Богатая бедная Лиза

ГЛАВА 27

— Думаешь, совпадение? — уставилась я на Марго.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — Марго была какая-то распаренная, будто только что из бани. — С одной стороны, шабашники такого уровня к нам не в первый раз приезжают, а с другой… Есть, правда, зацепка с этим факиром, распиливающим ассистентку, но опять же, в какой уважающей себя цирковой труппе нет подобного номера?

— А Кармен? — сделала я подсказку.

— А что Кармен? — вздохнула моя подружка. — Если б это было имя, тогда еще туда-сюда. Потому как редко у нас еще младенцев так оригинально называют. А что до сценического псевдонима, то в данном случае это далеко не высший пилотаж. И какая-нибудь Кармен, если и не в каждом цирке найдется, то через один уж точно.

— Значит, все так безнадежно? — мне почему-то взгрустнулось.

— Ну почему же? Уж попробовать, по крайней мере, можно. Что ты завтра и сделаешь, — утешила меня Марго в свойственной ей манере.

— Я? Завтра? — зачем-то переспросила я. Хотя и так, казалось бы, ясно, ну кто еще кроме меня? Не Марго же!

И напросилась!

— А впрочем, можно и сегодня, — посмотрела на часы Марго. — Ты еще вполне успеваешь.

— А, может, лучше все-таки завтра? — с хрустом потянулась я. — А то пока доеду… И вообще, я цирк ненавижу. Всегда вонь такая! Медведи голодные, укротители пьяные…

— Что делать, придется потерпеть, — этой Марго было просто рассуждать, зная, что не ей тащиться на другой конец Кондратова на ночь глядя на колымаге, которая может в любой момент заглохнуть. И то при условии, что заведется. А все этот треклятый конденсат в карбюраторе!

— Тогда гони мани на билет, — высказала я законное требование.

— А что, у тебя уж и на билет не наберется? — заметно поскучнела Марго.

Только не тут-то было! Я на эту удочку не попалась и сразу же заняла сугубо принципиальную позицию:

— А наберется, не наберется, роли не влияет! Я же в этот, прости, Господи, цирк не заради повышения культурного уровня попрусь, а по делам фирмы. Так что, отстегивай бабки и не жмись! Тем более, ты мне еще за прическу полторы сотни должна. Не считая бензина.

Однако Марго, вместо того, чтобы сей же минут по сусекам поскрести, сделала недовольную мину:

— Каку-ую еще прическу? Это ты про тот ужас, которым ты всех собак распугала, что ли?

— А хоть бы и про тот! — я дала себе слово, что не сдвинусь с места, пока она мне все расходы не покроет. — Он тоже денег стоит!

— Вот интересно! — всплеснула руками Марго, которая, похоже, решила отбиваться до последней копейки. — А я тебя что, заставляла эту дурацкую прическу делать?

— А как же профессионализм? — двинулась я в контратаку.

— А при чем тут профессионализм? — прикинулась дурочкой Марго.

— А при том, что как бы я с парикмахершами неформальный контакт наладила? — огрызнулась я, оставив за скобками то обстоятельство, что в «Мимозе» я так ничего и не выведала и, не попадись мне на лестнице Зойка, до бывшей подружки ликероводочной королевы Киры мы бы, возможно, еще не добрались. Но, в конце концов, так ли уж это важно, когда речь о дензнаках заходит? А кроме того, я такого мнения, что настоящий профессионализм должен оплачиваться по факту своего существования, а не по конечному результату.

Но у Марго, судя по тому как она сдвинула брови, по этому поводу другое мнение имелось. И вообще, у меня закралось подозрение, что она уже сильно сожалела о своих прежних рассуждениях о профессионализме. Небось, думала: и кто меня за язык тянул? Сейчас бы горя не знала. А то давай, раскошеливайся!

— Ну, хорошо, получишь на билет и на бензин, — у Марго было такое выражение, как будто я с нее последнюю рубашку снимала.

А за прическу? — дала я понять, что одной «рубашкой» она не отделается.

— И за прическу! — Марго скрипнула зубами и, привстав на носки, сняла с полки жестяную коробку из-под печенья, еще недавно исправно и безраздельно служившую нашей казной.

Правда, с тех пор как наше материальное положение немного укрепилось, в ней хранились лишь деревяшки на текущие расходы. А вот основные капиталы — в твердой иностранной валюте — Марго надежно припрятала, а куда, даже я не знаю. Как, впрочем, и сколько нолей в сумме, в которой они выражаются. Знаю только, что Марго отрывает их от меня ради осуществления своих наполеоновских планов по расширению агентства за счет всяких там менеджеров, будь они неладны!

