Барсук выслеживает тигра

7. СОБАЧКА ОСОБОЙ ПОРОДЫ

В это утро Бадж проснулся раньше, чем голос отца послышался за тонкой перегородкой. Ведь сегодня должен приехать Сэм! Он непременно приедет, и тогда они вдвоем найдут себе немало интересных занятий, — это куда интереснее, чем без конца работать пилой или думать о бедной Бауре.

Разумеется, здесь, на новом месте, где Сэм еще никогда не бывал, он поведет себя по-другому. При встречах на переправе Баджу не всегда нравился его двоюродный братец, но теперь он хотел верить, что здесь, у них дома, Сэм станет другим.

И поэтому Бадж сегодня удивил отца: при первом же оклике вскочил со своей постели (мешка, набитого папоротником и разостланного прямо на полу) и сразу побежал выводить лошадей, хотя солнце еще не взошло.

Три кулака были еще окутаны туманом, когда отец и сын дошли до верхнего конца тропки Зигзаг. На тропке было не так уж скользко, потому что в последнее время дождей выпадало меньше, чем обычно. Скоро путники вошли в полосу ослепительного солнечного света, и мир вокруг так и засиял, словно весь обновился.

— Тпру, Принц! Тпру, Алмаз! — закричал отец, и лошади остановились.

Отец присел на камень и стал крошить табак для своей трубки, а Бадж пристроился у него за спиной. Сегодня он даже не смотрел сверху на долину и дом — мысли его были заняты другим.

— Папа!

— Что, сынок?

— Папа, если б тебя спросили, что тяжелее — фунт золота или фунт перьев, и дали бы выбрать, что бы ты взял?

— Что я выбрал бы — это один вопрос, а что тяжелее — другой. Выбрал бы золото.

— Но золото — неверный ответ. И перья — тоже. Так сказал Сэм. — У Баджа от напряжения даже лоб собрался в морщины.

— Давай разберемся. Скажем, тебе нужно было бы навьючить на Принца фунт золота или фунт перьев. Как ты думаешь, ему было бы все равно, что ты на него взвалишь?

— Нет, если только… Ага, понял! Ведь вес-то одинаковый — один фунт! Вот потому Сэм и сказал, что оба ответа неверные. Значит, он просто морочил меня, правда? — Лицо Баджа просияло. — Ну, теперь я тоже его перехитрю!

Они молчали. Отец с наслаждением пыхтел трубкой, лошади стояли спокойно, изредка отгоняя хвостами мух. Степной орел кружил высоко в синеве неба, и Бадж невольно следил за ним, хотя мысли его были далеко. Вдруг он улыбнулся.

— Придумал, папа! Вот, например, ты стоишь на одном берегу реки и бросаешь на другой фунт золота и фунт перьев — что скорее долетит?

— Золото. А перья могут полететь обратно, прямо тебе в лицо.

— Вот и неверно! Представь, что эти перья на птице, а птица перелетит через реку. Вот тут-то я и запутаю Сэма!

— Ты, я вижу, думаешь, что Сэмми будет здорово задаваться? — заметил отец, выколачивая трубку.

Бадж ничего не ответил, только вскочил и торопливо зашагал по тропе.

С первого взгляда они убедились, что река Гордон из взбешенного чудовища снова превратилась в приличную речку, которая течет себе степенно и спокойно, не выходя из берегов. Привязав, как всегда, лошадей в тени дикой вишни, они поспешили к Проволоке.

— Дяди не видно. Покричать?

— Лучше переберись на тот берег. Наверно, он уже там, но не слышал, как мы подошли. Впрочем, можешь и покричать им, а я пока притащу сюда остальную кладь.

Бадж крикнул: „Ты здесь, Сэм?“ — потом уцепился за проволоку и перебрался по ней вдвое быстрее, чем обычно. Когда он ступил на другой берег около большого дерева, то увидел, что там его кто-то ждет. Это был Сэм!

— Вот хорошо, что ты приехал! — воскликнул Бадж, широко улыбаясь.

Сэм ничего не ответил. Он стоял надувшись и напоминал Баджу грозовую тучу, когда она закрывает солнечное небо. В недоумении Бадж спрашивал себя, чем он успел обидеть Сэма.

