Братик

Глава 3

Руки повисли как плети, жердь свалилась на земляной пол сарая, я наконец-то смог отдышаться и выплюнуть волокна с грязью. Упасть моему телу помешали удавка на шее и верёвка, которой я был надёжно примотан к столбу. Через некоторое время мышцы буквально взорвались болью от мурашек. Узлы были не такие сильные, но конечности затекли капитально. Даже страшно подумать, что будет с моими ногами, когда я освобожусь. Есть у меня сомнение мои ли это ноги, но буду решать проблемы по мере их поступления. Жжение в сосудах достигло такой стадии, что выступили слёзы на глазах. Я до скрипа сжал зубы, главное — не выдать себя ни одним звуком, иначе все надежды на побег напрасны.

Не обращая внимания на боль и отёкшие руки, начинаю их разминать, делая вращательные движения. Через пару минут вроде стало полегче и я принялся за удавку. С трудом удалось расковырять узел и освободить шею. А дальше наступила ситуация под названием позиционный тупик. Я вроде как почти освободился, но развязать тугой узел за спиной не могу. Затянули верёвку на славу, плюс ещё она вся намокла.

На меня опять накатила звериная злоба, которая вообще несвойственна моему характеру. Я стараюсь в любой ситуации сохранять спокойствие, а здесь пошёл вразнос. Тут в голове опять заскакал шарик. И что странно, начинаю понимать, что сосед по черепушке чего-то усиленно пытается мне рассказать. Закрыв глаза, пытаюсь успокоиться, и сосредоточится на послании. Через некоторое время вижу смутные картинки. Наконец до меня дошло, что это изображение моих собственных ног, вернее, обмоток. Вот я тупой, почему сразу сам не обыскал себя на предмет полезных вещей. С большим трудом поворачиваюсь и начинаю аккуратно осматривать мокрые тряпки. В обмотке левой ноги обнаружил небольшую заточку, назвать ножом этот кусочек металла было бы большим преувеличением.

Минуты через три разрезанная верёвка спадает, и я со всей дури бухнулся лицом в пол. Благо покрытие состояло из сена и земли, а не бетона. Пролежав некоторое время, возвращаю тело в прежнее состояние и начинаю резать путы на лодыжках. Освободив ноги, отползаю от столба и наконец, выпрямляю их. Только моя гордость и ненависть к изуверам удержала от желания орать от боли и кататься по влажной земле. То, что сейчас творилось с ногами ниже колен, не описать словами. Ощущение, что изнутри мышцы жалят тысячи шершней. Я же впиваюсь зубами в остатки верёвки, главное — не сломать собственные зубы. Но всё когда-нибудь заканчивается и постепенно кровообращение нормализовалось. Находившееся долгое время в неподвижном состоянии тело, жутко ломило, но двигаться можно. Голова уже не раскалывалась, но продолжала болеть и заставляла постоянно морщиться, если я делал резкое движение.

Собрался с силами и попытался встать. Сначала сел на колени и ноги сразу же отозвались тупой болью в суставах. Далее начал потихоньку подниматься. Удар в бок оказался неожиданным и буквально выбил меня из меня дух, ещё изрядно напугал.

Пытаюсь отпрыгнуть в сторону и ударяюсь головой о какую-то деревяшку, судя по звуку. Вдруг в глаза ударил яркий свет, мне пришлось зажмуриться, чтобы к нему привыкнуть. Как оказалось, я сижу на кровати в собственной спальне, рядом стоит жена и сверлит меня критическим взглядом.

— Андрей, ну ты совсем допился. Сначала спать мешал своим храпом и перегаром, потом тебя не добудишься. Ты чего скачешь как обезьяна, я тебя слегка в бок ткнула. Чуть спинку кровати своей тыковкой не сломал. Может пора врача вызвать, а не водку лакать?

Осчастливив меня длинной тирадой, вторая половина и не думала выходить из комнаты, как раз наоборот.

— Давай дуй умываться и завтракать. Я пока себя в порядок приведу.