И как раз в этой связи, заикаясь о возмещении материального ущерба, я втайне надеялась, что Марго «засветит» наконец свой загашник, но она обманула мои ожидания, воспользовавшись жестянкой из-под печенья. А предыдущую возможность проникнуть в закрома — это когда Марго прибирала к рукам поварихин «приварок» к заработку — я прошляпила, самоотверженно бросившись спасать Зойку, чудом избежавшую печальной участи прикованной к унитазу ликеро-водочной королевы.

— Вот тебе! — эта сквалыга Марго оторвала от сердца самые мелкие и замусоленные бумажки.

Еще, — уперлась я рогом, — на бензин. Этого мне только туда хватит, а обратно уже нет.

А что, разве бак у тебя пустой? — осведомилась Марго недовольным тоном и щедрой рукой отвалила мне полпригоршни мелочи.

Не обошлось, конечно, и без наставлений.

— Ты смотри, не больно там транжирь!.. А, главное, не выключай телефон. И чтобы мне никакой самодеятельности! Твоя задача выяснить, есть ли среди циркачей Кармен или нет.

— А если есть, что тогда? — я рассовала наличку по карманам.

А это уж мы потом решим. Ты сначала выясни, — вдалбливала мне Марго. — И ничего, ничего без предварительного обсуждения не предпринимай. А то спугнешь еще раньше времени.

Пришлось поклясться, что я и шагу без ее ведома не ступлю. Но несмотря на это, провожая меня до двери, Марго не переставала твердить одно и то же:

— Люба, будь осторожна!

Я ей обещала, хотя и понимала, что это она так, для очистки совести. А будь оно по-другому, я бы сейчас не на противоположный конец Кондратова пилила, а гоняла бы чаи с вишневым вареньем. В относительно тихой домашней обстановке.

Да, а «пятера» завелась сравнительно быстро. В том смысле что, бывало, когда этот процесс затягивался и на дольше. В том числе и с привлечением посторонней помощи, когда она только с «толкача» и расчухивалась. А тут дело, можно сказать, минимальным поощрением обошлось. Достаточно было немного почавкать топливным насосом и ласково гаечным ключом по карбюратору постучать, чтобы она одышливо запыхтела.

До места я опять же без приключений дотрюха-ла, ни в один канализационный колодец не влетела. А путь, между прочим, был не самый близкий. В район автовокзала, где уже традиционно все заезжие циркачи и обустраиваются. Рассчитывая, таким образом, не только коренных кондратовчан своим искрометным искусством охватить, но и не избалованных зрелищами жителей окрестных деревень, на простодушную непритязательность которых они опять же традиционно возлагают самые большие надежды. И редко когда обманываются, потому что, если уж наши, кондратовские, валенки валенками, то окрестные — вообще лапти. А то и онучи. Им, что ни покажи, — мелодии и ритмы зарубежной эстрады!

Короче, можете представить, что за публика припрется на «Виртуозов арены» поглазеть! И тут я, Люба Воробьева, здрасьте! Но ничего не поделаешь, профессионализм требует жертв. Придется насладиться представлением! Если билеты еще остались. Ха-ха-ха!

А, может, в этот раз без профессионализма обойтись? А заодно и деньги сэкономить. Просто спросить у билетерши, распиливают в этом цирке девицу по имени Кармен и все дела? И, если не распиливают, со спокойной совестью домой сваливать.

Точно, решено, так и сделаю, подумала я, завидев выросший позади приземистой стекляшки автовокзала купол циркового шатра, вблизи оказавшийся довольно-таки замызганным. И даже кое-где залатанным. Что, конечно же, авторитета «Виртуозам арены» не прибавляло. А впрочем, и так понятно, что богатых и знаменитых в наш Кондратов на аркане не затащишь. За все время, сколько себя помню, только одна Ульяна Дунайцева и приезжала, это когда в нашей психушке по ее бестселлерам сериал снимали, да и та в конечном итоге поддельная оказалась.[12]

О! А вот и окрестные лапти. Идут из кассы довольные. Предвкушают, одним словом. А заодно и вкушают. Чего из дому прихватили. Кто пирожком перекусывает, а кто и поскромнее, семечки лузгает. Поравнявшись, краем уха ловлю обрывок фразы:

— …Жорка-то ни одного представления не пропускает. Говорит, сильное впечатление. Особенно, когда бабу ножовкой… Как на пилораме!

М-да, как это не прискорбно, а на билет, похоже, придется разориться!

Разорилась. К тому же на первый ряд. А иначе, как я эту Кармен рассмотрю? Рядом, конечно же, сельские, с семечками расположились. Варежки открыли, ждут. А вообще народу не больно-то густо. От силы ползала. Что, конечно же, не могло радовать «виртуозов», чьи скучные физиономии время от времени проглядывали из-за линялого занавеса и снова исчезали в недрах кулис.

Наверное, потому они и представление задержали. Видимо, надеялись, что свежие силы подтянутся. Только напрасно. Новые зрители так и не появились, зато старые успели залузгать все, вплоть до арены. А еще откуда-то с галерки, прямо мне под ноги с устрашающим грохотом выкатилась пустая бутылка из-под «Гордой княжны». Хорошо, что не на голову! Я обернулась, чтобы прикинуть, откуда ее могли запулить, и на самой верхотуре увидела красную лоснящуюся рожу в налезающей на глаза ушанке.

