Богатая бедная Лиза

ГЛАВА 32

— Да быстрей ты, быстрей! — покрикивала я на Лариску, которая, хоть и не упиралась, но передвигалась, как черепаха. Видимо потому, что два дела одновременно, а именно, идти и разговаривать, были ей не под силу.

— Да я и так уже бегу, — пыхтела она у меня на буксире. — А Лизка… Вам она зачем?.. Она ж ничего такого не хотела… Только чтобы Дениса немного попугать… Чтоб он понял…

— Попугать? — уточнила я зловещим тоном. — Ну, считай, что ей это удалось… — И завертела головой, оглядывая унылый коридор общаги: — Ну, и где тут эта Лилька?

— Да в конце… Справа… — с трудом выдавила из себя Лариска. Вот вам и пожалуйста, такая молодая, а дыхалка ни к черту!

А уж когда мы у Лилькиной двери оказались и я стала в нее кулаком лупить, Лариска совсем спеклась. Не говорила, а сипела:

— Вы… ее… позовите…

Я гаркнула:

— Лилька, открой!

— Ну, кого там опять принесло? — недовольно поинтересовались за дверью. — Лариска, ты что ли?

— Я! — жалобно вякнула из коридора поварихина дочка.

— Ладно… Щас… — собачка замка звонко щелкула, и в образовавшемся дверном проеме возникла пухлая, завернутая, до подмышек в простыню, как бабочка в кокон, дородная деваха. — О! А это еще кто? — тупо уставилась она на меня.

Я не стала ждать, когда Лариска придет в себя настолько, чтобы членораздельно изъясняться, оттиснула деваху в простыне в сторону и ворвалась в небольшую комнатушку. Да к тому же еще и перегороженную полированным шкафом, из-за которого доносилось тихое сосредоточенное сопение.

Само собой, я тут же за него — шасть. А там, на сильно помятой кровати — еще один кокон обнаружился. Только мужеского полу. И этот самый кокон игриво мне подмигнул:

— Привет, красотка! Проходи, не стесняйся. Будь, как дома.

— Да пошел ты! — беззлобно послала я его и заглянула сначала под кровать, а потом в шкаф. Однако ничего, похожего на Лизу, там не нашла. Только Лильку зря распалила.

— Эй, это что еще за дела? — пошла она на меня, повиливая под простыней бедрами. — Че те надо?

Хорошо хоть успевшая мало-матьски отдышаться Лариска поспешила внести в вопрос ясность:

— Да мы Лизку ищем. Где она?

— А… Ну так бы сразу и сказали, — Лилька, в которой, как и в Лариске, было очень много мясо-молочного, сграбастала со стола бутылку пива, сделала хороший глоток, заправски крякнула и утерлась тыльной стороной ладони. — А Лизка, она как вчера ушла, так и не приходила. Я думала, может, она у тебя…

— Да как у меня? Лариска повертела пальцем у виска. — Ты ж знаешь, ко мне нельзя. У меня бабка!

— Ну не знаю, — Лилька потянулась перед зеркалом. — Ты ж мне как сказала, что она пару деньков поживет и все. Ну, она и пожила. А пасти ее я не нанималась. И так из-за нее никакой личной жизни!

— Ладно-ладно! Потом разберетесь! — встала я между ними. — Лучше скажите, где она сейчас может быть?

— Ну, где сейчас, без понятия, — Лилька обмахнулась краем простыни. — Но вчера вечером она в цирк собиралась.

— В цирк? — я схватилась за полированный шкаф, чтоб не упасть. — Это точно?

— Ну да, — обнажила в зевке лошадиные зубы Лилька. — Сказала, пойду, мол, развеюсь. А что?..

Но даже если б я захотела ей ответить, все равно не смогла бы. По той причине, что моя мобила стала буквально разрываться.

— Да? — приложила я ее к уху.

А звонила, конечно же, Марго и истошным голосом требовала с меня объяснений, почему я доселе ей поварихину дочку не доставила.

— А потому, — огорошила я ее с ходу, — что, может быть, я тебе еще и Лизу привезу!

На том конце провода повисла звенящая тишина, пользуясь которой я поспешила выложить Марго все, что выяснила в мясо-молочном техникуме, пока она мне опять рот не заткнула:

— Так вот, чтоб ты знала, Лиза все это время жила в мясо-молочной общаге. Якобы от Дениса скрывалась. Чтоб он думал, будто она утонула, и казнился, как Орест. А вчера вечером пошла в цирк и до сих пор не вернулась!

— А-а-а… — невнятно прорезалась в трубке Марго, — а ты уверена, что это Лиза?

— Ну, лично я уже ни за что не поручусь, — выпалила я. — Но Лариска клянется, а она ее знает.

