Блистательный обольститель

VIII Столы перевернулись

Леди Аннабель Гертруда Даунинг была женщиной слова. Уж если она решила добиться чего-либо, то упорно шла к цели. Внешне она была очень вежлива с Анне-Лиз. Однако, как только миновал последний месяц траура по старому барону, она велела Роберту устроить охоту и обязательно пригласить Мариан.

Роберт согласился.

Анне-Лиз не очень хорошо ездила на лошади и вскоре отстала, и Мариан тут же оказалась рядом с Дереком. Вся ее веселость и умение флиртовать были пущены в ход, как только она увидела, что Дерек полностью здоров. Мариан охватило чувство вины, но она решила не думать об этом. Ведь леди Гертруда была права: дело идет к концу, Дерек скоро бросит Анне-Лиз.

Что касается Дерека, он был совершенно неуязвим для уловок Мариан. Дерек не забыл, почему расстроилась их помолвка. Хотя он и восхищался огненными волосами Мариан, соблазнительно спадавшими ей на плечи, и ее изумрудными глазами, лукаво глядевшими из-под шляпки. Грациозная, с тонкой талией, в сером с щеголеватыми эполетами костюме амазонки, она бросала на него кокетливо-восторженные взгляды. Черный пиджак для верховой езды прекрасно сидел на широких плечах Дерека, коричневые бриджи плотно облегали его крепкие, мускулистые ноги. Когда старший егерь протрубил в рог, Мариан, пустив своего коня галопом, вызывающе взглянула на Дерека. Дерек тоже пришпорил коня и пустился за ней. Они всегда были соперниками, так же, как и любовниками, и он подумал, что ее дерзость, вероятно, и была одной из причин, почему он влюбился в Мариан. Одержимая во всем, она предавалась жизни с жаром; даже своими туалетами, всегда яркими и роскошными, она как бы бросала вызов окружающим: «Вот я какая!»

Расстилавшиеся вокруг поля Сассекса заиграли в желтых лучах утреннего солнца. Коротконогие гончие и свора бассетов, отчаянно лая, кинулись через извивающийся ручей, преследуя добычу. Дерек удивился, когда заметил, что Мариан повернула и скачет в рощу, но продолжал преследовать ее.

В роще Мариан быстро спешилась и, взяв лошадь под уздцы, пошла на поляну.

— Дорогой, ты выглядишь превосходно, — сказала Мариан Дереку, когда он спрыгнул с лошади и последовал за ней. — Я чуть не лишилась рассудка от желания увидеть тебя, но подумала, что ты этого не захочешь.

— В самом деле? — он иронически выгнул бровь. — Бедная.

Она сняла шляпку и встряхнула волосами.

— Не будь скверным, Дерек. Расторжение нашей помолвки принесло мне такую же боль, как и тебе.

— Я слышал, как ты была расстроена. Сплетни быстро распространяются в таком деревенском захолустье, как наш Сассекс. В течение шести месяцев ты с трудом выносила всяческие сборища, особенно когда там появлялся один джентльмен из Лондона, вернее сказать, один граф, который без памяти влюблен в тебя.

Она подошла к нему с полуизвиняющейся, полудразнящей улыбкой.

— Это была попытка похоронить мое разбитое сердце. Ведь ты наговорил мне столько всего во время нашей последней встречи, Дерек. — Ее голос смягчился и стал очень ласковым. — Я пыталась объяснить твое поведение тем, что ты болен, что боль помутила твой разум. Я знаю, ты никогда бы не повел себя так…

Он не стал ее переубеждать.

— Из надежных источников я также узнал, что ты встретила графа, когда я был еще в Индии. Ты продолжала видеться с ним и тогда, когда я вернулся. И ты предполагала, что я упаду к твоим ногам?

Мариан гордо вскинула голову.

— Если ты так себе это представляешь…

Дерек ответил лишь презрительной улыбкой. Мариан резко повернулась и побежала к лошади. Но не успела она сделать и двух шагов, Дерек поймал ее, обнял, запустил руки в ее волосы и крепко поцеловал. С такой силой, какой она в нем и не подозревала.

— Зачем ты это сделал? — прошептала она, когда он поднял голову.

— Я хотел вспомнить, почему ты вошла в мою кровь. — Он хрипло вздохнул. — Теперь вспомнил. — Внезапно он ее отпустил, вскочил на лошадь и, пришпорив ее, скрылся из вида. Изумленная Мариан долго глядела ему вслед.

В полдень на опушке леса охотники устроили завтрак. Леди Гертруда, заметив ревнивый взгляд Мариан, брошенный на усевшихся рядом Дерека и Анне-Лиз, отвела ее в сторону.

— Моя дорогая девочка, думаю, вы уже успели заметить, что у вас есть соперница.

— Эта маленькая мышка? — фыркнула Мариан. — Она, может быть, мила для среднего уровня, но Дерек вряд ли может серьезно воспринимать дочь певца псалмов.

— Воспринимает, и более чем серьезно, — произнесла с ударением леди Гертруда. — У них давняя связь, если я не ошибаюсь. Вы правильно сделаете, поставив мышеловку, если хотите получить кота.

Жалкое снисхождение к Дереку, которое он почти стер своим жарким поцелуем, теперь исчезло совсем. Для Мариан стало очевидным, что Дерек томился без женской ласки. Темперамент Мариан соответствовал ее огненным волосам. Никто не одержит над ней легкой победы!

Выбрав момент, когда Дерек наконец отошел от Анне-Лиз, Мариан направилась к ней:

— Мисс Девон, я так скучала без вас в Брайервуде. Хочу пригласить Роберта и Дерека на бал по случаю… ну, например, лета. Надеюсь, вы тоже будете?

