Что осталось после нее

ГЛАВА 6 КЛАРА

Клара сидела на заднем сиденье, прислонившись к двери грохочущей машины, и смотрела в окно. На коленях у нее лежало одеяло, которое принесла медсестра Йотт. Закатное солнце освещало редкие облака, и от этого казалось, что по небу летают розовые и сиреневые перья. Здания и деревья вдали становились все темнее, превращаясь в силуэты на фоне пастельного неба. «В это время дня, — думала Клара, — можно увидеть, как на земле противоборствуют рай и ад, свет и тьма, добро и зло». Все вокруг вдруг стало черным, словно в мире воцарилось злое начало. Казалось, весь мир вот-вот накроет кромешная тьма, и Клара вообразила, что мистер Глен будет вести машину без остановки, пока они не растворятся в ночи. Но скоро в ночном небе зажгутся луна и звезды, напоминая людям о том, что во Вселенной есть и свет, и добро, и надежда, и благодать. Клара подняла глаза к небу, надеясь увидеть первую звезду, и вздохнула с облегчением, когда заметила над голыми ветвями черного дерева крошечную мерцающую точку.

Они почти шесть часов ехали в машине, и за это время никто с ней не заговорил. Наконец мистер Глен объявил, что они приближаются к Уилларду. Медсестра Мэй, прямая, как палка, сидела рядом с Кларой, сложив руки на коленях и поджав губы. Она смотрела прямо перед собой. Три часа назад, после того как они уехали из лечебницы Лонг-Айленд, Клара попросила мистера Глена остановиться у бензоколонки или у кафетерия, чтобы она могла сходить в туалет. Девушка надеялась, что ей удастся сбежать — например, через заднюю дверь или окно в дамской комнате. Но медсестра не спускала с нее глаз, даже зашла с ней в туалет на заправке и молча ждала, пока Клара справит нужду.

Когда Клара мыла руки в умывальнике, она судорожно оглядывалась по сторонам: может, в уборной найдется что-нибудь, чем можно ударить Мэй по голове? Но на глаза ей попалась только плетеная корзина. Конечно, она была слишком легкой, чтобы причинить медсестре хоть малейший вред. К тому же Клара сомневалась, что сможет ударить человека, даже ради собственного спасения.

Она взглянула на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрела незнакомка: уставшее лицо, всклокоченные волосы. Клара до сих пор не верила, что все это происходит с ней на самом деле. Ведь она, в конце концов, Клара Элизабет Картрайт — дочь единственной наследницы универсального магазина «Бридж Бразэрс» и владельца банка «Свифт»! Она любила жевательную резинку, далматинцев, вишневую помаду, модный чарльстон. С ней не могло случиться ничего плохого.

Но когда Клара увидела свои впавшие глаза и бледную кожу, она поняла, что это правда: ее везут в психбольницу. Вот как повернулась ее жизнь! Ей уже не верилось, что Бруно целовал ее губы и нежно гладил по щекам. Что думают о ней врачи и медсестры?

После остановки на заправке они снова ехали молча, только мистер Глен порой насвистывал мелодию из бродвейского мюзикла и какую-то джазовую композицию. Дождь барабанил по металлической крыше, а ветер, словно голодный дух опустевших полей, со свистом врывался во все щели.

Дождь прекратился. Было еще не так темно, и Клара разглядела вдали какие-то сараи, фруктовые сады и нивы. Урожай уже сняли, и она видела, как коричневые кукурузные ряды вместе с желтыми пшеничными образуют на земле своеобразный узор. Рядом с амбарами в загонах стояли свиньи и коровы. На небольшом огороженном пастбище паслись кони. Вдоль дороги виднелись курятники, кузница и несколько промышленных зданий. Клара вздрогнула, когда мистер Глен вдруг заговорил.

— Уиллард открыли в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. С тех пор лечебница разрослась и превратилась в настоящую деревню, — сказал он. — Пациенты работают на ферме и железной дороге, а местная пекарня и кухня обеспечивают продовольствием больных и служащих. У нас есть фруктовые сады, мы собираем урожай, а в мастерских делают одежду, обувь и даже сосновые гробы, в которых людей хоронят на кладбище Уилларда.

