Децема 1,5

Глава 22

Целый месяц я не покидала пределы собственных покоев. На подобную аскезу я обрекла себя самолично, и не скажу, чтобы это сильно меня удручало. Укрытая безопасностью и одиночеством, я даже верила, что смогу прожить в подобном ритме до старости. Подальше от мужчин и их мыслей. Этих грязных, омерзительных, примитивных, животных мыслей.

Бартл, возглавивший карательный отряд, отправился к южным границам без меня. Он пытался лично увидеться со своим командиром перед отбытием, но мои двери были закрыты для всех: с некоторых пор Лайз был единственным, кому позволялось меня навещать. И лишь на одну минуту.

— Чтоб меня, мастер, — пробормотал он, проходя однажды внутрь комнаты с подносом, наполненным едой. — Позвольте прислуге здесь прибраться.

— Поставь туда, — прохрипела я в ответ, указывая на край стола.

Сидя в углу, сжавшись и обхватив колени, я подозрительно следила за каждым шагом своего телохранителя. Называть Лайза Психом с моей стороны было теперь попросту смешно.

— Давайте я позову врача. Женщину, ладно?

— Считаешь меня чокнутой? — уточнила я с вызовом.

— Да нет, вы что, — протянул он, разглядывая мои запущенные апартаменты. — Это же в порядке вещей: не вылезать из комнаты несколько недель подряд. Вам еще не надоело из раза в раз видеть и слышать одно и то же? Я, конечно, считаю себя немыслимо очаровательным, но даже такой мачо, как я, набил бы оскомину кому угодно за это время.

— Как Иберия? — спросила я неуверенно.

— Да что ему сделается. Вспоминает о вас время от времени.

— Он… выгонит меня теперь, так?

— Я так понял, ему весело наблюдать за тем, как вы тут с ума сходите. Не даром же он загрузил вашей работой своего сына. Но вам, всё равно, вести себя так по званию не положено. Да и что, вообще, могло случиться катастрофического, чтобы вас так переклинило?

Тишина стала выжидающей. Конечно, Лайз всё прекрасно знал и просто решил убедиться в правдивости подслушанных сплетен.

— А это ты мне расскажи, болтушка, — улыбнулась я фальшиво.

— Тц, если всё так и продолжится, то Нойран уничтожит не противник, а ваш озверевший брат, ясно? — взмахнул руками Псих, уходя к двери. — Все уже с нетерпением ждут, когда вы выйдете и вправите ему на место мозги. Но если вам так нравится сидеть здесь и жалеть себя, валяйте. Уверен, когда вы надумаете покинуть это милое местечко, будет уже слишком поздно нас спасать, — прежде чем скрыться за дверными панелями, Лайз шутливо пригрозил: — И не вздумайте включать передатчик. А то вдруг вам захочется поговорить с другими людьми или, упаси боги, с молодым боссом.

Вернувшееся одиночество окружило меня молчанием и тоской. За зашторенными окнами отгорало лето. Мысль о том, чтобы показаться на глаза щедрому солнцу была настолько же соблазнительной, насколько пугающей. Покинуть зону безопасности значило приступить к своим обязанностям снова. Навёрстывать упущенное. Контактировать с другими людьми, мужчинами по преимуществу. Видеться с… Ин… Индр… Индрой.

Сглотнув, я поднялась на ноги и направилась к подносу с едой. Не понимаю, когда я успела стать такой привередливой: принесенный обед был таким же аппетитным, как и пластмассовый муляж. Ни вкуса, ни запаха.

Поковыряв в тарелке вилкой, я отыскала взглядом затерявшийся в груде гаджетов и бумажной документации передатчик.

Да, Лайз прав, обязанности, продиктованные званием, я выполняю из рук вон плохо. Но ведь кое-кто просто не дает мне на это разрешения. И эта ударившая наотмашь помолвка — просто способ ограничить мою свободу до предела.

Теперь о самостоятельном принятии важных решений и думать нечего: Индра получил на меня все возможные права, о чем некогда предупреждал. А я просто до сих пор не могла поверить в то, что он осмелился на подобную подлость.

Самое смешное: Иберия верил, что оказывает мне величайшую честь. И схожу с ума я теперь исключительно от счастья.

Подцепив передатчик, я закрепила его у уха, включая.

— Соедините меня с боссом, — попросила я оператора. Тот не узнал меня сразу, потому пришлось напомнить звание и имя: с некоторых пор звучание моего голоса напоминало работу неисправного точильного станка.

Ожидая, я вертела вилку между пальцами и думала над приемлемым вариантом словесного оформления мысли «в гробу я видела эту свадьбу». Забавно, ведь тут от правды я недалеко ушла.

Но разговаривать с Иберией мне в тот раз не пришлось. Мне ответил его сын.