— Ну конечно, если это доставит вам удовольствие, — ответила Анне-Лиз. — Так мило с вашей стороны, что вы приглашаете меня!

— Видеть вас — всегда большое удовольствие, — ответила Мариан с тонкой улыбкой. — Можете быть уверены.

Анне-Лиз улыбнулась Дереку и протянула к нему обнаженные руки, лежа в траве на вершине холма, с которого был виден Клермор.

— Как будто я на облаке плыву по небу! — пробормотала она счастливо. — Ты не думаешь, что Господь не простит нам этого, хотя сам и разрешил нам быть счастливым?

— Нет, если он позволяет ангелам вроде тебя спускаться на землю. — Дерек провел травинкой по ее губам. — Мне кажется, что я никогда не смогу полностью насладиться тобой: мне всегда хочется еще.

Анне-Лиз не ответила. С той самой охоты Дерек стал проводить с ней меньше времени. Часто ей казалось, что он мыслями где-то далеко, и еще: она подозревала, что тогда, в роще, он был близок с Мариан. За это время Дерек посетил несколько званых вечеров, но ни разу не позвал Анне-Лиз с собой. Она была обижена больше, чем когда-либо раньше, но не так, как ожидала. Теперь, совсем выздоровев, он вернулся к прежнему образу жизни… в которой ей не стало места. Она предполагала, что это когда-нибудь случится, но не думала, что так скоро. Она и представить себе не могла той тоски, которая охватила ее, как серый холодный дождь поздней осенью! Все ее существо восставало против такой несправедливости. Однако она не хотела, чтобы Дерек заметил ее страдания. Для него она была, как всегда, сильной, поддерживающей его дух. Расставание, когда оно придет, будет честным. Она не будет плакать. Не будет докучать Дереку. Она просто уйдет из его жизни, и пусть их любовь останется прекрасным воспоминанием для обоих.

Дерек спрятал лицо в изгибе ее шеи. Анне-Лиз очень бы хотелось знать, о чем он думает. Слишком долго он молчит, как будто что-то его тревожит, а он боится или не хочет сказать об этом.

И она молчала тоже.

Дерек закрыл глаза, чувствуя, как волосы Анне-Лиз щекочут его веки, они развевались от ветра, как тончайший китайский шелк, воздушные, исчезающие в неизвестности. Очень часто он боялся, что она также исчезнет в тумане забвения. Только он никогда не забудет ее, не забудет легкую уступчивость ее тела, бархат ее поцелуев, брызги счастья, задурманившие их дни, проведенные вместе. Мариан была более земной, чем Анне-Лиз. Каким-то образом любовь к Мариан представлялась ему более реальной, несмотря на то, что он ее временно оставил. Он хотел, чтобы Мариан вернулась, однако, если она вернется, он должен будет навсегда потерять Анне-Лиз. А будущее без Анне-Лиз казалось ему бесплодной пустыней, пустой и беспощадной. Благодаря Анне-Лиз он исцелился, снова занял свое общественное положение, возобновился его интерес к жизни. Тем не менее с ней он чувствовал себя человеком, попавшим на забытый остров, где все было дружелюбным, но каким-то незнакомым.

Анне-Лиз ни разу не сказала, что любит его. Об этом говорил каждый ее жест, но вслух она ни разу не произнесла этих слов. Она легко могла бы заменить ему Мариан, с ее страстью, улетавшей с шепотом ветра. И однако где-то в глубине души он знал, что это не так, Анне-Лиз может быть только единственной. Он ясно ощущал это, когда обнимал ее так крепко, что слышалось биение сердца. Наклонившись, он поцеловал ее, тихонько пробуя ее губы, как свежую струйку летнего ручейка. Он хотел сказать ей о любви, но так же, как и она, не мог. Они были разными мирами.

Тело Дерека говорило Анне-Лиз о любви больше, чем он мог бы сказать словами. Их словами были ласки и поцелуи, которые кружили голову, как молодое забродившее вино. Она обняла его, и будто поток воздуха, играющего ветерка, увлек его в глубины страсти. Ее поцелуи заставляли Дерека забыть все на свете от наслаждения, и когда он вошел в нее, он попал в рай.

Тонкая и прекрасная Анне-Лиз пришла в его объятия, как бы ища приюта, гавани, не защищенная и все же веселая. Она заставила его душу петь. Тело Дерека как будто было создано для нее. Когда же долгожданный момент настал, дрожь прошла по их телам, словно бурное эфирное крещение. Он крепче прижал ее, будто боясь потерять, отдаляя момент разъединения. Облака клубились над их головами, мир кружился под ними, наконец, пришло время, и нельзя уже было откладывать их полного слияния.

— Какой редкий восторг, какое удовольствие мы получили! — выдохнул он наконец. — Откуда ты знаешь, как удовлетворить меня? Я испытал невозможное, сказочное блаженство. Я боюсь, что однажды это закончится, и я снова упаду в эту мрачную бездну несчастья, где ты нашла меня, — он погладил ее волосы. — Ты всегда должна быть со мной. Обещай остаться в Клерморе, пока у меня будут силы делать тебя счастливой.

— Лишь бы я была тебе нужна, Дерек, — сказала она мягко. — Только шепни мое имя, и я тут же приду. А если мы будем далеко друг от друга, я услышу тебя сердцем.

