Без лица

19

Перед поездкой Кейт позвонила в «Элизиум». Ей ответил доктор Чарлз Маартенс, который, казалось, искренне обрадовался звонку и радушно пообещал провести для нее экскурсию по клинике. Он продиктовал адрес, подробно объяснил, как проехать, и сказал, что предупредит охрану. Клинику окружал высокий забор с массивными железными воротами, благодаря которому можно было не опасаться ни случайных взглядов, ни папарацци, охотившихся за звездами после пластических операций. Когда ворота с тихим жужжанием закрылись, Кейт стало не по себе. Интересно, как видит пластический хирург лицо и тело другого человека? Наверное, подмечает только недостатки, которые следует исправить. Но ей-то нечего переживать, ведь она всегда следила за собой.

Главное здание клиники окружал парк с аккуратно подстриженной растительностью. Судя по обилию высаженных луковиц, скоро здесь будет море нарциссов и тюльпанов. Казалось, она очутилась в райском саду, куда простым смертным не попасть. Кейт представила, будто она богатая и знаменитая актриса, приехавшая на отдых в «Элизиум», где ее ожидают маски для лица, массаж и — почему бы и нет? — подтяжка кожи. Она вздохнула и припарковалась возле величественного дерева, окруженного подснежниками.

Как красиво! Она вышла из машины и залюбовалась озером, по которому медленно плыли лебеди. За ним виднелись идеальные аллеи английского парка, по которым гуляли пациенты клиники — Кейт насчитала около дюжины, — несомненно, богатые персоны с упругой кожей и идеальными бедрами без целлюлита. Клиника располагалась в холмистой местности, вдалеке можно было различить деревеньки и блестящую ленту реки. Кейт как раз пыталась вспомнить ее название, когда позади хрустнул гравий. Обернувшись, она увидела высокого привлекательного мужчину.

— Добрый день, Кейт! Я так и знал, что это вы. Я могу называть вас Кейт?

— Конечно. — Похоже, ей удастся познакомиться с одним из директоров поближе. Шеф будет впечатлен. — А вы, должно быть, доктор Маартенс?

— Совершенно верно. — Он протянул ей руку. — Зовите меня Чарлзом.

— Договорились. — Кейт ответила ему рукопожатием. — Здесь невероятно красиво! Я бы согласилась на пластическую операцию, только чтобы побыть тут пару дней.

Чарлз улыбнулся.

— Поверьте, вам ни к чему пластика. Но обязательно приезжайте к нам отдыхать!

И он пригласил ее следовать за собой.

— Боюсь ошибиться, но мне кажется, что у вас южноафриканский акцент.

— Сдаюсь. — Он улыбнулся и поднял руки. У него были красивые длинные пальцы. — Я из Зимбабве. Правда, когда я родился, страна еще называлась Родезией, и это было самое красивое место на планете. Боюсь, теперь все изменилось. Мы уехали оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать.

— Почему вы выбрали Великобританию?

— Моя семья жила в Англии. В то время я бы предпочел Австралию или Канаду, однако судьба распорядилась иначе. Но здесь хорошо, мне не на что жаловаться.

— А холод?

Он мягко улыбнулся.

— Мне нравится английская зима.

— Вы повторяете слова моего шефа.

Они подошли к главному входу.

— Вы знаете, когда у него день рождения?

Кейт хмурилась.

— Кажется, в феврале.

— Понятно. Он родился зимой, поэтому любит холод. Как и я.

— Все так просто? — засмеялась Кейт. — Боже, вблизи это место еще прекраснее! — Она остановилась и окинула восхищенным взглядом здание из красного кирпича, похожее на пряничный домик.

— Дом построили в начале семнадцатого века. Здесь жил богатый торговец. Он возил товары в Лондон по реке Ли.

— Так это Ли? Очень интересно.

Оказывается, клиника Чана и парк, где были обнаружены вторая и третья жертвы, соединены водным путем!

— Вы когда-нибудь катались на лодке? — Вопрос Маартенса отвлек ее от размышлений.

Она покачала головой.

— Обязательно попробуйте. Попросите мужа арендовать лодку на ближайшие выходные. Вам понравится.

— Я не замужем, — машинально ответила она. И сразу возникло ощущение, что он специально спросил насчет лодки, чтобы узнать об этом.

Кейт улыбнулась. Маартенс открыл перед ней дверь.

— Невероятно! И возлюбленного нет?

Он определенно флиртовал.