— Не отключайся, Эла, — выпалил Индра вместо приветствия.

Похоже, этот безумец отдал приказ перенаправлять любой мой звонок — первый признак жизни — на его передатчик. И теперь, слыша голос брата, не отключиться дорогого стоило: воспоминания о жарких словах, произнесенных этим самым голосом, были болезненно свежи.

Но что-то заставило меня убрать пальцы от наушника и слушать. Кажется, Индра искал уединения. Очередное совещание или переговоры? В отличие от меня ритм его жизни никогда не меняется. Молодой босс не может себе позволить такую роскошь, вроде отпуска, длиной в месяц.

— Думаю, прошло уже достаточно времени. Пора бы объясниться, — добавил он через минуту. Я слышала его частое дыхание. — Раз уж ты не хочешь меня видеть, сможешь хотя бы выслушать? На это твоих сил хватит?

Конечно, это было насмешкой. Он не верил в то, что моих сил как раз только на то и хватает, чтобы слушать. Думал, я валяю дурака, сидя здесь уже недели четыре кряду.

— Да, — выдавила я напряженно.

— Для начала… — он шумно вздохнул. — Хочу, чтобы ты знала, что принуждать тебя я не намерен. Сделаем это, когда ты будешь готова.

Проклятье, это было просто разговором… простые слова, от которых я едва не теряла сознание.

— Спасибо за заботу. Я очень это ценю, вот только… «сделать это» я никогда не соглашусь.

Выдержав паузу, Индра невесело усмехнулся.

— Я настолько тебе отвратителен?

— Мне отвратительна сама мысль… — мучительно закрыв глаза, я сбивчиво объяснила: — Чтобы все эти вещи происходили именно со мной и с… другим мужчиной. Тем более с моим братом.

— Я тебе не брат, — отрезал холодно он. Все внутри меня съежилось. — Мы с тобой не родственники. Понимаешь?

— Ты… но разве… я знаю тебя с детства. Ты заменял мне целую семью. Ты учил меня и заботился, как отец. Защищал, как старший брат. И мне казалось, это делает счастливой не только меня. Тогда зачем всё портить? Почему ты так хочешь променять всё это… всю чистоту наших родственных отношений на… грязь?

— Грязь? — очередной тяжелый вздох. — Эла, ты боишься этого. Естественно, ведь никто не проводил с тобой бесед на эту тему. Все, что сказал Вайфред — правда, в происходящем есть и моя вина. Я готов взять на себя ответственность и ждать столько, сколько нужно. Просто постарайся понять, что сексуальные отношения между мужчиной и женщиной нормальны.

— Но не между братом и сестрой.

— Я тебе не брат!

— Это ты так считаешь.

— Если проблема лишь в этом, мы преодолеем этот психологический барьер…

— Нет, проблема не в этом. Проблема в том, что… всё это время разговаривая со мной, смотря, прикасаясь, называя своей сестрой, ты на самом деле просто хотел… как со всеми теми женщинами, что были у тебя до этого. Это унизительно и мерзко! Если ты не мой брат, тогда к дьяволу все это. Я не хочу здесь больше оставаться.

— Ты не можешь говорить серьезно.

— А ты серьезен, заявляя, что хочешь… поиметь меня?

— Я знаю тебя уже больше шести лет. С того момента, как я тебя увидел, я уже знал, куда всё это заведет. Первые три года я пытался это отрицать. Ничего не вышло. Так что да, я серьезен, когда говорю, что хочу сделать тебя своей женой, добиться взаимности, а уже потом тебя поиметь.

— Боги, я просто не верю, что это говоришь мне именно ты. Просто не верю.

— Оглянись, Эла. Только ты одна считаешь, что секс — это мерзко. Некоторые видят в нём смысл жизни. И не зря. Ты должна узнать, что физическая близость приносит наслаждение. Что она насущна, как воздух.

— Не сомневаюсь. Я знаю, что все это в порядке вещей. Откуда берутся дети я знаю тоже. Я даже охотно верю, что это может приносить кому-то удовольствие. Делай это с кем хочешь. А меня не трогай.

— Вся проблема как раз-таки в том, что я хочу «тронуть» именно тебя.

Стиснув зубы, я процедила:

— Я поговорю с отцом и объясню ситуацию. Как он и сказал, достойных девушек, мечтающих о тебе и всех этих… вещах, в Энадакапее выше крыши. Осчастливьте друг друга, будьте так любезны.

— Эла, твой страх естественен, — его голос смягчился. — Бояться в первый раз нормально. Но ты должна верить мне.

— Да ты просто меня не слушаешь! Меня тошнит от всего этого, буквально. Ясно тебе? И я ничего не могу с собой поделать. Думай об этом, как о неизлечимой болезни. Мне никогда, повторяю, никогда не захочется делать что-то подобное! Тем более с тобой!