— Я запомню твое обещание, — он нежно прикоснулся к ней губами. — Когда гильзаи оставили меня умирать в Кибере, они и не подозревали, что оставляют меня для гораздо более счастливой жизни, чем та, которую я вел раньше. Я хочу… — Он колебался, желая сказать слова обручения, которых она так ждала, но не смог. Молчание накрыло их плотным одеялом. Несмотря на всю ее прелесть и изящество, для нее не было места в безжалостном обществе Клермора. Ей нужны были спокойствие, нежность, вера и свобода. Ей нужно было жить там, где все ее любили. Анне-Лиз создана не для лицемерия и фальши, узкой кастовой вражды и презрения окружающих.

Дерек был уверен, что не сможет уберечь ее от насмешек, клеветы и сплетен. Женится он на ней или нет, она всегда будет для местного общества мишенью для оскорблений.

И все же, когда он целовал Анне-Лиз, нектар ее губ заставлял Дерека забыть обо всех несчастьях, уготованных ей судьбою. И он все откладывал решение отослать ее в Лондон. Он хотел только ласкать ее и укрывать своими руками. Это время, эта радость, сияющая, как диадема раджи, принадлежала лишь им двоим. Подобно красивым механическим птичкам, заведенным какой-то божественной рукой, они были счастливы, пока не заканчивался завод, и тогда крошечные винтики начинали вращаться медленнее и крылышки безжизненно опускались.

Так проходили дни, и лето кончалось. Розы еще благоухали в саду Клермора, но ласточки уже собирались на юг, в Африку, а может и в Индию. Леди Гертруда все откладывала свой отъезд. Хотя она претендовала на безразличие, тем не менее всякий раз она давала понять Анне-Лиз, что связь Анне-Лиз и Дерека ей неприятна.

— Я удивлена, мисс Девон, — не выдержала наконец леди Гертруда, когда однажды после обеда они с Анне-Лиз пили чай на веранде, — что вы так быстро забыли о своем воспитании, вступив в любовную связь с моим племянником. Я уверена, ваш отец ужаснулся бы.

Хотя Анне-Лиз была шокирована резкостью леди Гертруды, она сохранила внешнее самообладание.

— Мой отец умер, — ответила она спокойно, — и потому его мнение не имеет значения, но если бы он был жив, то понял бы мою любовь к Дереку. Он не одобрял добродетели под маской лицемерия.

Глядя на белые облака, летящие над лугом, и аллею тополей, Анне-Лиз задумчиво произнесла:

— Я бы предпочла замужество, но, поскольку это невозможно, я приняла дар любви, посланный мне Богом.

Бледно-голубые глаза леди Гертруды остались холодными.

— Дерек когда-нибудь говорил, что любит вас?

— Никогда, — сказала Анне-Лиз тихо, — и никогда не скажет. Он слишком благодарен, чтобы дать женщине надежду на невозможное.

— Вы считаете, он любит вас?

Анне-Лиз долго молчала.

— Я думаю, он сам не знает об этом. Всего несколько месяцев назад он любил Мариан Лонгстрит. Я сомневаюсь, что его чувства могут так быстро измениться, чтобы он забыл ее.

Леди Гертруда смотрела на нее изучающе.

— Вы действительно маленькая идеалистка. Сомневаюсь, что вы способны смириться с фактом возможного разрыва. Общественное мнение — не самая лучшая вещь, и все это трудно вынести, особенно в одиночку. Мужчина всегда выходит сухим из воды, в то время как женщину забрасывают камнями.

— Мое самоуважение не разрушится от насмешек и презрения, леди Аннабель. Люди могут говорить все, что им нравится. Но когда наступит конец нашей любви, у меня все равно останутся начало и середина.

Леди Гертруда улыбнулась, сама того не желая.

— Дерзкий дьяволенок! Вы так уверены в себе, что, пожалуй, сделали бы честь Клавелям. Странно, вы не выглядите мужественной. Я слишком стара, чтобы чему-то удивляться, но предвижу, что вы сумеете выпутаться из этой беды. — Она подняла свою чашку, как бокал с шампанским. — За ваше мужество!

Анне-Лиз неохотно улыбнулась.

— И ваше гостеприимство!

Бал в Брайервуде был парадом шелков и атласа, страусовых перьев и перьев марибу, жемчуга и напудренных плеч. Мариан в платье из кремового тюля, украшенного лилиями с небольшим количеством жемчуга на пышном кринолине, встречала гостей у подножия мраморной лестницы. Леди Гертруда вошла, опираясь на руку Дерека; Анне-Лиз сопровождал Роберт. Леди Гертруда запретила Анне-Лиз выходить из дома в ее старом девичьем голубом тарлатановом платье.

— Если пойдут сплетни, — заявила она, — я не хочу, чтобы Дерека обвинили в том, что он украл тебя прямо из колыбели. — Она настояла, чтобы Анне-Лиз надела новое платье, купленное для нее Дереком: розовые кружева из Алансона с узором из бархатных зеленых листьев папоротника и роз. Шейку Анне-Лиз обрамляла тройная нить полинезийского жемчуга, застегнутая на бриллиантовую брошь в форме сердца — фамильная драгоценность леди Аннабель. Сетка, державшая шиньон Анне-Лиз, была украшена маленькими бриллиантами, сверкавшими в свете свечей, как звезды. Анне-Лиз, восхитительно прекрасная и выглядевшая по крайней мере на пять лет старше, притягивала внимание гостей как магнит. Естественно, что ее появление вызвало и пересуды. Они касались прежде всего того, что такая красавица живет в доме двух молодых холостяков, которые — это всем было известно — не отличались пуританскими нравами. Ревнивая Мариан быстро обернула эти сплетни в свою пользу.