— Этого я не говорила. Мы не торопим события.

— Понятно. А я бы на его месте поторопился, такую женщину легко потерять. Добро пожаловать в «Элизиум», прежний Керрингтон-Холл, творение Томаса Керрингтона!

— Богатого торговца, оприходовавшего речку Ли, — добавила она.

Маартенс кивнул.

— Я восхищен, вы запоминаете детали.

— Чарлз, мой начальник фанатично увлечен историей. Поэтому деваться некуда — я привыкла запоминать исторические подробности. Думаю, я сдала бы экзамен без подготовки!

— Не сомневаюсь. Но, пожалуйста, остановите меня, если я слишком увлекусь историей поместья. Абсолютно все, что касается этого дома, кажется мне удивительным и захватывающим.

— Понимаю. Мне хорошо знаком ваш тип — мужчина, страстно увлеченный своим хобби.

«А также красивый, образованный, честолюбивый и богатый», — подумала она.

Они зашли в просторный холл, пол которого был выложен черными и белыми мраморными плитами. Вместо оконных стекол были витражи, а наверх вела широкая лестница из кедра.

— Шедевр архитектуры. Мы купили его почти десять лет назад. А теперь позвольте позаботиться о вашем пальто. Сумку, если хотите, можете оставить у администратора.

Маартенс помог Кейт раздеться. Сумку она оставила при себе. Там лежал телефон, и Джек мог позвонить в любую минуту.

— Я покажу вам клинику, а потом мы выпьем кофе в «Оранжерее», я попросил накрыть для нас столик. Не возражаете?

— Я, наверное, создала вам уйму проблем.

— Какие проблемы? О чем вы? — Он пожал плечами. — Все посетители «Элизиума» обслуживаются по высшему разряду. Здесь так заведено.

Они свернули в боковой коридор.

— Вам не сложно совмещать работу в двух совершенно непохожих заведениях?

— Вы имеете в виду государственную больницу и частную клинику?

Кейт кивнула.

— Лично мне несложно, хотя другим, возможно, было бы тяжело. Лондон постоянно держит в напряжении, там настоящая работа, настоящие врачебные проблемы. Знаете, ведь пластические хирурги не только выравнивают носы или увеличивают грудь. Зачастую мы спасаем жизнь. Вы бы ужаснулись, увидев ожоги, опухоли и раны, с которыми к нам попадают люди.

— Мне уже страшно, — с тревогой сказала Кейт, искренне надеясь, что он не станет развивать эту тему.

— Для многих мы — последняя надежда. Люди, которые приезжают к нам, травмированы физически и эмоционально. Мы возвращаем им нормальный вид и, если повезет, нормальную жизнь.

— Мне так жаль их!

— Мне тоже. Но я искренне рад за вас. Вашей внешности можно только позавидовать, но, держу пари, вы смотрите в зеркало и видите только недостатки.

Она удивленно взглянула на него.

— Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?

— Кейт, простите, я не хотел вас обидеть. Вы очень красивы. А красивые люди всегда требовательны к собственной красоте.

Она нервно поправила волосы. Маартенс заметил ее жест и улыбнулся.

— Прошу прощения, я позволил себе бестактность. Судьба наградила вас красотой. В этом нет ничего дурного.

— А вас она разве обделила?

— Разумеется, нет. И я знаю это. Говорят, хвалить свою внешность неприлично, а по мне так лучше честность во всем. Я знаю, многим мое лицо может показаться привлекательным.

— Только может? — Кейт насмешливо изогнула бровь.

— Мы поднимемся здесь. — Он указал на короткий лестничный пролет. — Спасибо за комплимент. В любом случае я привык честно говорить о внешности. Подозреваю, вы, как и большинство красивых женщин, притворяетесь, будто внешность не имеет значения. Но только до тех пор, пока вы красивы. Стоит постареть, попасть в аварию или заболеть, как внешность начинает значить очень много, если не все.

— И это — ваш звездный час?

— Да, моих коллег и этой клиники. Мы потакаем прихотям богатых и красивых людей, которые хотят оставаться молодыми. И, наверное, жить вечно.

Кейт удивил его саркастический тон.

— Вы их осуждаете?

— Нет. Мне все равно. Но я беспокоюсь о вас, потому что вы переживаете о своем возрасте. Сколько вам лет?

— Я не переживаю, — уклончиво ответила Кейт.

— А многие женщины вашего возраста просто с ума сходят. Вам чуть за тридцать? — предположил он.

— Да.