Волосы у нее на голове встали дыбом. Как это — люди умирают в Уилларде? Она думала, их лечат, а потом отправляют домой. Зачем психлечебнице кладбище?

— От чего же умирают пациенты? — робко спросила она.

— По разным причинам, — ответил мистер Глен. — От туберкулеза, тифа, холеры. От старости, в конце концов.

— От старости? — поразилась Клара.

— Ну конечно, — подтвердил мистер Глен. — Некоторые проводят в Уилларде десятки лет.

— Это не тема для обсуждения, мистер Глен, — холодно оборвала его медсестра.

Клара проглотила комок в горле и закуталась в одеяло.

Они миновали освещенную пиронафтовыми фонарями железнодорожную платформу, где десяток мужчин толкали к электростанции груженные углем тачки, и вскоре она увидела вдали темные силуэты зданий, которые напоминали фабричные и соединялись с расположенным в центре гигантским четырехэтажным особняком. Они подъехали ближе, и она заметила, что за высокими окнами без занавесок горит свет, а внутри двигаются и стоят неподвижно люди. Окна были зарешечены. У Клары засосало под ложечкой.

В этот момент мистер Глен стал насвистывать песню Эллы Фицджералд о заботливом пастушке. Сердце девушки сжалось в груди, а горло сдавило от подступивших рыданий. Медсестра начала ему подпевать, и Клара чуть не закричала. «Они что, специально поют эту песню? Они хотят, чтобы я и действительно сошла с ума, они этого добиваются?» Она впилась ногтями в ладони. Это всего лишь сон, и от боли она обязательно проснется. Но нет, это не ночной кошмар. Это настоящая жизнь, ее жизнь. Вскоре она окажется за этими стеклами, станет так же смотреть из окна, и некому будет позаботиться о ней. На Клару накатила такая тоска, что она чуть не завыла от отчаяния и боли.

За окном машины проплывали трехэтажные здания. Огромные корпуса шли друг за другом, образуя что-то вроде лестницы, ведущей к центральному дому. Сколько несчастных людей томится за кирпичными стенами Уилларда? Если судить по количеству зданий и окон — огромное множество. Паника, из-за которой у нее сдавило горло, превратилась в ворочающееся в желудке горькое варево.

Машина, подпрыгивая на ухабах, двигалась по разбитой дороге. Потом они повернули налево, туда, где находилось огромное здание. Из окна автомобиля она увидела, что справа земля идет под уклон. Впрочем, в темноте было сложно что-то разглядеть. Вдали, в низине, находилось нечто, похожее на скопление облаков, за ним поднимался пологий холм. Она увидела в долине отражение автомобильных фар и поняла, что смотрит на воду.

Мистер Глен направил машину к викторианскому особняку. Это было главное здание с десятком пристроек. Ко входу вела роскошная лестница, в окнах горел электрический свет. Одна из внушительных дверей открылась, и на крытую каменную галерею вышел человек в темном костюме. Водитель заглушил двигатель и вышел из машины.

— Подожди здесь, я за тобой приду, — бросила медсестра Кларе.

Клара судорожно сглотнула. Во рту от страха появился кислый привкус. Ее руки и ноги дрожали, на верхней губе выступили бисеринки пота. Несмотря на то что ее бросило в жар, она застегнула все до единой пуговицы пальто, словно оно могло ее от чего-то защитить. Мистер Глен вытащил из багажника чемодан, затем обошел машину и открыл заднюю пассажирскую дверь. Медсестра вернулась, и Клара вылезла из машины, не отрывая глаз от нависающей над ней громадины. Над галереей она заметила мраморную доску, на которой было вырезано: «Чапин-Холл». У Клары пересохло во рту, когда она окинула взглядом арочные, как в католическом соборе, окна, чердачные отверстия, массивные трубы и купол размером с трехэтажный дом. Перед ней стоял замок, крепость, тюрьма, из которой невозможно сбежать. И сейчас ее поведут внутрь.

Мужчина, стоявший на галерее, спустился по ступенькам вдоль резной балюстрады и направился по дорожке в их сторону. Подойдя к ним, он обратился к мистеру Глену:

— Ну как добрались?