Ей надоело смотреть, как Дерек все время наклоняется к Анне-Лиз, что-то шепчет ей, а она улыбается. Мариан обратилась к стоявшей рядом герцогине Клэрской, указывая на Анне-Лиз:

— Это создание имеет дар раздражать, как вы считаете? Она воспользовалась болезнью Дерека, чтобы попасть прямо в сердце клана Клавелей. Я думаю, что она была намного больше, чем просто сиделкой Дерека, но его нельзя винить. Он был едва в своем уме в то время, а сейчас просто не может найти тактичного способа избавиться от нее.

Вскоре эта новость распространилась по всему залу. И меньше чем через час все уже знали о новой любовнице Дерека Клавеля. Вскоре этот слух дошел и до Роберта. Он отправился искать брата, чтобы предупредить его, но Дерек уже пригласил Анне-Лиз на танец. Раздраженный тем, что опоздал, и тем, что сплетни, затрагивающие его семью, теперь будут еще сильнее, Роберт не находил себе места, пока не кончилась кадриль, затем пробился сквозь толпу. Однако Дерек успел снова пригласить Анне-Лиз, Роберт многое бы отдал, чтобы прервать их беседу, поскольку Анне-Лиз выглядела так, будто смотрела в лицо самой любви.

Дерек и Анне-Лиз кружились в вальсе, забыв обо всем; ее пальцы легко касались его рукава; он крепко обнимал ее за талию. Роберт нетерпеливо ждал окончания этого танца, затем твердо пригласил Анне-Лиз на следующий. Дерек неохотно уступил ее брату — с предостерегающим взглядом, обещавшим, что любая попытка ухаживания будет для Роберта последней.

— Я собираюсь пригласить мисс Девон и на последний танец, так что, Роберт, я буду тебе благодарен, если ты вернешь мне ее сразу же.

— Все в свое время, Дерек, — ответил Роберт грубо, затем повел Анне-Лиз, оставив Дерека скучать в одиночестве.

— Анне-Лиз, — сказал Роберт, как только началась кадриль, — к сожалению, я должен задать очень личный вопрос, но, так как мы оба имеем прямое отношение к моему брату, такой вопрос будет вполне оправданным. Вы очень любите Дерека?

Анне-Лиз побледнела, затем собралась с силами:

— Как я уже говорила вам несколько недель тому назад, я любила Дерека всегда… Вы предлагаете мне сесть на первое же судно, отправляющееся в Танжер?

Он как-то криво улыбнулся.

— Что-то вроде этого. Я только что узнал, что ваша связь — больше не секрет для общества. И кстати, это общественное мнение считает невинной жертвой моего брата, а вас — подлой соблазнительницей. А поскольку я знаю, что все как раз наоборот, то советую немедленно уехать.

— А если я откажусь? — Лицо ее побледнело, но взгляд янтарных глаз тверд и решителен.

— Вы не можете отказаться, если я настаиваю — сказал он спокойно. — В конце концов я барон… но я хотел, чтобы вы приняли это решение по собственному желанию. Вы мне действительно нравитесь, и я не хочу видеть, как вам больно. Пожалуйста, поверьте мне: ничего хорошего не будет особенно для Дерека, если вы останетесь в Клерморе.

— Я поговорю с Дереком, — проговорила она. — Если он…

— В этом-то все и дело. Он не захочет, чтобы вы уехали, если даже будет знать, что это к лучшему. И все же, я думаю, что раз он понимает опасность вашей испорченной репутации, он смирится с вашим отъездом. Дерек, как любой военный, привык подчиняться правилам. Это одна из причин, по которой он стал полковником, будучи совсем молодым. — Роберт остановился. — Дерек всегда хотел попасть в парламент. Он полностью верит в английский закон. И все его планы в этом направлении могут быть разрушены нежелательными связями.

— Нежелательными связями? — Она вздохнула, кровь прилила ей к лицу. — Я дочь человека доброго и стоящего не меньше любого премьер-министра. Чем я хуже Мариан Лонгстрит?.. Ведь если верить сплетням, она была любовницей Дерека гораздо дольше, чем я. — Не сознавая, до чего она восхитительна и привлекательна в своем розовом платье, со сверкающими от гнева глазами, Анне-Лиз смотрела на него с упреком. — Вы считаете, что Мариан подходящая подруга для него?

— Мариан рождена, чтобы стать важной дамой и хозяйкой аристократического дома, — ответил он жестко. — Если бы вы были леди… но это не так и вы никогда не будете управлять домом большим, чем дом приходского священника.

— Я могу научиться. — Ее негодование вдруг улеглось. — О, Роберт, я никогда и не думала, что Дерек может жениться на мне. Я просто надеялась облегчить ему жизнь. Когда придет время, я уйду.

— Это время пришло…

— Я решу это сама.

— Очень хорошо, — дожидаясь музыки, он направился с ней к кучке болтающих дам. Когда только Роберт и Анне-Лиз приблизились к ним, глаза этих людей сузились, вееры разом поднялись, а болтовня стала более оживленной. Перемена в их поведении была очевидной. Хотя Анне-Лиз старалась держаться прямо и гордо подняла головку, вид у нее был затравленный.

Когда танец закончился, Роберт проводил ее к мраморному камину, где они оставили Дерека. Но его там не было. Быстро окинув взглядом заполненный людьми зал, Анне-Лиз не увидела и Мариан. Следующим был гавот, и по тому, как быстро Роберт оторвал ее от пола, Анне-Лиз сразу же поняла: что-то произошло. И действительно, в толпе танцующих были Дерек и Мариан. Шепот вокруг Анне-Лиз вдруг перекрыл для нее звук скрипок, и она почувствовала, что в нее, как когти, впиваются взгляды присутствующих. Она знала, что быть презираемой в качестве любовницы Дерека ужасно, но то, что происходило сейчас, было много хуже, чем она могла себе представить.