— Тогда можно я на вашем примере поясню свою мысль? У вас прекрасные, симметричные черты лица. Вы высоки, стройны, у вас великолепные волосы и чистая кожа. В целом идеальная внешность.

«Тогда объясните, почему я не могу быть с любимым человеком, почему меня никто не любит?» — с болью подумала она.

— Спасибо.

— Каждый год сюда приезжает множество женщин вашего возраста. С единственной целью — урвать побольше от матери-природы. Хотя она и так была щедра к ним — дала все, о чем другим приходится только мечтать. Но им мало. Им подавай совершенство. В тридцать, возможно, после родов им не нравится свой живот. В тридцать пять они недовольны грудью, а в сорок хотят переделать абсолютно все: лицо, шею, бедра… Им все не так! Но на самом деле они прекрасны.

Из огромных окон похожего на зимний сад зала открывался вид на парк с озером.

— Значит, если природа задумала…

— То не нужно ей мешать! — закончил он. — Именно. У природы свой план. Если вы красивы в тридцать, то, поверьте мне, останетесь прекрасной до глубокой старости. Конечно, можно заболеть или попасть в аварию, но это уже другая история. Заботьтесь о том, что вам дано. Люди заблуждаются: красота не исчезает, красота стареет вместе с человеком, становится мудрее, но многие женщины не хотят мириться с этим. Они хотят всю жизнь выглядеть на двадцать пять. А это невозможно. Во всяком случае, пока невозможно.

Кейт вздохнула. В его словах было много правды.

— Тогда зачем вы им это обещаете?

Маартенс пожал плечами и улыбнулся.

— Как говорят? Любой каприз за ваши деньги. Они хотят — мы делаем. Очень качественно и профессионально.

— В этом виновны мужчины.

— Думаете?

— Да. Хирурги, которые рекламируют свои услуги, и богатые мужчины, которые хотят, чтобы их жены и подруги всегда выглядели на двадцать пять.

— Туше. Мне нечего возразить. — Он обвел жестом просторное помещение. — Это наш зимний сад. В непогоду здесь можно гулять и наслаждаться видом из окна. Там — вход в спа-центр. У нас есть несколько бассейнов, сауна, массажные и физиотерапевтические кабинеты, спортзал — все, чего душа пожелает.

— Сколько гостей вы можете принять?

— Одновременно? Зависит от процедур. У нас работают десять врачей, специализирующихся в разных областях. Они консультируют и оперируют пациентов. В клинике тридцать шесть комнат для гостей.

— Все ваши врачи входят в совет директоров?

Маартенс покачал головой.

— Нет. Клиникой руководят пятеро партнеров.

— А какая у вас специализация?

Он взял ее за локоть.

— Давайте будем гулять и разговаривать. Моя — челюстно-лицевая реконструкция. Как и у профессора Чана. Но он опытнее меня. Пожалуй, в стране нет более опытного хирурга, чем он.

— Вы делаете какой-то один тип операций?

— Нет, самые разные. Более того, бывают уникальные проблемы, которые нельзя решить уже известными способами. Приходится изобретать что-то новое. Это вызов. Каждый день мы ставим планку чуть выше.

— Вы говорите о работе в госпитале. Но ведь в клинике таких пациентов нет.

— Да, вы правы. В клинике все однообразно и рутинно. Каждый день мы делаем или липосакцию, или подтяжку кожи.

— Среди ваших клиентов есть знаменитости?

Маартенс улыбнулся.

— Конечно. Но имен я не назову, даже не надейтесь.

— Кинозвезды?

— Нет, в основном это очень богатые люди, которые ценят приватность. Боюсь, многие имена вам ни о чем бы и не сказали.

— Иностранцы?

— Да.

— Поверить не могу, что кто-то будет лететь сюда, например, из Америки.

— Вы удивитесь, но многих американцев привлекает возможность стать анонимным пациентом в нашей клинике. Но вы правы, главным образом к нам едут с Ближнего Востока, из Азии, Австралии, Новой Зеландии, Канады, Южной Африки, а также много европейцев.

— Какая процедура востребована больше всего?

— Процедура? Вы хотите знать, что мы чаще всего делаем или чего чаще всего хотят? — Они вошли в гостиную. — Кстати, это стандартный номер для наших гостей.

Кейт подумала, что хотела бы тут жить.

— Очень уютно. Думаю, я приеду к вам.

— Для доблестной полиции — бесплатно, — пошутил он, увлекая ее за собой.