— Да, действительно, — пробормотала в трубке Марго, чувствуется, не меньше моего с толку сбитая.

— А я, между прочим, предрекала, — мстительно напомнила я ей. — Еще вчера, когда джинсы на детских рисунках рассмотрела. А ты до последнего отказывалась мою версию всерьез рассматривать, потому что тогда твоя Лиза не такая непорочная получается, как тебе бы хотелось! А она, пока мы по потолку бегали, преспокойненько в общаге отсиживалась! И вообще, она темная лошадка, это я тебе сразу сказала. А ты все русскую классику цитировала!

Рубанув эту правду-матку, я сделала паузу для Марго. Так и быть, пусть выступит, если ей есть чего сказать. В чем я лично сомневалась. И не зря. Потому что ничего, кроме пристыженного молчания, не услышала.

И все же я выждала еще минуту, прежде чем отключиться, и твердо заявила:

— Короче так, сейчас я еду в цирк и, если найду там эту сопливую аферистку, за волосы ее к тебе приволоку.

А только после этого выскочила из общаги, исполненная решимости хоть из-под земли достать наглую, задурившую нам головы девчонку. И эта самая решимость едва меня не захлестнула, пока я билась со своей строптивой «пятерой», упорно не желавшей заводиться, несмотря на все известные мне ухищрения. Хорошо хоть кучковавшиеся у общаги отзывчивые мясо-молочные студентки меня выручили, поднатужились и подтолкнули мою развалюху с пригорка. После чего, уже прилично разогнавшись, она все-таки заурчала.

Латаный купол заезжего цирка по-прежнему туго вздувался на ветру, как парус, однако вокруг творилась какая-то непонятная суета. Причем, явно не связанная с очередным незабываемым представлением. Потому что движение в основном у служебного входа наблюдалась. Того самого, возле которого циркачку Кармен накануне вечером джип подобрал.

Так вот, именно там, где она вчера курила, поджидая своего слащавого блондинчика, стояла большая фура, а рядом с ней околачивалась бригада «ух», состоящая из крепких, как на подбор, ребятушек в зеленых комбинезонах. Да еще к тому же сплошь шутников и балагуров. Что, впрочем, выяснилось не сразу, а лишь после того как я, сделав пару кругов по привокзальной площади и заметив, что в фуру время от времени какие-то ящики загружаются, подошла поближе и застенчиво поинтересовалась:

— А что, цирк уже уезжает?

— Ага, уезжает, — радостно подтвердил мне один из ребятушек, не иначе бригадир, — но вы не волнуйтесь, клоуны остаются.

Его приятели дружно заржали.

А не многовато ли их будет на наш Кондратов, тут же завертелось у меня на языке, но, вспомнив про пресловутый профессионализм, я избрала другую тактику, и, провожая взглядом свежую порцию циркового реквизита, исчезающую в бездонных недрах трейлера, вежливо уточнила:

— Это вы Бима и Бома в виду имеете? А как насчет факира?

— А ты что, фокусы любишь? — перешел на игривый хохоток самый веселый из зеленых комбинезонов. — Тогда подходи через пару часиков. Мы тут управимся, я тебе один покажу! Бесплатно!

— Да пошел ты! — сплюнула я ему под ноги и гордо удалилась под восторженное улюлюканье бригады.

И ровно в этот момент я неожиданно почувствовала сильное волнение, обернулась и увидела Кармен. Она быстро шла к цирку со стороны автостоянки, и ее распущенные черные волосы и полы длинного плаща разлетались по ветру, как диковинные хищные существа.

Я смотрела на нее, как загипнотизированная, борясь с желанием подойти и спросить напрямую, где Лиза, пока она не скрылась в цирке, войдя через центральный, предназначенный для зрителей вход. И только после этого я вышла из внезапно охватившего меня оцепения и, сжав в карманах кулаки, бросилась за ней.

А в цирке было пусто. Только на арене уныло копошилось несколько «виртуозов». Что касается Кармен, то ее нигде не было видно, сколько я ни вертела головой. Значит, успела уже за кулисы шмыгнуть. Юркая бестия!

Я тоже медленно, озираясь по сторонам, двинулась по направлению к кулисам, путь к которым пролегал через арену, где меня, по идее, запросто могли «виртуозы» тормознуть. Однако они на меня даже не посмотрели. Уж слишком унылым переругиванием между собой заняты были. А потому я беспрепятственно повторила свой вчерашний маршрут, когда, воспользовавшись потасовкой на арене, я уже успела протоптать дорожку на забитую реквизитом цирковую «кухню».

