Черная радуга - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Дж.Дж.МакЭвой (ч. 3)

– Пойдем со мной, я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала мама, потянув меня в столовую, где находилась остальная часть ее гостей.

– Мама, притормози или ты споткнешься об свое платье.

Почему она так торопится?

Она цыкнула на меня и привела в бар, где стояла симпатичная брюнетка с ярко-голубыми глазами, одетая во все черное.

– Шарпей, это – мой красавец сын, Леви. Леви, это – Шарпей Лондон. Ее мать и я были сестрами по братству в колледже. Они только недавно переехали в Бостон, – она продемонстрировала нам самую широкую кошачью ухмылку на лице. – Ох, я скоро вернусь, твой отец зовет меня, – сказала она, поспешно отступая.

– Ничего себе, у нее вообще нет никакого чувства такта, – прошептал я про себя.

Я должен был догадаться.

Почему я не послушал Бетан? Почему не сбежал, когда у меня был шанс?

В прошлый раз, когда мама познакомила меня с женщиной, все закончилось тем, что я женился на ней. И только посмотрите, как хорошо это закончилось!

– Она фактически намного лучше, чем моя мать, которая практически притянула меня сюда за волосы, – рассмеялась Шарпей.

Невозможно отрицать, что она симпатичная. Некоторые могут даже сказать, что она – красавица. Но она не является той, которую я желаю.

– Прости за это, я думал, что прояснил ей, что не заинтересован.

Очевидно, нам потребуется «я-не-нуждаюсь-в-свой-матери-для-назначения-свиданий-для-меня» разговоре снова.

– Ох, ты встречаешься с кем-то?

Она выглядит разочарованной. Разве она только что не утверждала, что ее притащили сюда почти против ее воли?

– Нет, – сказал я, но затем пересмотрел свое мнение. – Да… все сложно прямо сейчас.

– Похоже на то. Она должно быть счастливица, что привлекла Леви Блэка.

– Кажется, кое-кто знал больше об этом сводничестве, чем сделал вид.

Она пожала плечами. – Ты не можешь винить девушку за попытку, верно? Я видела тебя в статье журнала «Time». Когда мама рассказала об этой вечеринке, я подумала, почему бы и нет. Так, скажи мне, насколько сложным является «все сложно»?

– Я не уверен, но это стоит того, чтобы держаться до конца.

Она открыла сумочку и протянула мне свою визитку… «доктор Шарпей Лондон», прочитал я.

– Если когда-нибудь тебе станет скучно или понадобится медосмотр, позвони мне, – она спокойно ушла.

Она хороша. Если бы я встретил ее два месяца назад, то этот разговор, возможно, закончился бы совсем иначе.

Повернувшись к бармену, я протянул ему ее визитку. Он приподнял бровь, глядя на меня, но все равно взял ее.

– Бурбон¹⁶, – сказал ему, и он налил мне бокал.

Опустошив его, я направился через толпу, прекрасно осознавая, что моя мать, скорее всего, где-то ищет меня. Поднявшись вверх по лестнице, я направился в сторону своей бывшей спальни.

Рухнув на кровать, я вытащил свой телефон и увидел, что там был не один, а два пропущенных звонка от Теи.

– Ответь, – прошептал я, набирая ее номер.

– Разве ты не прослушал мое сообщение?

– Ты оставила сообщение? – я посмотрел на экран телефона и увидел маленький значок в углу, оповещающий о наличии голосовой почты. – Нет, я сразу же перезвонил тебе.

– Я позвонила тебе по ошибке, но не хотела, чтобы ты неправильно все понял, поэтому позвонила снова и оставила сообщение.

– Спасибо за беспокойство? – рассмеялся я.

– Ты, как предполагалось, должен был прослушать свою голосовую почту, – упрекнула она.

– Я сожалею.

– Ну, тогда я просто повешу трубку…

– Чем ты занимаешься прямо сейчас?

– Это не сексуально.

– Все равно скажи мне, – усмехнулся я.

– Я пытаюсь достать догорающую сигарету из своего дивана.

– Ты права, это не сексуально. С каких пор ты куришь?

– Я не курю! Моя сестра только что… у нее просто такой период.

– Она в порядке?

Тея вздохнула. – Леви, что ты делаешь?

– Я разговариваю с тобой…

– Ты уважаемый преподаватель и крутой адвокат. У тебя может быть любая женщина, которую ты захочешь…

– Ты права. Фактически меньше десяти минут назад симпатичная докторша кадрила меня.

– Однако ты мистер Счастливчик, – она раздражена, я слышу это в ее голосе.

– Но я отказал ей, потому что имел в виду то, что сказал. Я не собираюсь делать этого и проводить семестр, не говоря уже о целом учебном годе, пытаясь избегать тебя или отрицать тот факт, что хочу быть с тобой. Я попробовал, и это сводило меня с ума.

Она молчала.

– Если бы я не был твоим профессором и позвонил тебе на следующий день после того, как закончилась наша неделя, и пригласил тебя на свидание, ты пошла бы со мной?

– Да, – сказала она шепотом, – но все сложнее.

– И что же?

Больше молчания.

– То, что я не могу. Я просто не могу. Прости.

И вот так просто, она бросила трубку.

Если это был ее ответ, прекрасно.

Поднявшись с кровати, я отправился обратно вниз. Моя мать позвала меня, находясь в углу комнаты, но вместо этого я просто отмахнулся от нее и отправился к окну.

– Кажется, все стало гораздо проще, – прошептал я на ухо Шарпей, положив руку ей на спину.

Она улыбнулась, и я проигнорировал слабый голос в своей голове. Голос разума. Голос предупреждения.

Часть меня хотела перезвонить ему, но я просто не смогла заставить себя сделать это. Я вернулась в Бостон и поступила в юридическую школу с единственной целью, и с тех пор как встретила его, я обнаружила, что позволила себе отвлечься и теряла из виду свою поставленную задачу.

Как бы сильно мне не хотелось, я не могу поставить все на кон ради парня, которого едва знаю. Я должна вернуться к намеченному пути, мне необходимо перестать мечтать и вернуться к реальности. Моя семья нуждается во мне, и это вытесняет на задний план все остальное. Это также означает, что мне необходимо разобраться с Селеной.

Она попытается прокрасться обратно в любой момент.

– Дерьмо, – услышала я ее шипение, когда она ударилась пальцами ног об стол.

– Хочешь немного льда для этого? – спросила ее, включив свет.

– Иисус Христос! – отскочила она назад, схватившись за грудь от испуга.

Она выглядит ужасно, юбка одета задом наперед, макияж испорчен и размазан, а волосы находятся в полном беспорядке.

– По поводу домашнего ареста, ты же не серьезно, правда? – спросила она, войдя в кухню и схватив коробку хлопьев.

– Я забрала твои документы из школы.

– Серьезно? Совершенно правильно! – она прыгнула на диван передо мной.

Я уставилась на нее всего мгновение, затем сделала глубокий вдох и потянулась за билетом на журнальном столике.

– Куда мы едем?

– Мы никуда не едем. Ты возвращаешься в Мэриленд. Я уже позвонила бабушке.

– Что?

– Ты не можешь остаться здесь…

– Ты меня выгоняешь? Ты, черт возьми, серьезно сейчас?! Просто, потому что я вышла пару раз…

– Я не выгоняю тебя, Селена, ты можешь приезжать, когда захочешь, просто ты не можешь жить здесь.

Она выглядит так, словно я только что нанесла ей удар в спину. – Я не… я не понимаю? Из-за того парня? Потому что я имею в виду, я не возражаю, если он придет…

– Дело не в парне.

– Тогда, почему ты отправляешь меня?!

– Поскольку здесь ты идешь ко дну, Селена! – закричала я, встав. – Было неправильно с моей стороны позволить тебе приехать сюда. Это было неправильно и эгоистично, и мне так жаль. Ты не можешь остаться здесь, потому что если ты так поступишь, то уничтожишь себя. Этот дом, этот город, они чернят твою радугу. Ты не смеешься, вздрагиваешь по ночам. Ты не можешь выдержать нахождение здесь, и это нормально. Поэтому поезжай домой, Селена.

Она пристально смотрит на меня сквозь слезы, и это напомнило мне то время, когда я вернулась, чтобы забрать ее в первый раз.

– Мы не бросаем друг друга.

– Я не бросаю тебя, Селена. Я собираюсь окончить юридическую школу, вытащить папу из тюрьмы, а потом приеду домой. Обещаю, что буду работать не покладая рук, но смогу это сделать, только если буду знать, что ты в порядке, поэтому тебе лучше вернуться домой.

Ее губы задрожали, и она сломалась, бросившись в мои объятья.

– Мне так жаль, – плакала она. – Я думала… думала, что смогу справиться с этим…

– Ты самая красивая, веселая, креативная, умная младшая сестренка, которая у меня только могла быть. Ты для меня все на свете и даже больше. Ты ни о чем не должна сожалеть. Прости, что не поступила так раньше, – прошептала я ей.

Начиная с завтрашнего дня все изменится. Я всегда была лучшей в классе и упорно работала ради всего, чего когда-либо хотела. И теперь, я собираюсь работать в десять раз усерднее. Я сделаю все, что потребуется, потому что не могу позволить себе проиграть. Я не могу позволить себе больше отвлекаться ни на что.

– Ты собираешься перейти на темную сторону, не так ли? – лишь наполовину шутила она, и мне жаль, что я не могу сказать ей, что нет. – Ты не похожа на нее, ты же знаешь. Прости, что сказала так раньше.

– Селена, все хорошо. Просто иди собирать вещи, ладно?

Она кивнула, а я направилась в офис нашей матери. Это было единственное место, к которому я не решалась прикасаться или даже входить. Кабинет походил на ее святыню и, войдя туда, я почувствовала себя неловко, но мне необходимо прекратить мешкать.

Леви сказал, что я должна использовать все, что смогу ради своего преимущества. Моя мать является преимуществом. Я ненавижу использовать ее имя, чтобы добиваться успеха, это заставляет меня чувствовать себя грязной, но понимаю, что именно благодаря этому в первую очередь и получила свою стипендию. Когда я пришла на собеседование, то декан первые пять минут говорил лишь о том, насколько великой была моя мать, и как она стала одним из строительных блоков, на которых был построен Гарвард.

У моей матери имеется папка на каждого человека, который задолжал ей услугу, она просто относилась к такому типу женщин; все имеет свою цену. Теперь, когда она умерла, я предположила, что все точно так же, как и этот дом, перешло ко мне.

Таким образом, я собираюсь позвонить ради возвращения задолжавшей услуги.

В глубине своего сознания я слышала, как крошечный голос говорил мне не делать этого. Сам факт того, чтобы связаться еще больше со своей матерью, может походить на открытие ящика Пандоры¹⁷, но я, так или иначе, позвонила.

– Здравствуйте, меня зовут Тея Каннинг, я – дочь Маргарет Каннинг…

БИП.

Я шлепнул по будильнику ладонью, но независимо от того сколько раз я ударял по кнопке «отбой» на будильнике, он не выключается.

– Думаю, это твой телефон, – сказал кто-то.

Приоткрыв только один глаз, я увидел…

Черт, как же ее зовут?

– Твой телефон, – указала она.

Кивнув, я приподнялся и взял телефон.

– Блэк.

– Ох, привет. Я знаю, что это странно, и ты не знаешь меня…

– У тебя есть пять секунд, прежде чем я повешу трубку.

– Я – Селена… сестра Теи…

Я замер на мгновение, прежде чем сесть. Я не уверен, что сказать или думать, и женщина, которая в данный момент поднимает свою одежду с пола моей спальни, нисколько не помогает этой ситуации.

– Алло?

– Я здесь. Откуда у тебя мой номер?

– Твой номер был единственным в ее телефоне, который я не знаю, поэтому предполагаю, ты тот парень, с которым она встречалась?

– Мы не… тебе, в самом деле, не следовало мне звонить.

– Погоди, мы можем встретиться минут на пять? Пожалуйста? Это важно. Знаю, что ты не знаешь меня, и у тебя нет причин доверять мне, но я просто хочу поговорить с тобой о своей сестре. Ты первый парень, который продержался так долго, поэтому думаю, ты заботишься о ней. Если я ошибаюсь, то можешь повесить трубку…

– Хорошо. Где ты хочешь встретиться?

Эта семья собирается стать погибелью для меня.

– В центре. Ты знаешь, где располагается «Mico's Coffee shop»?

– Да. Я буду там через тридцать минут.

– Спасибо, – сказала она, прежде чем повесить трубку.

– Твоя девушка? – брюнетка… Шарпей?… спросила Шарпей Лондон.

Все медленно начинало возвращаться ко мне.

– Нет, – сказал я, приподнявшись все еще находясь на кровати.

Я удивился, когда обнаружил, что все еще полностью одет в одежду с прошлой ночи.

– На всякий случай, если ты забыл, мы этого не делали, – заявила она, одевая каблуки.

– Нет?

Почему я ничего не помню?

– Ты сказал мне, что все стало проще, затем мы смеялись, пили и ты пригласил меня сюда, и мы выпили еще немного. Я практически набросилась на тебя, и все шло замечательно до тех пор, пока ты внезапно не остановился и не оттолкнул меня, отвергнув прямо перед тем, как вырубиться, – сказала она с дерзостью в голосе. – В следующий раз, когда ты приведешь женщину к себе домой, из вежливости сделай что-нибудь, иначе это просто сбивает с толку.

Она схватила свою сумочку и ушла, не сказав больше ни слова, оставив меня сидящим в постели, ошеломленным и обескураженным.

Боже, я гребаный безнадежный человек, подумал я, снимая рубашку.

Мне необходимо собрать свою жизнь обратно воедино.

Войдя в небольшое зелено-белое кафе, я огляделся вокруг, пока не заметил девочку, одетую во все черное в вязаной шапочке и одетых наушниках, которая напоминала Тею.

– Селена? – я махнул рукой перед ее лицом.

– Ох, привет, – сказала она, сняв наушники. – Пожалуйста, присаживайся, – сказала она, кивнув на стул напротив себя. – Извини, я устала смотреть на дверь, как какая-то влюбленная школьница. Люди стали пялиться.

– Как давно ты здесь? – спросил, сев.

– Около часа, – она пожала плечами, будто в этом нет ничего такого. – Я уже была здесь, когда позвонила тебе.

– Почему ты позвонила мне?

