Боевые маги: несмышлёныши [СИ]

Глава двадцатая: ночь чудовищ

Точку на дороге, светящуюся темным багровым и несущуюся вслед ним, заметила Мари. Успела обернуться к Карлу, крикнуть и попытаться что-то сделать… бросить невидимую волну, пытаясь остановить ее. Слишком уж быстро перемещалась непонятная светящаяся штука, и очень целенаправленно.

Заднее стекло вылетело с хрустом и звоном. Багровый огонек вильнул в сторону, прижался почти к самому асфальту, сердито воя. Мари попыталась сделать файербол, стараясь успеть, успеть раньше чем…

Мимо, жужжа и дико вращаясь, выскочил светящийся диск, запущенный Карлом, метнулся к багровому, ставшему еще ближе, лопнул, распылив в радиусе метров трех сверкающее облако из крохотных осколков, куда влетела рдеющая точка, и…

Скрежещуще захохотав, она разбросала сияющие бриллианты, сократив расстояние до пяти метров. Мари открыв рот, смотрела на нее… или на него?!

Верхом на оторванном авиационном двигателе, полыхающем багровым пламенем, сидел скрюченная желто-зеленая ушастая фигурка, носатая и скалящая в хохоте лошадиную улыбку.

— Либман! — Карл стукнул кулаком по обломкам стекла, не обращая внимания на кровь. — Подлюка жадная!

Двигатель, полыхающий пламенем, кашлянул, еще и затих, падая и грохоча. Только желто-зеленой твари на нем не было, и, судя по скрежету, до жути напоминающему острые когти, рвущие даже металл, уродец сейчас бежал по крыше автобуса к носу.

— Снег! — Карл ткнул пальцем. — Бей туда!

Крепыш ударил, заморозив весь металл над головой. Скрежет прекратился, гнусаво ойкнуло, грохнуло и…

— Й-у-у-у-х-у!!!

Раскоряченная ушастая тень мелькнула перед вышедшим из транса испуганным водителем и сделав пируэт с помощью ухваченного «дворника», ударилась о радиатор.

— Приехали… — Карл подхватил свою рюкзак. — Бегом из автобуса!

И вовремя.

Внутренности машины скрипели, плакали ломающимся и рвущимся металлом, нос ходил ходуном, и кое-где замелькали язычки пламени.

— Кто это? — Мари выскочила почти последней, оборачиваясь к Карлу, тащившему на плече водителя, грохнувшегося в обморок.

— Гремлин. — Карл дотопал до березки, выглядывающий из пропадающего тумана, и положил водителя у нее, головой на ствол. — На своем оторванном куске самолета он не мог прилететь издалека. Его с пустили в паре-тройке миль за нами, быстрее, нам…

Рубиново-бирюзовый треугольник на третьем циферблате часов, покрутившись, уверенно указал в сторону темнеющего леса, упирающегося в начинающиеся скалы.

— Нам туда. Все за мной, быстро, не рассыпаемся, держим в виду соседа, и не оглядываемся.

— Почему? — поинтересовался Лохматый.

— Дыхание чтобы не сбивать. Бежим аккуратно, экономим силы. Солнце еще не зашло, шанс добраться до… До Кодьяка у нас есть.

— Кодьяк? — дрогнувшим голосом переспросил Лохматый.

— Да, — Карл положил руку ему на плечо. — Тебя что-то смущает?

— Ну… я думал, что…

— Потом поговорим. Бежим, кадеты, срочно в лес, за нами тут пришли плохие люди с автоматическими игрушками, и они почти здесь.

Они пробежали метров триста по лесу, вспугнув птиц, когда там, у дороги, заскрипели тормоза. Голоса, плохо слышимые, все же доносились, перекликаясь между собой.

Осенний лес прятал в себе снег, все же прошедший здесь. Рыхлые темнеющие кучи мешали, Мари пару раз проваливалась по колено, сбивалась. Анни, идущая рядом, помогала выбираться и снова возвращалась поддерживать станок у рюкзака, прячущего Злого под собой почти полностью, одни ноги наружу и мелькают внизу.

Пар от дыхания становился все гуще, тяжело сопели все, иногда невольно останавливаясь, сжимая зубы и растирая сведенные мускулы. Голоса и собачий лай за спиной доносились глухо, но они их слышали. А те, прячущиеся серыми тенями под первыми деревьями, видели следы беглецов, тыкали сейчас в них носы рыжих брыластых собак в шипастых ошейниках, спуская по следу.