— Я имею в виду процедуру, которую большинство людей хотело бы сделать при условии, что у них неограниченное количество денег, — продолжая разговор, пояснила Кейт.

— Это была бы пересадка кожи.

Она нахмурилась.

— Давайте-ка я объясню. Кроме обычных клиентов, к нам частным образом обращаются пациенты, страдающие кожными болезнями, с ожогами, ранами и так далее. А мы можем делать пересадку кожи.

— Кожный трансплантат?

— Да. Но сейчас большинству подавай донорскую кожу. Никто не хочет, чтобы его еще больше травмировали.

Кейт настороженно ловила каждое слово.

— Как насчет кофе? — спросил Маартенс.

Она кивнула.

— А как осуществляется пересадка донорской кожи? Это сложная операция?

— Есть много проблем с трупами, в основном связанных с отторжением тканей и сохранением материалов.

— Но это перспективное направление?

— Нет, я думаю, более эффективно использовать кожу от живых доноров. Как жертвуют для трансплантации внутренние органы, так можно пожертвовать и кожу. Вот только кожу никто не жертвует.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Людям неприятна сама мысль об этом. Они хотят, чтобы их близкие нормально выглядели в гробу, пусть даже у них не будет внутренних органов. Удаление кожи кажется им слишком варварским.

— Нелогично, — прокомментировала Кейт. — Если бы я согласилась пожертвовать сердце и легкие, то с радостью отдала бы и часть кожи.

Он кивнул.

— К сожалению, мало кто так рассуждает. Смелые родители согласятся отдать на пересадку глаза, уши, печень, легкие, сердце, почки своего смертельно больного ребенка, но стоит упомянуть кожу, и увидите, с каким ужасом и отвращением они на вас посмотрят. Ситуация изменится, но не скоро. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы сможем делать полную пересадку кожи лица, например.

— Печально. О, мы вернулись в лобби!

Маартенс улыбнулся, демонстрируя белые зубы. Загорелый и подтянутый, он больше походил на плейбоя, круглый год играющего в теннис, чем на почтенного доктора.

— Да, мы сделали круг. Предлагаю отвлечься на кофе, потому что скоро я буду вынужден оставить вас. Можете свободно передвигаться по клинике, только, прошу вас, не входите в операционные и комнаты гостей. Поговорите с сотрудниками.

Кейт была приятно удивлена его предложением.

— Спасибо. Очень мило с вашей стороны.

— Ну что вы, я просто хочу помочь. — Он подал ей пальто. — Пойдемте.

Мило беседуя, они пересекли лужайку позади дома. В основном говорили об атмосфере парка и величественных деревьях, которые росли тут с незапамятных времен.

— Этому ливанскому кедру больше двухсот пятидесяти лет, а магнолия была посажена в конце девятнадцатого века. Поразительно, не правда ли?

— Дух захватывает!

— Жаль, вы не застали ее в цвету. Вот от чего действительно захватывает дух. Это происходит в конце весны. Обязательно приезжайте посмотреть.

Кейт улыбнулась и подумала, что ей приятна его компания.

— Обязательно прогуляйтесь вокруг озера. Сегодня там очень красиво — небольшая рябь, птицы…

Маартенс открыл перед ней дверь изящного здания со стеклянной крышей.

— Так вот почему «Оранжерея»!

Кейт почувствовала запах молотого кофе, и ей немедленно захотелось латте.

— Сегодня тут тихо. Наверное, гостей напугал холод. Прошу.

Они подошли к столику у окна. Сразу появилась официантка.

Она улыбнулась и сказала:

— Добрый день, доктор Маартенс.

— Привет, Шарон! Отлично выглядишь.

Девушка застенчиво опустила глаза.

— Что вам принести? — обратилась она к Кейт.

— Латте, пожалуйста.

— Два латте, пожалуйста, — поправил Маартенс. — И, пожалуй, два кусочка «Пчелиного укуса».

— Прекрасный выбор. Кондитер только что присыпал его сахарной пудрой.

— Превосходно!

Шарон ушла.

— Думаю, сами вы ни за что не заказали бы торт с медом и миндалем, но этот шедевр непременно нужно попробовать. Обещаю, вашей великолепной фигуре ничего не угрожает. К тому же, я уверен, вечером вы отправитесь на пробежку. Вы регулярно тренируетесь?

— Да. Но я предпочитаю ходить в спортзал. В Лондоне бегать опасно.

— Согласен. Где вы живете?

— Сток-Ньюингтон.

