Большая Сплетня

ОНА

Фукис в Нефтегорске так и не появился — за ним охотились какие–то американские борцы с экономическими преступлениями, вооруженные обвинениями во взяточничестве. Кроме того, ему светил срок за причинение телесных повреждений своей жене, что само по себе было не радостно.

Перед отлетом я позвонила Рите.

— Ну, — поинтересовалась, — как дела?

— Приполз на задних лапках! — торжествующе засмеялась она. — Согласен на все условия! По крайней мере, так говорит… Но я еще поторгуюсь. Он от меня уйдет голым!

— Прекрасно! — заключила я. — Держи меня в курсе.

Против ожиданий собрание акционеров началось достаточно мирно. Небольшой сумбур вызвало сообщение представителя инвестиционной компании «Ярвекс», у которой некая фирма «Игром» похитила акции, воспользовавшись поддельными подписями и печатями. В конце концов бумаги волшебным образом обнаружились на счете у главного возмутителя спокойствия Якушева.

На обвинение в похищении Якушев заявил, что является честным приобретателем бумаг, за которые выложил круглую сумму некоей компании «Гуд дэй», и показал договор о купле–продаже, оформленный по всем правилам.

Встревоженный гул затих, и началась обычная бодяга: оглашение повестки дня, выборы счетной и ревизионной комиссий…

Настоящее сражение началось, когда на трибуне появился главный виновник происходящего. Якушев положил перед собой заготовленную речь, но говорил гладко, не глядя в листок. Впрочем, в его голосе не чувствовалось уверенности. В нем не было куража, который совершенно необходим в таком деле, как захват компании.

Первым делом Якушев заявил, что, кроме своих собственных интересов как акционера, он представляет на собрании еще и интересы кредиторов, поскольку по недавно подписанному договору цессии долги компании теперь перешли от Лернера к «Инвест–финанс», а от них к Фукису. В условиях просрочки выплат по кредитным обязательствам кредитор может начать процедуру банкротства компании и, если президиум собрания не пойдет навстречу тем крупным акционерам, которые заинтересованы в смене руководства (то есть персонально Якушеву), он будет вынужден прибегнуть к этой печальной мере.

— Единственный путь спасти «Стандард Ойл», — заявил Якушев, — это полное реформирование руководства! Рыба гниет с головы, а акционерное общество — с совета директоров. Именно поэтому в повестку дня собрания внесен вопрос о переизбрании совета директоров, прекращении полномочий прежнего генерального директора Беридзе и назначении нового. Если уважаемые господа акционеры откажутся от переизбрания, то уже завтра нами будет начата процедура банкротства, а по закону при банкротстве совет директоров прекращает свои полномочия, компания останавливает выплату дивидендов, а все аккумулируемые средства и активы идут исключительно на удовлетворение требований кредиторов! Это означает распродажу добывающих и перерабатывающих производств, остановку работы сбытовой сети. Это означает конец.

Якушев замолчал, обведя тяжелым взглядом притихший зал.

— Генеральный директор Беридзе уже уволен, — заметил Галактионов, — сейчас идет поиск кандидатуры на должность генерального директора среди крупнейших топ–менеджеров страны.

— Поздновато спохватились! — усмехнулся Якушев. — Беридзе при попустительстве совета директоров довел компанию до банкротства. По сути, компания безвозвратно потеряна для акционеров, а ее бумаги обесценены. Не может быть и речи о выплате годовых дивидендов, в том числе по привилегированным акциям. Посему прошу уважаемых акционеров прислушаться к голосу разума и проголосовать за переизбрание совета директоров. Я обещаю по мере сил отсрочить процедуру банкротства. Решение об изменении совета директоров сохранит ваши деньги и спасет компанию, горе–руководители которой не заботились о доходах рядовых акционеров, поскольку куда больше их тревожило состояние собственных банковских счетов!

Зал взбудораженно загудел. Витек встревоженно забегал глазами, оглядывая ряды мрачно настроенных акционеров, — кажется, он не очень–то верил в успех. И напрасно!

Я была спокойна. Даже непроизвольно зевнула — видимо, в помещении не хватало кислорода.

Якушев, сложив бумаги, удалился с трибуны. Хотя его спина все еще сохраняла черты несгибаемой вертикальности, но на ней, как на лакмусовой бумажке, уже проявились еле заметные признаки поражения.

— Слово предоставляется председателю правления «Траст–банка» Августу Львовичу Лернеру, — произнес Галактионов в микрофон.

Зал взволнованно зашевелился.

Оглянувшись на Якушева, Лернер демонстративно развел руками.

