Даже не думай! (СИ)

— Марр, тихо. Я помню про твою ярую нелюбовь к Андрею. Если тебе тяжело, давай вообще не будем говорить о…

— Все нормально, — недовольное сопение в ответ.

Ага, все просто супер. Так я и поверила тебе. Но не развивать же эту тему дальше? Все равно ничего уже нельзя сделать. Марина — в Москве. Флейм меняет девушек едва ли не раз в неделю. Вместе им не быть в любом случае. Марр только и остается, что язвить по каждому поводу и злиться.

— Почему ты уверена в том, что Андрей не будет на меня слишком долго дуться?

Марина вздохнула и нехотя ответила. Я хорошо почувствовала это ее нежелание признаваться мне в столь очевидном для нее и настолько же невероятном для меня факте.

— Потому что он на первое место ставит всегда тебя, — выдавила из себя подруга. Вот это номер. Боже, что она придумала обо мне и Флейме?! — Мы с ним встречались, а он постоянно говорил лишь о тебе. Носился с тобой, как с писаной торбой. Да и до сих пор носится.

Марина закончила едва слышно. И замолчала. Я услышала шуршание бумаги, а потом щелчок зажигалки. Она снова курит?

Я не знала, что отвечать Марине. Что ей сказать, чтобы успокоить? У нас с Андреем странные отношения. Куда теплее и ближе, чем у обычных друзей. Но… между нами ничего не было, нет и не будет. Я и сама не смогу толком объяснить — почему. Я чувствую его, как саму себя. Как свою живущую отдельно от меня половинку. Я дура, что обидела Андрея, что не решилась довериться ему сразу, рассказать о беременности.

Он бы, как и Марина, понял меня даже без лишних слов. А сейчас — я все испортила до предела. Но как об этом сказать Марине, как объяснить, что у нас с Андреем все очень просто. Он опекает меня, как может. А я ему позволяю это. И мы оба довольны жизнью. Ничего больше.

— Наверное, Андрей страшно завелся? — переспросила Марр после нескольких мгновений тяжелого молчания. Сколько затяжек она успела сделать за это время?

— Да, похоже, — осторожно ответила. Как знать, что ее сейчас заведет?

— Знаешь, если бы не знала, что он к тебе относится, как к младшей сестренке, решила бы, что он в тебя влюблен, — наконец, призналась Марина.

А я вздохнула с облегчением. Если подруга говорит об этом, значит не все так плохо, как я себе накрутила.

— Нет, — радостно откликнулась я. — Не влюблен, я точно знаю!

— Что «не-е-ет», — Марина меня передразнила. — Так оно и есть. Со стороны так кажется. Поверь мне.

— Кажется, но это не так.

— Да. Не так… И хорошо. Не уверена, что в таком случае смогла бы с тобой общаться.

Ого! Все-таки я не предполагала, что Марина настолько сильно любит Андрея.

— Если ты все еще общаешься со мной, значит не все потеряно, — предположила я с надеждой. Но подруга ловко ушла от ответа. С ней срочно нужно поговорить вживую.

— Ага. Ладно. Давай колись, как ты докатилась до такой жизни? — полюбопытствовала подруга, возвращаясь к своему привычному требовательному и задорному тону.

— Ты о Керимове? — уточнила на всякий случай.

— И об отце ребенка, конечно!

— О, значит, ты не поверила словам Тимура?

— Кси, не принимай меня за идиотку. Керимов при ваших сложных отношениях пальцем бы тебя не тронул. Если бы ты его даже напоила и накормила стимуляторами, я и то сильно сомневаюсь, что он бы на тебя посмотрел. Ты для него, моя дорогая, второй сорт.

— Что ты имеешь в виду?! — поинтересовалась прохладно. Марину иногда заносит на «поворотах». Умеет же она иной раз что-нибудь эдакое «ляпнуть». Впрочем, правда всегда глаза колет, черт бы ее побрал.

— То и имею, — жестко ответила Марр. — Тимур западает на других, и***ть тебя он мог бы тебя, разве что под утренний стояк лет пять назад. Сейчас ему на тебя плевать.

— О… Да, ты ранила мои чувства, — усмехнулась в трубку.

— Ну, а что ты хочешь, чтобы я тебе cказала? Что он в тебя влюбился? Не смеши. Ты же не поверишь в этот бред?

— Да, не поверю, конечно.

— Только не расстраивайся слишком, Кси, — снова поддела Марр. — Я знаю, что Керимова — это твоя больная мозоль. Кстати, как вышло, что он решил выдать себя за отца твоего ребенка?

По телефону обсуждать такие вещи мне не хотелось.

— Раз ты об этом спрашиваешь, скажи сначала, журналисты тебя уже нашли?

— Конечно, нет, — Марина усмехнулась. И заявила, ничуть не сомневаясь в своей правоте. — Им до меня не добраться. Откуда они адрес мой съемной хаты возьмут? И сотик не на меня зареген. Не найдут.

— Тогда откуда ты…

— После разговора с Тимуром полазила в ВК. Посмотрела блоги. Кстати, Сплетница — отличная вещь.

А, это дурацкое приложение.

— Ну, и что? Там много пишут?

— Много. Всякой хрени, — я представила, как Марина на том конце трубки пожала плечами.

— Это ты знаешь, что все это бред, — вздохнула. — Другие верят?

— Кто как. Но в основном, да. Все верят.

— Пр-рекрасно!

— Ты разве против? — удивилась Марина.

— Конечно!

— Хм, лучше не хлопай ушами и пользуйся моментом, — неожиданно заявила подруга. — Тебе Керимов нра, вот и действуй. Он же для тебя — идея фикс. И ты бесишься от того, что никак его не получишь — Постой, — я изумилась. — Ты думаешь, что я…

— Ксень, думаю. Более того, я уверена, что стоит тебе с ним пару раз***, и ты о нем завтра же забудешь. Ты готова для большего. Но эта история с Тимом тебя тормозит.

— Ты утрируешь. Секс уж точно не решение моих проблем с Керимовым.

— Да, зато ребенок — отличное решение. Так зачем Тимур выдал себя за твоего парня?

— Это обсудим лично. У меня сейчас бюджет не резиновый. Наверняка, я снова в минус ушла.

— Блин. Ну, давай я тебе перезвоню?

— Не надо.

— Тогда я тебе деньги кину на счет. Будешь все время на связи. Ты потому не звонила вчера?

— Не только.

— Понятно. А ты сейчас с Тимуром?

— Можно сказать и так…

— Он хоть нормально с тобой обращается? Ты нормально питаешься, спишь и все такое?

Марина включила «мамочку». Если бы Андрей остался с ней, она бы давно обзавелась собственным карапузом. Но Флейм пропал с горизонта, и Марр после болезненного разрыва с моим другом, послала все мечты о семейном счастье к черту. Зато она стала чаще отыгрываться на мне.

— Конечно, нет. Керимов — это зло. Как только я нахожусь рядом с ним, и все идет кувырком. Не жизнь, а какая-то задница. То на сотовом вдруг не оказывается денег. То он разряжается в самый неподходящий момент…

— Ужас. Проблемы с сотовым — это круто.

— Хватит язвить. Из-за этого телефона я кучу звонков пропустила от Андрея. И маме еще что-то объяснять надо.

— Соври, — уверенно посоветовала Марина. — Все равно она никак не проверит. Блоги она не читает. Максимум — пришлет свою подругу с тобой поговорить. Все, как в прошлый раз.

— Я подумаю, — пообещала я. Хотя идея с ложью во благо и казалась мне единственным выходом из ситуации, она совершенно мне не нравилась. Но, решив скрыть от мамы факт своей беременности, я сама загнала себя в ловушку. Врать придется…

— В общем, Ксень, не зевай у Керимовых. Пользуйся открывшимися возможностями на полную катушку. Присмотрись что и как, что любит Керимов, как себя ведет с домашними. А потом делай все, что хочешь.

— Марр, ты спятила, — я констатировала неопровержимый факт. — Ты мне предлагаешь с ним переспать? Прийти и прыгнуть к нему в постель? Тимур, я вся твоя? Так?

— Да, предлагаю, — Марина была непреклонна. — Не надо строить из себя невинность. Я тебе плохого никогда не советую никогда. Как только ты*** Тимура или он тебя — это как повезет, ты больше не будешь себе голову забивать всякой ерундой. И Керимов после этого на пушечный выстрел к тебе не подойдет.

— Ясно, — я начала заводиться. — Обещаю подумать над твоим советом.

— Договорились, — откликнулась Марина. — Только пропадать не вздумай. Я позвоню тебе вечером.

— Да, давай. Я буду на связи.

— Пока, моя дорогая!

Смску маме я набирала очень долго. Искала слова, стирала написанное и складывала оправдания в новые фразы. Объяснение, которое бы не вызвало подозрений у мамы, все время выходило корявым. Быть может, потому что я не знала, что именно говорить?

После разговора с Андреем я злилась на саму себя. Я прекрасно понимала Флейма. Что мне стоило задуматься о последствиях своих поступков? Вспомнить, что за меня волнуются близкие? Андрей считает, что мне ничего не мешало просто позвонить, но…

Я вспомнила вчерашний сумасшедший день и калейдоскоп событий, завертевшийся вокруг меня. Какой бы ни была МОЯ правда — она будет слабым утешением для раненного самолюбия Андрея.

Я действительно хотела набрать номер друга. Несколько раз хваталась за телефон, чтобы предупредить Флейма и позвать на помощь. Но все время находилось что-то, что мешало мне это сделать. То отрицательный баланс моего счета, то Керимов, появившийся, как черт из табакерки, и своими словами подтолкнувший меня к истерике. Или это я сама себя довела?

Впрочем… теперь уже поздно что-то объяснять Андрею. Если Маришка права (дай Бог, чтобы она не ошиблась), значит, мой друг действительно скоро мне позвонит. И тогда нужно сделать все, чтобы он меня простил.

Обвинения Флейма справедливы. Я вела себя, как законченная эгоистка, какие бы оправдания не находились у меня для собственного поступка. Но кто как ни Андрей знает, что никогда раньше я не позволяла себе такого безразличия по отношению к друзьям и близким. Флейм обязательно должен меня понять.

Я вздохнула, в очередной раз перечитывая набранную для мамы смс. Я писала сообщение ей, но все мысли почему-то были только об Андрее. Флейм переживает за меня в чем-то даже больше, чем родная мать. Я, сама не зная, как, позволила другу стать мне слишком близким. И слишком нужным. Но что это меняет?

Ни-че-го.

Андрей все еще злится. А я собираюсь сделать это — совершить очередную глупость.

Я последний раз посмотрела на экран мобильника. Мне нужно сделать это. Все равно это самый простой выход из ситуации. С дрожью в кончиках пальцев я нажала на кнопку «отправить».

Совесть впилась когтями в сердце. Я лишь крепче стиснула зубы. Поздно. Жалеть — нет смысла. Я последовала совету Маришки и только что соврала маме. Степень моего падения стала теперь абсолютной.

Я ошибалась, веря, что среди моих нерушимых принципов нет ни одного, касающегося лжи и полуправды. Оказалось, что есть… Меньше минуты назад я переступила через саму себя. Я осознанно обманула близкого человека, которому еще год назад я доверилась бы без всяких сомнений.

Я обреченно опустила голову на руки. Можно ли считать это ложью во спасенье? Ложью во благо? Или я опять делаю ошибку?

Собственная интуиция молчала. И только мой опыт подсказывал очевидный ответ. Пусть сейчас речь всего лишь о маленьком притворстве, но начав с мелочи, уже неизвестно чем закончишь…

Как я и предполагала, мама перезвонила мне буквально через пять минут.

— Ксения, что это за смс? — в женском голосе слышалось недоумение.

Я вздохнула и улыбнулась. Все в порядке. Панику в сторону. Я смогу это сделать. Главное, самой поверить в то, что я говорю.

— Я решила тебе все объяснить до того, как ты поговорим вживую. Ты сильно на меня разозлилась за то, что я так надолго пропала?

— Разозлилась? Из-за чего? И разве ты пропадала? — мама удивилась. — Я позвонила тебе вчера два раза и сегодня еще один. Волноваться начала только после сегодняшнего звонка твоего друга, если ты об этом. Может, объяснишь, что нужно было Андрею? Что у вас с ним происходит?

Вот черт! Ну, Флейм! Какого хрена ты мне соврал?! И что ты сказал моей маме?

— А что Андрей тебе ничего не объяснил? — поинтересовалась осторожно.

Если мама хочет поймать меня на лжи, то вот он — отличный шанс загнать меня в ловушку. Ветровой-старшей лишь стоит сделать вид, о том, что она не в курсе происходящего. Если я предложу маме версию, сильно отличающуюся от рассказа Флейма, меня будет ожидать допрос с пристрастием. Впрочем, кто сказал, что у меня нет шансов обойти все острые углы?

В конце концов, Андрей не стал говорить маме всю правду — о моем состоянии и выкидыше. Если бы это произошло, Ветрова-старшая вылетела бы в Россию первым же рейсом. Но все же что мог придумать мой друг?

— Нет, ничего, — мама откликнулась довольно быстро и сердце сжалось от дурных предчувствий. Ветрова-старшая, в девичестве Андрияшина, только что мне соврала. Но зачем? Что она хочет этим добиться?

— Но твой друг жутко волновался и несколько раз спрашивал про тебя. Вы поссорились? Ты не сказала ему, куда направляешься?

Да уж, Флейм. Удружил — ничего не скажешь.

— Мы просто не сошлись во мнениях, — с тяжелым сердцем призналась я маме. — Я решила проучить Андрея и отключила телефон.

— А во мнениях вы не сошлись почему? — невинным тоном поинтересовалась моя родительница. Интуиция тихонько тренькнула, показывая, что в словах матери есть какой-то подвох.

— Мам, я тебе все написала в смске. Сама понимаешь, почему Флейм разозлился.

— Значит, это правда? — мама изобразила неподдельное удивление.

— Ты думаешь, я могла бы тебе соврать?! — голос примерной дочери удался мне на славу.

— Я предполагала такое.

— Ну-у, спасибо! — сделала вид, что обиделась. — Между прочим, я все тебе написала.

— Написала, и слава богу, — в голосе матери послышался упрек. — Но ты могла позвонить мне из дома сама и рассказать все еще несколько дней назад.

— Тут все так закрутилось.

