Децема 1,5

Глава 41

За несколько часов до того, как вернуться в гостиницу, встретиться там с капельку набравшимся Дисом и перейти к пункту «N» в ванной, я, как и сказала, побывала на шоу уродов.

В «Шауле» (музее-аукционе, собравшем под своей крышей самые невероятные, шокирующие, чудовищные ошибки природы) недостатка в посетителях никогда не наблюдалось. Это казалось даже поразительным: смотреть на выродков у людей всегда было настроение. Покупатели или просто любопытствующие шли туда толпами, отчего даже при всём усердии организаторов, старающихся создать в помещениях комфорт, он там не водился.

Особой популярностью пользовался зал, в котором выставлялись сексуальные игрушки. Я помнила выставки породистых бойцовых псов, которые частенько посещал Иберия. Это место чем-то походило на такие мероприятия: под прочным стеклом витрин размещались живые экспонаты.

По мере углубления в недра Шаула, свет становился глуше, а степень безумия и вместе с ней цена — круче.

Я была не из брезгливых и не считала себя слишком уж впечатлительной, но увиденное там шокировало меня. Трудно было представить, что такие создания существуют в природе. Что их ещё и продают.

Обнаженная женщина-ангел с роскошными крыльями, которые так и манили прикоснуться и убедиться в нежности сизых перьев. Рядом, для создания контраста, был помещен мужской экспонат с витыми рогами. Когда я ошарашенно замерла перед стеклом, мужчина нарочито медленно, демонстрируя свою притягательную, хищную сексуальность, подполз к прозрачной преграде, проведя по ней раздвоенным, как у змеи, языком.

Там продавались даже дети. И всё это на законных основаниях.

Не знаю, что именно сыграло решающую роль в том, что в отель я вернулась не одна. Знатоки говорили, что все входящие в двери Шаула воротят нос, уверяя, что не потратят на уродцев ни гроша. Но попадая туда, видя экземпляры и взгляды, на них направленные, слыша оглашение начальной цены и перекрикивающих друг друга покупателей, захлёбываясь азартом, каждый в итоге оказывался втянутым в борьбу собственных похоти и скупости.

Но вряд ли это про меня. Вернуться в Безан с занятным сувениром не входило в мои планы. К тому же моё приобретение было женского пола и, как говорил торговец, «старовато», за что он скинул пару сотен либранов. Ей было уже почти тридцать, такой товар не пользовался особым спросом. Хотя особый талант экспоната превращал его (её) в весьма дорогое удовольствие.

— Она бессмертна, когда дело касается ядов, — объясняла я Деснице значительно позже, когда он сидел в кресле, неотрывно глядя на женщину, уплетающую заказанный ужин из трёх блюд. — Я своими глазами видела. Они сначала вкололи его собаке, и та околела через три секунды.

Нельзя сказать, что женщина перенесла смертельную дозу яда спокойно, но её состояние походило на лёгкое опьянение. Когда мы дошли до номера, она завалилась спать, бормоча, что ей нужно вздремнуть пару часиков, чтобы окончательно прийти в себя.

— Её зовут Анна.

У Анны было несколько недостатков, о которых торговец предусмотрительно умолчал. Невозможное обжорство и клептомания. Что касается последнего, её интересовали лишь косметика и украшения.

— Я купила её. Потратила все свои сбережения, — призналась я, но в моих словах не звучало раскаяния. — Собираюсь воспитать из неё бойца, вопреки традициям Децемы. Что скажешь?

Медленно вернув на меня взгляд, мужчина наверняка раздосадованно подумал над тем, как поразительно быстро реальность поменяла свои ориентиры. Ещё несколько минут назад в нашем мире не существовало Цитры, Анны или даже Децемы. И было прекрасно.

— Для неё слишком поздно менять образ жизни. Особенно если ты надеешься добиться хороших результатов. Для той профессии, к которой мы с тобой принадлежим, кадров готовят с детства.

— Знала, что ты так скажешь, — проговорила я, подходя к женщине, чьё внимание было сосредоточено исключительно на еде. — Но не забывай, что у нас есть кудесник Кей. Я верю, этот башковитый парень придумает, как нам провернуть её модернизацию максимально плодотворно.

— На всё твоя воля, босс, — прозвучало так пафосно, что это почти оскорбляло.

Анна сидела напротив журнального столика, предусмотрительно игнорируя наш диалог. Понимая, что попала в компанию людей выше неё (и местной среднестатистической клиентуры) по социальному статусу, людей сильных и опасных, она предпочитала молчать. И есть, что дают.

