15


Скрючившись от боли, Тиффани дотянулась до крана и наполнила ванну прохладной водой. Во время купания она почувствовала себя лучше, но испарина по-прежнему покрывала ее лоб, и немного подташнивало. Тиффани мельком увидела в зеркале свое отражение и невольно задержала на нем взгляд. Господи, до чего она изменилась! Ее некогда яркие зеленые глаза потухли, и в них залегла глубокая тоска, щеки ввалились, лицо осунулось. Пошел только четвертый месяц беременности, а она уже выглядит как настоящая развалина! Где же счастливый блеск в глазах, прекрасная кожа и повышенный тонус, о которых пишут в книжках для беременных?

Приняв ванну, Тиффани еле добралась до спальни и рухнула на постель, ощутив себя во власти чудовищного изнеможения. Одно очевидно — пора убираться из Нью-Йорка, и поскорее. Она уедет в Вайнленд, это на юге штата Нью-Джерси. Там никто ее не знает, а значит, удастся с легкостью затеряться среди толп отдыхающих, на первое время снять комнату в дешевом отеле под вымышленным именем, пока необходимость не заставит перебираться на квартиру. Родителям и друзьям она скажет, что отправилась в путешествие по стране, чтобы развеяться после напряженной работы над «Глитц». Ее неожиданное бегство никого не удивит, тем более что для большинства знакомых не секрет, как серьезно она переживает разрыв с Хаитом.

Тиффани не могла согреться под несколькими одеялами, ее бил озноб и душили слезы ярости.

— Черт бы побрал тебя с твоими амбициями, Морган! — шептала она, думая о предстоящей разлуке с дорогими ей людьми, с театром, со своей любимой работой. В довершение всего так и неизвестно, где Закери! Мало того, что одиночество и полная изолированность от людей, которые ее ждут, были невыносимы для общительного нрава Тиффани, горькие мысли о брате не давали ей покоя.

Рут одним махом осушила бокал виски с содовой. Со дня ограбления прошло уже четыре месяца, но она по-прежнему чувствовала себя виноватой в случившемся. Черт ее дернул записать на бумажке цифровую комбинацию замка! Не сделай она этого, катастрофы бы не произошло. Она уже двадцать раз перерыла весь дом сверху донизу в поисках злосчастного клочка — все напрасно. Полиция по-прежнему придерживалась версии о том, что кражу совершил кто-то из домашних, но Рут не могла успокоиться — ведь бумажка пропала из ее комнаты.

Проклиная свою неосмотрительность, Рут начала поиски сначала. Она открыла верхний ящик стола, где лежали книги и фотографии детей. Может быть, записка затерялась где-то здесь? Кусая губы от досады, Рут перерыла ящик и ничего не нашла, затем перешла к следующему. Ее пальцы судорожно перебирали старые счета, адресные книги, письма. И здесь ничего. С возрастающим нетерпением она приступила к третьему, последнему, и надежда постепенно угасала в ее сердце. В этом ящике она хранила собственные деловые бумаги — копию завещания, документы на недвижимость, паспорта. Нет, все напрасно.

Рут налила себе еще виски и принялась от нечего делать рассматривать паспорта. Бог мой, сколько таможенных печатей! Гонконг, Токио, Южная Африка, Англия, Франция, Италия — они с Джо повидали весь мир! За каждым штампом стояли воспоминания о деловых командировках мужа, в которых она его сопровождала, о туристических поездках… И вдруг Рут выронила паспорта и принялась шарить в ящике, выворачивая его содержимое на пол. Пачки дорогой писчей бумаги с золотым обрезом, конверты, марки рассыпались по ковру. Куда же он мог подеваться? Она всегда держала его в пластиковом конверте вместе с другими паспортами и никогда никуда не перекладывала — это точно. Кровь отхлынула от ее лица, а в глазах поплыли темные круги. Паспорт Закери исчез!

В конце ноября Ломонды пригласили восемнадцать человек из числа самых близких друзей погостить в шотландском замке и пострелять диких гусей, сезон охоты на которых торжественно открылся двенадцатого августа. С этого дня и до самого Рождества британская знать по традиции проводила все уик-энды за городом за своим излюбленным занятием. В замке постоянно гостило человек восемь — десять, но старый граф решил вдруг устроить настоящий праздник и велел Гарри привезти из Лондона на выходные кого-нибудь из его приятелей «помоложе и повеселее».