— Представляю. Но это не повод сообщать матери о происходящем вот так… по смс… после того, как твой друг уже успел мне обо всем намекнуть. Ты не могла сделать это сама?

Я замолчала. После разговора с Флеймом, я уже поняла, что вела себя ужасно по отношению к близким. Но что я сейчас могу сделать? Только извиниться за сделанное и не сделанное и пообещать вести себя в следующий раз, как взрослый и ответственный человек?

Смешно. К чему нужны слова? Поступки говорят куда красноречивее всех обещаний. Этому меня научила мама. Оправдываться нет смысла…

— Ты сердишься?

Мама вздохнула на том конце трубки и, наверное, даже поджала губы. Она на меня сердилась, конечно. Но, вряд ли, она признается в этом.

— Все хорошо, Ксения, — ответила мама. И я почувствовала новый болезненный укол в сердце. Интуиция или совесть?

Мама опять пыталась мне соврать. Так же, как и я ей. Уверена, что мама уже догадалась, что я что-то от нее скрываю. А еще мы обе знаем, что я знаю, что она знает о моей лжи… Ужас, как все запуталось.

Как так вышло, что мы вдруг стали настолько чужими друг другу? Раньше я могла рассказать ей обо всем. И она бы первой бросилась мне на помощь. Она бы поддержала меня, если надо. И указала бы на ошибки. Я бы ни капли не обиделась на ее критику и даже самые резкие ее слова.

Но сейчас — все наше общение сводится к двухчасовым разговорам раз в неделю. И ни разу с момента ее отъезда, мы с мамой не поговорили нормально.

Мама слишком осторожна. Она интересуется моей жизнью, пытается поддержать по мере сил. Но мы отдалились друг от друга так стремительно, она так быстро исчезла из моей жизни, что я перестала чувствовать нашу близость. Перестала доверять. Я не могу заставить себя сказать ей правду о том, что со мной случилось на самом деле. А она… не станет интересоваться.

Флейм говорит, что мама чувствует вину за свой отъезд в Европу. И именно поэтому — боится хоть чем-то обидеть меня. Подозрениями и недоверием, например.

Я ужасная дочь? Только что я воспользовалась этим знанием, чтобы скрыть от мамы правду.

Так будет лучше. Мне хочется верить в это.

— Ладно, мам. Значит, ты не против? — поинтересовалась просто для проформы. Я уже знала ответ на этот вопрос.

— А как я могу быть против? Ты взрослый ребенок. Ты уже сама отвечаешь за свои поступки. Надеюсь только, что ты никогда не пожалеешь о том, что сделала это.

Ох, мама… Я уже жалею, что ввязалась в историю с Керимовым, что скрываю от тебя правду. Жалею о том, что ты так далеко. Как ты думаешь, возможно ли жалеть об этом еще больше?

— Я поступаю верно, — мой голос прозвучал бодро. — Не о чем волноваться, ма.

— Хорошо. Делай, как знаешь. Если тебе понадобится мой совет — звони в любое время.

— Да, если что, я позвоню.

Еще одна ложь, которая никому не нужна.

Мама, зачем же ты уехала? Ты, и правда, думаешь, что так будет лучше для меня? Для нас обеих?

Абонент на том конце трубки виновато молчал. Ему нечего было мне ответить.

Мы с мамой обменялись еще десятком ничего не значащих фраз. Я поинтересовалась погодой в Париже, делами Жоржа. Коротко рассказала об успехах в универе и пообещала приехать сразу после окончания сессии… бла-бла-бла.

Я чувствовала себя пустой, когда, наконец, сбросила вызов.

Впервые за несколько месяцев я осознала, насколько все плохо в нашем насквозь фальшивом общении с мамой. Я и раньше видела, что Ветрова-старшая после отъезда стала слишком податливой и мягкой. Но эту новообретенную мамину дипломатичность так легко было списать на влияние Жоржа. Только сейчас со всей очевидностью я вдруг поняла — поведение мамы осознано. Она знает, что своей отстраненностью причиняет мне боль.

А, может, она просто ждет от меня первого шага навстречу? Если это действительно так, то только что я все окончательно испортила. Вместо того, чтобы попросить маму о помощи, я подала ей новое блюдо — правду, искусно разбавленную ложью.

Я написала ей, что встречаюсь с Тимом. Но мама даже не стала задавать лишних вопросов. Впрочем, что я могла ей ответить? Соврать снова?

От стыда горели щеки, и неприятный осадок жег губы, будто ложь оставила на моем языке горчащий привкус.

Почему мне кажется, что у нас с мамой нет ни одного шанса наладить отношения, даже если мы посмотрим друг другу в глаза? Почему я уверена, что пропасть между нами каждый день становится лишь шире?

Прошел почти час, прежде чем в мою дверь постучали. За прошедшее после разговора с мамой время я успела переодеться, перебрать свою сумку с вещами и даже кое-что постирать. Я не ждала гостей, тем более так рано. И потому, когда появилось несколько свободных минут, просто забралась на подоконник с книжкой в руках.

Нежданный гость застал меня врасплох. Я не успела даже спуститься на пол, а на пороге, бесцеремонно распахнув дверь, появился Лешка.

— Че-то ты долго возишься. Я думал, ты спишь, — недовольно буркнул парень, небрежно приваливаясь к дверному косяку и с любопытством разглядывая меня.

Я нахмурилась, стараясь скрыть смущение. Взгляд парня, изучающий и дерзкий, заставлял нервно сглатывать и дышать через раз. Лешка выглядел слишком развратно. Пухлые губы были соблазнительно приоткрыты. Огромные серые глаза смотрели изучающе и дерзко.

При всем при этом Лешка был неуловимо похож на Тима. Жалкое подобие или улучшенная копия? Я бы затруднилась ответить на этот вопрос. Одно было очевидно — Тимур будучи подростком никогда не вел себя настолько вызывающе.

Лешка просто переплюнул своего брата. В нем все кричало о похоти: расслабленная поза, томный взгляд из-под опущенных ресниц. И даже одежда была подобрана не случайно. Его рубашка, застегнутая лишь на несколько нижних пуговиц, треугольником открывала обнаженную грудь и край подтянутого живота.

Ему всего шестнадцать! — напомнила я себе, когда заглядевшись на юного искусителя, поймала себя на мысли, что Лешка с такими замашками должен быть отличным любовником. Он слишком хорошо знает, что производит впечатление порочного пацана.

Красивый, ничего не скажешь. Такой очаровательный, стройный мальчишка с улыбкой ангела и с замашками беса. Только он ни капли меня не интересует. Ведь так?

Я прислушалась к собственному телу, пытаясь отловить пресловутых «паразитов сознания», которые бы заставляли меня испытывать хоть какой-то интерес к хамоватому пацану. Но тело молчало.

Лешка мне не нравился совершенно. Ни одетый, ни раздетый. Ни упрямо молчащий, ни выдающий сомнительные комплименты.

Никакой.

Сейчас Керимов-младший выглядел явно чуть лучше, чем несколько часов назад. Но усталость все равно оставила отпечаток на его гладковыбритом, по-девичьи тонком лице. Под глазами залегли темные круги. Загорелая кожа казалась серой.

— Спасибо, что решил разбудить. Ты что-то хотел?

Лешка сделал вид, что меня не слышит. Он продолжал разглядывать меня. Его внимательный взгляд скользил по моему телу от макушки до босых ступней.

— Леш, — я сделала несколько шагов ему навстречу и помахала рукой почти перед самым носом, пытаясь привлечь его внимание. — Зачем ты пришел?

Парень вздохнул. Пронзительно-серые глаза посмотрели на меня с легкой обидой.

— Мне ску-у-аааачно, — зажмурившись, младший Керимов зевнул во весь рот. При этом ему удалось это сделать очень мило. — Пойдем на улицу?

Умоляющий взгляд.

— А что там делать? Я не очень хочу гулять, — я растеряно улыбнулась и украдкой взглянула на книжку, оставшуюся в руке.

Лешка усмехнулся, перехватив мой взгляд.

— У нас есть отличная беседка в восточном стиле. Огромные диваны, куча подушек. Зоя уже приготовила нам поесть.

Я удивленно вскинула бровь.

— Так она дома? А почему…

— Мама отправила ее в магазин за продуктами, — Лешка тонко улыбнулся. — Конечно, если бы она никуда не уезжала, тебе не пришлось бы делать завтрак.

Я с сомнением поглядела на парня. Как он ловко подстроил мне ловушку с этой дурацкой готовкой! Отличный манипулятор. Сейчас он снова что-то от меня хочет?

— Ты пойдешь? — уточнил младший Керимов, отклеиваясь от двери и отступая в коридор.

Я снова посмотрела на книгу.

— Можешь там почитать, если захочешь, — улыбаться, продолжал уговаривать парень.

— Ну, пойдем, — с сомнением пробормотала я и вышла из комнаты следом за Лешкой.

Беседка, в которую меня притащил Керимов, выглядела очень уютной. Каменная, увитая со всех сторон плющом, она была огромна. Я заглянула внутрь, с удивлением обнаруживая три широких дивана и деревянный столик на низких ножках. Многочисленные узкие окошки были прикрыты прозрачной тканью.

— Хочешь, я включу свет? — поинтересовался Лешка из-за моей спины, заметив мой кислый взгляд.

— А здесь есть?

— Обижаешь.

Хлопок ладонями, и под потолком загорелась неприметная люстра. Сразу стало гораздо светлее.

— Так лучше?

— Ну, да, — ответила и снова посмотрела по сторонам.

При ярком свете пушистые пледы на спинках дивана заиграли пестрыми красками. Восточные узоры на обивке стали заметнее и четче.

— Забирайся в угол, — предложил Лешка. Он сам залез с ногами на ближний ко входу диван и, удовлетворено улыбнувшись, раскинулся на подушках.

— Сейчас, — я скинула босоножки и повторила маневр парня, краем глаза заметив, что Керимов-младший внимательно следит за каждым моим движением.

Я покраснела, вдруг смутившись пристального внимания подростка. Почему он так смотрит?

— А у тебя, оказывается,***енная фигура, — вдруг заметил парень.

— Что? — переспросила.

— Пропорции у тебя шикарные, говорю, — лениво откликнулся Лешка.

Я фыркнула.

Флейм с Ником, конечно, тоже не следят за собственным языком. Пошлые замечания и сальные шуточки даже по поводу моей внешности давно меня не удивляют. Но Керимов… Меня жутко взбесил его взгляд! С какой стати Лешка пялится на меня?

В другой раз я бы пожалела, что сменила наряд и бросила в стирку свой сарафан, за свободным кроем которого было толком не разобрать, хорошая у меня фигура или не очень. Но внимание младшего Керимова меня разозлило.

Сейчас я была одета в брюки и белую футболку с незамысловатым принтом. Все очень прилично и скромно. Никакой открытой спины, как в сарафане. И ничего супероблегающего. Так что же так впечатлило парня? Или эти комментарии часть какого-то плана?

В любом случае Лешке лучше держать язык за зубами по поводу моей фигуры, если он не хочет проблем. А я ему их устрою, если он немедленно не заткнется.

— Спасибо, — ответила хмуро и отвернулась. Но парню мой ответ явно пришелся не по душе.

— Эй, мисс Снежная Королева. Тебе не нравятся комплименты? Или ты не знаешь, что у тебя*****ная грудь и задница? — невинно поинтересовался Алексей.

Я вновь посмотрела на парня. Он, что, издевается?

— Леш, я уже сказала тебе спасибо. Какая тебе еще реакция нужна? Я, по-твоему, прыгать должна от радости, что ты комплимент мне сделал? Извини, конечно, но ты далеко не первый, кто хвалит мою фигуру.

Ничуть не впечатленный моим ответом, Лешка смерил меня насмешливым взглядом. Столько неприкрытого лукавства было в его серых глазах, что я вновь смутилась. Парень смотрел на меня с фирменной, легко узнаваемой Керимовской хитринкой в глазах. И он, явно, собирался сказать мне какую-то гадость.

— Что ты за человек такой, Ветрова? — в словах Лешки слышалось превосходство хищника над жертвой. Какого черта, он вздумал со мной играть? — Ты всегда язвишь, когда кто-то тобой любуется? Теперь я понимаю Тимура.

Я выгнула бровь. Он серьезно?

— Не пойму, чему ты удивляешься, — я спокойно встретила изучающий взгляд парня. — Разве твой брат тебя не предупредил? Я настоящая стерва. К тому же, я неадекватна и часто срываюсь на людей по поводу и без. Вот сегодня терпеть не могу комплименты. А еще русский великий и могучий мат.

— То, что ты неадекватна, я только что убедился, — Лешка склонил голову чуть набок, все так же продолжая разглядывать меня. — Но, если бы мой брат был хоть каплю так же умен, как я, он в два счета выбил бы из тебя эту дурь.

— Леш, — я перестала улыбаться. Оказывается, в прошлый раз мы с Керимовым-младшим не все прояснили.

— Всю дурь придется выбивать из тебя, если ты не прекратишь этот дурацкий разговор. Я тебя уже предупреждала. Я не собираюсь терпеть ни единого намека обо мне, твоем брате и наших с ним отношениях. Или отношениях между мной и тобой. Я оказалась в вашем доме случайно. Как только все закончится, я исчезну из вашей жизни. И мы постараемся забыть друг о друге, как о страшном сне.

Лешка прищурился и покачал головой. Усмешка все так же таилась в уголках его губ.

— Ого, как ты разозлилась. Неужели тебя так сильно бесит Тим?

Да, причем здесь Керимов вообще?!

— Ради бога, какая тебе разница, бесит меня твой брат или нет? Мы говорим не об этом.

Парень рассмеялся.

— А я думаю, что именно об этом. У меня далеко идущие планы на тебя, мисс Злюка.

Да, что же это такое?!

— Леш! Какие к черту планы? Ты кем себя возомнил? Тебе шестнадцать лет есть вообще?

— Мне будет семнадцать через полгода, — Лешка был невозмутим. — И я явно умнее тебя и моего брата вместе взятых. Потому что иначе вы бы оба уже давно поняли, что вас тянет друг к другу.

— Ты спятил? Куда нас тянет? Давай, успокой меня, скажи, что ты поверил в придуманную для журналистов версию Тимура.

Парень покачал головой.

— То, что тебе мой брат нравится, видно невооруженным взглядом. Ты ни на одно упоминание о нем не можешь отреагировать спокойно. И еще ты на него пялишься, как кот на сметану, когда думаешь, что тебя никто не видит.

