Джихад-Такси 2008

Даур опустил шапку на глаза.

— Поехали, — согласился он после недолгих раздумий.

Друзьям потребовалось около часа, чтобы добраться до шашлычной. Заведение «Агуху-Ацыфа», предлагающее посетителям кавказскую кухню, располагалось за кольцевой автодорогой. Кафе, судя по количеству грузовых фур на паркинге, пользовалось успехом преимущественно у дальнобойщиков. Столы и деревянные лавки были установлены прямо под открытым небом. От непогоды посетителей защищал навес, укрепленный над столами на металлических балках. Фирменные блюда: жаренные на вертеле козлятина, индейка, баранина — готовились здесь же, под тентом, на глазах у клиентов.

Сумбат Чичинава, дальний родственник Амирана по отцовской линии, улыбчивый с длинными черными усами горец, встретил гостей с настоящим кавказским радушием. Увидев Амирана, Сумбат подозвал своего сменщика, паренька-абхаза, и передал ему два вертела с куриными тушками. Сам же, радушно распахнув объятия, направился навстречу гостям.

— Амиран, дорогой! Рад видеть, — Сумбат по старинному абхазскому обычаю поцеловал родственника в плечо. — Ну, что нового? Садитесь!

Он показал на свободную лавку недалеко от мангала, где готовили мясные блюда.

— А ты с нами присядешь? — спросил Амиран.

— Э-э-э, прости, брат, не могу, — Сумбат, извиняясь, приложил руку к груди. — Работа. Сам знаешь, какие у нас порядки… А вы садитесь, будьте как дома. Так как твои дела, Амиран?

— Все по-прежнему, — небрежно бросил тот. — Работаю на такси. Ничего не изменилось. Гогричиани держит большой парк. Бизнес идет понемногу…

Чичинава кивнул. Настаивать в расспросах о делах он не стал.

— Это Даур. Родственник моей покойной жены Тали, — представил друга Амиран.

Даур стянул шапку и протянул Сумбату руку. Лицо Сумбата невольно вытянулось, когда он заметил синюшную припухлость на шее молодого человека, но он постарался не подавать вида.

— Даур… упал с лестницы, — Амиран с улыбкой прокомментировал внешний вид друга.

— Понял, — также с улыбкой понимающе ответил гостеприимный хозяин. — Амиран, не обижайся, но я должен идти, да? А то Рустаму одному не справиться со всем. Я сейчас попрошу его принести вам угощение.

— Спасибо за гостеприимство, Сумбат.

Сумбат удалился к мангалу.

— Садись, Даур, — Амиран показал на лавку. — Здесь еда такая же, как в Абхазии. Сумбат готовит совсем как в Пицунде. Честное слово, да? Сейчас вспомнишь дом. Слышишь, друг?

— А ведь ты был прав, — Даур занял место за столом. — И почему я тебя сразу не послушался? Ведь ты же предупреждал, что я еще и в долгу останусь!

— Да ладно, забудь. Ну, было и было, Даур. Я ведь тоже через это прошел, — поделился Амиран. — Все беженцы в Москве в таком положении. Это единицы, кто смог устроиться. И то, большая часть скурвилась, — он оглянулся на Сумбата. — Думаешь, ему лучше, да? А нет! Он так же, как ты и я, с хлеба на воду перебивается. Живет в общаге в Алтуфьево. Работает в две смены каждый день. Одну смену отдыхает. Без выходных. Понимаешь? Хозяин третьего повара не берет. Деньгу экономит. А заболей Сумбат или просто не выйди на работу, так его взашей выгонят. Наймет хозяин вместо него другого, вот и все.

Разговор прервал появившийся рядом с ними Рустам. Он поставил перед гостями по тарелке с мамалыгой, в которую были воткнуты кусочки овечьего сыра. Затем сам Сумбат принес блюдо дымящейся, изрубленной на куски жареной курицы, обильно сдобренной аджикой.

— Угощайтесь, — Сумбат подправил кончики усов, завернув их кверху. — Сейчас Рустам принесет «Изабеллу».

— Спасибо, Сумбат, но мы за рулем, — покачал головой Амиран. — Пить нельзя, понимаешь? А ты сам-то что? Может быть, все-таки составишь нам компанию, да? — предложил он.

— Прости, дорогой, не могу. Мне еще салаты готовить, соусы. Хозяин открыл новый сервис. Теперь мы готовим блюда на вынос. В вакуумных упаковках, знаешь? Так что у меня дел… — он чиркнул ребром ладони по горлу. — Успеть бы на месте клиентов обслужить, а здесь еще…

С этими словами Сумбат поспешно удалился.

— Я говорил тебе! — сказал Амиран, наблюдая за тем, как Даур аппетитно проглатывает сдобренный пряным соусом кусок грудки.

Даур кивнул. Прервать трапезу, чтобы ответить Амирану, было выше его сил. Это был его первый полноценный обед после приезда в Москву.

— Что мне теперь делать, Амиран? — Даур отправил в рот кусок мамалыги.

— Ничего. Работать, как и работал. А то? Ничего не изменилось, Даур. Ты, главное, не давай Астамуру себе на шею сесть. Это самое главное. Гни свое, понаглей с ним. Ты Гураму нужен, да? Если бы не был нужен, он бы даже беспокоиться не стал. Братков на тебя натравливать. Ведь это же тоже денег стоит, да? Просто послал бы, например. Или припугнул, чтобы…

— То есть как это братков натравил? — куриная ножка, которую Даур собирался переложить себе на тарелку, застыла в воздухе. Соус, которым она была обильно смочена, капал прямо на стол.

— Слушай, неужели ты не понимаешь и того, что это была подстава? — Амиран опустил на тарелку кусок курицы, который собирался положить в рот.

На самом деле ты никого не задевал. Этот джип уже лет пять поцарапанный по всей Москве ездит. Наезжает на таких, как ты, да?..

— Конечно, я никого не царапал. Я ехал по своей полосе. Потом вижу, что джип уже впереди меня, и тогда… — разгорячился Даур.

— Это я уже много раз слышал, — оборвал его Амиран. — Забудь ты об этом джипе навсегда, как о страшном сне. Ну, было и было. Вот ты у меня спросил, как тебе дальше быть. Так вот, слушай…

Амирану удалось наконец привлечь внимание собеседника. Даур пристально смотрел на своего старшего и более опытного в подобных вопросах товарища.

— Старайся вести себя, как будто ничего не случилось, да? Приноси Астамуру теперь сверху дневной нормы рублей пятьсот. Ему и этого хватит за глаза. Если будет напоминать о долге, ишак вонючий, молчи. Сделай виноватое лицо, скажи, что тебе бензин не долили или что-нибудь такое… Если будет сильно наезжать, сунь ему на лапу раз в неделю еще пятихатку, да? Ему, шакалу, только этого и надо. Через пару месяцев он тебе великодушно спишет долларов триста, — Амиран отправил в рот мамалыгу. — На тебе останется четыре тысячи шестьсот долларов. Получается сколько? Три года, да? Ерунда! Говорю тебе, ты, главное, Астамуру вовремя деньги сунь, и все пойдет как по маслу.

— Как это? Сунь деньги? — Даур отодвинул от себя тарелку. — За что я этому ишаку совать деньги буду? Я Гогричиани должен. Мне бы с ним расплатиться…

— Да все равно бухгалтерию Астамур ведет, — наставительно произнес Амиран. — Только он может сказать, сколько у тебя еще долга. А Гогричиани плевать. Он свое дело сделал, он тебя к себе долгом привязал. На самом деле он браткам, наверное, по сотке на рыло сунул за то, чтобы они тебя уделали, вот и все.

— Как так? — Даур шумно выдохнул. Его пальцы сжались вокруг ручки вилки. Дыхание стало частым. Ногти от сильного нажима побелели. — Ты хочешь сказать, что это Гурам все подстроил, да?

— Угу, — промычал Амиран, обсасывая косточку от куриной ножки.

— Но как же так, слушай? Чтобы земляк земляка так обманывал? — Даур опустил взгляд, подыскивая подходящие случаю слова. — И ты все знал? Почему ты не сказал, Амиран?

— Даур, — Амиран спокойно пододвинул приятелю блюдо с остатками курицы. — Каждый человек должен сам расставаться со своими иллюзиями. Ты бы мне все равно не поверил, да?

Даур повернул голову в сторону дороги. Молча смотрел несколько минут на проносящиеся по Дмитровскому шоссе автомобили. Было совсем темно. В воздухе уже чувствовалось близкое присутствие зимы. Похолодало. Посетителей в шашлычной стало меньше. Однако Даур всего этого не замечал. Его глаза бездумно блуждали по мелькающим огонькам фар и габаритных огней. Амиран не торопил его. Он смочил в остатках соуса очередной кусок остывшей курицы.

— А откуда ты все это знаешь? — спросил наконец Даур.

— Жизнь научила, да? — Амиран указал подбородком на блюдо с курицей. — Ты ешь-ешь, дорогой. А то совсем остынет. Сумбат — хороший повар. Про таких в Абхазии говорят: и вертел цел, и мясо обжарено…

Сумбат, видимо, услышал слова земляка и обернулся к гостям. Свет от электрической лампочки, укрепленной над очагом, выхватил из темноты его лицо. Оно расплывалось в добродушной улыбке.

— А может, ты ошибаешься? — осторожно предположил Даур.

— Ты снова начинаешь ту же песню. Не веришь — не надо. Сам убедишься, да? Сумбат вон подтвердит, и у меня такой случай был, — Амиран отодвинулся от стола.

— Неужели Гурам и на тебя людей натравил?

— Ты точно как с луны свалился, — Амиран рассмеялся. — Это было, когда я уже год у Гогричиани проработал. Взял однажды на Павелецкой пассажира. До Петровки, говорит. Ну, мы доехали, да? Он выходит. Я отъезжаю несколько метров от места, где он сошел, а назад в зеркало замечаю, что на заднем сиденье сумка его осталась. И главное, когда он ее туда положить успел? Я не заметил даже.

— И что? — нетерпеливо поторопил рассказчика Даур.

А то, что он меня догоняет. Я отдаю ему сумку. Ну, он ее при мне смотрит, все как положено, да? Достает оттуда записную книжку. Снова заглядывает. Говорит, а ну, посмотри, там не кошелек мой на пол выпал? И еще коробочка была с колечком… Я, как осел, лезу на заднее сиденье. Смотрю на пол — ничего нет, да? Под сиденьями пошарил даже. Я ему, брат, мол, не выпал твой кошелек. Ты его где-то в другом месте, видать, оставил. Нет, говорит, ты украл. И корки мне в лицо. Из милиции, да? Гурам за меня тогда тоже заплатил.

Амиран грустно глянул на Даура. Глаза друга были широко раскрыты. Он растерянно смотрел прямо перед собой.

Амиран же как ни в чем не бывало принялся доедать кусок курицы. Даур долго еще смотрел на огни проезжающих мимо автомобилей, осмысливая услышанную историю.

Через несколько минут к застолью присоединился Сумбат. Он принес гостям второе блюдо с горячей курицей и тарелки дымящейся абысты-мамалыги.

Сумбат взял из блюда куриное бедрышко и подал его Амирану. Положил в тарелку Даура кусок грудинки.

Даур продолжал бессмысленно следить за движением транспорта на автостраде. Он выглядел крайне подавленным.

— Беда у него, — тихо пояснил земляку Амиран. — Попал на деньги. Переживает, да? Недавно здесь. Не пообтерся еще.

Сумбат глянул на Даура своей добродушной располагающей улыбкой. Хотел что-то спросить, но Амиран поспешил своевременно сменить тему разговора.

— Расскажи, как у тебя дела? — обратился он к Сумбату.

— В Сухуми был, к дочери ездил, — Сумбат отправил в рот кусок мяса. — Гозар тебя в гости звал.

Рустам принес чайник и разлил горячий чай в керамические кружки. Даур невольно стал прислушиваться к тому, о чем говорят земляки.

— Куда мне теперь? — Амиран сложил ладони лодочкой и стал осторожно греть их над поднимающимся из чашки паром. — Я и не смогу теперь жить там. Так получается. В Абхазии я уже чужой, и не москвич я…

— А Даур откуда? — поинтересовался Сумбат.

— Из Пицунды… — сам ответил Даур.

— Э-э-э, у меня двоюродный брат в Лдзаа, Мелик, — радостно вставил Сумбат.

— Мелик? Знаю его, — просиял молодой человек. — Он мой «Уазик» ремонтировал…

Даур, несмотря на всю тяжесть своего положения, постепенно втянулся в беседу. Воспоминания о родине были приятны всем троим сотрапезникам. Вскоре, когда последний клиент покинул кафе, к ним присоединился и Рустам. Время пролетело совсем незаметно.

Прощаясь, гости горячо поблагодарили Сумбата.

— Что для друга сделал, все твое, — ответил им на прощание хозяин.

Даур с Амираном вышли из шашлычной, когда на часах было около одиннадцати. Щеки пощипывал легкий морозец, а стекла автомобилей были покрыты тонким слоем инея.

Трасса опустела.

— Человек держится человеком, как плеть кольями, — сказал Амиран, когда они оба подошли к своим машинам. — Хороший друг лучше плохого брата. Правду у нас в Абхазии говорят…

В Южное Бутово друзья вернулись в начале первого часа ночи. Гаражи уже погрузились в кромешную тьму, если не считать тусклого света, который отбрасывал полумесяц. Еще издалека Даур и Амиран увидели, что дверь офиса была открыта. А подъехав ближе, приятели смогли разглядеть и стоящую рядом с входом иномарку. Это был красный автомобиль модели «Фольксваген Нью Бита, 1,8 Т».

— Ты его убил? — Диана слегка поддела носком красного полусапожка распростертое на полу тело Астамура Шенгелиа. — Мне кажется, он живой. И даже сознание не потерял…

Джемал стер рукавом кровь с рукоятки своего «ТТ», сунул оружие обратно за брючный ремень и склонился к лежащему у его ног Шенгелиа. Удар по темечку получился куда сокрушительнее, чем планировал Джемал. Убивать Шенгелиа он совсем не собирался. Только оглушить его, вывести из строя, но это максимум. И то потому, что Джемал совсем не горел желанием померяться силами с этим амбалом в рукопашном поединке. Ему и Диане повезло, что они смогли застать Астамура врасплох.