— Не жрите снег! — каркнул Карл, сопя и отряхивая пот. — Вода есть у каждого, но понемногу!

Хорошо ему так говорить… Мари, запаленно бежавшая в середине, едва не падала. А пить хотелось так неимоверно, что всю флягу бы зараз…

— Держись! — Алекс подхватил ее под руку, помог. — Карл…

— Бросайте большие рюкзаки, — Карл уперся руками в колени, сплюнул. — Неладно оно все, не нравится… Лохматый?

— Да?

— Ты… — Карл посмотрел ему в глаза. — Понимаешь, куда идти?

Тот кивнул, нахмурившись.

— Доведи их, слышишь? И не давай останавливаться, пусть идут дальше. Злой!

Злой оказался рядом, глядел Карлу в глаза. Тот стащил браслет со своими циферблатами, протянул ему.

— Ты старший. Идите.

— А ты? — пробасил Злой.

— А я… а я попробую договориться. — Карл вымученно улыбнулся. — Идите.

— Ты ранен? — Майка оказалась рядом с ним. Потянулась к боку, где, только сейчас заметили остальные, торчала пестро выкрашенная стрела, ушедшая в бок наполовину.

— Когда?!

Карл пожал плечами.

— Детка, это стрела прилетела сама, как ракета с головкой наведения. Спорить готов, что вокруг наконечника намотано что-то мое… Эй… Не то, что вы подумали, мелкие пакостники.

— Мы не пойдем без тебя, — Злой шмыгнул, — рюкзаки оставим.

— Ты ничего не перепутал? — Карл прислонился к ближайшему дереву. — Я что сказал?

— Мы не пойдем! — Мари всхлипнула. — Ты сам говорил, что мы многое можем, что мы станем боевыми магами!

— Станете, но пока-то…

— Они правы, Карл… — Лохматый усмехнулся, хрустнув костяшками, — не хочу уходить…

— В драку только не лезь, — посоветовал неожиданно спокойный маг, — пока не стоит. За нами идут люди, собаки, маг, что с ними, не полезет. Дождется других.

— Кого? — Мари удивленно смотрела на него.

— Солнце пока не село.

— Ты думаешь…

— Я не думаю, детка, я знаю. Все казалось — что такое знакомое, что там на пароме том… а там просто перевозят кровососов, всего делов.

— Что делать? — спросила Майка, встав рядом со совершенно злым Злым, зло смотрящим в темнеющие прорехи между деревьями. Снег, Анни, Роберт… Искра. Они все встали рядом, смотря на Карла.

— Ну… я бы хотел вытащить стрелу, но, боюсь, не успею. Отходим дальше, там ручей, — Карл кивнул в ту сторону, где иногда странно шумело. — Лохматый, берешь Роберта и девочек, и ведешь к Кодьяку, путь отыщешь. А мы догоним…

И усмехнулся.

Охота на людей… Нет ничего прекраснее тем, кто знает ее вкус. А тот, пусть известен давным-давно, всегда по-своему неповторим и увлекательно свеж. Хотя и известен каждому, да…

Медная соль крови, найденной на листьях или траве. Едкая кислятина развеивающегося пороха после верного выстрела. Сладковатая прель собачьей мокрой шубы у мелькающей впереди ищейки. Но оттенки, ох уж эти оттенки, дающие неуловимо прекрасную свежесть любому загону двуногой дичи.

Десяток людей, в темных комбинезонах, масках с тепловизорами и приборами ночного видения, крались по зимнему норвежскому лесу. Собаки, приученные не брехать почем зря, тянули след широкими тупыми мордами, беззвучно скалили желтые клыки, захлебываясь хлопьями слюны и тянули, тянули за собой двух ловчих, поставивших псов на след.

Славой делиться не хотелось, тем более с ночными хозяевами. Наемникам куда больше льстило внимание Леди, что может подарить вечную или богатую жизнь. За голову бородатого можно было просить что угодно, не обманет. Почему древняя кровожадная сволочь так ненавидит какого-то там мага? Им было наплевать.

Они занимались любимым делом, сейчас подарившим ко всему знакомому талый привкус вчерашнего ноздреватого снега, тягучую влажность до лета не сумеющей высохнуть хвои, чью-то кровь… О, да, стрела, выданная командиру группы Ночными охотниками, не подвела, достала кого-то… наверное, что самого этого Карла, на него и нацеливали, имея лишь найденный в урне возле Северного вокзала бумажный платок.

