Бонусная глава к Фейковой истории

Глава 5

ГЛАВА 5

– Позвольте вам представить господина Шапошникова, заместителя министра культуры, – продолжил эльф, поняв, что его спутник не уйдет.

Ага. Из министерства культуры он, сразу видно. В штатском.

Пока Риандерик представлял нас всех друг другу, я искала глазами Ивана. Где же он, если Риандерик уже освободился? Но моего эльфа нигде не было видно.

– Как замечательно, что мы все собрались тут по такому прекрасному поводу, как презентация сборника стихов, – услышала я мягкий, шуршащий голос Шапошникова, – особенно на фоне упаднических настроений, царящих среди представителей нечеловеческих рас.

О как он завернул. Похоже, «сотрудник министерства культуры» тоже интересуется «вопросом», который начали обсуждать Штильхер и Клык. А! Так вот почему они с Риандериком буквально ввинтились в нашу компанию. Похоже, я как-то вляпалась в межрасовую дипломатическую сходку.

– Слухи, сплетни, ничего больше, – покачал головой Штильхер, – то в воздухе что-то неправильное, то приборы срабатывают непонятно на что. Все от кривых рук, конечно. И все болтают, болтают.

– Гадальные кости ложатся неудачно, а есть простаки, которые верят в суеверия, – вздохнул Клык.

Если бы я лично не видела его за гаданием на костях, то наверняка приняла бы его слова за чистую монету.

– Увы, суеверия неистребимы. Я и сам не далее, как вчера, расстроился, когда на окне моего кабинета завяли примулы. Казалось бы, всего лишь плохая примета, суеверие, а как подобные вещи способны на нас влиять! – витиевато высказался Риандерик.

– Сколько примул завяло? – быстро спросил Штильхер.

– Все, – многозначительно произнес Риандерик.

Клык нахмурился.

– Надеюсь, в вашей оранжерее найдется им замена, – сказал Шапошников.

– Безусловно, – важно кивнул Риандерик.

Повисла пауза. Может, пожаловаться на свою неработающую кофеварку? Что я вообще тут делаю? Шапошников, видимо, решил, что больше ничего важного никто не скажет, потому что обратился ко мне:

– И все же прекрасно, что сегодня мы здесь ради того, чтобы насладиться поэзией вашего друга Айвиана. Надеюсь, пребывание в нашем мире благотворно отразилось на его творчестве?

Похоже, меня каждая собака знает. А Иван мог бы и предупредить, что он тут собирается читать свои стихи. Все четверо моих собеседников смотрели на меня в упор. Явно в ожидании, что я хоть что-нибудь сформулирую. Я напрягла память, вспоминая все, что мне известно о творчестве Ивана, и в голову пришли только сожженная им тетрадка и характеристика, которую он когда-то сам себе дал. Зря я, конечно, решила ее озвучить. Но я была зла на Ивана за то, что он не удосужился рассказать мне о настоящей цели нашего приезда в посольство.

– Ну, Иван время от времени гонит какой-то трэшняк, – сказала я.

Глаза замминистра культуры Шапошникова округлились. Риандерик, несмотря на свою эльфийскую и дипломатическую выдержку, покрылся красными пятнами.

– Во-первых, тот сборник, который вы имеете в виду, предназначался исключительно для мужской компании, а во-вторых, он ни в коей мере не является лучшим произведением Айвиана и не иллюстрирует силу его таланта, – выдавил эльф.

– Зато пользуется огромной популярностью. – Гном Штильхер был сама серьезность, но в его черных глазах плясали веселые искры.

– А авторское чтение этих стихов, говорят, вне всякой конкуренции, – вот орк лыбился в открытую, – сам я, к сожалению, не присутствовал в том кабаке, но, по словам очевидцев, экспрессия была непередаваемая.

Так. Я, как выяснилось, вообще ничего не знаю об эльфе Айвиане. И меня это не на шутку напугало.

– Жаль, что такая важная страница эльфийской литературы прошла мимо меня, – посетовал Шапошников, включаясь в игру.

– Поищите в букинистических лавках, переведено почти на все языки, – посоветовал гном, – называется «Триста пять ног».