— Роберт, уведите меня отсюда, — прошептала она возбужденно.

— Не теперь. Наше исчезновение будет слишком заметно. Вы должны выглядеть, как будто ничего не случилось и слухи выдуманы. Продолжайте танцевать и улыбайтесь мне.

Но Анне-Лиз считала, что игнорировать Дерека и Мариан невозможно. Зал был полон, и Дерек, казалось, не замечал ее и Роберта. Вдруг Анне-Лиз увидела, что Дерек уводит Мариан на веранду. Страх охватил ее. Почему он хочет быть наедине с Мариан, если их отношения закончились?

На веранде царил полумрак. В лунном свете Мариан казалась Дереку тонкой колонной из жемчуга и огня. Он вновь почувствовал ее неотвратимую гипнотическую притягательность. Мариан всегда очаровывала его, как будто она была сиреной, наделенной силой завлекать мужчин. Только теперь он помнил, что сирена превращала мужчин в свиней, что Мариан, несмотря на ее очарование, никогда не пробуждала того лучшего, что в нем было. С ней он был ревнивым, завистливым, склонным к бурным проявлениям темперамента, к чему она его провоцировала, вызывая в нем ревность и считая, что тем самым она еще сильнее привяжет его к себе. С Анне-Лиз он был спокоен, расслаблен, счастлив и находился в мире с окружающим. И тем не менее Анне-Лиз была совсем не скучной. Она тоже была страстной: под внешней холодностью скрывалось горячее сердце. Когда это пламя разгоралось, даже Мариан превращалась в тень.

— Ну, — сказал он через секунду, — не похоже на тебя пропускать танец, Мариан. Что-то случилось?

Мариан как-то нервно обмахивалась веером, что не вязалось с ее привычной самоуверенностью. Если она не испытывала трепета, когда была представлена королеве, почему она нервничает сейчас?

— Дерек… я… — Она взглянула на него умоляюще. — Ты простил меня за эту дикую вспышку, что разлучила нас? Я была вне себя, я так беспокоилась за тебя, и когда ты опять заговорил об Индии, я просто не выдержала. — Ее просящие глаза смотрели на него с любовью, она поймала его руку. — Пожалуйста, скажи, что наша ссора окончена. Я не вынесу, если ты будешь ненавидеть меня.

— Я никогда не ненавидел тебя. Я бы не смог, и ты знаешь это.

— Докажи, — прошептала она. — Докажи, что все еще любишь меня.

Увлеченный как всегда, блеском ее красоты, он наклонился и поцеловал ее. Не подозревая, что за ними наблюдают, он продолжал целовать ее, его руки обвились вокруг прекрасного стана Мариан. Темно-синий силуэт четко вырисовывался в лунном свете, они казались единым, сплетенным страстью существом. Голова Дерека быстро поднялась, они обменялись невнятными словами и спустились по ступеням в сад.

Плечи Анне-Лиз дрожали от стыда и обиды, она проскользнула в тень веранды, зажав руками рот. Но Дерека и Мариан уже не было видно в саду. Роберт нежно, но твердо увел Анне-Лиз прочь. В скрывающей ее слезы темноте музыкальной комнаты, где шератонская мебель отражала свет полированного пола, Роберт усадил Анне-Лиз. Он закрыл венецианские двери.

— Я сожалею, что вы видели Мариан и Дерека вместе, Анне-Лиз, но он был под ее влиянием с детства. Теперь, когда с ним все в порядке, он может быть избран в парламент. Она всегда имела честолюбивые планы на его счет…

— Вы имеете в виду собственное честолюбие, — проговорила Анне-Лиз с оттенком горечи.

— Возможно, — уступил Роберт, — но Дерек тоже честолюбив. Если он не вернется в армию, палата лордов — единственное место, где он может иметь успех. Но он недалеко продвинется со скандалом, сплетни будут тянуться за ним, как шлейф.

Она как-то беззащитно отшатнулась после этих слов, сказанных ровным тоном.

— Я только хотела любить его, Роберт. Что в этом плохого?

Он колебался, потом печально опустил голову.

— Я думаю, Дерек умер бы без вашей любви и заботы. Но он был совсем не тем человеком, что теперь. Клавели всегда будут благодарны вам… но частная благодарность не стирает общественного презрения. Анне-Лиз, вы все понимаете и сами.

Анне-Лиз понимала. Две фигуры в полумраке веранды слишком многое сказали ее сердцу. Ее время с Дереком кончилось.

— Мне бы хотелось уехать сегодня же, Роберт.

— Я помогу вам. — Он быстро взял ее за руку и повел прочь.

Оказавшись в сарае, сияющая Мариан упала в руки Дерека с уверенностью и триумфом в глазах. Он обнимал ее, кончики его пальцев тихо скользили по ее холодной коже, в то время как их поцелуй становился все глубже. Поцелуй Мариан был опытным и невыразимо страстным. Дерек оторвался от нее неохотно, но также и со слабым замешательством. Желание все еще владело им, но чего-то не хватало, как будто хорошее вино утратило свой аромат от слишком долгого хранения, хотя еще и не прокисло, но уже стало безвкусным. Губы Анне-Лиз были похожи на молодое вино, не только свежее, тонкое, опьяняющее, но еще и безумно возбуждающее. Он вспомнил сиреневый запах ее темных волос, неясную позолоченную тайну ее глаз под тяжелыми длинными ресницами, наивную свежесть ее губ. Стройное тело Анне-Лиз то текло, как мед, в его руки, то обвивалось вокруг него, как облако белоснежных лилий. И все же то свойство Анне-Лиз, которое больше всего разжигало его страсть, оставалось для Дерека не поддающейся решению загадкой… Эта ускользающая сущность превращала заурядное вино в великолепное. Возможно, этой сущностью были нежность и великодушие сердца, отдававшегося целиком, сердца, которое имело силу заботиться о нем в самые тяжелые дни и готово было само перенести ужасную боль, оставаясь рядом. Теперь, взглянув в страстные глаза Мариан, он понял, что занятия любовью с ней уже никогда не будут прежними… так как он почти влюблен в другую женщину.