— О чем уважаемый Борис Михайлович нам твердит? — удивился он. Микрофон разнес его слова по залу, многократно усилив звук. — О каком банкротстве он говорит? Как может обанкротиться компания, которая ежегодно приносит многомиллионную прибыль акционерам и государству? Действительно, недавно правление нашего банка, находясь в стесненных обстоятельствах, пыталось заключить договор цессии с фирмой «Инвест–финанс», предметом которого был кредитный долг компании «Стандард Ойл». Однако в итоге банк был вынужден аннулировать этот договор, поскольку деньги по нему так и не были перечислены.

— Как это? — возмутился Якушев, поднимаясь со стула. — Деньги в размере тридцати трех миллионов долларов в соответствии с договором переведены на счет в «Траст–банке»! Вот документы…

Он полез в портфель, нервной рукой перебирая кипы бумаг.

— Может быть, деньги и переведены, — возразил Лернер с уверенной улыбкой, — но только кому? Куда? Вы переложили их из правого кармана в левый? На наши счета никаких платежей не поступало.

Якушев выронил из рук бумаги. Его пальцы задрожали.

Между тем Лернер продолжал с надменной ухмылкой:

— Отчаявшись получить возмещение по договору цессии, мы вынуждены были приступить к переговорам с руководством «Стандард Ойл». В итоге нам удалось достичь договоренности о погашении долга компании акциями новой серии на всю сумму кредитных обязательств. Соответственно акции новой серии также должны участвовать в сегодняшнем голосовании, поскольку новая эмиссия уже зарегистрирована в ФЦКБ.

Якушев затравленно оглянулся — помощи ждать неоткуда. На него было жалко смотреть — львиная шевелюра уже не ложилась пышной серебристой волной, а свисала жалкими прядями, придавая лицу неряшливое выражение, глаза казались тусклыми, словно пластмассовыми.

— Соглашение о погашении долга бумагами новой эмиссии незаконно! — объявил он.

— Вот как? — поднял бровь Лернер. — Почему, позвольте узнать?

— Потому что по Гражданскому кодексу независимо от отношений между цедентом и цессионарием, заемщик не имеет права покрывать свой долг выплатами цеденту, то есть вам, поскольку право требования долга после заключения договора перешло цессионарию, то есть мне!

— Почему это — перешло? — встрял Галактионов–старший, поднимаясь со своего места. — Это действительно было бы так, если бы вы, уважаемый Борис Михайлович, выполнили пункт восьмой договора–цессии, переслав нам его копию, из которой нам стало бы известно, кому и сколько мы должны платить. В соответствии с пунктом третьим статьи 383 Гражданского кодекса РФ, если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор, то есть вы, несет риск вызванных этим неблагоприятных последствий. В этом случае исполнение обязательств Заемщиком, то есть компанией «Стандард Ойл», первоначальному кредитору, то есть «Траст–банку», признается исполнением его надлежащему кредитору. То есть поскольку компания «Стандард Ойл» расплатилась с «Траст–банком» акциями новой эмиссии, она больше ничего не должна. О банкротстве не может быть и речи!

Якушев казался совершенно раздавленным. На него было жалко смотреть. Он посерел, сгорбился, но все еще продолжал отчаянно сражаться.

— В таком случае «Инвест–финанс» оставляет за собой право обратиться в арбитражный суд!

— Вы уж сами с вашим Фукисом разбирайтесь, кто из вас кого надул, — пожал плечами Галактионов, — ваши отношения в данный момент имеют весьма малое касательство к нам… Итак, уважаемые дамы и господа, мы все же вынуждены включить в повестку дня вопрос о переизбрании совета директоров… Вы должны указать в бюллетенях для голосования количество принадлежащих вам акций в соответствии с состоянием вашего лицевого счета на момент начала собрания, затем распределить голоса между предлагаемыми кандидатами. После этого сдайте бюллетени в счетную комиссию, которая располагается в фойе… Что касается вопроса о дивидендах, то сумма и порядок выплат будут определены на очередном собрании акционеров, которое пройдет, как обычно, в ноябре…

Пожилая женщина, сидевшая справа от меня, сосредоточенно слушала оратора, мертвой хваткой вцепившись в выданные ей для голосования бумаги.

— Дочка, — обратилась она ко мне, — что–то я не пойму… За кого галочку ставить надо? За того, который потолще, или за другого, прежнего?

Я склонилась к ней:

— Вот видите, здесь указаны фамилии… Отмечайте вот здесь… Видите, написано: Галактионов Виктор Сергеевич 1978 года рождения, старший менеджер компании «Стандард Ойл»… Поставьте напротив него подпись… Вот так!

— Какой это Галактионов? — спросила старушка. — Который прежний?