Молча встаю, натягиваю треники и иду в ванную. Вот на фига, спрашивается, краситься перед поездкой на дачу? Она может ещё бальное платье и туфли на шпильках наденет? Умываюсь и смотрю на своё помятое лицо в зеркале. Визуально признаков безумия не обнаруживаю, шутка. Но как-то меня начал пугать затянувшийся сон или даже бред. Ладно, после выходных подумаю, может, действительно схожу к врачу.

На кухне молодёжь с аппетитом поедает яичницу с колбасой. Здороваюсь и сажусь на стул. Младшая сразу встаёт и накладывает мне порцию завтрака.

— Пап, тебе кофе со сливками или без? — спрашивает моя гордость и любимица.

— Давай со сливками.

Старшая даже не подумала пошевелиться. Вроде не избалованная или капризная, но определённая инфантильность имеет место быть. Или я слишком много требую от современной молодёжи? Не пьёт, не курит, матом не ругается — значит уже идеальный ребёнок.

Нагрузившись как ишак, тащу вещи к машине. За мной идёт младшая со своим аккордеоном и дефилирует старшая, уткнувшись в телефон. Аля уже подогнала машину к подъезду и стоит около открытого багажника. Выгружаю тюки с постельным бельём, новыми занавесками, бытовой химией и продуктами, затем сажусь на переднее сидение и жду отправления. Естественно, жена вдруг вспомнила о какой-то важной вещи и помчалась в квартиру. Я к этому цирку с годами привык, поэтому надул подушку для шеи, надел и поудобнее разместился в кресле. Постепенно начинаю проваливаться в дрёму и даже не обращаю внимание на дорожную тряску.

Опять сырой сарай, я лежу, уткнувшись лицом в смесь грязи и навоза. Болевые ощущения ничуть не изменились, разве что голове стало полегче. Вдруг активизировался шарик и начал подавать какие-то знаки. Никак не мог понять чего он хочет, но наконец, решил попробовать пойти с ним на контакт. Сосредоточился, закрыл глаза и постарался до него дотянуться. Резкая вспышка, мысленно делаю кувырок и оказываюсь в странном помещении. Кругом всё белое — стены, потолок, пол. И ещё комната производила впечатление несуразности своего объёма. То есть смотришь на стену и взгляд, будто проваливается сквозь неё и перед тобой белая бесконечность. Я резко вскочил, попытался сделать несколько шагов и упал. Ощущения были такие, что идёшь по батуту. Приплыли. Главное, чтобы это была не белая горячка или палата психбольницы.

Тут замечаю мальчика лет десяти, который робко улыбался и разглядывал мои телодвижения. Внешний вид моего соседа был какой-то лубочно-крестьянский. Белая косоворотка, отороченная красной вышивкой, тёмные штаны, классические лапти с обмоткой по колено. Светлые волосы, голубые глаза, курносый нос в веснушках и добрая улыбка дополняли образ. Чем-то он был похож на домовёнка Кузю после того, как его вымыли и причесали. Хотя кого я обманываю? Ведь мне сразу стало понятно, на кого похож мальчик. Сердце судорожно сжалось и на миг перехватило дыхание.

— Так значит это ты мой глюк? — решаю прервать затянувшееся молчание.

— Дёмка я, барин. И не надо дразнить меня всякими иноземными прозвищами, — произнёс мальчик звонким голосом. — Я тебя позвал, ты пришёл, вот и помогай, коли ангел.

Некоторое время перевариваю слова Кузи, но ничего не понимаю. Стараясь не обидеть своего собеседника, спрашиваю.

— Может, расскажешь, что случилось, и зачем ты меня звал? А потом вместе подумаем, как тебе помочь.