— О, а в каком районе? Моя сестра живет в Сток-Ньюингтоне. На Райт-роуд.

— Мы почти соседи, — холодно сказала Кейт.

Доктор, похоже, понял намек.

— Мне не нравится жить в центре Лондона. Поэтому я обрек себя на мучения ежедневных поездок. — Он с притворным ужасом посмотрел на нее. — Я живу рядом с Хедли-Коммон.

— Веселый район, ничего не скажешь.

Он поморщился.

— Да, там есть несколько шумных соседей. Околица нуворишей, как мы говорим. Но в целом район респектабельный. Откровенно говоря, я мало общаюсь с соседями.

— Нет времени?

Он вздохнул.

— Как правило, нет сил. Дома я отдыхаю от работы, и мне меньше всего хочется тратить драгоценные минуты покоя на барбекю с соседями.

— Не любите быть на виду?

— Не люблю суету и шумиху.

Кейт решилась задать личный вопрос.

— Чарлз, а вы встречаетесь с кем-то?

Маартенс посмотрел в окно. Кейт подумала, что он слишком долго обдумывает ответ.

— А у вас есть виды на меня? — Он наконец взглянул на нее.

На такой ответ она не рассчитывала, хотя втайне и надеялась. Он был очаровательным, обходительным, привлекательным и прямо говорил то, что думает. Он честно ответил на недвусмысленный вопрос. Кейт покраснела.

Он не стал мучить ее.

— Простите, я вас неверно понял. Наверное, это один из протокольных вопросов. Но, если не возражаете, я бы с удовольствием пригласил вас в театр или на ужин. Надеюсь, ваш увлеченный историей шеф не будет против?

Она постаралась ответить с той же прямотой, с которой был задан вопрос.

— С личной точки зрения — не будет, но, — она постаралась придать лицу печальное выражение, — как старший инспектор он может решить, что я веду себя непрофессионально.

Он сцепил пальцы. Кейт засмотрелась на его сильные, красивые руки, и ей стало немного стыдно. Вчера она обдумывала перспективы отношений с Джеффом Бенсоном, сегодня — с Чарлзом Маартенсом. Что же это такое?!

— Возможно, раскрыв это ужасное дело, вы позволите мне повторить попытку.

Она улыбнулась. Щеки снова полыхали румянцем.

— Чарлз, я приехала сюда как полицейский, расследующий убийство. Мы отдалились от основной темы, вы не находите?

Он улыбнулся.

— Тем не менее вы не сказали «нет», а это вполне может означать «да». Я терпеливый человек.

Шарон подала кофе.

— Спасибо. — Маартенс был само очарование.

— Сейчас принесу торт.

Девушка вернулась к стойке, и Кейт заговорила о деле.

— В последнее время вы не замечали ничего необычного за профессором Чаном?

Вернулась Шарон, и они замолчали.

— Приятного аппетита! — улыбнулась она.

— Могу я узнать, мой коллега под следствием? — спросил Маартенс.

— Нет. Конечно, нет. Он помогает нам восстановить картину преступления, как и вы. Это обычная процедура. Тем более что он был женихом жертвы.

— Главный подозреваемый?

Кейт сделала вид, что отвлеклась на кофе.

— Партнеру жертвы всегда уделяется повышенное внимание. Это обычная процедура.

— Понятно. Я бы не хотел, чтобы репутация Джимми пострадала, если нет каких-либо формальных обвинений. Даже если и есть серьезная причина… — Он придвинул ей тарелку с кусочком торта.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Кейт.

Маартенс на мгновение замер, затем, словно опомнившись, указал на торт.

— Серьезная причина попробовать. Торт. Внутри заварной крем с медовым вкусом и карамель…

Кейт не отступала:

— Чарлз, мы же не о торте говорили. Что вы имели в виду, когда сказали, что у профессора Чана была серьезная причина?

Он вздохнул.

— Сам не знаю, почему я так сказал. Забудьте, пожалуйста. И попробуйте торт…

— Чарлз, пожалуйста, не упрямьтесь. Вам все равно придется объяснить свое замечание.

— Послушайте, это неважно. Уверяю вас. Ерунда. Я собью вас с правильного пути, и вы напрасно потеряете кучу времени.

— Позвольте мне самой судить.

— Правда, Кейт, я оговорился и не хочу развивать эту мысль.

Она откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на него. Доктора внезапно заинтересовали пакетики с сахаром, хотя до этого он смущал Кейт, глядя ей в глаза.