Морган с воодушевлением отнеслась к перспективе большого съезда гостей. Она не пылала страстью к самой охоте, но возможность продемонстрировать замок во всем его великолепии после ремонта чрезвычайно ее порадовала. Несколько дней Морган занималась приготовлениями к приему. Помимо приятелей Гарри, ожидалось прибытие весьма важных персон, в том числе первого лорда адмиралтейства, видных политических деятелей от партии тори, министров — тех, кого граф Ломонд имел обыкновение называть «старыми стреляными воробьями», — разумеется, с женами, «старинными подругами» Лавинии.

Когда у дверей замка остановился первый лимузин, и из него стали вылезать гости, Морган с усмешкой подумала о том, что эпитет «старый» в применении к ним вполне уместен. В особенности это относилось к дамам — сухощавым, костлявым и чопорным мегерам, от одного взгляда на которых невольно бросало в дрожь. Слава Богу, что Гарри привез Саутгемптонов, Виллеслеев и молодую чету Бурдиллонов, с которыми они познакомились на последнем балу. А это значит, что можно веселиться, танцевать и пить мартини без оглядки на дряхлые мощи друзей графа и подруг графини.

Сбросив лисий полушубок на кресло в холле, Морган направилась в библиотеку, пока Мак-Гилливери перетаскивал ее багаж в комнату. Она очень любила бывать здесь. Отсюда, из зарешеченных овальных окон под самой крышей башни, открывался удивительный вид на озеро. Удобная кожаная мебель, полки, заставленные старинными фолиантами, курительные столики и антикварные безделушки располагали к отдыху и приятным раздумьям.

Морган собиралась в уединении спланировать предстоящий день. Прежде всего надо проследить, чтобы были готовы комнаты для гостей, продумать меню праздничного обеда и приказать Мак-Гилливери, чтобы он продолжал втайне от Гарри подавать ей с утра кофе. И еще надо написать Тиффани. Ей ужасно хотелось, чтобы сестра полюбовалась ее новой писчей бумагой — кремовой с золотым обрезом и гербом в верхнем углу.

Морган распахнула дверь и замерла на пороге. За огромным письменным столом, стоящим посреди комнаты, сидела графиня, перед ней лежала стопка книг.

— Простите, я не знала, что вы здесь. Я думала вы приедете в пятницу с остальными гостями. — Морган не могла скрыть досады.

— А я надеялась, что вы приедете в пятницу с Гарри, — раздраженно парировала графиня и враждебно воззрилась на невестку.

— Мне необходимо приготовить… проследить, чтобы все было в порядке. Гарри приедет только в пятницу в полдень. — Она прошла к столику у окна и вытащила из ящика бумагу и ручку. Черт! Надо же было этой старой корове тайком пробраться сюда, не сказав никому ни слова, и испортить ей настроение!

— Смею вас заверить, Морган, что мы и ранее принимали здесь гостей. Для вас не секрет, что этот дом принадлежит мне и моему мужу, и мы не нуждаемся в ваших поучениях относительно того, как нам принимать наших гостей. Миссис Монро и Мак-Гилливери знают, в чем заключаются их обязанности, и прекрасно с ними справятся, — сказала графиня сухо и надменно.

Морган принялась быстро писать, не обращая на нее внимания.

— Позвольте поинтересоваться, чем вы заняты? — не выдержав, нарушила тишину графиня.

— Есть масса таких мелочей, о которых всегда забывают, — беспечно ответила Морган. — Например, о мыле и полотенцах для ванных. Прислуга, как правило, уверена, что мыло можно не менять по нескольку недель. В каждой гостевой комнате должны быть свежие цветы, журналы и графины с прохладительными напитками. Надо заказать продукты, вина, шампанское, ликеры для коктейлей, позаботиться о магнитофонных пленках и видеофильмах для показа после обеда…

— После обеда мы обычно играем, — возмущенная дерзостью невестки, отозвалась графиня.

— Играете? — смесь искреннего изумления и ужаса отразилась на лице Морган. — Вы имеете в виду шарады, фанты и… я забыла, как называется эта игра в слова?

