Дети учатся жить

Я рисую Кабысдоха

Успокой меня, родная, успокой.

Почему-то мне не нужен твой покой.

Нужна молодость твоя, весёлый смех.

И блиночки чтоб ты ела лучше всех!

Кушай, доченька родная, подрастай.

Кушай с мёдом, молочком всё запивай.

И ни с кем не вздумай поделиться:

дед дурной, он может подавиться;

бабка старая, жевать уже не может;

а отцу и таз блинов уж не поможет;

кошка сытая, собака тоже ела;

а вот мамочка покушать не успела.

Сядем мы с тобой да наедимся,

и пускай за окнами полынь вся

зашуршит от зависти, заплачет.

Для нас и это ничего не значит.

Мы спокойненько заснём после обеда,

и глаза закроем на дурь деда,

и на бабку даже ни глазочком,

на отца, на пса, на кошку.

Засыпает мать твоя, не бегай.

— Спи, мамуля, тёплой-тёплой негой.

Только в детстве было чудо —

мыльный, маленький пузырь:

— Ты такой смешной откуда?

— Я от солнышка, держи!

Я держу, ему смешно.

Лопается. Смерть его

почему-то так печальна.

Начинаю дуть сначала.

Мыльный, маленький пузырь,

ты не лопайся, держись!

Сядет круглый на листок,

рассмотрю его… Не то!

Ты не солнышка дружок,

а от радуги кусок!

Он хохочет и взрывается.

Солнце с неба улыбается:

— Сама не лопни от гордыни,

стихов как понапишешь, Инна!

Ах ты, Инна, Инна, Инна,

дочка свиристелка,

у тебя под носом

маленька капелка.

А кого ты любишь, Инна?

«Папу, маму, лето, зиму.

А ещё люблю блины,

кошку Маньку. Комары

надоели шибко мне!

У нас колодец есть, на дне

тина, глина, грязь.

Мне говорят: туда не лазь!

Я и не полезла,

там неинтересно.

Мне интересен огород,

там кузнечище живёт

зелёный и огромный,

к летячке неподъёмный,

только прыг да скок.

А однажды на порог

принесла кошка его,

кузнечищу одного

и знаете, сожрала!

Чего ей не хватало?

Молоко есть, мясо, суп.

Жри и пей, свой нос не суй

в наш семейный огород!

Не семья же кошка. Вот».

Ах ты, Инна, Инна, Инна,

мелка свиристелка,

у тебя на личике

маленька сопелка!

Ты поешь, попей, поспи.

И иди, иди, иди

в свой любимый огород,

там царь Горох в кустах живёт,

съешь его противного,

очень агрессивного!

А как вырастешь большая,

то, наверное, поймешь:

каждый жрёт то, что живёт.

Вот.

Дочечка, дочечка, дочечка,

ты то ли звезда, то ли точечка

на мамином небосклоне!

И папа в тебя влюблённый.

Дочечке, дочечке, дочечке

так поскорее хочется

стать большой и красивой!

Не хочет она быть милой

маленькой, крошечной крохой.

Охай, бабуля, охай.

Твоя маленькая принцесса,

как взрослая, позирует прессе.

Щёлкают объективы.

Ты даже планеты красивей!

Ладушки, ладушки,

сколько нас у бабушки?

Ну-ка, быстро сосчитай,

рот на пса не раскрывай!

Ладушки, ладушки,

сколько нас у бабушки?

Поскорее отвечай,

мать с отцом не считай.

Ладушки, ладушки,

скажи-ка своей матушке:

— Надоело нам так спать,

пора кроватки покупать!

Сердце — это мама,

сердце — это ты,

сердце — это папа

и все твои мечты!

Ты пока не взрослый,

тебе немного лет,

но это очень просто —

любить весь белый свет!

Лучше мамы нет на свете

никакого существа.

Моя мама — тёплый ветер!

Хорошо, что ты пришла,

а то устал я жить один,

когда ушла ты в магазин.

Дед — моряк. А я причём?

Я так очень был притом.

Дед любил меня сажать

в таз пластмассовый, пускать

плавать в море кораблём

и смеётся: «Потонём!»

Я терпел это лет десять,

а потом подумал, взвесил:

если дед дурной у нас,

пусть бабулю садит в таз!

Народился богатырь,

назовём его Батый!

— Нет!

А как?

Народился богатей,

наречём Еремей!

— Нет!

Ну ладно. Народился батрак,

назовётся кое-как.

— Нет!

Опять ваша взяла!

Царица ночью родила…

— Нет!!!

Кто же тогда

народился у царя?

— А родился у нас

сын мужицкий, просто Стас!

Россия была красивой,

Россия всегда цвела!

А Маша её любила,

Мария жила, росла.

И дорастая до мамы,

пошла гулять по полям,

а людям в уши шептала:

— Я счастья желаю вам!

— На земле умов немало,

только ты умнее всех! —

про меня сказала мама

и оставила без всех.

От великого ума

я вареньице нашла.