— Боюсь, я не могу оставить этот вопрос. Если вы не расскажете, я передам старшему инспектору, что вы располагаете некой информацией.

— И? — Он отпил кофе.

— И он вызовет вас на официальный допрос, — уверенно закончила она.

Маартенс посмотрел поверх чашки.

— И там мы обсудим наше первое свидание? — Он тянул время, очевидно, обдумывая линию поведения.

— Это вряд ли. — Кейт решила, что пора действовать жестче.

Он взъерошил светлые густые волосы.

— Я подставлю его под удар, но это совершенно не имеет отношения к убийству. Просто поверьте мне на слово, хорошо?

Она покачала головой.

— Я никому не верю на слово. Моя работа — расследовать факты. Или вы рассказываете мне все как есть, или мы ставим точку. Я позвоню в Скотленд-Ярд, и вас вызовут для дачи показаний.

Маартенс сдался:

— Хорошо. Ну и упрямая же вы! — Кейт ждала. — Ладно! — Он пожал плечами. — Джимми сказал мне, что подозревает Лили в измене.

— У него были доказательства?

Он покачал головой.

— Думаю, нет. Я не знаю. Он просто это чувствовал.

— Почему он сказал вам об этом?

Кейт принялась за кофе. Это был отвлекающий маневр: нельзя, чтобы он догадался, насколько ее заинтересовали эти «неважные» детали.

Маартенс усмехнулся.

— Я тоже удивился. Джеймс — очень скрытный человек. Он ни с кем не обсуждает свою личную жизнь ни в клинике, ни в больничном отделении. Но мы тысячу лет знакомы. Это случилось на приеме, посвященном сбору средств. Мероприятие само по себе утомительное, а после перелета из Нью-Йорка — особенно. Мы там были на конференции. В общем, думаю, немного шампанского и усталость ослабили обычную сдержанность Джимми. Я спросил, как дела у Лили. Он сказал, что неплохо, раз у нее любовник. — Маартенс поднял руки. — Больше я ничего не знаю.

Кейт наклонилась вперед.

— А как он это сказал?

Он непонимающе посмотрел на нее.

— То есть?

— Он сердился, грустил, иронизировал?

— Нет, он не иронизировал. Произнес совершенно спокойно. Как всегда.

— Не расстроился, не переживал? — с недоверием переспросила Кейт.

— Я не знаю. Не знаю, что он чувствовал. Он мастерски скрывает свои чувства и контролирует эмоции. Уверен, вчера вы это сами заметили.

— Он сказал еще что-нибудь?

— Я, естественно, начал его расспрашивать, но он больше ничего не сказал. До того он упоминал, что Лили молода и красива. И что она еще не дала своего согласия на брак. Он ждал ее ответа. Меня это удивило: я думал, что все решено.

— Ее родители считали брак решенным вопросом.

Маартенс пожал плечами.

— Не знаю, я не был знаком с ними. Как, впрочем, и с самой Лили.

— Не может быть!

— Серьезно.

— Вам не кажется это странным?

— Нет, — сказал он. — Я тоже не представляю коллегам своих подруг. Наверное, вы думаете, что все мы тут — кроме профессора Чана, который держится особняком, — эдакая дружная компания, вместе справляем дни рождения и ходим по пабам. Все не так. Наши врачи — лучшие хирурги страны. У каждого огромное эго, огромный потенциал, огромные зарплаты, и все они — люди разного происхождения, с разными интересами. Единственное, что нас объединяет, — это работа. Все мы помогаем несчастным людям и делаем это хорошо. Но мы едва знаем, кто где живет, не говоря уже о том, как зовут жен или детей. Вероятно, это покажется странным, но, откровенно говоря, мне не интересно, где мои коллеги играют в гольф или любят отдыхать. Это касается и Джимми, и всех уважаемых мною, невероятно загруженных работой людей. Впрочем, о Джимми, поскольку мы вместе руководим клиникой, я знаю немного больше, чем о других. Но это не означает, что мы каждые выходные устраиваем вечеринки.

— Я полагаю, вы друзья. Он мог, по крайней мере, представить вам свою невесту.

— Нет, еще раз повторяю, мы не общаемся на личные темы. Джимми — гонконгский китаец. Может, он дома говорит на кантонском или носит шпильки. А я из Африки, собираю средневековые русские иконы и венгерские марки. Что может нас объединять?