Название меня жутко напрягло. Надо будет обязательно купить этот шедевр и ознакомиться.

– И, кстати, я очень рад, что сегодня мне посчастливилось увидеть эльфийский вальс. Вы потрясающе пластичны для вашего возраста, господин посол, – продолжал ехидничать Клык. – Если Айвиан задержится в Портграде на длительное время, я, пожалуй, смогу написать захватывающие мемуары.

Риандерик сдался.

– Если Айвиан задержится в Портграде, я, пожалуй, досрочно подам в отставку, – признался он, – пойдемте, начинается литературная секция. Успеха «Триста пяти ног» я не жду, но стихи весьма и весьма достойные. Для тех, кто знает старшую речь, конечно. Айвиан любезно согласился перевести лучшие образцы человеческой поэзии.

– Министерство специально выделило грант на этот проект. Мы провели конкурс, и Айвиан выиграл его, оставив далеко позади всех конкурентов. Наши специалисты по старшей речи отмечают легкость его стиля и отличное чувство оригинального текста. В конце программы я вручу Айвиану заслуженную награду. Вы видели кубок? Настоящее произведение искусства, и это даже не упоминая уникальные камни. Я большой специалист по камням, геммология – моя страсть, так что я знаю, о чем говорю, – рассказывал мне Шапошников по дороге к расставленным рядами стульям.

Я кивала и кисло улыбалась. Почему Иван мне ничего не рассказывал? Грант? Понятно теперь, откуда у нас столько денег. Могла бы догадаться, что доставкой пиццы нормально не заработаешь. Перевод стихов? Я вообще ни разу не видела Ивана с книгой.

– Наградную статуэтку мы делали, – услышала я Штильхера, уже заняв свое место, – очень ценная вещь. Камни, как и сказал господин Шапошников, редкие и стоящие.

На нас зашикали. Потому что к микрофону вышел Иван. И был он совершенно на себя не похож, хотя даже не потрудился переодеться или причесаться. Выглядел как обычно, но вот воспринимался совершенно иначе. Другая пластика, другие движения и мимика, и, самое главное, другой взгляд. Холодный, равнодушный и презрительный. Как у Натаны и Сириен.

Я сидела в первом ряду, куда Риандерик меня настойчиво пристроил, смотрела на стоящего в нескольких метрах передо мной эльфа и с каждой секундой все отчетливее понимала, что совершенно его не знаю.

И тут Иван заговорил. Я раньше почти не слышала, как он говорит по-эльфийски, Иван в моем присутствии всегда пользовался общечеловеческим языком. И знаете, что? Я бы не узнала его голос, если бы Иван не стоял прямо передо мной. Другие интонации, даже другая тональность.

Я смотрела на властного, холодного, совершенно недосягаемого эльфа. И это с ним мы переклеивали обои в нашей квартире, ели пиццу в постели и целовались на кухне?

Иван читал стихи. Эмоционально, даже чувственно. Самое обидное, что таким я его тоже не знала. В наших отношениях он был заботливым, нежным, но и только. К себе в душу он меня никогда не впускал, оставаясь закрытым и отстраненным.

Эльфийская речь продолжала звучать. Я ничего не узнавала, да и не до поэзии мне было. Я все пыталась понять, как так вышло, что я год прожила с совершенно незнакомым мужчиной.

Но на остальных гостей выступление произвело сильное впечатление. Ивана несколько раз прерывали аплодисментами, а под конец публика и вовсе разразилась овациями. Я тоже улыбалась и хлопала. Хотя на душе скребли кошки.

К Ивану вышел господин Шапошников с золотым единорогом в руках. Ох. Я, конечно, очень горжусь Иваном, но куда мы поставим этот шедевр? Шапошников разразился пламенной речью, воспевающей все эльфийско-человеческое культурное взаимодействие в целом и деятельность Министерства в частности, а затем одарил Иван грамотой и гномской рогатой лошадью.

Начался фуршет. Есть совершенно не хотелось. Иван появился рядом со мной как обычно бесшумно и неожиданно.

– Если хочешь, уже можем сбежать. У нас теперь есть лошадь, – весело шепнул он мне, снова став привычным и любимым Иваном.

– Да, пойдем.