– Могу я узнать имя для начала? Я просто продолжаю называть тебя голубые и белые полосы в своей голове.

– Что?

Она улыбнулась и от этого стала похожа на Тею. – Боксеры, которые ты оставил в доме, – сказала она, как будто это было очевидно. – У них были голубые и белые полосы.

– Безусловно, это один из способов для начала разговора. Я – Леви Блэк. Предполагаю, твоя сестра не рассказывала много обо мне?

Не то, чтобы меня это волновало.

– Нет. Но не принимай это на свой счет, просто она такая. Она морочит людям голову делая вид, что открывает свою душу, потому что разглагольствует о самых разнообразных вещах, но она никогда в действительности не рассказывает о себе, – сказала она, сделав глоток кофе.

– Селена, я слегка не понимаю, зачем ты позвонила мне.

– Поскольку я уезжаю из города, – ответила Селена, и я ждал, пока она продолжит. – Она отсылает меня обратно в Мэриленд к нашей бабушке. Она изучает право из-за…

– Из-за вашего отца, я знаю.

Ее глаза распахнулись еще шире от удивления.

– Да. Извини, что вытащила тебя сюда, ведь я даже не знаю, действительно ли ты близок с ней, но я просто должна была попросить, чтобы кто-нибудь немного за ней присматривал, а ты, кажется, единственный человек, которого она знает, или единственный человек, которого она хочет знать.

– Твоя сестра – взрослая девушка, Селена, ей не нужен кто-то…

– Нет, ей нужен, – она опустила голову, крепко сжимая свой кофе. – Она одна из тех людей, которые жертвует всем ради людей, не заботясь или не замечая, что происходит с ней.

– Когда она застукала меня за тем, как я пытаюсь проникнуть обратно в свою комнату, то сказала, что не существует никого в ее жизни, и что она волнуется лишь о том, чтобы удостовериться, что папа и я в порядке. Она была грустной. Впервые, с тех пор как я приехала сюда, ей было грустно.

Не думаю, что предполагал, услышать что-либо из этого.

– Возможно, потому что ты переезжаешь… – начал я.

– Ты действительно не хочешь признавать тот факт, что дело в тебе, не так ли?

– Она отвергла меня, – сказал я, позвав официантку. – Еще не прошло даже двадцать четыре часа, с тех пор как она отвергла меня. Прости, если я немного скептически отношусь к чувствам Теи…, если они вообще у нее имеются, – я повернулся и наткнулся на пристальный взгляд официантки, которая выглядела явно недовольной своей жизнью. – Кофе, черный, пожалуйста, – сказал я официантке и повернулся обратно к Селене.

– Хорошо, тогда позволь мне прояснить, – она выпрямилась. – Мы – черные радуги.

– Это вовсе не прояснило.

– Когда мы были маленькими, наша бабушка часто говорила, что каждый человек рождается со всеми цветами радуги, и в зависимости от людей, окружающих нас, наши цвета либо озаряются, либо темнеют. Тея и я – черные радуги… время от времени, мы становимся ярче, но всегда в конечном итоге снова темнеем. Люди не остаются рядом с нами надолго. Особенно после того, когда понимают, какая жизнь у нас была, они постепенно исчезают из наших жизней, потому что чувствуют себя неловко или не знают, что сказать.

– Опять же повторюсь, она отвергла меня.

– Самосохранение. Так она и поступает. Но когда Тея отвергает тебя, это просто означает, что она хочет, чтобы ты держался крепче за нее.

– Это сделает меня сталкером.

Она покачала головой. – Это расценивается совсем иначе нами. В тот момент, когда она начинает становиться счастливой, то находит дюжину причин, чтобы сбежать, хотя, честно говоря, она просто боится одного; что, если ты по-настоящему попытаешься узнать ее, все хорошее, плохое и ужасное всплывет наружу, и ты уйдешь. Ты ей нравишься, и это, вероятно, пугает ее до чертиков.

– Откуда ты знаешь?

– Поскольку я боюсь того же самого.

Я покачал головой, когда взял кофе, которое официантка подала мне, и глубоко вздохнул.

– Таким образом, ты хочешь сказать, что я должен продолжать преследовать ее, как собака?

Я не могу этого сделать. Моя гордость просто не позволит мне так поступить.

– Я говорю, что если ты не можешь справиться с ней, со всей ней, тогда уйди сейчас и никогда не контактируй с ней снова. Ты просто причинишь ей боль, а она здесь совершенно одинока, живя в доме Маргарет, потому что мы не можем позволить себе жить где-либо еще в городе. Она ведет себя так, словно ничего не причиняет ей боль, но только так человек, может добиться всего, прежде чем все сломает ее.

– Ты сказала, что она была счастлива? Откуда ты знаешь?

– Она напевала про себя. Она танцевала под музыку 80-х и украла мою гитару… все в ту же неделю. Она никогда не была такой счастливой, как в последнюю неделю лета, и она чувствовала себя хорошо, пока я не увидела ее лицо вчера вечером. Я не могла просто уехать, не увидев тебя перед этим.

– А теперь, когда ты встретила меня?

– Я придержу свои суждения для следующей встречи, так что постарайся оставаться поблизости для этого, – сказала она, улыбнувшись.

– Что я должен делать?

– Находись рядом достаточно долго, и она сама придет к тебе. До тех пор просто приглядывай за ней, хорошо? Я не могу находиться рядом для нее, поэтому если ты можешь… если ты хочешь…

Она пожала плечами и изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы сказать.

Я кивнул. – Я понял. Ты на самом деле приглядываешь за ней.

– Мы единственная семья друг для друга, что у нас осталась… ты, вероятно, заметил все, что она делает, для меня.

Она встала, и начала рыться в сумочке в поисках денег.

– Я заплачу.

– Спасибо, – она улыбнулась. – Ох, и у нас никогда не было этого разговора. Она убьет меня… она убьет нас.

Я кивнул и, сказав эти слова, она ушла.

После проведенной недели с ней и наблюдения за ней в классе, Тея была открытой книгой для меня. Она показывала все свои эмоции на лице, и даже когда старалась скрывать их, я все еще мог прочитать ее столь же ясно, как день. Проблема заключалась в том, что она была городом, окруженным стенами; ты видишь его издалека, но не существует никаких парадных ворот и никакого способа, чтобы войти в него.

Очевидно, Селена понятия не имела, что я являюсь профессором ее сестры, и мне интересно, как тогда она воспримет эту ситуацию. Я не просто любовник ее сестры, и на законных основаниях не мог держаться подальше от нее, пока семестр не закончится.

Мне необходимо что-то более крепкое, чем кофе.

– Ну, только посмотрите, кто решил вернуться в класс, – Аттикус съязвил у двери кабинета. – А я тут полагал, что свергнуть тебя с вершины будет тяжело. Я также полностью подготовился к последнему занятию.

Приблизившись к нему, я широко улыбнулась, прежде чем вытащила информационный листок. – Аттикус Майкл Логан родился двадцать седьмого марта, сын Мэри-Энн и губернатора Джейкоба Логан, Гринвилл, Южная Каролина. У тебя есть две старшие сестры и три младших брата. Твоя любимая команда – Даллас Ковбойз¹⁸, и подожди…

Он схватил меня и потянул от дверного проема, подальше от своих приятелей, но это не остановило меня.

– Ведь это не может быть правдой, – сказала я своим лучшим южным акцентом, – но тут говорится, что ты являешься зарегистрированным республиканцем, но все же вносишь пожертвования демократам. Ты, должно быть, разбил сердце бедной мамы. О нет, это тоже не может быть правдой, вот же ты позируешь со своим отцом, губернатором Риком Перри и сенатором Тедом Крузом, разве они не республиканцы? Ты тайный демократ, не так ли? Ты приложил столько усилий, скрываясь, чтобы помочь кампании своего отца. Я слышала, что он мечтает однажды стать президентом. Это стало бы позором, если бы твоя семья узнала или еще хуже, если бы другие люди узнали, что ты просто обманщик, пытающийся запугивать людей, в связи с чем, ты можешь внезапно атаковать ради достижения цели.

Он выхватил бумаги у меня из рук и откинулся на спинку своего стула. Его лицо было почти фиолетовым. Он абсолютно точно кипел от ярости, выглядя так, словно готов убить меня.

– Чего. Ты. Хочешь? – презрительно усмехнулся он.

– Нацель свое оружие на кого-то другого, – огрызнулась я. – Все, что он хочет, так это двенадцать человек, нас все еще пятнадцать. Помоги мне вышвырнуть лишних. Как только мы сделаем это, ты уже обеспечишь себе место и станешь одним из выбранных двенадцати студентов. Что произойдет после, ну, мы пересечем тот мост, когда доберемся до него.

– А я-то думал, что ты лишь помогаешь людям и поступаешь всегда правильно, – сказал он сквозь зубы.

– Но так и есть. Я поступаю правильно ради себя.

– Хорошо. Так скажи мне, как ты заполучила эту информацию?

Один есть, другой на подходе.

– Знаю парня, и он хорош в компьютерах, – сказала я, когда мы направились на одно из наших других занятий. Занятие Леви… профессора Блэка было нашим последним в этот день. Занятие, проходившее у нас сейчас, было абсолютным скукотищем. Похоже, что наш профессор не занимался своей юридической практикой начиная с Великой Депрессии¹⁹.

Аттикус сел рядом со мной и откинулся на спинку своего стула. – Итак, кого еще ты планируешь ввести в наш маленький клуб?

Я заметила, что его акцент теперь не выделяется так сильно.

– Что заставляет тебя думать, что кто-либо еще приглашен?

– Ох? – спросил он. – Тогда полагаю, я просто такой особенный?

– Не льсти себе, ты узнаешь, когда мы доберемся до класса Блэка.

Он резко повернулся, посмотрев вновь на меня.

– Что?

– Что случилось с тобой? В одно мгновение ты всем улыбалась и светилась, как радуга, а теперь похожа на черную дыру.

– Данный факт усложняет тебе работу со мной?

– Нет, мне просто любопытно, при каких обстоятельствах я решился бы очернить свою душу.

Я не ответила.

Встав на колени, я помогала ей собрать все ее книги, пока другие просто проходили мимо.

– Вивиан Вега, верно? – спросила я ее, прекрасно осознавая, что права. Она была той, кто любила свою мать, и в основном являлась ходячей энциклопедией дел.

– Чего ты хочешь? – спросила она, наклонив голову набок и поправив свои очки.

– Ничего особенного, я просто хочу, чтобы ты прекратила пытаться одурачивать меня в классе. Быть постоянно прерванной тобой не только раздражает, но это и сомнительно нелепо. Ты не сможешь превзойти меня лишь при помощи фактов. Ты и я – единственные оставшиеся девушки, нам следует сотрудничать.

– Звучит так, словно ты боишься, – сказала она, прищурившись. – Я прекрасно справлюсь сама. Из-за того, как профессор Блэк станет донимать тебя за пропущенное занятие, я сомневаюсь, что ты продержишься до конца недели, поэтому на этой ноте я вынуждена отклонить твое фальшивое предложение дружеских отношений.

– Как скажешь, Маленькая Бабочка, – я обратилась к ней, когда она попыталась уйти.

Она остановилась и медленно обернулась, чтобы посмотреть на меня, ее глаза округлились.

– Как ты назвала меня?

– Маленькая Бабочка. Это же твое имя, верно?

Она схватила меня за руку и потянула в женский туалет. Она проверила все кабинки, прежде чем посмотреть на меня.

– Где ты услышала это имя?

– Мы обе знаем ответ на твой вопрос.

В течение мимолетного мгновения взгляд в ее глазах заставил меня испытать угрызения совести, но затем я напомнила себе о своей цели, и прекрасно понимаю, что, если бы мы поменялись местами, то она подвергла бы меня опасности. Несмотря на ее консервативную внешность, она является женщиной, готовой на все ради того, чтобы добраться до вершины.

– Итак, теперь ты шантажируешь меня?

– Нет. Я попрошу еще раз твою поддержку, а ты уже либо решаешь быстро избавиться от меня, потому что я знаю, на что ты пошла ради юридической школы, либо понимаешь, что иметь меня в качестве врага послужит тебе недостатком. Я никогда не использовала бы нечто подобное против тебя, и я уважаю тот факт, что ты желаешь этого так сильно. Будь на моей стороне, а я буду на твоей. Как я уже и сказала, мы – последние оставшиеся женщины, и неужели ты думаешь, что те мудаки прикроют тебя, если когда-нибудь все узнают? Поверь мне, ты хочешь находиться в моей команде.

Я схватила ее за яйца, образно выражаясь, и мне больше нечего сказать. Я вернулась в класс, испытывая трепет оттого, что до сих пор все шло по моему плану.

Вивиан Вега коренная пуэрториканка. Ее мать работает швеей, а отец таксистом. Она стала первой в своей семье, кто окончил колледж и пошел в юридическую школу… Гарвардскую школу права, между прочим. Единственная проблема заключалась в том, что она не могла позволить себе стоимость обучения в данном заведении, а финансовая помощь покрывала лишь около половины ее платы за обучение. Таким образом, без реальной альтернативы она устроилась на работу в стриптиз-клуб в двух часах езды отсюда лишь бы сводить концы с концами.

– Ну? – спросил Аттикус, когда я села рядом с ним. Леви… профессор Блэк… будет здесь в любую секунду, и я знаю, что она не рискнет опаздывать.

– Подожди, – ответила ему, и прямо после этой реплики она вошла и села слева от меня.

Аттикус засмеялся, наклонился надо мной, чтобы пожать ей руку. – Аттикус Логан, что у нее на тебя?

– Вивиан Вега, и не твое собачье дело.

– Да начнется игра, – прошептал Аттикус, когда Леви… Профессор Блэк, мне необходимо продолжать напоминать себе об этом… вошел в аудиторию.

Я ненавижу тот факт, что лишь увидев его, мое сердце уже выпрыгивает из груди. Я не видела и не слышала его с пятницы прошлой недели. Прошло всего три дня, но все же это ощущается, как вечность.

Часть меня ожидала, что он подойдет к доске и сотрет мое имя, но он так не сделал. Вместо этого он уронил папку на стол и повернулся к нам. Он наклонил голову набок, и именно тогда я заметила небольшой красный след на его шее. Его воротник прикрывал большую его часть, и никто больше, казажется, не заметил его, но я обратила внимание.

Это мог быть засос.