— Да-да. Пялюсь, — я попыталась сделать хорошую мину при плохой игре. — Только я смотрю на этого идиотка, потому что хочу прибить!

— Он тоже, — коротко хохотнул младший-Керимов, отмахиваясь от моих оправданий.

— Что?!

— Тоже хочет тебя прибить. Это взаимно, — Лешка выдал свое соображение с видом знатока. Мне захотелось рассмеяться.

— Все ясно. Ты думаешь, что я не догадываюсь о желаниях Тима? Не вижу, что он постоянно на меня злится? И не принимает за человека?

— Не знаю, за кого он может тебя принимать. Такую идиотку, как ты, еще поискать надо. Ты и десятой доли не понимаешь в том, что между вами происходит.

— Между нами ничего нет!

— Лучше скажи, он тебе нравится или нет?

Я все-таки рассмеялась. Лешка нахмурился.

— Ты, проницательный наш, сам все лучше всех знаешь. Вот и скажи мне, какие чувства я испытываю к Тимуру.

Младший Керимов усмехнулся.

— Ты на нем помешалась — вот и все.

— Я его терпеть не могу!

— Ну-ну. Столько экспрессии, — Лешка язвил. — Тимур, между прочим, тоже не очень тебя выносит. И я его прекрасно понимаю. Когда же ты уже повзрослеешь, а?

Я закрыла лицо ладонями, растирая раскрасневшиеся щеки. О чем этот разговор?

— Ты все сказал? — поинтересовалась устало.

Лешка, заметив мое сменившееся настроение, улыбнулся грустно.

— Ксения, зря ты мне не веришь. Я, между прочим, знаю своего братца лучше тебя. И я прекрасно вижу, как он бесится, когда речь заходит о тебе. В школе после твоих выходок он говорил о тебе каждый день.

— Знаешь, я тоже о нем говорила, — ответила задумчиво, вспоминая о том, как часто жаловалась маме, когда Тимуру в очередной раз удавалось меня унизить перед всем классом.

— Ну, вот видишь, — усмехнулся Лешка. — Ты же в него еще тогда влюбилась?

Я посмотрела на парня умоляюще. Почему он задает такие странные вопросы?

— Леш, оставь меня в покое.

Парень хмыкнул.

— Я стараюсь, как лучше.

— Ну, почему все в вашей семье пытаются решить за меня! Хватит уже. Я ничего не хочу слушать. Тем более, о Тимуре.

— Ооо… как все запущено. Ладно, принцесса, больше не буду тебя трогать.

— Спасибо за одолжение!

Лешка сдержал слово. Тема наших странных отношений с его братом была снята с повестки дня. Парень перестал задавать глупые вопросы и рассматривать меня с азартом юного биолога, который впервые увидел препарированную мышь.

Зоя, как младший Керимов и обещал, принесла несколько тарелок с закусками. Нарезанный пластинками сыр, овощи. Огромное блюдо с фруктами.

— Зоя, можешь попросить Сашу приготовить нам кальян? — Лешка поинтересовался у женщины, расставляющей бокалы на столе.

— С каким вкусом сделать? — Зоя улыбнулась.

— Ты с каким хочешь? — Лешка требовательно уставился на меня.

Я пожала плечами. Кальян я курила всего несколько раз и особого восторга от этого процесса не испытывала.

— Мне все равно.

— Ты, что, никогда не курила? — кажется, мне удалось удивить Лешку.

— Ты всерьез думаешь, что я не знаю, что такое кальян? Мне просто неважно, что именно курить. Выбирай на свой вкус.

Парень хмыкнул.

— Зоя, давай тогда сделаем вишневый.

Я согласно улыбнулась. Пусть будет вишня. Не самый плохой выбор.

— А что ты читала, когда я за тобой зашел? — поинтересовался парень, когда кальян был установлен на низкий столик. Мы сделали несколько затяжек и блаженно откинулись на подушки, каждый на своем диване.

— Драйзера, Финансист.

Лешка приподнялся на локтях, чтобы заглянуть мне в лицо. Выглядел он при этом удивленным.

Я фыркнула и вытащила из-под подушки книжку.

— Я не вру. Видишь, действительно, Драйзер. Ты чего так удивился?

Лешка хмыкнул и вернулся обратно на диван.

— Да так. Слышал, что это своеобразная книжка.

— Мне нравится.

— Поня-ятно… Может, почитаешь вслух?

— Ты шутишь?

— Нет, конечно. Я ее как-то полистал. Но толком ничего не помню.

— Хочешь, тогда я тебе один прикольный эпизод прочту? Тебе понравится.

— Давай.

Я перелистала книгу на начало и отыскала глазами нужный кусочек. «В один прекрасный день в аквариум пустили омара и каракатицу, и Фрэнк стал очевидцем трагедии, которая запомнилась ему на всю жизнь и многое помогла уразуметь»… писал Драйзер.

Я дочитала почти до конца главы. Лешка, развалившись на подушках, внимательно слушал. Он временами прикрывал глаза и тогда, мне казалось, что он погружается в полудрему, убаюканный моим голосом и плавными интонациями. «- Мама! — крикнул он, едва переступив порог. — Наконец-то он ее прикончил!

— Кто? Кого? — в изумлении спросила мать. — Ступай-ка мыть руки.

— Да омар, про которого я вам с папой рассказывал. Прикончил кара…» — Привет, — хмуро поприветствовал знакомый голос. Я запнулась на середине фразы и уставилась на Тимура.

— Ааа, здорово! — откликнулся Лешка, даже не удосужившись приоткрыть глаза.

А вот мне пришлось захлопывать книгу и принимать вертикальное положение. Это Лешка мог позволить себе все, что угодно. Даже лежать, раскинувшись на подушках и задрав босые ступни на спинку дивана. Моя же поза, зеркально копирующая позу Лешки, пришлась Тимуру не по душе. Он посмотрел на меня мельком, но его мимолетный взгляд резанул острой бритвой, заставив меня поторопиться.

Не дрейфь, Тимочка, я обещала беречь твою ранимую психику. Вести себя, как нахалка, не буду. Хотя могу…

Я шустро спустила ноги на пол и на ощупь отыскала под столом свои босоножки. Теперь я выгляжу прилично?

Тимур, впрочем, проверять не стал. Он оглянулся на кого-то за своей спиной. И в просвете двери за плечом парня я разглядела… Вот, черт! улыбающуюся Милану Осинскую. Блодинистая достопримечательность, известная на весь университет, как верная подруга Тима, смотрела на меня с интересом. Встретив мой взгляд, девушка сдержанно кивнула и, пройдя внутрь беседки (Тимур галантно пропустил даму вперед), махнула рукой младшему Керимову.

— Привет, Лё-о-оха!

Лешка, не ожидавший такого бурного восторга от встречи с ним, даже соизволил приоткрыть один глаз, чтобы посмотреть на гостью.

— А… Это ты, Милка. Ну, привет, — Лешка кисло улыбнулся и снова прикрыл глаза.

Мила, которая терпеть не могла, когда к ней обращались таким тоном, явно намекая на созвучие ее имени с названием именитого шоколада, гневно фыркнула. Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

— Тим, может, на кухню? Или ты с ними пообедать хочешь? — в голосе девушки послышались капризные нотки.

— Здесь, конечно, — Тимур отмахнулся от своей давней подружки, явно не желая заморачиваться из-за пустяка. — Нет смысла гонять Зою.

Я про себя вздохнула. Лучше бы они ушли.

В чем-то я понимала хмуро посмотревшую на меня Милану. Ей не нравилась будущая компания. Я-то, понятное дело, никогда не входила в число желанных для нее людей. Но за что ее так невзлюбил Лешка?

— Что курите? — тем временем поинтересовался Тимур у брата, протягивая руку за носиком кальяна. Леха отдал ему трубку.

— Вишню. Уже почти все, — с сожалением ответил младший Керимов. — Может, сделаем новый?

Тимур затянулся пару раз и блаженно опустился на подушки.

— Да, давай. Будешь яблочный с мятой? — и, получив утвердительное угуканье от Лешки, парень обратился к внимательно глядящей на меня Миле. — А ты не против?

Милка улыбнулась Тимуру и согласно кивнула. Мне захотелось усмехнуться. Ну-ну. Яблоко с мятой — ужас!

— Ксения, а ты будешь? — Лешка вдруг подал голос и обратился ко мне, будто догадываясь о моей нелюбви к мяте.

— Не думаю. Мне уже хватит, — постаралась ответить как можно искреннее.

Но Лешка вновь что-то почувствовал в моих словах. Он обеспокоенно заглянул мне в лицо, и мне пришлось невинно улыбнуться, чтобы его успокоить.

Интересно, младший Керимов всегда такой проницательный?

В дверях появился Саша, кальянщик, садовник и водитель Керимовых в одном лице. Он невозмутимо выслушал заказ Тимура о вкусе кальяна и даже дал несколько советов по поводу новых ароматических смесей.

Лешка тоже не отставал от брата. Подозвав мужчину поближе к себе, и тихо, чтобы никто не смог разобрать ни слова, принялся что-то объяснять Александру.

— Мы пообедаем, и я поеду. У вас тут сегодня скучно, — я расслышала усталый голос Милки. О… так значит, вот куда делся Тимур с утра пораньше.

— Ага, сегодня затишье, — перебив брата, уже собравшегося что-то ответить своей лучшей подруге, Лешка вклинился в разговор. — Вчера у Михайлова была клевая туса.

Мила заинтересовано приподнялась на диване, чтобы лучше разглядеть Лешку, лежащего на подушках.

— А ты там был?

— Да-аааа.

— Ого, а что…

— Мила, не слушай этого болтуна, — Тимур одернул девушку. — Нигде он не был. Его бы мать прибила, если бы он не ночевал дома.

Лешка рассмеялся.

— Тим, ты отстал от жизни. Мать уже два месяца отпускает меня всюду, куда я захочу.

— Интересно, что будет, если она узнает о том, кто такой Михайлов?

— Интересно, а что будет, если я напишу в блоге о том, что Ксения у нас? — в тон брату откликнулся Лешка.

Тимур сверкнул глазами.

— Ты сейчас договоришься, умник.

— А что такого? Ты же меня матерью пугаешь.

— Мальчики не ссорьтесь! — капризным тоном потребовала Мила. — Налейте мне лучше вина.

Тимур, еще раз предостерегающе посмотрев на ухмыляющегося брата, выполнил просьбу подруги.

Обед плавно подходил к концу.

Плов и шашлыки уже были съедены, и пустые тарелки только что забрала кухарка. Открыв третью бутылку красного вина, Тимур разливал его по бокалам. Я в который уже раз за сегодня вежливо отказалась от новой порции «божественного нектара».

Ну, и плевать, что Керимов пробормотал что-то сквозь зубы, приняв мой отказ за обычное кокетство. Никто не позаботится обо мне, кроме меня самой. А значит, Тимур может хоть подавиться своим идиотским хмыканьем. Те таблетки, что мне выписал врач не стоит мешать с алкоголем. Только откуда, наше величество Керимов, может это знать?

Ответ очевиден.

Я вздохнула, поудобнее устраиваясь на подушках, и снова приготовилась ждать. Обед вот-вот закончится. Тимур с Милой, вероятно, снова уйдут гулять. И вот тогда можно будет вернуться в свою комнату и все-таки позвонить Андрею.

Почему-то всё то время, что еле-еле тянулось, пока мы наслаждались отлично приготовленными шашлыками, я думала именно о Флейме.

Поначалу я еще пыталась вникнуть в суть разговора Тимура с Милой. Они говорили об аукционах Сотбис и Кристис, о покупке раритетного серебряного сервиза за восемь тысяч евро и о том, сколько с него можно будет поиметь через несколько лет.

Если бы Марр сидела бы напротив и тоже слушала весь этот бред, а щебетание Милы и длинные рассуждения Тимура казались мне полнейшей ерундой, я бы подмигнула подруге. А потом, отправив ей смс с помощью спрятанного на коленях сотового телефона, я бы написала ей: «Смотри! Все, как ты говорила. Только что я стала на полшага ближе к великому и непостижимому Тимуру.

Ты предупреждала, что надо держать нос по ветру? Присматриваться к увлечениям Керимова? Пожалуйста, Марин, я следую твоему совету. Например, только что я узнала, что Тимур увлекается антиквариатом, а еще, что его отец довольно богат, раз позволяет своему сыну такие нереально огромные, по моим меркам, траты… Тем более на такую ерунду, как какой-то сервиз.

Да, черт побери, я немного в шоке. Но все же. Это ничего не меняет.

Знать, чем увлекается твоя несостоявшаяся жертва соблазнения (ведь именно эту роль мы отвели для Тима?), этого так катастрофически мало. По крайней мере, для меня. Кто-то другой извлек бы из этого пользу. А вот я, наверное, просто не умею.

Что толку от моего знания о любви Керимова к аукционам и коллекционированию редких вещей? Я даже не могу поддержать разговор».

Да… действительно, мне нечего было сказать Миле и Тимуру, ведущим непринужденную беседу о стоимости редких картин. Мне не были известны даже имена художников, их написавших. Не о чем говорить.

Я превратилась в молчаливого наблюдателя и, прикрыв глаза, с вежливой улыбкой наблюдала за оживленным разговором Тимура с его подругой. Лешка изредка подавал признаки жизни, временами переворачиваясь на диване, он то принимался ныть, что у него болит голова, то, наоборот, с азартом пускался в спор о каком-нибудь серванте красного дерева.

Сумасшедший дом. Все помешались на антиквариате.

Ну и ладно.

Я улыбалась, но, вопреки цветущей на губах улыбке, призванной уверить всех в моем замечательном настроении, этого самого настроения не было совсем. Внутри разрасталась тревога за Андрея. Вопреки предположениям Марины, мой друг так мне и не перезвонил.

Я чувствовала себя неуютно — стоящей на краю пропасти в ожидании неизбежного падения. Если я все оставлю как есть, не сделаю не одной попытки исправить ситуацию, Флейм… он, гордый. Что бы там Марр ни говорила. Он никогда не станет унижаться перед человеком, который его предал. И если… — … Плаксе. Но зачем тебе-то это нужно, Тим?

Голос Милы вырвал меня из раздумий. Сознание выцепило из речи Осинской это давно знакомое мне со школьных времен прозвище, и я, наконец, прислушалась к разговору.

