Чужак из ниоткуда 2

Глава шестнадцатая Братья Эванс. Ищите его в Денвере Голому собраться. Дорога и люди. Техас и Калифорния

Земная фантастика — отличная литература. Уже упоминал, что фантастика есть и на Гараде. Но там я не так увлекался ею, как здесь. Поначалу мне казалось, что просто в силу разных обстоятельств земная фантастика развивалась более интересными путями, нежели гарадская. Или даже, что земные фантасты в массе своей талантливее гарадских. Но потом понял, что дело в восприятии. Сколько ни повторяй себе, что ты — взрослый человек, а тело подростка, включая мозг, говорят о другом и корректируют твою самоуверенность. Иногда весьма значительно. Подросток Серёжа Ермолов увлекался фантастикой в большей степени, нежели когда-то подросток Кемрар Гели. Что лишь подтверждало давно известную истину: насколько сознание определяет бытие, настолько же и бытие отвечает сознанию тем же.

Роман Герберта Уэллса «Человек-невидимка» я с удовольствием прочитал несколько месяцев назад и, помнится, ещё подумал про себя, что бы сказал автор, узнай он, что человек и впрямь может становиться невидимкой для окружающих. Без всяких воздействий извне. Настроившись в орно определённым образом. Тело продолжает излучать те же электромагнитные волны, что и всегда, но вот окружающие перестают эти волны воспринимать должным образом и смотрят на тебя, как на пустое место. Видят, но не осознают этого. Естественно, работает только для тех, кто сам не в орно.

Мы на Гараде называем это «туманный плащ».

Шаги уже совсем близко.

Вот они. Двое. Высокие крепкие парни. Не в костюмах. Джинсы, ботинки, куртки. Шляпы.

Вышли на опушку, остановились, оглядываясь.

Венера продолжала сиять, но её света явно не хватало.

— Где он? — негромко спросил один.

— Он точно был здесь. Я его видел.

— Был — и нету.

— Вот же…

Едва слышно щёлкнул выключатель, и луч фонарика заметался по траве и стволам деревьев.

Нет, ребята, это вам не поможет.

— Даже не хочу думать, что будет, если мы его не поймаем, — сказал тот, что был с фонариком.

— Да, аванс отдавать не хотелось бы. К тому же свою часть я уже потратил.

— При чём здесь аванс? Хотя и он тоже. Мне пообещали, что мы опять отправимся за решётку, если не доставим этого щенка по адресу.

— О как. Ты не говорил, брат.

— Теперь говорю, брат.

— Я не хочу за решётку. Мне там не понравилось.

— Угу. А я прям так хочу, так хочу, что аж из штанов выпрыгиваю.

Ага, ребята, так вы не агенты, обычные уголовники. Это ошибка — вас нанять. Опять же старая истина: хочешь сделать что-то хорошо, делай сам.

Я поднялся с бревна и сбросил «туманный плащ» — слишком много сил и внимания он забирает.

— Мать твою, — изумлённо выдохнул один из наёмников. — Да вот же он!

— Ку-ку, — сказал я и шестью ударами по нервным центрам обездвижил обоих. Два тела безмолвно осели в траву. Фонарик откатился в сторону, но продолжал светить. Если я правильно рассчитал силу ударов, то оба должны оставаться в сознании.

Подобрал фонарик, посветил в лицо первому.

Ага, жмурится.

Что ж, извини, долго возиться с тобой нет ни времени, ни желания. Поэтому будет грубо и жёстко. Не уверен даже, что без последствий для твоего мозга. Негуманно? Негуманно. Но это вы за мной пришли, а не я за вами. Скажите спасибо, что живые останетесь. По крайней мере я очень на это надеюсь.

Кладу ему руку на лоб. Закрываю глаза. Теперь самое трудное — нужно расслабиться и одновременно сосредоточиться. Расслабиться телом, сосредоточиться разумом и чувствами. Наши ауры должны соприкоснуться и войти в контакт… Есть. Есть.

Что тут у нас? Злоба и бессилие. Бессилие и злоба. Уже не в первый раз убеждаюсь: чем меньше обременён человек интеллектом, тем проще им управлять. Больше читайте, люди. Читайте и думайте самостоятельно — это ваш единственный шанс остаться хозяевами самим себе.

Тихо, спокойно, всё хорошо. Дождя нет, ты лежишь на сухом. Одет тепло, не мёрзнешь. Над тобой красивое звёздное небо. Забудь обо всём и расслабься. Тебе уже хорошо, а будет ещё лучше. Да тебе уже становиться теплее и лучше с каждым мгновением. Так ведь? Так. Ну, я же говорил. А теперь совсем пустяк. Ты мне расскажешь всю правду и только правду.