Мальчик просиял, подбежал ко мне и сел напротив. Улыбка сразу исчезла, когда он начал рассказывать свою страшную историю. Дети дворовых слуг Демьян и Марья рано потеряли родителей и жили при господском доме богатого рода Уваровых. С детства брат выполнял обязанности мальчика для битья[1] Александра, младшего сына помещика. Хотя Дёмка был года на два младше своего компаньона, старший Уваров, который ввёл такую систему обучения, приказывал пороть ребёнка на глазах сына. Чтобы он был более прилежен в учёбе. Забавно, что науки и языки давались крестьянскому сыну гораздо легче, нежели дворянскому. А потом произошла трагедия или несчастный случай, в возрасте лет тринадцати мальчик получил травму головы. Последнее, что он запомнил перед тем, как оказаться запертым в белой комнате, это рожа Корнея. По этому рассказу я сделал вывод, что мучитель и был причиной травмы Дёмки.

Далее дурачка, которым стал мальчик, отстранили от сына помещика. Тому предстояла служба в армии и в качестве слуги нашли другого юношу. Но выкидывать убогого на улицу не стали и использовали как рабочую силу. Если бы не младшая сестрёнка, то заездили парня или он бы надорвался. А так Дёмка рубил дрова, таскал воду, чистил сараи, носил все тяжести и вообще пахал как конь с утра до ночи. Насколько я понял, парень откатился на уровень десятилетнего ребёнка и на нём застыл. Если вдруг на него начинали кричать или бить, он замыкался в своей раковине и просто переставал реагировать на обидчиков. По сути, в этот момент душа покидала тело, и оттого он просто не контролировал реакции организма. Сестрёнка его занималась обычной работой и помогала на кухне. И ещё яростно защищала брата от насмешек и издёвок дворни.

Так прошло несколько лет. Если с умом у него всё оставалось печально, то огромная физическая сила как бы компенсировала этот недостаток. Дворня продолжала его припахивать по любому поводу. Для него работа была в радость и вообще жизнь текла, доставляя сплошное удовольствие. Постепенно все обитатели поместья привыкли к безобидному дурачку, на которого всегда можно было свалить свои обязанности. Всё изменилось, когда в усадьбу приехал погостить старший сын помещика Семён, служивший в лейб-гвардии Гренадерском полку. Яркая, смешливая и ставшая настоящей красавицей пятнадцатилетняя Марья привлекла внимание столичного офицера.

К Дёмке на какое-то время снова вернулся разум, когда он вынимал из петли мёртвую сестрёнку. Девочка не перенесла изнасилования и издевательств, наложив на себя руки. Вторым фактором, который вернул во взрослое тело ум, покинувший его несколько лет назад, стало поведение местного попа. Скот в рясе предложил закопать тело сестрёнки, как какую-то падаль, вне кладбища, мол, для самоубийцы и так сойдёт. Отпевать Машу поп не собирался, зато попытался содрать лишнюю копейку с дурачка. Ведь надо замаливать грехи самоубиенной, не бесплатно же. Удар обухом топора в голову прекратил земной путь клерикала, отправив его на встречу к своему начальству. Далее парень ворвался в помещичьий дом и попёр на врагов как берсерк. Насильник, попытавшийся выхватить шпагу, получил удар в ключицу. Спасло его только вмешательство двух холопов, один из которых рухнул с пробитой головой, а второй оттащил хозяйского сына в другую комнату и заблокировал дверь. Далее дурачок бросился в бега и был сдан собственным дядькой, старостой соседней деревни. В состоянии крайней степени отчаяния Дёмка попросил помощи у своего ангела-хранителя. Сам же забился в свою скорлупу, оставив тело фактически без разума и управления. А далее появился я, и трагическая история пошла другим путём.

Солнечный мальчик беззвучно плакал. В порыве чувств, прижимаю его к своей груди. Вспышка и я проваливаюсь в портал или туннель, искрящий электрическими всполохами. Какая-то неотвратимая сила начала вливать в меня чужие мысли, эмоции, страхи и надежды, параллельно выкачивая мои собственные воспоминания. Не знаю, что было страшнее память мальчика Дёмки или мои тщательно забытые воспоминания.