Вот только в этот раз все было несколько иначе. Поскольку, прокравшись сквозь занавес, я инстинктивно шлепнулась на пол, замаскировавшись в его складках. А все потому, что совсем близко от себя голоса услышала. И один из них принадлежал Кармен. Это точно, потому что его высокий и звенящий тембр я бы ни с каким другим не спутала. Второй, глуховатый, мужской бубнил на одной ноте, почти без выражения:

— …Я же тебе говорил, зря ты в это ввязалась. Не кончится это добром, не кончится…

— Не каркай! — это уже Кармен огрызнулась. — Уже надоел своим нытьем! Сказал бы лучше спасибо, что я о нашем прожиточном уровне забочусь. А то много бы ты на этом дурацком распиливании заработал!

Ага, значит, она с факиром разговаривает, сообразила я, прежде чем тот ей напомнил:

— Может, оно и дурацкое, конечно, но до сих пор нас исправно кормило и поило.

— И только-то! — возразила Кармен. — А ты видел, как люди живут? И потом… Пора бы тебе понять, что ты не Дэвид Копперфильд и никогда уже им не станешь. Наш номер устарел так безнадежно, что даже уездные олухи нас на смех поднимают!

— Да подумаешь, это же просто алкаш какой-то, а ты уже далеко идущие выводы делаешь! — прогнусавил факир. — А уже завтра мы будем в Армавире и увидишь, как нас там принимать будут! Цветами забросают!

— В связи с острым дефицитом гнилых помидоров! — язвительно подхватила Кармен.

— Ну и даже если так! — факир заговорил более оживленно. — Только я тебе так скажу, что гнилые помидоры все равно лучше, чем пули!

А Кармен, та и вовсе на визг сорвалась:

— Какие пули? Ты что такое плетешь, идиот?

— Тише ты! Тише! — зашипел на нее фокусник. — Я про ту девчонку! Что с ней-то будет?

— Да ничего, ничего такого с ней не будет, — Кармен перешла на жаркий шепот. — Просто ее нужно вывезти отсюда подальше, вот и все! Чтобы она под ногами не путалась!

— Это ж у кого, интересно? У этого твоего нового увлечения, да? — ревниво осведомился факир, совершенно утративший свою первоначальную бесстрастность.

— А ты идиот, если ревнуешь! — немедленно отпарировала Кармен. — Потому что, если б я хотела, то давно тебя бросила! Но ты же прекрасно знаешь, что в мои планы это не входит.

— А что, что входит в твои планы? Если б я только знал, — факир заскулил, как побитая собака. — Сначала ты того мальчишку зачем-то окрутила. Теперь опять с кем-то связалась… Объясни, какие цели ты преследуешь? Я ведь чувствую, что амуры здесь не при чем. Тем более, что романы у тебя и раньше случались, но я всегда на них глаза закрывал. А тут еще эта девчонка! Ну, зачем, зачем ты ввязалась в эту историю? Умоляю тебя, Христом Богом прошу, откажись от всего, и поедем со всеми в Армавир. Клянусь, я тебе слова не скажу, все будет, как прежде…

— Как прежде? — похоже, обрисованная иллюзионистом радужная перспектива Кармен не впечатлила. — А если мне это как прежде уже опротивело? Осточертело в ящик этот каждый вечер укладываться и выпрыгивать из него на потеху всякому пьяному мурлу! А ты?.. Что, так и будешь до старости меня распиливать? Хоть бы уже что-нибудь новенькое придумал!

— А я уже придумал! Зеркало, в котором не будет твоего отражения! Представляешь, все будет, а тебя нет! — страстно зачастил бедняга-факир. — Вот за кончим чес и начнем репетировать! У нас еще такой номер получится, Копперфильд обзавидуется!

Но Кармен в ответ только фыркнула, а я поймала себя на мысли, что при всей своей неприязни к цирку как таковому, не прочь как-нибудь посмотреть фокус с зеркалом. А впрочем, в этой Кармен столько нечистой силы, что подобные чудеса наверняка не представляют для нее проблемы.

И вообще, может, хватит им уже о своем мошенническом ремесле болтать, а лучше уже хотя бы обмолвиться о том, где сейчас Лиза, которая, вне всякого сомнения, и подразумевается иллюзионистом, когда он об «этой девчонке» говорит!

Однако, как я не вслушивалась, более ничего интересного из взаимных упреков факира и его ассистентки так и не почерпнула. Поскольку они в основном на свои сложные взаимоотношения напирали, которыми я мало-помалу так увлеклась, что не заметила, как занавес, отделяющий арену от кулис, пришел в движение. А когда сообразила, что к чему, уже поздно было. Потому что к тому моменту меня уже каким-то совершенно сверхъестественным образом приподняло над полом примерно на метр.