– Я недавно взялся за очередное интересное дело, – Лев… профессор Блэк сказал, и Вивиан пододвинула ко мне свой ноутбук. Аттикус тоже наклонился, прочитав газетную вырезку новостей.

Как она узнала?

– Мэрайи Нэш, – выкрикнул Аттикус, прежде чем профессор Блэк успел сказать.

– Возраст: двадцать девять лет, она обвинена в предумышленном убийстве своего мужа, сенатора Тайлера Нэша. Возраст: шестьдесят шесть лет. Парамедики выехали в семейный дом Нэшей двадцать седьмого июля после получения звонка в 911. Он был объявлен мертвым на месте происшествия, – добавила я.

– Миссис Нэш было предъявлено обвинение в следующую субботу в 9:09. Вчера вечером вы официально взялись за ее дело, – закончила Вивиан.

Лев… брови профессора Блэка приподнялись, прежде чем он посмотрел на остальных студентов… – Кажется, у нас сформировался альянс²⁰. Поздравляю, мистер Логан, мисс Вега и мисс Каннинг теперь вы работаете над этим делом. Остальные останутся здесь с другим профессором, пока я не вернусь. Вы свободны на весь день. Надеюсь, к тому времени, когда вы увидите меня вновь, то тоже активизируете свою игру.

Я ничего не могла поделать с этим, и сжимала руки в кулак.

– Полный отстой, – прошептал Логан.

– Поддерживаю, – добавила Вивиан.

– Заткнитесь.

– Логан. Вега. Каннинг. Почему вы не идете? – Леви… Гхм! Профессор Блэк! Профессор Блэк! Профессор Блэк!... позвал нас.

Следуя за ним, мы шли быстро, пытаясь соответствовать его темпу. Он шел так, как будто его ноги горели.

– Логан, Каннинг, вы помните дело Арчибальда? – спросил он, когда его машина подъехала. – Это означает, что одному из вас придется поехать на такси.

Как только он сказал это, я оказалась в движении и осторожно села на заднее сиденье. Последовав моему примеру, так быстро, как только она могла, Вивиан рванула к переднему сиденью.

– Ты проиграл, – сказал профессор Блэк Аттикусу, прежде чем сесть в автомобиль рядом со мной.

– Мисс Вега, расскажите мне, как образовался этот альянс?

Черт побери.

Я погружаюсь поглубже в сиденье, смотря куда угодно, но только не на его лицо. Потребовалась вся моя храбрость, чтобы только сесть в этот автомобиль.

– Она шантажировала нас, – с легкостью сказала Вивиан.

Очевидно, я была слишком мягкой.

К тому времени, когда мы добрались до офиса, Аттикус уже был там. Леви… профессор Блэк, да ну на хрен, я просто буду называть его Леви или иначе сойду с ума, был столь же равнодушным в автомобиле, как и всегда. Когда Вивиан заявила, что я шантажировала их, он просто перевел взгляд на свой телефон, не сказав ни слова.

– Ваш кофе, сэр, – сказал Аттикус, вручив ему стаканчик, как только мы все вошли в лифт.

– Прекратите целовать мою задницу, мистер Логан, или вы застрянете там, – ответил Леви, взяв стакан у него и сделав глоток. Ему пришлось сдержаться, чтобы не выплеснуть его обратно. – Что это такое?

– Кофе?

– Это не кофе! – огрызнулся он, вернув его Аттикусу.

Вивиан и я затаили дыхания, покусывая губы, чтобы не рассмеяться.

– Мило, – прошептала я ему, когда мы вышли из лифта.

Это был первый раз, когда мы поднялись сюда, после дела Арчибальда, и мне, наконец, удалось оглядеть все вокруг. На стене с правой стороны от меня написано жирными черными стеклянными буквами имя Леви. Внутри здания стоит гул от работы, поскольку бесчисленное количество адвокатов перемещаются из одного конца в другой.

В этот момент вышел Тристан, одетый в строгий костюм-тройку, и вручил ему газету.

– Где она?

– Рэймонд только что отвел ее в конференц-зал.

Они оба игнорировали нас, пока шли по коридору, и мы молча следовали за ними. В очередной раз появилось такое ощущение, словно мы невидимы. Любой, кто видел идущего Леви либо отворачивался, либо опускал головы и проходили мимо него так быстро, как только мог. Но даже это не было достаточно быстро.

– Ты, с пятном от кофе, иди домой и не возвращайся, пока не выяснишь, где находится твой рот, – указал Леви на мужчину, шедшего по коридору.

Ничего себе.

– Она выглядит так, словно совершила это? – спросил он нас у двери конференц-зала.

Я увидела женщину; она была латиноамериканкой с длинными темными волосами и покрасневшими глазами. Она была одета во все черное, и даже имелась маленькая кружевная вуаль, спускающаяся от ее шляпы, как будто ей необходимо доказать всему миру, что она оплакивает своего мужа.

– Нет, – ответил Аттикус.

Вивиан кивнула. – Да.

И затем его зеленые глаза взглянули на меня.

– Я не уверена.

– Тогда стань уверенной. Те же самые правила, как и во время дела Арчибальда, – сказал он, после чего открыл дверь.

– Какие правила? – прошептала Вивиан, когда мы вошли.

– Сидеть, заткнуться и не выставлять его в плохом свете, – сказала я, стремительно направившись в угол.

Рэймонд, его помощник, вышел вперед и прошептал что-то ему на ухо, но Леви даже не вздрогнул, он просто уставился на нее.

Наступила полная тишина, и она заерзала от его пристального взгляда…, я прекрасно понимала, каково это.

– Вы мистер Блэк? – она шмыгнула носом, вытирая нос платком.

Молчание.

– Гхм… – она заерзала снова.

– Он ослепил ее, – пробормотал Аттикус рядом со мной.

– Что? – я наклонилась к нему.

– То, как он действует, они называют это «Леви ослепляет», он просто абстрагируется на мгновение, прежде чем предпринять важный шаг, – закончила Вивиан за него, поправив свои очки.

Как я не знала этого?

– Вы убили своего мужа, – он пришел в себя и сказал это. – Я хочу знать почему. Вы подписали брачный контракт, так что не похоже, что все ради каких-либо денег.

– Я не убивала своего мужа! Я любила…

– Вы лжете! Вы можете лгать своим детям, прессе, себе, если вам так уж хочется, но вы не будете лгать мне в моем офисе.

– Вы, как предполагается, мой адвокат! – закричала она на него.

– И я пытаюсь защитить вас. Так, почему вы убили своего мужа?

– Я не…

– Вы убили своего мужа.

– Нет.

– Вы. Убили. Своего. Мужа.

– НЕТ!

– Вы можете кричать все, что хотите, но я не верю ни единому слову, исходящему от вас. Официантка, которая уже была замужем три раза… выходит замуж за хорошего, богатого старика.

– Вы только что сказали, что это не ради денег, я подписала брачный контракт!

– Тогда, почему вы убили его?

– Я не убивала своего мужа!

– Лгунья.

Она встала. – Да пошел ты.

Он повернулся к Тристану. – Мы можем работать с этим.

Что?

– Я не понимаю, – сказала женщина, когда медленно опустилась на свой стул.

– Судебный процесс не станет для вас похожим на это, миссис Нэш, он не походит на то, что вы видели в сериале «Закон и порядок». Нам может понадобиться, чтобы вы дали показания, – сказал он ей.

– Так вы верите мне? – спросила она с надеждой.

– Не имеет значения, верю ли я вам или нет, я просто должен был удостовериться, что вы не расколетесь под давлением…

– Это имеет значение для меня! – закричала она на него, вскочив на ноги снова. – У меня не может быть адвокат, который не верит мне. В таком случае мне придется найти кого-то еще.

– И вы окажетесь в тюрьме, – сказал он с легкостью. – Мой гонорар удвоится, когда вы попадете в тюрьму…, если я решусь взяться за это дело снова.

– Для вас это похоже на шутку?

– Нет, но вы паясничаете. Ваш муж мертв, а пасынок и падчерица желают насадить вашу голову на пику. Вам не нужен адвокат, который верит вам. Вам нужен тот, кто сможет выиграть дело. Поэтому я спрашиваю вас, миссис Нэш, вы хотите выиграть дело? Вы хотите остаться на свободе?

И вновь она села. – Я не убивала своего мужа, и вы мне не нравитесь. Но я хочу остаться на свободе.

– Хороший выбор. Мои помощники проинформируют вас о том, что вы должны делать и говорить до суда, – сказал он ей, затем кивнул Рэймонду и ушел.

– Я хочу быть таким, как он, – прошептал Аттикус.

Мир не сможет вынести двух Леви Блэков.

– Она виновна, – прошептала Вивиан, больше себе, чем нам.

– Один из вас, идите и принесите нам кофе, – указал на нас Рэймонд. – Мы пробудем здесь какое-то время.

Никто не пошевелился, поэтому я проявила инициативу и вышла, хотя понятия не имею, куда идти. Спрашивать кого-либо, казалось, как данность, но взгляд, которым они все одаривали меня…

– Не обращай внимания на них, они предаются своим воспоминаниям, – сказал Тристан, когда появился рядом со мной, от чего я подскочила.

– Предаются воспоминаниям? – я оглянулась на несколько людей, собравшихся посмеяться над чем-то, когда я проходила мимо.

– Уже время перерыва? – спросил он их, и они помчались обратно на свои рабочие места. – Когда-то они были на твоем месте, во власти великого Профессора Леви Блэка.

– Разве они все еще не в том же положении?

– Да, но им платят, чтобы выносить его. Кофе там.

Я остановилась посреди коридора, скрестив руки. – Почему ты помогаешь мне?

– Я не могу просто быть милым? – усмехнулся он, и его карие глаза засияли.

– Нет.

– Хорошо, ты знаешь мою тайну.

Я задумалась на секунду, прежде чем улыбнуться. – Ты имеешь в виду нанесение подводки для глаз, единомышленник.

– У нас не хватало персонала той ночью. Моя жена владеет баром, – он сердито посмотрел на меня.

Я повернулась спиной к нему и начала готовить кофе.

– Не волнуйся, я ничего не скажу.

– Ну, спасибо…

– Но это имеет свою цену, – прервала его я, прежде чем он успел закончить благодарить меня.

– Цену?

– Помоги мне произвести впечатление на Леви в этом деле.

Его бровь приподнялась. – Произвести впечатление?

– Каждый год он выбирает одного студента, верно? Одного из лучших в его классе. Я справилась с одним делом, и мое имя оказалось на доске. Помоги мне с этим делом, и таким образом, мое имя останется на доске.

– А я-то думал, что ты плаваешь с акулами, когда в действительности, ты – та, кто окружает ради уничтожения противника.

Точно так же, как моя мать.

– Мне нужно идти, чтобы принести этот кофе. Пока, дорогой, – сказала я, используя прозвище, которым он назвал меня в баре.

Тристан стоял, наблюдая за мной с еле заметной улыбкой, задержавшейся на его губах, пока я уходила.

– Твоя студентка только что шантажировала меня, – сказал Тристан, когда вошел в мой офис и сел на стул перед моим столом.

– Очевидно, это – ее новая тактика.

За семьдесят два часа ей удалось стать совершенно другим человеком. Она стала смелее и намного равнодушнее. По этому поводу Селена переживала?

– Она угрожала и тебе тоже? – спросил он, нахмурившись.

Я фыркнул. – Она не посмела бы. Вдобавок поступив так, она выставила бы себя только с худшей стороны. Она не глупа.

– Так что происходит между вами двумя?

Зажав переносицу, я откинулся на спинку своего кресла. – Я не знаю. Почему я вообще переживаю?

– Она тебе нравится.

Это не был вопрос, но я все равно кивнул. – Она нравится мне. Она нравится мне слишком сильно.

– Ты добиваешься ее?

Добиваюсь ли я?

– Я добивался ее, и она отвергла меня, потому что хочет быть хорошим адвокатом.

– Отчего она нравится тебе еще больше.

– Тебе платят за это время? Если это так, то мне на самом деле следует урезать твою зарплату.

Мне не нужны люди, читающие мои мысли или чувства за меня.

– Ты и правда такой злой, как они говорят, вычитая деньги у заступника твоей будущей любовницы. Хотя интересно появиться ли у нее в скором времени закадычный друг. Ты и Тея…

– Убирайся!

– Задел за живое, не так ли? – дразнил он, его тон голоса повысился. – Будем надеяться, что она не заметит эту отметку на твоей шее…, если она уже не знает о ней.

Я бросил ручку в его голову. – Это – укус.

– Конечно, – он усмехнулся, направившись к двери, и я внезапно вспомнил, что Тристан сказал в самом начале.

– С какой целью она шантажировала тебя?

Он ухмыльнулся. – Она попросила меня помочь произвести впечатление на тебя, помогая выиграть это дело. Очевидно, она хочет удержать свое имя на доске. Она напоминает мне свою мать.

Это заставило меня съежиться.

– Говорят, что «Акула» вела письменный учет всех своих услуг, когда-либо задолжавших ей наряду с несколькими деталями, которые она имела на некоторых высокопоставленных людей на всякий случай, если ей когда-нибудь потребуется помощь от них. Она воспользовалась этим, чтобы убедить их помочь ей.

Я ничего не ответил, и он принял это в качестве намека, чтобы уйти.

Мне нравится она, и я хочу быть с ней снова. Я могу признать это. Чего я не могу признать, так это то, что я хочу преследовать ее.

Я просто не уверен, как уравновесить все свои стороны; профессор, адвокат, парень, скрывающийся за всем этим… парень, который просто хочет вновь оказаться с ней в постели.

– У нас проблема, – сказал Рэймонд, ворвавшись.

Я уже направился к нему.

– Какая проблема?

– Только что просочилось видео о нашей клиентке.

По тону его голоса, могу сказать, что он не верит, что это было просто совпадение.

Как только мы вошли в конференц-зал, я заметил, что все взгляды прикованы к экрану.

– Я ненавижу эту *БИП*. Я ненавижу эту всю целиком *БИП* семью! – пьяная Мэрайя Нэш произнесла невнятно на камеру в новостях. – Вы знаете, каких усилий *БИП*, мне стоило ладить с этой *БИП* семьей. А его дети, его *БИП* дети. Они эгоистичны, жаждущие денег маленькие монстры. Как мне приходится улыбаться на камеры, когда одна из них наркоманка, а другой сексуальный наркоман; я имею в виду, что он на самом деле удовлетворил весь персонал дома и соседей тоже. Но, по крайней мере, хоть кто-то занимается сексом. Это *БИП* не смогло бы заставить его испытать эрекцию, даже если бы он находился *БИП* вверх тормашками. Я хочу взять биту и снести им всем головы!