Шенгелиа с трудом пошевелился и приоткрыл глаза. Его блуждающий взгляд никак не мог сфокусироваться на налетчиках. Из рассеченной кожи на голове за ворот рубашки текла тонкая струйка крови. И тем не менее он был жив. Джемал удовлетворено кивнул.

— Все в порядке, любимая, — сказал он, обращаясь к стоящей рядом Диане. — Я только слегка оглушил его. Жить будет…

— Добей его, — сухо потребовала девушка.

— Зачем? — удивленно воззрился на нее Джемал. — К чему нам такой грех на душу?..

— Он нас видел.

— И что? Завтра к утру, когда он кому-нибудь сможет рассказать об этом, нас не только не будет в Москве, но и в России, — пижонским жестом Джемал пригладил волосы. — А вот связать его будет нелишним. И кляп нужен.

Он огляделся по сторонам и почти сразу обнаружил то, что ему было нужно. Грязная ветошь, оброненная кем-то из водителей, валялась как раз рядом со столом управляющего. Джемал поднял ее, вернулся к Астамуру и грубо затолкал ветошь ему в рот. Шенгелиа даже не сопротивлялся. Он все еще балансировал на грани реальности и забытья. Джемал вынул из кармана моток бечевки. Перевернул Астамура на спину.

— Сейчас сделаем все в лучшем виде, да? — усмехнулся он.

— Ну ладно, — презрительно бросила Диана. — Ты пока возись с этим кабаном, а я займусь тем, ради чего мы и пришли.

Девушка развернулась и, постукивая невысокими каблучками по бетонному полу, направилась в дальний угол бокса, где на стене висел чехол от «Жигулей». Джемал посмотрел ей вслед. Даже сейчас, с учетом обстоятельств, он с трудом мог оторвать взгляд от своей возлюбленной…

С Дианой Гогричиани Джемал встречался уже более полугода, и все это время ему приходилось тщательно скрывать эти отношения от отца. Нугзар, если бы узнал, пришел бы в бешенство. То же самое, как было известно Джемалу, делала и Диана, ни словом не обмолвившись своему родителю о личности избранника. Хотя Джемал подозревал, что девушкой двигали совсем иные мотивы. Диана отчаянно ненавидела отца. Причины оставались для молодого человека неизвестными, да он и не расспрашивал ее о них. Важен был сам факт…

А вот Джемал любил и уважал своего отца. Однако навязчивая идея Нугзара задавить Гогричиани ставила под угрозу будущее самого Джемала. Бизнес бизнесом, но молодой человек хотел просто быть рядом с любимой и радоваться жизни. Большего ему и не требовалось.

Решение забрать все, что принадлежит Гураму Гогричиани, и свалить в какую-нибудь недорогую страну с либеральным иммиграционным законодательством созрело у Джемала с Дианой сравнительно недавно. Месяца три тому назад… А родители потом пусть разбираются между собой, как хотят.

Джемал завел Астамуру руки за спину и прочно скрутил их бечевкой. Затем, подумав немного, он то же самое проделал и с ногами управляющего. Перевернул его на бок. Теперь глаза Шенгелиа смотрели на налетчика уже вполне осознанно. Он пытался что-то сказать Джемалу, но кляп во рту позволял издавать только невнятное мычание. Воротник Астамура к этому моменту полностью пропитался кровью.

— Лежи-лежи, — со смехом посоветовал Джемал пленнику и похлопал его по щеке. — Отдыхай пока.

Молодой человек поднялся с коленей. Диана к этому времени уже не только сдернула со стены чехол от «Жигулей», но и вскрыла расположенный под ним отцовский сейф. Девушка, не глядя, швыряла пачки банкнот в стоящую рядом дорожную сумку.

— Ну, что там? — окликнул ее Джемал.

— Полный сейф. Мой папочка умеет наживаться на наивных соотечественниках, — в голосе Дианы звучала откровенная злость. — Вот теперь пусть сам окажется в их шкуре. Посмотрим на него! Если не хватит кондрашка, то…

Закончить фразу девушка не успела. Лязг металлической створки заставил резко обернуться и ее, и Джемала. Молодой человек стремительно выхватил из-за пояса «ТТ» и направил его на двух вошедших.

— Э-э-э, что тут такое, да? — нервно бросил Амиран.

Даур стоял рядом с товарищем, молча оценивая и вскрытый сейф, и стоящую рядом с ним дочь хозяина, и связанного на полу Шенгелиа. Лишь в самую последнюю очередь его взгляд остановился на Джемале. Затем сместился чуть ниже и зафиксировал оружие. Брови Даура удивленно поползли вверх.

Джемал нахмурился.

— А ну, оба руки на загривок! — скомандовал он, шагая навстречу незваным визитерам. — Считаю до трех…

— Оставь их, — вмешалась Диана. — Это те, кого обманывает мой драгоценный папаша. Они всего лишь его жертвы. Эй, вы! — девушка бросила на пол две пачки банкнот. — Здесь по сто тысяч каждому. Берите деньги и мотайте в родные края. Ясно? Ближайшим самолетом в Сочи, а оттуда — домой, за Псоу… Мы вас не видели, а вы — нас. Кстати, один из вас может подойти и забрать свои паспорта. Они тоже тут, в сейфе… Ну что вы стоите и смотрите на меня? Что-то непонятно? Или вы национальные герои?

Даур никогда не считал себя героем, однако в эту минуту у него словно что-то щелкнуло в голове. Каким бы ни было его личное отношение к Гураму, сей час перед ним находились обычные преступники, забравшиеся в «офис» с целью ограбления. И Дауру предлагали стать соучастником…

Даур сделал то, что считал правильным. Пользуясь тем, что его друг слегка опешил от увиденного и никак не мог заставить себя стронуться с места, он сам направился в сторону сейфа, как и предлагала Диана. Однако поравнявшись с Джемалом, он резко бросился в сторону и ударил того по руке. Пистолет выскользнул из пальцев Джемала и брякнулся на пол. Желая закрепить успех, Даур нанес грабителю еще один стремительный удар, но на этот раз в живот. Джемал сложился пополам.

— Ты что, Даур? — Амиран кинулся к ним. — Не надо!

Вмешательство товарища на мгновение отвлекло Даура, но этих считаных долей секунд оказалось Джемалу более чем достаточно. Он распрямился и быстро схватил Даура за горло. Колено врезалось неприятелю в пах.

— Ах ты!..

Амиран бросился на спину Джемала и потащил его вниз. Тот изловчился и врезал «бомбиле» локтем в грудь, однако это не заставило Амирана ослабить хватку. Он упорно пытался свалить более крепкого противника с ног. С трудом превозмогая боль в паховой области, Даур ударил Джемала по лицу. Кровь брызнула из разбитого носа ему на куртку. Даур замахнулся для следующего удара, но подоспевшая вовремя Диана перехватила горца за запястье. Воевать с девушкой Даур не собирался.

— Пусти! Пусти же!..

Он только довольно легко оттолкнул ее в сторону и вновь переключил все свое внимание на Джемала. Тот еще дважды ударил Амирана локтем в грудь, сбросил с себя руки противника и присел на корточки. Рука потянулась к оброненному оружию. Даур не растерялся. Его тяжелый ботинок врезался Джемалу в подбородок и отбросил налетчика назад. В тишине бокса зубы лязгнули друг о друга неожиданно громко. Другой ногой Даур отпихнул пистолет, и тот, бешено закрутившись на бетонном полу, отлетел к самой дальней стене.

— Ну, сейчас вы у меня получите, придурки! — Диана молниеносно метнулась к оружию.

Амиран развернулся в ее сторону.

— Стой! Что за баба, да?

Джемал оперся рукой о пол, и его пальцы коснулись чего-то холодного и металлического. Брошенного в сторону беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что это. На прочие размышления или колебания у Джемала попросту не было времени. Уже в следующую секунду вскочив на ноги, он вскинул над головой подхваченный домкрат. Амиран был совсем рядом. И Даур тоже надвигался на грабителя…

Домкрат со свитом рассек воздух и врезался Амирану в голову. Абхаз кулем повалился на пол.

— Амиран! Нет!

Даур тараном устремился вперед, и следующий удар домкрата пришелся ему в грудь. Ноги, будто сами по себе, оторвались от пола. Горца подбросило вверх, а затем он с грохотом приземлился на пол. Затылок Даура жестко соприкоснулся с бетонным перекрытием. Перед глазами вспыхнули радужные круги, и это было последним, что видел Даур перед тем, как потерять сознание…

«ТТ» уже был в руках у Дианы, и она решительно навела ствол на распластанное перед ней тело.

— Не надо, — устало бросил Джемал, опуская руку с домкратом. — Не делай этого, милая.

Она подчинилась.

Руки Дианы, лежащие у нее на коленях, мелко и нервно подрагивали. Именно по этой причине она и отказалась наотрез садиться за руль собственной машины. «Фольксваген» по трассе вел Джемал, намертво стиснув пальцами рулевое колесо. Он слегка повернул голову и в очередной раз отметил, насколько бледным было лицо его возлюбленной. Сам Джемал старался не думать о том, что произошло каких-то полчаса назад в боксе у Гогричиани. Мысли и образы возвращались, но Джемал решительно гнал их прочь.

— Ну все, успокойся, солнце мое.

Джемал немного сбросил скорость и машинально отметил время на приборной панели. До их посадки на самолет, билеты на который покоились в левом нагрудном кармане молодого человека, оставалось еще больше часа. А если их «Фольксваген» и дальше будет лететь столь стремительно по направлению к Шереметьево, они будут в аэропорту минут через двадцать-тридцать.

— Шенгелиа — сволочь, — негромко изрекла Диана, но от одного только звука ее голоса Джемал невольно вздрогнул. — Мой отец — сволочь. Не обижайся, конечно, но и твой отец — тоже под стать им. Как ему вообще могло прийти в голову организовать мое похищение?

Джемал тяжело вздохнул.

— Я уже говорил тебе…

— Да, я помню, — прервала его девушка. — Он хотел поиграть в благородного рыцаря. Все понятно. Но сейчас я хотела сказать не об этом. Я не понимаю другого, Джемал…

— Чего же?

— Эти двое в гараже. Зачем?.. Зачем они кинулись на тебя? Я ведь предлагала им деньги и свободу. Неужели они все одинаковые?

Джемал пожал плечами, но Диана в этот момент не смотрела на него и не могла видеть этого жеста. Она опустила глаза и сфокусировала взгляд на стоящей у нее в ногах сумке с деньгами. Замок был все еще расстегнут, и даже при тусклом салонном освещении девушка могла видеть лежащие в полном беспорядке пачки купюр.

— Почему ты молчишь, Джемал?

— Что?

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил галогеновый свет фар на расстоянии двадцати метров от их «Фольксвагена». Какая-то машина ехала в том же направлении, что и они. Причем с каждой секундой расстояние между «Фольксвагеном» и тем автомобилем, что был сзади, неумолимо сокращалось. Джемал ощутил нарастающее чувство тревоги.

— Я задала тебе вопрос, — напомнила Диана. — Неужели они все одинаковые?

— Я не знаю, милая. — Джемалу совсем не хотелось рассуждать сейчас на абстрактные темы. — Давай просто забудем об этих людях, и все. Хорошо? Меня гораздо больше волнует машина, которая плетется у нас в хвосте. Хотя, наверное, слово «плетется» — не совсем точное. Она нас нагоняет.

Диана посмотрела в боковое зеркало с пассажирской стороны и тоже заметила идущий сзади автомобиль. Свет фар на мгновение ослепил девушку, и она невольно зажмурилась. Однако придавать такого большого значения, как ее спутник, пассажирам неизвестного авто она не собиралась.

— При чем тут машина, Джемал? — руки Дианы перестали выбивать нервную дрожь, и ей, судя по всему, удалось полностью справиться с прежним волнением. — Я с тобой о серьезных вещах разговариваю, а ты — машина… Чего ты боишься? Кому придет в голову нас преследовать? Тем двум бомбилам на своих задрипанных «шестерках»? Им «Фольксваген» в жизни не догнать. Да и вообще, я думаю, вряд ли они смогли бы так быстро очухаться.

— Это не «шестерка», — сняв одну руку с руля, Джемал на всякий случай расстегнул пальто. Рукоятка «ТТ», отобранного у Дианы после инцидента в гараже, по-прежнему торчала у него за поясом. — Это машина посерьезнее.

— Что значит посерьезнее?

Джемал не ответил. Идущий сзади автомобиль догнал их и, не мигая поворотником, пошел на обгон. Это был «Шевроле-Субурбана». Ночная трасса и тонировка на стеклах не позволили Джемалу разглядеть тех, кто находился в салоне. Тревога молодого человека усилилась. Он еще больше сбросил скорость, пропуская «Шевроле» вперед. Однако тот, едва обогнав «Фольксваген», резко взял вправо и ударил по тормозам, загораживая проезд. Джемал круто вывернул руль и едва не вылетел на обочину.

— Что это такое? — вскрикнула Диана. — Джемал! Кто это?

Он вновь не удостоил ее ответом. Воткнув заднюю передачу, он вдавил в пол педаль акселератора. Осознание того, что встреча с неизвестными пассажирами «Шевроле» не сулит им ничего хорошего, пришло мгновенно. Боковым зрением Джемал заметил в пяти метрах позади примыкавшую к основной трассе грунтовку. Если ему удастся быстро откатиться и грамотно вывернуть «Фольксваген» на эту дорогу, у них с Дианой появлялся хоть какой-то шанс на спасение. Но пассажиры «Шевроле», скорее всего, разгадали этот план. Лихо развернувшись на месте, они вновь ринулись в атаку. Маневра, задуманного Джемалом, не получилось. Напротив, ему вновь бешено пришлось вращать руль, чтобы удержаться на трассе…

Выхватив из-за пояса «ТТ» и приспустив боковое стекло, Джемал, не целясь, выстрелил. Рука молодого человека дрогнула, и пуля ушла чуть выше, чем он предполагал. Она высекла искру на крыше «Шевроле». И в тот же момент «Фольксваген» все-таки съехал с трассы, нырнув задним колесом в придорожную канаву. Джемал толкнул от себя дверцу, и одновременно с ним то же самое проделал и водитель «Шевроле». Металл ударился о металл. Дверца больно стукнула Джемала по плечу, и он едва не выронил из рук пистолет.

— Осторожно! — закричала Диана.

Джемал повернул голову и увидел направленный на него черный смертоносный зрачок. Смуглый невысокий мужчина в кожаной куртке на заклепках шагнул в его сторону. Джемал вновь вскинул свой «ТТ», но понял, что опередить противника с выстрелом он уже не успеет.

