Дети учатся жить

Нарисуй нам, художник, зиму

Нарядила мать на маленькую

валенки, валенки

и отправила погулять, погулять!

Нацепила мать на масенькую

шубу красненькую

и отправила погулять, погулять!

Укутала мать малышку

в шаль, варежки (хоть дышит?)

и отправила погулять, погулять!

Пошла Маша во двор, во двор

и упала за забор, за забор.

Бегите дочку доставать, доставать,

у неё плохая мать:

замотала, как бревно,

а надо, надо было то

налегке, налегке

с горки вниз в пуховике!

Станем маму мы ругать, мы ругать.

Маше куртку покупать, покупать.

Будет Машу не догнать, не догнать.

Дитю свободу надо дать!

Ты, Машенька, зачем игрушки у деда Мороза украла,

может, мама тебе их не покупала,

или папа не хлопал по попе?

Вот девушку и прохлопали:

проглядели, не уследили!

Как-то не так растили?

И куда ты, Машенька, погремушки волочёшь?

Потом в дом бежишь и ещё берёшь.

Ой не нравится деду эта затея,

и бабка ложкой огреет.

А на дворе зима и гуляешь ты долго.

— Не понимаете, это на ёлку!

Наряжаю зелёную я красиво,

деду с бабкой на диво.

Позову мать и тятьку,

хоровод устроим на святки.

Да не святки, Маша, начинаются,

а февраль на дворе кончается.

Уж к масленице б и наряжала.

Зарыдала маленькая: «Я не знала!»

Ладно, деду шепнём,

мол, внучка у нас не воровка,

он погладит тебя по головке.

А бабушка напечёт оладий

и родителям скажет:

— Дочка у вас, на зависть, хорошая;

тащит, правда, чего не положено!

Нехороший дед Мороз

наши подарочки унёс!

Побежали мы за ним:

— Тебе уйти мы не дадим!

Но дед Мороз не так-то прост,

от детворы воротит нос,

поскакал, как резвый конь!

Мы то думали… А он

никакой и не старик,

бегать, видимо, привык!

Дед Мороз остановился,

в старичочка превратился,

закряхтел притворно так

(сразу видно — не дурак)

и наконец, раздал подарки:

— Возьмите, дети, не жалко!

— А ты сразу так не мог?

— Да я что-то занемог,

очень сильно захворал:

бегать стал по вечерам!

А вы?

— И мы, как ты,

спортсмены

во время перемены

в школе.

Так чем ты, деда, болен?

Зимняя дорога, вот мой дом родной,

даже у порога снег стоит стеной.

Чистит батя тропку, мать печёт пирог,

а дочуля топает прямо за порог.

— Ты куда раздетая? «Выйду погулять.»

— Дочек неодетых отец отправит вспять!

Ведут меня одеться в шубу и вперёд.

Тятенька, приветик — снег мы тянем в рот.

— Что мне с ней тут делать, сугробища стеной?

— Мне и дела нету! — мать спешит домой.

Маленькую Инночку садят на сугроб:

— Будь хорошей девочкой, а я пророю ход!

Сидеть в сугробах, знаете, не очень-то легко,

вокруг всё расплывается, я иду на дно:

молча иду, мне нравится,

вокруг всё расплывается.

Оглянулся отец:

— Нет здесь дочки, где юнец?

Вот и откапывай дочь руками,

а потом рассказывай маме

какой ты всё-таки дурак.

Она скажет: «Родом так!»

И всю родню друг другу припомнят,

пока дочка стол не уронит,

большой такой стол, журнальный,

чуть было не поминальный

по кошке нашей Марыське.

А за окном близко, близко

зима неспешно гуляла

и звала, звала, и звала.

— Пойдем погуляем, мама!

— Нет, дочь, раз ты Иванна,

то тебе и гулять с отцом.

Вань, одевай её!

Знаешь, а деткам болеть не полагается:

от болезней детей душа мается

у огромного, старого дуба,

растущего у хатки-сруба,

где проживают гномы

и фея Зубная. Боли

детской они не выносят.

Фея плачет, дуб стонет, и просят

гномы всё время печенье,

чтоб улучшить себе настроение.

Поэтому, ты дружок, поправляйся,

просто так не валяйся,

а пей чай с малиной и мёдом,

засыпай, и с большим пароходом

отправляйся к старому дубу.

Прижмись к нему — боли не будет.

Засмеётся Зубная фея,

в домике гномы согреют

твоё простывшее тело.

Выздоравливай поскорее!

Дочки в окна заглядывают

наверно, пора пить чай.

Мороз на окнах разглядываю.

Иди во двор, мать, встречай!

Встречай, уже нагулялись,

встречай, потому как самой

надо пойти прошвырнуться

по морозной погоде такой.

В воздухе пахнет арбузом,

а на деревьях зима.

Вкусно пахнет, как вкусно.

Я не хочу тепла!

Окошко дыханьем распарим,

смотрим: стоит самовар.