Рэймонд выключил телевизор, все их глаза повернулись на меня, как будто у меня имеется какое-либо объяснение этому абсурду.

– Я… – миссис Нэш открыла рот, но я поднял руку, давая понять, что не желаю слушать, и что ей не следует даже утруждаться.

– Все отправляйтесь домой, ни с кем не разговаривайте, мы начнем заново утром, – сказал я им.

– Мистер Блэк! – крикнула миссис Нэш. – Пожалуйста…

Я чувствую, как пульсирует вена на голове. – Я же сказал, отправляйтесь домой, ни с кем не разговаривайте, мы начнем заново завтра.

Даже я потрясен тем, насколько я спокоен, но если честно, что я могу сделать? Если я наору на нее, то она может пойти домой и напиться, а затем записать еще одно видео.

Дерьмо, она на самом деле может так поступить, подумал я, остановившись у своего кабинета.

– Я отправил Рэймонда и еще одного помощника приглядеть за ней, – сказал Тристан, подойдя ко мне.

– Приятно знать, что ты полезен.

– Это задевает меня заживое, мужик, – он схватился за сердце.

Закатив глаза, я направился на свой диван в кабинете и лег на спину.

– Ты тоже можешь идти домой Бетти, я не принимаю звонки, – крикнул я, закрыв глаза.

– Ты уверен…

– Спокойной ночи, Бетти.

Я не потрудился открыть глаза.

Я просто лежал там, не двигаясь. Я никогда не брался за простые дела… никогда.

Я действительно мазохист.

Была уже полночь, когда я проснулся. Умывшись и вытерев лицо в ванной, я заметил, что только в двух кабинетах горит свет; конференц-зал и мой кабинет.

Идиоты оставили свет включенным.

Я шел, разминая шею, и замер, когда увидел ее сидящей на полу конференц-зала. Ее волосы собраны на затылке в «конский хвостик», и она сидит, просматривая досье перед собой. Тея покачивает головой в такт музыке, которую слушает на своем MP3-плеере, абсолютно не замечая меня и то, как красиво она выглядит.

Я люблю, когда она носит юбки. Я наслаждаюсь открывающимся видом на ее идеально гладкие длинные ноги. Это заставило меня вспомнить, как хорошо они ощущались, когда были обвиты вокруг меня.

Когда она повернулась, чтобы взять другой документ, то наконец-то заметила меня и подскочила.

– Иисус Христос, ты напугал меня. Думала, что все ушли домой!

– Я тоже, тем более я тот, кто дал это указание, – ответил ей, войдя в комнату, и она встала.

Тея отошла от меня, словно боялась, что я прикоснусь к ней. Ее инстинкты не ошибались, потому что я хотел. Но вместо этого, я сел.

– Я просто хотела ознакомиться с делом, как можно лучше, – тихо сказала она, топчась на месте.

Это так чертовски сбивает с толку.

– Я мог бы поклясться, что видел, как ты собираешь свои материалы, когда сказал уходить.

– Так и есть, – она улыбнулась, – я даже вошла в лифт и поехала вниз со всеми, а затем подождала час в кофейне, чтобы Вивиан и Аттикус тоже не остались.

– Ты хотела остаться наедине со мной так сильно? – пошутил я.

Мужчина же может помечтать, верно?

– Нет! – сказала она, немного слишком быстро, чем я предпочел бы. – Имею в виду, нет, я думала, что все ушли, мне пришлось подкупить охранника, чтобы остаться. Вивиан уже знала об этом деле, а Аттикус схватывает на лету, я лишь хотела наверстать, а так как мы не можем выносить файлы из офиса…

Она подняла несколько файлов и убрала их обратно в соответствующие коробки.

– Ты на самом деле хочешь этого.

– Думала, что уже ясно дала это понять? – нахмурилась она.

– Так и есть, – я кивнул. – Я просто еще не видел эту сторону тебя. Это интересно.

– Мы не были вместе так уж долго, так что ты на самом деле не знаешь меня.

– Ну, раз ты так считаешь.

Она метала в меня кинжалы взглядом.

– Что ты собираешься делать с этим делом? – сменила она тему.

Я пожал плечами. – Не знаю, возможно, пойду отчасти на сделку о признании вины. Женщина сама себе навредила.

– Ты лжешь.

– Что?

Она села напротив меня и положила руки на стол. – Ты лжешь, – повторила она. – Ты взволнован. Уверена, ты злишься на то, что она сделала что-то столь глупое, но ты воодушевлен тем, что теперь ставки стали выше. Никто не может понять, как вообще возможно выиграть при данных обстоятельствах. И это означает, что когда ты добьешься успеха, то это предстанет в качестве лозунга «великий Леви Блэк поразил снова!». Это – один из способов, при помощи которого ты испытываешь огромное удовольствие.

– Один из способов, – сказал я, оглядев ее снова и заметив, что три верхние пуговицы расстёгнуты, что позволяет мне украдкой взглянуть на ее бирюзовый кружевной лифчик.

– Похоже, что кто-то посодействовал тебе с этим, – она указала на мою шею, явно раздраженно.

– Это – укус, – сказал ей равнодушно.

– Ладно, я верю.

– Тебе следовало бы, потому что я никогда не лгал тебе, – сказал я, и она замерла. По ее виду, кажется, что она готовится сбежать. – За исключением того, что ты только что подметила, я все-таки испытываю огромное удовольствие при выигрыше невозможных дел.

Она расслабилась. – Итак, как ты собираешься выиграть это дело?

– Отбор присяжных.

– Отбор присяжных, – медленно повторила она, расслабившись на своем стуле и задумавшись об этом. – Но мне не приходит на ум ни одна группа, которая была бы на ее стороне. Женщины будут рассматривать ее, как охотницу за деньгами. Пожилые мужчины обидятся из-за того видео, молодые парни просто посчитают это забавным. Отбор присяжных не будет легкой задачей.

– Ничего не будет легко, но у каждого есть предрассудки или больные темы, иногда это даже скрыто от нас самих. Подергивание при упоминании о наркотиках, денег или чего-то еще. Если та семья столь испорчена, как я думаю, нам лишь необходимо показать, что они не лучше, чем наша клиентка.

– Мы не должны располагать их к ней, – сказала она с огоньком в глазах. – Мы должны выставить семью Нэш омерзительной! – она встала, теперь явно взволнованная.

– Точно, как сложно это может в действительности быть? – я тоже встал. – Приберись и отправляйся домой, следующие несколько недель будут жестокими.

– Знаю, – она не смотрела на меня.

Открыв дверь, я остановился. А затем повернувшись к ней, сказал. – Не терзай себя из-за использования книги своей матери.

Она выронила бумаги из рук. – Что?

Наклонившись, я помог ей подобрать их. – Книга твоей матери об услугах…

– Как ты узнал о ней?

– Тристан был стажером у твоей матери, помнишь? Кроме того, та книга походит на миф в юридических кругах. Ты не должна себя терзать из-за ее использования. И я знаю, что ты воспользовалась ей, потому что не существует другого способа, при помощи которого ты самостоятельно смогла бы накопать достаточно компромата на двух лучших конкурирующих студентов за выходные. Как бы там ни было, это должно быть достаточно веским, чтобы заставить их прекратить пытаться претендовать на твое место. Частный детектив?

– Хакер, – прошептала она, низко опустив голову.

– Как я уже и сказал, не стыдись использовать это. Если бы кто-либо еще имел то, что есть у тебя, поверь мне, они пользовались бы этим намного чаще.

– Это потому что они не знали, каким именно человеком в действительности она была…

– Это не имеет значения. Используя ее имя, вещи или тот факт, что ты живешь в ее доме, не означает, что ты принимаешь ее или что становишься ею, – прошептал я, обхватив рукой ее лицо, и приподнял ее голову, чтобы она встретилась с моим пристальным взглядом. – Это означает, что ты достаточно сильна, чтобы не позволить ее имени стоять на твоем пути и использовать то, что у тебя имеется в своих интересах. Это – доказательство твоей силы, и она не имеет никакого отношения к ней.

Отпустив ее, я хотел уйти и закончить все на высокой ноте, но не смог. Я еще не закончил.

Держа ее за талию, я притянул Тею к себе и обрушил свои губы на ее. Она даже не попыталась оттолкнуть меня. Вместо этого она прильнула ко мне, обхватив руками меня за шею. Схватив Тею, я приподнял ее и посадил на стол.

Целовать ее ощущалось так греховно, но то, как ее ноги обвились вокруг меня и то, как ее грудь прижалась к моей, сводит меня с ума. Я не хочу никогда прекращать целовать ее, но мне пришлось…, дыхание никогда не было таким раздражающим.

– Мы не закончили, Тея. Твои «То, что я не могу. Я просто не могу. Прости», – повторил я те самые слова, которые она сказала мне той ночью по телефону. – Этого недостаточно, чтобы оттолкнуть меня. Особенно, когда твое тело все еще реагирует вот так каждый раз, когда я касаюсь его.

Чтобы продемонстрировать свою точку зрения, я просунул руку между ее бедер и нежно провел по всей их длине. Она вздрогнула и попыталась отвернуться от меня. Но я вынудил ее посмотреть мне прямо в глаза. Тея прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать стоны, но в то же самое время она терлась бедрами о мою руку.

– Ты не похожа на женщину, пытающуюся сбежать от меня, – сказал я, нежно поцеловав ее губы, все еще дразня ее промежность.

– Ах! – выдохнула она, схватив меня за руку.

– И ты точно не звучишь, как женщина, которая пытается сбежать от меня.

Я поцеловал ее губы, затем щеку, и наконец, слегка лизнул краешек ее уха и нежно пососал мочку уха. Она задрожала в моих объятьях, а ее кожа покрылась мурашками.

– Так что предполагаю, что ты на самом деле не сбежишь от меня, – сказал я ей, – что приятно осознавать, потому что в мои планы в любом случае не входит отпускать тебя. Как я и сказал, – я отклонился от нее и сделал шаг назад, в то же время, облизывая свои пальцы дочиста. – Мы не закончили. Так что, когда ты снова будешь готова на серьезные отношения, сообщи мне, или иначе я буду просто продолжать дразнить тебя.

Выйдя, я боролся со своим внутренним желанием взять ее прямо здесь и сейчас на том столе. Но я не могу, по крайней мере, не сейчас. Я собираюсь завлекать ее приятно и медленно.

Мне потребуется множество гребаных холодных душей.

Два месяца. Прошло два месяца с той ночи в его офисе, и четыре месяца, с тех пор как я встретила Леви Блэка. Прошло четыре месяца с тех пор, как мой мир и моя жизнь перевернулись вверх тормашками. В классе он был профессором Блэком, и после той ночи в офисе, он стал особенно жесток в классе – нас осталось уже всего четырнадцать – но в тот момент, когда я оказывалась наедине с ним – неважно, как сильно старалась избегать его, я всегда в конечном итоге оставалась наедине с ним – в лифтах, на лестничных пролетах, в автомобилях – и он всегда превращался обратно в просто Леви. Просто Леви был сексуален, страстен и… он сводил меня с ума.

Когда он сказал, что это не конец, он имел в виду именно это. Если мы оставались одни в его «таун каре», то его руки оказывались между моих ног. Когда я надела брюки, он ухмыльнулся на изменение в одежде и демонстративно поцеловал меня, в то время как его водитель прибавлял звук радио. На секунду его губы коснулись моих, мой разум отключился, и прежде чем я поняла, верхняя пуговица моих брюк была расстегнута. Что еще хуже, я наслаждалась этим. Я наслаждалась наблюдением того, как он действует на меня. Это по-своему будоражило меня, и я не отдавала себе отчета. Мой разум продолжал говорить мне, остановиться, но я не хотела.

В лифтах он нажимал на кнопку остановки и прижимал меня к стене, целуя так, как будто это был последний раз, когда он когда-либо собирался целовать кого-то. Я льнула к нему, желая большего, чем просто поцелуй. Он вел себя так же, когда мы находились на лестничных пролетах; он подталкивал меня спиной к стене и целовал отчаянно и страстно. Он даже доходил до прокладывания дорожки из поцелуев на моей шее и нежно покусывал верхнюю часть грудей, после чего отступал с улыбкой на лице. Этого было недостаточно для меня.

Я не желала останавливать его. Это заводило меня абсолютно каждый раз, и всякий раз, когда он отпускал меня, я понимала, что хочу большего. Но он никогда не заходил дальше, чем страстный поцелуй или легкое поддразнивание, и так или иначе это делало все только намного хуже, чем если бы мы фактически занимались сексом. Его поцелуи, прикосновения, их было недостаточно.

Когда я отправила Селену обратно в Мэриленд, то гордилась собой. Я гордилась тем, что справилась со своей похотью и эгоизмом, чтобы добиться того ради чего приехала сюда. Но теперь, такое ощущение, словно я возвращаюсь обратно к своему обещанию, данному самой себе.

Мне просто необходимо отвергнуть его. Мне необходимо выражаться ясно и прямолинейно. Мне необходимо потребовать от него не прикасаться ко мне.

– Итак, это будет концом пути для двоих из вас, – сказал он, когда встал перед группой. – Тот, кто получит самые низкие оценки за итоговый экзамен зимней сессии, будет отсеян. Я поздравил бы прямо сейчас вас, кто бы вы ни были, за то, что пробились так далеко, но проигрыш – ничто по сравнению с поздравлениями любого из вас.

Он обошел свой стол и сел. Достав свою красную ручку, он начал оценивать наши экзаменационные работы. После трехчасового ожидания этого гребаного решения, мы все были истощены и желали уйти, однако нам необходимо знать, попали ли мы в заключительную группу из двенадцати человек.

Вивиан протянула мне попкорн, но я покачала головой ей в знак отказа. Однако Аттикус протянул руку и схватил горстку.

– Шесть шотов за то, что это парень в галстуке-бабочке, – сказал Аттикус, и парень обернулся и уставился на него.

Аттикус пожал плечами и продолжил есть попкорн.

– Десять за то, что это парень с шарфом, – прошептала Вивиан, – тот с сережкой в стиле 80-х годов.