— Нет, Гиваргис!

На фоне задней дверцы «Шевроле» появился еще один мужчина. В руках у него тоже было оружие, но дуло пистолета смотрело в землю. Мужчина удивленно уставился на Джемала. Молодой человек, не думая, спустил курок. Человек, которого подельник назвал Гиваргисом, схватился за простреленное плечо и стал медленно оседать. Он пытался поднять руку с оружием, но из этого ничего не вышло. Джемал сместил ствол «ТТ» правее и навел его на второго мужчину. Однако тот растерянно бросал взгляды то на Джемала, то на поверженного товарища и при этом не стремился оказывать никакого сопротивления. Джемал не стал стрелять. Вместо этого он захлопнул дверцу «Фольксвагена» и заставил автомобиль рвануться с места. Заднее колесо со свистом забуксовало, затем вырвалось-таки из канавы, и машина, чиркнув передним бампером по корпусу «Шевроле», устремилась к Шереметьево.

— Кто это был? — голос Дианы дрогнул.

Джемал, наращивая скорость, бросил взгляд в зеркало заднего вида. Их не преследовали. «Шевроле» стоял на том же самом месте, а мужчина в стильном бежевом плаще опустился на корточки рядом со своим товарищем. Джемал сунул «ТТ» за брючный ремень и сплюнул в раскрытое окно.

— Понятия не имею. Бандюга какая-то.

— А почему?..

— Давай без этих вопросов, милая! — неожиданно для самого себя взорвался Джемал. — Я знаю ровно столько же, сколько и ты!

— Не кричи на меня, — осадила его девушка.

Но Джемал словно и не слышал ее.

— Мне все это не нравится, — буркнул он себе под нос и вновь покосился в зеркало заднего вида.

Погоня не возобновилась.

— Амиран?.. Амиран…

Имя друга срывалось с губ Даура еще до того, как он приоткрыл глаза.

— Смотрите, он приходит в себя, — Гогричиани замахал рукой, подзывая медсестру.

— Ну и что, что открывает? Нам-то от этого ни тепло ни холодно. Своих-то вон класть некуда. Вон, деверь мой давеча с аппендицитом в больницу попал, так его в коридоре держали. Пока заражение крови не получил. Потом насилу откачали в реанимации, — медсестра, немолодая уже, усталая женщина в грязном халате не двинулась с места. Она возилась около металлического лотка с приборами. — Гаденыши, понаехали… Черти поганые!..

Последние слова были сказаны тихо, так, чтобы посетитель не смог их расслышать.

Санитарка подошла к Гогричиани.

— Ну что там у вас? Чего звали-то?

— Смотрите, он глаза открывает, — Гурам, не отрываясь, смотрел на лицо лежащего перед ним Даура.

— Конечно, открывает. А что ему еще делать-то? — скептически заметила сестра.

— А врач сказал, что может и не открыть, да? Если печень задело, то может и не открыть, — абхаз перевел взгляд на медсестру.

— Куда он денется-то? — женщина тоже взглянула на лицо больного. — Молодой вон… Небось жениться еще не успел, — смягчилась она. — И за что его так?

— Э-э-э! Хотел вон деньги отобрать… — Гогричиани не успел закончить фразу, как представительница медперсонала больницы разразилась новой тирадой. На этот раз куда более отчетливой, чем предыдущая.

— Дожили! Вот то-то же! При коммунистах такого не было. Жили как люди. А теперь черт его знает что… В подъезд войти страшно стало! Кругом одни бандиты! — она снова отошла к тумбочке, установленной при входе в палату. — Боисся лишний раз кошелек достать. Отымут. И везде — «апэлсыны, лымоны», «помыдоры»! Уже скоро огурцов своих не увидим. Все будут чурки продавать…

Гогричиани повернул голову в сторону, откуда доносился голос женщины.

— Это кто чурки, а? — медленно повторил он слова медсестры.

Брови его сердито сошлись над переносицей.

— Да… эти… Как их там?.. Узбеки, — осеклась женщина.

Осознание того, что она далеко зашла в своих оценках, пришло слишком поздно. Гогричиани уже был взбешен. Предательство дочери и без того сильно подкосило его душевное равновесие.

— Это кто чурки, а? Это я — чурка, да? Моя дочь — чурка?! Да она у меня краше, чем твои расписные красавицы! — Гогричиани не мог говорить. Его глаза начали слезиться.

Сцену прервал очередной стон, вырвавшийся из груди больного. На этот раз медсестра сама подлетела к его постели.

— Кто здесь? — прошептал Даур и с трудом открыл глаза.

— Это я, Гурам. Ты меня помнишь? — прошептал Гогричиани первое, что пришло ему в голову. Что следовало говорить в подобных случаях, он совсем не знал.

— Амиран… Что с ним? — еле слышно прошептал Даур.

— Он умер, — машинально брякнул Гогричиани.

— Нет!

— Умер он. Здесь его нет, Даур. Здесь я, Гурам…

— Нет… — Даур снова закрыл глаза.

— Эй, Даур, Даур, — Гогричиани помахал перед лицом молодого человека рукой. — Я здесь. Посмотри на меня. Это я, Гурам. Ну, как тебе еще объяснить, да?

Даур распахнул глаза. Над ним был белый, с потрескавшейся штукатуркой потолок больничной палаты. Он попытался поднять голову, но тут же со стоном уронил ее обратно на подушку.

— Давай, давай, сынок. Хочешь присесть — садись, доктор разрешил, — медсестра услужливого нагнулась над головой больного. От ее прежней агрессии не осталось и следа. — Ну-ка, давай, садись, садись. Нечего болеть-то. Тебе вон еще работать и работать. Молодой-то какой. Ишь ты, и не таких привозили. Что там, сотрясение… Вон давеча в соседней палате… А ну, помогите посадить вашего красавца, — обратилась она к Гогричиани.

Женщина взяла Даура за плечо. Отяжелевшее, расслабленное тело было неподъемным. Гурам встал со стула и осторожно локтем оттеснил санитарку в сторону.

— Дай я подниму его.

Даур снова застонал. Стал осматриваться. В палате, кроме его, было еще семь коек. Все были заняты. На той, что стояла в дальнем углу, лежал мужчина и тихо постанывал. На соседней с Дауром койке сидел дед и громко кашлял. Даур посмотрел на Гогричиани. Шеф заметно похудел, осунулся. Даур никогда прежде не видел его настолько подавленным.

— Врач сказал, что, скорее всего, все будет хорошо и ты будешь здоров, да? Только отлежаться неделю придется, дорогой.

Гурам неотрывно смотрел на Даура, и взгляд его выражал искреннюю озабоченность. Молодой человек ничего не отвечал.

— Ничего не бойся. За тобой здесь будут ухаживать. И кормить будут как родного. Я приплачу, кому надо. Не волнуйся, да? Если какие лекарства скажут купить, ты мне позвони. Я все оплачу, дорогой, — Гурам полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда блокнот с ручкой.

— Мой телефон, — прокомментировал он, опуская на тумбочку около кровати записку с выведенными на ней кривым неуверенным почерком цифрами.

Даур равнодушно следил глазами за движениями Гогричиани.

— Ты, молодец, да? Уважаю таких, как ты. Ты у меня теперь управляющим будешь!

Гурам торжественно посмотрел на больного. Однако должной при подобных обстоятельствах, по его мнению, радости на лице Даура он не увидел. Тот продолжал, водя глазами из стороны в сторону, осматривать больничный номер.

— Да не волнуйся ты, — успокоил молодого человека Гогричиани. — У тебя легкое сотрясение. Ушибы, да? Ну и что тут такого? Все заживет, сказали. До свадьбы, да?

Он слегка потрепал Даура по руке. Затем взял с тумбочки стакан с водой и поднес его к лицу Даура.

— Пить хочешь?

Даур отрицательно покачал головой.

— Ну, не хочешь, не говори ничего. Это правильно, — Гогричиани кивнул. — Надо сначала на ноги встать, а потом уже работать. Только ты все равно не залеживайся, да? А то пока я сам буду работать. Барнук, вон, мне помогать будет. А там уже и ты выйдешь. Верно?

— Что с Амираном? — повторил свой вопрос Даур.

— Не довезли, — грустно пояснил владелец таксопарка. — Умер в машине по дороге в больницу. Он так в сознание и не пришел. Не мучился, и то хорошо, да? Мы оформили несчастный случай. Якобы в смотровую яму упал. Замяли, да? Но я все понимаю. Вы с ним в одной комнате жили, друг был…

Даур закрыл глаза.

— Да что вы к нему пристаете? — встряла в разговор медсестра, продолжая звенеть своими склянками. — Человеку, может, покой нужен.

Гурам цыкнул на нее, а затем вновь обратился к Дауру:

— Слышишь, теперь у тебя и иномарка будет. И дом свой. И золота столько, сколько душа захочет, дорогой. Купаться в богатстве будешь. Это я тебе говорю. Я тебя на место Астамура поставлю. Будешь управляющим.

— А Астамур где? — не открывая глаз, бросил Даур.

— Он теперь инвалидом будет, — Гогричиани поцокал языком. — Работать не сможет все равно, да? Так что ему теперь эта работа даром не нужна. Сказал, домой вернется. У него сестра в Гаграх осталась, да?.. Это он мне и рассказал, как все было, — Гурам помолчал немного, стараясь скрыть овладевающие им эмоции. Получилось не очень. — Эта волчица, Диана, у отца родного деньги забрала и сбежала со своим женихом. Хоть бы посватался, шакал! Я его и не видел ни разу. Найду — убью, да?

Гогричиани сжал кулаки. Лицо его исказилось злобой.

— Вот у вас все так. Чуть чего — сразу убью. Чай не в горах. В столицу приехали, — снова стала ворчать медсестра.

Гурам угрожающе поднялся на ноги, но женщина в это время благоразумно шагнула к двери, ведущей в коридор.

— Ишь ты, испугал больно! Ты тут не очень-то, чай, своих головорезов полно, — бросила она. — Понаехали тут всякие… — буркнула напоследок женщина и поспешно удалилась из палаты.

Гурам вернулся к кровати Даура. Присел на стул.

— Ты мне пока не отвечай ничего, да? — миролюбиво произнес он. — Но я твердо решил. Больше не будешь на такси ездить. Зачем тебе такая работа ишачья? С утра до ночи за баранкой. Ни поесть, ни попить толком. Будешь управляющим. Тебе можно доверять!

Даур снова открыл глаза.

— Но ведь… — начал он, но в это время дверь палаты распахнулась, и в помещение вошел дежурный врач, мужчина средних лет в очках, с зажатой под мышкой папкой, на которой крупными буквами было написано «Журнал обходов».

Следом за ним, манерно повиливая бедрами, в палату вплыла молодая медсестричка.

— Это кто, ваш родственник? — обратился доктор к Гогричиани, показывая на Даура.

— Нет, земляк мой. Приехал из Пицунды. Я тоже из Пицунды… — ответил Гурам.

— Так, почему у вас посторонние в отделении? — доктор, игнорируя абхаза, развернулся к медсестре.

Та промычала в ответ что-то невнятное. Затем подошла к Гураму. Доктор занялся осмотром больного на соседней койке.

— Как вы сюда прошли? У нас посещение лежачих больных строго по пропускам. У вас есть пропуск?

Гурам удивленно уставился на девушку.

— Мне же не сказали, да? Халат дали, тапки дали. Иди, дорогой, говорят… Еще и дорогу показали. Я с врачом его говорил вчера, — Гогричиани показал на Даура. — Мне разрешили. Сказали, навещать можно.

— Как так? — девушка строго нахмурилась, но абхаз невольно отметил, что даже при этом она не растеряла своего природного обаяния. — Кто вам мог такое сказать? Вы чем сами-то думаете? Здесь вам что, рынок, что ли? Это больница!

— Слушайте, зачем кричать так, а? — возмутился абхаз.

— А потому, что нечего тут шастать по палатам. И так народу полно…

— Так я же… — Гурам не успел закончить фразу.

— Потише там, — осадил его врач.

Даур снова закрыл глаза.

— Вот, слышите, вам врач говорит, потише, — девушка сама понизила голос до шепота. — Выходите сейчас же из палаты. Когда пропуск получите, тогда придете. Она ухватилась за спинку стула Гурама, выпроваживая его из палаты. Тот послушно поднялся.

— Давай-давай, иди, а то в ушах уже звенит от вашей болтовни, — дед на соседней койке неожиданно заговорил.

— Выздоравливай быстрее, на работу пора выходить, да? — бросил на прощание Гурам. — Я трех новых водителей взял. Деньги считать некому.

Он еще раз дотронулся до руки Даура, а затем уверенно направился к выходу.

— Эти армяне… — заворчал дед, когда Гогричиани скрылся за дверью. — Бэ-бэ, мэ-мэ, как бараны какие. У меня сосед был, армянин…

— Так, эй вы, там… Вы потише говорить можете? — прикрикнула на него медсестра.

Даур поморщился от боли в висках. Голоса вокруг стали сливаться в единый гул. Он перестал прислушиваться к ним…

Очнулся он только тогда, когда кто-то взял его за запястье. Перед ним стоял врач. Не глядя на пациента, он небрежно водил по его руке пальцами, прощупывая пульс.

— Кокарбоксилазу сделали? — спросил врач у медсестры.

— А где я ее возьму, Виктор Андреевич? У меня одна упаковка осталась, а еще Михайлова колоть, — запротестовала девушка.

— Что же теперь прикажете делать? — безучастно вопросил доктор.

— Я не знаю. Сами у завотделением спрашивайте. Мне, что ли, надо…

— Вам колоть-то, — врач осторожно вернул руку Даура на место.

— А если мне колоть нечего?..

— Где моя одежда? — слабым голосом вклинился в их перепалку Даур.

— Чего? — переспросила сестра.

— У меня куртка была, а в ней фотография. Там мой отец. Я хотел спросить, что с ней.

— Какая тебе еще фотография? Отец ему понадобился. В садике, что ли? Выйдешь, тогда и будет тебе отец. Лежи спокойно. Врач делает осмотр, — не без удовольствия выпалила девушка.

— Мне нужна фотография. Что вы с ней сделали? — более настойчиво повторил Даур.

— Что там такое? — врач, который уже успел переместиться к соседней койке, повернул на шум голову.

— Да ничего, — отмахнулась медсестра. — Вон твоя одежда!