Оказалось, что от темы антиквариата обсуждение уже давно ушло в сторону нашей общей с Керимовым проблемы. Лешка смотрел на меня с интересом.

— Какая разница? Мы уже оба по уши в этом дерьме. Журналисты роют носом землю. Ты сама говорила, что даже универ уже стоит на ушах. Мерцалова добралась до нашей группы.

— Добралась, конечно! Почему бы ей не добраться, если ты увез Ветрову из города. Это только подстегнуло всеобщий интерес, — многозначительно заметила Осинская.

— Ее мои предки забрали, — уточнил Тимур, лениво потягивая вино из пузатого бокала.

Парень не выглядел раздраженным и взвинченным, в отличие от сидящей будто на иголках Милы. Девушка же явно нервничала. Своими вопросами Осинская определенно хотела добиться от Керимова какого-то признания. В чем? Кто его знает…

Тимур, по своей привычке, ловко избегал острых углов. И «ловиться» в хитро расставленные ловушки Милы не собирался.

— Еще лучше. Теперь и родители в это ввязались. Журналисты от вас не отстанут, Тимур, я это чую. Они не раздуют из этой глупой истории настоящий скандал!

— Милка, а ты не дрейфь. Черный пиар — это тоже пиар, — влез вдруг со своими комментариями опять оживившийся Лешка. — Тимур, может, даже разрешит тебе дать пару интервью для местных журналов. И ты, как верный боевой конь…

— Чтоооо?!

— Не хами, — Тимур предельно холодно оборвал дурацкое хихикание брата. Младший Керимов спрятал улыбку и вновь затих, так и не закончив своей фразы.

— А ты что молчишь? — вдруг обратилась ко мне Осинская. Я, которая всеми силами, старалась сидеть тихо и незаметно, разочарованно вздохнула.

Ну, что ей от меня надо?

— А что ты хочешь от меня услышать, Мила? — с все той же вежливой улыбкой поинтересовалась я у одногруппницы.

— О, да. В кои-то веки нашей задаваке нечего сказать. Между прочим, это и тебя касается.

— Это только меня и касается, — я перестала улыбаться. — И я никого не просила мне помогать. Тимур об этом прекрасно знает.

— Ветрова, только не начинай снова! — предостерегающе предупредил меня Керимов, сверкнув глазами из-под взлохмаченной челки.

Я усмехнулась.

Тимур прав. Все, что хотела, я ему уже сказала и даже несколько раз. А объяснять Осинской что бы то ни было — нет смысла. Так что начинать я ничего не буду.

— А вообще, Ветрова, скажи нам, — Осинская сделала театральную паузу, — раз уж ты все равно с нами в одной лодке, а от кого ты собственно залетела? И где этот безответственный***ак, который теперь не станет папочкой?

Воздух не вышибло из легких только потому, что я никогда не позволяла себе забыть, на какие гадости способна Мила, когда дело касается ее любимого Тимура. Я ждала от нее, конечно же, вовсе не этого вопроса. Но с другой стороны, что еще эта любительница сунуть нос в чужие дела могла у меня спросить?

Несостоявшийся отец моего ребенка — черт, и почему всех волнует именно это?

Я прямо взглянула в зеленые глаза Осинской, собираясь выдержать ее взгляд во что бы то ни стало. Она хотела меня смутить? Пусть обломится!

Подружке Тимура, которая в отличие от меня, до сих пор мечтает о взаимности со стороны Керимова (наивная дура — наше разлюбезное Величество никогда не опуститься до такого уровня), будет полезно встряхнуться.

— Отец ребенка? — я невинно хлопнула ресницами, про себя немного жалея, что не нашла времени, чтобы накрасить глаза. — Это Тимур, — уверенно заявила я, улыбаясь, как примерная девочка.

Претендент на роль отца тут же едва слышно усмехнулся, а Лешка в своей манере заржал в полный голос. И только Осинская скривила губы, невозмутимо вздохнула и удобнее устроилась на плече Тимура, покачивая в руке бокал вина. Мое заявление ее просто позабавило.

— Ветрова, мы все тут в курсе твоей неуемной тяги к Тиму, — сладким голосом заявила первая стерва нашего факультета. — Но давай ты хотя бы мечтать будешь молча? То, что ты приготовленную для журналистов версию отрабатываешь, конечно, занятно. Только вопрос о настоящем папаше задан не из праздного любопытства.

Странно, а мне показалось наоборот. Я нахмурилась.

— Кто он, Ветрова? И почему до сих пор не появился, раз вы заделали бебика? — речь Осинской лилась сладкой патокой, а ее взгляд был таким же невинным, как у меня всего несколько мгновений назад. И только я нервно теребила под столом край своей футболки. Мила с ее вопросами подошла слишком близко к болезненной для меня теме.

Я вздохнула и уже открыла рот, чтобы послать Осинскую куда подальше. Но в этот момент золотой мальчик — Керимов меня опередил.

— Мила, оставь Ветрову в покое, — попросил Тимур.

Ого! И что бы это значило? Какого черта, спрашивается, он вдруг решил вмешаться?

Я удивленно вскинула глаза на парня, стараясь понять, что на уме у Тима. Но Керимов обращался к Миле и смотрел только на нее.

— Это действительно только ее дело, — тон Керимова был категоричен. И в другой раз Милка конечно же, поостереглась бы спорить с Тимом. Но девушка удивила всех своей настойчивостью. Таинственная личность несостоявшегося отца моего ребенка крайне сильно ее волновала.

— Это было бы ее дело, — Осинская с жаром возразила Тимуру, — если бы Ветрова не впутала сюда еще и тебя.

Вот оно!

Опять я для этой безумной компании становлюсь «божественной коровой», «жертвенной овцой» и «козой отпущения». Блин!

Я не смогла сдержаться, фыркнула. Это кто еще кого впутал! Думаю, если бы мне помог не Керимов, а любой другой студент, то проблем было бы однозначно меньше.

— Никто никого не впутывал, — пожал плечами Тимур, словно читая мои мысли и опять радуя меня тем, что хоть на несколько мгновений наши мысли совпали. Жаль, что ненадолго. — Давай просто…

— Тим, подожди, — Осинская была упряма, как никогда. — Ты сам подумай, что будет с твоей сказкой о романе с Ветровой, если объявится ее парень и заявит журналистам, что вся эта история — полный бред?

Черт! Что она вновь придумала?!

Благодушие Тимура и его стремление меня защитить мгновенно пропали. Парень нахмурился и вопросительно уставился на меня. Похоже, перспектива быть пойманным журналистами, его немного пугала. Как легко меняется его мнение обо мне. Благородством тут и не пахнет.

Да уж. Ничего нового.

— Никто не будет общаться с журналистами, — пробормотала я. И стала босыми ступнями искать под столом босоножки.

Пора заканчивать этот разговор.

— Не будет? — Осинская сверкнула глазами и привстала на диване, будто гончая, учуявшая добычу. — Неужели, несостоявшийся папочка даже не догадывался о привалившем ему счастье?

Я поджала губы и еще яростнее начала вытаскивать из-под дивана зацепившиеся за что-то босоножки.

— Вот это да! — Осинская оскалилась в улыбке, и своей неожиданной радостью напомнила мне журналистку.

— Ветрова, ты залетела и не сказала парню о том, что он тебя обрюхатил?

Нет, это уже слишком!

Я вскочила с дивана, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на перешедшую все допустимые границы Милу.

— Это не касается ни тебя, ни кого бы то ни было! Еще один вопрос и…

— Ой, Ветрова, ну подумаешь, что я такого спросила, — Осинская строила из себя невинную овечку.

— Ничего, что бы тебя касалось!

— Подумаешь, какие мелочи. Я лишь удивилась, что твой парень не в курсе того, что ты беременна. Тем более срок у тебя такой уже немаленький был.

— Это мое дело! — все так же резко ответила я, не зная, что делать с этой курицей. Жутко хотелось залепить ей пощечину или вылить на эту полоумную стакан красного вина (он как раз стоял под рукой), но…

Черт, мы же не в детском саду?!

Осинская тем временем рассмеялась.

— Расслабься, Ветрова. Мне уж точно все равно, с кем ты спишь.

— По крайней мере, я вообще с кем-то сплю, — пробормотала я почти про себя, намекая на убогую внешность лучшей подруги Тима.

Конечно, по-своему Милка была симпатична. Всегда идеально уложенные волосы, безупречный макияж и стильные наряды на все случаи жизни делали свое дело. Осинская выглядела симпатичной. Но черты ее лица — м-да. Милке с внешностью точно не повезло. Слишком маленький рот, слишком тяжелая челюсть. Глубоко посаженные глаза и нос с горбинкой. Милка была той еще красавицей.

Еще в школе она редко пользовалась популярностью у противоположного пола. И я прекрасно знала об этом.

Конечно, нельзя сказать, что на любовном фронте Милки было уж так откровенно плохо. В конце концов, на первом курсе у Осинской был даже постоянный кавалер. Заботливый отец познакомил ее с сыном своего партнера. Мила в течение четырех месяцев, пока длился роман с симпатяшкой с юридического факультета, летала, как на крыльях.

Но… любовь прошла так же стремительно, как и началась. Парень переметнулся к поджарой брюнетке, учащейся с ним на одном курсе, и Милка осталась одна.

С тех пор приличных парней в окружении Осинской не наблюдалось. Никто не задерживался дольше, чем на несколько недель. И хотя Осинская усиленно делала вид, что расставание с очередным кавалером раз за разом происходит по ее инициативе, я сильно сомневалась, что это может быть правдой. Два-три раза. Ну, десять… может быть. Но ведь не каждый парень (а их число явно перевалило за несколько десятков)! на протяжении трех лет!

Так что, намекая на бедную (и жалкую) личную жизнь Осинской, я искренне верила, что не далека от истины. Да, быть может, Милана без труда нашла бы что мне ответить. Но она ничего не успела сделать.

Осинская лишь прищурила глаза и приподнялась на диване, собираясь вылить на меня очередную порцию помоев. Я прочитала в ее глазах такое лютое желание унизить меня, что на секунду мне стало страшно. Почти такой же страх я испытывала в школе, когда одноклассники начинали меня травить.

Нет уж. Это было давно. Больше такое не повториться!

Впрочем, я так и не узнала, что Милка собиралась мне сказать. В этот момент трель моего мобильника, с такой знакомой мелодией заставила меня вздрогнуть и забыть обо всех спорах с Осинской.

Мне звонил Андрей.

Я схватилась за телефон и, понимая, что обязательно должна ответить на звонок друга (кто знает, позвонит ли он мне во второй раз?) пулей метнулась к выходу.

На удивленные взгляды Тимура и Милы мне было плевать. Лешка уже давно превратился в безучастную, застывшую в блаженной неге мумию. И, конечно, никто из ребят даже не подумал меня остановить. Я выбралась из беседки, умудрившись ничего не разбить и ни обо что не споткнуться.

Надо ли говорить, что мои босоножки так и остались лежать под диваном?

Босая я вылетела на обжигающие плиты тротуара. И, едва сдерживаясь от того, чтобы зашипеть от боли, я нажала на заветную кнопочку на телефоне.

— Привет, Андрей!

Радость в моем голосе просто зашкаливала.

— Привет, — устало и немного обреченно ответил Флейм.

И замолчал.

Я вздохнула, открыв рот, чтобы сказать сто тысяч миллионов оправданий, крутящихся на языке. Но… Не сказала ни слова, вдруг испугавшись первой нарушить тишину и спугнуть Андрея неосторожно сказанным словом. Почему-то казалось, что в один миг я могу все испортить и порвать и без того хрупкую нить понимания, только-только вновь установившуюся между нами.

Мы с Флеймом молчали долго. Слишком долго… слишком — тревожно. Напряжение никуда не ушло. Андрей где-то там, на другом конце трубке, конечно, все еще злился. Я чувствовала это даже на расстоянии.

Но все же… Он сам мне позвонил. Значит, не все потеряно?

— Андрей, — умоляюще позвала я, когда тишина и дыхание друга стали просто невыносимы.

— Да, — тихо отозвался Флейм.

А я опять замолчала, не зная, что теперь говорить.

— Ты злишься? — неожиданно поинтересовался парень, и я ненадолго потеряла дар речи.

— Что? Я злюсь? С чего ты взял?! — мой голос дрожал, когда я это говорила.

— Я столько гадостей успел тебе сказать, — виновато ответил Андрей.

— Нет! Нет-нет! Послушай, я ни капельки не сержусь. Флейм, ты все правильно сказал. Зато я такая идиотка. Мне нужно было тебе позвонить сразу. И все рассказать.

Флейм помолчал немного, не делая попытки броситься меня утешать или говорить, что все это ерунда. То, что я натворила, слишком сильно задело друга. Как мы с этим справимся? Неужели, я его потеряю теперь? Когда поняла, насколько сильно мне нужно рядом надежное плечо? Когда я готова признать себя слабой, беспомощной и мечтающей хоть о капле заботы…

Не может быть…

— Как ты сейчас? — поинтересовался Флейм после паузы.

— Уже лучше, — ответила, стараясь, чтобы голос не звучал жалобно. — А ты?

И снова это молчание.

— Я тоже неплохо.

Тяжелый вздох. Хочется крикнуть «Ты врешь!». Но чем я лучше?

— Если я скажу, что хочу тебя видеть, ты… сможешь меня отсюда забрать? — спрашиваю осторожно, боясь услышать «нет».

Андрей вздыхает опять. Почему же ты молчишь, Флейм? Что происходит?

— Ксения, — парень говорит тихо, и я чувствую, что против воли замираю на месте, уже предчувствуя, что следующие слова друга ничего хорошего мне не принесут. — Мы с Ником тоже не все тебе сказали.

Уфф… Слава богу! Так только поэтому Андрей там немногословен? Он тоже боится меня обидеть?

— Что случилось? — облегченно выдыхаю в трубку. Какие бы тайны не были у друзей от меня, они не страшнее моей. И если Флейм звонит мне сейчас, значит не все потеряно.

— Нам предложили работу.

Господи! И из-за этого такие сложности? Чего испугался Флейм?! Вот глупый!

— Это же замечательно! Я вас поздравляю! Нужно будет срочно отметить? Куда вас кстати позвали? И что вы будете делать? И когда вам выходить на работу?

— Ксения, подожди. Стой… — устало просит Андрей.

Я замолкаю. И снова на душе тревожно и тягостно.

— Нам с Ником придется уехать.

Что???

На несколько секунд у меня перехватывает дыхание.