Пойдёмте, девочки, вдарим

по чаю — в душе пожар!

Здравствуй, друг снеговичок!

Можно поздороваться?

У тебя краснеет нос,

может, нездоровится?

Дай, потрогаю губами

твой разгорячённый лоб

(обойдёмся мы без мамы),

ну-ка, не горяч ли нос?

Нос холодный, и морковка

на морозе холодна.

Что же делать? Знает Вовка,

надо градусник сюда!

Бежит за градусником в дом.

Отец даёт термометр.

Измеряем: минус семь!

Всё нормально, вроде бы.

Ну тогда давай дружить —

снеговичиху лепить!

На морозе мёрзнут уши,

на морозе мёрзнет нос,

и поэтому был слеплен

нами дружно дед Мороз!

Дед Мороз согреет нас,

в это верит весь наш класс.

Дед Мороз, не белей,

а красней — ребяток грей!

Как же белый дед Мороз

станет красным? Вот принёс

Борис из дома краску.

Деда Мороза красим!

Разукрасили деда Мороза.

А ну, грей нас от мороза!

Как же греть он будет нас,

этот синий «вырви глаз»?

Тьфу-ты, ну-ты, дураки

синей краски принесли.

Эй, Борис, берегись!

Закидают тебя снежками ребята.

А мать встретит сердито у хаты:

— Куда дел синьку для белил?

Но Боря маму убедил:

— У нас синий дед Мороз

и синий, синий его нос.

В деревне судачат: «Это дядь Петя».

Это дед. Не верьте, дети!

Встала в стойку наша мать:

— Пора ёлку доставать!

— Да где ж её достанешь,

разве лешего обманешь?

— Не нужно его обманывать,

надо лесного заманивать

в место очень плохое,

а за елью идти в другое.

— Как же это сделать, мать?

— Надо крендельки кидать

в северную сторонку —

подальше от выбранной ёлки.

Побежит лешак за кренделюшкой,

а ты руби скорее ель-елушку!

— Ладно, мам, пеки печенье!

— Нет, ребятки, рукоделие

леший моё не любит,

бегите к бабушке Любе.

Зимой слышали хруст?

Это леший кус-кус

у нашей бабки сухари.

Она сама так говорит.

Побежали мы к бабушке Любе

(та врать, наверное, не будет):

— Это правда, баба Люба,

что Леший тебя любит?

Баба Люба: «Не совру,

внукам правду расскажу.

Была молода — любила.

Но мать вам не договорила:

леший старых баб не хочет,

леший хочет — самый сок!

Пусть вас за нос мать не водит,

а за ёлочкой идёт.»

Мы вздохнули и пошли

выпекать калачи

да готовить лыжи, сани.

Мы за ёлкой едем сами!

Нарисуй нам, художник, зиму,

но чтобы было красиво

и очень, и очень снежно.

Рисуй очень прилежно,

рисуй, чтоб понравилось папе,

маме, деду и бабе,

всем родным и знакомым.

Повесим на стену, чтоб в доме

было чуть-чуть холоднее.

Рисуй нам зиму скорее!

А то за столом уже жарко,

закипают смешные подарки:

чайники, чашки, сервизы

и другие сюрпризы.

Ждут ледяной картины,

даже ёлка и наша квартира.

А как рисунок к стене приколотим,

так и расскажем стишочек

про красавицу зиму,

зиму всеми любиму!

Почти весна, почти тепло,

почти от солнца припекло

кошачьи шубы, и почти

уже растаял снеговик.

Почти и к ветке не примерз

снегирь. Нет, это не мороз!

Почти, почти, почти весна —

февраль. Осталась ерунда,

всего лишь 28 дней

нам до весны. Приди скорей

весна, весна, весна, весна!

Ах, как кружится голова

у моего снеговика!

Почти капель, почти цветы

в моей квартире зацвели,

и загуляла кошка.

Ой, раненько немножко.

Подожди не гуляй,

видишь, на дворе не май.

И не ори по ночам!

Дай поспать, почти январь.

Чаи гонять — не валенки валять.

Чай напился — надо спать.

А поспал — чаи гонять.

Пей чай с баранками!

А папки с мамками

поработают (охота им):

валенки наваляют,

на дочь или сына напялят

и отправят погулять,

на морозце поиграть!

Ты гуляй, не скучай,

да приметы примечай:

если снег, то к дождю;

если дождь, то к борщу;

а коль мать зовет домой,

перчатки в руки и бегом!

Потому как самовар

пошел в самый разгар:

закипел и ждет,

когда сын иль дочь придёт,

чтоб согреть их чаем

с морозца — своим жаром!

А вале-вале-валенки

поставим мы на лавоньку,

если дырки там ужо,

наваляет дед ещё!

«Зачем зима?» Просто так.

«Зачем мороз?» Да вот так.

«Почему снег белый, как мел?»

Ну, наверное, он смел.

«А почему снеговик

к снегу белому прилип?

Заберем его домой!»