Снег не хрустел, люди были опытны, воевали всю жизнь и знали цену неосторожному шуму. Псы, выдрессированные, лишь хрипели, рвались вперед. Пять двоек шли цепью, краснея масками с очками тепловизоров. Невидимые глазу точки прицелов шарили по черным стволам, переливались игрой алмазов на падающих с неба белых хлопьях.

Так… вот здесь они стояли, прежде чем пойти дальше. Девять щенков и один потрепанный пес, что, де, крут, неимоверно крут. Ну и где оно все?

Следы, проваливаясь в снова растущих сугробах, вели дальше, к журчащему ручью. На его берегу команда замерла. На той стороне, заметный даже в густых и снежных сумерках, нашелся след. Надо было начинать переход, но старший что-то медлил. Собаки вели себя спокойно, не чуяли дичи рядом, но…

Командир махнул вперед, отправляя первую двойку. Те перебежали по камням, скрылись в ельнике. Один выглянул через минуту, кивнув головой. Хорошо, начинаем переходить…

Недоброе началось когда ловчие и собаки почти добрались на ту сторону. Звон услышали все, тонкий и нарастающий. Но не успели понять — что же это… а ручей застыл, промерзнув до самого дна. Люди начали кричать, все, кроме командира и его напарника.

Собаки, беззвучно разевая пасти, рвались, раздирая вмерзшие лапы. Кто-то пытался работать ножом, кроша лед… а командир смотрел на тот берег. На двух своих людей, идущих как заводные игрушки, не останавливаясь, прямо на лед. Они протопали мимо, глядя прямо перед собой застывшими глазами в инее на ресницах.

Он хотел открыть огонь, попытавшись зацепить хотя бы кого-то там, во все больше белеющих елях. Первым закричал напарник, выпустив раскалившийся до красна, «Хеклер и Кох». Свой командир хотел оставить на ремне, но тот истлел за несколько секунд. Пистолет с бедра он выбросил сам, упал в снег, туша полыхающую штанину.

На снег, прощально прозвенев тем самым звоном, упал сломанный хрустальный диск. Командир каркнул смешком, маги такие маги… Как он мог забыть про «немоту», когда такая вот штука накрывала на добрых десять минут своего хозяина коконом, не пропускавшим ничего: ни звука, ни запаха. Вот так маг и обманул его собачек. А ручей?!

Когда в висок уперся холодный ствол, он покосился вверх, глядя на длинноствольный револьвер в руках бородатого мага, потиравшего наконечник стрелы, торчавший из левого бока.

— Сколько с вами кровососов?

Командир сплюнул, желая послать его куда подальше. Только слюна примерзла к губам. Крепкий подросток в белой куртке сжал руку, вдруг обросшую красиво переливающимися в лунном свете сосульками. И вопросы про замерзшую воду у наемника больше не возникали.

— Сколько? — повторила основная цель, щелкнув взведенным курком.

И тут маг… Карл, да, Карл, отвернулся, вслушиваясь в лес за спиной.

— Они идут за вами, идиоты, — хрипло каркнул наемник, — Ночные охотники.

— Да… — маг посмотрел на него и подмигнул. — Только подумай, дружок, когда они в последний раз ели? И реши, что станешь делать. Бежим, ребятки.

Командир наемников проводил их взглядом, почему-то не сумев двинуть даже пальцем. Последний из щенков, ждущий на том берегу вместе с парнем, игравшим двумя огненными апельсинами, невысокий и черный, с большой головой, кивнул ему, исчезая в ельнике.

Сначала пришел ветер. Холодный и несущий с собой тревогу.

Псы зашлись лаем, воя на прорезавшуюся среди снежных туч мертвенно-зеленую луну.

Снег хлестал острыми льдинками, сыплясь вниз почти замерзший.

Вместе с ним, в его круговерти, один, два, три… все пять Ночных охотников, спавших в своих ящиках, возникли на белом полотне у замерзшего ручья.

Никогда ему не понять их вкусов. Посреди современного мира, рядом с солдатами в самой современной экипировке застыли пять бледных монстров, одетых по моде века короля Солнце, разве что в ботфортах, а не туфлях с чулками-кюлотами.