— Что случилось? — пробормотал он, нерешительно подходя ближе.

Сэм скривил рот и сказал негодующим и презрительным тоном, указывая пальцем себе за спину:

— А вот что!

И тут только Бадж заметил, что из-за Сэма кто-то украдкой смотрит на него. Он даже рот разинул от удивления, увидев худенькую, бледную девочку с испуганными серыми глазами. Она напомнила ему боязливую трепещущую пташку, ту, которую называют „крапивником“. Одной рукой, похожей на птичью лапку, она обнимала девочку поменьше, крепенькую на вид. У этой малышки растрепанные темные кудри нависали на глаза, напоминая птичье гнездо, а глаза — черные бусинки — смотрели на Баджа вовсе не боязливо, а лукаво, — видимо, ее забавлял ошеломленный вид мальчика.

Старшая девочка заговорила взволнованно и торопливо:

— Меня зовут Брон. А это — Сальви, она у нас самая младшая, если не считать близнецов.

— Нет! — спокойно отрезала юная Сальви.

— Да, да, деточка, тебя зовут Сальви. Правда, Сэм?

— Нет! — повторила малышка, все еще глядя на Баджа так хитро, словно была с ним в заговоре.

Сэм по-прежнему смотрел куда-то в пространство, как будто ничего не слыша.

— Ее вправду так зовут, но ей это имя не нравится, — огорченно пояснила Брон. — Она любит, чтобы ее звали иначе, а наша мама…

— Я — Шеппи, — объявила девчушка так решительно, что возражений больше не последовало.

Брон опять боязливо поглядела на Баджа.

— Ты — Бадж, да? Как ты думаешь, твой папа захочет нас взять? Мама сказала Сэму, что отпустит его к вам, только если мы тоже поедем. И еще мама сказала… — Брон замолчала, не договорив, и нервно зашевелила пальцами.

— Они испортят мне все удовольствие, — буркнул Сэм, все еще хмурясь, и с пристыженным видом добавил: — Право, Бадж, не моя вина, что они тоже приехали.

У Баджа потеплело на душе: значит, Сэму хотелось приехать к ним!

— Но я тоже не виновата, — жалобно сказала Брон. — Я не… — Она замолчала, увидев отца Баджа, перебиравшегося через реку по проволоке.

В ту же минуту Бадж услышал свист дяди Линка — дядя шел к ним, раздвигая папоротники. Он подошел и поздоровался с Баджем, как всегда, веселым кивком, потом, отстранив ребят, пошел навстречу брату. Мужчины остановились у проволоки и завели, видимо, какой-то серьезный разговор, но говорили они так тихо, что смотревшие на них издали дети ничего не могли расслышать. Они видели только, что дядя Линк все больше волнуется и все время ерошит рукой седеющие волосы. Потом отдельные слова стали долетать до них:

— Ты не можешь себе представить, Дэйв, какой тут поднялся шум! Ну что я мог сделать?… Пришлось сдаться… Может, надо бы как-то повлиять на нее… Нельзя же отпускать троих ребят без старших…

Отец Баджа слушал спокойно, скребя пальцем подбородок, и только изредка вставлял слово-другое. Но вот он поднял глаза и, увидев неподалеку компанию ребятишек, что-то шепнул брату, затем направился к ним.

— Здравствуй, Брон! А, и эта тут… Как поживаешь, Сальви?

— Нет! — сказала девочка, и черные глазки хитро посмотрели на него.

— Она не хочет, чтобы ее так звали, Дэйв. Девчонка обожает лошадей и собак, а у нас живет старая английская овчарка — знаешь эту породу, у них шерсть почти закрывает глаза. У овчарки кличка „Шеппи“, так вот эта девчонка…

— Да, да, Шеппи! — сияя, подхватила его младшая дочка.

— И как бы мать ее ни причесала, она непременно взлохматит волосы и напустит их на глаза, чтобы быть похожей на овчарку. Верно, Сальви?

— Шеппи! — ласково поправила его девочка.