Кутёнок скулил и барахтался в проруби. Мы с Димкой издалека услышали жалобные визги и дружно побежали по льду, забыв, что на дворе март месяц. В тринадцать лет я об этом не задумывался, ведь надо было спасать животное. Братишка первый схватил несчастного собакена и тут же провалился под лёд. Я останавливаюсь и падаю на живот, пытаясь поймать руку брата. В этот момент льдина лопается и подо мной разворачивается холодная бездна. Брат и кутёнок пошли на дно. По прихоти Фортуны мне удалось вынырнуть и частично выползти на лёд. Проходящие мимо мужики связали ремни и вытащили меня на берег. А далее начался ад.

С тех пор началась моя изоляция в собственной семье. Мать с отцом решили, что именно я виноват в гибели любимца семьи. Разговаривали со мной как с мебелью или брезгливо цедили поручения. Сестрёнка была ещё слишком маленькая, чтобы понять ситуацию. Спасали меня только книги и спорт, в которых я нашёл свою отдушину. Кто бы знал, чего мне стоило прожить пять лет в такой обстановке. Назло всем школу я закончил с неплохими оценками, получил аттестат и через месяц покинул родной город. Поступать поехал в Москву, чтобы быть подальше от семьи. С матерью и отцом меня ничего более не связывало, бабушка умерла сразу после гибели брата. А с другими родственниками я никогда близко не общался.

В то время меня периодически посещали мысли, что я проклят и это необратимо. Драка с гопотой перед общагой в попытке заступиться за однокурсницу, вдруг сбежавшие «друзья», наряд милиции. Хотя нож достал не я, но рука была сломана у одного из моих противников. Семь лет секции самбо были хорошим подспорьем в подобного рода заварухах.

Начальник отделения оказался на удивление нормальным человеком. Его предложение пойти в армию, вместо тюрьмы я даже не обсуждал. Остальное майор обещал замять, дабы всякая шваль не лелеяла мысли о мести. Тогда были ещё вменяемые люди даже в ментовке. Это сейчас меня бы сразу оформили для увеличения статистики раскрываемости преступлений, и поехал бы я далеко, но точно не в армию.

В 90-е армия была в плачевном состоянии, но нашего командира части это не волновало. Дисциплина была строжайшая и разного рода дурости пресекались весьма жёстко. Служил я в артиллерии, где военную науку вдалбливали со всем старанием. Стрельб было маловато, но вот теоретическая подготовка оказалась на уровне. Заодно немного освоил несколько рабочих специальностей, так как нас регулярно сдавали в аренду на постройку коттеджей разных барыг, братков и прочих тогдашних хозяев жизни. Офицерам надо было как-то кормить свои семьи, вот нас и припахивали. Но это сейчас к делу не относится.

Отстраняю от себя Дёмку и пытаюсь не вспоминать образцы прошлого, которые старательно гнал от себя последние тридцать лет. Понимаю, что когда-то это должно прозвучать.

— Дима, прости. Испугался я, думал только о своём спасении, а ты утонул.

Блять, я не плакал с похорон брата. Это как меня прибило, что через пару минут рубашка стала мокрой от моих слёз и соплей. Мальчика это не смутило, и он крепко меня обнял.

— Я не Димка, а Дёмка.

— Ты Дима, мой братик. Прости, что не смог тебя спасти, — захлёбываясь слезами, пытаюсь прекратить истерику.

Если убрать ретро-наряд и постричь на современный лад, то мальчик вылитый брат, утонувший много лет назад.

— Братик? Значит, Боженька услышал мои молитвы и послал тебя? Я знал!

— Да, ты мой братик. Поэтому я откликнулся на твой зов.

— Ты же меня теперь не бросишь? — ясные голубые глаза смотрели на меня с робкой надеждой.

— Нет. Теперь мы вместе! И твои враги стали моими.

— Андрей? — кто-то похлопал меня по плечу.

— А? Что? — выныриваю из сна и сначала не могу понять, где я нахожусь.