Нет, хороший, хитрый мой,

надевай-ка валенки,

шарфик, шапку, варежки

и иди играть в снежки

да лепить снеговики!

А компьютер твой сказал,

чтобы дед его занял.

Закаляться так закаляться,

что нам там в тазах мараться?

Айда на улицу да в снег,

мы всё равно краснее всех!

А кто краснее, тот здоровее.

Ну-ка, мать, давай смелее

отпускай меня гулять,

голой ножкой наст топтать.

Не держи «коня» в узде,

морозный день — это по мне!

Закаляться так закаляться,

не по нам в тазах плескаться!

Мы на улицу да в снег:

«Почему на людях мех

не растёт, как у собачек?»

Мамочка, замёрз твой мальчик.

Ешь, осёл, морковку,

не тебе же будет неловко

стоять на морозе

без красного носа.

Грызи морковочку да знай

наше вам неодобряй!

Снеговика мы делали

руками очень умелыми

лепили, лепили, лепили,

из дома морковку носили,

полкило съели,

но лицо сделали!

Осёл, уходи отсюда,

потому что ты хуже верблюда:

верблюд творчество не жрёт,

верблюд плюнет и уйдёт!

Синичка сестричка,

новогоднее личико

с Новым годом поздравляет,

счастья всем друзьям желает:

«Не болейте, не жалейте

никогда и ни о чём!»

А когда на сердце вьюга,

мы вам песенку споём,

я и синичка — новогодние личики!

И понедельник бывает хорош,

когда он на праздник похож:

день на дворе серебрится,

солнышко веселится,

детвора не скучает,

морозец на лицах гуляет

и снежинка одна на двоих!

А дальше сами продолжите стих:

ну, расскажите, дети,

когда счастье есть на свете?

У меня снеговичок,

снеговичок, снеговичок!

У меня есть снеговик,

снеговик, снеговик!

Ой, мой нос к нему прилип,

лип-лип, лип-лип!

И губы * * *

и зубы * * *

Ой чего-то я грызу,

зу-зу, зу-зу!

Я на пробу откусил.

Вкусно очень, проглотил

такое очень оранжевое!

Что это? Я тебя спрашиваю.

Выйду я на улочку,

слеплю снеговичок

маленький, малюсенький

для моей Марусеньки.

Пойдёт Маруська погулять,

снеговик свой проверять:

тронет его лапкой,

а на неё охапкой

снег * * *

снег * * *

Не трогай, киска, снеговик!

Он холодный, не привык

к твоим горячим лапкам.

У него шапка

из моего носочечка.

Вот так, милая кошечка!

Ходит, бродит по углам

страх, страх…

Дворник с веником в руках —

крах, крах!

Иль тяжёлый экскаватор.

Что-то стало страшновато:

вот она какая —

жизнь непродолжительная такая!

Потеряла я стихи,

хи-хи, хи-хи, хи-хи!

А стихи то разукрашенные!

Не для вас, а Саше с Машею!

Саша с Машей их читали,

три дня дома не бывали.

Дед Мороз искал их долго,

нашёл спящими под ёлкой.

И я нашла свои стихи,

хи-хи, хи-хи, хи-хи!

Зачарованный лес,

зачарованные ели:

— Ты зачем сюда полез?

Мы тебя тут не хотели!

— Да я ёлочку срубить!

— Уходи домой, мужик!

Наши ёлки, наши ели

вырастали и белели

не для злостных ваших деток

и не для квартирных клеток,

а для белок и зайчат,

для всех, всех, всех лесных зверят!

Рождество, Рождество, Рождество!

Почему так на сердце легко?

Потому что снежок шелковый,

потому что пирог сливовый,

потому что гости придут

и весёлые песни споют,

о том, что январь на дворе,

вот поэтому радостно мне!

А сестрёнке моей пять лет,

и я для неё — почти дед.

Я большой, как эта зима!

Скорей бы она прошла.

Рождество, Рождество, Рождество.

Сколько ж снегу, сестра, намело!

Самый лучший рождественский гном —

это тот, который днём

спит, отсыпается,

а ночью намается,

разнося подарки.

И ему не жалко

для Пети и Вани

кукольной ванны,

для Маши и Светы

игрушечный пистолетик.

«Играйте, детки,

а я конфетки

раздам котятам

и поросятам,

а маленьким белочкам

пупсиков да мелочи

на мороженое

и пирожное!»

Никого не забыл самый лучший гном.

Ну его! Давай уснём.

А папы с мамами пусть играют —

своё Рождество встречают.

Спи и ты, гном, в лесу.

Я тебе принесу

миллион рождественских сказок

(я их сама не читала ни разу).

На Рождество случается чудо!

Стоит звон колокольный покуда,

загадывайте желание.

Но не наглейте,

желание должно быть одно,

подскажу какое оно:

чтобы жила долго мама,

ваша Инна Ивановна!

/ Имя мамы меняем в зависимости от того,

какая мама читает этот стишок. /