– Кто-нибудь из вас знает чьи-либо имена? – я посмотрела на них.

– Нет, – ответили они оба.

– Зачем напрягаться, если он в любом случае выгонит их? Помните ли вы чье-либо лицо, кто уже был изгнан из этого класса? – спросила Вивиан.

– Как только определятся эти двенадцать студентов, я стану учиться с другими девятью именами, – сказал Аттикус, уже учитывая нас.

Они были так уверены в себе, и все же мои руки дрожат.

Вивиан посмотрела на меня. – Почему ты так напряжена?

– А почему ты нет? Я единственная, кто думает, что тест был трудным?

Они посмотрели друг на друга всего мгновение, прежде чем оба встали и сели в конец ряда… подальше от меня.

Придурки.

– Очень смешно, – сказала я, но они притворились, что не замечают меня. – Прекрасно, надеюсь, вы оба провалитесь.

– Ты что-нибудь слышала Вивиан?

– Не уверена, но это похоже на тихие заснеженные возгласы сомнения, Аттикус.

Тихие заснеженные возгласы сомнения?

– Это даже не имеет смысла, – огрызнулась я на них.

– Тсс! – парень в галстуке-бабочке повернулся к нам.

– Серьезно, ты был здесь весь семестр? – спросила я его, от чего Вивиан и Аттикус разразились приступом смеха.

Хотя они прекратили в тот момент, когда Леви поднял взгляд. Его зеленые глаза оглядели класс, и все перестали дышать. Затем он вновь опустил взгляд и продолжил проверять работы.

Подонок делает это нарочно!

Несмотря на это, я наслаждалась наблюдением за ним. Его темные волосы слегка взъерошены, в основном из-за сексуальных ухищрений, которые у нас происходили на лестничном пролете по счастливой случайности прямо перед тем, как мы попали в аудиторию.

Я предполагала отвергнуть его. Но вместо этого нахожусь здесь, предаваясь мечтаниям о том, как приятно ощущалось бы быть прижатой к нему, и как сексуален он в своих очках. Словно я нахожусь под его контролем.

В следующий раз, когда он поднял взгляд, мы все замерли. Леви встал, схватил губку и начал стирать информацию обо мне.

– Вот дерьмо, – сказал Аттикус, прозвучав так, будто находился на другом конце земли, или, по крайней мере, именно так это прозвучало, поскольку мое сердце бешено колотилось в груди, и стук отдавался в голове.

Я с ужасом наблюдала, как он медленно стирал данные о моей семье, образовании, расе, и наконец, о возрасте, прежде чем остановиться прямо перед моим именем. Опустив губку, он взял мел и начал писать имена других студентов в классе.

– Сукин сын, – выдохнула я, откинувшись на спинку стула.

– А мы только подумали, что наконец-то избавились от тебя, – вздохнул Аттикус, сев с правой стороны от меня.

– Она, как Арнольд Шварценеггер, все продолжает возвращаться, даже когда ты не хочешь этого, – добавила Вивиан, сев с левой стороны от меня.

– Спасибо, ребята, – сказала я с сарказмом.

– Давай же, парень с галстуком-бабочкой, – Аттикус стучит кулаком, ожидая увидеть, встанет ли парень и уйдет ли, как только Леви написал лишь двенадцать имен на доске.

Конечно же, галстук-бабочка все же ушел с позором.

– Да! – ликовал он, и бедный парень выглядел так, словно хотел задушить его. – Возможно в следующем году?

– Парень с шарфом… ушел, – Вивиан дала «пять» ему и повернулась ко мне.

Закатив глаза, я дала ей «пять».

– Вы оба ужасные люди.

– Конечно, а опять-таки как же мы стали твоими союзниками? Хорошо, что мы теперь друзья, – возразил Аттикус.

Но положа руку на сердце, я не уверена, являются ли они моими друзьями. Они стали людьми, с которыми я проводила много времени, но не уверена, сделало ли это нас друзьями.

– Дамы и господа, поздравляю. Теперь вы часть «двенадцати последователей», – сказал он.

Почему же у меня такое чувство, словно проповедует Папа Римский?

– С этого момента мы больше не будем проводить заседания в этой аудитории. Вместо этого все мои занятия будут проходить в моем офисе. Вы познаете на собственном опыте, что значит быть адвокатом по уголовным делам.

Он начал собирать свои вещи, и в тот же момент как заметили это, мы – Аттикус, Вивиан и я – встали на ноги.

– Ни у меня, ни у моих помощников нет времени вводить вас в курс дела. И как вы знаете, я в настоящее время работаю над делом Нэш с тремя вашими одногруппниками. К счастью им удалось сохранить их места, иначе это было бы довольно неловко для вас всех. Почему вы не идете? – рявкнул он.

Когда мы повернулись, чтобы посмотреть с кем он разговаривает, то заметили, что остальные девять студентов все еще сидят на своих местах. Глаза Аттикуса округлились, и он мотнул головой, демонстрируя жест «пойдемте и поторопитесь». Все эти девять студентов поднялись и помчались из аудитории, чтобы следовать за нами.

– Все будет происходить быстро, – продолжал он. – Если вы не сможете появиться, не возвращайтесь. Если вы думаете, что будете праздновать Рождество в кругу семьи, посмотрите налево от вас, а затем направо; обменяйтесь рукопожатием с тем, кого вы видите, потому что это ваша новая семья. Вы выполняете то, что вас просят, а когда вас просят, вы идете туда, где нужны. Каждый день – Судный День. Быть частью этих двенадцати не является халявой. Ваша настоящая работа начинается прямо сейчас.

Он никого не ждал и уже был в своем «таун каре».

– Если вы не окажетесь в офисе, прежде чем он будет там, то он накажет вас, – сказала я им, в то время как Вивиан поймала такси для нас троих.

– Увидимся там, – сказал Аттикус, когда мы сели в машину.

Я обернулась и увидела, как они мчатся поймать себе такси, но сейчас час пик и практически невозможно поймать хоть одно. Что не объясняет почему мы урвали его, но у нас такси на быстром наборе.

– Я теперь отчасти понимаю, почему его партнеры обращаются с нами, как с дерьмом. Это вроде как забавно, когда ты являешься тем, кто портит кому-то жизнь, – сказала Вивиан.

И она права. Это отчасти забавно, но все мы знаем, что это продлиться лишь на время нашей поездки в такси.

Слушание по делу Нэш назначено за неделю до Рождества, затем будет короткий перерыв, после чего Леви вернется в суд.

Как же закончится этот год?

– Присяжный писал в Твиттер во время отбора? Вы, черт возьми, разыгрываете меня? Какой?

– Присяжный номер четыре, – ответил Тристан.

– Проклятие.

Милостивый Бог, это дело сводит меня с ума.

– Кто заменяет присяжного номер четыре?

Они просто переглядывались друг с другом, после чего резко начали просматривать свои записи. Как, черт возьми, я могу выиграть дело с этими идиотами?!

– Кто заменяет присяжного номер четыре? – заорал я.

– Дебора Падовано, – сказала Тея, когда вошла, держа два подноса с кофе.

– Ты, встань и возьми кофе, – указал я на одного из своих помощников, а затем ей. – Ты, сядь и рассказывай, так как здесь никто больше, кажется, не знает гребаных подробностей.

Они поменялись местами, и она помчалась к месту, схватив один из файлов из груды бумаг перед нами, и вручила его мне.

– Дебора Падовано, 72 года, ее муж умер шесть лет назад от сердечного приступа, и она никогда не выходила повторно замуж, не имеет детей, – рассказала она по памяти.

– Где она работает?

– Она владеет небольшой пекарней, и думаю, она могла бы быть хороша для нас… вас… в этом деле, – исправилась она.

– Почему? – спросил ее Тристан, наклонившись вперед.

– Ее муж потерял все их сбережения на жизнь из-за махинаций, вынудив их вернуться к работе. Он умер от сердечного приступа шесть месяцев спустя, и теперь женщина владеет своей собственной пекарней, открытой на деньги, которые она получила от его страхования жизни. Я не считаю, что она убила мужчину, но и не считаю, что ей было грустно осознавать, что он погиб. Существует тысячи женщин по всей стране, которые ненавидят своих мужей. Все, что нам необходимо, так это одна, верно?

– Оставайся сидеть, – сказал ей. – Все остальные, я хочу знать каждый ужасный поступок, который мистер Нэш когда-либо совершал в своей жизни, и мне необходима эта информацию до конца дня.

– Ты, пошли со мной, – я позвал ее.

Она колебалась мгновение, а затем последовала за мной из конференц-зала.

– Что вам нужно, мистер Блэк?

Она шла, соблюдая дистанцию между нами, пока мы направлялись в мой кабинет.

Бетти окинула меня взглядом, морщинки под ее глазами выделились сильнее, когда я придерживал дверь открытой для Теи.

– Придержи мои звонки на час.

– Да, сэр, – сказала она с намеком враждебного отношения.

– Что-то не так, Бетти?

– Нет, сэр, – ответила она, притворившись, что печатает на компьютере.

– Ты уверена? – настаивал я.

Она вздохнула, оттолкнувшись от стола и встав. Бетти повернулась ко мне лицом. – Теперь, когда вы упомянули об этом, сколько времени я работаю на вас?

– Восемь лет, плюс-минус.

– Я понимаю, что вы заняты, будучи Великим Леви Блэком и все такое, но вы могли бы запомнить за все годы моей самоотверженной работы, хотя бы вы могли…

Подойдя к ее столу, я открыл нижний ящик и положил милую голубую коробку на ее стол.

Я усмехнулся. – Продолжишь?

– Ты – ужасный молодой человек, – рассмеялась она, подняв крышку и начав исследовать содержание коробки.

Ее глаза засияли, и улыбка вспыхнула на лице, когда она достала билеты на свое любимое представление «Лебединое озеро».

– У тебя также будет ужин на двоих в «Chateau La Rue» в любое время, когда пожелаешь.

– Леви… – ответила она.

– С днем рождения, Бетти.

– Спасибо.

Кивнув, я вернулся к другой женщине в своей жизни. Она стояла у окна, из которого открывался вид на весь Бостон.

– Наслаждаешься видом?

– Ты просто не мог не пойти и не сделать чего-то милого, – прошептала она, хотя я заметил, что уголки ее губ приподнялись. Я встал позади нее. – Что вам нужно, мистер Блэк?

– Ты, – вскользь ответил я, – но поскольку это не на повестке дня прямо сейчас, то мне приходится довольствоваться этим, – я вручил ей досье.

Она отошла подальше от меня, а я взял гитару и сел в свое кресло.

– Я не понимаю.

– Расскажи мне, как ты вела бы это дело, – ответил я, бренча по струнам на грифе гитары.

– Ты шутишь?

– Гипотетически конечно. Ты мне нравишься, но я пока что не готов предоставить будущее женщины в твои руки. Ты удержала свое имя на доске, что означает, что ты все еще глава группы. Заключим сделку, если ты преуспеешь в этом, то я лично обучу тебя, и это – учебное упражнение. Теперь, как ты руководила бы этим делом?

– Мне необходимо прочитать…

– Ты просматривала дело на протяжении последних двух месяцев. Если тебе все еще необходимо прочитать что-нибудь, то ты полна мечтаний, если думаешь, что можешь стать адвокатом.

Она свирепо посмотрела на меня, бросив файл на стол и скрестив руки.

– Я не стала бы тратить впустую время на присяжных, пытаясь выставить миссис Нэш хорошей, потому что это будет оскорбление их интеллекта. Я выступила бы и сказала: «миссис Нэш ненавидела своего мужа». Они могли сразу же возненавидеть миссис Нэш, но стали бы доверять мне, потому что я единственная, кто не несет чепуху.

– Хорошо, что дальше? – я поднял ноги, затянув струны, прежде чем вновь начать играть.

– Дальше, я прояснила бы, что миссис Нэш была не единственным человеком, который ненавидел его. Когда его дочь пригласили бы для дачи показаний, я спросила бы ее, каково это, когда тебя лишают семейного наследства…

– Виновна.

– Что?

– Я сказал «виновна», поскольку если так ты собираешь представлять это дело, то присяжные примут такое решение.

– Ты говорил на занятии, что лучший способ оправдать одного подозреваемого, так это предоставить присяжным другого подозреваемого, способного к совершению преступления.

– Это правда.

– Тогда почему мой вердикт «виновна»?

– Поскольку ты задаешь неверный вопрос, – вздохнул я, закрыв глаза, чтобы вслушаться в музыку. – Ход твоих мыслей правильный, но подход слаб. Дочь мистера Нэша лишили наследства. Почему? Нанеси удар по уязвимому месту.

– Разве это не давление на свидетеля?

– Нет, если ты правильно это преподнесешь. Ты можешь задеть ее чувства, и другие подумают, что ты стерва, но кому какое дело? В конце дня это победа, которая имеет значение. Поэтому не сдерживайся. Задавай ей наводящие вопросы. Позволь ей самой подписать себе приговор. Допроси меня, как будто я являюсь ею во время дачи показаний.

Она кивнула, и я поставил гитару, а потом выпрямился, ожидая ее вопросов.

– Мисс Нэш, правда ли, что вы покинули свой родительский дом год назад?

– Да, я хотела увидеть мир.

– Разве причина не в том, что ваш отец был в ярости из-за вашего злоупотребления наркотиками?

– Нет…

– Нет, он не был в ярости? Или нет, вы не злоупотребляли наркотиками?

Я хотел усмехнуться. Она поняла суть.

– Да, у меня была проблема с наркотиками, но я выздоровела. Папа помогал мне справиться с моей болезнью.

– Если кто-то помогал вам, тогда почему вы уехали?

Хороший вопрос.

– Я…

– И если ваш отец помогал вам, зачем вам потребовалось украсть ювелирные драгоценности стоимостью в более чем двести тысяч долларов?

– Я никогда…

– Я напоминаю вам, что вы находитесь под присягой, мисс Нэш, и что дача ложных показаний является уголовным преступлением. Знаете ли вы, что ваш отец заявил в полицию о краже драгоценностей, однако он отказался от обвинений, когда понял, что это сделали вы?

Я замер на мгновение, придя в восторг от нее, и слегка завелся, прежде чем уловил суть кое-чего намного более важного на данный момент.

– Подожди, у тебя есть доказательства этого? – спросил я, акцентируя внимание.

– Не совсем.

– Что это значит?