— Извини, но я не могу проделать этого, — проговорил он, и его руки выпустили обнаженные плечи Мариан. Ее платье было слегка помято, а золотые волосы выбились из-под булавок. Она смотрела на него недоумевая.

— В чем дело? — В ее голосе зазвучали злые нотки. — Ты не мог так сильно влюбиться в эту девчонку, что… — Ее протест резко оборвался. Ответ Дерека светился в его глазах, непроходимая пропасть пролегла между ними, смутив обоих.

— Итак, ты уверен, что любишь ее, — подытожила Мариан, не пытаясь скрыть горькой усмешки. — Очень скоро ты обнаружишь, что Анне-Лиз Девон не та женщина, которая способна удовлетворить твое честолюбие. Ты устанешь от нее и от всей ее мягкой пресности. И потому ты приползешь обратно ко мне, — ее лицо исказилось от искренней боли, — но я не могу ждать. У меня есть другие предложения, ты знаешь.

— Я знаю, — ответил он тихо. — Ты прекрасная, исключительная женщина, а я глупец и не думаю, что скоро поумнею. — Он дотронулся до ее щеки. — Ты сможешь простить меня?

— Нет, — коротко ответила она. — Я не из того же теста, что святая мисс Девон, и из всех мужчин ты первым должен был это заметить. — Она тщательно поправила прическу и платье, при этом лицо ее сделалось сосредоточенным. Она взяла его под руку.

Когда они вернулись в зал, Дерек стал оглядываться в поисках Анне-Лиз и Роберта, но их нигде не было видно. Передав Мариан ее партнеру по следующему танцу, он обыскал весь дом, затем вернулся в зал и подошел к леди Гертруде, сидевшей с графиней Клер на диване.

— Ты ищешь Анне-Лиз и Роберта? — Леди Гертруда бросила на него сердитый взгляд и, извинившись перед графиней, встала и подвела Дерека к музыкантам. Он наклонился, чтобы расслышать ее слова.

— Я бы очень удивилась, если бы Анне-Лиз все еще оставалась здесь, позволяя распространяться ужасным сплетням. Местное общество, будучи очень проницательным, пришло к верному выводу о свойствах ваших отношений.

Дерек нахмурился.

— Как они могли догадаться? Только Роберт и вы знали об этом.

Леди Гертруда, понимая, кто является источником этих сплетен, лишь пожала плечами:

— Возможно, вас выдали ваши взгляды во время танцев. Каждый с расстояния в сорок футов мог сделать вывод, что ты влюблен в нее.

Леди Гертруда была почти уверена, что это Мариан виновата в появлении сплетни, и была поражена этим: ведь любая грязь, попавшая на Анне-Лиз, пачкала и Клавелей, а Мариан собиралась войти в этот клан.

— Роберт, вероятно, повез ее домой, но мы с тобой должны оставаться, чтобы соблюсти приличия. Это твой долг перед семьей, Дерек.

— Мой долг быть сейчас рядом с Анне-Лиз, если сплетня причинила ей боль, — сказал он отрывисто. — Вы поедете со мной теперь, или я отправлю карету назад за вами?

Рассердившись, она гневно посмотрела на него.

— Ты эгоист и дурак, Дерек. Эта девчонка отнюдь не единственная, которых ты знал, и для нее нет места в твоей жизни. Оставь ее в покое сейчас, пока не разразился настоящий скандал. Если у нее будет от тебя ребенок, можешь забыть о парламенте…

Но Дерек уже спешил к выходу. «Дурак! — подумал он с яростью. — У меня действительно нет чувства меры».

Приехав в Клермор, Дерек обнаружил, что Анне-Лиз там нет; не было и Роберта. Все вещи Анне-Лиз, кроме кашемировой шали, были на месте. Жемчуг леди Аннабель поблескивал на туалетном столике. На полу валялся кринолин, видимо, оброненный впопыхах. «Ей, должно, быть, есть куда пойти», — ревниво подумал Дерек. Но отогнал эту мысль. Дерек метался по дому, но в пустых комнатах лишь эхом отдавались его шаги. Анне-Лиз нигде не было. «Они с Робертом взяли лошадей, а не карету, для скорости», — решил Дерек. Противоречивые мысли лезли в голову, когда он седлал лошадь. Анне-Лиз плохо ездила верхом, тем более не могла скакать в темноте, не рискуя сломать себе шею. Дерек очень боялся, что с ней что-нибудь случится, что же касается Роберта… Роберт заслужил хорошую взбучку за то, что отправился с ней в такую глупую… если только Роберт не притворялся, что не одобряет их связи… а на самом деле хотел сделать ее своей. Он отчетливо вспомнил их поцелуй в лодке. Роберт мог сбежать с ней. В приступе ярости и ревности Дерек устремился на поиски Анне-Лиз и брата.