Затем кивнул медсестре Мэй и, сцепив руки за спиной, внимательным взглядом смерил Клару. Это был невысокий поджарый человечек с аккуратно подстриженной козлиной бородкой и глубоко посаженными глазами. Темные волосы были зализаны назад, подчеркивая резкие черты смуглого лица. Темно-синий костюм сидел идеально, белый воротничок светился, будто маленькое привидение, а в начищенных кожаных туфлях отражался свет газовых фонарей, горевших на крыльце.

— Сначала дороги были не приведи господь, — пожаловался мистер Глен, — но потом погода переменилась.

— Хорошо, хорошо, — закивал мужчина. — А это, должно быть, Клара?

— Клара Элизабет Картрайт, доктор Роуч, — подтвердила медсестра Мэй. — Восемнадцать лет, физически здорова.

— Изолировать не нужно?

— Доктор Торн заверил нас, что она ничем не болела, — сказала медсестра Мэй. Она не спускала с доктора глаз, словно ожидая какого-то знака.

— Она не капризничала, спокойно себя вела? — поинтересовался доктор Роуч у мистера Глена, не обращая внимания на уставившуюся на него медсестру.

— Нет, сэр, — замотал головой мистер Глен. — Сидела тихо, как мышка.

— Ну и прекрасно, — сказал мистер Роуч. — Тогда проводите девушку внутрь, и мы ее заселим.

Клара сжала губы. В голове пульсировала боль. Они говорили о ней в третьем лице, словно ее там не было, словно она недочеловек, не способный слышать, чувствовать, говорить. Она протянула руку, надеясь, что врач поймет: ей здесь не место.

— Рада познакомиться, доктор Роуч, — с вымученной улыбкой произнесла она.

Доктор Роуч замер и посмотрел на протянутую ладонь, продолжая прятать руки за спиной. Медсестра Мэй, скривив рот, отпихнула ее руку.

— Не трогай его, — бросила она.

Доктор Роуч развернулся и пошел внутрь. Мистер Глен махнул женщинам, чтобы они следовали за ним. Клара словно приросла к тротуару. Может, попытаться бежать? Медсестре Мэй ее не догнать, но Глен ее быстро поймает. Медсестра ткнула Клару в спину, чтобы она поторапливалась. Девушка в бешенстве взглянула на нее, но пошла по дорожке к Чапин-Холлу.

Доктор Роуч открыл одну створку двойных дверей и подождал, пока они войдут. Он с подозрением смотрел на Клару, словно опасаясь, что она попытается снова до него дотронуться. Оказавшись внутри, медсестра Мэй и мистер Глен сняли верхнюю одежду и повесили на железную вешалку. Клара стояла не шелохнувшись.

— Пусть оставит пальто здесь, — сказал доктор Роуч, ни к кому конкретно не обращаясь, и его голос эхом отразился от стен просторного каменного фойе. — В женской палате «В» есть одно свободное место. Мистер Глен, принесите ее багаж, пожалуйста.

Врач стал расхаживать по фойе, сцепив руки за спиной и клацая каблуками по мраморному полу. Медсестра, сидящая за стойкой, на секунду подняла глаза. Ее бледное лицо осветила настольная лампа. Треугольный луч в темном помещении напоминал миниатюрный маяк. Фойе было не меньше двадцати футов в высоту. Витражный купол в центре окружали погасшие газовые люстры с медными листьями и матовыми стеклянными шарами. По всему периметру помещения тянулся мраморный бордюр; на оливково-зеленых стенах висели пасторальные виды ферм и заснеженных Альп. Сбоку от входной двери, рядом с окнами во всю стену, стояли диван и несколько массивных кресел, а в глубине виднелась лестница из красного дерева, ведущая на второй этаж. Обстановка напомнила Кларе об отцовском доме, только здесь, конечно, все было намного больше. Ее била дрожь, колени вибрировали, а ноги подкашивались.

Доктор Роуч провел их по фойе в короткий коридор с несколькими дверями и остановился у первой двери справа.

— Медсестра Мэй, — приказал он, не спуская глаз с девушки, — пожалуйста, помогите Кларе. Пусть она возьмет в своем чемодане подходящую обувь, исподнее и три повседневных платья. Чулки не нужны. Ночную сорочку ей выдадут больничную. Остальные вещи будут храниться на складе. Не забудьте оставить пальто и зимнюю обувь для прогулок.