До дома мы доехали молча. Я вслушивалась в свои мысли и чувства, пытаясь подыскать подходящие слова для предстоящего разговора.

– Что случилось, Вика?

Едва я сняла верхнюю одежду, Иван подхватил меня на руки и унес в спальню, бережно усадив на кровать.

Это нечестно. Я не могу разговаривать ни о чем серьезном, когда он так близко. Я отстранилась.

– Я чем-то тебя обидел? – Иван отодвинулся чуть подальше и уселся на покрывало, скрестив ноги.

Такой понятный и родной.

– Ты сегодня был совсем другим, – попыталась озвучить я то, что меня очень беспокоило.

– Мы были на приеме в Посольстве Зеленого Леса. Там существуют определенные правила этикета, – пожал плечами Иван.

– Дело не в этом! Ты был совершенно другим!

– Каким? – непонимающе спросил Иван.

– Ну не знаю! Другим, как они все!

– Как эльф?

– Да! – и я сама поняла, насколько глупо это прозвучало.

Ну, по крайней мере, Иван хотя бы не рассмеялся.

– Вика, я и есть эльф, – сказал он.

– Я понимаю! И я совсем не против! Но ты там был такой чужой. И я поняла, что ничего о тебе не знаю! Получается, ты все это время со мной притворялся кем-то другим! А на самом деле ты совсем не такой, каким я тебя считаю! – выпалила я какую-то несвязную белиберду.

К моему удивлению, Иван все это воспринял очень серьезно.

– Когда я с тобой, я никем не притворяюсь. Клянусь. Пожалуйста, поверь мне!

Я слегка опешила, потому что не ожидала от него такой эмоциональной реакции на мои претензии, даже мне самой не до конца понятные.

– Я просто хочу быть рядом с тобой. Без тех сложностей, которые принесут различия между нашими расами, – продолжил Иван, глядя мне в глаза.

Сложности? Я вспомнила Марию с ее жалобами на традиционную гномскую свадьбу и Урфина, с ужасом описывавшего мне перспективы велосипедной прогулки.

– И я не притворяюсь. Ни когда я с тобой, ни когда я среди своих. Это трудно понять, я и сам не до конца понимаю, как это со мной случилось. Но с тобой я счастлив. И боюсь, что наш маленький мир здесь, – обвел взглядом Иван нашу спальню, в которой мы совсем недавно наклеили новые обои, – может в любой момент рухнуть, если большие внешние миры на него надавят. И я пытаюсь нас защитить. В том числе и от своего прошлого. Понимаешь?

Иван смотрел на меня с надеждой. Я понимала. Не совсем четко, и даже не умом, а только сердцем. Но суть я уловила.

– Да, – потянулась я к Ивану и поцеловала его, с радостью заметив, что он расслабился, – но кое о чем ты мог бы мне рассказать.

– Например?

– Ну, хотя бы о том, что работаешь над переводом поэзии для министерского гранта.

Иван поморщился.

– Риандерик повесил это на меня в счет долга за его помощь с Тики. Сам я выбрал бы совсем другие стихи.

Вот, значит, как все вышло.

– Ну или мог бы похвастаться, что ты – известный эльфийский поэт, – не сдавалась я.

– Да не очень и известный. Риандерик здорово преувеличил мои заслуги.

– Вообще-то о твоих стихах говорил не только он. Что это за сборник «Триста пять ног»? Почему ты никогда о нем не упоминал?

Иван со стоном повалился на кровать и закрыл лицо подушкой.

– Все так плохо, да? – рассмеялась я.

– Ты даже не представляешь, насколько. Из этой позорной страницы своей биографии я вынес сразу четыре важнейших урока: не смешивать пиво с водкой, не играть в карты с зимним народом, ничего не сочинять, если упился так, что не можешь сосчитать пальцы на собственной руке, и не раздеваться, если на тебе есть татуировки, по которым тебя могут легко опознать.

Я расхохоталась. Похоже, все было гораздо веселее, чем я думала.

Иван перекатился на живот, прижав меня к кровати.

– Пожалуйста, пообещай, что никогда не станешь этого читать, – попросил он.

– Ну не знаю, – протянула я, – а что мне за это будет?