Спустя четыре часа Дереку пришлось признать, что он потерял их. Вначале он решил, что они направились в Брайтон, но, так и не догнав их, понял, что они должны были скакать в Уэртинг, чтобы оттуда ехать в Лондон, но было уже поздно. Он никогда не поймает их, пока они не доберутся до Лондона. Нет, в городе найти их будет еще труднее. Но все же у него оставалась одна ниточка: Роберту вскоре понадобятся деньги. Он может проследить за ними через управляющего. Взбешенный унижением и тем, что так и не догнал их, Дерек яростно пришпорил коня и помчался в Клермор.

Утром, вернувшись в Клермор, он обнаружил Роберта там. Они с леди Гертрудой завтракали в столовой.

— Черт тебя побери! — он кинулся к Роберту, — я сломаю тебе шею!

Роберт вскочил ему навстречу.

— Не делай поспешных выводов. Анне-Лиз в достаточной безопасности. Она просила меня проводить ее в Лондон.

— Что ты и сделал с готовностью, — Дерек толкнул брата в грудь. — Теперь ты скажешь мне, где она, или от тебя останется мокрое место.

Роберт кивнул.

— Она взяла с меня обещание держать ее местонахождение в секрете… особенно от тебя.

Когда Дерек занес кулак, леди Гертруда вмешалась. Она бы никогда не произнесла этих слов, но решила, что сейчас все средства хороши.

— Достаточно! Я не хочу, чтобы вы устраивали драму из-за этой маленькой потаскушки. Первый ее мудрый поступок в Клерморе — это то, что она оставила его.

Дерек обернулся к тетушке.

— Назови еще раз Анне-Лиз потаскушкой, и это будет твоим последним словом в этом доме.

— Вы оба не в себе, — ответила его неукротимая тетка. — Она сама знала это, так же как и вы… если вы успокоитесь хоть на пять минут и здраво все взвесите… и отпусти Роберта. Его единственным грехом была поспешность.

Дерек толкнул Роберта в кресло так, что оно опрокинулось.

— Я найду ее, чего бы это мне ни стоило!

Лицо Дерека выражало ожесточенную решимость, в Роберте тоже заговорила кровь Клавелей.

— Послушай, Дерек, ты никогда не найдешь ее. — Он поднялся. — Но если ты откажешься от мысли преследовать ее… я верну тебе титул.

Ошарашенный Дерек на мгновение застыл. Его ярость разорвала тишину:

— Ты откажешься от титула, если я откажусь от Анне-Лиз Девон?

— Я сделаю это, — спокойно сказал Роберт. — Я люблю тебя. Я хочу видеть тебя счастливым на твоем законном месте.

— И ты думаешь, что мое счастье заключается в долгой жизни в Клерморе с Мариан Лонгстрит? — произнес Дерек, глядя на брата насмешливо, так как знал, что Роберт не любит Мариан.

— Да. А разве не так?

— Я думал так… когда-то.

— А сейчас? — упорствовал Роберт.

— Не знаю, — проговорил Дерек, оглянувшись вокруг, как будто не узнавая собственного дома. — Мне кажется, будто самодовольный, нагло смеющийся монстр в образе общества наступил мне на грудь и выдавил из меня жизнь. Одному Богу известно, что случилось с Анне-Лиз. Она такая хрупкая, несмотря на ее силу.

Роберт пожал плечами.

— Но это не значит, что ты любишь ее. Она была временной заменой Мариан. Нормально, когда мужчина привыкает к своей сиделке…

Дерек снова взорвался:

— Ничего общего Анне-Лиз с Мариан не имеет. Анне-Лиз дала мне все, в чем я нуждался, все, что было мне необходимо: нежность, привязанность, любовь. Благодаря ей я поверил в себя, когда я особенно этого хотел, и «временная» совсем не то слово, которое к ней применимо. Анне-Лиз — само постоянство и доброта, и в отличие от всех нас у нее нет тщеславия. Она просила только позволить ей отдавать, даже когда ей потребуются огромные усилия для этого. Мы, гордые Клавели, в подметки ей не годимся.

Леди Гертруда возмутилась:

— Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь этот так называемый образец совершенства?

— Да, тетушка, — сказал он отрывисто, — вероятно, любил… и люблю и теперь.

Верный своему слову, Дерек не успокоился. Он отправился в Лондон, где провел несколько месяцев в поисках Анне-Лиз с помощью фирмы, занимавшейся частным розыском. Когда все эти усилия ни к чему не привели, ему пришла в голову мысль найти тех, кого мог знать Уильям Девон. И однажды вечером, глядя из окон своего дома в Мэйфере на лондонские крыши, он вдруг вспомнил про Ханну Морли, бывшую домоуправительницу Девонов, работавшую у них до их отъезда в Китай. Как раз перед смертью Уильям Девон получил от нее письмо, где Ханна Морли просила его найти работу для ее дочери. Она слышала, кроме того, что в Индии много желающих жениться молодых людей. Письмо пришло из Тоттенхэма.

К полудню поверенные Дерека связались с наемными агентами в Тотенхэме. Спустя две недели они натолкнулись на имя Анна Морли, которую послали в семью в Калькутту. Анна или Анне-Лиз? — заинтересовался Дерек. Ее адрес оканчивается на «округ Хэндон».

Вскоре Дерек нашел Ханну Морли, но не Анне-Лиз.

— Дорогой мой, — увещевала его миссис Морли, — я не видела мисс Девон с тех пор, когда она была ребенком. Я только получала письма от миссис Девон и его преподобия, упокой Бог его душу. И письма приходили всегда из Китая. Я не думаю, что у них есть родственники в Англии. Бедняжка.

Расстроенный Дерек уже собирался уходить, когда Ханна прищелкнула языком.