— Да, доктор Роуч, — коротко ответила медсестра.

Она открыла дверь и провела Клару в раздевалку, что-то еле слышно пробормотав. Мистер Глен вошел за ними и, громко ухнув, взгромоздил тяжелый чемодан на длинный стол, а потом удалился, оставив женщин одних.

— Слышала, что доктор сказал? — бросила медсестра Мэй. Она села на стул у стены, скрестив руки на груди. — Так что давай быстрее.

Клара набрала в грудь воздуха и щелкнула замком чемодана. Она испугалась, что оттуда посыпятся письма, которые она писала Бруно! Девушка прижалась к столу, загораживая чемодан, и осторожно подняла его крышку. Что делать: спрятать несколько писем в карман или подождать, пока ей разрешат снова открыть чемодан? Может, она уговорит кого-нибудь отправить эти письма? Настроение медсестры, с тех пор как они приехали, почему-то явно ухудшилось. Наверное, лучше не злить ее еще больше. Клара решила не рисковать. Пусть письма пока останутся в чемодане.

Конверт с адресом Бруно лежал на шелковой сорочке. Она прикрыла его рукой, сложила сорочку и затолкала ее подальше под одежду. Затем вытащила из специального отделения коричневые удобные туфли и осторожно, чтобы не разворошить содержимое чемодана, стала искать нижнее белье и три платья. Когда она увидела персиковое с бахромой, которое надела в ту ночь, когда познакомилась с Бруно, у нее сжалось сердце. Будут ли они еще когда-нибудь танцевать?

Наконец она достала синее платье из хлопка, с круглым кружевным воротничком, прямую коричневую юбку и розовую блузку с бантом на груди, а также желтое домашнее платье. Медсестра Мэй тут же встала. Девушка захлопнула чемодан, защелкнула замок и повернулась к ней, повесив платья на руку.

— Это подойдет? — спросила она.

Медсестра Мэй взглянула на одежду и взяла ее у Клары.

— Подойдет, — сложив рот в куриную гузку, процедила она.

Мэй бросила платья на стол, открыла дверь и повела Клару обратно в коридор, где их поджидали мистер Глен и доктор Роуч, облачившийся в белый медицинский халат. Рядом с ними стояла другая медсестра — высокая, крупная, широкоплечая женщина с кудрявыми рыжими волосами. У нее была мощная шея и круглые, как воздушные шары, щеки. Узкие глазки утопали в заплывших жиром складках, а губная помада выделялась на бледном лице, как кровавое пятно на снегу. Лицо у нее было, как у толстухи, но она не выглядела жирной — ее руки и ноги были крепкими и мускулистыми. Великанша держала под мышкой сложенную белую ткань.

— Мистер Глен, — сказал доктор Роуч, держа руки в карманах халата, — пожалуйста, перенесите чемодан Клары в фойе. Утром мы ею займемся.

— Да, сэр, — кивнул водитель, зашел в раздевалку за чемоданом и потащил его в фойе.

— Медсестра Мэй, — обратился к ней врач, — вы можете вернуться к себе. — Он впервые с тех пор, как они приехали, посмотрел ей в глаза. Она угодливо улыбнулась ему, но он, играя желваками, отвел взгляд. — Медсестра Тренч позаботится о пациентке.

— Мне идти в свою комнату, доктор Роуч? — заискивающе спросила медсестра с горящими от предвкушения глазами.

— Как вам угодно, — заявил доктор Роуч. Наконец он ей улыбнулся, но это была самодовольная, лицемерная гримаса, прячущаяся под личиной вежливости.

Медсестра Мэй, зардевшись, кивнула. Она долго смотрела на него, словно задавая безмолвный вопрос. Великанша кашлянула. Медсестра Мэй опустила глаза и пошла по коридору вслед за мистером Гленом.

— Уже поздно, Кларе пора ложиться спать, — обратился доктор Роуч к медсестре Тренч. — Заполним документы завтра. Скоро выключат свет. Не будем нарушать расписание.

— Слушаюсь, доктор, — ответила медсестра Тренч.

Доктор Роуч махнул Кларе, чтобы она шла за ним по коридору.

— Идите сюда, — велел он.