Кейт заметила, что он раздосадован, но при этом продолжает говорить вполголоса и с прежней обходительностью, только в глазах зажглись недобрые огоньки. Наверное, она не первая удивилась его безразличию.

— Мне было известно, что Лили существует. Вот и все.

— Профессор Чан догадывался, с кем встречалась Лили?

Маартенс удивился.

— Спросите его самого.

— А вы не спрашивали?

Он покачал головой.

— Нет, я давно приучил себя не лезть в дела Джимми. Он сам рассказывает мне, что считает нужным, тем более, это было личным, — он пожал плечами, — неважным, другими словами. Если бы речь шла о пациентах, отделении, клинике, операции, новых медикаментах, технологиях или о чем-нибудь подобном, тогда это было бы важным. Но личная жизнь — нет, это никому не интересно.

Она кивнула, обдумывая, что из этого следует в первую очередь сообщить Джеку.

— Я знаю, о чем вы думаете, — продолжал Маартенс. — У Джимми есть мотив. Он — пластический хирург и, чтобы наказать неверную подругу, срезал ей лицо и так далее.

Кейт решила сменить тему.

— Вы знали, что Лили жила на Хедли-роуд?

Он нахмурился. Похоже, его смутил внезапный поворот в беседе.

— Нет. Я думал, она жила в Шордиче.

— Да, но дом ее родителей находится у вас по соседству.

— Надо же, — казалось, его это не удивило, — понятия не имел. Хотя погодите, речь идет о том ужасном дворце с фонтаном и драконом на фасаде? Если мне не изменяет память, там еще у входа две огромные вазы в китайском стиле, а на парадной двери — фальшивый витраж?

Кейт пожала плечами: снобизм, проскользнувший в этой тираде, был ему не к лицу.

— Не знаю. Я там не была. — Она допила латте. — Скажите, а как профессор Чан отреагировал, когда узнал, что его невеста убита?

— Трудно сказать. Вы вчера, должно быть, сами видели: невозможно понять, какие эмоции он испытывает.

— Вам не кажется это странным?

Он пожал плечами.

— Нет. Я достаточно хорошо его знаю. С ним сложно. Он упрямый, но сильный духом человек. Он страдает, но это не значит, что он будет это показывать.

— Он способен совершить насилие?

Маартенс с удивлением посмотрел на нее.

— Как и каждый из нас. Разве нет?

Кейт покачала головой.

— Я думаю, нет. — Она подцепила вилкой крохотный кусочек торта. — Так почему он не расстроился из-за смерти мисс By?

Торт, оправдывая ее худшие опасения, оказался невероятно вкусным. Стало ясно, что остановиться не удастся.

— Зная Джимми… Джеймса не первый год, могу вас заверить: он расстроился. Он просто не считает нужным это показывать.

Она съела еще кусочек.

— Вы правы, за этот торт и умереть не жалко.

Он кивнул и приступил к своей порции.

— Я видела это озеро в заставке шоу «Поверни время вспять», — заметила Кейт. Пора было закругляться. Ей хотелось отделаться от доктора и побродить по клинике.

— Мне не нравится передача, но это хорошая реклама.

— А вот вас не показали.

Он покачал головой.

— Не люблю, когда меня снимают. Не мой стиль.

Кейт подумала, что это неправда. Мелькать в популярном телевизионном шоу было более чем в стиле доктора Чарлза Маартенса.

— Ну почему же! Вам бы идеально подошла роль ведущего. Знаете, вы более располагаете к себе, чем…

Он засмеялся и вытер губы салфеткой, которую Шарон принесла вместе с тором.

— Думаю, я понимаю, о чем вы, но это была находка Джимми.

— Передача?

Маартенс кивнул.

— Он оплатил съемки пилотного выпуска и продумал общую идею.

— Профессор Чан посчитал, что он прекрасно справится и как ведущий?

Он громко рассмеялся.

— Думаю, он прекрасно знает о своих недостатках, но его мрачность почему-то привлекает клиенток, к тому же ему помогает Саманта. Джимми великолепно справляется с любой работой, но главное — он действительно помогает тем несчастным, которые согласились участвовать в этом безумии.

— Конечно, но он явно не телезвезда. Он никогда не улыбается.

— Не улыбается. Но давайте будем откровенны, Кейт. Вы же не доверите операцию на лице какому-нибудь шуту. Вы пойдете к Джимми. Или, может быть, ко мне, — улыбнулся он. — Только я не любитель телешоу.

Кейт подумала, что это он напрасно, но решила не спорить.