Старший, высокий и худой Жюль, столько раз охотившийся вместе с вмерзшей командой, повел вытянутым узким лицом, втягивая воздух, пахнущий ощущаемым только Ночными охотниками запахом человеческого тепла. Цыкнул, дернув ртом и блеснув уже лезущими наружу клыками.

Командир не стал ни о чем просить. Он сам попался, подставил и себя и парней. Их бессметным хозяевам, всегда охотящимся голодными, нужна еда. И вот она, сервированная, застыла перед ними.

Напарник закричал первым, вместе со страшным звуком живого насоса. Жюль, растягивая тонкие губы невообразимо, по-змеиному широко, раскрытой пасти, наклонился над командиром.

«А ты, маг, все же глупый, — мелькнула последняя мысль, — ты сам заморозил руч…»

— Быстрее! — подгонял Карл. — Ручей их не задержит, ты его заморозил на сколько? На добрых три мили в обе стороны?

Снег, виновато глядя на товарищей, не ответил.

— Бегущая вода задерживает кровососов, если нет моста или кто-то не протянет с той стороны хотя бы нитку для кружев. — Карл, чуть отставая, оглядывался, держа наготове револьвер, — Или если нет льда.

— Они летают? — запыхавшись все же спросила Мари.

— Нет. Но быстро бегают.

Они бежали вверх по склону, становящемуся все круче. Снег, поваливший недавно, лип к одежде и обуви, лез в глаза и за шиворот. Падали все, завязая в нем по колено, натыкаясь на прячущийся валежник или упавшее дерево. Поднимали, подпирали и шли-бежали-ковыляли дальше. Пока их еще не догнали.

Лохматый, обычно порывающийся защищать любого из группы, прикрывая спину, удивил Мари. Он шел впереди, не обращая ни на кого внимания, порой как забыв про остальных. И когда он замер, остановились все.

— Мы пришли. — голос здоровяка шел глухо, спина сутулилась.

— Вижу, — протянул Карл, — здравствуй, Шардик!

С кем он?! А-а-а…

Высокий резной дубовый столб прятался между двумя старыми елями. Огромный, выбеленный медвежий череп смотрел на них глазницами, сияющими зеленым светом. С ним здороваться?!

Изумруды, дернувшись, поползли двумя сияющими лучами к Карлу. Пробежали по нему, остановились на лице. Несколько раз моргнули.

— Спасибо, старый друг! — Карл подошел к страхолюжной икебане, положил ладонь на огромную лобастую мертвую голову. — Береги себя… и готовься к последнему бою. И прости меня.

Ели дрогнули, осыпая комья снега, разошлись узким проходом, пропуская их. Карл нырнул последним и, если Мари не послышалось… а такое сложно спутать, маг выстрелил в темноту, клубящуюся снежным вихрем.

— Быстрее, — Карл прибавил шаг, все сильнее прижимая руку к боку, проткнутому стрелой, — духи стражей задержат их ненадолго.

За еловой стеной, густой, метров десять глубиной, шипело и изредка переливалось ядовитой зеленью. И кто-то выл, дико и страшно.

Алекс уткнулся во вдруг замершего Лохматого, протиснулся мимо и… вывалился на поляну, покрытую заиндевевшей травой. Здесь снега не было. А перед ним, шагов сто, широкий и кряжистый, светился огнями окон за ставнями, большой срубовой дом. С вырезанной над крыльцом медвежьей головой.

— Пошли, дружок, — прошипел, тая боль в боку, Карл, — не бойся.

Чего не должен бояться Лохматый, удивилась Мари, видя, как побелел их здоровяк.

Дверь скрипнула, выпуская наружу сутулую высокую фигуру. Худой, волосатый, с щетиной, мужчина ждал их, накинув на голое тело куртку на меху. И молчал, пока все не подошли к крыльцу.

— Карл.

— Кодьяк.

— Я не очень хочу тебя видеть, Карл. Ты не вернул мне Кантаа.

Карл кивнул, садясь на крыльцо.

— Мы все знали, на что шли.

— Он был еще мальчишкой. А сейчас… — сутулый покосился на подростков. — Сейчас ты приперся ко мне, притащил на хвосте Ночных и, думаю, хочешь что-то потребовать.

— Не совсем… Когда ты успел стать таким занудой, Коди?

Кодьяк, вдруг оскалившись, нагнулся.

— Может, после того, как меня поймали Серые, накрыв сетью Дану и заставив медленно умирать, зная, что срок выйдет уже скоро?