Клара закусив щеки, пошла за ним. Каждый нерв в теле девушки вибрировал, а руки и ноги дрожали, словно ее ударило током. Куда же ее ведут? Ей придется делить палату с другой пациенткой, или она останется одна? Ее привезли сюда, ни слова не сказав о том, что ее ждет и как долго она здесь пробудет. А что, если ее поместят в палату с буйной или беспокойной пациенткой! Эта мысль наводила на нее ужас.

Сжимая кулаки в карманах пальто, она пошла быстрее, стараясь поспеть за доктором Роучем и медсестрой Тренч. В конце коридора они повернули налево и остановились у железной двери с зарешеченным окошком посередине. Доктор Роуч отступил в сторону, а медсестра открыла замок и отворила заскрипевшую дверь. Доктор Роуч показал Кларе, чтобы она вошла внутрь, и сам последовал за ней. В коридоре стоял ледяной холод, как в могиле.

В ноздри ударила резкая вонь — смесь запахов мочи и хлорки. Клара закашлялась, зажав нос и рот рукой. Она плелась вслед за врачом и медсестрой, жалея о том, что не попыталась сбежать, когда была такая возможность. Вряд ли бы ей удалось ускользнуть от мистера Глена, но попробовать стоило. Это лучше, чем покорно плестись за ними в это кошмарное место.

Длинный коридор был таким широким, что в нем, казалось, могли бы спокойно разойтись два поезда. Вдоль высоких стен виднелись многочисленные двери. Все здания в Уилларде выглядели так, словно их строили для гигантов. Клара не понимала почему. Вдруг дверь в середине коридора распахнулась, и два санитара вытащили в коридор женщину. Растрепанные волосы падали на ее перекошенное лицо, мокрый подол сорочки прилипал к голым ногам. Следом из комнаты вылетела медсестра. Она побежала за санитарами, которые то тащили, то несли сопротивляющуюся женщину. Несчастная вопила, дрыгая ногами в воздухе. Клара замерла на месте. Сердце громыхало в груди. Доктор Роуч приостановился и посмотрел на нее. Медсестра Тренч тут же обернулась, схватила ее здоровенной рукой за плечо и дернула.

— Пошли, — твердо приказала она.

Клара попыталась вырваться, но тщетно. Медсестра потопала дальше, словно не замечая сопротивления Клары. На ее лице были написаны спокойствие и уверенность, словно она вышла на прогулку с пуделем. Дверь слева была открыта, и Клара увидела нечто вроде огромных детских кроваток с крышками, которые запирались на висячий замок. Ей стало дурно.

В конце коридора они повернули налево, прошли через другую железную дверь и оказались в точно таком же коридоре. У четвертой двери справа они остановились. Медсестра Тренч отпустила ее руку.

— Давай пальто, — велела она.

Клара дрожащими пальцами расстегнула и сняла пальто. Как хорошо, что, уезжая из клиники Лонг-Айленд, она на всякий случай надела свитер! Она даже не подозревала, что в Уилларде может быть так холодно.

— И ботинки тоже, — добавила медсестра.

Клара повиновалась: сняла ботинки и встала на холодный пол. Несмотря на то что она была в чулках, ей казалось, что стоит она на льду.

— Завтра утром приведете ее в мой кабинет на осмотр, — сказал доктор Роуч.

— Хорошо, доктор, — кивнула медсестра Тренч, — приведу…

— Прекрасно, — ответил врач и посмотрел на Клару. — Помните: мы здесь для того, чтобы вам помочь. Вам нечего бояться, — с этими словами он коротко кивнул Кларе и быстро зашагал по коридору.

Медсестра Тренч, цокнув языком, проводила его взглядом. Она поджала губы и покачала головой. На ее пухлом лице отразилось страдание. Затем она открыла дверь и вошла в комнату. У Клары засосало под ложечкой. Медсестра придержала для нее дверь. Клара нерешительно двинулась внутрь, прижимая руки к бешено скачущему сердцу.