— Прошу прощения, я вам еще нужен? — спросил Маартенс и посмотрел часы. — Через полтора часа операция, мне нужно приготовиться.

— Последний вопрос.

— Прошу.

— Трансплантация лица.

Маартенсу такой поворот разговора явно не понравился.

Кейт изобразила вежливую улыбку.

— Это фантастика?

— Нет. По правде говоря, я надеюсь, что в следующем году мы сможем делать частичные пересадки. Технология почти доработана. Но полная пересадка… — Он пожал плечами. — Вас интересует возможность именно такой операции?

— У нас есть четыре жертвы, у всех срезаны лица.

— Возможно, преступник заметал следы? — Маартенс нахмурился.

— Трое из них — нелегалы. Мы бы все равно не опознали их. Уверена, убийца знал об этом.

— Кейт, я не знаком с психологией убийц, — озадаченно сказал он. — Вы можете спросить у меня обо всем, что касается хирургии, но я понятия не имею, зачем преступник уродует трупы.

— Значит, полученный таким образом материал бесполезен?

— Кожу просто срезали?

— Согласно патологоанатому, работал профессионал.

Он вздохнул.

— Вы понимаете, что означает трансплантация лица, о которой вы говорите? Это же не фильм ужасов, где сдирают кожу с одного человека и пришивают другому.

— Более-менее представляю, — ответила Кейт.

Он покачал головой.

— Боюсь, скорее все-таки «менее». Чтобы провести операцию по удалению кожи, потребуется часов десять. Это очень сложная манипуляция. Убийца должен, сохраняя кровеносные сосуды, нервы, мышцы, возможно, частично кости, удалить все это с таким мастерством, чтобы потом хирург мог соединить их с тканями реципиента. А это еще шесть или семь часов работы.

— Сколько помощников нужно хирургу?

— Помощников? Вы имеете в виду ассистентов?

Она кивнула.

— Возможно, пять или шесть. У нас в отделении работает команда из двенадцати человек. Хирург, который решится делать подобную операцию в одиночку, или сумасшедший, или гений. Кроме того, остается главный вопрос: зачем? — Он усмехнулся. — Зачем хирургу такого уровня становиться убийцей?

Кейт подумала, что пора заканчивать.

— Чарлз, вы мне очень помогли. Спасибо за экскурсию, кофе и восхитительный торт.

— Жаль, больше ничем не могу помочь. Хотите еще немного походить без меня?

— Спасибо. Не окажусь.

— Разрешите проводить вас в лобби. Можете начать оттуда.

— Да, спасибо.

Маартенс помог ей надеть пальто и, поправляя воротник, легко коснулся ее щеки.

Кейт покраснела.

— Вы очень любезны.

Он пожал плечами: мол, ничего особенного.

— Спасибо, Шарон. — Кейт помахала ей рукой.

Кожа горела в том месте, где он прикоснулся. Он специально это сделал? Наверняка специально. Доктор Маартенс, похоже, ничего не делал случайно.

— Как тихо… — Он заглянул ей в глаза.

Нужно сказать что-нибудь, любую глупость, только бы вырваться из оков этого взгляда!

— Надо же, а я думала, тут будут Кейт Мосс и Анджелина Джоли в бинтах.

Он рассмеялся.

— Сегодня не повезло.

Вместо Кейт Мосс их встретил холодный ветер.

— Ничего себе, утром было теплее. И дождь начался, — Кейт подставила руку под мелкие капли. — А там что за здания? — указала она на небольшие постройки.

— Служебные помещения. Раньше они почему-то назывались «Конюшня» и «Кладовая». Думаю, сейчас их используют как склад. Хотите, чтобы принесли ключи? — предложил он.

— Нет, спасибо.

— Там только старая мебель. Все лекарства и препараты мы держим в сейфе в главном здании.

Кейт кивнула. Дождь припустил сильнее, и они все прибавляли шагу, так что в холл клиники едва не вбежали.

— Жаль, не повезло с погодой. Сейчас не лучшее время для прогулок. — Доктор Маартенс улыбнулся и протянул ей руку. — Было очень приятно. Надеюсь, однажды вы позволите мне выполнить свое обещание.

Кейт прекрасно поняла, о каком обещании идет речь.

— Спасибо, — обменявшись рукопожатием, оба медлили его разорвать.

— Можете побродить здесь, не стесняйтесь.

Она кивнула.

— До свидания, Кейт.

И он оставил ее в холле с вычурным черно-белым полом.