— Почти, — улыбнулась я.

— А дивиденды–то за этот год выплатят или все деньги тому, который толстый, отойдут? Что–то больно он грозится!..

— Конечно, выплатят! А толстого уже прогнали, вы же видели…

Старушка поставила необходимые подписи в нужных местах — впрочем, как и все присутствующие в зале.

Сначала робко, а затем все стремительнее и полнолюднее ручеек голосующих потек к выходу.

Услышав про дивиденды, люди быстро определялись с выбором. Шуршали бюллетени, опускаемые в урны для голосования.

— Поздравляю вас, член совета директоров Галактионов B.C.! — с улыбкой обратилась я к своему спутнику. — Думаю, вы получили, что хотели… Ваше избрание председателем совета директоров — вопрос времени.

Галактионов медленно обернулся ко мне. Нахмурил лоб, свел брови на переносице.

— Я не понял, — произнес врастяжку. — А где же Дана? Где Ромшин? Что с ними?

Я негодующе возвела глаза к потолку.

— Ты получил то, что хотел? — спросила строго.

— Ну, почти… — промямлил мой тугодумный компаньон. — Но я ничего не понимаю!

— И не нужно, — ответила я, направляясь к выходу.

Посреди ночи зазвонил телефон.

— Лидуся, ты душка! — прозвенел знакомый ультразвуковой голос, захлебываясь восторженными интонациями. — У нас все получилось! Все!

— Рита, сейчас ночь… — простонала я.

— У нас еще вечер! — возразила бывшая мадам Фукис. — Два часа пополуночи.

Витек, приподнявшись на локте, сонно пробормотал:

— Кто это? Что такое?

— Спи! — прошептала я, и он вновь рухнул на подушку как подкошенный.

Рита между тем продолжала захлебываться:

— Тридцать три миллиона! Представляешь? Тридцать три! Мне только что звонил юрист! Фукис перевел деньги! Без всякого нажима с моей стороны! Неплохо за пару синяков, правда? Свобода! Я обеспечена до конца жизни!

— Поздравляю, — сонно прохрипела я.

— И все это… Все это ты! Все это благодаря тебе! Нет, я должна тебе сделать подарок! Роскошный подарок, шикарный!.. Что ты хочешь? Я подарю тебе машину! Роскошную! Умопомрачительную!

— Я не умею водить, — улыбнулась я.

— Квартиру?

— У меня есть.

— Яхту?

— Не нужно.

— Что же ты хочешь?

Я положила трубку.

И уставилась широко раскрытыми глазами в ночную тьму…

Чего я хочу… Скорее — кого…

А чего я хочу, того не может быть, увы! Никогда!

Заседание арбитражного суда продолжалось недолго.

Изучив документы, судья зачитала окончательный вердикт, который юристы Лернера и Якушева (сами коммерсанты не изволили присутствовать на заседании) приняли молча, поскольку оба были уверены в исходе дела.

— Согласно Гражданскому кодексу РФ о презумпции возмездности всякого правового договора — пункт два статьи 423… — Полноватая женщина в роговых очках, прокашлялась, набирая голос. — Суд проверил законность передачи права требования долга и, выслушав возражения заинтересованного лица, выяснил, как стороны предполагали рассчитываться за переданное право требования долга, чем подтверждаются их приготовления, как они договорились о цене передаваемого права и чем эта договоренность подтверждается… Рассмотрев все представленные документы суд выяснил, что при заключении договора был нарушен принцип возмездности цессии. После заключения договора цессии стороны на протяжении продолжительного времени не ставили вопрос о возмездном предоставлении, что свидетельствует о направленности одной из сторон, а именно «Траст–банка», на дарение…

Судья замолчала, хватая воздух пересохшим ртом. Во время паузы юрист, представлявший интересы Якушева, возмущенно заметил:

— Да где это слыхано: банк вздумал подарить тридцать миллионов долларов за просто так!

Судья строго постучала по столу.

— Нарушители будут удалены из зала! — сурово предупредила она и продолжила: — Несмотря на наличие в договоре цессии условия об оплате предоставляемого права требования, в условиях отсутствия в течение некоторого времени реальных действий хотя бы одной из сторон (в данном случае «Траст–банка») по оплате или истребованию оплаты, суд приходит к выводу, что данное условие договора является мнимым, согласно статье 170 Гражданского кодекса РФ, вследствие чего цессия объявляется ничтожной в силу ее безвозмездности… Суд постановил… в иске компании «Инвест–финанс» в лице Якушева Б.М. отказать…

С оглашением вердикта заседание суда завершилось. Юристы все еще переговаривались между собой, а я жадно ловила обрывки их разговоров.