Вонь от мочи и фекалий была густой и плотной, как бледно-зеленая краска на стенах. Клара потянула рукав свитера вниз и прижала руку ко рту. В выстуженной комнате стояло пятьдесят металлических коек, прикрученных к стенам. На них лежали грязно-серые подушки, простыни и матрасы, набитые конской щетиной. Пациентки сидели на койках и ходили по палате. На женщинах не было нижнего белья — только ночные сорочки, которые не скрывали обвисших мешочков голых грудей. Некоторые надели свитера или носки, но большинство были босыми. Несколько женщин были одеты в смирительные рубашки. Одна сидела в углу с потрепанной куклой; она качала ее и пела колыбельную. Две пациентки стояли у высоких окон; одна что-то выглядывала в ночи, а другая билась головой о решетку, защищающую стекло. По краям окна виднелась тонкая корочка льда.

— Отбой! — крикнула медсестра Тренч, и женщины поплелись к своим кроватям.

Бедняга, покачивавшая куклу, сунув игрушку за пазуху изношенного свитера, кривыми тонкими ножками зашаркала по направлению к ближайшей койке. Медсестра ждала молча. Когда все женщины улеглись или сели на кровати, одна осталась пустой — рядом с той женщиной, которая нянчила куклу. Постель выглядела так, словно на ней уже кто-то спал: разноцветные простыни и подушка скомкались и измялись. Медсестра Тренч протянула Кларе сложенный кусок ткани, который она держала под мышкой. Оказалось, это ночная сорочка.

— Надевай, — велела она.

Клара чуть не задохнулась.

— Прямо здесь?

— Первое правило Уилларда: делай, что тебе сказали, — ответила медсестра Тренч. — Будешь меня слушаться — и мы отлично поладим.

— Разве здесь нет туалета, где я могла бы переодеться? — жалобно спросила Клара.

Медсестра ухмыльнулась, приподняв уголки ярко накрашенных губ.

— Второе правило Уилларда: не задавай вопросов.

Клара опустила глаза и отвернулась от других пациенток. Ее руки и ноги дрожали. Она сняла чулки и свитер, затем стянула платье через голову, уронив его на пол. Наконец она повернулась, чтобы взять у медсестры сорочку.

— Все снимай, — велела она. — Быстрее, мне некогда. Не испытывай мое терпение, девочка.

Клара сняла трусики и лифчик, прикрывая рукой голую грудь, и снова потянулась за сорочкой. Медсестра отдала ее Кларе. Она скользнула в хлипкую ткань и переступила через сброшенное нижнее белье. Клара нагнулась, чтобы поднять свитер, но замерла и, дрожа всем телом, посмотрела на медсестру Тренч:

— Можно?

— Что у меня, сердца нет? — ответила та.

Клара схватила свитер и просунула руки в рукава, радуясь, что шерсть сохранила тепло.

— Помнишь, что сказал доктор Роуч? — спросила медсестра. — Мы здесь для того, чтобы вам помочь. — Она показала на пустую койку. — Поэтому вы должны слушаться.

Клара пошла к кровати. Ее подташнивало. Она несколько раз сглотнула слюну, сдерживая рвоту. Женщина в кровати напротив раскачивалась взад-вперед, тихо напевая тонким голоском: «А-о-а-о-а-о…» Другая дергала себя за длинные грязные патлы, вырывая волосы. Клара села на свою кровать, прикрывая нос воротом свитера.

— Отбой! — снова крикнула медсестра Тренч.

Женщины улеглись на кровати и накрылись одеялами. Клара последовала их примеру, хотя ее передернуло от мысли о том, что придется спать в этой вонючей постели. Она лежала на спине, чтобы не касаться щекой грязной подушки.

— И не смей разгуливать по палате, Шарлотта! — напоследок пригрозила медсестра.

В палате стало темно.

Медсестра Тренч открыла дверь и вышла. Силуэт ее мощной фигуры на секунду мелькнул в прямоугольнике бледного света. Она громко хлопнула дверью, и комната окончательно погрузилась в полную темноту. В дверном засове повернулся ключ, и женщины в палате тут же зашумели — они тихонько скулили, кашляли, что-то напевали, мычали, бормотали, всхлипывали. Клара услышала, как скрипнули пружины соседней кровати. Кто-то коснулся ее руки. Другая женщина, тяжело дыша, встала у ее ног. Клара, обливаясь слезами, натянула грязное одеяло на голову и сжалась в комочек. Она закрыла мокрое лицо дрожащими руками и зарыдала, взмолившись о том, чтобы быстрее наступило утро.