— Может быть. — Карл повернулся к нему. — А я провел почти полвека в Хелль. Не самые лучшие сорок лет моей жизни. Коди, я пришел с просьбой.

— Какой? Вам надо выметаться через северный проход, и валить отсюда.

— Я не смогу их защитить. Мне нужна твоя помощь.

— С чего вдруг?!

Карл вздохнул, глядя на Лохматого.

— Ни с чего, а с кого. Я не вернул тебе Кантаа, прости. Но теперь ты сможешь уйти достойно, а Бурая берлога не останется пустовать.

Кодьяк, глядя на Лохматого, глубоко дышал. В такт шипению и всплескам зелени за еловой стеной, ставших еще шире.

— Повтори, Карл из Айсштирка.

— Я привел тебе твое будущее, бурый страж, — Карл встал, — подойди к нам, дружок. Твоя семья принесла клятву, и ты должен исполнить ее в любом случае. Подойди.

Мари вдруг затрясло от неправильности происходящего. Нет-нет, так не должно быть, Лохматый же должен дойти с ними в Ледяной замок, стать одним из них, стать…

— А почему я должен слушать его, а не тебя. Карл?! — Лохматый усмехнулся. — Я держу слово моего рода и служба моя может быть любой. Но почему ты хочешь оставить меня этому слабому старику?

— Понимаешь? — Карл подмигнул Кодьяку. — Теперь понимаешь, почему пришел к тебе?

Сутулый кивнул в ответ, ухмыльнувшись, скинул куртку, оставшись только в полосатых теплых брюках и… одним прыжком оказался у Лохматого и ударил в грудь коротким хлестким ударом.

Здоровяк, подкидывая ноги выше головы, улетел в ельник, тряхнув деревья до настоящего снегопада.

— Это ты слабак! — крикнул хозяин дома. — Трус и слабак, желающий выучиться магии вместо дороги чести!

Мари, дернувшаяся было к ельнику и Лохматому, замерла. Посмотрела на напряженную руку Карла, держащего ее, и…

Ельник заревел, заскрипел от ворочающегося и рвущегося на поляну огромного тела. Кодьяк, радостно блеснув глазами, пригнулся, вдруг заблестев набрякшими каменными мускулами. Никто и не заметил превращения, но, встряхнувшись серебрящейся в лунном свете шубой, огромный медведь заревел в ответ. Ветви ельника взорвались, раскидывая разлетающуюся снежную шрапнель и выпуская коричневое пушечное ядро весом в половину тонны.

— Лохматый?! — пискнула Майка, широко раскрыв глаза.

Медведь, вылетевший на поляну, заревел, густым сочным рыком, блеснул не сточенными белыми зубищами. И понесся к ждущему хозяину-оборотню.

Могут ли такие огромные звери двигаться так быстро? В эту ночь ответ получил каждый из магов-несмышленышей, глядящих на снежный вихрь из-под лапищ, где сошлись в схватке два огромных зверя-человека, бурый страж Кодьяк и их товарищ, просто Лохматый.

Схватка вышла недолгой… И так оказалось хорошо. Мари не могла долго смотреть на удары, сыплющиеся на молодого золотистого-солнечного медведя. Просто не могла, и отвернулась.

— Хорош! — голос Кодьяка звучал довольно. Что там?!

Лохматый, утирая кровящий нос, тер лицо снегом. Сутулый хозяин стоял над ним и улыбался.

— Останешься?

Останется?! Мари встрепенулась, какой останется, зачем, после такого, да он…

— Да! — Лохматый протянул руку, а Кодьяк, крепко ухватив вокруг предплечья, поднял его рывком. — Блин… я так соскучился по этому всему.

— Добро пожаловать, братишка.

Вот так… Почему-то вдруг стало очень и очень грустно. И точно не ей одной.

Кодьяк обернулся.

— Идите в дом. В ночь уходить нельзя, пурга будет лютая.

Карл, опять сидевший, медленно встал, поморщился, держась за бок.

— Ты знаешь где инструмент, травы… — Кодьяк махнул рукой на дом. — Приглашаю вас, дети, погрейтесь, поешьте, отдохните.

— А ты? — вдруг встрепенулся Лохматый. — Ты один против них? Я…

— Ты будешь спать! — Кодьяк положил руку ему на плечо. — Это берлога бурых стражей, ни одна клыкастая тварь не пройдет внутрь. А я?! Их всего трое.