Этого не может быть снова!

— Уехать… — я даже не переспрашиваю, понимая, что слова Флейма не шутка. Друзья уже все решили. И переезд — неизбежен. — Куда вы едете?

— В столицу, — короткий ответ на бессмысленный вопрос. Какая разница куда уезжает Ник с Флеймом? Какое это имеет значение? В любом случае я останусь одна. Марина, мама, ребята… У меня никого больше нет здесь.

Я пораженно молчала несколько секунд. А затем… Что еще могла я сказать?

Я нашла в себе силы скрыть свои чувства. В конце концов, я уже проходила через это. Я уже отпускала маму «замуж».

— Это замечательно, Андрей! Просто супер! Если вы уже приняли предложение, значит оно определенно того стоило. Это шикарная новость! Нам нужно будет это отметить!

— Ты не расстроилась? — недоверчиво переспрашивает Флейм. Его так сложно провести, но я же знаю, что нужно говорить, чтобы он мне поверил.

— Конечно, нет! Разве я не знаю, как для вас это было важно? Я безумно рада за вас! Даже не вздумай накручивать себя. Все отлично!

Андрей облегченно вздохнул в трубку.

— Хорошо, Кси. Спасибо тебе. Ты сейчас с твоим Керимовым? Как у вас?

Странный вопрос от Флейма.

— Да… вроде все нормально. Просто…

— Ты спрашивала, могу ли я тебя забрать. Что-то случилось? Вы поссорились?

А мы мирились?

— Андрей, нет. Я лишь хотела вас с Ником увидеть и…

— Ксишка, трусишка. Ты решила, что я так на тебя обиделся из-за твоего Керимова, что больше тебе не позвоню?

Я соглашаясь выдохнула в трубку:

— Ага.

— Не бойся. Так просто тебе от меня не избавиться, сударыня Ветрова.

— Правда? — переспрашиваю с надеждой.

— Ессно! Ты, мать, мне не доверяешь?

— Доверяю, Андрей. Конечно, доверяю!

— Ну, вот и славно… Значит, у вас с Тимуром все нормально?

— Жить можно, — ответила я, уже догадываясь, что Флейм не собирается сегодня меня забирать.

— Хорошо. Если будет совсем плохо, позвони.

— Да. Я знаю. Позвоню. А у вас какие планы на выходные?

— Мы с Ником работаем обе ночи.

— В «Каранте»? — решила отчего-то уточнить.

Андрей фыркнул.

— Забудь о нем! Мы выступаем в столице.

— Вау!! Поздравляю!

— Ну да, мы такие, — Андрей рассмеялся в ответ. — Ладно, Кси. Я буду на связи до самого вечера. Позвони мне, если что.

— Договорились! Хорошей ночи, Андрей. И Нику привет передай.

— Оки! Ты тоже держись. Скоро увидимся!

Андрей первым положил трубку.

— Наговорилась? — как только я опустила руку с мобильником, понуро склонив голову и зажмуриваясь, чтобы сдержать слезы, из-за спины долетел насмешливый голос Милы.

Когда же они оставят меня в покое?!

Волна ярости затопила сознание с ужасающей скоростью. Я стремительно развернулась, лицом к лицу встречаясь с подругой Тима.

— Ты что-то вякнула, Милана?! — с раздражением прошипела я, сверля улыбающуюся одногруппницу взглядом. — Закрой свой рот и не приближайся ко мне, ясно?! Твой обожаемый Керимов мне ни к черту не сдался. Не хочу ничего о нем слышать! Никого из вас не хочу видеть! Вообще не подходите ко мне!

Лицо Осинской по мере того, как я говорила, менялось. Она перестала улыбаться и в какой-то момент даже отодвинулась от меня подальше.

Прекрасно!

Я выпалила все, что хотела сказать Миле на одном дыхании, краем глаза замечая, как удивленно смотрят на меня Тимур и Лешка, вышедшие из беседки на мой крик. Мне! Плевать!

Я чувствовала себя злой настолько, что готова была применить все мои скудные навыки по самозащите, что в меня с таким усердием вкладывал Андрей. Я бы, ей Богу, ударила любого, кто попытался бы меня остановить, снова что-то мне сказать, опять попытаться влезть в мою жизнь. Но ко мне никто не решился приближаться.

Я, как была босиком, пронеслась мимо с тревогой глядящего на меня Лешки. Но не остановилась даже, когда он осторожно окликнул меня.

— Ксения, подожди. Что случилось?

Сил оставаться не было, и объяснять ничего не хотелось. Никому!

Я влетела в свою комнату, в единственное место, которое мне выделили в шикарном особняке Керимовых, где я хотя бы какое-то время могла побыть одна. Плохо понимая, почему я делаю это, я почти на автомате повернула защелку замка, запирая дверь и отрезая путь в спальню всем желающим меня увидеть.

Оставьте! Меня! В покое!

Суматошно метаясь по комнате, я сама не знала, что ищу и что делаю. Я стащила с кровати плед и, завернувшись в него, едва смогла сдержать рвущиеся из груди рыдания. Я кусала губы, чтобы не расплакаться еще сильнее.

Только закрыв за собой дверь в ванную и включив воду, я почувствовала себя легче. Истерика не закончилась. Слезы, все так же катились по щекам, и я зажимала ладонями рот, чтобы не закричать в полный голос.

Внутри все жгло от боли. Даже лежа на ступеньках университета, понимая, что внутри меня умирает еще неродившаяся жизнь, мне не было так… больно. Тогда тело трясло от мучительных спазмов, но на душе была мертвая пустота. И только сейчас, стискивая зубы и раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы себя успокоить, я мечтала о том, чтобы все это поскорее закончилось!

Я хотела бы умереть тогда… я…

Я не позволяла себе закончить эту мысль, не решалась идти настолько далеко. Мне было больно. И слишком жалко себя. Я понимала, что во мне кричит именно эта жалость. Но разве этого достаточно, чтобы желать себе смерти?

В тот момент мне казалось, что только она могла бы облегчить эту жуткую боль в душе.

Мама, уехавшая к новому мужу, неудавшаяся беременность, история с Керимовым, скорый отъезд друзей. Как все это вынести?

Я не могу! Больше! Я не хочу справляться!

Я плакала еще очень долго. Обхватив себя руками и временами сжимая в кулачках край пушистого пледа, я предавалась самому глупому занятию изо всех существующих в мире. Я жалела себя. И рыдала, впервые после смерти деда, так сильно, что в какой-то момент дыхания не хватило, в груди стала разрастаться уже вполне реальная боль от горящих огнем легких.

Только это и заставило меня взять себя в руки.

Что я делаю, в конце концов? Я сошла с ума, если считаю, что слезы хоть чем-то мне помогут. Да, конечно. Жизнь паршива, а я осталась одна. Меня кинули все, все, все! Бедная несчастная Ксения. Аха-ха. Какая драма!

Можно подумать, одиночество — самое страшное в жизни. Или скопище придурков, которые меня окружают, превратили мое существование в одну сплошную муку? Это же мелочи! Они не стоят моей истерики.

И это я? Действительно, я? Сижу в ванной, кусаю губы до крови, едва ли не вою от жалости к самой себе. Ужас!

Я с гордо поднятой головой терпела все гадости со стороны моих одноклассников, а ведь они начались еще в школе! Я только в университете познакомилась с Андреем и Ником, которые стали моими лучшими друзьями. Но ведь до тех пор я была одна! И прекрасно выживала. Да, мама была рядом и всегда поддерживала меня. Но ведь и в то время я была всего лишь ребенком.

А теперь я давно перестала быть глупой Плаксой. Одна или нет, но я разберусь со всеми проблемами сама. У меня нет другого выхода.

Но что бы я ни решила для самой себя, собраться с духом, чтобы выйти из ванной, оказалось не так просто. Встать из того угла, в котором я сжалась, как побитый котенок, я просто не могла. Болели все мышцы. Виски ныли. А глаза жгло от выплаканных слез.

Только когда меня перестало трясти от озноба, я, еле передвигая ноги, добралась до кровати. Измученная и обессиленная, даже не потрудившись снять с себя одежду, я свернулась клубком на постели и, вцепившись в подушку, закрыла глаза.

Сильная или нет, но сегодня я позволю себе еще чуть-чуть побыть слабой.

Утро началось для меня слишком рано. На улице едва показались первые лучи солнца. Но я распахнула глаза, чувствуя себя отдохнувшей. И умиротворенной. На душе все еще было не по себе. Но я уже твердо решила, что сделаю все зависящее от меня, чтобы справиться с любой болью. И любыми испытаниями, что для меня приготовила судьба.

Переезд Андрея и Ника в Москву ничего не меняет. Через год, после окончания университета, я бы так или иначе все равно бы рассталась с ними. Меня ждет Европа и работа в другой стране. Так что, вероятно, все к лучшему. Мы с Ником и Флеймом просто разъедемся по разным городам чуть раньше, чем я предполагала. Зато мои друзья будут счастливы.

Побродив по комнате, приняв горячий душ и, наконец, переодевшись, я задумалась, что делать дальше. В особняке Керимовых стояла блаженная утренняя тишина. Вероятно, хозяевам дома в этот момент снятся сны. Семь часов утра — это только мне в такую рань не спится.

Я осторожно распахнула дверь и выбралась в пустой коридор. Собственный желудок намекал, что мне неплохо было бы перекусить. Я добралась до кухни, бесшумно открыла холодильник и взяла первую попавшуюся под руку бутылку.

Ммм… блаженство. Возможно, сегодняшний день будет лучше предыдущих.

Потягивая холодный йогурт, через распахнутую настежь стеклянную дверь я выбралась на широкую террасу. И замерла.

— Доброе утро! — осторожно поприветствовала Марию Керимову. Женщина открыто мне улыбнулась и отложила в сторону электронную книгу.

— Доброе утро, Ксения! Тоже не спится?

— Да, я рано сегодня встала.

— Отлично. Я тоже вот сегодня пораньше. Ты присоединишься ко мне? Как на счет чашки кофе и круассанов? — Мария указала на расставленные на стеклянном столике кофейник и тарелки с румяной выпечкой.

— Да, с удовольствием, — я улыбнулась, учуяв восхитительный запах кофе.

— Тогда бери чашку и присаживайся.

Я сходила на кухню за кружкой и вернулась на террасу.

Плетеное кресло едва слышно скрипнуло подо мной, когда я садилась напротив Марии.

— Леша сказал, что вчера у тебя болела голова. Как ты чувствуешь себя сегодня? Может быть, стоит позвонить Елене?

— Нет, нет! — я энергично закачала головой. — Мне уже лучше. Просто давление, наверное.

— Хорошо. Как скажешь. Но если тебе станет хуже, мы сразу же позвоним моей подруге.

— Да, конечно. Но сейчас все в порядке.

Мария снова улыбнулась.

Время с Керимовой пролетело незаметно. Мы удивительно быстро нашли с ней общий язык. И хотя я не позволяла себе забыть о том, что эта женщина превосходная интриганка и все-таки мать самого Тимура, которая любит и заботится в первую очередь только о своем сыне, мы довольно мило поболтали с ней нескольких часов.

С Марией было легко и просто. Совсем не так, как было в день нашего разговора в больнице. Сегодня утром, на уютной веранде, Керимова чувствовала себя свободно. Беседа лилась непринужденно. И мы постоянно улыбались друг другу.

Временами наш разговор скатывался на истории из детства Тимура и Лешки, и тогда улыбка расцветала на лице Керимовой. Глаза сияли. Мария рассказывала с азартом, изображая в лицах разных участников того или иного комичного случая, и порой нам невероятно сложно было сдержать смех.

Так, Керимова вспомнила, как однажды ночью ей позвонил Тимур.

— Ему было четырнадцать, — рассказывала она. — В сентябре вы с ним уже пошли бы в девятый класс. Но как раз в это лето, вам от школы предложили поездку в летний лагерь. В Швейцарию. Ты, кажется, не ездила тогда?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну, вот. А мы с Витей решили, что Тимуру будет полезно провести три недели с ребятами. Ты же помнишь, там предлагали и обучение языку, и путешествия по стране, посещения музеев и выставок. Это было бы интересно. Прошло всего дня три или четыре после отъезда Тима, и вдруг посреди ночи мой сотовый начинает разрываться от звонков.

Я поднимаю трубку и слышу от Тимура примерно следующее.

— Мама, только не волнуйся. Со мной все в порядке. Я на дискотеке в Берне. И не знаю, как добраться до лагеря. Мой сотовый сейчас разрядится. Что мне делать?

Такого ужаса я давно не испытывала. Но показывать панику ни в коем случае было нельзя. И не было время на эмоции. Я постаралась как можно спокойнее объяснить Тиму, что делать.

— Сейчас попробуй найти любого полицейского, подойди к нему и стой рядом. Он должен будет проводить тебя до лагеря.

— Мам, — буркнул Тимур. — Ты помнишь, что я не говорю на немецком?

— А это уже будут проблемы полиции. Главное, чтобы они доставили тебя до лагеря.

— Хорошо. Я понял.

Еще я посоветовала Тиму оглядеться вокруг и вспомнить, как он с друзьями (а с кем еще?) добирался до дискотеки. Он пообещал мне перезвонить через десять минут, если не сядет телефон.

Это было ужасно — ждать его звонка. Я несколько раз пыталась дозвониться до кураторов, которые вместе с вашей группой уехали в Швейцарию, но у всех были выключены телефоны. Я не знала, что делать. Мой сын в другой стране, за тысячи километров от меня. И я никак не могу ему помочь.

В общем, только когда Тим позвонил снова, я немного успокоилась. Сын сказал, что нашел дорогу, по которой он со старшими товарищами добирался до ночного клуба. И если пройдет по ней еще минут пятнадцать, то без проблем найдет свой лагерь. Мы договорились созвониться еще через какое-то время.

В следующий раз Тимур позвонил мне, когда уже был перед спальным корпусм. Естественно вход был закрыт. Охраны не было. И как попасть внутрь Тим не представлял.

Я поинтересовалась, есть ли у кого-нибудь из ребят комнаты на первом этаже? Выяснилось, что там есть несколько комнат, где живут одинадцатиклассники.

В общем, Тимур постучался в первое попавшееся окно и вскоре девчонки из старшего класса помогли ему забраться внутрь. Сын перезвонил мне еще минут через десять.

— Мам, они меня впустили. Все в порядке.