– Мистер Нэш вел инвентарную ведомость всех драгоценностей. Когда я просматривала ее, то заметила, что почти двести тысяч долларов пропало в то же самое время, когда и его дочь. Поэтому я позвонила в полицейское управление, заявив, что являюсь одним из адвокатов миссис Нэш, и спросила, было ли подано заявление о пропаже драгоценностей, они сказали, что первичный вызов зафиксирован, но пару часов спустя мистер Нэш перезвонил им и сообщил, что нашел их. Однако согласно его записям не существовало никаких дальнейших отметок о том, что они когда-либо были найдены.

– И ты говоришь это только сейчас? – это не разрешит дело, но все же укрепит наше положение.

– Не существует никакой документации…

– Это не имеет значения. Если мы можем использовать данный факт, чтобы привести в замешательство сторону обвинения и свидетеля, то это может с тем же успехом стать зацепкой в линии защиты.

– Ох.

Такие поступки, как этот, напоминают мне, что она все еще является студенткой, и ей еще многому необходимо научиться. Но как только она получит степень бакалавра, то станет силой, с которой будут считаться.

– Ладно, начнем заново, – сказал я, слушая ее разъяснения по поводу того, как она допрашивала бы свидетеля.

Я могу наблюдать за ней такой вечность.

– Тебе не следует звонить мне, – сказала я, когда поставила миску с водой для Шадоу.

Она полакала немного, а затем с грохотом умчалась на улицу.

– А что если это связано с работой?

Его голос по телефону вызвал у меня мурашки. Я не уверена, чем это вызвано, но наличие его говорящего непосредственно в мое ухо было… сексуально.

– Это связано с работой? – спросила я его, уже подозревая, что нет.

– Зависит от твоего понятия работы.

Я хотела рассмеяться. – Леви, ты снова должен быть в суде утром.

– Приезжай.

– Ага, этого не произойдет, – сказала я, сев на диван.

– Тогда я приеду к тебе.

– Не вздумай, – предупредила его.

Он вздохнул. – Ты делаешь все намного сложнее, чем это необходимо.

– Это моя реплика!

– Ауч. Это было мое ухо.

Херня.

– Прости, ты просто заводишь меня иногда.

– Только иногда?

Такой раздражающий.

Он замолчал на секунду и я тоже.

– Ты разгромишь их завтра, – прошептала я.

– Знаю.

– Почему ты всегда такой самоуверенный?

– Я из Бостона. Это – часть нашей крутизны.

Я не смогла сдержать смех. – Боже мой, ты…

– Я что?

Я тяжело вздохнула, схватив подушку и прижав к груди. – Ты, в самом деле, не умеешь сдаваться.

– Зачем, черт возьми, мне сдаваться? Я наслаждаюсь этим, и ты тоже.

– Нет.

– Лгунья.

Я ощущаю его ухмылку по телефону.

– Приезжай. Мы можем поужинать, посмотреть фильм и поговорить, как взрослые люди.

Я пощипала щеки, чтобы удержаться от улыбки.

– Как взрослые люди?

– Когда мы наедине, у меня имеется только несколько минут, иногда секунд. У нас никогда в действительности не выдавалось шанса просто поговорить, вместо этого в конечном итоге я набрасываюсь на тебя, как какой-то озабоченный подросток. Как бы смешно это не звучало, я все-таки хочу больше узнать о тебе.

– Если и существует кто-либо, кто знает меня кроме моей семьи, так это ты, Леви. Тебе следует прекратить копать, поскольку ты можешь наткнуться на гораздо больше вещей, которые тебе не понравятся обо мне, чем наоборот.

Дерьмо. Это просто слетело с моих губ.

– Я должна идти, – пробормотала я, запаниковав, что сказала слишком много.

Повесив трубку, я бросила телефон в другой конец дивана, после чего поднесла подушку к лицу.

Что со мной не так?

Я слышу, как звонит телефон, но не могу заставить себя ответить. Перевернувшись на бок, я наблюдала, как дождь бьется в окно. Я чувствую свой телефон у ног и хочу позвонить ему. Все ощущается лучше, когда я разговариваю с ним. Я вела себя совсем, как ребенок. Почему я не могу вести себя… как подобает женщине?

Когда мой телефон завибрировал снова, я быстро схватила его.

– Алло?

– Господи, какой смысл иметь телефон, если ты никогда не отвечаешь на него? – кричала Селена мне в ухо.

Отодвинув телефон, я поняла, что имел в виду Леви. Ауч.

– Прости, я приняла тебя за другого. Все хорошо? Бабушка в…

– Все в порядке. Я просто соскучилась по тебе. И мне интересно, могу ли приехать домой на Рождество?

– Селена я…

– Все нормально, если ты не можешь. А если серьезно, я просто встретила кое-кого…

– Подожди, что? – завизжала я.

Я внезапно подпрыгнула, спугнув Шадоу со стула.

– Селена? Моя младшая сестренка? Встретила кого-то?

– Эй, не выставляй меня так, словно я эмоционально чахлая или что-то вроде того! – упрекнула она.

– Нет. Нет, – я медленно села обратно. – Я удивлена, в хорошем смысле удивлена и рада за тебя… пока ты в порядке.

– Я в порядке. Он – хороший парень, и нравится бабушке. Но она сказала ему, что он должен получить одобрение от тебя, вот почему я звоню, он просит встретиться с тобой уже несколько недель.

Она уехала два месяца назад.

– Недель? Как давно ты встречаешься с ним?

И почему я только сейчас узнаю об этом?

– Мы начали общаться до моего переезда в Бостон, но затем потеряли связь, когда я приехала туда. А когда вернулась, мы отчасти начали встречаться снова.

Снова? Почему я только сейчас узнаю об этом?

– Как его зовут?

– Ни при каких обстоятельствах я не скажу тебе! Ты зайдешь на Facebook, чтобы разузнать о нем, а я хочу, чтобы ты лично встретилась с ним, прежде чем станешь осуждать его.

– Я не стану осуждать его, – сказала я, и даже для меня это прозвучало неубедительно, – сильно, – добавила я, чтобы не совсем погрязнуть во лжи своей сестре.

– Это она? – услышала я, как низкий голос спросил на заднем плане.

– Селена, уже одиннадцать часов.

– Бабушка здесь, и он уезжает.

– Подожди, могу я хотя бы поговорить с ней? – спросил парень.

– Мы увидимся с тобой в любое время, когда ты будешь свободна и сможешь приехать навестить нас. Удачи во всем. Люблю тебя. Пока.

Она даже не дала мне вставить и слово, прежде чем повесила трубку. Просмотрев телефон, я заметила, что все пропущенные звонки были от нее. Леви даже не перезвонил мне после того, как я бросила трубку.

Почему это заводило меня? С какой стати мне нравится это!

Встав, я схватила свои резиновые сапоги и куртку, прежде чем выйти на улицу.

– Помолись за меня Шадоу.

– Иду! – крикнул я, вытирая волосы полотенцем. Открыв дверь, я обнаружил, что мой поздний ночной посетитель является самым последним человеком, которого я ожидал увидеть.

– Тея?

Я отошел в сторону, впустив ее. Она сняла свои сапоги у двери, прежде чем пройти дальше.

– И, конечно же, ты не надел рубашку, – вздохнула она, направившись в мою кухню.

– Радуйся, что на мне вообще есть одежда.

Она взяла два бокала из верхнего шкафчика и схватила бутылку вина из холодильника. Открывая несколько ящиков, она искала, предполагаю, штопор.

– Ты переложил его, – она нахмурилась и повернулась ко мне.

– Да, за эти четыре месяца с тех пор, как ты была здесь, я переложил свой штопор, – сказал я, подойдя к одному из шкафов, чтобы достать его для нее.

– Ты кажешься раздраженным.

– Ты бросила трубку, помнишь?

– Ты никогда не перезваниваешь, – сказала она, налив вино в свой бокал.

Вздохнув, я старался не психануть на нее. – Я не хочу играть в эти игры с тобой, Тея. Ты не можешь продолжать защищать свое сердце, поступая так, словно у тебя его нет. Почему. Ты. Здесь?

– У моей младшей сестры есть парень, – она улыбнулась, но улыбка не тронула ее глаз. – Я ворочалась на своем диване с подушкой, прижатой к груди, как маленький ребенок, занимаясь самоистязанием по поводу того, как сильно я наслаждалась разговором с тобой. Между тем моя младшая сестра находится в стабильных и зрелых отношениях. Ее парень хочет встретиться со мной, но я понятия не имею почему, поскольку я вообще не имею опыта в таких отношениях.

– Ты мне нравишься, но я запуталась, Леви. Я очень запуталась. Иногда я даже не знаю, как мне встать с кровати. Тебе следует уйти, поскольку я, вероятно, испорчу твою жизнь. Поверь мне, так всегда и бывает, и я не хочу делать этого с тобой.

Она допила оставшуюся часть вина.

– Я не исполню твою просьбу. Ты не можешь решать за меня. Если я захочу быть с тобой, то попытаюсь быть с тобой. Иной единственный человек, который имеет контроль над этим, так это ты. Так ты принимаешь это или отступаешь?

Она покачала головой и потянулась за бутылкой вина, но я остановил ее. Если мы решили завести этот разговор, то он пройдет на трезвую голову.

– Посмотри на меня, – конечно, она не послушалась. – Тея.

Она вздохнула, посмотрела вверх, и я обхватил рукой ее щеку.

– Ты не черная радуга. Я вижу каждый из твоих цветов. Ты, возможно, когда-то была такой, но ты, безусловно, теперь не такая.

Она изумленно посмотрела на меня от шока. – Как ты…

– На следующий день после того, как ты отвергла меня… в первый раз… твоя сестра позвонила мне и попросила встретиться. Она волновалась по поводу того, что ты остаешься здесь одна, и думаю, она просто хотела увидеть меня лично.

Тея вздохнула, облокотившись на стойку. – Она действительно ведет себя по-взрослому.

– Думаю, она похожа на тебя.

Они поддерживали друг друга, пока росли, и поэтому всегда делали все возможное, чтобы оставаться сильными друг для друга.

– Ты останешься на ночь?

Она сглотнула, крепко впившись в свой бокал.

– Сейчас зимние каникулы и в данный момент я не твой профессор. Итак, ты останешься на ночь?

– Да. И я собираюсь вести себя, как взрослая.

Я улыбнулся, вытащив свой сотовый телефон. – Тогда нам понадобится ужин.

Я сидела на его коленях, на полу гостиной, переодетая из моей мокрой одежды в его хлопковую рубашку. Мы ели китайскую еду и слушали грозу снаружи. Будучи порознь так долго, я ожидала, что будет присутствовать неловкость, но все ощущалось так, словно мы оказались там же, где и закончили.

Он поглаживал мое бедро одной рукой, а другой просматривал электронные письма на своем телефоне.

– Пенни за твои мысли? – спросил он, когда поймал меня уставившейся на него.

– Только пенни? К какому типу девушек, ты думаешь, я отношусь?

Он засмеялся, целуя мое плечо. – Не драматизируй.

– Я не драматизирую.

Он посмотрел на меня.

– Ладно, так и есть, – признала я. – Но ничего не могу поделать. Такое ощущение, что ничего не произошло, и мы снова вернулись обратно в ту неделю.

– Я не возражаю против той недели.

– Я тоже, но ты знаешь так много обо мне, а у меня такое ощущение, что я ничего не знаю о тебе.

– Тогда спроси меня о чем-нибудь.

Я задумалась на мгновение.

– Почему ты стал адвокатом?

Я безуспешно попыталась подцепить рис палочками, пока ждала его ответа. Примерно после трех попыток я сдалась и вытащила ложку из пакета на его журнальном столике.

Он ухмыльнулся мне, с легкостью воспользовавшись ими, чтобы подцепить цзяоцзы²¹.

– Никому не нравятся хвастуны, – сказала ему с усмешкой.

– Я научу тебя, он потянулся к моей ложке, но я увернулась.

– Вы избегаете вопроса, мистер Блэк.

– Я ненавижу этот вопрос, потому что у меня никогда нет ответа на него. Я не знаю, почему стал адвокатом. Мой отец был одним из них, и у меня способности к этому, поэтому просто и придерживался этой профессии, – он пожал плечами.

– Странно, я ожидала чего-то более… воодушевленного, – сказала я, вновь не используя фильтр речи.

– Это великолепная работа.

– Конечно, ты не продолжал бы усердно работать так долго, если бы тебе это не нравилось!

– О нет, я люблю этим заниматься теперь. Но тогда, я понятия не имел, что хотел делать со своей жизнью. Я отчасти просто последовал по пути, который был открыт для меня. К счастью все получилось, и я нашел свое призвание. Суд походит на гигантскую игру в шахматы для меня. Умение и стратегия, ограниченные сводом законов. Это – одна из причин, почему я никогда не смогу стать окружным прокурором, ведь они обузданы законом. За пределами же суда имеются лазейки и уловки. Чем тяжелее дело, тем лучше игра.

Он становился все более и более оживленным, чем дольше говорил об этом. Все его лицо светилось, и он казался… действительно счастливым.

– И помогать людям тоже хорошо, – добавил он быстро, и я рассмеялась.

– Никакого осуждения.

– Никакого осуждения, – прошептал он снова. Его глаза метнулись на мои губы на долю секунды, прежде чем он отвел взгляд. – Следующий вопрос, мисс Каннинг.

– Какие твои родители?

Он уже знал все о моих…, если вообще можно назвать тех людей родителями. Я ненавидела одного, и не видела другого несколько лет.

– Тея?

– Прости, я просто задумалась. Что ты сказал?

– Я ничего не говорил, ты просто выглядела так, словно увлеклась какими-то мыслями в своей голове.

Откуда он знает меня так хорошо?

– Твои родители?– спросила я его снова.

– Моя мать была балериной, пока не получила травму во время своего последнего спектакля «Лебединое озеро». Теперь у нее собственная студия, и она учит девочек от шести лет и старше. Как я уже и сказал, мой отец был адвокатом, пока не ушел в отставку. Они оба теперь Бостонские светские личности и все еще также безумно влюблены. На Новый год папа всегда перемещает всю мебель в доме и позволяет маме, попросту говоря, устраивать свое собственное шоу для него, – сказал он со смехом, покачивая головой при мысли о них.

– Они кажутся великолепными.

– Так и есть. Мама немного напористая, но теперь, когда у моей сестры появился ребенок, она отвлеклась на роль бабушки.