— Разумеется. В среде английской аристократии это принято. Для вас это в новинку?

— Ну нет! Меня с Гарри и наших друзей вы не заставите принимать участие в этом ребячестве! Уж лучше мы установим в гостиной видеомагнитофон. Боже, какая, должно быть, скука жить в гостях в Сандригеме или Бэлморе.

— Можете не беспокоиться, вы вряд ли удостоитесь такой чести, — смерив взглядом Морган, сказала графиня, собрала книги в охапку и вышла из библиотеки.

Выругавшись про себя, Морган продолжала писать. Она закончила с инструкциями для прислуги и стала решать, что наденет на обед в пятницу. Однако в душе у нее поднималась волна гнева. Чертова старуха! Как она смеет так пренебрежительно относиться к ней? Между прочим, нью-йоркский высший свет ничуть не хуже, чем лондонский, а в некотором смысле даже почище будет!

— Прошу прощения, я думал, тетя Лавиния здесь. Добрый день, Морган, как дела?

Она подняла глаза и увидела Эндрю Фландерса. Как? Он тоже здесь?

— Добрый день, — ответила Морган и, внимательно всмотревшись в его лицо, увидела, что Эндрю до странности не похож на себя. Его обычно добродушное выражение сменилось холодным и отчужденным, с примесью милостивого снисхождения, которое Морган посчитала для себя оскорбительным. Он показался ей похожим на вредного мальчишку, который собирается сделать гадость с разрешения родителей. Эндрю медлил на пороге и оглядывал библиотеку.

— Вы что-нибудь ищете?

— Гм… кое-какие книги… тетя Лавиния обещала подобрать их для меня. Вы не знаете, где она? — Эндрю был явно смущен и чувствовал себя неловко.

— Понятия не имею. Но она ушла отсюда с какими-то книгами под мышкой.

— Попробую ее разыскать, — сказал Эндрю и, пятясь, потянул на себя дверь. Морган что-то не припоминала, чтобы его имя было в списке гостей.

Ленч прошел в натянутой атмосфере. Эндрю заметно нервничал, а графиня словно онемела. Однако когда Эндрю обращался к тетке с каким-нибудь замечанием, она преображалась как по волшебству, с живостью откликалась на его реплики и дарила ему благосклонные улыбки. Морган вспомнила сетования графа на то, что Лавиния больше расположена к племяннику, нежели к сыну, и не понимала причины. В Эндрю не было того очарования, тепла и доброты, которые отличали нрав Гарри.

Закончив ленч, графиня встала из-за стола и сказала:

— Эндрю, пойдем со мной.

Он послушно последовал за теткой, как хорошо вымуштрованная собачонка. Морган никто из них не удостоил взгляда.

Когда их шаги стали стихать, Морган вскочила и на цыпочках подошла к двери. Выглянув в коридор, она с изумлением обнаружила, что Лавиния с племянником свернули в буфетную возле кухни, причем старуха прижала палец к губам, призывая своего спутника к молчанию, а тот ответил кивком. Что, черт побери, они затевают?

Вечером Морган заказала ужин в комнату. С нее хватило того унижения за обедом, когда Лавиния и Эндрю обменивались таинственными взглядами и замечаниями на понятном лишь им языке, игнорируя ее присутствие за столом. Морган прилегла на софу, обложилась журналами и стала смотреть музыкальную комедию по телевизору. И тут раздался резкий стук в дверь.

— Войдите, — вздрогнув от неожиданности, крикнула Морган, полагая, что это Мак-Гилливери принес ей ужин. Каково же было ее изумление, когда она увидела в дверях графиню.

— У нас не принято держать подносы с едой в комнатах. Исключение делается только для больных. Кроме того, здесь не отель. Слуги и без того сбились с ног, готовясь к приему гостей, у них нет времени исполнять нелепые капризы.

Морган остолбенела. Она не привыкла, чтобы ее отчитывали, как школьницу, и ярость заклокотала у нее в груди.

— Учитывая то, что на днях им предстоит исполнять капризы двух десятков людей, я считаю для них необременительным принести мне в комнату ужин, — язвительно выпалила Морган. — Кроме того, я устала и хочу побыть одна. Вы же знаете, что я беременна.