— Как тебя зовут?

— Джон… — шевелятся его губы. — Джон Эванс.

— А твоего товарища?

— Арчи Эванс. Мы братья.

— Кто из вас старший? Я имею в виду, кто руководит, а кто подчиняется?

— Я старший. Арчи на подхвате.

— Это очень хорошо. Кто вас нанял, Джон?

— Я… я не знаю. Он сказал, что его зовут Гленн, и он работает на правительство США.

— Что он вам пообещал?

— Тысячу баксов на двоих. И закрытие дела. Мы с братом на условно-досрочном.

— Куда вы должны были меня доставить?

— В Цинциннати.

— Адрес?

— Не знаю. Мы должны были позвонить по телефону.

— Телефон помнишь? Диктуй.

Он продиктовал.

— Когда вы должны позвонить?

— Завтра в течение дня.

— Как вы меня нашли?

— Негр на автобусной кассе. Он сказал, что ты купил билет до Денвера, но на автобус не сел. Мы поспрашивали кое-кого, нам рассказали о вчерашнем цирковом шоу. Мы пришли на сегодняшнее. Так нашли.

— Ваш наниматель, Гленн, знает, что я работаю в этом цирке?

— Нет. Сначала мы должны были убедиться, что ты именно тот, кто нам нужен. На все сто процентов. Только потом звонить.

— Что ему про меня известно?

— Известно, что ты бросил украденный «плимут» в Западной Вирджинии, в Вест-Юнион, и, скорее всего, отправился на запад на попутке.

— На какой именно попутке известно?

— Этого я не знаю. Он сказал, что ты, возможно, сошёл где-то в этом районе. Хилсборо — третий город, где мы наводили справки. Повезло.

Надо же, умный цэрэушник, вычислил. Умный, но глупый. Надо было ему действовать самому.

— А если бы вы меня не нашли до завтрашнего дня?

— Тогда мы должны завтра позвонить и получить дальнейшие инструкции.

— Ясно. Слушай меня внимательно, Джон Эванс. Примерно через сорок пять минут вы с братом подниметесь и отправитесь к себе. Где вы остановились?

— Мотель «У Салли».

— Прекрасно. Направляетесь в мотель и ложитесь спать. Завтра вечером позвоните Гленну и скажете, что я уехал на автобусе в Денвер. Об этом вам рассказал кассир-негр в Хилсборо. О том, что вы меня видели и что здесь произошло, вы забудете навсегда, как только на счёт три я щёлкну пальцами. Будете помнить, что пошли прогуляться в рощу и тут вам обоим стало нехорошо. Съели что-то, наверное. С этим же щелчком ты заснёшь и проснёшься ровно через сорок пять минут. Всё ясно?

— Да.

— Повтори.

Он повторил.

— Молодец. Я верю в тебя, Джон Эванс. Раз, два… три!

Я щёлкнул пальцами.

Джон закрыл глаза и выпал из реальности.

Фу, даже как-то не по себе делается от всего этого. Так, теперь ты, Арчи.

Со вторым наёмником я повторил этот номер, но в укороченном виде и ускоренном темпе. Затем оставил братьев мирно лежать на траве под светом Венеры и пошёл к себе. Завтра цирк уезжает, и это очень хорошо. Насколько я помню, Денвер в нашем маршруте не значится.

Этим четверостишием начиналась замечательная книга Михаила Гершензона «Робин Гуд» — одна из первых книг, прочитанных мной на Земле. Я часто повторял его про себя, любуясь весенними просторами за окном машины. Мы ехали по Штатам, останавливаясь на окраинах больших и малых городов. Разбивали цирковой шатёр, давали два-три-четыре представления, собирались и ехали дальше. Я втянулся в этот ритм, страну и язык (иногда ловил себя на том, что думаю на американском английском); чётко отрабатывал свой номер в шоу (к револьверам мы добавили винчестер); никогда не отказывался помочь рабочим сцены или кому угодно из труппы и ощущал себя в Circus Smirkus своим в доску. Ну, почти. Всё-таки некоторая дистанция оставалась. Будь я обычным американским подростком, пусть и чертовски талантливым в стрельбе из револьверов и винтовки, то ко мне относились бы соответственно — с известной долей снисходительности, но и заботой. Но я не был обычным американским подростком. Даже просто обычным подростком не был, и это чувствовалось, как бы я ни маскировался. Та же Венди признавалась, что её ко мне потянуло не просто так.