— Ты столько раз повторяла, что любишь меня.

— Люблю. Настолько сильно, насколько позволяет здравый смысл. Ты же мой брат.

— Я. Не твой. Брат.

Я закрыла глаза. Отрекаясь снова и снова, Индра, наверное, даже не подозревал, какой болью эти слова отдаются в сердце.

— Как скажешь.

Думаю, это был первый раз, когда мне так хотелось сдохнуть: грубо, неотвратимо и окончательно. Все для того, чтобы избежать продолжение выворачивающего наизнанку разговора о помолвке, свадьбе и сексе. С человеком, который первые три года считал меня никем, следующие три года называл своей сестрой, а месяц назад решил, что и этот статус устарел, пожелав сделать меня своей женой. Интересно, что Индре придет в голову еще через три года.

— Эла, ты же понимаешь… — я насторожилась. Его голос источал решимость, похожую на угрозу. — Понимаешь, что всё будет так, как захочу я. А твоё сопротивление только оттянет неизбежное, доставив тем самым лишнюю боль тебе и мне. Помнишь то чудесное время, когда ты подчинялась добровольно?

— Я была пугливым, слабым, глупым ребенком.

— Но тогда ума тебе хватало на то, чтобы понять: говорить «нет» на мое «хочу» бессмысленно. Просто смирись. До тех самых пор, пока не сможешь без меня жить и смиряться уже не придется.

Обидная правда: перечить его воле — весьма непростое и совершенно бесполезное занятие. Раньше воспринимать эту очевидность было гораздо проще. Как и наши несомненные различия. Первые месяцы я не решалась даже смотреть на Индру. Боялась наступать на его тень. Со временем граница между нами стерлась: я была принята в его семью, получила высокое звание, статус и право обращаться к нему, как к равному. Однако мое происхождение, мое прошлое, а также факт моего спасения им не в силах изменить даже такая непреодолимая сила, как время.

— Прости, я немного запуталась в твоих желаниях, — протянула я, нервно растирая немеющие ладони. — Ты хочешь себе рабыню? Или жену? Понимаю, для тебя эти слова синонимичны, но другие, нормальные люди считают, что они различаются не только написанием. Может, я ошибаюсь, но, кажется, супружеские отношения строятся на взаимном уважении, доверии, поддержке, понимании. А еще жена имеет право слова, да? У нее есть свое мнение, с которым ее муж должен считаться.

— Ясно, — усмехнулся тихо Индра. — Ставишь мне условия? Справедливо. Ты получишь какое угодно уважение, доверие и понимание, если согласишься стать моей.

Судорожно сглотнув, я мысленно сосчитала до трех.

— В таком случае… ты позволишь мне лично руководить всеми операциями, в которых будет принимать участие карательный отряд.

Да, я соглашалась. Но, похоже, это не совсем тот вид «уважения», который Индра был готов мне предоставить.

— Ты больше не будешь вмешиваться в мои дела, — натянуто продолжила я. — Перестанешь ограничивать меня.

Отслеживать каждый мой шаг. И унижать меня перед подчиненными. Ты дашь мне свободу выбора и действия в том объеме, в котором ими должен располагать старший мастер.

Он медлил с ответом.

— Напомни, ради чего я должен идти на такие жертвы?

Радуясь в душе тому, что комната пустынна, и у снедающего меня стыда нет свидетелей, я, запинаясь, проговорила:

— Если ты освободишь меня от своей изматывающей опеки, я соглашусь… стать твоей женой и… позволю делать со мной все эти… вещи, которые сделают тебя счастливым.

В наступившем молчании Индра, вероятно, думал об этих самых «вещах». Это казалось невероятным, но он действительно был готов пойти на всё ради достижения цели, от которой меня неметафорический тошнило. Потому в итоге ответил:

— Конечно, мастер. Отныне вы вольны поступать, как вам вздумается.

Вот так просто закончилась эра его тирании. Просто уму не постижимо.

— А теперь иди ко мне.

Вспыхнув, я бросила:

— Это не всё.

— Слушаю.

Да, его терпение достойно похвалы, поэтому…

— Думаю, у твоего обещания должен быть… гарантийный срок.

— Не веришь мне на слово?

— Нет, — честно призналась я, зная наверняка, что он в этот момент улыбается.

В очередной раз подтвердив мои предположения о том, что он готов пойти на всё, молодой босс ответил:

— Хорошо. Сколько времени тебе нужно для того, чтобы привыкнуть к своему новому статусу?

В динамике раздался тихий щелчок — зажигалка. Я слышала, как Индра раскуривает сигарету, дыша глубоко, неторопливо. По всей вероятности, после моего согласия время перестало иметь какое-либо значение для него.

— Три года.