— Хорошо. Они ругаются на тебя? — на заднем фоне я услышала недовольные голоса.

— Ну, так, — пробормотал сын.

— У тебя еще конфеты остались, что вы на днях покупали в сувенирном магазине (речь шла о фирменных швейцарских конфетах, которые сын по удачному стечению обстоятельств купил заранее, чтобы привести нам в подарок).

— Есть.

— Подари девочкам и поблагодари за помощь.

В общем, с девчонками Тимур сдружился. И больше тревожных звонков по ночам из Швейцарии не было.

— И вы не стали звонить кураторам? Спрашивать, как же ребят выпустили из лагеря посреди ночи? — изумилась я.

— А зачем? — с улыбкой поинтересовалась Мария. — Тимур все равно, если бы ему понадобилось, снова повторил свой подвиг, снова бы сбежал из-под присмотра. И что бы вышло в итоге?

Я пожала плечами, не зная правильного ответа.

— Все бы считали его маменькиным сынком. И ребята, вряд ли, бы снова позвали его с собой. Когда он вернулся домой, мы серьезно с ним поговорили. Я объяснила ему, что за свои поступки надо уметь отвечать. Но если он не хочет снова попасть в беду, надо заранее думать о последствиях своих действий. Тимур понял.

Я улыбнулась.

Еще бы. Керимову несказанно повезло с родителями.

— А зачем же Тимур пошел с ребятами на дискотеку? — мое любопытство все же подтолкнуло меня к этому вопросу, хотя ответ, конечно же, был очевиден. Развлекаться, что еще можно делать в клубе?

— Было интересно, что и как. Тем более другая страна, — охотно объяснила Мария. Женщина говорила буднично, не выдавая ни капли волнения или раздражения. Она принимала сына таким, какой он есть. И даже тот факт, что с ним могла случиться беда, тем более в незнакомом месте и в чужой стране, не заставили ее поменять своего мнения о Тимуре. Ее мальчик мог делать все, что угодно. Главное, чтобы он был счастлив.

Интересно, это хорошо или плохо?

Я хмыкнула, впрочем, спрашивая совсем о другом.

— Но тогда почему Тимур вдруг решил уйти?

Керимова рассмеялась.

— Для Тимура это был первый опыт ночных развлечений. Он никогда раньше не был на дискотеках. И поэтому уже ближе часам к двум жутко устал. Да и, как он говорит, ему стало скучно. Взрослые девчонки не обращали на него внимания. Алкоголь ему никто не предлагал. В итоге уже через несколько часов он не знал, куда себя деть. Ребята из десятого класса, с которыми он пришел, развлекались вовсю. И никуда не собирались уходить до самого рассвета. Тимуру ничего не оставалось, как самому позаботиться о себе. Но он справился, как видишь, правда, не без моей помощи.

— Да. Я поняла, что он не стал паниковать. И, позвонив, даже попытался вас успокоить.

— Какое уж тут спокойствие, — Мария лукаво взглянула на меня. — Матери всегда волнуются о своих детях. Твоя мама, наверное, тоже сильно переживала, когда ты пропадала на дискотеках.

Настала моя очередь смеяться.

— Ну, не совсем. Я впервые выбралась на дискотеку только на первом курсе. К тому времени мама уже немного смирилась с тем, что я взрослый человек.

— Неужели, раньше она не отпускала тебя развлечься с друзьями? — воскликнула Керимова удивленно.

Да уж, знала бы Мария, как моя мама была счастлива, когда я впервые выбралась в клуб. Только кто же виноват в том, что до первого курса и до моего знакомства с Андреем и Ником у меня почти не было друзей. Ну, кроме Марр, конечно. Хотя ее ситуация чем-то была похожа на мою. У нас не было никого, с кем можно было бы сходить на дискотеку. А вдвоем идти туда мы не решались.

Но Керимовой не стоит об этом знать. Эта история уже давно забыта.

Я натянула улыбку и покачала головой.

— Мне самой, в отличие от Тимура, было неинтересно. Я больше любила читать книжки.

Мария понимающе усмехнулась.

— Доброе утро! — на веранде неожиданно появился улыбающийся Керимов-старший.

— Доброе утро, — нестройным хором отозвались мы с Марией.

Женщина поднялась со своего места, чтобы на секунду, всего на мгновение, пока Виктор стоял в проходе, прижаться губами к его губам. И столько нежности и заботы было в этом мимолетном поцелуе, что я почувствовала, что краснею.

Керимовы не переставали меня удивлять. Мария с ее безграничной любовью к детям, утренние посиделки с чашкой кофе, беспечные разговоры о пустяках, поцелуи супругов у меня на виду… Все это было… неправильно. На один удар сердца мне показалось, что я сама принадлежу этой семье.

Жаль, что всего лишь на один…

— Как спалось, Ксения? — поинтересовался Виктор после того, как с удобством устроился в плетеном кресле по соседству от своей жены.

— Замечательно, — откликнулась осторожно. — Спасибо!

— Ребята тебя не обижают? — в невинном вопросе, заданном, скорее, из вежливости, чем из-за искренней заботы о благополучии случайной гостьи, мне почудился какой-то подвох.

Я встретилась взглядом с мужчиной и улыбнулась.

— Им не удастся. Я сама могу кого угодно обидеть.

И сама смогу себя защитить, — добавила про себя и вздохнула. Главное, чтобы я в это верила.

— Мы наслышаны, — усмехнулся Керимов в ответ и потянулся за чашкой дымящегося кофе. — Только слишком сильно не бей Тимура. Он не так плох, как тебе кажется.

— Я подумаю, — кивнула. — Но ничего не обещаю.

К тому моменту, когда на веранде появился заспанный Лешка с растрепанными после сна волосами и в помятой футболке, мы с Керимовыми успели о многом поговорить. Мне не задавали «неудобных» вопросов, мы вообще не касались никаких личных тем. Беседа велась немного о политике, немного об экономике, о ситуации в стране в целом. Мне было отчего-то безумно интересно.

Виктор оказался отличным рассказчиком, ничуть не хуже своей жены. И мы уже втроем постоянно смеялись над очередной шуткой Керимова-старшего.

В отличие от родителей, появившийся на террасе Лешка был молчалив. Он вяло принимал участие в разговоре. Только тянул кофе и один за другим хватал с подноса румяные булочки, которые совсем недавно поставила на стол Зоя.

Временами парень смотрел на меня, дольше обычного останавливая взгляд на моих обнаженных ногах, и в такие моменты я чувствовала себя не в своей тарелке. Слишком откровенными были взгляды подростка. И тогда мне хотелось натянуть джинсовую юбку до самых колен.

Но я сама виновата.

Вчера уткнувшись в подушку и не позаботившись о том, чтобы переодеться, я мало думала о том, во что превратится моя одежда утром. «Жеваная» футболка только на моделях из последнего номера «Космо» выглядит последним писком моды. Я же никогда не питала особых иллюзий. Мятые брюки они и есть мятые брюки, что бы ты ни выдумал в свое оправдание. Особенно, если от когда-то идеально ровных стрелок осталось лишь жалкое подобие в виде кардиографика с изломами в самых неожиданных местах.

Утром, рассматривая свое отражение в ванной, я была недовольна. Майка с многочисленными, далеко не симметричными складками имела совсем неаккуратный вид и от полета дизайнерской мысли была слишком далека.

Тоскливым взглядом окинув свое отражение, я согласилась с очевидным: мне немедленно нужно переодеться. Но высохший после стирки сарафан ничуть не меньше брюк и футболки требовал глажки. Утюга в моей спальне не было, а искать его в полвосьмого утра в чужом доме отважился бы только сумасшедший.

Засада!

Скорчив гримасу, я скрепя сердце отправилась копаться в спортивной сумке. В скудных запасах как раз оставался последний наряд. И, в сущности, никто не виноват, что среди моих вещей нашлось лишь короткое джинсовое платье, в котором я бы никогда не отважилась щеголять по всему дому Керимовых. Но… так сложилось.

В результате любопытный младший братец Тимура за затянувшимся на несколько часов завтраком смотрел на меня совсем не детским взглядом. Короткая юбка задиралась далеко выше колен и, видимо, открывала любопытную для пацана картину. Лешка, как и положено, подростку пялился на мои ноги с нескрываемым интересом.

Впрочем, самый младший Керимов при родителях вел себя на удивление тихо. Кроме взглядов, пристальных и откровенных, он ничего больше себе не позволял.

Мария рассказывала о детстве своих сыновей, Виктор временами разбавлял ее истории последними новостями с финансового фронта, и разговор плавно тек дальше.

Тимур, хотя я была уверена, что он с минуты на минуту появится на террасе, к завтраку так и не спустился. Я не то, чтобы его ждала, но внутри червячок любопытства не давал мне покоя. Хотелось посмотреть на поведение Тима в кругу любящей его семьи.

Маленькая хитрость Керимовой все же удалась на славу. И если я еще не дошла до того, чтобы поверить в то, что Тимур хороший во всех смыслах мальчик, то задумалась о том, насколько плохо я все же его знаю.

Но Тим так и не присоединился к нам. Мое любопытство сдулось, как воздушный шарик. И я решила, что все к лучшему. Какая мне разница, как ведет себя Тимур среди своих близких?

Уже послезавтра все вернется на круги своя. Мы встанем по разные стороны баррикад и снова начнем изводить друг друга презрением и дурацкими шутками. И значит, нет смысла обманывать себя. Пусть я не могу больше считать Керимова врагом, ведь он помог мне, что бы между нами ни было. Но Тимур мне не друг. И этого маленького перемирия для меня вполне хватит.

Ничего больше.

Мы разошлись ближе к 10 часам утра. Лешку отправили заниматься. А я вернулась в комнату, чтобы немного почитать. И позвонить Марине.

— Ты с ума сошла, — Марр сладко зевнула в трубку. — Чего звонишь в такую рань?

— Ну, хочешь, позвоню попозже, — предложила я, не испытывая ни малейшего стыда.

— Не наа-адо… — девушка снова зевнула. — Мне все равно пора вставать. Ну что? У тебя все в порядке? Как твои дела?

— На тройку, — честно призналась, не особо надеясь, что подруга поймет, что со мной происходит. Рассказывать же по телефону по-прежнему ничего не хотелось.

— Они тебя достали? — попыталась угадать Марина. И тут же предложила, — Может, за тобой приехать сегодня?

— Не стоит, — отказалась я, не желая гонять Маришку в такую даль. Как бы мне ни хотелось уехать отсюда, но, в конце концов, не убьют же меня Керимовы. И даже если станет совсем плохо, я всегда смогу вызвать такси. Кроме того, есть еще и Флейм. — Завтра меня заберет Андрей, — сообщила я подруге и добавила, — и вся эта история закончится.

Марина глухо рассмеялась.

— Ты оптимистка. Не думаю, что все будет так просто.

— Ты что-то знаешь? — я мгновенно насторожилась, почуяв в интонациях подруги подвох. Слишком истеричным вышел ее смех.

— Боюсь, тебе не понравится — О, нет! О чем ты?

— Знаешь, «Контакт» занятная вещь. Столько всего интересного… — многозначительно протянула Марина.

— Мааарр, — предостерегающе начала я, ненавидя, когда подруга начинает театрально вздыхать, чтобы произвести впечатление.

— Ладно… забей, — Марина снова стала серьезной. — Ничего хорошего там не пишут. Все равно нет ни слова правды.

— Зато, наверное, версия Тимура обсуждается во всю? — предположила я.

— Что-то вроде, — осторожно ответила девушка и ловко перевела тему. — Раз за тобой приезжает Андрей, значит, вы помирились? Он все-таки тебе сам позвонил, как я и говорила.

— Да, сам.

— Ну, вот видишь, — преувеличенно бодро откликнулась Марина, а я сразу почувствовала себя виноватой за то, что любое мое упоминание об Андрее причиняет ей боль. И все же я не могла скрыть от подруги еще одну важную новость.

— Кстати, мне надо кое-что тебе рассказать. Это касается Флейма. Он с Ником…

— Не вздумай! — перебила меня подруга, едва не вопя в трубку. — Не хочу о нем ничего знать!

Черт, прошло уже столько времени, а Марина до сих пор ведет себя так, будто Андрей бросил ее неделю назад.

— Ну-ну… — протянула, не зная, как подступиться к теме. Но Марр сама дала мне такую возможность.

— Главное, что он на тебя больше не злится, — сказала девушка. А я тут же уцепилась за ее фразу.

— У меня тоже есть повод на него разозлиться, — как бы, между прочим, заметила я. И Марина попалась в ловушку. Ничуть не меньше меня страдая от врожденного любопытства, девушка мгновенно насторожилась. Все же, ссора с Андреем — исключительный случай. А уж моя злость на него.

— Ого! Ладно, выкладывай. Что натворил Мистер само совершенство?

— Ффф. Не называй его так.

— Все. Проехали. Как хочу, так и зову. Давай рассказывай, не отходи от темы. Что он тебе сделал?

— Мне ничего не сделал. И, наверное, больше не сделает. Они с Никитой нашли работу в столице.

На том конце провода повисла немая пауза, затем Марина хрипло переспросила.

— Когда они… Когда они переезжают?

— Через две недели.

Марр с чувством выругалась сквозь зубы, всплеском эмоций напомнив мне меня саму.

— Все-таки ты свинья, Ксения, — пробормотала Марина чуть позже, когда запас браных слов оказался исчерпан. Только под конец ее прочувственной речи под раздачу почему-то попала я. Это что, такой психологический фокус? Я, конечно, знаю, что в Древнем Риме убивали гонца, принесшего плохую весть. Но кому от этого легче?

— Ничего себе! За что ты так на меня, подруженька дорогая? — так же, как минуту назад Марина, я театрально изобразила недоумение.

Но подруга, все еще прибывая в расстроенных чувствах, зло ответила.

— Какая мне, на хрен, разница, что Андрей переезжает в Москву? За каким чертом ты мне это говоришь?

— Я думала, ты поймешь… — протянула и замолкла.

Марина тоже замолчала. Вот и поговорили, называется. Ну и что, трубку класть, не прощаясь?

— Ты к тому, что твои защитники сваливают в столицу, и ты остаешься одна, — догадалась вдруг Марр. — Мне жаль, — припечатала так, будто выплюнула эти два слова.

Я не нашлась что ответить.

— Мне ясен твой диагноз, Ветрова. Уже впала в депрессию?

Я рассмеялась. Логика у Маринки всегда была странной.