Она небрежно указала рукой на стул слева от койки больного. Даур потянулся к пиджаку, но ему не хватило сил даже для того, чтобы приподняться с постели. Он посмотрел на соседнюю кровать. За ним, привалившись к спинке, с интересом наблюдал молодой человек.

— Брат, не дашь куртку, а? — попросил Даур.

— Сейчас, — парень потянулся к стулу.

Казино «Золушка» в это время суток пестрило всеми цветами радуги: по мнению владельцев, это должно было привлекать к заведению внимание праздно шатающихся гуляк, составляющих небольшой процент потенциальных клиентов. Однако Нугзар, выбравшись из салона своего «Хундая», не обратил на этот факт ни малейшего внимания. Он и так-то особо не жаловал заведения подобного толка, считая, что только полный кретин мог рассчитывать на легкие деньги, полагаясь в этом вопросе исключительно на удачу. Нугзар никогда не играл сам и старался держаться подальше от тех, кто был подвержен этому пороку. Он считал таких людей крайне ненадежными…

Сегодня Нугзар и вовсе пребывал в мрачном расположении духа, а потому буквально все вокруг вызывало в нем раздражение.

Бит-Байро позвонил Нугзару час назад и коротко рассказал о том, что произошло при попытке задержания Дианы Гогричиани. По словам Тиглата выходило, что взять девушку им не удалось по причине того, что у них на пути оказался не кто-нибудь, а сын Нугзара, Джемал. Именно он находился за рулем «Фольксвагена», куда несколькими днями раньше Бит-Байро поместил радиомаяк. Диана тоже была с ним, но ее роль в происшедших впоследствии событиях была несущественной. Джемал оказал вооруженное сопротивление, ранил Гиваргиса и укатил прочь… Это было все, что сказал по телефону Тиглат. Подробности он готов был сообщить только при личной встрече и попросил Нугзара явиться в «Золушку».

Абхаз терялся в догадках относительно того, каким боком его сын мог быть причастен к этой истории. Тиглат и Гиваргис ошиблись? Это первое, что приходило Нугзару в голову. Однако факты — вещь упрямая, и, сделав несколько звонков, Нугзар убедился, что вероятность ошибки исключена. Рассказу Тиглата приходилось верить…

Со своей съемной квартиры Джемал выписался днем раньше, телефон его отключен, а старый знакомый из службы аэропорта Шереметьево-2 посте тщательной проверки компьютерных данных сообщил Нугзару о том, что его сын приобрел два билета на самолет, следующий рейсом до Эквадора. Один на свое имя, а второй на имя Дианы Гогричиани. Однако по какой-то причине никто из них на этот самолет не попал. Посадочные места так и остались невостребованными. Что-то изменило планы Джемала в последний момент, и Нугзар не знал, что именно. Не знал он и того, где сейчас находятся его сын и Диана…

— Нугзар Евлоевич? — тактично осведомился охранник на входе в «Золушку», едва Нугзар переступил порог заведения.

Абхаз огляделся. Игровые залы и помещение ресторана от дверей не просматривались. Все, что он мог видеть, так это забитый до отказа верхней одеждой гардероб и полутемный закуток бара, расположенный чуть левее лифтовой кабины. Для расположившихся вдоль стойки подвыпивших посетителей, праздновавших удачную игру или чаще оплакивающих уплывшие на счет заведения денежки, играла негромкая музыка. Бармен, словно фокусник, жонглировал сразу несколькими бутылками с фирменными этикетками, сооружая замысловатые коктейли. На мягких кожаных диванчиках в фойе расположилось несколько проституток, мгновенно встрепенувшихся при виде вновь появившегося посетителя. Но Нугзар лишь скользнул по ним отсутствующим взглядом, и путаны опять расслабились, презрительно и разочарованно скривив губы. Рядом с гардеробом находился еще один охранник. Со скучающим видом он перебрасывал с одной руки на другую компактный детектор-металлоискатель.

— Да, это я, — Нугзар наконец удостоил своим вниманием обратившегося к нему охранника.

Парень был ярко выраженной славянской внешности с голубыми, как два топаза, глазами и светло-пепельными волосами. На нем был черный костюм-тройка с расстегнутым пиджаком, и Нугзар отлично мог видеть пристроенную под мышкой наплечную кобуру с расстегнутым ремешком.

— Меня просили вас встретить, — когда охранник говорил, на его лице оживали только губы. Все остальное оставалось полностью неподвижным. — Встретить и проводить. Господин Бит-Байро уже ожидает вас у себя в кабинете.

— Ну что ж, — Нугзар чуть заметно пожал плечами, — пойдем.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, и охранник без стука отворил какую-то дверь. Нугзар машинально отметил, что никаких опознавательных знаков или надписей на двери не было.

Охранник пропустил Нугзара внутрь и закрыл за ним дверь, при этом сам оставшись снаружи.

Тиглат не поднялся с кресла навстречу гостю, а, напротив, откинулся на мягкую спинку и рукой указал Нугзару на второе свободное кресло. Хозяин кабинета был одет в совершенно непривычном для него стиле. На Бит-Байро были синие джинсы и белый пушистый джемпер с высоким воротом. На резном деревянном столике перед ним стояла початая бутылка коньяка, хрустальная рюмочка и блюдце с нарезанным лимоном.

— Садись, Нугзар, садись, — сопроводил свой жест словами Тиглат.

— Что случилось? — Нугзар демонстративно остался стоять.

Бит-Байро горько усмехнулся и, протянув руку, налил в рюмку коньяк.

— Боюсь, твой бизнес накрылся, так и не состоявшись, Нугзар, — произнес он. — Если у тебя, конечно, нет запасного варианта и ты…

Нугзар резко оборвал собеседника.

— Э-э-э, плевать я хотел на этот бизнес! — он не врал. — Сейчас меня интересует только, что с моим сыном. Как?.. Как он мог?.. Мой сын предал меня, словно трусливый койот, да? Как это могло случиться, Тиглат?

— Это вопрос не ко мне, — ассириец поднял рюмку над головой и посмотрел ее содержимое на свет. — За детьми нужно следить, Нугзар.

— Слушай, давай без этого, да? — Нугзар чувствовал, что готов взорваться в любую секунду. — Я спросил тебя, как это произошло. Рассказывай, Тиглат.

— А что рассказывать? Я почти все сказал тебе. Мы наблюдали за девкой дней пять, маячок ей на машину поставили. Но в безлюдных местах она не появлялась, а ты хотел, чтобы все прошло без шума. Так? Но сегодня ночью она поехала в гараж к своему папаше. Мы с Гиваргисом последовали за ней. Девчонка пробыла там минут двадцать, может, чуть больше, а потом рванула по трассе в сторону «Шарика». Вот тут мы и решили ее накрыть. Кто мог знать, что она окажется в машине не одна, а уж тем более с твоим сыном, Нугзар? Только не мы с Гиваргисом. Мы этого не знали. Понимаешь?..

— Что дальше? — сухо поторопил Тиглата Нугзар.

Бит-Байро вздохнул, залпом опрокинул в рот стопку коньяка и слегка скривил губы. Взгляд его упал на блюдце с лимоном, однако, поразмыслив немного, ассириец отказался от желания закусить. Нугзар молча ожидал продолжения. Он все так же стоял на фоне дверного проема, не двигаясь с места.

— Гиваргис прижал их машину к обочине, — негромко заговорил Тиглат. — И твой сын начал вдруг стрелять. Вернее, в тот момент мы не знали, что это он. Гиваргис озверел, остановился и тоже вышел на Джемала с оружием. Я его остановил. Вовремя узнал твоего сына, Нугзар. А потом Джемал снова выстрелил. В Гиваргиса. И они уехали. Мы не стали за ними гнаться. Во-первых, Гиваргис был ранен, а во-вторых… Я посчитал, что они никуда не денутся. Маяк-то на машине остался, да? Но я ошибся.

— Что значит «ошибся»? — напряженно спросил Нугзар.

— Маяк-то остался. А вот в машине, когда мы нашли ее, уже никого не было. Твой сын и эта девица бросили тачку на обочине, а сами ушли…

— Куда?

— Не знаю.

— Шайтан тебя побери, Тиглат! Найди мне сына, да? Любые деньги плачу, — присущее Нугзару хладнокровие окончательно оставило его. Бит-Байро даже заметил, как при этом нервно задергалось правое веко у его собеседника. — Любые, слышишь? Если надо, ментов подними, закрытые базы данных, да? Знакомые, друзья… Мне все равно. Но найди его!

Тиглат, напротив, остался предельно спокоен.

— Тебе-то, может быть, и все равно, Нугзар, — ровно произнес он, снова наполняя рюмку. — А мне нет. Ты мне теперь и так должен.

— Я? — побледнел Нугзар. Кулаки его сжались.

— Конечно, должен. Поначалу я думал, что придется вернуть тебе аванс, который ты уже выдал. Но потом я подумал… У нас был уговор только про дочку Гогричиани. Твоего сына там не должно было быть. А именно это и осложнило дело. Накладка по твоей вине, Нугзар, а не по нашей. И потом, Гиваргис оказался ранен. Ты думаешь, это неважно, да? А вот мне так не кажется. И Гиваргису тоже. Его заштопают, конечно, но…

— Я заплачу, — жестко бросил Нугзар, но уже по одной только интонации Тиглат понял, что ничего хорошего из их сотрудничества в дальнейшем не выйдет. — Только найди их. И сейчас не так важна эта девка, как мой сын. Ты понял, да?

— Понял, да, — Бит-Байро усмехнулся, намеренно передразнивая манеру речи собеседника. — Только я хочу, чтобы ты знал еще кое-что, дорогой.

— Что?

— Не знаю уж, насколько тебе понравится эта информация… — Тиглат помолчал, разглядывая содержимое рюмки. — Ты бы хоть присел, в самом деле? А то как-то неудобно получается. Я сижу, ты стоишь. Брось, Нугзар, тебе не идет такое поведение. Присаживайся, говорю. Хочешь коньяку?

Нугзар только покачал головой.

— Говори, что хотел, Тиглат.

— После того что случилось, я выяснил кое-что про девку и твоего сына. Хочешь знать, что они делали в гараже у Гогричиани?

Бит-Байро вновь выдержал демонстративную паузу, подняв взгляд на стоящего абхаза, но на этот раз Нугзар никак не отреагировал. Он не собирался больше задавать никаких наводящих вопросов. Если Тиглату есть что сказать, скажет сам. Так оно и произошло.

— Они обчистили сейф Гурама. Увели у него все денежки, а попутно отправили на тот свет одного из гурамовских водил. Впечатляет? А, Нугзар?

Глаза абхаза широко распахнулись. Такого поворота событий он ожидал меньше всего. И самое страшное заключалось в том, что в центре этих событий оказался Джемал. А он, Нугзар, до настоящего времени ни сном ни духом.

Тиглат выпил коньяк и улыбнулся, наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Ну а теперь выпьешь со мной, Нугзар? — вновь предложил он. — Мне кажется, нам есть что обсудить.

Нугзар машинально сделал несколько робких шагов по направлению к столику. В этот момент он не заметил того, как хищно блеснули глаза Бит-Байро. Всего лишь на одно мгновение, а затем хозяин кабинета встал, прошел к бару и молча достал из него еще одну рюмку.

Нугзар тяжело опустился в кресло.

— Ты уверен? — выдавил он.

— В чем?

— В том, что сейчас сказал.

— Если не веришь мне, можешь проверить сам.

Бит-Байро разлил по рюмкам коньяк.

В этот раз Гурам не обманул его, хотя все то время, пока Даур пролежал в больнице, его не оставляли сомнения. Но все произошло именно так, как и сказал Гогричиани.

Сразу после выписки из больницы Даур вернулся в таксопарк в должности управляющего. К этому времени, как выяснилось, Шенгелиа действительно собрал вещи и отбыл в Гагры на попечение собственной сестры. Уже в гараже от своих коллег Даур узнал, что после удара по голове Астамур полностью утратил слух. Вероятно, в Гаграх ему удастся пробить себе инвалидность. Но, по мнению Даура, управляющему повезло куда больше, чем его другу Амирану…

У молодого человека ком встал в горле, когда он, подъехав к боксу, увидел сиротливо притулившуюся посреди неподвижных покореженных тачек «шестерку» Амирана. Машину никто еще не успел занять, и она стояла у гаражей, припорошенная снежком.

Даур приблизился к машине и потянул на себя ручку дверцы. Та легко поддалась. Никто даже не удосужился запереть ее. Да и зачем? Кому нужна такая развалюха? Даур забрался в салон и разместился на водительском месте. Положил руки на руль. Перед его мысленным взором возник образ Амирана. Припомнился первый день его собственной работы у Гогричиани, когда Амиран катал Даура по городу и попутно его инструктировал. На глаза Даура навернулись слезы…

Кто-то осторожно постучал по стеклу, и Даур повернул голову. Рядом с машиной стоял Беслан, скромно переминаясь с ноги на ногу. Даур выбрался из машины.

— Извини, Даур, — Беслан машинально снял зачем-то с головы шапку и теребил ее теперь в руках. — Барнук сказал, что с сегодняшнего дня ты — управляющий. Так, да?

— Да, — Даур кивнул.

— Тогда тебе лучше идти в гараж. Ребята волнуются. На смену ехать пора, да? В журнале расписаться надо. Сегодня видишь, какая погода. Клиентов побольше, чем обычно, должно быть.

— Хорошо, — Даур дружески похлопал Беслана по плечу и направился к «офису». Однако на полпути он остановился и обернулся. — Кстати, как у тебя с машиной, Беслан, а?

— Э-э-э, да что говорить, брат? — тот беспечно махнул рукой. — Как и у всех. Будто сам не знаешь, да? Разваливается на ходу.

— Хочешь, возьми машину Амирана, — предложил Даур. — Она, конечно, не многим лучше, да? Но он недавно кое-какой ремонт сделал. Как раз незадолго до того, как… — он запнулся, опустил глаза, а затем, совладав с собой, продолжил в прежнем тоне: — В общем, бери, пользуйся, если нужно.

— Спасибо, Даур, — Беслан никак не мог подобрать подходящих слов.

Даур понял его и постарался улыбнуться как можно беспечнее.

— И всем скажи, да? Если кому надо, можно мою машину тоже взять. Гурам пока никого больше не нанял, так что еще есть выбор.

— Небогатый выбор, — ввернул Беслан.

