Беглая книга

24

Из Питера в Москву Дима ехал в «сидячем» поезде. За окном мелькали березки-елочки, всякие населенные пункты. После малой Вишеры Димка задремал. Но сны были тяжкие, неприятные, как низкие грозовые облака. Обрывки питерских пейзажей, грустное лицо Маши-Дейрдре, этот страшный грязный коридор в Сашкиной квартире, — все снова возвращалось цепочкой перепутанных картинок. Вот тебе и съездил отдохнуть…

Денег на, то чтобы хотя бы перекусить, уже не было. Скорее бы домой, там суп горячий…

Внезапно Димка представил, что ждет его дома. Пропажу заначки там уже наверняка обнаружили. Да еще мать начнет выть на тему «На кого ж ты нас покинул!» Нет, не надо больше этого. Никогда.

Димка почувствовал, что за эти три дня он наконец-то повзрослел. Действительно, все эти питерский передряги, как это ни диковато звучит, пошли ему на пользу. В чем и как, он сказать еще не мог. Но — странное дело — эта жизнь, где случается всякое, где и предают, и убивают, оказалась на поверку не такой страшной, как сидение дома, ругачки с матерью, ругачки матери с ее собственными безумными предками…

И хотя было мерзко и горько от того, что очередная любимая девушка ушла к другому, Димке было легко на душе от того, что он, наконец-то узнал настоящую жизнь. Даже гордость какая-то была: вот, при мне человека убили! Такой вот трагический жизненный опыт.

...На Ленинградском вокзале как всегда было шумно и многолюдно. Бессмысленно шаталась бомжи, тетки торговали чебуреками и беляшами. Эта суета и толкотня бодрила и прогоняла остатки сна. Диме почему-то показалось, что сам вокзал стал меньше и вообще все стало совершенно другим, посторонним. Метро здесь было родное, московское, и вообще все вокруг было с одной стороны, узнаваемое, а другой — совсем не такое как несколько дней назад. На Комсомольской, дожидаясь поезда, он включил мобильник. Как и ожидалось, телефон немедленно принялся истошно пищать: одно за другим приходили послания от матушки. Не читая, Димка стирал их по мере поступления. Когда поезд вошел в тоннель, и связь телефона с внешним миром прекратилась, стало можно снова озираться по сторонам и рассматривать рекламные самоклеящиеся плакаты на стенах вагонов, людей, которые вроде бы те же, что и в городе на Неве, да на поверку совсем другие. Как только поезд снова очутился на станции, телефон снова беспокойно заверещал. Димка все надеялся, что хоть одна СМС-ка придет от девчонки по прозвищу Дейрдре, и уже готов был ответить ей что-нибудь в духе «Вернись, я все прощу!». Но за всю дорогу послания от Маши он так и не дождался. Пришлось собрать волю в кулак и наврать себе: «А не больно-то и хотелось!»