— Да уж, знаю, — сквозь стиснутые зубы медленно процедила графиня и стала буравить невестку пронзительным взглядом.

— И что же?

— Я знаю, что вы беременны. Вы устроили настоящий балаган по этому поводу на нашем приеме. Уверена, что вы вызвали бы еще больший интерес к своей персоне, если бы сообщили гостям, от кого.

В глазах у Морган потемнело, в висках зашумела кровь, но она все еще отказывалась верить, что графиня осмелилась так оскорбить ее.

— Что вы имеете в виду?

Лавиния поджала губы до такой степени, что их стало едва видно, и сощурилась.

— Вряд ли можно отнести к простому совпадению тот факт, что ребенок должен родиться через девять месяцев после вашей поездки в Нью-Йорк. Кстати, как поживает ваш бывший жених? Вероятно, вы рассчитываете ввести в заблуждение Гарри, но обмануть меня вам не удастся.

Морган вскочила с софы, рассыпав по полу журналы.

— Вы сошли с ума! — воскликнула она. — Я порвала с Грегом еще до помолвки с Гарри! Как вы смеете говорить мне такие ужасные вещи!

Графиня молча развернулась и медленно направилась к двери.

— Вы не сможете обманывать моего сына вечно. Рано или поздно он узнает правду. Посмотрим, что вы тогда скажете, — обронила графиня уже на пороге.

— Ради Бога! Можете повторить ему то, что сказали сейчас мне! Он просто рассмеется вам в лицо! Он знает, что между мной и Грегом давно ничего нет, — прокричала Морган ей вслед и без сил опустилась на софу.

Ситуация с беременностью становилась все более абсурдной, даже забавной, но Морган было не до смеха.

Либо графиня заподозрила что-то неладное, либо она вынашивает какой-то коварный замысел, который раскроет в самый неожиданный и удобный для себя момент.

Морган вскочила и стала мерить комнату быстрыми шагами. Она многократно подходила к телефону, чтобы позвонить Гарри, и всякий раз останавливала себя. Что бы там ни задумала графиня, она не станет играть в ее игру. Гарри очень ревнив, и мать с легкостью заронит семена подозрения в его душу. Он и без того часто говорит, что Морган слишком уж привлекает к себе мужское внимание.

Однако теперь нельзя допустить, чтобы Гарри испытывал хоть какие-то сомнения в том, что ребенок его.


Гарри приехал, как и ожидалось, в пятницу вместе с отцом. Едва заслышав скрип тормозов, Морган выбежала из дома, бросилась к мужу и приникла к его груди. Он нежно поцеловал ее, и в глазах его Морган прочла обожание и преданность.

— Здравствуй, милый! Я так рада, что ты приехал! Я очень соскучилась без тебя, — с чувством воскликнула Морган, благодаря Бога, что теперь избавлена от жестокой пытки, устроенной злокозненной свекровью, от которой она чуть не тронулась рассудком. — Все гости уже собрались. Почему бы нам с тобой не выпить перед обедом? — Ее взгляд красноречиво сулил удовольствие гораздо более приятное, чем бокал вина.

— Прекрасная идея, — ответил Гарри, поняв намек.

Поздоровавшись с родственниками и гостями, Гарри схватил Морган за руку и увлек в спальню. Ему казалось, что никогда прежде Морган не выглядела так чудесно. Горный воздух окрасил ее щеки румянцем и придал глазам сказочное сияние. Едва переступив порог спальни, Гарри подхватил Морган на руки и опустил на постель. Он с такой страстной силой навалился на нее всей своей тяжестью, что Морган невольно вскрикнула.

— Любовь моя… — задыхаясь, прошептал он и стал расстегивать брюки.

Через минуту Гарри был опустошен, а Морган чуть не плакала от разочарования. В тот момент, когда он завершил, для нее все только начиналось. Вероятно, со временем придется поговорить с ним, объяснить, что она не успевает получить удовлетворение, если это происходит так быстро. Надо только подобрать верные слова, чтобы не обидеть и не оскорбить его мужское достоинство.

— Ты прекрасен, дорогой, — сказала Морган, притворяясь, что задыхается от восторга. — Я так без тебя соскучилась, — добавила она уже искренне.