— Ну, пошли, Дэйв. Мальчики всё перетащат сами, а мы с тобой потолкуем там, у машины, поделимся новостями.

Мужчины скрылись среди папоротников, а Бадж почувствовал на себе три пары глаз: все ждали, что он скажет. Он откашлялся и посмотрел на Сэма. Сэм ответил все таким же недовольным взглядом.

Бадж не мог никак придумать, что сказать, но все-таки заговорил, чувствуя, что все этого ждут.

— Ну что ж, — начал он, наконец прервав молчание. И это было все, слова не шли с языка.

Зато у Сэма было о чем поговорить. Не обращая внимания на сестер, он с горечью заявил, что они камнем висят на его шее, и всё оттого, что мать их больна, а школа закрыта.

— Я не виновата, — захныкала Брон. — Не виновата я, Сэм! Я вовсе не хотела ехать сюда, здесь змеи и всякие звери… — Она покосилась на свою руку и вздрогнула. У Баджа наконец развязался язык.

— Змеи заняты своими делами, Брон, и не суются к людям. Они больше боятся тебя, чем ты их.

— Э, Брон всего боится, — ввернул Сэм.

Брон жалобно запротестовала, но Бадж ее не слушал, он смотрел на Шеппи. Эта малышка его сильно занимала. Ему очень нравилось ее прозвище и то, что она сама себе его выбрала. Разве и он несколько лет назад не переменил свое имя „Брайн“ на „Баджа“, когда Игги пожаловалась: „Брайн бегает за мной повсюду, как барсучок за своей матерью“. А Крошка мама тогда ответила: „Ну так что же? Бегает он за тобой потому, что привязан к тебе, как барсучок, правда, Брайн?“ И вот Игги с того дня стала звать его „Бадж“, а ему это понравилось, и кличка пристала к нему, как репей.

Шеппи отошла от Брон и, нагнув голову, смотрела сквозь свою челку на реку. Бадж заметил, что уши у нее торчат и загнуты вперед, точь-в-точь как у Тикки. Бадж никогда не видел собак и подумал, что черноглазая Шеппи скорее похожа на опоссума, но, разумеется, если она хочет называться по-со-бачьему, это ее дело.

— Посмотри на эту девчонку, — раздался голос Сэма. — Она сейчас упадет в реку!

— Лошадки! — сказала Шеппи, протянув вперед грязный пальчик.

— Ага, она увидела на том берегу Принца и Алмаза, мы им там задали корм, — объяснил Бадж.

Шеппи медленно обернулась и поглядела на него.

— Шеппи пойдет к лошадкам, — проговорила она своим забавным хрипловатым голоском.

— Не смей отпускать от себя эту дурочку, папа сам перенесет ее через реку, — сердито сказал Сэм, обращаясь к Брон.

— Ло-шад-ки, — радостно твердила Шеппи.

— Да не могу я ее удержать, Сэм. Ты же знаешь: она как заберет себе что-нибудь в голову, с ней сладу нет, — заныла Брон.

Шеппи, кажется, с интересом выслушала это, и глаза ее устремились на две проволоки над водой. Пока Брон и Сэм спорили, она подошла к Баджу.

— Перенеси Шеппи!

— Не смей этого делать! — закричал ему Сэм. — Вечно капризы! Не обращай на нее внимания, Бадж, а если будет приставать, надери ей уши.

С минуту Шеппи рассматривала лицо Баджа, потом неожиданно крепко ухватилась за его кожаный пояс.

— Неси Шеппи! — скомандовала она.

— Дай ей по руке как следует! — воскликнул Сэм.

Но Бадж возмущенно потряс головой. А Брон завизжала, что она пожалуется отцу на Сэма. И только виновница всей этой суматохи, Шеппи, стояла спокойно, уцепившись теперь другой рукой за пояс Сэма так же крепко, как ползучее растение цепляется за пень.

Сэм шлепнул ее, но крепкая ручонка не отпустила его пояс. В конце концов Сэм уступил, и оба мальчика стали вместе с Шеппи перебираться по проволоке короткими шажками. Девочка качалась между ними, держась за их пояса, а оставшаяся на берегу Брон хныкала и топталась на месте.