Анна была сообразительной, ловкой и неубиваемой, потому меня несколько задевал скепсис «правой руки». Казалось, Дис наоборот должен поощрить моё решение, всё-таки они с Анной были «земляками». Ему ли не знать, как талантливы рабы Цитры.

Но когда Дис не в духе, его злость всеохватна и не разбирает кто друг, а кто враг.

— Что ж, Анна, — я села напротив женщины, скребущей вилкой по пустому блюду. — Прежде чем мы отправимся на Амальтею, в Безан (город, который станет твоим новым домом), ты должна кое-что узнать. Некоторые правила, соблюдение которых обеспечит не только твою безопасность, но и качество твоей жизни. Для начала, я хочу, чтобы ты запомнила… — озадаченно замолчав, я посмотрела в сторону Десницы. — То, что ты видела не так давно… совсем не то, чем может показаться на первый взгляд. Но как бы там ни было, болтать об этом тебе не стоит.

Подняв голову, Анна взглянула на меня, потом на Диса. Недоуменно нахмурившись, она пробормотала:

— Не припомню, чтобы я что-то видела, босс.

Говорю же, она было очень сообразительной.

Моё возвращение домой лежало через вакуумную пустыню и смешанные чувства. Не то что бы покидать Цитру стало с некоторых пор в тягость мне, но теперь казалось, что на этой сумасшедшей планете я оставляю что-то важное, хотя и эфемерное. Воспоминание. Простая мысль, от которой сердце сводило судорогой, и становилось так жарко, что я невольно вспоминала безжалостное солнце своей родины.

Пусть даже я списывала всё на действие местного воздуха и витающие в нём настроения, сказать, что произошедшее между мной и Дисом было только секундным порывом, увлечением, любопытством, не так уж и просто. Особенно если учесть, что сам мужчина воспринял случившееся со всей серьёзностью. Это очевидно, судя по его удручающему, упрямому молчанию и весьма неласковому взору.

Смешанность чувств на этом не заканчивалась.

Оставив дела клана на непозволительно долгий для его предводителя срок, я теперь страдала от тягучего чувства вины. Совесть осуждала меня за такую вопиющую халатность. Кто знает, думала я, что могло произойти за это время в Безане? Жизнь не остановилась с моим уходом, и на то, чтобы повернуться на сто восемьдесят градусов, ей хватило бы одной минуты. А меня не было куда дольше. За день, что я провела на Цитре, в Безане могло произойти с десяток катастроф.

Но произошла всего лишь одна.

Мой передатчик смог поймать сигнал, стремящийся с родной планеты, слишком поздно для того, чтобы я ещё была в состоянии её предотвратить. Непривычно торопливая, даже напуганная Мадлен сообщила мне, что сейчас, в эту самую минуту под крышей оставленного мной особняка находится Иберия собственной персоной.

Это звучало так, словно я бросила свою семью на растерзание самому опасному зверю на планете.

Сказать, что я была в шоке, означает сильно преуменьшить свирепость пережитой мной в тот момент эмоции. Мир перед глазами внезапно утратил чёткость, наполнившись пронизывающим холодом. В горле засвербело.

Иберия в Безане. В эту самую секунду. Находится на территории, вверенной мне им же. Возмущенный гость.

Полноправный хозяин. Одни боги знают, о чём он думает в этот момент. В любом случае, его мысли не льстят мне.

Возможно даже, желают видеть меня на коленях, низменно умоляющей о снисхождении.

В моей голове, продираясь сквозь шум пульса, зазвучал голос Гая.

Как только ты потеряешь последнее доверие, Иберия придет за тобой, не поставив в известность, к какому часу его ожидать.

В иной ситуации мою гордость уязвил бы тот факт, что его слова оказались пророческими. Но к чёрту капризы моей гордости, ведь, судя по всему, ей сегодня ещё только предстоит пострадать.

Закончив разговор с секретарём, я обратила свой взгляд на Десницу. Он никогда раньше не умел читать по глазам. Но в этот раз мне не потребовалось ни слова, чтобы Дис догадался о причинах мертвенной бледности моего лица.

— Что бы он ни сказал, и что бы ни сделал, молчи, — тихо приказала я.

Больше я не проронила ни звука до самого порога своего дома. Тишина казалась взрывоопасной.

Абсурдность того, что происходило дальше, поразила всех свидетелей этой абсурдности, а также тех, кто о ней узнал со слов очевидцев.