— Я очень люблю тебя. Ты не представляешь себе, насколько… Я не переживу, если между нами что-нибудь произойдет.

— Что такое? — насторожилась Морган. — О чем ты? Почему должно что-то произойти?

— Да нет, ничего не должно случиться, — крепче обнял ее Гарри. — Просто ты так великолепна, что меня не покидает страх потерять тебя. Я не смогу жить без тебя, Морган. Ты подарила мне счастье, наполнила мою жизнь смыслом, любовью… Я никогда не говорил с тобой об этом… у меня замечательный отец, но я редко видел его. Мою мать нельзя назвать мягким человеком. Лишь встретив тебя, я понял, что такое настоящая любовь. И с тех пор боюсь потерять ее.

Морган никогда не слышала от Гарри таких пространных душевных излияний, и его слова глубоко тронули ее.

— Послушай, милый… — Она выползла из-под него, легла рядом и подперла щеку ладонью, чтобы лучше видеть его лицо. Если графиня хочет их поссорить, она сумеет защититься и сделает это прямо сейчас! — Я никогда не покину тебя. Я люблю тебя всем сердцем и буду любить до конца дней. Ты сделал меня счастливой, и никто не посмеет лишить меня этого счастья. Ты понял?

Гарри молча кивнул и улыбнулся. Уверенность и решительность, которые прозвучали в словах Морган, успокоили его. Даже если она вышла за него из-за титула и положения в обществе, ему достаточно знать, что он любим. Морган была хорошей женой, она сделала его дом гостеприимным, а карьеру блестящей. Скоро она родит ему ребенка. Новая волна желания захлестнула Гарри, и они бросились в объятия друг друга. На этот раз он не торопился и ласкал ее с особенной нежностью. Морган почувствовала, как все в ней затрепетало, как зажглось в ее чреве пламя страсти, и вскоре спальня наполнилась стонами наслаждения, в которых их голоса слились в один.


Каждое утро, спускаясь к завтраку, гости имели возможность наслаждаться виртуозной игрой на волынке маэстро Робертсона, который прогуливался по террасе замка в национальном шотландском костюме. Протяжные звуки волынки достигали окна комнаты Морган, и под эту мелодию она вставала с постели. После легкого завтрака мужчины во главе с Гарри и его отцом отправлялись в долину на охоту, где их уже поджидали егеря, готовые вести счет подстреленным гусям. Тишину окрестностей вскоре нарушала дробная трескотня выстрелов, эхом отражавшаяся от прибрежных скал. Так начинался день.

Большинство дам присоединялись к мужчинам позже и, держась на приличествующем расстоянии, приветствовали аплодисментами каждый удачный выстрел. Морган доставляло удовольствие любоваться Гарри, когда он в своей короткой клетчатой юбочке брел по колено в вереске в сопровождении преданных псов Ангуса и Маки. В его подтянутой фигуре и глазах, устремленных в небо, было что-то от первобытного мужчины-добытчика.

Закутанная в лисий полушубок и шаль, Морган следовала за ним в то утро, наблюдая за тем, с какой легкостью и грацией он наклоняется, чтобы подобрать с земли очередного подбитого гуся, и почему-то вспомнила о Греге. Как она могла когда-то считать Грега привлекательным? До чего скучна и неинтересна была бы ее жизнь, если бы она вышла за него замуж! Грег всегда был исполнительным клерком, законопослушным гражданином, верным другом и посредственным любовником. Бедняга Грег! Если бы он родился птицей, то наверняка гусем — толстым, неповоротливым и безобидным.

К ленчу охотники собирались в старой сторожке, куда слуги заранее приносили из замка все необходимое для трапезы: горячий суп в термосах, сыры и колбасы, вино в кувшинах. Два длинных дощатых стола были застелены скатертями, на них расставляли серебряные приборы. Морган, Гарри и их молодые друзья занимали один стол; граф и графиня со своими сверстниками — другой. В то утро охота была удачной. За ленчем вино лилось рекой, и мужчины бахвалились своими трофеями.

— Не думаю, что кто-либо когда-нибудь сможет побить рекорд: две тысячи девятьсот двадцать девять гусей за один день, — пошутил Гарри. — Даже и предполагать это смешно.