— Пятеро, как мне показалось… — Карл уже взялся за дверную ручку.

— Уже трое, наш ельник нам друг, как и души погибших братьев. — Кодьяк усмехнулся. — И я давно не разминался. Идите, выходить вам утром, пораньше.

Картечь из нижних стволов огнестрельных чудовищ братьев-медвежат крошила каменистые наросты на руках, прикрывающих лицо тролля. И без толку. Тролль ревел, замирал, снова шел к ним, упрямо, катясь гранитным валуном на коротких тумбах-ногах.

Почему бы им просто не убежать? Тролль, натурально обросший мхом по сильному телу, двигался рывками, не очень-то быстро, да… Только вот, бывает же такое, оказался не один. Еще парочка, поменьше, подвижнее и наглее, кружила в аккурат перед их группой. И отстреливалась от них Зубочистка, регулярно отгоняя попаданиями своей барабанной подружки почти в головы. Все три на двоих. Попасть, почему-то, никак не могла.

Ниа, держась в центре, уже вытащила револьвер, забранный на Белокаменном рынке у человека-лиса. И не торопилась снова спускать с цепи лоа. Да тот и сам не рвался, прилепившись к брухо и переливаясь фиолетовыми полосами страха. Было с чего.

…Ниа, фыркнув, презрительно покачала головой, глядя на поднимающегося тролля. Тоже мне, страшилище… Да, большой, плечи тяжелые, с выпуклыми мышцами под одеревеневшей кожей, серо-черной, сплошь в мохнатых наростах, белых потеках от сидевших птиц и даже с растущей, между крупными пластинами на груди, травой. И?!

Тролль заревел, показав темно-красную пасть с редкими желтыми зубами. Качнулся вперед, с трудом вытянув широкие плоские ступни из неохотно выпустившей земли. Корешки, тянущиеся от жухлых побегов между пальцев, лопались, брызгал белесый сок… Да он же неповоротливый, старый, что его бояться?

И Ниа махнула рукой, спустив засверкавщего переливающимися перьями и так не показавшегося всем лоа, хрипло кричавшего в ответ и тянувшего длинную шею с кривым зубастым клювом. Энди, не желая видеть любых чертовых чудовищ, уставился ему вслед.

Лоа, красуясь перед напарником, оставшимся за спиной брухо, сделал красивую петлю, целясь когтистыми лапами в тролльи глаза. И…

Тролль ухнув, такой неуклюжий и вяло-проснувшийся, выбросил ручищу, схватив лоа прямо за шею. И, не дав ему выбраться, с хрустом откусил голову, брызнув сочно-красно-рыжими вспышками умирающего духа.

— Что это за хрень?! — заорала Зубочистка.

— Он не… — Ниа, не веря, шагнула назад. — Он же не боится магии…

— А ты не знала что ли?! — Зубочистка покосилась на брухо. — Что там блестело, и почему у него в пасти торчат орлиные лапы?

— Он сожрал моего лоа… — Ниа… испугалась?!

— Вот беда… Нового найдешь! — Зубочистка кивнула на плато. — Бежим, парни!

Но бежать, так уж вышло, пришлось недолго…

Одного тролленыша, пакостную желтую тварь, раздувавшую зоб на шее и плюющуюся тягучей слюной, Зубочистка смогла оттеснить, прострелив сустав на ноге. Остальное, поросшее круглыми бляшками, у всех троих, а теперь двоих, держалось.

А тролль, перекатываясь и поревывая, все-таки приближался.

— Сколько их тут? — крикнула Ниа, перекрыв грохот винтовки.

— А я знаю?!

— Да…

Большой рыкнул, скакнув к ним и боднул Бьярна головой с выступами-рогами. Полукровка ухнул, отлетая и звучно приложившись о камень, звучно, как кусок сырого мяса на поварской стол.

— У-у-у-а-хх-х-а! — заявил тролль и ударил ручищей, чуть не вбив Бьерна в землю.

Второй «медвежонок» отпрыгнул мячиков, грохнул в приоткрывшуюся голову, но тролль успел наклониться, подставляя каменный лоб.

— А..ха!

Зубочистка прижала руки к лицу, тут же покрасневшие. Мелкий тролль, радостно заулюлюкав, метнул второй камень. В Энди…

Тот поднял руки, защищаясь. Стукнуло, хрустнуло…

Переноска с котом, развалившись на части, упала вниз.