— Согласен…

И с этого дня для Даура потянулись рабочие будни в должности управляющего. Конечно, работа была не такой изнуряющей, как если бы он продолжал трудиться «бомбилой». Теперь ему уже не приходилось колесить по всей Москве на добитой тачке. Вместо этого он целиком и полностью сосредоточился на организационных вопросах. Зарплата стала значительно выше, Гогричиани благородно списал Дауру долг в пять тысяч за ту аварию, и перспектива скопить деньги не только на собственную свадьбу, но и на дальнейшее безбедное существование вновь замаячила на горизонте. Хотя Нино по-прежнему не отвечала на его звонки и сама не давала о себе знать. Но сейчас это беспокоило Даура куда меньше. Он был уверен, что, вернувшись в родные края, как «царь Соломон во славе своей», Даур всех поразит до глубины души. И Нино прежде всего… И ее отца… Даур понемногу склонялся к мысли, что в связи с этим, может быть, лучше ей пока вообще не звонить. Всему свое время.

Гораздо больше Даура волновало совсем другое. Проработав управляющим около месяца, он невольно стал замечать, что все больше уподобляется Астамуру Шенгелиа. Конечно, он старался быть более тактичным и мягким по отношению к бывшим коллегам, но…

— Ты пойми, Фазиль, кому будет плохо от того, что ты отдашь мне сейчас не четыре с половиной, а три? Думаешь, только тебе? — Даур сдвинул брови к переносице и демонстративно потряс в воздухе смятыми купюрами, только что полученными от одного из «бомбил». — Нет, брат, ошибаешься. Плохо будет не только тебе, но и мне тоже. Ты же меня подводишь, дорогой. Если я не отдам Гогричиани положенную сумму, он же с меня три шкуры спустит. Или ты хочешь, чтобы я сам сейчас сел на свою машину, благо на ней еще до сих пор никто не ездит, и отправился в ночную смену зарабатывать недостающие у тебя до плана полторы штуки? Да, ты этого хочешь, Фазиль?

— Нет, Даур, — обреченно произнес «бомбила». — Просто я…

Управляющий его не дослушал.

— Я, конечно, могу, — Даур чувствовал себя неловко, выдавая «на-гора» всю эту пламенную тираду, но у него действительно не было выбора. Он не мог позволить бывшим коллегам сесть себе на шею. — Могу, Фазиль. Но если я сделаю поблажку тебе, то почему бы мне не сделать ее всем остальным, да? И если сегодня, то почему бы не каждый день? И что тогда прикажешь делать, да? Работать за вас за всех? А кто будет делать мою работу? Ты, Фазиль? Или, может, Хвича? Иди Беслан? Как ты считаешь, дорогой?

Четыре других водителя, среди которых находился и упомянутый Дауром Хвича, молча наблюдали за развернувшейся у стола управляющего сценой. Для них такие взыскания давно стали нормой. Как при Астамуре, так и при новом приближенном Гогричиани. Для рядовых «бомбил» по большому счету мало что изменилось. Даже общая тетрадочка Астамура Шенгелиа так и осталась лежать в верхнем ящике его рабочего стола, только теперь в нее делал соответствующие записи Даур. И долги водителей продолжали расти.

— Даур, меня кинули с утра, — Фазиль не столько пытался оправдаться, сколько просто констатировал очевидный факт. — Какой-то шакал подсел ко мне и попросил бросить его до универсама на Средней Калитниковской. Я бросил. А он так вежливо говорит: «Подожди, брат. Я на секундочку. Сейчас обратно поедем». Ну, а я что? Подождал, конечно. А он… Полчаса нет, час нет… Смотри, сколько времени потерял, да?

Даур молча выслушал эту историю, а затем, заложив руки за спину, слегка качнулся на носках сапог.

— И что теперь? — мрачно поинтересовался он. — При чем тут я, Фазиль? Ты думаешь, меня так никогда не кидали, да? Кидали, брат, еще как кидали. Но надо быть внимательнее, да? Деньги вперед проси…

— Потом-то я понял…

— Потом! — Даур выдвинул ящик и, не глядя, бросил в него деньги Фазиля. — Ладно, дорогой. Поступим так. Я не стану требовать с тебя, чтобы ты вернул эти полторы штуки за два дня. Я растяну их тебе на неделю. Договорились, да? Но имей в виду, Фазиль, ты подставляешь меня под удар. Гурам еще не доверяет мне так, как Астамуру. Он у меня каждый день отчета спрашивает.

Даур слегка лукавил, но ему казалось, что таким образом он выглядит в глазах бывших коллег более человечным. В каком-то смысле вновь становится одним из них.

— Хорошо, Даур.

Фазиль покорно склонил голову, а затем одним движением нацепил на нее теплую кепку с меховой подкладкой и опущенными ушами. Ни слова не говоря больше, он направился к выходу, а его место перед столом Даура занял Элгуджа, сорокалетний маленький абхаз, вечно покашливающий в кулак. Даур, да и все остальные, считали, что Элгудже давно пора обратиться к врачам, но тот противился. Вероятно, только потому, что опасался, как бы визит к врачу не нанес существенный урон его бюджету. И продолжал кашлять. Элгуджа пришел на работу к Гогричиани через месяц после Даура, и у него наверняка еще теплилась надежда сколотить достойный капитал, накручивая километраж на дребезжащей во время езды «копейке».

— Ну что у тебя, Элгуджа?

Даур сделал запись в тетрадку напротив фамилии Фазиля и отложил ее в сторону. Однако убирать тетрадь совсем в ящик стола он не торопился. Рабочий вечер для управляющего только начинался.

— У меня все хорошо, Даур, — Элгуджа широко улыбнулся. — Сегодня прекрасный день, да? Я отдам тебе не только план…

— Что это значит? — не понял Даур.

— Помнишь долг, который ты записал мне на прошлой неделе? В две тысячи. Сказал, что растянешь его почти на месяц, чтобы я платил на сто рублей больше в день, да?

— Помню. Только ты мне с него до сих пор ничего не отдал. Ни копейки, — Даур вновь раскрыл тетрадь и сверился с записями. — Да, так и есть. Ты продолжал всю неделю отдавать по четыре пятьсот.

— Правильно. А сегодня я отдам тебе шесть пятьсот. И мы совсем спишем этот поганый долг, Даур.

Стоящий позади Элгуджы Хвича удивленно присвистнул.

— Где это тебе так подфартило, брат? — спросил он. — Или нашел приработок в другом месте, а?

— Ничего я не нашел, — Элгуджа обернулся. — У меня сегодня сразу два жирных клиента было, да? За час пять с половиной заработал. Всегда бы такой день…

Элгуджа готов был разглагольствовать и дальше на эту тему, но в этот момент в боксе появился Гогричиани. Стряхнув снег с ворота пальто и с шапки, он быстрым взглядом окинул всех присутствующих и остановился глазами на Дауре.

— Надо поговорить, — коротко бросил Гурам.

Элгуджа быстро достал деньги и передал их Дауру. В его планы не входило стоять на улице вместе с остальными, кто еще не успел сдать выручку, и ждать, пока хозяин не наговорится с управляющим.

— Шесть пятьсот, — нарочито громко произнес он в надежде, что его слова будут услышаны и, главное, соответственно оценены Гогричиани.

Но Гурам даже не услышал. Даур положил деньги Элгуджи в тетрадь, закрыл ее и убрал в стол. Затем сделал «бомбилам» отмашку, и те покорно потянулись к выходу.

— Что случилось, Гурам? — настороженно поинтересовался Даур, когда они с хозяином таксопарка остались в боксе наедине.

— Хвала небесам, ничего, — Гогричиани распахнул пальто и вынул из бокового кармана пиджака увесистый желтый конверт. — Хотя, может быть, это и плохо, да? Плохо, что ничего не меняется, Даур, — он помолчал немного. — Ладно. Вот то, о чем ты просил. Быстрее сделать никак не получилось. Я не силен во всей этой технике, ты же знаешь, да? Но я просил кое-кого, и… В общем, они сделали.

— Что это?

Задавая этот вопрос, Даур уже подсознательно догадывался о содержимом конверта. Забрав его у Гурама, молодой человек быстро надорвал край, и содержимое конверта веером рассыпалось по столу. Это были снимки. Снимки одного и того же лица. Даур взял в руки только одну фотографию, и Гурам заметил, как на лице его соотечественника нервно заходили желваки. Бесспорно, Даур сразу же узнал человека на фотографии. На него, криво ухмыляясь, смотрел тот самый тип, который был вместе с Дианой Гогричиани в гараже в ту злополучную ночь. У него Даур выбил из рук оружие, схватившись в рукопашной схватке, и именно он чуть позже ударил абхаза домкратом в грудь, а ныне покойного Амирана в голову. Для последнего этот удар и стал фатальным. Даур живо вспомнил, как все это происходило…

— Его лицо действительно было в записи с нашей камеры внешнего наблюдения, — пояснил тем временем Гогричиани. — В тот самый день, когда ты приехал, Даур. Мы ужинали у меня дома, да? А этот шакал приходил сюда и разговаривал с Астамуром. Мы поймали его лицо на стоп-кадре, оцифровали… и вот.

Даур поднял глаза, едва ли не через силу заставив себя оторваться от снимка.

— Я раздам эти фотографии всем нашим, — глухо произнес он и бросил снимок в общую кучу на столе. — Если кто-нибудь из них заметит его в городе, сразу даст мне знать. Но… Ты уверен, Гурам, что этот шакал и твоя дочь все еще где-то в Москве?

— Я думаю, да, — Гогричиани кивнул. — Они должны были улететь. Но что-то спугнуло их. Планы Джемала и Дианы изменились. Они не улетели, — хозяин таксопарка стоял возле стола управляющего, сунув руки в карманы пальто, и мрачно смотрел на рассыпанные фотографии. — Я поднял кое-какие связи, и, если бы это произошло, мне бы сообщили. Они все еще в Москве или, на худой конец, в Подмосковье.

— Тогда мы найдем их, — уверенно бросил Даур.

— Надеюсь…

Молодой человек скомкал конверт и сунул его в ящик стола. Несколько минут оба абхаза молча стояли, размышляя каждый о своем, но в целом ход их мысли сводился к одному и тому же.

— Если что, держи меня в курсе, дорогой, — молвил наконец Гогричиани и в распахнутом пальто двинулся в сторону выхода.

Когда он ушел, Даур еще некоторое время стоял у стола, упершись кулаками в поверхность. Он не заметил, как в бокс вернулись водители, не успевшие сдать ему выручку. Они кучкой остановились неподалеку и ждали, когда Даур их заметит. Наконец управляющий вскинул голову.

— Это убийца Амирана, — указательный палец Даура ткнулся в лежащую поверх всех остальных фотографию. — Я хочу, чтобы каждый из вас взял себе по снимку и держал в машине на приборной панели. Шакал еще в Москве. Так сказал мне Гурам, да? Если кто-нибудь из вас увидит его, сразу же звоните мне. Понятно, да?

«Бомбилы» согласно закивали головами. Даур взял один снимок и протянул его стоящему ближе всех Хвиче. Абхаз спрятал фотографию под куртку, а вместо этого протянул управляющему деньги.

— У меня не хватает триста рублей до плана, Даур, — признался водитель. — Но я собираюсь выезжать сейчас в город. Если позволишь, я бы добил их завтра с утра…

Как это ни странно, Даур отреагировал на его слова весьма рассеянно. Раскрыв тетрадь на заложенной странице, он озадаченным взглядом уставился на деньги, которые ему отдал перед приходом Гогричиани Элгуджа. Опустившись на стул, молодой человек обхватил голову руками. Сосредоточиться на работе сегодня он уже явно не мог.

— Хорошо, Хвича, — медленно произнес Даур. — Отдашь все деньги завтра, да? И вы тоже, — бросил он, обращаясь к остальным водителям.

«Бомбилы» удивленно переглянулись между собой, но говорить ничего не стали. Один за другим они покинули бокс, оставив Даура наедине с собственными мыслями. При этом каждый из них, как и советовал управляющий, взял себе по снимку с ухмыляющейся физиономией Джемала.

— Двести.

— А если вдвоем?

— Тогда четыреста. Вы что, парни, считать не умеете?

Ярко размалеванная блондинка звонко рассмеялась и повернулась к стоящей рядом подруге, но та к ее юмору осталась абсолютно равнодушной. Стянув с рук перчатки, вторая девушка, облаченная в красного цвета полушубок с пушистым капюшоном, пыталась согреть пальцы, потирая их друг о друга и время от времени поднося к губам, чтобы подышать на них. Вечер сегодня выдался особенно морозным, несмотря на то что январь катился к концу и синоптики на все лады пели про грядущее потепление.

Парень, сидящий за рулем темно-синей «БМВ», улыбнулся и критически осмотрел проституток с ног до головы. Его товарищ с равнодушным видом потягивал сигарету на соседнем сиденье. Из салона отчетливо тянуло запахом анаши.

— То есть никаких скидок? — уточнил водитель «БМВ» после непродолжительной паузы. — Даже за опт?

— По вопросам скидок — это не к нам, — девушка в красном полушубке была настроена не столь игриво, как ее подруга, и потенциальный клиент легко уловил в ее голосе металлические нотки. — Это к Захару с подобными предложениями. Вон, в белой «десятке» на углу. Видишь?

Парень посмотрел в указанном проституткой направлении. На углу действительно притулился грязно-белый автомобиль означенной марки, заехав правым передним колесом на тротуар. В открытом окне «десятки» виднелась коротко стриженная голова мужчины с боксерским носом и слегка прищуренными глазами. Мужчина внимательно слушал стоящую рядом с машиной девушку и кивал в знак согласия. В завершение этого диалога девушка протянула бритоголовому несколько долларовых банкнот, и тот забрал их, не считая. Сквозь заднее нетонированное стекло просматривалась фигура еще одного человека внушительных габаритов.

— А Захар — это сутенер ваш, что ли? — спросил водитель «БМВ».

— Ага, — кивнула светловолосая.

— Так вы нас берете или едете своей дорогой? — вызывающе бросила вторая девушка. — Мы же не в витрине, чтобы на нас пялиться? Ну че ты? Решайся, жлобина!..