— За один день? — изумилась Морган. — Кто же это сделал?

— Граф Шефтон. В 1915 году. Сейчас такое количество гусей не увидишь и за неделю.

Гости стали шумно обсуждать рекорд графа Шефтона, причем кое-кто усомнился в том, что это правда.

— На днях я видел в магазине голландское ружье, — рассказывал Гарри. — Тридцать девять тысяч фунтов! Как вам это понравится?

— Вы можете с легкостью заработать себе на ружье, предоставляя богатым американцам возможность поохотиться в вашем поместье. Я слышал, кое-кто готов платить за подобное удовольствие до пятисот фунтов в день, — сказал юный граф Саутгемптон, но, встретившись взглядом с Морган, покраснел и замялся. — Я… я имел в виду…

— Прекрасная идея! Стоит об этом всерьез подумать, правда, Гарри? — безмятежно улыбнулась Морган.

— Я полагаю, что немецкие промышленники и японские бизнесмены заинтересованы в подобном развлечении не меньше, если судить по статьям в «Городе и стране», — заметил Гарри. — Но за честь завтракать за одним столом с нами я брал бы с них по меньшей мере семьсот фунтов в день! — добавил он смеясь.

Морган тоже расхохоталась. Слава Богу, они никогда не обеднеют настолько, чтобы брать со своих гостей деньги за визит! Хотя подобные случаи были ей известны. Некоторые представители британской аристократии поправляли таким образом свое финансовое положение. Как это, должно быть, ужасно!

После ленча Гарри настоял, чтобы Морган отправилась домой отдыхать. Вечером ожидался большой прием, на который съедутся соседи со всей округи, и он опасался, что она переутомится.

— Хорошо, дорогой, — покорно согласилась Морган.

Ее это вполне устраивало. До обеда нужно было успеть привести в порядок лицо, чуть обветрившееся за последние дни на резком ветру, сделать прическу, подпилить и покрасить ногти и, возможно, посмотреть телевизор.

Войдя в дом, Морган не устояла перед сильнейшим желанием посетить комнату Эндрю в отсутствие хозяина. У нее возникли кое-какие подозрения относительно его заговора с графиней, и ей хотелось найти подтверждение своей догадке.

Окно комнаты Эндрю выходило на север. После ремонта здесь стало очень уютно. Продумывая интерьер, Морган выбрала мягкие желто-зеленые тона, которые создавали ощущение тепла и света, особенно в сочетании со старинной светлого дуба мебелью. Несколько акварелей, подобранные в тон мебели светильники и толстый ковер дополняли обстановку.

Морган огляделась и решила, что либо Эндрю чертовски аккуратен, либо горничные успели с самого утра здесь на совесть потрудиться — вокруг ни пылинки, все вещи на своих местах. На столике возле кровати лежит книга «Взлет и падение Римской империи». Похоже, Эндрю серьезный читатель. На полочке возле умывальника разложены расческа, зубная щетка, бритва, бумажные салфетки, стоит одеколон и какой-то пузырек с пилюлями. Морган взяла его и прочла этикетку. Витамин В-12. Господи, какая скука! Она открыла платяной шкаф и увидела стопками сложенные рубашки, носки, белье. На дверце висело с десяток галстуков, внизу стояло несколько пар начищенных ботинок.

Внимание Морган привлек нераспакованный чемодан в самом дальнем углу шкафа. Она осторожно вытащила его, стараясь не сдвинуть с места ни одной вещи, и, открыв, остолбенела. В чемодане лежало столовое серебро и несколько старинных и особенно ценных изданий в кожаных переплетах. Так вот что графиня обещала подыскать племянничку в библиотеке! Здесь же имелось несколько свертков, которые один за другим Морган развернула дрожащими от волнения руками. В первом оказалась статуэтка стоимостью в две тысячи фунтов, в остальных вещицы менее дорогие, если не считать хрустального пресс-папье, которое недавно было оценено страховой компанией в четырнадцать тысяч фунтов.