— Ты меня ни с кем там не путаешь, Марр? Когда я жаловалась? Я просто тебе…

— Угу. Как же, — ядовито откликнулась Марина на том конце провода, — ты на меня эту новость свалила, чтобы теперь у меня голова болела за тебя. И не говори, что это не так. Что же, жди!

— Оу! А сейчас ты о чем?

— Я приеду в ближайшие выходные. В субботу ничего не планируй. Весь день — только ты и я. И никаких отговорок, я ничего не хочу слышать.

— А где ты ночевать будешь? Поедешь к своим?

— Может быть, и поеду, давно их не видела. Но с субботы на воскресенье я у тебя ночую, договорились?

— Без проблем. Я очень рада! Мы не виделись уже сто лет.

— Это точно, Кси. Так что готовься, у меня большие планы.

— Что ты опять задумала? Так и знай, я никуда не пойду!

— Это мы еще посмотрим! — Марина, как всегда, была уверена в своих словах.

Я лишь фыркнула в трубку.

— Ладно, я, может быть, позвоню вечером, если будет время, — пообещала Марр. — Надо же проверить, не убил ли тебя Тимур. Или ты его, что более вероятно.

Я все-таки возмутилась.

— Ты сегодня что-то на редкость добра.

— Ха-ха. Не звони мне в такую рань, и не узнаешь, куда тебе идти.

— Ого! Ничего себе заявки. Ладно, спи дальше, злюка.

— Ты тоже не грусти, зайка моя. И помни про то, что я тебе говорила. Не трать время зря. У тебя Тимур по плану.

— Ох. Проехали, Марин. Я сама разберусь. А за совет спасибо.

Легкий стук в дверь заставил меня поднять голову от книги. Я уже полностью погрузилась в чтение и была уверена, что весь сегодняшний день проведу в своей спальне, наслаждаясь все тем же «Финансистом» Драйзера.

Но на пороге комнаты появилась Керимова и предложила поговорить на кухне. Заинтересованная, я пошла следом за женщиной.

Что ж…

Не спустившийся к завтраку Тим расположился в столовой. Из большой чашки он допивал свой кофе. В отличие от взлохмаченного Лешки, Тимур был одет с иголочки. Даже потрепанные джинсы придавали ему немного хулиганистый вид, но ничуть не портили красивой картинки. Футболка была идеально отглажена и облегала мускулистый торс парня второй кожей.

— Доброе утро, — поприветствовала я, думая о том, что от одного несчастного пожелания хорошего дня со мной ничего не случится. В конце концов, это обычная вежливость, ведь так?

Но Тим, похоже, о вежливости даже не слышал. Он окинул меня мрачным взглядом, хмыкнул, что только с большой натяжкой можно считать достойным ответом на мое «доброе утро» (и зачем я полезла?), но даже не удосужился кивнуть в знак приветствия. Парень снова уткнулся в разложенную на огромном столе газету.

— Тимур, какие у тебя на сегодня планы? — бодро поинтересовалась Мария у своего сына, ничуть не обращая внимания на его сосредоточенный вид.

Тим нарочито медленно оторвал взгляд от газеты и посмотрел на мать.

— Хотел заняться подготовкой к экзаменам. Почитаю кое-что.

— О, отлично. Тогда Ксения составит тебе компанию. Ей тоже стоит что-нибудь повторить перед началом сессии. Ты же не будешь против, если она позанимается с тобой? — в голосе Керимовой прорезались стальные материнские нотки, хорошо знакомые всем детям, которых хоть раз отгоняли от включенного телевизора обратно к опостылевшим учебникам и несделанной домашней работе.

Глаза Тима вспыхнули.

— Я поделюсь учебниками, — сухо ответил он.

— Ну, я же не только о лекциях говорю, Тим, — Мария продолжала настаивать. — Вы могли бы вместе что-нибудь выучить, — заявила женщина, не догадываясь, как ее предложение звучит для нас с Тимуром, которые столько лет не могли провести полчаса, чтобы не нахамить друг другу. — Книги это хорошо, но вы можете друг друга проверить после того, как разберете материал к урокам.

Тимур скептически посмотрел на мать. Уж он постарается, чтобы ее затея провалилась с треском, именно это без труда читалось на его лице. И даже мне это было очевидно.

Керимова, чувствуя, что вот-вот проиграет в этом сражении собственному сыну, проявила изобретательность. И ее последний аргумент в пользу наших с Тимуром совместных занятий, заставил меня рассмеяться.

— Тем более, у тебя огромный опыт. Ты так часто занимаешься с однокурсницами у нас дома. Ксении тоже было бы полезно.

Она так и сказала, полезно.

Я закрыла ладонями лицо, чтобы скрыть выступившие от смеха слезы. Мать Тимура откровенно «зажигала». Встречи с однокурсницами определенно нужны были Тиму из-за совместных уроков по стилистике, например.

Керимов, заметив мое состояние, хмыкнул и ядовито ответил, якобы обращаясь к матери, но при этом неотрывно глядя на меня.

— Боюсь, Ксения сама не согласится на подобные, — парень выделил голосом эти «подобные», — занятия со мной. Правда, Ветрова?

Я мгновенно перестала смеяться. Одно дело, когда шутка остается просто шуткой. И совсем другое, когда нелепую фразу используют, чтобы поиздеваться надо мной. Принимать вызов Тимура или делать вид, что его приняла, я совсем не хотела.

Серьезно взглянув на Марию, я поддержала Тима.

— Ваш сын прав. Я не думаю, что мне стоит сейчас мешать Тимуру. Я еще не совсем хорошо себя чувствую. А Тимур, наверняка, привык к высокому темпу занятий, — Керимов после этих слов, изумленно вскинул брови. Черт, и что я сморозила?

— Боишься не справиться? — елейным голосом поинтересовался парень. Мария же молча переводила взгляд с меня на своего сына.

— Боюсь, что буду тебя отвлекать от учебников и лекций.

— Ты так уверена, что тебе удастся? — с сомнением протянул парень, оглядывая мою фигуру пристальным и далеким от восхищения взглядом. Он не задержался ни на моем лице, ни на груди (куда мне до Мэри с четвертым размером) и даже мои ноги, которые так приглянулись Лешке, Керимова не впечатлили. Я же моментально почувствовала себя вещью. Причем, из разряда, особо дешевых и бесполезных. Так, использовать один раз и забыть.

Хорошо мне знакомый взгляд пресытившегося добычей хищника. Вот тварь, кто я ему такая, чтобы он так на меня смотрел?!

Чувствуя, как внутри все закипает от злости, я грозно сдвинула брови и поджала губы. Да, я для тебя ничтожество, Тимур, но ты все равно не имеешь право напоминать мне об этом всякий раз, когда тебе это взбредет в голову!

— Послушай, Керимов, я тебя не понимаю, ты хочешь проверить? Я совсем не горю желанием это делать. Но, если ты хочешь удовлетворить свое любопытство, то тогда, конечно, можем провести эксперимент.

Тим хмыкнул, на его лице появилась вдруг хитрая полуулыбка. Не улыбка, лишь намек на нее. Но выглядел парень при этом задумавшим какую-то пакость.

Нет, ну что за человек! Ведь ему ни к черту не сдались эти занятия! Зачем же он нарывается?

Пока Тимур ничего не успел сказать, я обратилась к Марии, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Я не уверена, что Елена Валерьевна выпишет меня во вторник, а это значит, что я не вернусь в университет до конца недели. И думаю, мне будет лучше договориться с преподавателями, чтобы сдавать сессию в сентябре. Поэтому я бы не хотела сейчас мешать Тимуру.

— Ну, это совсем никуда не годится! — Мария так неожиданно отреагировала на мою речь, что я, уже было повернувшаяся, чтобы покинуть кухню, оглянулась на Керимову. Что еще ей пришло в голову?

— Если ты немного позанимаешься с Тимуром, может быть, тебе и не придется затягиваться с сессией до осени. Тим отлично разбирается во всех ваших предметах. Он быстро тебя натаскает, чтобы ты смогла хорошо сдать экзамены. Главное…

Да что же это такое. Ну почему, все постоянно пытаются думать за меня!

— Мария, я просто не хочу сдавать сессию. Дело не в знаниях. Я ничуть не хуже вашего сына готова к экзаменационной неделе. Я просто… не хочу. Не хочу сейчас…

Последние мои слова заставили Керимову внимательно на меня посмотреть. И что-то такое она заметила в моих глазах, моей позе или моих упрямо сжатых губах, что заставило ее подойти ко мне и взять за руку.

— Я все понимаю, Ксения. Но что бы ни случилось, не надо закрываться в себе. Всегда есть люди, которые готовы тебе помочь.

Я осторожно кивнула. Такие люди есть, просто они сейчас далеко.

— Я, наверное, слишком насела на тебя с учебой. Мне надо было подумать. А, знаете, — Мария радостно обернулась к сыну, заставив Тимура тяжело вздохнуть, а меня напрячься, — у меня другое предложение для вас. Сегодня отличная погода, почему бы вам не прогуляться? К тому же я слышала, что у Михайловых сейчас собралась большая компания. Тимур, почему бы тебе не познакомить Ксению с…

— А о чем это вы тут говорите? — на кухне неожиданно появился улыбающийся и свежий, как майская роза, Лешка. От утреннего небрежного наряда не осталось следа. А непослушные волосы были аккуратно причесаны.

Мария с улыбкой посмотрела на сына.

— А тебе лучше заняться уроками. Ты точно никуда сегодня не пойдешь.

— Я и не собирался, — откликнулся парень, забираясь в холодильник и вытаскивая упаковку сока. — А вы чего такие грустные?

— Тебе какое дело? — недовольно поинтересовался Тимур.

— Леш, не обращай внимания на него, — попросила Мария. — Я предлагаю ребятам прогуляться. Пусть Тимур познакомит Ксению с нашим соседом. У Мити, я слышала, большая компания отдыхает. Вы же с ним постоянно общаетесь, ничего страшного, если вы присоединитесь ненадолго к ним.

Улыбка на Лешкином лице поблекла.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал парень. — Вот так, без спроса, тащить нового человека в гости, как минимум, невежливо. Если бы Михайлов сам приглашал. А так…

— Леш, вы с Митей друзья. Почему бы тебе ему не позвонить и просто не спросить? Тим бы тоже мог это сделать, между прочим.

— Мам, ну что ты начинаешь. Мы сами разберемся, — попытался прекратить этот идиотский разговор Тимур.

— Знаю я, как вы разбираетесь, — недовольно отозвалась Керимова. — Ксения у нас в гостях уже третий день. Готова поспорить, что ты и вчера весь день не выходила из дома? — Мария строго взглянула на меня, заставив покраснеть. — Я так и думала. Тимур, у нас тут не тюрьма. Почему Ксения должна все время сидеть в четырех стенах, тем более, когда на улице такая погода и такая замечательная природа вокруг? Почему ты еще не показал ей окрестности?

— А у него времени не было, — вдруг невинным голоском заявил Лешка, — к нам в гости вчера его Буренка приезжала.

Тимур сверкнул глазами на своего брата, но вслух не сказал ни слова. Все разборки только наедине? Не будем травмировать хрупкую материнскую психику, да, Тим?

— Замечательно, — протянула Керимова. — Значит, Тимочка, ты вчера весь день развлекал свою подругу? Что ж, тогда сегодня ты мог бы некоторое время уделить Ксении.

Тимур стиснул зубы и с трудом выдавил из себя.

— Конечно.

Я же стояла мрачная, как грозовая туча. Я всегда знала, что Керимов меня не выносит, не переваривает, просто терпеть не может! Но что мне делать теперь, когда его собственная мать играет в радушную хозяйку, которая заботится о развлечении моей персоны? И какой ценой? Заставляя сына, который меня ненавидит, проводить время вместе со мной?

Блестящая идея. И зачем ей все это нужно, мне интересно?

— Мария, я не думаю… — я сделала отчаянную попытку отвертеться от Тимура и необходимости куда либо с ним идти.

Но Мария мой отказ восприняла, как желание «уйти в себя», и, конечно же, ничего не захотела слышать. Тимур в любом случае согласился. И мое сопротивление больше не принималось всерьез.

Мы с Тимуром молча, будто приговоренные к смерти, в мрачном напряжении дошли до ограды. И почти возле въездных ворот нас догнал Лешка.

Тимур, увидев брата, остановился и, сложив на груди руки, недовольно бросил:

— Кто тебя за язык тянул? Зачем ты сказал ей, что ко мне приезжала Осинская?

Лешка усмехнулся и пожал плечами.

— Я сказал правду. Что такого?

— Может, мне тоже что-нибудь про тебя рассказать?

— Что? — усмехнулся Лешка. — Ты про меня ничего не знаешь. Так, догадки только. Никаких фактов. Что бы ты ни сказал, мать тебе не поверит. Я всегда могу заявить, что ты злишься и пытаешься мне отомстить.

Тимур покачал головой.

— Мы с тобой, вроде, не играем в войну. Так какого черта ты начинаешь? Ты мне, что, предлагаешь за тобой слежку устроить, чтобы доказать матери, что ее Ангел небесный совсем не такой белый, как ей кажется?

— Хочешь, устраивай, Тим. Все равно ничего не получится. А мать верит мне, потому что все свои дела я делаю так, чтобы ее не расстраивать. И она всегда мной довольна.

— Слушай, ты сейчас договоришься! — угрожающе надвинулся на Лешку Тим.

— Керимов! — мое шипение заставило обоих ребят на меня оглянуться. — Ты себя вообще в руках не держишь? Что ты цепляешься к Алексею? Так не хочешь, чтобы я была рядом? Так давай выйдем за ворота, я вызову такси и уеду. Тебе уж точно станет легче. И не надо из-за меня ссориться с братом!

— Идиотка, — процедил Тимур, полностью игнорируя меня и снова переводя взгляд на Леху. Керимов-младший, еще некоторое время смотрел на меня, а потом так же как брат, сделав вид, что меня не услышал, вернулся к прерванному разговору.

— Не злись. Я хотел сделать, как лучше, — покаянно заявил Лешка. — Ксении лучше проветрится. Ты же сам видишь.

— Вижу, — все еще злясь, отозвался Тимур. — Но меня сдавать было вовсе не обязательно.

— В следующий раз проявляй охотнее инициативу и проблем не будет.

— Мелкий, ты нарываешься, честное слово!

— Полегче. Я тебе просто советы на будущее даю.