Нашла, так надо кушать,

некого тут слушать!

Полбанки я осилила,

умом самая сильная

стану я теперя:

глюкозная потеря

не грозит моим мозгам.

Вот и учёная я вам!

Я своей Маруське

почитаю сказку:

— Ты, моя Маруська,

по окну не лазай!

Мы с тобой подружки,

но тут сидеть опасно,

можешь навернуться,

знаешь же прекрасно!

Кошка хитро отвечала:

— Я, дитё, как-то не знала,

что кошкам вредно гулять по крышам,

а вот таких, как ты, малышек

совсем недавно мать ругала

за подоконник, я видала!

Рок-музыкант мой папа.

И я времени даром не тратя,

то пою, то танцую,

то гитару свою лупцую!

Я играю даже на синтезаторе.

Стану рок-звездой обязательно

еще круче отца, знаменитей,

как «Человек-паук»! … Ой, простите.

Молочные реки, кисельные берега

растекаются, мамы нету пока,

раскидываются, расплёскиваются,

до рта не дотекая, выплёскиваются!

Хороша река

из белого молока,

хороша, но мало.

Чего-то тут не хватало.

Загляну-ка в холодильник

и колбаску там утырю!

Дети бывают разные:

чёрные, белые, крашенные,

игривые и плаксивые,

милые и красивые.

Ребенку любого роста

жить в этом мире непросто:

кроме гадов ползучих,

кроме тварей летучих

и плавающих неприятных,

есть ещё взрослые непонятные.

Вот чего от них ждать? Не знаю.

Лучше я их напугаю!

Когда родители спят, а ты нет,

то надо чем-то серьёзным заняться:

нет, не дома прибраться,

а взять фломастер тихонько

и сначала легонько,

а потом уж в полную силу

сделать квартиру красивой!

И лучше, если обои совсем дорогие,

потому как обои старенькие и простые

не произведут на маму впечатления —

мама от них устала. Рисуй без сомнения!

Хороша водичка!

Но мыло на личико

щиплет глазки.

Был бы водолазом,

надел маску.

А пока не водолаз я,

тренировка в самый раз!

— Мам, а водолазы в тазах моются?

— Нет, сынок, но нам надо готовиться!

— Они не моются никогда?

Ведь и так кругом вода.

— Да, сынок, конечно, да.

Исписала все страницы

жёлтым, красным, лица, лица…

Исписала все тетради

спереди и сзади.

С моим почерком не сладит

даже сам китайский бог.

Я рисую «кабы сдох»!

Я рисую Кабысдоха,

он умеет только охать.

Я рисую крокодила,

ковыляет он по Нилу.

Вот и всё, пошла я спать.

Будет мамочка ругать —

я изгадила отчёты

и бухгалтерские квоты.

Ну и ладно, ну и пусть,

зато во сне не ходит грусть.

Не стоит матери гулять,

когда доча хочет спать!

Любопытство — не порок,

когда вас через порог

злые люди не пускают.

Что там, что там? Кот не знает.

Надо в дверь постучать

и назидательно сказать:

— Открывайте двери нам,

а то устроим та-ра-рам!

Дверь тихонько отперлась

и страшной мордою на нас

небритый дядька с бородой:

— На обед кто хочет мой? —

он хватает меня

и за шкирку кота.

Стоп, стоп, стоп. Так не пойдёт!

Вернёмся мы к стиху вперёд.

Любопытство — не порок,

но мы не ходим на порог

на чужой, на чужой,

где страшный дядька с бородой!

Если мамочки нет дома,

а ты один с какой-то няней

молодой и беззаботной,

и которая не хочет

поиграть с тобой немножко,

а чужого парня просит

заглянуть к вам на часок.

Ты закройся тихо в ванной

и звони скорее папе,

маме, бабушке и деду,

и полиции родной!

Сын за отца не в ответе,

но есть вещи на свете

самые, самые важные!

Если сын и отец отважные,

то маме бояться нечего,

ведь целых два человечища

за неё в бой, драку полезут,

и пока не добьют, не слезут.

Бедная, бедная мама —

хулиганье воспитала.

Я большущая акула!

Это мамочка смекнула:

в костюм одела и сижу,

плавать в этом не могу.

Что же это за акула,

что воды и не глотнула?

Мама, мама, помоги,

ты с меня это сними!

Я не акула — человек,

человеком буду век.

Побегу купаться,

и папке не угнаться!

Детям конфеты вредны,

доводят они до беды.

Вредные вырастают дети,

влюблённые в эти конфеты.

И даже некрасивые они вырастают:

зубы у них выпадают,

цвет лица становится шоколадный

и характер прохладный.

Что теперь надо сказать?

— Мам, пойдём шоколад покупать!

Ангел в небе тихо ходит,

шепчет людям: «Не балуйте!»

Назло ему своим мы детям

никогда не скажем: «Нет!»

Потому как баловаться

уж кому-то точно надо.

Ну а ежели не детям,

так и вовсе некому.