Морган присела на корточки возле открытого чемодана и с трудом перевела дух. Вот так тайничок! Здесь ценностей по меньшей мере на пятьдесят тысяч фунтов! Посмотрим, как отреагирует Гарри, когда узнает о проделках матушки! Хоть Эндрю и ее любимчик, это не основание для того, чтобы дарить ему вещи из фамильного замка. Она расскажет об этом Гарри, как только он вернется с охоты, и графиня…

Морган прикусила губу от досады. Графиня придет в ярость и заявит, что не пристало рассуждать о порядочности женщине, имевшей роман на стороне и зачавшей ребенка не от мужа. Нет, так не пойдет. Надо избрать другую тактику. Морган закрыла чемодан и, вместо того чтобы поставить его на место, отнесла в свою комнату. Она переиграет их обоих! Закрыв чемодан в шкафу, Морган спрятала ключ в сигаретной пачке на дне ящика письменного стола.


— Послушай, что это творится с Тиффани в последнее время? — спросил Джо, поджигая сигару и отставляя в сторону блюдце с шоколадным муссом.

— А разве с ней что-нибудь творится? — недоуменно приподняла бровь Рут.

— Ну конечно! Она на себя не похожа. Такое ощущение, что девочка чем-то сильно больна. Уж не пристрастилась ли она тоже к наркотикам, а?

— Нет, этого не может быть. Она просто переутомилась, слишком много работает. Кстати, она собралась поехать отдохнуть.

— А чего ей, собственно, отдыхать? С тех пор как мы были на премьере ее шоу, она ни черта не делает. Как оно называлось, ты не помнишь?

— «Глитц».

— Да, верно. Так что же с ней стряслось? — Он налил себе виски и задумчиво уставился в окно.

— Понятия не имею, Джо, — не поднимая глаз от тарелки, ответила Рут.

— Насколько мне известно, она перестала встречаться с этим проклятым киношником? — Джо выпустил струйку дыма и, вынув сигару изо рта, наблюдал, как столбик пепла бледнеет и из красного превращается в седой.

— По-моему, да. Он сейчас постоянно живет в Лос-Анджелесе, — нехотя отозвалась Рут, в глубине души желая, чтобы муж сменил тему и заговорил о вещах более нейтральных, чем дети. Тогда можно отключиться и ограничиться лишь ничего не значащими фразами типа «Вот как?» или «Ты правда так думаешь?» — их достаточно, чтобы поддержать разговор и притвориться внимательно слушающей. Теперь же ей приходилось напрягаться, а от этого болела голова. К тому же Рут была искренне уверена в том, что за Тиффани волноваться не стоит — она всегда в порядке. Если же речь заходила о Закери или недавнем ограблении, Рут начинала нервничать и потом долго не могла прийти в себя.

Джо погрузился в собственные тягостные раздумья. Он планировал для своих детей блестящее будущее, и ни один из них не оправдал его надежд. Одному Богу известно, где сейчас Закери. Джо беспокоился за него, хотя готов был растерзать сопляка собственными руками, как только тот отыщется. Бестолковый слабовольный подонок! А он-то, старый дурак, думал увидеть его в один прекрасный день во главе «Квадранта»! Невыразимая печаль и жалость к самому себе нахлынули на Джо. А Тиффани! Совсем потеряла голову из-за своего любовника. Ладно бы хоть что-то стоящее было… Правда, она сделала вполне удачную карьеру, и в газетах ее хвалят… Но какой в этом прок? Хорошо, теперь она может почивать на лаврах, а дальше что? Ни семьи, ни детей… Взгляд Джо упал на Рут, которая нервно теребила в руках салфетку, стараясь не глядеть на мужа. А она-то что? С чего ей-то беспокоиться? Ведь это он ежедневно рискует, приумножая капитал семьи, принимает решения, берет на себя ответственность. И что имеет в награду? Сплошные неприятности от детей и кислую физиономию жены.

Господи, какая скука! Жаль, что сегодня не ожидается гостей, и пойти им некуда. Очень трудно сидеть вдвоем за обеденным столом и мучительно подыскивать темы для разговора. Так и свихнуться недолго. Джо потушил сигару и резко поднялся.

— У меня дела, — заявил он и вышел из столовой, чувствуя, что если еще немного пробудет наедине с Рут, то впадет в настоящую депрессию.

