зашипели, а потом умолкли, врезаясь обезумевшими глазами куда-то вдаль. На миг Ядвиге показалось, что вся природа вокруг них притаилась.

— Чертовки! — повелительный гневный голос прогремел, как раскат осеннего грома.

Русалки сжались, заскулили, словно побитые щенки и с опаской начали отступать, размыкая хоровод.

Дрожащая и мокрая девушка начала в растерянности оглядываться, но никого кроме русалок не видела, хотя явно чувствовала чьё-то постороннее присутствие.

— Убирайтесь, плутовки! Она моя…

— Отдай её нам! — изворачивалась одна из русалок, чьё лицо было скрыто длинными черными, как ночное небо, волосами. — На кой она сдалась тебе?! Отдай! Мы её утянем, утопим — будет нашей пленницей. Потом забудет себя и станет нашей сестрой.

— Перечить мне вздумала?!

Дикий топот копыт и страшный вой ветра зашумел, загудел, и двинулся в сторону дев. Они завыли, застонали, запищали и, цепляясь руками в длинные волосы, в страхе бросились бежать в разные стороны.

«Неужто это конец?!» — Ядвига прикрыла руками голову и зажмурилась, млея от ужаса.

Шум, гул, гам свистящие в ушах внезапно прекратились. Всё умолкло и замерло, словно и не было дикого обезумевшего танца и громового голоса невиданного существа.

«Хорос, помоги мне», — мысленно молила Ядвига, отчаянно пытаясь проснуться, пугаясь неестественной тишины. Сквозь сон она ощутила тонкий запах свежескошенной травы и болотной тины. Вдоль позвоночника пробежали мурашки и что-то холодное и влажное коснулось её головы.

«Не двигайся. Обуздай свой страх. Тебе не стоит бояться», — скрипучий старушечий голос прозвучал в голове. Ядвига уже слышала его. Этот голос принадлежал Зорице.

«Что за существо здесь? Кто он?»

«Не открывай глаза и не делай резкий движений. Улыбнись ему добро и ласково. Назови другом своим сердечным».

Превозмогая дрожь и страх, девушка медленно опустила руки и выпрямилась. Не открывая глаз улыбнулась тепло и ласково да вымолвила:

— Приветствую тебя, друг мой сердечный.

Холодная тяжёлая рука коснулась бледной девичьей щеки. Плотное дыхание с ароматом скошенных трав пыхнуло ей в лицо и пропало.

Внезапное облегчение снизошло на девушку, словно камень с груди свалился. Она сделала глубокий вольный вдох и ясные глаза цвета сочной зелени распахнулись.

— Ах! — воскликнула Ядвига, резко поднимаясь на локти. Теплая накидка упала с плеч на ноги.

Николас тут же проснулся и бросился к Ядвиге.

— Что случилось? — взволнованно пробормотал он, оглядывая девушку со всех сторон.

— Мне приснился сон… — слова давались ей с большим трудом.

— Кошмар?

Ядвига тряхнула головой, отгоняя от себя наваждение. Сердце её всё ещё бешено колотилось в груди.

— Не знаю кошмар ли это был или видение. Всё было так реально. Я даже не могу понять во сне всё происходило со мной или наяву. Я видела отца и Зорицу. Кажется, это был день когда я появилась на свет. Отец держал в руках новорождённого ребенка с такой же огненной головкой, как и у меня.

— Разве такое вообще возможно? Может это и правда просто сон и ничего больше?

— Нет, Николас, думаю, что это нечто большее, чем просто сон.

— Понимаю… Зорица и отец о чем-то говорили? Что ты слышала?

— Целительница взяла обещание с отца молчать и дала наставление, как следует похоронить ее. Николас, — голос Ядвиги дрогнул, — она знала, что умрет. Что-то произошло в ночь моего появления! Я должна узнать…

— Не думаю, что староста что-то тебе расскажет, если ты спросишь.

— Да, ты прав, он ничего не расскажет… — Однако скажи, случалось ли раньше с тобой что-то подобное?

Ядвига отрицательно замотала головой.

— Никогда. Я видела сны, но видения… Помимо отца, ещё там были… — она нервно оглянулась, вглядываясь во мглу. — Сдается мне, что этот лес непростой. А как тебе спалось?

Николас пожал плечами, вспоминая как быстро и легко он провалился в сон.

— На удивление хорошо. Спал, словно убитый.

— И ты ничего не видел?

— Нет. Я проснулся от того, что ты закричала.

Ядвига заметила странные следы около себя. Трава вокруг была примята и влажная, точно недавно прошел мелкий дождик лишь орошая землю.

«Без сомнений здесь кто-то был, пока мы спали. Я слишком хорошо помню чувство, когда чьи-то холодные длинные пальцы коснулись моей головы».

Она припомнила скрипучий голос Зорицы и слова, что она сказала.

«Она знала, что за существо стоит подле меня. Поэтому предупредила и наказала не бояться. Но кто он? Друг ли? А быть может враг? Но как бы то ни было, он спас меня от безумных русалок. Кого утопленницы так испугались?» — она терялась в догадках.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Ник, наблюдая, как подруга уходит в себя.

Девушка подняла на него свои огромные глаза, украшенные полоской длинных черных ресниц.

— В полном.

— В таком случае, предлагаю сворачивать лагерь и выдвигаться в путь. Мы проснулись, а солнце уже село за горизонт.

— Да… Отличная идея.

Николас помог Ядвиге подняться. После они вместе собрали свои немногочисленные вещи, засыпали тлеющие остатки костра землёй и продолжили свой путь.

Ядвига всё сильнее ощущала, что они уже близки к её цели.

Мужчина остановился на узкой тропке, когда густые ветви деревьев расступились, открывая перед ним бледно-голубое небо, в котором лениво ползли белые корабли облаков. Глаза охотника, привыкшие к полутьме, резало яркое солнце от чего он рассыпался в проклятьях.

— Про́клятые земли. Я сразу почуял, что здесь что-то неладное. Эти леса кишат нечистью.

Пройдя немного вперёд Веслав наткнулся на присыпанный землёй костер. Присев, он запустил пальцы в кучу и недовольно хмыкнул.

— Почти остыл. Значит, я отстаю на полдня, не меньше, — щурясь, он присмотрелся вдаль. — Кто же тебя увёл? Чьи следы я видел рядом с твоими? Кто он?

Веслав настолько был зол на Ядвигу, что не знал радоваться или сокрушаться от того, что какой-то фетюк идёт вместе с ней. С самого начала он понял, что беглецов двое, но кто тот второй, кто бежал с его непутевой дочерью? И куда теперь они направлялись?

— О Перун! Сын Сварога и Лады, родившийся в буйную ночь, под свет молний и раскаты грома, хранитель порядка и блюститель справедливости, убереги сие неразумное дитя от беды и всякой нечисти. Вразуми и оберни стопы её в родные края, и приведи к порогу отчего дома.

Он поднялся на сильные ноги, не знавшие усталости, поправил на плече тугой лук со стрелами и побрел вдоль тропинки, ведущей на север.

Однажды слова старой целительницы намертво врезались в его память. У Ядвиги сложная судьба, полная препятствий и опасностей, и он просто обязан защитить дочь и укрыть от всяких невзгод. Он любил её больше жизни, но боялся представить, что сделает, когда найдет чертовку. А это непременно случится. Ещё ни один зверь не ускользал от него и Ядвиге не удастся.