— Ты дёргался и как-то странно всхлипывал во сне, — сказала жена. — И вообще мы уже в Ашане, давай по-быстрому докупаемся и едем дальше.

Выхожу из машины, вдыхаю свежий апрельский воздух, растираю лицо и никак не могу прийти в себя. События, о которых я старался не вспоминать и надеялся, что они никогда не вернутся, буквально вывернули наизнанку мою душу. Ладно, надо успокоиться и постепенно всё встанет на место.

Иду по стоянке вслед за своими женщинами. Если хочешь увидеть, как будет выглядеть девушка в зрелом возрасте, то посмотри на её мать. В этом плане моим дочкам повезло. С годами фигура супруги не сильно изменилась и осталась такой же стройной как в молодости. А дочки пошли в её породу. Старшая давно вымахала выше жены, младшая догоняет. На душе потеплело и даже дышать стало легче. Хорошая у меня семья, наверное, это компенсация за то, что со своей роднёй больше не общаюсь. Самое главное, что я ни на миг не пожалел, что уехал из родного города. После армии было тяжело, приходилось работать и учится на заочном, но прорвался. Затем встретил Алю и понял, что такую девушку не упущу. Живём вместе уже двадцать два года, всякое бывало, но всегда благодарил судьбу или провидение, что они послали мне эту женщину.

Вроде утро на дворе, а в Ашане уже прилично народу. Наверно такие же дачники как мы. Чего нормальному человеку делать в магазине так рано? Пробежались по-быстрому между рядами, накидали в тележку всё что нужно и вот я опять нагруженный пакетами шествую к машине. Оставшуюся дорогу не спал, пообщался с дочками, спросил чего у них там по учёбе и вообще. А то в будни толком и не поговоришь по-человечески.

Дача у нас капитальная, зимой тоже здесь бываем. Но последние две недели никак не получалось. До обеда занимался участком. Обрезал ветки деревьев, прошёлся граблями по земле, надо будет в мае досеять травы. Мусора получилось немало, потом отвезу на свалку. Смазал замок в калитке, а то он начал барахлить. Занялся кладовкой, достал мангал и отнёс его под навес. Тут и обед подоспел. Пока я работал на улице, женская часть семьи усиленно занималась уборкой. Еду взяли с собой, чтобы не отвлекаться на готовку. А вечером у нас запланирован шашлык, обычная дачная жизнь, которая мне нравится. Завтра надо будет ещё на великах покататься. Чуть позже вытащу их из кладовки и приведу в порядок.

— Катя, а когда приедет этот крендель? — спрашиваю полушёпотом, усиленно налегая на котлеты с макаронами.

Младшая сделала большие глаза, сама же с трудом сдерживает смех. Оба делаем вид, что за столом нет старшей, которая в свою очередь нахмурилась, ожидая подвоха.

— Наверное, испугался твоего гнева. Или подумал, что работать заставим и решил завтра приехать, — таким же шёпотом отвечает дочка.

— Мама, почему они надо мной всегда издеваются? — слышим возмущённый крик и начинаем смеяться. — А ты, мелкая предательница, ещё получишь у меня.

— Андрей, у меня складывается впечатление, что ты давно остановился в развитии, — ехидно улыбнулась моя вторая половинка. — Более того, твой разум начал стремительно молодеть и уже приблизился к уровню твоей же младшей дочери. А, так как подросткам алкоголь противопоказан, то сегодняшний вечер пройдёт у тебя под знаком борьбы с пьянством.

Теперь уже супруга сделала большие глаза и посмотрела на меня с притворной жалостью, а дочки поддержали её дружным смехом. Эх, хорошая у меня семья!

— Дети, смотрите и учитесь. Правильная мотивация вперемешку с манипуляцией — это главное женское оружие. А если ещё добавить немножко ума, то получится страшная сила! — шутливый удар полотенцем по спине намекнул, что у супруги ума более чем немножко. — Пойду копать грядки и отрабатывать пайку с чаркой. Надеюсь, к вечеру сердце вашей матери сжалится над страждущим работником.