— Это беспредел!..

— Какой беспредел? Вы же ничего не потеряли…

— А тридцать три миллиона?

— Ищите их сами, куда они делись… На наших счетах их нет!.. Кстати, а кто проводил тот самый платеж?

— Кто–кто… Финансовый директор, дочка Якушева.

— Так у нее и спросите, где деньги!

— Спросишь ее, как же… Якушева скрылась в неизвестном направлении… И цифра какая–то мистическая… Тридцать три миллиона! Чертовщина!

— Может, ошибка? Или… Неужели девочка заграбастала деньги папашиного компаньона?

— Девочка — нет. Во всяком случае, не эти деньги, а другие… Слыхали про похищение акций с депо–счета фонда «Ярвекс»? Сначала акции были переведены на счета компании «Игром», затем по доверенности на счет фирмы «Гуд найт», директор которой, некий Бойко, сейчас в бегах. А уж из «Гуд найт» они перешли в «Гуд дэй», после чего директор фирмы «Гуд дэй», а это была та самая Якушева, всучила их своему папаше, а сама слиняла с выручкой. Теперь Якушев по решению суда обязан вернуть акции законному владельцу, а его денежки — тю–тю! На счетах «Игрома» — ноль, «Гуд дэй» и «Гуд найт» закрылись, их счета аннулированы!

— Ну и дела!.. А что насчет перевода тридцати трех миллионов? Значит, все–таки ошибка? Или умысел аферистки Якушевой?

— Никакой ошибки! Мы проверили: вся сумма поступила на банковский счет, открытый неделю тому назад в «Траст–банке» на имя жены Фукиса. А теперь там пусто, денежки утекли в офшор…

— О чем тогда думает Фукис? Если деньги у его жены…

— У бывшей жены — это большая разница! Они буквально на днях развелись…

— Но он может потребовать от нее… Почему он не потребует?..

Я улыбнулась.

Действительно, почему?

А потому!

Рита сидела на веранде своего загородного дома. Напротив нее потягивал коктейль, разомлев от запоздалой среднерусской жары, которая совсем скоро сменится заморозками, секущим снегом и тоской по безвозвратно ушедшему теплу, невзрачный мужчина в сером костюме, вовсе не похожий на мускулистых мачо, какими Голливуд изображает агентов ФБР.

— Если бы вы согласились помочь следствию и дали показания на своего бывшего мужа… Вы ведь совсем недавно заявляли…

Рита томно обмахивалась сорванной веткой.

— Но я вовсе не уверена в том, что я говорила! Знаете, женщина в запале чувств…

— Однако вы смогли бы узнать тот ресторан на Брайтон–Бич?

— Это было так давно, а у меня такая плохая зрительная память…

— Вы можете опознать человека, с которым встречался ваш муж?

— Ах, я совсем не уверена в этом — я ведь уже упоминала про свою плохую зрительную память. К тому же все мужчины выглядят одинаково — костюм, галстук, рубашка…

— Но вы можете подтвердить под присягой слова вашего мужа о взятке?

— Я не уверена, что не придумала их сама… Ведь у меня такая плохая память и такая хорошая фантазия!

Я усмехнулась про себя: нет лучшего средства испортить женскую память, чем крупная сумма в банке. И Рита тоже так считала.

— Кстати, а где он сейчас находится? — поинтересовался гость. — Ваш супруг?

— Бывший супруг! И кстати, меня это совершенно, совершенно не интересует!

Когда гость удалился, проклиная все на свете, — а особенно комаров, куцую женскую память и несусветную августовскую жару, — Фукис тихо выбрался из дома, предварительно оглядевшись по сторонам.

— Видишь, милый! — нравоучительно заметила Рита, обращаясь к нему. — Я выполняю свои обещания… А ты?

Бывший супруг подавленно молчал.

— Где мой «мерседес», где дарственная на московскую квартиру? К тому же и не надейся, что я отдам тебе Пузика! Нет, нет и нет!

В это время Пузик нежился у меня на коленях, ожесточенно мурлыкая.

Закат, запах скошенной травы, кот на коленях… Семейная идиллия, да и только!

— К тому же, если ты вздумаешь меня вдруг убить, — менторски заметила Рита, ничуть не стесняясь моего присутствия, — то хочу тебе сказать, милый…

— Что ты… Никогда! — пылко возразил Фукис, однако его слова припахивали неуверенностью.

— Между прочим, мои письменные показания против тебя, заверенные нотариусом, хранятся в банковской ячейке… А в каком банке — я тебе, дорогой, не скажу!

Нужно ли говорить, что это был «Траст–банк»?