— Мне показалось, что ты намного старше.

— Что значит — показалось?

— В прямом смысле. Я вдруг словно увидела в тебе другого человека. Мужчину. Взрослого, высокого, сильного, уверенного в себе.

— Эй, я по-твоему слабый и не уверен в себе?

— Иногда даже слишком. Нет, тут другое. Как бы тебе объяснить…

— Ладно, я понял. Ты просто увидела меня таким, каким я стану в будущем, — сказал я, чтобы не развивать эту тему.

— А что, — задумчиво сказала Венди. — Может быть.

К слову о Венди. Ничего серьёзного у нас не закрутилось. Две-три ночи не в счёт. Они могли бы пойти в счёт, но… Всё-таки мы были слишком разные. Дело не только в большой разнице в возрасте, хотя и это тоже. Она чаще всего просто не понимала моих шуток, а её интересы вне цирка лежали далеко в стороне от моих. Но главное — Наташа. Чем дольше я был с в разлуке, тем больше по ней скучал. А чем больше скучал, тем с большей скукой относился к Венди, и воздушная гимнастка это чувствовала. Так что, когда я однажды поздно вечером заметил их с Френком Фостером, поднимающихся в её трейлер, то вздохнул с облегчением.

Кентукки, Миссури, Оклахома и Техас — всё, как планировал Мэт Раймонд. Возможно, кому-то при первой и даже второй встрече он мог показаться старым балаболом с сорока фунтами лишнего веса, любящего уговорить по вечерам три-четыре банки пива (возможно, с глотком-другим виски между ними) и выкурить сигару, но это было ошибочное впечатление. Не припомню ни одного случая, чтобы Мэт вышел на сцену хоть самую малость выпивший, а уж дела он вёл так, что любо-дорого: чётко, жёстко, не оставляя без внимания ни единой возможности заработать лишний доллар. Держал своё слово и зарплату выплачивал день в день.

Вообще, люди в Circus Smirkus собрались неплохие и даже хорошие. Во-первых, как один, талантливые и настоящие мастера своего дела (будь иначе, вряд ли зал был заполнен под завязку практически на каждом представлении). Во-вторых, надёжные.

Конечно, внутри труппы время от времени случались конфликты, но в целом положиться здесь можно было на каждого. Даже на силового акробата Френка Фостера. По крайней мере я был уверен, что в случае чего меня не сдадут. Наоборот, всячески прикроют.

Кого я опасался? Понятно, кого. Вездесущих агентов ЦРУ, ищущих меня по всей необъятной стране. Возможно, и ФБР подключили, несмотря на всю неприязнь между ними. Слава Создателю, параноиком я не был и опасался их в меру. То есть, просто держал ухо востро и старался особо не расслабляться. Встреча с братьями Эванс научила меня внимательнее рассматривать каждого нового человека, так или иначе проявляющего интерес к моей скромной персоне. Благо, это было не трудно — вход в орно и выход из него я давно отточил до автоматизма. Одного взгляда на ауру человека было достаточно, чтобы понять, имеются у него насчёт меня какие-то тайные недобрые мысли и намерения, или с ним можно спокойно иметь дело.

Однако больше всего я сошёлся со своим соседом по трейлеру жонглёром Дэвидом Расселом и негритянской семьёй Картер — Рэйчел и её мужем Томом.

Худой, высокий, кажущийся на вид нескладным и рассеянным Дэвид, на самом деле обладал великолепной координацией движений и отменной реакцией. У него была смешная «падающая» походка и отсутствующий вид человека, который находится мыслями очень далеко отсюда. Возможно, где-нибудь на Марсе. Но, если бы вам пришло в голову бросить в него любым предметом, начиная от бейсбольного мяча и заканчивая сковородкой, уверяю вас он бы поймал не глядя. Проверено. А уж в жонглировании Расселу не было равных: он держал в воздухе до восьми мячей не меньше минуты, да ещё и бросал их то из-за спины, то из-под ноги. Жонглировал также кольцами, пустыми и полными бутылками, апельсинами, яблоками, горящими факелами и вообще всем, что можно подбросить и поймать одной рукой. Это был единственный человек, который не уступал мне в скорости реакции (без орно, разумеется) и ловил десять спичечных коробков из десяти, брошенных ему из-за уха. Он и меня научил жонглировать. Не до такой степени, чтобы составить ему конкуренцию на сцене, но продержать в воздухе три-четыре теннисных мяча в течение двадцати секунд я мог. А что, отличная тренировка координации движений. Но самое главное — с ним было комфортно жить в одном трейлере и комфортно ехать в машине. Дэвид управлял своим серебристым Ford Galaxie модели Custom 500 тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года выпуска. Это была большая просторная машина с мощным двигателем. Она легко тащила за собой трейлер, и ты чувствовал себя в ней свободно и просторно. Иногда, на пустой трассе за городом, Дэвид давал порулить мне, что я и делал с удовольствием. К тому же ему, как и мне, нравилась музыка кантри, так что в выборе радио (когда оно ловило), споров у нас не возникало. Да мы вообще с ним не спорили и, уж тем более, не ссорились. Может быть потому, что Дэвид был молчалив, а я тоже не стремился излить ему душу.