Потом народ стал понемногу изнемогать. По рядам прокатились нестройные хлопки, быстро перешедшие в громкое улюлюканье-, а местами в яростный свист и отборный мат. После чего на середину арены стремительно, как будто ему под зад коленом наподдали, вылетел персонаж с рыжими бакенбардами и во фраке, сходу рассыпавшийся в приветствиях:

— Друзья, мы рады слышать ваши аплодисменты, свидетельствующие о том, что вам не терпится насладиться нашим искусством. И в этом вы чертовски правы, потому что такого вы больше нигде не увидите!

Вслед за ним выкатилась парочка помятых клоунов и стала заводить публику веселыми репликами следующего содержания:

— Бим, а тебе не кажется, что в этом зале как-то тихо?

— Да, Бом, ты прав, что-то зритель у нас сегодня вялый!

На что из одного конца зала тут же раздался возмущенный возглас:

— Сам ты вялый, козел!

А из другого — практический совет, «меньше петь Алябьева», поскольку «массы «Пернатых Венер» жаждут».

Уж не знаю, каких венер жаждали массы, а я так заждалась факира с его пилой, однако первым номером программы были собачки, за собачками жонглеры, за жонглерами укротитель с худым, как велосипед, медведем, а между ними эти маньяки, клоуны Бим и Бом, постоянно вступающие в пререкания с массами, жаждущими «Пернатых Венер», которые, как выяснилось впоследствии, на самом-то деле были «крылатыми». И все до одной в телесного цвета бикини и разноцветных перьях на задницах, вызывающих неописуемый фурор у мужской части почитателей циркового искусства.

И лишь после того как Венеры, под гром аплодисментов повиливая задницами, удалились с арены, конферансье с рыжими бакенбардами возвестил долгожданную для меня весть:

А сейчас — гвоздь программы! Победитель международных конкурсов, член всемирной гильдии магов факир Анри Ланже!

Ну, и сразу музычка такая знакомая пошла из какой-то оперы, не помню точно. А также полумрак воцарился.

Я затаила дыхание и подалась вперед, а на арену вышел маленький человечек в черном плаще и черном цилиндре и стал с таинственным видом туда-сюда под музыку расхаживать. Походит-походит и вытащит чего-нибудь то из рукава, то из цилиндра. Типа куриного яйца или зажигалки. Затем под одобрительный гул публики прикурил от зажигалки сигару и зажарил на ней куриное яйцо, держа его в собственной ладони.

Потом перебрался в зал и, отвлекая внимание зрителей детскими фокусами, снял с нескольких из них часы, но тут же, правда, вернул. Так что все остались довольны и уже приготовились к новым чудесам, когда факир, еще немного покружив по арене, удалился за кулисы, чем вызвал ропот среди публики.

— А пилить?.. Пилить-то будут? — эхом прокатилось по рядам.

Как всегда, особенно усердствовала галерка, а на ней уже известный вам мужик с красной рожей, роптавший больше других, и в основном нецензурно.

Однако дальнейшие события показали, что зря они так надрывались, потому что уже через пару минут на арене снова появился факир Анри Ланже в сопровождении еще двух «виртуозов», выкативших столик с полированным ящиком, здорово напоминающим гроб.

— А тъепер, — объявил он с сильным иностранным акцентом, — смертъельный номъер. Слабонъ-ервных просъят удаляйт!

Ну, а уж после того как выяснилось, что «сла-бонъервных» среди присутствующих, по счастью, нет, обвел зрительский зал пылающим орлиным взором и поинтересовался, не найдутся ли среди них в таком разе отчаянные смельчаки, готовые подвергнуться процедуре распиливания.

Взбудораженный зал на несколько мгновений затаился, и в тишине молодой женский голос прозвучал особенно звонко:

— Я — желающая!

Факир стал было выискивать взглядом смельчачку, а она уже сама легко, как лань, сбежала по ступенькам на арену. Невысокая, но стройная, в обтягивающих брючках и трикотажном балахоне и с забранными в тугой высокий куль смоляными, как у Марго, волосами.

— О! Ви ест очъен храбрый русский девушк! — восхитился победитель международных конкурсов и член всемирной гильдии магов и протянул руку желающей подвергнуться рискованной процедуре красавице, чтобы препроводить ее к полированному гробу на колесиках.

Словом, дело вполне сладилось, и можно было б уже наконец и к распиливанию приступать, да тут краснорожий на галерке выступил:

— Ага, хрен она храбрая! Подсадная она, уже третий раз одна и та же! И никакая не русская, а Кармен!

Публика дружно вздохнула, а у меня в сумке зазвонил мобильник.