– Твоя сестра, Бетан? – спросила я, надеясь, что назвала ее имя правильно. – Жена Тристана?

– Да, она родила маленькую девочку в прошлом месяце.

– Вы все похожи на типичную американскую семью. Это мило, – сказала я с мечтательной улыбкой на лице.

Я могла даже представить их всех на праздничных поздравительных открытках компании «Hallmark». Пошевелившись на его коленях, я заметила часы.

– Леви! Уже два часа ночи тебе необходимо отдохнуть, у тебя суд через несколько часов!

– Хорошо, – сказал он, взяв меня на руки и зашагав к лестнице.

– Что ты делаешь?

– Единственный способ, при котором я отдохну, так это если ты будешь находиться в моих объятьях сегодня.

Он выключил свет перед тем, как подняться наверх со мной.

– Еда…

– Мы разберемся с этим утром, – сказал Леви, положив меня в центр своей кровати.

– Никакого секса. Если ты будешь не в форме завтра, я не прощу себя.

Леви вздохнул, и по его виду заметно, что он устал.

Приподнявшись, я провела руками по его челюсти. – Я никуда не денусь и даже не думаю об этом; ты получишь приз после того, как задашь жару завтра.

Он повернулся и поцеловал мою ладонь. – Если я не могу обладать тобой сегодня, хотя бы сними рубашку, так я смогу почувствовать тебя напротив себя.

С таким взглядом в его глазах, как я могу сказать «нет»?

Стянув рубашку, я развернулась, чтобы он смог расстегнуть мой лифчик. Когда он это сделал, то провел руками по позвоночнику и оставил несколько поцелуев на спине.

– Леви, – ахнула я, когда он схватил мою грудь.

– Я скучал по тебе, – сказал он, после чего поцеловал мой позвоночник в последний раз.

Встав, он направился в ванную, и через несколько секунд я услышала, как включился душ.

– О, Боже, – простонала я, издав сдерживаемый вздох в его подушку. Перевернувшись на бок, я вдохнула ее аромат. Она пахла им.

Что…?

На его прикроватной тумбочке лежала копия книги «Великий Гэтсби». Сев, я взяла ее. Он выделил мою любимую цитату, как будто уже знал, что это она.

Услышав, что душ выключился, я положила книгу обратно, заползла под одеяло и притворилась спящей. Я слышала, как он ходил по комнате всего мгновение, после чего прозвучал щелчок выключателя, а затем почувствовала, как прогнулся матрас. Его руки обвились вокруг меня, притянув ближе к нему. Он был голый, и ему было холодно, но я ничего не сказала. Я просто прижалась к нему телом и переплела наши ноги, позволив груди и рукам лежать на его голой груди.

Я никогда не чувствовала себя комфортнее за всю жизнь.

В глубине своего сознания я продолжала думать о цитате из Гэтсби: «Понимаете, я привык, что вокруг меня всегда чужие люди, ведь я так и скитаюсь все время с места на место, стараясь забыть ту печальную историю, которая со мной произошла».

Но я больше не скитаюсь. Благодаря Леви я нашла место, где испытываю спокойствие.

– Я тоже скучала по тебе, – прошептала я в темноту.

Тея,

Знаю, ты хотела, чтобы я разбудил тебя, но ты выглядела такой умиротворенной, что я просто не смог. У тебя формально каникулы, наслаждайся ими. Скоро вернусь, чтобы получить свой приз. До тех пор мой дом – твой дом. Завтрак в микроволновке.

Твой,

Леви.

Встав с кровати, я была разочарована оттого, что не могу находиться в суде с ним прямо сейчас, особенно после того, как так упорно работала над этим делом. Но среди всех его помощников и СМИ, в том зале суда просто не достаточно места, чтобы вместить нас всех. Мы являемся студентами, поэтому конечно, они оставили нас за пределами суда.

Схватив рубашку с пола, я надела ее и спустилась вниз.

– Леви, – простонала я, заметив, что он навел порядок и приготовил завтрак, прежде чем отправиться в суд.

На микроволновке он оставил другую записку:

Слегка сожженный французский тост с беконом и никакого кофе. Все еще странно, но как хочешь.

Леви.

Он все помнил, но опять же, я тоже знала, какой завтрак он любит. Услышав телефонный рингтон, я схватила стакан апельсинового сока, который он оставил для меня, и направилась в гостиную.

Дойдя до дивана, я схватила свой телефон.

– Алло?

– Ты смотришь? – спросила меня Вивиан.

– Дай мне минутку, – я начала искать пульт.

– Почему ты уже не смотришь? – огрызнулся Аттикус.

Я не поняла, что они оба на линии.

– Я проспала.

– Ты проспала? Я не поверю, что…

– Тсс! – успокоила нас Вивиан. – Мы должны быть там, это не справедливо.

– Сколько работы ты вообще сделала? – спросил Аттикус.

– Ну, с Теей, входящей как рыцарь на белом коне все время, кто может сделать хоть что-то?

– Проклятие, ты каким-то образом обманула нас, по факту сделав своими бэк-вокалистами, Тея.

– Я никого не обманывала. Теперь, извините меня, я собираюсь смотреть, как профессор Блэк задаст жару, пока ем свой завтрак, – сказала я и повесила трубку.

При всем при том, что я наслаждалась их выходками, у меня просто нет сил пререкаться с ними этим утром.

Когда я увидела, что дочь мистера Нэша дает показания, то запрыгнула на диван и прибавила громкость.

– Мисс Нэш, правда ли, что вы покинули родительский дом год назад?

Сукин сын, бездумно усмехнулась я. Он использует мой подход.

– Да, – ответила она в микрофон.

– Почему?

– У меня были проблемы с наркотиками, и я решила поехать в центр реабилитации.

– Вовсе нет! – заорала я на телевизор.

– И как ваш отец воспринял все это?

– Как и любой отец воспринял бы, он был зол и разочарован. Он лишил меня денег.

– Так как вы оплатили реабилитацию?

– Я украла кое-какие его драгоценности. Но позвонила ему позже и рассказала для чего они мне.

Черт побери, сторона обвинения заставила ее выйти на дачу показаний с какой-то версией правды. Дочь мистера Нэша была единственным человеком, которого мы могли преподнести как подозреваемого с достаточным мотивом в желании смерти ее отца.

– И вы находились там весь год?

– Да.

– Где располагается центр реабилитации, в котором вы проходили лечение?

– В Уэст-Сенеке.

– И вы…

– Протестую, ваша честь! Разве мисс Нэш находится под следствием? – спросил прокурор, встав с места перед судьей.

Леви повернулся к нему и приподнял бровь. Как ни странно, он выглядел довольным.

– Ваша честь, я просто хочу понять, находится ли мисс Нэш в здравом рассудке, чтобы давать показания после стольких лет злоупотребления наркотиками.

– Продолжайте.

– Спасибо, ваша честь. Простите, где вы сказали, располагается ваш центр реабилитации, мисс Нэш?

– Сенека Фоллз.

Подождите.

– Сенека Фоллз или Уэст-Сенека, мисс Нэш? Это два разных места приблизительно в двух часах езды друг от друга.

– Я имею в виду Уэст-Сенека…

– Но центры реабилитации в Уэст-Сенеке находятся в собственности и владении благотворительных обществ. На что вы потратили двести тысяч? Вы уверены, что центр располагался не в Сенеке Фоллз?

– Да, я имела в виду в Сенеке Фоллз, простите.

– Мисс Нэш, знаете ли вы, что дача ложных показаний является уголовным преступлением?

Он выставил ее в невыгодном положении.

– Да.

– Мисс Нэш, вы не могли быть в Уэст-Сенеке или в Сенеке Фоллз, поскольку их программа длится лишь в течение ста шестидесяти дней. Так, где вы были?

– Я…

– Действительно ли вы поехали в центр реабилитации?

Она колебалась, затем покраснела. – Я отказываюсь давать показания, согласно пятой поправке.

Леви продолжал, как будто она фактически ответила. – Так, если вы не были в центре реабилитации, тогда куда делись деньги?

– Я отказываюсь давать показания, согласно пятой поправке.

– Если вы не прошли реабилитацию, тогда и не избавились от зависимости. Итак, когда вы пришли домой и узнали, что ваш отец собирается исключить вас из завещания, поскольку мачеха просит его так поступить, разве вы не расстроились?

– Да, – сказала она со слезами на ее глазах. – Но он никогда не думал об этом, пока она не внушила ему.

– Три недели спустя вы узнаете, что ваш отец был убит, разве не так?

Она открыла рот и затем закрыла вновь.

– У меня нет больше вопросов к этому свидетелю.

– ДА! – я подпрыгнула на его диване. А когда слышу, что телефон звонит, то сразу же отвечаю на него. – Бомба взрывается динамитом! Вы видели это? Гений! Настоящий гений!

– ТЕЯ!

Я наконец-то успокоилась и посмотрела на идентификатор вызывающего абонента на экране телефона…

– Селена? Прости, я приняла тебя за других.

– Я поняла. Прости, что беспокою тебя, я могу перезвонить тебе позже…

– Нет, нет. Все хорошо, я в порядке, просто была немного на взводе из-за дела.

– Бабушка сказала, что сегодня отклонили еще одну апелляцию по делу папы. Поэтому я решила написать свое первое письмо ему, и хочу, чтобы ты прочла его. Знаю, ты писала ему, когда узнала, и не хочу, чтобы он подумал, словно мне все равно или будто мы не обращаем внимания на то, что происходит с ним.

И вот так просто, мой энтузиазм исчез, и я рухнула обратно на диван. Я даже не знала, что сегодня отклонили одну из его апелляций. Обычно «адвокат», если я вообще могу назвать его так, разговаривал со мной.

– Он не ответит на письмо. Знаю, что он получает их, но он просто никогда не отвечает на письма. Ничего не читай о нем в интернете, хорошо? Если у тебя появятся вопросы, позвони мне.

В интернете нет ничего кроме ненависти, когда заходит речь о нем. Как только ты погружаешься во всю эту информацию, то она превращается в черную дыру, которая раздирает тебя на кусочки, когда ты выбираешься из нее.

– Знаю. Я просто хочу, чтобы у него было кое-что мое. Ты сможешь прочитать его для меня?

Я не хочу.

– Конечно.

Я не уверен, что ожидал обнаружить, вернувшись домой. Часть меня полагала, что она сбежит домой, а другая часть надеялась, что Тея все еще находится в моей постели, свернувшись калачиком и обнаженная. Однако ни одно из этих предположений не оказалось верным.

Моя гостиная была переоборудована в небольшой офис с файлами и фотографиями на журнальном столике. Она сидела со своей кошкой на коленях и в наушниках, листая страницу за страницей и выделяя большие абзацы текста. Это напомнило мне ту ночь, когда я вошел в конференц-зал и обнаружил ее все еще работающую.

Бросив вещи на диван, я подошел к ней сзади и поцеловал в шею, прежде чем снять наушники.

– Думал, что сказал тебе отдохнуть. Мне честно больше не требуется так много помощи с этим делом.

– Это не твое дело, а мое, – прошептала она, оглядываясь на меня. – Ну, на самом деле, это дело моего отца.

Я оглядел комнату и заметил коробки вокруг нее.

– Ты собрала все это?

– Было не так уж много информации по судебному процессу, поэтому мне пришлось в принципе начать все с нуля. Если я нахожу что-либо, то сообщаю об этом его адвокату, но такое происходило лишь дважды. И это было бесполезным. Прости за беспорядок. Я обещаю, что приберу все, прежде чем уйду. Я просто не могла находиться в своем доме прямо сейчас.

О Господи.

Сев рядом с ней, я снял галстук. – Все в порядке, правда. У меня есть пространство, но я просто смущен, почему ты просматриваешь все это прямо сейчас?

– Моя сестра позвонила мне, чтобы сообщить, что сегодня его апелляцию отклонили, и что она написала ему письмо, – сказала Тея и протянула мне свой телефон, чтобы я прочел рукописное письмо ее сестры, отсканированное и посланное по электронной почте ей.

Дорогой ~~Отец, мистер Уолтон, Бен, Папа,~~

Я просто пропущу вступление. Я писала его столько раз, что исписала почти всю бумагу. Не знаю, помнишь ли ты меня, я – Селена, твоя другая дочь. Мне жаль, что я не помню тебя, но исходя из того, что помнит Тея, ты был очень классным. Она становится адвокатом, чтобы вызволить тебя самой, и поверь мне, если и существует кто-либо в мире, кто сможет сделать это, так это – Тея. Она похожа на мула; как только она занимает твердую позицию, то не отступит, пока не добьется свое цели. Поверь мне, я уж знаю, поскольку в основном она воспитывала меня всю жизнь. Так вот, я пытаюсь сказать, что мы прикроем тебя, и надеюсь, что у тебя все хорошо… насколько это может быть, по крайней мере, учитывая обстоятельства. Прямо сейчас я ничего не могу сделать, кроме как подбадривать Тею, просто знай, что мы не забыли о тебе, так что только продолжай держаться ради нас.

До скорой встречи,

Селена.

Положив телефон на стол, она опустила голову мне на колени, не говоря ни слова. Я не уверен, что еще сказать.

– Я работаю так быстро, как могу…

– Ты убьешь себя этим, Тея, – я замолкаю, пытаясь придумать, как лучше сформулировать свой следующий вопрос. – Почему ты не попросила меня? Ты сказала, что ненавидишь адвоката, работающего сейчас над этим делом, так почему ты не обратилась ко мне?

– Я обращалась несколько месяцев назад. Когда позвонила по этому поводу, человек, с которым я разговаривала, думаю, это был Рэймонд, сказал мне, что ты не берешься за дела смертников. Я обзвонила десятки адвокатов, и они все сказали то же самое. Когда я встретила тебя в баре, то понятия не имела, кто ты, но в течение нашей совместной недели ты сказал мне свое имя, и я сложила два и два, но это больше уже не имело значения. Я решила справиться с этим сама. Я никогда не представляла, что ты станешь моим профессором, – призналась она, держа глаза закрытыми.

Я не знал. Все дела доводились до меня Тристаном или Рэймондом, а затем мы производили отбор каждого на те, что были огромного значения и те, которыми мы были увлечены.