Камень, просвистев в воздухе, опередил выстрел Ниа, попав ей в голову. Брухо упала ничком, без звука…

— А-р-р-р!!! — большой тролль, рыкнув прижал Бьерна к скале, размахнулся.

Энди, пытаясь сделать хотя бы что-то, вдруг испугался… так, как никогда раньше…

Звук ушел от земли. Басовито рокоча, переливаясь клокотаньем, становился тоньше, тоньше, острым и узким, как игла для вышивания, еще…

Тролли, все трое, зажимая головы лапами, покатились по земле, стараясь убраться подальше от звука. А тот все шел и шел, гнал их дальше, поднимал даже на отдалении камни, бревна, кучи земли, разгоняя куда подальше…

— Офигеть, — сказала Зубочистка, заматывая лоб бинтом, — чтоб я сдохла, если поверила бы в такое… Ты, сестренка, в следующий раз узнавай, что да кого с собой таскаешь.

Ниа, щупая огромную шишку, молчала и только отмахивалась от лоа, вертящегося рядом и явно радостного. Погибнуть в пасти наполовину окаменевшего страшилища дух точно не хотел.

Кот, переливаясь золотой шубкой, терся о ноги Энди, мурлыкая и ничем не напоминая чудовищную помесь органа и камертона, недавно разогнавшую всех троллей округи одним писко-визгом.

— Так… — Зубочистка, замотавшись, встала. — А вот теперь прямо по карте и вперед. Хватит сидеть. Эй, усатый, прыгай на свою няньку, что ли. Ты еще маленький, лапы сотрешь.

Кот, посмотрев удивительно красивыми зелено-желтыми глазами, мяукнул и запрыгнул, с места, на спину Энди, подтянулся на лапах и разместился на рюкзаке. Муркнул, устроился удобнее и, зевая блеснув узким розовым языком, сразу уснул.

— Утомился, малыш, — прокомментировала наемница, — дрыхнет.

— Хорошая киса, — Бьерн, раскачавший и вытащивший зуб, грустно смотрел на него, — помог нам, крутым перцам. Это… хозяйка, а медицинскую страховку с тобой наша главная обговаривала?

— Будет тебе зуб, — буркнула злющая Ниа, — только не нуди.

— А я чо? Я ничо…

— Вот и все, — Ниа явно злилась на всех подряд, а на кота и, почему-то, Энди, еще больше. — Да, пойдемте уже. Вдруг кот теперь долго спать будет, а с этими уродцами мне не справиться. Глупость какая-то!

Ох, как же она злилась, как переживала… Энди, само собой молчавший и почему-то до сих пор живой, даже… Не, глупости, как можно ее жалеть? За что? За… р-р-р-а-аз… и могущественная брухо, повелительница лоа, темная ведьма Караибов, взяла, и облажалась.

Энди косился, как мог на нее, отошедшую в сторону и стоящую с непокрытой головой. Ветер плато рвал ее косички, но не мог справиться с тугим пучком, лишь парочка порой хлестала по светло-кофейному лицу.

На ночь они встали лагерем, растянув палатку и всю ночь караулив. Спала только Ниа, остальные менялись. Энди, закутанный в спальный мешок, дремал, слушая мерное урчание теплого кота, спящего под боком.

А утром… а утром, чуть разошелся холодный липкий туман, они двинулись дальше, наплевав на всех возможных троллей. И шли, снова шли, ели на двух коротких привалах, слушали забористый смех братьев-медвежат, за камнями меряющимися кто выше… в общем, кто выше польет какой-то камень, смахивающий на одноглазого тролля с кустом, растущим из вислого носа. Может, то даже был тролль, может, его злило журчание, весело сбегающее по нему. Но кот сидел на гребне напротив и пялился в сторону веселящихся Бьярна и Бьерна. А потом они стучали подошвами по камням, выстроившись цепочкой.

Всю дорогу Ниа не проронила ни слова, и смотрела только вперед, упорно, как машина, шагая через валуны, наледи и россыпи камней. Энди шел следом, понимая, что если еще час… полчаса… и все, упадет и не сможет встать. Ноги казались чугунными.

— Фу… — выдохнула Зубочистка, присев на широкую низкую глыбу, лежавшую боком. — Пришли.

Внизу, у кромки серого ленивого моря с уже хорошо заметными крапинками льда, светились огоньки.