Последнее обращение явно не понравилось парню. Он нахмурился и уже собирался было открыть дверцу, чтобы разобраться с зарвавшейся проституткой, но его обкуренный дружок вовремя дернул бузотера за рукав и кивнул в сторону «десятки». Девушка, расплатившись с сутенером, уже отошла, села в «Волгу» к своему клиенту и укатила. Зато вместо нее к белому автомобилю приблизился двухметровый верзила в кожаной куртке и натянутой по самые глаза вязаной шапочке. В руках он держал три здоровенных хот-дога и три двухсотграммовые коробочки с соком. Оценивающе посмотрев в сторону «БМВ», верзила забрался за руль «десятки».

— Чего ты там пружинишь? — настроение у проститутки в красном определенно было сегодня не из лучших, а перехватив взгляд пассажиров «БМВ» на верзилу в кожанке, она почувствовала себя еще более раскованно. — Харю мне набить задумал? Давай вылезай-вылезай. Я щас мигом Славика с Геной кликну, и тогда посмотрим, кто кому здесь табло начистит. Ну, рискнешь? А?

— Марин, успокойся, — осадила подругу блондинка. — Чего ты так завелась-то? Ребята же просто хотели…

— Да знаю я, чего они хотели! Насмотрелась уже на такое быдло. Глаз теперь наметанный. Потрахаться им приспичило по обкурке. И желательно на халяву. А потом выкинут из машины на хер. Ты еще такого не проходила, Светик?

— Нет… — блондинка откровенно растерялась.

— А че, не так, скажешь? — вновь обратилась Марина к ребятам из «БМВ». — Че ты хавальник раззявил? Засвети бобосы, тогда и поговорим! А? Зубами щелкаешь, а укусить не можешь?

— Поехали, Румпель, — вновь потянул за рукав водителя «БМВ» второй парнишка. — Чего ты привязался к этим коровам? Мало других, что ли, блядей по городу? Поехали поищем. Ну, Румпель!

— Ладно, поехали, — скрепя сердце отозвался тот, кого дружок окрестил Румпелем. — А с тобой, шалава дешевая, я потом поговорю. Будь уверена. Когда твоих Славика с Геной поблизости не будет. Поняла?

— Вали давай! — Марина стукнула носком сапога по заднему скату.

Румпель матюгнулся, затем выжал сцепление и тронул «БМВ» с места. Через пару секунд их автомобиль скрылся из поля зрения проституток.

— А ты крутая! — уважительно присвистнула Света. — Не боишься?

— А чего бояться? И кого? — Марина вновь сунула руки в перчатки. — Этих наркошей, что ли? Брось, Светик! Они завтра и не вспомнят о нашем существовании. Говорю же тебе, насмотрелась… А ты стоишь тут с ними и сюсю-мусю разводишь? По делу надо толковать. Есть бабки — поехали. Нет — пошли в жопу! Ясно?

— Ясно, — ответила Света. — Просто замерзла я шибко, Марин. Думала, хоть в тачке у них согреемся немного. За работой.

Марина пристально посмотрела на раскрасневшееся на морозе лицо подруги.

— Пошли в кафешку, — предложила она. — Пропустим по полтинничку коньяка и согреемся.

— Пошли, — охотно согласилась Света. — Только Захару сказать надо.

— Перетолчется. Надо будет чего — сам в кафе придет.

С этими словами девушка откинула с головы капюшон и быстро зашагала в сторону кафе на противоположной стороне улицы. Света, метнув взгляд на «десятку», покорно последовала за ней…

Наблюдавший эту сцену с переднего сиденья своего «Шевроле» Бит-Байро едва заметно улыбнулся.

— Жалко девчонок. А, Гиваргис? Целыми днями тут толкаются. И в дождь, и в мороз… В общем, все время, — он замолчал ненадолго, раскуривая сигарету. — Так что, я думаю, умные люди Нугзару грамотный бизнес предложили. Со штатом «бомбил» было бы работать куда рентабельнее. Согласен?

Гиваргис только молча кивнул в ответ. Раненое плечо ныло, скорее всего, к перемене погоды. Ему больше всего сейчас хотелось оказаться у себя дома, на диване, а вместо этого они с Тиглатом уже третий час мотались по городу и присматривались к точкам, где трудились местные проститутки.

— Но я тут пришел еще к одному выводу, — продолжал Тиглат. — В такого рода бизнесе не может быть слишком много звеньев. От этого куш становится только меньше. Нугзар — лишнее звено в цепочке. Впрочем, так же, как и те, кто ему этот бизнес предложил.

Гиваргис молча слушал подельника, наблюдая за тем, как две проститутки скрылись в кафе, а вместо них на углу появилась новая девушка, одетая не по сезону легко. Приветливо помахав рукой сутенеру и двум громилам в «десятке», она с интересом бросила взгляд на стоящий поодаль «Шевроле».

— Мы возьмем это дело под свой контроль, — продолжил Тиглат. — И сами можем договориться с Гогричиани по машинам.

— Нугзар с ним не смог договориться, — напомнил Гиваргис.

Тиглат лениво выпустил в сторону густую струю дыма.

— Он не умеет договариваться. А точнее, вел переговоры не с тем человеком. Гогричиани — шакал.

— А с кем тогда?

— У него в таксопарке новый управляющий, — Тиглат намеренно растягивал слова, словно смакуя каждое из них на слух. — Надо навести о нем справки. Займись этим, Гиваргис. И как только у нас на руках будет более или менее ясная картина, мы с ним пообщаемся. Как говорили в фильме: «Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться».

— А с сыном Нугзара что будем делать? — задал новый вопрос Гиваргис.

К новой девушке подкатил джип, и водитель, высунув голову в раскрытое окно, что-то коротко бросил. Проститутка кивнула и указала рукой в сторону «десятки». Широченная волосатая рука сидящего в джипе протянула ей деньги. Девушка тут же устремилась к своему сутенеру.

— Не поскупился, да? — оценил ситуацию Бит-Байро. — Смотри, как резво побежала. И все равно, собачья работа. Сегодня — густо, завтра — пусто. А морозиться все равно придется. И знаешь, какая у них текучка кадров?

— Так что с сыном Нугзара? — повторил свой вопрос Гиваргис.

Эта тема волновала подручного Тиглата куда больше, чем разговоры о бизнесе. Мысль о Джемале приходила в голову ассирийцу всякий раз, когда раненое плечо напоминало о себе тупой болью.

— А что с ним? — откликнулся Бит-Байро. — Искать, естественно, будем. Но без особой спешки. Куда нам рваться? Нугзар что сказал? Любые деньги плачу! Ну и хорошо. Заплатит, конечно, куда он денется. Ищем, ищем… Все равно, я думаю, рано или поздно он со своей бабой где-нибудь да проявится.

— Если он в Москве.

— В Москве — готов спорить. — Тиглат вновь призадумался о чем-то, а затем произнес, покусывая фильтр торчащей в зубах сигареты: — Я вот что думаю, Гиваргис. У Нугзара сейчас особых денег нет. Я справлялся кое у кого на этот счет. Что-то вложено в дело, что-то он потратил на свой новый домик. А Джемал выставил Гогричиани на несколько миллионов только наличкой, да? То есть он и Диана сейчас — богачи! Как считаешь, кто больше нам заплатит? Нугзар за сына или сам Джемал за свою свободу и за свою девку? Не лучше ли нам передоговориться с сыном и кинуть отца? А?

Сидя справа от Гиваргиса и со скучающим видом наблюдая за тем, как проститутка, отстегнув необходимый процент своему боссу, забирается на переднее сиденье джипа, Бит-Байро не заметил, как при его последних словах изменилось лицо подельника. Такой расклад совсем не устраивал Гиваргиса. Он твердо намеревался поквитаться с Джемалом за свое поражение. Вечно хмурый и молчаливый, он уже несколько дней вынашивал собственные планы, которыми не собирался делиться даже с Тиглатом. Гиваргис намеревался застрелить Джемала, как только они выйдут на его след. А потом, возможно, Тиглат, войдя в его положение, сумеет урегулировать эту проблему с Нугзаром. А если нет… Гиваргис предпочитал не планировать так далеко.

— Что скажешь? — Бит-Байро повернулся лицом к подельнику. Гиваргис пожал плечами.

— Ладно. Будет день — будет пища, — Тиглат щелчком отправил окурок в окно. — Кстати, о пище. Я что-то проголодался. Перекусим, брат?

Гиваргис вновь промолчал, но запустил двигатель «Шевроле».

— Нет-нет, — остановил его Бит-Байро. — Никуда не поедем. Давай-ка посмотрим, что это за забегаловка, куда ныряют по очереди путаны. Заодно я хочу немного пообщаться с будущими работницами. Прицениться к их себестоимости, так сказать.

Тиглат хмыкнул и выбрался из машины. Следом за ним вылез и Гиваргис. Благо дело, никто из пассажиров «десятки» не обратил на них внимания. Решать какие-либо «производственные» вопросы с сутенером и его широкоплечими подручными Бит-Байро был пока не готов…

Когда ассирийцы зашли в небольшое, выполненное в украинском стиле кафе, две замеченные ими ранее проститутки все еще сидели за дальним от входа столиком. Марина держала в руках рюмку коньяка, а Света пила кофе, завистливо поглядывая в сторону влюбленной парочки, отмечавшей какое-то событие. Столик был до отказа заставлен всевозможными яствами.

— Закажи дамам бутылку шампанского, Гиваргис, — распорядился Бит-Байро, занимая свободное место в метре от проституток. — Самого дорогого. А нам чего-нибудь пожевать. Тоже поприличнее…

Один живописный пейзаж за бортом плывущего по Москве-реке кабака сменялся другим, и уже от одних этих красот Гогричиани чувствовал себя в отличнейшем расположении духа.

Третью неделю подряд в столице стояла теплая солнечная погода, что бывало в это время года крайне редко, и Гурам не упустил возможности попасть на сезонное открытие плавучей ресторации «Викинг».

В легком светлом плаще, начищенных до блеска ботинках и с гладко выбритыми щеками абхаз производил впечатление особо преуспевающего столичного бизнесмена, и только смуглый цвет лица выдавал в нем человека восточных кровей. Под плащом у Гурама просматривался горчичного цвета пиджак, надетый поверх голубой водолазки, а из правого нагрудного кармана пижонски торчал белый шелковый платочек.

Сделав заказ, Гогричиани, вольготно развалившись на стуле, покуривал дорогую мальтийскую сигару и с наслаждением пускал вверх струйки дыма.

Сидящий напротив владельца подпольного таксопарка Даур выглядел куда скромнее. На управляющем была застегнутая под горло замшевая куртка, а на плечах лежал небольшой шарфик ручной вязки, захваченный Дауром еще из дома. Последнее, что сделала для него мать незадолго до своей болезни.

— Ну разве здесь плохо, да? — Гурам вдохнул полной грудью. — Посмотри, какая красота, дорогой! Водичка чистая, как слеза. А пейзажи! Ну разве ты можешь сказать, что это пейзажи конца марта, а? Май! Чистый май, да?

— Да, похоже, — скупо ответил Даур.

— А ты говорил! Любые дела лучше всего обсуждать, когда кругом гармония. Я не прав, да?

— Прав, Гурам.

Несмотря на прожитое в Москве время, Даур так и не сумел привыкнуть к местному колориту. Ему постоянно не хватало родных абхазских пейзажей. А вот Гурам, напротив, как это ни странно, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Потому он и настоял на том, чтобы поехать на открытие «Викинга», когда управляющий сообщил ему, что есть серьезный разговор. Скрепя сердце Даур согласился.

— Ну так что у тебя там за дело, а? — Гогричиани погасил сигару и положил ее на краешек пепельницы. — Что-то серьезное, да? У нас какие-то проблемы, Даур?

— Нет. Никаких проблем нет, Гурам…

— Это хорошо. Очень хорошо. Не люблю проблем, да? Тем более сегодня. Такое настроение, слушай. У меня прямо птицы в душе поют. Давно такого не было…

Дауру казалось это странным, но вслух молодой человек предпочитал не высказываться. И держал собственное мнение при себе. Сам-то он после той злополучной истории в гараже ходил мрачнее тучи. А Гогричиани — нет. Его не беспокоило ни бегство дочери, ни пропажа денег. То есть беспокоило, конечно, и то и другое, но не до такой степени, чтобы рвать на себе волосы. Даур подозревал, что наличка в гараже — это было далеко не все, чем владел его земляк. Однако дочь… Даур не мог ни понять, ни принять беспечности Гурама по данному вопросу.

— Просто давно хотел поговорить с тобой, Гурам, — Даур огляделся по сторонам и, не обнаружив никого поблизости, тут же продолжил: — По делу. О том, чего я никак понять не могу, да?

— Что ты не можешь понять?

— Цифры. Я тут уже раз двадцать все пересчитывал, да? И все равно ничего понять не могу, Гурам. Тебе не кажется, что четыре с половиной тысячи ежедневной выручки, которую обязан сдавать водитель, — это слишком много? А?

— Почему много? — Гогричиани нахмурился.

Видно было, что ему не нравилась тема предстоящего разговора. Он понимал, что рано или поздно Даур ее должен был затронуть. Слишком уж дотошный земляк. И в принципе Гурам был готов к беседе. Но сегодня, учитывая то настроение, которое царило у него в душе… Что ж, похоже, что Даур решил окончательно и бесповоротно его испортить. Если уж начал говорить, то теперь не остановится.

— Потому что много, да? Я и сам «бомбил». Знаю, как это тяжело, Гурам.

— Но ведь зарабатывал эти деньги? — немедленно парировал Гурам.

— Зарабатывал, да…

— Ну, вот видишь.

— Э-э-э, что «видишь»? — с каждый секундой Даур распалялся все больше. — Я-то вижу. А ты видишь, Гурам? Я за эти деньги с утра до вечера, как ишак проклятый, вкалывал. Нет, хуже. Как это говорится?.. Как лошадь ломовая, да? И ничего не имел. Ни гроша, да? Будто ты сам не знаешь, Гурам!

— Ну, знаю, — неохотно признал Гогричиани. — Только ты своим трудом и заработал то положение, которое имеешь сейчас. Понимаешь, дорогой?

— Не за это я получил, — Даур покачал головой. — А за то, что за твои кровные под пули полез…

— Э-э-э, дорогой, — в последней попытке вернуть их беседе дружелюбный настрой Гурам шутливо закрыл лицо обеими руками. Ворот его плаща поднялся и теперь топорщился под подбородком. — Ты что, со мной поссориться хочешь? Ругаться будем, да? Как два барана упрямых, да?

— Не хочу я ругаться, — Даур заставил себя сбросить обороты. Ссориться с Гогричиани ему действительно было не с руки. Можно было и то, что имеешь, потерять. Молодой человек прекрасно сознавал это. — Я разобраться хочу, да?