А вот с Рэйчел Картер и её мужем Томом я поболтать любил. Они оба были разговорчивыми, полными жизни, и оптимистично настроенными людьми. Рэйчел, как положено «всеобщей маме», всё время норовила подсунуть мне что-нибудь вкусненькое и вела задушевные беседы «за жизнь». Она догадывалась, что со мной не всё так просто, что я от чего-то или от кого-то бегу, но в душе не лезла. Не хочешь говорить — твоё дело. Но уж затем, чтобы ты не ходил голодный и грязный, я прослежу.

Что до Тома, то он был умельцем. Мастером на все руки, как говорят в Советском Союзе. Такие мужики есть везде: и в СССР, и на Гараде, и здесь, в США. Они владеют практически любым инструментом и могут починить или сделать всё, что угодно. Наблюдать за тем, как они работают, — одно удовольствие. Движения у них быстрые, точные, уверенные, и во время работы они обычно не матерятся, а насвистывают что-нибудь весёлое. А что не насвистывать, если дело спорится? Оно у них практически всегда спорится. Кемрар Гели в своё время тоже был неплохим мастером, руки у него росли откуда надо. Эти умения и к Серёже Ермолову перешли. Затем укрепились и расширились. Сначала благодаря необходимости собрать своими руками антиграв и деду Лёше, а теперь, вот, и американский негр Том Картер вносил свою лепту. За что я был ему благодарен.

Однако самое, пожалуй, главное во всём этом путешествии было то, что мне оно нравилось.

Нравилось всё: ехать по бесконечным американским дорогам, любуясь пейзажами и читая билборды. Один из них, на въезде в Техас, особенно меня порадовал. Там было написано: «Добро пожаловать в штат Техас! Не связывайся с Техасом». А ниже дополнение, что жители Техаса могут скрыто носить оружие и убьют в ответ любого, кто убьёт хоть кого-то из них. Они вообще любят стрелять — это традиция. Так и было написано.

В этом, к слову, я убедился. Именно в Техасе выступление «лучшего стрелка старой доброй Англии Джима Хокинса по кличке Юнга» вызвало наибольший ажиотаж. Мэт даже предлагал в Техасе любому желающему из зала повторить номер с выстрелами из револьверов по неподвижным горящим свечам, обещая двадцать баксов тому, кто сумеет их погасить. И желающие находились! Более того, одному флегматичного вида парню (казалось, он спит на ходу, а дело было в городе Дентон, практически на окраине Далласа) удалось погасить две свечи из четырёх, и Мэт честно вручил ему десять баксов.

Нравилось выходить на сцену, в конце концов. Не до такой степени, чтобы заниматься этим всю оставшуюся жизнь, но всё-таки.

Ещё очень нравились американские библиотеки. В любом провинциальном «одноэтажном» городе США именно библиотека была тем центром, вокруг которого шла культурная жизнь. А нас, в СССР, для этого служили Дома культуры (в большинстве из которых, к слову, имелась библиотека). Здесь — библиотеки. Так что я не упускал случая пополнить свой багаж знаний, посещая их во всякое свободное время. Там можно было отыскать книги, о которых дома, в Союзе, я даже не слышал. В основном меня интересовали научно-популярные, касающиеся работ великих земных ученых этого века, занимающихся теоретической и квантовой физикой: Альберта Эйнштейна, Льва Ландау, Натана Розена, Эрвина Шрёдингера и других. Почерпнул массу интересного. Заодно и английский подтянул до весьма приличного уровня. Потому что одно дело — разговор на бытовом уровне и совсем другое — чтение. В особенности подобной литературы.

Так проходили день за днём и неделя за неделей.

До тех пор, пока пятнадцатого июня тысяча девятьсот семьдесят второго года, в четверг, мы не пересекли границу штата Калифорния.