Рут налила себе бренди, решив смешать свою любимую водку с тоником позже у себя в комнате. Она наконец отложила салфетку и задумалась над тем, отчего Джо в последнее время стал таким раздражительным и малоприятным. Или он всегда был таким, а она этого просто не замечала? Рут постаралась вспомнить то время, когда они только поженились. Тогда Джо был полон энтузиазма, горел желанием достичь вершины социальной лестницы, стать богатым и могущественным. Рут помнила, как они с Сигом работали над проектом «Квадранта», как праздновали каждую маленькую победу, мечтая о больших. Возможно, жизнь устроена так, что богатство и счастье несовместимы?

Рут протянула свою ухоженную, с безупречным маникюром руку к вазе и, зачерпнув пригоршню сладких орешков, принялась по одному отправлять их в рот. Наверное, вся беда в том, что у них появились дети. Сколько сил и нервов пошло на их воспитание! Рут вспомнила ту ночь, когда появился на свет Закери. Джо чуть не тронулся умом от счастья, когда после двух дочерей она родила ему сына. Он парил тогда на крыльях любви, осыпал ее цветами… Рут пригубила бренди, и глаза ее наполнились слезами.

Господи, как это было давно! Теперь у них с Джо раздельные спальни. Нельзя сказать, что Джо был хорошим любовником, но любой мужчина лучше, чем одиночество.


Через несколько кварталов от дома Тиффани остановила машину и открыла свой дорожный чемодан, чтобы еще раз проверить, все ли взяла с собой. В дорогу она захватила только самое необходимое. Драгоценности давно покоились в сейфе банка, меха — в специальном хранилище, так что с утра она лишь попрощалась с Глорией и, закинув чемодан в салон, отправилась в путь.

Обыденные, простые вещи — зеркало в серебряной раме, подаренное Хантом, фотография семьи, хрустальный флакон с духами — вдруг обрели для нее невероятную ценность. Тиффани с изумлением почувствовала, что уже скучает по дому. Она не сможет увидеться ни с одним из родных людей целых пять месяцев! А ее отцу, может быть, суждено никогда не узнать, какую жертву она приносит ради его благополучия. Если верить Сигу Хофману, она спасает его от длительного тюремного заключения.

Намного быстрее, чем она предполагала, ей удалось проскочить через туннель Линкольна и оказаться за пределами города. Нью-Йорк таял в дымке у нее за спиной, и назад пути не было. Впереди лежал Нью-Джерси. Все связи с прошлым порваны, ее ждет неизвестное будущее.


Охотничий уик-энд в замке подошел к концу, и Морган вместе с Гарри и его родителями провожала гостей.

— Мы чудесно провели время, — ворковала Генриетта Виллеслей. — Просто божественно!

Морган поцеловала ее в щеку и пригласила на ленч на будущей неделе. Наперебой звучали голоса:

— Это было замечательно.

— Нам с женой очень понравились видеофильмы… весьма занятное развлечение, — пробубнил пожилой генерал.

— Очень приятно было пожить в таком тепле. Я с ужасом думаю о возвращении в свой ледяной дом, — заметил министр.

Морган бросила взгляд в сторону графини и увидела, как та выжала из себя слабое подобие улыбки.

Когда на ступеньках лестницы появился Эндрю, Морган обратилась к нему с невинной предупредительностью:

— Вы ничего не забыли?

Он вспыхнул и смущенно рассмеялся.

— Нет, спасибо. — С этими словами он поцеловал тетю, пожал руки графу и Генри и снова обернулся к Морган.

— Вы уверены, что ничего не забыли? — настойчиво повторила она.

Эндрю молча кивнул и взглянул на графиню, ища ее поддержки, но она упорно смотрела в сторону, плотно сжав губы. Он сел в машину с остальными, и вскоре черный лимузин превратился в точку на дороге, а потом и вовсе растаял у горизонта.

— Ну, как я вас обставила, графиня? — шепнула Морган свекрови, когда граф и Гарри вышли на лужайку перед домом, чтобы поиграть с собаками.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — надменно ответила Лавиния и вошла в дом, силясь не дать волю ярости.

Морган усмехнулась и решила про себя утаить этот казус от Гарри, но все же присматривать за имуществом замка, который собиралась унаследовать.

Загрузка...