— Я запомнил. Ты для этого за нами шел? Или еще что-то хотел сказать?

Лешка вздохнул и вновь на меня посмотрел.

— Хотел предупредить. Не вздумай тащить Ксению к Михайлову.

— Почему бы и нет? Жду не дождусь, когда сплавлю ему нашу гостью, — иронично отозвался Тимур.

Лешка мгновенно подобрался, став в это мгновение похожим на своего брата. Тот точно так же сверкал глазами и в гневе сжимал кулаки так, что белели костяшки пальцев.

— Говорю, еще раз. Ксении у Михайлова не должно быть, ясно?

Тимур рассмеялся и, не обращая внимания на брата, взял меня за локоть. Распахнул передо мной дверь и подтолкнул к выходу. Лишь на прощание бросил Лехе.

— Давай я сам решу, что мне делать. И как мне развлекать мисс Ветрову, тоже подумаю сам, хорошо?

Дверь закрылась, оставив мрачного Лешку по ту сторону ограды.

Мы оказались с Тимуром на хорошо мне знакомой подъездной дороге к особняку. Ни одной живой души. Тишина и умиротворение. И только в моей душе волнами поднимается раздражение и отчаянная решимость разрубить этот гордиев узел.

Я встала столбом возле двери, намереваясь серьезно поговорить с Керимовым. Мое предложение, которое я только что озвучила им с Лешкой, не такой плохой вариант. Тем более, я с каждой минутой все сильнее убеждаюсь в том, что мне не стоит дольше пользоваться гостеприимством этой семьи.

Но Керимов ловко обошел меня и бодро двинулся куда-то направо, мало обращая внимания на то, что я пристально на него смотрю.

— Тимур, — мне пришлось его окликать, чтобы он обернулся и, наконец, остановился.

— Что тебе?

— Я говорила серьезно.

Я указала на сотовый в своей ладони.

Парень смотрел на меня несколько мгновений, будто не веря в то, что я действительно готова уехать.

— Я позвоню в такси и больше никаких проблем. Тебя никто не будет дергать из-за меня.

— Меня никто не дергает, Ветрова. Ты ничего не понимаешь.

Я пожала плечами.

— Мне все равно. Это твои проблемы. А мои — в том, что я не хочу оставаться здесь, чтобы…

Тимур рассмеялся.

— Хочешь скажу, почему ты не хочешь здесь оставаться? — лукавая улыбка расцвела на губах Керимова, вызывая во мне желание спрятаться от его прожигающего насквозь взгляда. — Потому что я не падаю к твоим ногам и не веду себя так, как тебе хочется.

Я помолчала, изумленно глядя на самоуверенного идиота. Да уж, только мужчина может сделать такой неожиданный вывод из обычной фразы. И у кого из нас нет логики?

— Я говорю о вежливости, Тимур. Просто об этом.

— Ну-ну. — Керимов усмехнулся. — Не начинай только снова, Ветрова. Мы обо всем договорились. И я не для того тебя позавчера возвращал сюда, чтобы сегодня ты свалила.

— Тимур, ты сам…

— Ветрова, я же говорю, не начинай. Читай по губам, если не слышишь. Ты никуда не поедешь сегодня.

И отвернувшись, Тимур продолжил свой путь.

— Ты моего мнения даже не спрашиваешь? — крикнула ему в спину, не двинувшись с места.

Керимов откликнулся, в этот раз даже не обернувшись.

— Ветрова, ты приняла предложение моей матери. Согласилась один раз, так доводи дело до конца и не метайся, как уж на сковородке.

Отлично! Меня еще и со змеей сравнивают.

— Ты долго собралась там стоять? Мы типа гуляем, — окликнул меня Керимов через несколько секунд, наконец, заметив мою полнейшее безразличие к чему бы то ни было, кроме тупого созерцания его удаляющейся от меня спины.

Ну и что мне оставалось делать?

С Керимовым мы не разговаривали. Мне и в голову не приходило первой к нему обратиться. Да и что я могла ему сказать? «Тимур, какой чудесный день?» Ха-ха-ха! Скоре уж он услышит от меня пару десятков проклятий в свой адрес. И пусть Керимов мне помог, спасибо ему за это в который по счету раз, но все равно этот придурок достал меня капитально! Он не имеет права так ко мне относиться. И точка!

Над вопросом, «как же я хочу, чтобы он себя вел?», я предпочитала не думать, чтобы не сбиться с воинственного настроя. Не хватало только раскиснуть и растечься под ногами золотого мальчика позорной лужей. Или заглядывать ему в глаза, ловя каждое слово, слетевшее с его губ.

И это не просто метафора. Я насмотрелась на девиц, потерявших голову от красоты или обаяния или чего-то еще (что они в нем находят?) Тима. Однажды я стала свидетелем одной оригинальной сцены. Марр долго хохотала, когда я рассказывала подруге о том, как повел себя Керимов, когда по сложившейся уже традиции его попыталась соблазнить одна из местных красавиц нашего факультета. Еще не одну неделю Маришка пыталась меня убедить в том, что хочет познакомиться с таким занимательным парнем поближе.

Кстати, ей бы, вероятно, это не составило труда. Но речь сейчас не об этом.

В тот день, кажется, это было начало весны, на одной из перемен между парами в нашу аудиторию заглянула очередная поклонница Тимура. В комнате из десяти человек нашей группы в это время находились только я с Вероникой, и Тимур с Леонидом. Мы с одногруппницей повторяли лекции, готовясь к следующему семинару. А парни договаривались о планах на выходные. Обычное дело.

Второкурсница из параллельной группы птицей впорхнула в класс, мило поздоровалась со всеми и начала восторженный разговор с Тимуром, к которому пришла по исключительно важному делу — обсудить с ним все те же пресловутые планы на ближайший уикенд. Блондинка с длиннющими ногами звала Керимова с друзьями к себе на дачу. Тим вяло отшучивался, особого энтузиазма ехать куда-то за тридевять земель не проявлял, и азарт девушки быстро сошел на «нет».

Как это порою и бывает, когда у женщин заканчиваются аргументы, в дело вступают эмоции. И начинается полный вынос мозга. В тот раз произошло нечто подобное. Второкурсница, видя, что все ее старания пали прахом, и явления Керимова на ее празднике в субботу можно даже не ждать, впала в отчаяние. Не знаю, уж по какой причине ей в голову пришла мысль посмеяться над его Высочеством. Наверное, смазливая девочка пыталась таким образом самоутвердиться и получить хоть какое-то удовольствие от того, что поставила незаинтересованного ее вниманием Тимура на место.

Девушка выдала просто улетную фразу, которую Марр рекомендовала внести в список самых идиотских женских фраз.

— Знаешь, Тимур, а у тебя всегда такие трусы прикольные? — поинтересовалась блондинка, наманикюренным пальчиком указывая на торчащую над джинсами (м-да, Керимов одевал джинсы с низкой талией) резинку боксерок.

Керимов вздохнул и лениво перестукивая пальцами по поверхности стола поинтересовался:

— А у тебя всегда такие большие прокладки? Знаешь, не стоит носить обтягивающие брюки в ТАКИЕ дни.

Девушка вылетела из кабинета под наш с Вероникой истеричный смех.

Вспомнив ту сцену, я позволила себе улыбнуться. Тимур ничего не заметил, заложив руки в задние карманы джинсов (в этот раз вполне классических, без всяких наворотов в виде низкой талии, подвернутых штанин, дизайнерских разрезов в неожиданных местах и вывороченной наружу ширинки), Керимов торопливо вел меня к воротам.

— Куда мы идем? — устав от тягостного молчания, поинтересовалась я. Вот уже несколько минут, как мы с Тимуром вышли за пределы коттеджного поселка и по неприметной тропинке, начинающейся возле самой трассы, стали углубляться в лес.

— Туда, где я тебя убью и прикопаю. Как тебе предложение? — хмыкнул Тим.

— Да уж, прибей на самом деле. Тебя посадят, и я повеселюсь. когда менты потащат тебя в тюрьму.

— О, не волнуйся, меня никто не увидит.

— Охранники вспомнят, что ты со мной уходил! — возмутилась я такой несправедливости.

— Забыла? Мой отец им платит. Они скажут, что ты была одна, — прохладно ответил Тимур.

— Ну и что! Зато нас с дороги сотня человек видела! — я напомнила об оживленном движении по трассе, которая осталась за нашими спинами.

— Не обольщайся. За пару секунд тебя никто не запомнил. И, кроме того, менты не будут искать водителей.

— Ты бездушный маньяк, — заявила я. — Но все равно тебе это так просто с рук не сойдет. Я обязательно стану приведением и буду являться тебе повсюду, чтобы отомстить за свою смерть. И ты ничего не сможешь мне сделать!

Я победно взглянула на парня. Но Керимов, ничуть не испугавшись моих угроз, только хмыкнул.

— Призраков не существует, Ветрова.

— Ты хочешь проверить? — зло прищурившись, я уставилась на Тимура.

— Это предложение? — мило улыбнувшись, тут же откликнулся он.

— Приглашение. Обещаю устроить тебе райскую жизнь, честное слово!

— Хорошо, Ветрова, ты меня убедила.

Я рассмеялась.

— Еще бы. Ты же у нас мастер дипломатии. Заставил девушку почти мечтать о том, чтобы быть убитой.

— То ли еще будет. Не расслабляйся.

Я усмехнулась и не стала уточнять, что парень имеет в виду.

Спустя еще несколько минут неспешного шага, Тимур вывел нас на берег песчаного карьера. Где-то рядом звучала громкая музыка. Дети носились по берегу и с дикими визгами с разбегу прыгали в воду.

Я несколько растерялась. Никак не ожидала такого. Что мы делаем здесь?

Тимур ненадолго отошел в сторону, оставив меня наблюдать за отдыхающими парочками, и вскоре вернулся с двумя раскладными креслами. Только сейчас я заметила, что в тени сосен приютилась палатка, где при желании можно было в аренду взять себе лежак и огромный пляжный зонтик.

Все так же молча, Тимур установил кресла недалеко от воды. И начал неторопливо раздеваться. На одно из сидений упала футболка.

Я с недоумением и жутким чувством ирреальности происходящего проследила за тем, как парень взялся за ремень своих джинов.

Керимов, что? Вот так просто снимет сейчас штаны? Не может быть! Боже, ну не может такого быть, в конце концов!

В какой-то момент движения Керимова изменились, стали более плавными. И ширинка расстегивалась просто возмутительно медленно.

— Ветрова, рот закрой.

Я оторвала изумленный взгляд от… хм… занимающей меня на данный момент части тела Керимова, чтобы увидеть, как равнодушно-холодно улыбается мне парень. И такое выражение превосходства, осознание собственной неотразимости было на его лице, что я мгновенно пришла в себя.

Чувствуя, как предательский румянец заливает щеки, я отвела глаза и, уставившись на двух малышей, строящих из песка волшебный замок, я не стала смотреть, как Керимов окончательно разделся и зашел в воду.

Время текло незаметно, я пригрелась под лучами солнца и все чаще закрывала глаза, сморенная теплом и монотонным пляжным гомоном.

Детский смех, временами раздающийся слишком близко от меня, заставлял все в моей душе сжиматься от непонятной тоски. И все же я не позволяла себе раскисать. Довольно. Больше никто не увидит моих слез. Тем более Керимов. Особенно он!

Кстати, о Тимуре.

Прошло уже минут двадцать, но Керимов так до сих пор и не появился. Я проследила взглядом, как парень доплыл до противоположного берега и там выбрался из воды, присев прямо на песок.

Что ж, все понятно. Мистер само совершенство вовсе не горит желанием общаться. А он когда-нибудь хотел?! — изумился внутренний голос. И сам же себе возразил. К чему удивляться? Поведение Тимура предсказуемо и старо, как мир. Слава Богу, он, по крайней мере, сделал мне одолжение и не стал портить отдых своим гордым профилем по правую руку от меня.

Плывите подальше, товарищ Керимов. Мне без вас как никогда хорошо!

Впрочем, надолго моего лиричного настроения не хватило. Вскоре моя вредная натура начала метаться в поисках идеи по злостной мести мерзавцу Тиму. И в конечно итоге, я расплылась в улыбке, озаренная отличной мыслью.

А что, если устроить ему маленькую подлость? Встать и уйти прямо сейчас, вернуться, например, в поселок?

И пусть оставшиеся без присмотра вещи растаскивает веселящаяся детвора, а бесхозное портмоне забирают охочие до чужих ценностей взрослые. Какая мне разница?

Я почти готова была воплотить в жизнь свой хулиганский план, лишь для того, чтобы позлить Тимура и попутно отомстить ему за презрительное невнимание к моей персоне. Но, когда я уже поднялась со своего кресла, разминая затекшие мышцы, из леса, с той самой стороны, откуда совсем недавно пришли мы с Керимовым, раздался заливистый смех. Спустя полминуты на пляж в прямом смысле слова вывалилась толпа веселящейся молодежи.

Полуодетые, с бутылками шампанского в руках, оглашающие всю округу своим гоготом, ребята сразу привлекли внимание отдыхающих. Я заметила, как кто-то выругался сквозь зубы. Другие молча отводили взгляды. Я же, давно насмотревшаяся на подобные развлечения, с интересом наблюдала за передвижением компании. С шумом и криками они приближались ко мне.

Полуобнаженные девушки, забавляясь, обливали себя шампанским. Парни, не теряя времени, слизывали шипучий напиток с их соблазнительных округлостей. Мило!

— О, какие люди! — поблизости раздался знакомый голос, и я стремительно обернулась.

— Ого! Вау!.. Пр-ривет! — изумленно пробормотала я и, радуясь нежданной встрече, наклонилась к парню, чтобы коснуться его щеки. Мы коротко поцеловались.

— Сто лет не виделись, — я улыбнулась Димке, разглядывая его из-под ресниц.

Солнце стремительно поднималось по небосводу, и от ярких лучей слепило глаза. Я умудрилась разглядеть только длинные шорты, распахнутую на груди гавайскую рубаху и подтянутый живот моего собеседника. Дима за прошедшие полтора года не сильно изменился. Только отпустил волосы подлиннее и стал чуть-чуть мускулистее. — Как ты здесь оказался, Дим? Ты тоже из «Семи небес»?

— С друзьями собрались, — с улыбкой отозвался парень. — Отдыхаем. А ты почему здесь? Одна? Где твои телохранители, девушка-которая-не-умеет-целоваться?