– Я также не хотела сваливать это на твои плечи. Если я сделала бы это, и ты не поверил ему, или если бы мы проиграли, то я боялась, что произошло бы между нами. Я эгоистична по этому поводу. И не вижу ничего нового в деле, как и его адвокат. Я подставила бы тебя на провал. Я чувствую, что мне необходимо справиться с этим самой… я не знаю.

– Хорошо, – сказал, взяв ее руку и поцеловав тыльную сторону, – когда я понадоблюсь тебе, просто позвони мне, и я приеду. Но прямо сейчас, я поддержу тебя.

Она села и наклонила лицо ближе к моему. – Ты никогда не говоришь и не поступаешь так, как я предполагаю, что ты поведешь себя.

– Это взаимозависимое положение, – сказал я, касаясь ее лица. – Я хочу провести время с тобой.

– А разве сейчас мы занимаемся не этим?

– Нет. Провести время означает сходить в кино, на ужин, игры. Мы можем поехать за город, если хочешь.

Ее глаза метались туда-сюда, как будто она разглядывала мое лицо в поисках некого намека на что-то.

– Хммм… за город, это звучит неплохо, – сказала она и наклонила голову ко мне. – И ты должен уже узнать, что был потрясающим сегодня.

Она наклонилась и поцеловала меня.

– Значит ли это, что теперь я получу свой приз?

Она кивнула и встала. Взяв меня за руку, она подняла меня с пола, и я позволяю ей тянуть меня наверх в спальню, где она толкнула меня на кровать. Тея с легкостью разделась передо мной, и когда она оказалась голой, то залезла на меня сверху и начала расстегивать мой ремень. Она скользнула вниз между моих ног, уставившись прямо на меня, в то время как ее пальцы нащупали мое достоинство и начали свою превосходную работу. Она облизала губы и закусила нижнюю губу, и я дернулся в ее руке.

– Тея… – я не мог отвести взгляда от нее.

– Да? – вежливо спросила она, поглаживая меня обеими руками.

Черт.

Убрав руки за спину, я стараюсь сдерживаться.

– Вы так тверды, мистер Блэк, – прошептала она, потянувшись вверх, чтобы поцеловать мою шею. – Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала.

– Хм… что? – спросил, поскольку мой мозг уже не соображал.

– Скажите мне, что вы хотите, чтобы я сделала, мистер Блэк, – повторила она еще раз с усмешкой.

Она провела большим пальцем по головке члена, применяя необходимое давление. В ее силах заставить любого мужчину сойти с ума от удовольствия.

Я не могу говорить. Это было слишком давно, когда мы были с ней вот так вместе, и я почти забыл, каково это.

– Прости, я больше не могу ждать, – сказал ей, затем схватил ее за талию и перевернул. К черту прелюдии, я нуждаюсь в ней прямо сейчас.

Она протянула руку под подушку и достала презерватив. – Тогда не жди.

Чтоб меня.

Я начал стягивать свою одежду так быстро, как только возможно в пределах человеческих сил. Я услышал ее хихиканье, и оно лишь заставило меня желать ее еще больше.

– Кто-то нетерпелив.

– Ты даже не представляешь насколько, – сказал я, а затем поцеловал ее.

Она была причиной слишком многих холодных душей, и она заплатит за это.

Тея вцепилась в меня, когда я начал медленно входить в нее.

– Ах… ох, – простонала она, и ее ногти впились в мою спину. – Еще.

Игнорируя Тею, я не торопился, чтобы насладиться ощущением ее. Я смаковал то, как она сжала меня, как ощущаются ее груди, как она терлась об меня, как дрожала от потребности и сладкого вкуса ее полных губ. Я люблю каждый момент всего этого.

Приподнявшись, она схватила меня за подбородок и заставила взглянуть на нее. – Прекрати быть эгоистичным и трахни меня.

– Ты мой приз, помнишь? – спросил я, а затем нежно укусил кончик ее большого пальца, прежде чем позволить ей убрать руки.

Прижавшись ко мне со всей своей силой, она вынудила нас перевернуться, пока не оказалась сверху на мне.

– Если ты не заберешь свой приз, то кто-нибудь украдет его, – сказала она и приподнялась вверх по моей длине, а затем опустилась обратно. Она делала это медленно, дразня меня, и это доставляло удовольствие, даже слишком интенсивное, чтобы вынести.

– Боже, – прошипел я, держась за нее, пока она объезжала меня. Я ничего не мог поделать с собой и каждый раз, когда она опускалась, я толкал бедра вверх, вводя себя в нее со всей силой, стараясь соответствовать ее темпу.

Обняв ее, я притянул к себе и крепко вцепился в нее… месяцы поддразнивания и неудовлетворения. Мы отпускаем все, постанывая и сжимая друг друга, словно наши жизни зависят от этого.

– Леви! – выкрикнула она, откинув голову назад и выгнув спину.

Ее пальцы впились в мою кожу, и она стиснула закрытые глаза. Я ощущал ее сокращение мышц по всей своей длине и то, как она достигла своего пика. От пота, стекающего с моих волос, щипало глаза, но перевернув ее обратно на спину, я поднял одну из ее ног на свое плечо, позволив себе тем самым войти глубже, чем я когда-либо думал, возможно. А затем я прикусил свои губы.

– О… мой…Бог, – ее голос дрожал.

– Бог не имеет никакого отношения к этому, – сказал ей, схватив ее грудь и зажав соски между пальцев. Я сжал достаточно сильно, чтобы заставить ее стонать и извиваться подо мной, затем наклонившись вперед, взял один из ее сосков в рот и щелкнул по нему, откинув голову назад и вытянув язык вперед.

– Леви… таааак…хорошо, – простонала она.

Я не могу уже сдерживаться.

Целуя кожу ее шеи, я неслышно проворчал, крепко прижал ее тело к себе и кончил.

Она крепко сжимала меня в своих объятьях, когда мы оба ахнули и тяжело дышали.

– И почему я еще говорила тебе «нет»?

– У тебя был кратковременный момент безумия, но я прощаю тебя, – прошептал я в ответ, прокладывая поцелуи вдоль ее груди.

Я скатился с нее и лег рядом.

– Если бы все занимались сексом вот так, то мир был бы гораздо лучше, – радостно вздохнула она, и я рассмеялся.

– Не могу ни согласиться. Нам следует помолиться о них.

Она рассмеялась, свернулась калачиком напротив меня, и я не мог представить себе любое другое место для нее, кроме своих объятий.

Я покорен ею до глубины души, и уже никогда не избавлюсь от этого чувства.

В полудреме я потянулся к ней. Но там никого не оказалось. Открыв глаза, я прикоснулся к ее стороне кровати, как будто этот жест заставит ее волшебным образом появиться, но она ушла. Место, где она лежала, однако все еще было теплым. Я перевернулся, чтобы посмотреть на часы.

2:23.

Сев, я схватил боксеры и вздрогнул от боли в плече. Подойдя к зеркалу, я увидел темные и синие синяки, а также красные царапины, оставшиеся от ее ногтей.

– Ни хрена себе, – прошептал я, повернувшись так, чтобы разглядеть в полной мере повреждения. Я даже не помню, чтобы она царапала меня так много… Все равно их наличие воспринимается мной, как знак чести. Я отошел от зеркала и отправился вниз, спускаясь по лестнице.

Конечно же, она была там, собирая все ее наработки, одетая лишь в рубашку, мою рубашку. Я улыбнулся.

– Малышка, возвращайся в кровать.

Она подскочила, ошарашенная тем, что обнаружила меня стоящий там, или возможно ее шок был из-за имени, которым я назвал ее. Малышка. Это звучало так естественно, так легко, так… правильно.

– Дай мне минутку, – сказала Тея и продолжила убирать файлы. – Если я оставлю их, то ты проснешься раньше меня и снова все уберешь. Завтра заключительное выступление по делу…

Подхватив Тею, я перебросил ее через плечо.

– Леви!

– Я не могу спать, и завтра у меня тяжелый день в суде. Я нуждаюсь в тебе в постели, – сказал непоколебимо, пока нес ее обратно в свою комнату. Положив ее на кровать, я стянул боксеры и лег рядом.

– Я услышала много «я» в том высказывании, – прошептала она, прижавшись спиной к моей груди и позволив мне обнять ее.

Она пахла, как полевые цветы, а ее кожа ощущалась такой теплой напротив моей.

– Тебе тоже необходимо выспаться, – пробормотал я, закрыв глаза. – Когда ты уже поймешь? Я не просто хочу тебя рядом с собой, я нуждаюсь в тебе.

Я люблю тебя.

Меня никогда не хотел кто-либо так, как Леви. Это странно для меня. Я не понимаю этого, но все же по-дурацки счастлива каждый раз, когда нахожусь рядом с ним. Я не могу объяснить все это, я просто чувствую себя… свободной.

Никто вне моей семьи не знает о моих секретах кроме него. Я совершила ошибку, открывшись нескольким ученикам в старшей школе, но это обернулось мне боком. Несколько недель спустя люди начали шептаться, а слухи – распространяться. Мои учителя встревожились, и дело дошло даже до психолога, требующего встречаться со мной каждый день. Но эта история в прошлом, я уже прошла терапию. Моя бабушка потратила тысячи долларов на Селену и меня, чтобы мы просто смогли поговорить с совершенно незнакомыми людьми о том, что мы чувствовали и как воспринимали мир вокруг нас. Но иногда мы не могли даже говорить. Мы просто не были морально готовы пересечь ту особенную черту наших воспоминаний. Я не знала, что сказать им, и это делало все только хуже.

После шести лет вынужденного общения с людьми, я поклялась, что никогда вновь не подниму эту тему ни с кем…, пока не встретила Леви. С первого дня, как я встретила его, мой мир продолжает меняться.

– Что не так? – спросил Леви, подойдя ко мне сзади и наткнувшись на мой пристальный взгляд в отражении зеркала.

– Ничего. Куда мы поедем на этот раз? – спросила я, обернувшись.

– Мы празднуем и проводим уикенд-свидание, – объявил он с улыбкой.

Он схватил наши сумки и отнес их вниз. Он, конечно, выиграл дело, и все программы новостей показывают на повторе то, как великий Леви Блэк снова добился успеха. Он заставил это выглядеть столь легким, что никто, казалось, не помнил прогнозов о деле миссис Нэш. Однако некоторые люди были в ярости, что убийство мистера Нэш все еще оставалось нерешенным.

– Ты снова затерялась в своих мыслях, – подметил он, протянув мне шапку и шарф.

– Я задумалась о деле…

– Нет, – он поднял руку. – Мы провели месяцы, думая о деле. Сейчас самое время забыть, что у нас когда-либо… – он замолчал и похлопал по своим карманам. – Где мой бумажник?

– На кухне, которая напоминает мне… – я направилась на кухню, и он последовал за мной. Открыв холодильник и шкафы, я начала брать яблоки, чипсы, воду и все остальное, что могло поместиться в мою сумку.

– Что ты делаешь?

– Ты сказал, что нам потребуется час или два, чтобы добраться до места назначения, верно?

– И ты проголодаешься за это время? Я тебя не осуждаю, но…

– Нет! Это для нас обоих, ты видел снег снаружи? Если мы застрянем где-нибудь…

Он рассмеялся от моей реплики. – Ты слишком часто смотришь канал о погоде.

Игнорируя его, я схватила оставшиеся продукты и бросила их в сумку, а затем повернулась и протянула ему бумажник. Он просто усмехнулся мне, и ребенок во мне взял вверх. Скорчив лицо, я показала ему язык и направилась к входной двери.

– Ты только что…

– Думала, мы спешим, мистер Блэк? – я уже находилась у двери, надев свою зимнюю куртку и сапоги.

– Ты не хочешь взять еще несколько одеял?

Это на самом деле хорошая идея. Я повернулась и направилась к бельевому шкафу, но он преградил мне путь и схватил меня за свободную руку. – А впрочем, существует много других способов согреться, – сказал Леви со злорадной ухмылкой. – Давай же, Тея, пойдем.

Шадоу уставилась на нас, когда мы закрыли дверь перед ее носом, и я почувствовала себя плохо.

– Тристан и Бетан позаботятся о ней, – успокоил он меня.

Леви сделал это снова.

– Пожалуйста, прекрати читать мои мысли, это сбивает с толку.

– Не моя вина, что тебя столь легко понять, – надулся он и открыл дверь своей черной «Ауди» для меня.

За все наше проведенное время вместе я лишь второй раз в его машине, и к тому времени, когда мы сели, то оба дрожали. Его рука лежала на моем бедре, а пальцы вырисовывали замысловатые узоры на моих джинсах.

– Ты уверен, что все в порядке по поводу того, что ты не провел Рождество со своей семьей? – спросила я, когда мы проезжали мимо рождественских украшений.

Уже двадцать девятое декабря, осознание этого потрясло меня. Весь этот год прошел в насыщенном событиями смутном воспоминании, и меньше чем через три дня наступит Новый год…

Он включил печку в автомобиле. – Могу задать тебе тот же вопрос.

Верно.

– Моя семья не устраивает крупные торжества в честь Рождества. Мы сидим без дела в своих пижамах, объедаясь и просматривая повторы всех классических рождественских фильмов.

– Это кажется потрясающим, – рассмеялся он.

– Я серьезно, разве твоя мать не устраивала огромную вечеринку?

Он провел этот день со мной вместо этого.

– Устраивала, но я отказался. Семейные Рождественские вечеринки Блэков являются больше шоу, чем настоящими семейными посиделками. Великая история о наличии известного профильного дела, которое мы не будем обсуждать, является показателем, что никто не ожидает, что ты сделаешь хоть что-то. Как Селена?

– Она – груда слащаво-сентиментальных чувств. Видимо Селена провела этот день в доме своего парня…, одев яркого цвета платье. Моя бабушка не могла открыто использовать сотовый телефон, чтобы уберечь свою жизнь, но ей как-то удалось сделать фото и прислать его мне. Оно было зеленое, и она выглядела сногсшибательно.

Я закрыла глаза и положила голову на подголовник. Моя младшая сестренка влюбилась, и это вполне устраивает ее.

– Ты счастлива, – заявил Леви, я повернулась и посмотрела на него.

Он облокотился на спинку кресла и держал одну руку на руле, а другую на моем бедре. Его легкая щетина, выросшая за день была похожа на двухдневную, поскольку он был «слишком уставшим», чтобы заморачиваться по этому поводу. Я заметила, что Леви одел часы, подаренные мною на Рождество, что было нелепо, ведь его намного лучше, но я перестала задумываться об этом.