— А знаете, тут есть старый профессор, друг его преподобия мистера Девона, который учился в Кембридже. Сандерс или Сандерстоун или что-то вроде этого. Не могу сказать, где он сейчас после стольких лет, но он и его преподобие учились вместе в общественной школе. Попытайтесь найти его.

Первым же поездом Дерек отправился в Кембридж. «Профессора Сандерса» могло и не быть в природе, но вдруг он существует и Анне-Лиз укрылась именно у него? И действительно, уже после обеда он нашел дом профессора Сандервиля. Закрытый плотно, как подвал банка, дом был, очевидно, пуст, и надежды Дерека опять рухнули. Снова разочарованный, он, понимая всю безнадежность ситуации, все же постучал в дверь дома на противоположной стороне улицы. Корнуолец, судя по акценту, среднего возраста мужчина открыл дверь. Когда Дерек описал профессора и Анне-Лиз Девон, человек кивнул.

— Я видел их. Четыре месяца назад они уехали в Индию. Профессор — член какого-то лондонского исследовательского общества.

Обрадованный поначалу Дерек пришел в ужас: если Анне-Лиз невозможно было найти в Лондоне, то как же найти ее в Индии?

— А вы не знаете хотя бы, в каком городе они остановились? — спросил он с отчаянием.

— Не могу сказать. Может, спросить в университете? На факультете антропологии. — Человек закрыл дверь, затем полуоткрыл. — Эта мисс Девон — настоящая красавица. Жаль, что она отправилась в такое унылое место, как Индия. — Он снова закрыл дверь.

Дерек навел справки в университете и узнал, что профессор Сандервиль является членом Королевской британской исследовательской лиги и отправился в путешествие по нескольким городам Индии, начиная с Дели. К сожалению, никто не знал его точного маршрута, поэтому поиски могут занять многие месяцы.

Дерек уезжал из Кембриджа почти в отчаянии. Вернувшись в свой дом в Лондоне уже к ночи, он прошел прямо в спальню. Там, налив полный стакан бренди, он сел на кровать. Он пил и смотрел на звезды, просвечивающие сквозь сумерки за окном. Анне-Лиз ушла, практически умерла для него. Он мог ждать год или больше, пока Сандервиль вернется в Англию, и надеяться, что Анне-Лиз возвратится с ним. Хотя Дерек был уверен: она не вернется. Она любила Индию, а в Англии ее ждут лишь унижения. Профессор же, когда вернется, может и скрыть ее местонахождение.

Сумерки были шелковыми, окутывающими, звезды — как вышитая драгоценностями вуаль. Он представил себе Анне-Лиз: ее волосы, темные, как наступившая ночь, ее глаза, яркие, как эти звезды, делающие очарование ее лица неуловимо таинственным. Мысль, что он никогда ее не увидит, делала оставшиеся дни его жизни серыми, как пыль. Ему не нужно было много пить, чтобы понять: он любит ее. Эта уверенность росла в нем, и каждый прошедший час делал утрату еще необратимее. Он принимал Анне-Лиз легко, а теперь все так безнадежно! Он нуждался в ней как поэт, хватающийся за фразу, обещающую превосходный конец его произведения. В самые мрачные часы она дала ему возможность выжить и сохранить человеческое достоинство. Аристократка или нет, она подходила ему, как будто была рождена любить его. И однако Анне-Лиз никогда не говорила о любви. Может, она просто жалела его?

Чем дольше он сидел и сражался с демонами сомнения в душе, чем больше он вспоминал непроизвольную радость Анне-Лиз, когда он занимался с ней любовью, тем больше убеждался: она любит его. Если бы не любила, то никогда не смотрела бы на него глазами, полными восторга.

А он, Дерек, отплатил ей позором, который заставил ее бежать от него в страхе и унижении. Его прекрасная кристальная Анне-Лиз!

Он отправился домой в Сассекс.

— Я еду в Индию, Роберт.

Роберт посмотрел на брата недоверчиво.

— Ты шутишь? Ты, конечно, понимаешь, что Анне-Лиз правильно сделала, уехав из Англии? Что за жизнь у нее была бы здесь, где она может стать лишь предметом дальнейшего скандала? Она никогда не вернется.

— В этом-то и дело, — ответил ему Дерек, доставая из шкафа и бросая на кровать вещи, которые собирался взять в дорогу, — она никогда не придет ко мне, поэтому я должен поехать к ней.

— Но твоя жизнь здесь, в Англии. Ты не сможешь жениться на ней. К тому же даже женитьба не погасит сплетен. Как она сможет вынести такое унижение?

— Ей не придется. Я еду к ней на ее условиях, не на моих.

— Ты собираешься жить в Индии? — Роберт был поражен. — А как же политика? А как же с титулом? Все радости любви не стоят того, чтобы похоронить себя в этой Богом забытой Индии!

Дерек убрал руку Роберта со своего плеча очень спокойно, что было не похоже на него:

— Титул потерял для меня свою привлекательность, он твой. Я кое-что понял в последнее время. Я никогда не ценил высоко то, что было мне дано, а только то, что приходится отвоевывать. Если я останусь здесь, в Клерморе, я буду жить вполсилы, так же, как, вернувшись из Индии, когда я был получеловеком. Анне-Лиз стала второй моей частью и настолько существенной, что я не смогу жить без нее.

Он запихал оставшиеся вещи в чемодан и приказал слуге отнести багаж вниз. Быстро обнялся с Робертом.

— Я напишу из Дели. Желаю, чтобы твоя первая речь в палате лордов была удачной.

— Но, Дерек, — Роберт как будто оцепенел, в то время, как его брат начал спускаться по лестнице, — что я скажу Мариан?

Дерек не обернулся.

— Не унывать и большого счастья с графом!