— Зачем тебе это, Даур? Тебе сейчас что, плохо живется?

К ним наконец-то подошел официант и стал расставлять заказанные Гогричиани блюда. Даур ничего заказывать сам не стал. Хозяин сделал это и за него, и за себя, утверждая, что у него в этом деле отменный вкус и земляк может полностью на него положиться. Даур согласился, но только при условии, что платить за себя он будет самостоятельно. Гурам только улыбнулся в ответ. Ни на какой иной вариант он и не рассчитывал.

— Мне неплохо живется, — продолжил разговор Даур, когда официант удалился. — А вот ребятам…

— Э-э-э, при чем тут ребята, слушай? Я никого не держу насильно, да? Кто хочет, тот может ехать домой.

— Но сначала отдав долги, — ввернул Даур.

— Конечно. А как иначе, дорогой? Я что, должен чужие долги на себя вешать?

Разговор явно не клеился, и Даур даже пожалел, что затронул эту щекотливую тему. Но отступать на полпути было как-то недостойно.

— Но ты объяснить хотя бы можешь, почему тебе надо именно столько? — Даур взял в руки вилку, покрутил ее между пальцев, но притрагиваться к еде не торопился. — С какого потолка эти цифры взялись, да? Кто такую сумму насчитал?

— Я насчитал, — с непонятной гордостью заявил Гогричиани. — Смотри сам, дорогой. Ментам отстегивать надо, да? Пожарникам отстегивать надо, да? У нас еще и крыша, к твоему сведению, имеется. Хиленькая по столичным меркам, конечно, но все-таки крыша. И мзду свою они регулярно, шакалы, забирают. Техосмотры, налоги на дорогу, износ… Аварии, наконец. Ты не помнишь, как сам попал зимой на бабки, а? Где ты эти деньги взял? Не припоминаешь? Я дал. А если бы не я…

— Так ты мне их в долг записал, да?

— А потом простил.

Гурам улыбнулся и принялся есть. Не в первый раз уже Даур отмечал тот факт, как быстро ест владелец таксопарка. Он буквально заглатывал пищу, будто у него напрочь отсутствовал жевательный процесс.

— Простил, да, — молодой человек лениво ковырнул кусок мяса. — Но только после той истории в гараже. А если бы ее не было, я бы и сейчас тебе должен был. И лет десять эти деньги отрабатывал, да?

— Слушай, Даур, — Гогричиани не поднял глаз на собеседника и ни на секунду не прервал начатой трапезы. — Я тебе кое-что объяснить хочу. Деньги я заплатил и в долг тебе записал — это ты все верно говоришь. Но без меня тебе этих денег вообще неоткуда было бы взять. Правильно? Правильно. Шакалы эти тебя не убили бы, но поставили на «счетчик», как у них это называется. И на них ты работал бы не десять лет, а всю жизнь. Чувствуешь разницу, да? Такие суммы лучше сразу платить. Вот я и заплатил. Непредвиденные расходы называется, дорогой.

Теперь уже Дауру крыть было нечем. Он понуро опустил голову, а через пару секунд, последовав примеру Гогричиани, приступил к трапезе. Гурам налил себе вина.

— Будешь? — предложил управляющему.

— Я за рулем, да? Ты же знаешь.

Гогричиани выпил один. Минуты три они ели в полном молчании. Затем Даур решительно отодвинул от себя тарелку, а вилку опустил рядом с ней.

— Ну хорошо. А аренда? — затронул он новую тему. — Почему такая дорогая, да? Машины наши стоят по двести-триста долларов. В лучшем случае. Да и не машины это, а какие-то помойки на колесах!

Гогричиани пожал плечами.

— Все правильно, — изрек он. — Честно тебе скажу, дорогой, за десять-пятнадцать дней аренды такая машина полностью окупается.

Он лукаво подмигнул Дауру. Тот опешил.

— То есть «бомбила», получается, эти деньги как бы тебе дарит, да? Так, что ли?

— Так.

Гурам быстро расправился со своим блюдом, вытер губы салфеткой и снова налил себе вина. Даур смотрел на него во все глаза и не мог поверить в услышанное. Он, конечно, подозревал, что истинное положение вещей так и выглядит, но чтобы Гурам вот так открыто это признал?..

— И где же тут справедливость, слушай? — лицо молодого человека пошло красными пятнами. — Разве люди так поступают друг с другом?

Гогричиани нахмурился.

— А я тебе зарплату с чего плачу, да? — мрачно парировал он. — Ты об этом не задумывался?

Даур не задумывался. Его устраивал тот факт, что с того момента, как Гурам закрепил за ним должность управляющего, ежемесячный доход молодого человека возрос до двадцати, а то и тридцати тысяч в месяц. Для Москвы это были не такие уж большие деньги, но для уроженца поселка Лдзаа, коим и являлся Даур, — сумма просто запредельная. Продолжая скромно питаться и жить при гараже, но уже на льготных условиях, молодой человек откладывал каждый месяц не меньше десятки. У него появился собственный скромный капитал. Однако Даур действительно никогда не задавался вопросом о том, из чего Гурам платит ему деньги. А оно вот как получалось! Даур почувствовал, что краснеет.

— Так это из-за меня, значит, нашему брату только на «Доширак» и хватает, да? — негромко произнес он.

— Из-за тебя и из-за меня, — Гогричиани был доволен тем эффектом, который произвели на Даура его последние слова, а потому к нему вернулось прежнее благостное расположение духа. Потянувшись к лежащей на краешке пепельницы потухшей сигаре, Гурам подхватил ее и пристроил во рту. Раскурил. — Такая жизнь, Даур, да? Ничего не поделаешь. Кто-то работает руками, а кто-то головой. И те и другие должны получать деньги за свой труд. Только трудиться головой труднее, дорогой. Что делают бомбилы? Баранку крутят, да? Тут ума много не надо. А ты решаешь многие организационные вопросы. Я вообще основал весь этот бизнес, который кормит столько людей. Разве это не достойно уважения, да? — Гурам пустил густой клуб дыма и привычно поцокал языком. — Ты тоже должен относиться к себе с уважением, Даур. Ценить себя надо, да? Понимаешь, что я говорю? У тебя свадьба скоро. Деньги нужны. Работай. И они пусть лучше работают. Хоть по двадцать часов в сутки. Кто против, да? Что сверху — то их. Справедливо, да? Э-э-э, и вообще, я что-то не понимаю, дорогой? Ты за них или за меня? Тебе что, дорогой, работа не нравится, да? — он улыбался, но теперь в этой улыбке Даур отмечал что-то зловещее. Такое выражение лица у Гогричиани было всякий раз, когда он говорил водителям о том, как заботится об их благе. — А то смотри, я могу и другого на твое место подыскать, да? Только свистни, Даур, и те, кого ты сейчас с пеной у рта так защищаешь, по тебе ногами пройдутся. Не веришь? Давай попробуем?

Даур ничего не ответил. Да и что тут можно сказать? При всем своем извращенном понимании жизни Гогричиани был прав. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Вновь взяв в руки вилку, Даур продолжил трапезу.

— И все равно, — упрямо произнес он после недолгой паузы. — Мне не нравится такая несправедливость.

— А кому нравится?

— Не знаю, кому, — Даур не смотрел на Гурама. — Я не против тебя. Ни в коем случае, да? Но с таким положением надо что-то решать… И у меня есть мысли…

— Что за мысли? — большой заинтересованности в голосе владельца таксопарка не было. Спросил исключительно для проформы. Чтобы поддержать беседу.

Но Даур отрицательно покачал головой.

— Не могу сказать пока. Сначала надо проверить все. А если получится, я думаю, что и ты доволен будешь, и я, и водители…

— Ну-ну. Пробуй, конечно, да? На то ты и управляющий, чтобы делать бизнес лучше. Только фирма страдать не должна.

— Фирма не пострадает, — заверил хозяина Даур.

— Это хорошо. Слушай, а что там с поисками этого шакала — Джемала? «Бомбилы» ничего не говорят?

— Ничего, — Даур был рад смене темы, хотя его и покоробило, что Гурам поинтересовался в первую очередь судьбой Джемала, а не своей родной дочери. — Ни его, ни Дианы в городе не видно. Но я не отступлюсь, пока не смою кровь Амирана кровью.

— Э-э-э, не надо крови, да? — Гогричиани поморщился. — Зачем тебе это, Даур? Их просто найти надо и поговорить. Деньги вернуть надо. А Амирану ничем Уже не поможешь.

Даур покачал головой.

— Все равно найду и месть буду делать!

— Успокойся, да? Его и так многие уже ищут. Но пока не находят, — Гогричиани отвел взгляд в сторону и сфокусировал его на прибрежных пейзажах, продолжавших проплывать на общем фоне водной глади и чистого безоблачного неба. — Я боюсь уже, что они смогли все-таки уехать. Смотри, сколько времени прошло, да? А в Москве пусто.

— Затаились где-то, — высказал свое мнение Даур. — Но им придется голову поднять. Нельзя же все время прятаться…

— Надеюсь, что ты прав, — Гурам глубоко затянулся. — А что кушаешь так вяло? Совсем аппетита нет или еда не нравится?

— Когда?.. Через час? Хорошо, я перезвоню… Нет, у меня нет номера телефона. Я сам вам перезвоню… Да, хорошо…

Джемал опустил трубку на аппарат, а сам плюхнулся в стоящее рядом кресло. Устало вытянул ноги. Диана молча взирала на него, занимая на низеньком продавленном диванчике полулежачее положение. На ней был синий спортивный костюм, волосы теперь были просто забраны на затылке в конский хвост и перетянуты красной ленточкой. Джемал не привык видеть возлюбленную в таком виде, и это немного коробило его. Однако он прекрасно понимал, что пользоваться деньгами, которые мертвым грузом лежат у них в сумке между стеной и шкафом, сейчас нельзя. Скромный домик в городе Серебряные Пруды Московской области, снятый Джемалом, стал их единственным временным прибежищем…

Покинуть пределы России молодые люди пока не могли. Джемал был уверен, что их с Дианой разыскивают, и не только менты. Случай на дороге заставил Джемала отказаться от первоначального плана. Диана была против, но ему удалось убедить девушку в своей правоте. Джемал резонно полагал, что риск сейчас не для них. Именно по этой причине он по своим каналам уже договорился, чтобы им сделали новые паспорта-«двойники». Украденный или купленный паспорт на реально существующего человека с переклеенной фотографией. Как правило, такой паспорт выдерживает даже проверку по базам данных, если фотоснимок переклеен грамотно и настоящий владелец еще не успел заявить об утере документа…

Но процесс слишком затянулся.

Диана откровенно затосковала по столичной жизни и с каждым днем высказывала в адрес Джемала все больше претензий.

— Ну что там? — резко бросила она, когда молчание стало слишком долгим. — Что тебе сказали?

— Потерпи немного, милая, — Джемал вынул из кармана сигареты и неторопливо закурил. При этом он смотрел не на Диану, а на собственные руки. — Всего ничего осталось, я думаю.

— Ты думаешь? — язвительно заметила девушка. — Ты говоришь это каждый день.

— Я знаю. Но все не так просто. Понимаешь? Они искали…

Джемала все чаще и чаще посещали сомнения относительно того, правильно ли он поступил. Стоило ли ради девушки так жестоко подставлять родного отца? В конце концов, Нугзар Евлоевич при всех своих недостатках не сделал ему лично ничего плохого. Напротив, он очень тепло и по-доброму относился к родному сыну. Но, с другой стороны, Джемал не мог быть уверен в том, что Диана не бросила бы его, откажись он принимать участие в ограблении Гогричиани. А Джемал любил эту девушку. В этом он был абсолютно убежден. А когда любишь кого-то, то идешь на любые жертвы…

— Мне сказали перезвонить через час.

— Документы будут готовы?

— Я не знаю. Мне сказали просто перезвонить. Но я думаю…

— Опять это твое «я думаю»! — раздраженно бросила Диана. — Ты себе представить не можешь, как я от этого устала.

Она резко поднялась с дивана, отшвырнув в сторону подушку, и несколько раз прошлась по комнате. Босые ноги Дианы с немного облезшим на ногтях ярко-красным лаком шлепали по старому, местами протертому линолеуму. Джемал следил только за ее ногами и не поднимал глаз. Лицо его почти полностью скрылось за сизыми клубами дыма.

— Ты, помнится, обещал показать мне райские места, Джемал! — распалялась Диана. — Серенады пел о том, как мы заживем в будущем. Помнишь? И где все это? Вот? — она сделала широкий жест рукой. — Не густо! Тебе не кажется?

— Нужно время, Диана, — спокойно парировал молодой человек.

Внешний вид Джемала был ничуть не лучше, чем у его возлюбленной. От прежнего лоска не осталось и следа. Волосы, лишенные геля, лежали как попало, давно не стриженные усики комично топорщились, на белом воротнике рубашки просматривались грязные разводы. Но все это волновало Джемала куда меньше, чем угрызения совести.

— И сколько же?

Джемал, казалось, и не слышал ее вопроса.

— Знаешь, а мне жаль моего отца, — грустно произнес он.

Диана резко остановилась и повернулась к молодому человеку лицом.

— Что?

— Мне жаль отца, — повторил Джемал.

— И это все, о чем ты сейчас можешь думать? — лицо девушки исказилось гримасой ярости, и она мгновенно утратила всю свою привлекательность. Джемалу повезло, что он по-прежнему не поднимал глаз, сфокусировав все свое внимание на тлеющем кончике сигареты. — Мне кажется, нам сейчас нужно себя пожалеть. У тебя нет такого ощущения, Джемал?

— А тебе разве своего не жалко? Он пострадал еще больше, чем мой…

Нет, мне его не жалко, — жестко отчеканила девушка. — Совсем. И то, что он пострадал, очень даже закономерно. Он заслужил это. Слишком жадный, — она презрительно скривила губы. — Он на тот свет мою маму отправил. А меня… Меня хотел замуж за старого слюнявого идиота отдать. Не знал об этом, Джемал?

Он наконец взглянул на нее, но ничего не ответил.

— Не знал, — продолжила Диана. — По глазам вижу, что не знал. А я и не говорила тебе ничего. Потому что противно было до невозможности. И самое мерзкое во всем этом, Джемал, что я для отца тоже была такой же разменной монетой, как и эти… — она выразительно мотнула головой в сторону спрятанной за шкаф дорожной сумки. — И я, и мама.