Я возвращалась домой после непродолжительно отсутствия, а в дверях меня встречал гость, даже не соизволивший предупредить о своём визите. Царственный, гордый, неприкосновенно великий — мой названный отец, наблюдающий за моим приближением, был подчеркнуто холоден и неулыбчив. Иберия, которого я знала когда-то, остался дальше, чем просто в Тавросе. Он потерялся в прошлом. Навсегда.

Казалось, он посвежел. Черты лица, задетого временем, ныне оживляло какое-то незнакомое мне чувство. Наличие молодой любовницы действовало на босса Нойран лучше любых хирургических вмешательств по поддержанию молодости. Он выглядел ещё более уверенным в себе и ещё менее расположенным ко мне.

Иберия прибыл не один. Внезапность его визита, как оказалось, была не таким уж сильным ударом. Ведь вместе со своим господином прибыла Роза, и её присутствие задевало меня куда сильнее, чем несоблюдение Иберией элементарных правил приличия.

Ох, Роза… головная боль, облаченная в прекрасное платье и дышащая дорогими духами. Гай был прав: она изменилась до неузнаваемости.

В её осанке закрепилась уверенность в каждом вздохе, собственной неотразимости и силе. В её глазах я видела перспективу собственного падения, которое она намеревается лицезреть. Возможно, прямо сейчас.

Они встречали меня вместе, представляя собой какую-то извращенную версию родителей, привечающих блудное дитя. Меня воротило от происходящего, но будь я проклята, если дам им это понять.

Поблизости стояли Олафер и Бартл. Я знала, что, затерявшись в толпе, за происходящим следит всё ещё не готовый меня простить Лайз.

— Отец, — обратилась я к Иберии, останавливаясь напротив. И хотя яркий наряд Розы манил взгляд, я смотрела исключительно на босса Нойран. С подчеркнуто официальной улыбкой, в которой проглядывала укоризна. — Перед тобой стоит самый счастливый человек на Амальтее. Не ожидала, что ты так скоро явишь милость и почтишь мой дом своим присутствием.

А может, милость здесь совершенно не при чём.

Иберия не протянул мне руку, как делал это обычно.

— Если уж говорить о неожиданностях… — в пугающе неторопливой манере промолвил он. — Для меня было настоящей неожиданностью прибыть в Безан и обнаружить доверенный тебе город без присмотра. Хотя это лишь малая толика моего «удивления».

Отец отчитывал меня, как провинившегося ребёнка. На глазах у всего клана. В угоду своей торжествующей любовнице. Однако моё недовольство и рядом не стояло с его недовольством, а главное — не было настолько опасным.

— Мне жаль, что ты стал свидетелем моей непозволительной халатности, отец, — тихо согласилась я, скрепя сердце. Признаю, моё поведение как хозяина недостойно такого высокого гостя. Поэтому прежде всех почестей, которые тебе причитаются, прими моё раскаяние.

Я позволила себе подобное унижение, потому что осознавала масштаб катастрофы, нависшей над нами по моей вине.

В конце концов, извинение — не такая уж высокая цена за очевидную и грубую оплошность. Но что-то мне подсказывало, что Иберия выжидал момент, а не выбрал его для своего появления случайно. Даже если учесть, что я никогда не замечала за ним любовь к злорадству, отец мог потакать в этом Розе, которая неприкрыто наслаждалась происходящим.

Нужно будет узнать при случае, чем я ей так не угодила.

— Тебе жаль? — переспросил Иберия, глядя на меня свысока. Открыто оскорбляя всем видом, уничтожая взглядом. Мне в это отчего-то совершенно не верится. А тебе, милая?

Воцарившаяся тишина оглушала.

Я не сводила глаз с Иберии, но уловила движение рядом с ним: Роза кивнула, разнузданно прильнув к его плечу.

— Чего-то определённо не достаёт, господин мой, — от сладости в её голосе запершило в горле даже у меня.

Происходящее методично, на полной скорости катилось к бедствию, последствия которого, возможно, будут необратимы. Моё сердце сжималось в спазмах тревоги, когда Иберия делал шаги в мою сторону, пока не оказался так близко, что для удержания зрительного контакта мне пришлось запрокинуть голову.

И… странное дело, в этот момент я молилась не о том, чтобы отец не выкинул какую-нибудь штуку, которая обошлась бы дорого всему клану. Вместо этого я мысленно умоляла Диса оставаться на месте и держать рот на замке. Ведь Иберии нужен был всего лишь ещё один повод, а Десница исходил на нет от желания этот повод ему предоставить.

Повод, чтобы сравнять это место и нас вместе с ним с землёй.

— На колени, — обжёг меня приказ босса Нойран. — Я приму твоё раскаяние оттуда.