Джемал молчал. Они встречались с Дианой около года, но насколько хорошо он знал эту девушку? Раньше он никогда не видел ее такой. Или просто не замечал. Неужели любовь настолько ослепила его или Диана так умело маскировалась все это время? Впервые за этот год Джемал задался вопросом: «А что будет дальше? Есть ли у них с Дианой общее будущее?»

— Ну что ты все время молчишь?

Он и не заметил, как девушка приблизилась к его креслу. Джемал посмотрел на Диану снизу вверх.

— Извини, — только и смог произнести он. — Наверное, ты права. Я совсем не знал твоего отца…

Диана всплеснула руками.

— Ну что ты несешь? Знал, не знал — какая разница? Вопрос в другом. Как долго нам еще торчать здесь? Я хочу иметь, наконец, возможность потратить эти чертовы деньги!

Сигарета Джемала истлела до самого основания. Он придвинул поближе к себе стоящую на столике пепельницу и смял окурок о прозрачное стеклянное дно. Не дождавшись ответа, Диана выдала какое-то незнакомое молодому человеку ругательство на родном наречии и стремительно вышла из комнаты. Только дверью при этом громко не хлопнула. Джемал улыбнулся, вспомнив, что двери в дверном проеме попросту не было.

Джемал не пошел вслед за девушкой, а, закурив новую сигарету, принялся терпеливо ждать…

Когда назначенное время истекло, он вновь снял трубку с допотопного телефонного аппарата и набрал нужный номер. Ответили ему почти сразу.

— Это снова я, привет, — скороговоркой произнес молодой человек. — Ну, что у нас там?.. Что? Через несколько недель? Так долго?.. Нет-нет, я все понимаю… Я вхожу в положение. Конечно. А «несколько» — это сколько? Хотелось бы хоть какой-то конкретики… Сколько? Парочку?.. Да, парочку я могу подождать. Но это уже точно?.. Хорошо. Да, разумеется, я подъеду сам. Да, лично. Позвоню. Договорились…

Короткие гудки отбоя раздались раньше, чем Джемал успел попрощаться. Он с удивлением отметил, что ладонь, сжимающая трубку, вспотела от напряжения.

— Потерпи, милая, — негромко и как можно мягче обратился Джемал к Диане, словно девушка все еще была здесь, в комнате. — Потерпи. Осталось совсем ничего. Дней через десять будем уже нежиться с тобой где-нибудь под пальмами… Только ты и я…

— Давай так, да? — Даур сильно волновался, но понимал, что показывать свое внутреннее состояние собеседнику никак нельзя. — Я тут две машины поставлю, и каждый из них тебе за смену по пятьсот рублей отстегивать будет. Что скажешь, а?

Гаишник криво усмехнулся.

— А если они не станут платить? — спросил он.

— Э-э-э, слушай! Зачем так говоришь? — Даур почувствовал себя увереннее, когда понял, что милиционер не собирается сразу отказываться от его предложения. Значит, заинтересовало. — Как это не станет, да? Я — управляющий в таксопарке. Они все передо мной за копейку отчитываются. Я скажу, чтобы платили, и они будут платить…

— Это понятно, — перебил его тираду гаишник, покачивая полосатым жезлом и время от времени постукивая себя им по ноге. — Но ты-то сам кто для меня такой? Узбек хитрожопый…

— Я — абхаз, — мрачно поправил собеседника Даур.

— Никакой разницы, — спокойно откликнулся тот. — Все вы на одно лицо. И все паразитируете за наш счет. Почему я должен тебе верить? Где гарантия, что ты не будешь меня кидать?

— Да как тут можно кинуть? — завелся Даур. — Две машины, о которых я говорю, всегда тут будут. Прямо у тебя на глазах, да? Если мы не заплатим, ты нас больше не пустишь, так? А нас интересует не один-два клиента, а большое дело делать. Постоянно. Понимаешь, да?..

План такой новой схемы работы зрел у Даура постепенно, и ему казалось, что он все грамотно взвесил, прежде чем перейти от идей к конкретным действиям.

Начать решил с супермаркета «Седьмой континент», расположенного в районе станции метро «Беговая», потому что еще в свою бытность «бомбилой» Даур успел приглядеться к этому местечку. Почти все таксисты, как частники, так и состоящие на службе у государства, в шутку именовали его вечерним раем для ментов и эвакуаторов. На этом и основывалась схема Даура…

Гаишник достаточно долго и настороженно взирал на абхаза, словно все еще прикидывая, насколько ему можно верить. Халявные деньги, которые обещались милиционеру только за то, что в нужный момент он будет смотреть в другую сторону, а до этого просто звякнет по известному ему номеру, на дороге не валялись.

— А если дело не пойдет? — уточнил он.

Даур пожал плечами.

— Ты в любом случае ничего не теряешь, брат…

Гаишник сдвинул на затылок фуражку, почесал лоб и уже не столь ехидно улыбнулся.

— Во-первых, никакой я тебе не брат, черный. Понял, нет? А во-вторых, с эвакуаторами ты сам договариваться будешь. И тогда по рукам!

— По рукам, — радостно согласился Даур. — Я же все понимаю, да? Все кушать хотят…

С этими словами он бесхитростно протянул молоденькому гаишнику свою пятерню. Но тот оставил жест абхаза без внимания. Рука Даура повисла в воздухе. Он помедлил пару секунд и сунул ее в карман.

— Как встретиться с теми, кто работает на этих машинах?.. Ну, на эвакуаторах?

— Я дам тебе телефон.

Коротко оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не обращает на них внимания, сотрудник Дорожно-постовой службы вынул из нагрудного кармана блокнот и написал на нем несколько цифр. Вырвав листок, он протянул его Дауру. Тот сверился с написанным.

— А адрес?

— Адреса я не знаю, — огорчил его гаишник. — Мне это ни к чему. Позвонишь и выяснишь.

— Ну, спасибо огромное.

Даур уже направился было к своей машине, однако гаишник снова окликнул его.

— И когда думаете приступать к работе?

— Завтра, да? — Даур помахал в воздухе блокнотным листом. — Если договориться с эвакуатором успею.

Гаишник махнул рукой и почти сразу же, потеряв к абхазу интерес, сосредоточил все свое внимание на дороге. Даур забрался в «шестерку». Первый этап своего плана он успешно претворил в жизнь. Причем именно тот, который он изначально считал наиболее трудным. Поддержка со стороны ДПС — это даже не полдела, а гарантия семидесяти процентов успеха…

Даур запустил двигатель и тронул автомобиль с места. Гогричиани он по-прежнему пока не собирался ничего говорить. Слишком рано.

Проехав метров сто и скрывшись из поля зрения оставшегося стоять на обочине гаишника, Даур остановил машину. Выудил из правого кармана трубку старенького бэушного мобильного аппарата и набрал номер, написанный на вырванном из блокнота листке.

Невысокого роста мужчина с рыжей косматой бородой, облаченный в грязный комбинезон темно-синего цвета, смотрел на Даура без особого энтузиазма. Мучаясь похмельем, он слабо понимал, что от него хочет черномазый собеседник. Но Даур был терпелив и обстоятелен.

— Не понимаешь, да? — абхаз открыто смотрел в глаза водителю эвакуатора. — Ну, представь себя на месте человека, который выходит из супермаркета и видит, что его машину эвакуировали, да? Что будешь делать? А?

— А чего тут делать, раз ее уже эвакуировали? — рыжебородый развел руками. — Раньше думать надо было…

Э-э-э, как это что делать? — Даур хитро прищурился. Машину искать надо, да? Возвращать ее надо. Ездить на чем-то надо, да?

— Ну да, — эвакуаторщик смачно сплюнул на асфальт, а затем скрестил на груди руки.

— А как ее искать? — продолжал развитие собственной мысли Даур. — Вот ты сам, брат… Как ты искать ее будешь? А?

— Понятия не имею, — мужчина пожал плечами. — Звонить, наверное, буду…

А куда звонить, да, когда телефона нет?

Ноздри рыжебородого свирепо раздулись, и он недовольно засопел, продолжая буравить пристальным взглядом смуглое лицо Даура.

— Да чего ты от меня хочешь, я никак не врублюсь?

— Так я и говорю, — Даур раздвинул губы в радостной улыбке. — Ты выходишь, да? Машины нет, не знаешь, что делать и где ее искать. И тут появляется добрый благородный «бомбила» с чистым, как слеза младенца, сердцем, который не только все видел, да, но и знает, куда отконвоировали твою машину. Понимаешь, да? Ты же с чувством благодарности готов любые деньги платить этому порядочному человеку за доставку по указанному адресу, да? И он тебя отвозит. Рад ты, да?

— Рад, — рыжебородый водитель эвакуатора все еще не мог уловить сути этого разговора.

— Конечно, рад! — воскликнул Даур. — Но тебе и в голову не приходит, что «бомбила» появился тут не просто так, да? Все было заранее продумано, — абхаз постучал себя согнутым указательным пальцем по лбу. Ты не знаешь, что «бомбила» до этого сам дал сто рублей эвакуатору и выяснил, куда повезут дорогой лимузин клиента, да? Он вроде просто везет удрученного владельца лимузина и делает тем самым доброе дело. А место благородного «бомбилы» занимает другой благородный «бомбила». И уже он следит за действиями другого эвакуатора… Бизнес получается, да? Взаимовыгодное сотрудничество, да?

Эвакуаторщик опять сплюнул, но теперь его лицо заметно просветлело.

— То есть ты мне предлагаешь сотрудничество? — уточнил он. — Так, что ли?

— И тебе, и другим, кто с тобой работает, да? Сто рублей за информацию моим людям.

— Сто рублей? — до этого тусклые серые глаза рыжебородого алчно блеснули. — Не маловато ли?

— Как маловато, вай? — возмутился Даур. Сто рублей за два слова, да? Это для тебя маловато, да?

— Но ты же со своими «бомбилами» на этом деле бешеные бабки срубать будешь…

— Какие бешеные? О чем говоришь? Я только лишнюю копейку пытаюсь заработать, да? И потом, не для себя стараюсь, а для тех, кто у меня работает. Хочу жизнь им облегчить. Значит, благое дело делаю, да? Надо помогать ближнему…

— Это верно, — эвакуаторщик злорадно осклабился. — Только ты мне какой ближний? Я тебя первый раз в жизни вижу. Пусть будет двести, и считай, что мы договорились.

— Э-э-э, куда так много? — Даур взмахнул руками. Он понимал, что не имеет права так разбрасываться деньгами. Экономия — залог любого успеха. — У «бомбилы» так совсем ничего не останется, понимаешь? Тебе плати, ментам плати…

— А менты тоже в курсе?

— Конечно. А как без них? Ни тебе, ни мне никто ничего не позволит делать у них перед глазами, если не платить, да? И потом, тебя на место разве не менты вызывают?

— Все равно двести, — упрямо заявил рыжебородый. — Сто — это не деньги.

Даур тяжело вздохнул.

— Ну хорошо, шайтан тебя забери. Пусть будет сто пятьдесят. Но больше никак не получится, да?

— Сто пятьдесят, — мужчина согласно кивнул. — И сколько таких точек ты собираешься делать по городу?

— Пока одну, — вынужден был признать Даур. — У «Седьмого континента». Для пробы, да? А там будем смотреть, как пойдет. Такие места в Москве еще есть.

— Вот именно, — живо отреагировал рыжебородый. — Если хочешь, могу порекомендовать тебе такие места. Я их все наперечет знаю. По долгу работы.

— Пока не надо, — с улыбкой отказался Даур. — Лучше поговори с остальными своими.

— Поговорю.

Даур не сомневался в том, что рыжебородый мужик озвучит всем своим коллегам немного иные условия. Например, по сотне на нос, и полтинник с каждой сделки ему лично. Как старшему группы. Но все эти аспекты уже не волновали абхаза. Главное, он добился, чего хотел, и уже с завтрашнего дня можно посылать «бомбил» к «Седьмому континенту». А потом уже и Гогричиани доложиться. Согласно тому, как пойдет новая схема работы.

Попрощавшись с эвакуаторщиком за руку, который, в отличие от гаишника, не побрезговал тиснуть ладонь черного, Даур загрузился в свою «шестерку» и отбыл восвояси.

Сидя в своей машине на противоположной стороне улицы, Даур внимательно наблюдал за тем, как работает его схема.

Сотрудник ДПС размеренным шагом приблизился к припаркованному у обочины «Опелю», неторопливо обошел вокруг него и отстегнул с пояса мобильный телефон. Клиенты «Седьмого континента», не обращая на гаишника никакого внимания, входили и выходили через стеклянные двери супермаркета. Кто-то садился в автомобили, кто-то с сумками в руках устремлялся к станции метро. Но владельца «Опеля» среди них не было. Даур подозревал, что работавший на этом посту не первый день гаишник тоже прекрасно знал, какую машину стоит выбрать в качестве объекта.

Поговорив по телефону, гаишник убрал его на прежнее место и, переложив жезл в левую руку, правой потянулся в карман за сигаретами. Закурил.

Чуть поодаль, метрах в двадцати от «Опеля», замерла в ожидании «копейка» Хвичи. «Бомбила» не подозревал о том, что управляющий наблюдает за ним со стороны. Даур не счел нужным информировать о своих действиях ни Хвичу, ни работавшего сегодня вместе с ним у «Седьмого континента» Элгуджу. За пятьсот рублей в день, которые Даур уже передал с утра гаишнику, им разрешили ставить на точке не более двух машин. Но Даур полагал, что на первое время и этого будет достаточно. Хвича с Элгуджой будут успевать менять друг друга…

Минут через семь из-за поворота появился эвакуатор, подкатил к стоящему рядом с «Опелем» гаишнику и остановился. Из кабины выбрался водитель. Это был не тот рыжебородый тип, с которым Даур общался накануне, хотя грязный синий комбинезон выглядел точно так же. Мужчина был значительно выше и шире в плечах. Его длинные светлые волосы развевались на ветру, и он то и дело старался уложить их на голове широкой ладонью.

Эвакуаторщик и гаишник коротко поприветствовали друг друга, а затем сотрудник ДПС недвусмысленно указал рукой на «Опель». Светловолосый кивнул…

Владелец «Опеля» не появился даже к тому моменту, как его машина была благополучно погружена на эвакуатор. Место, которое только что занимал автомобиль, опустело. Хвича проворно выбрался из своей «копейки» и бегом приблизился к эвакуаторщику, готовому вновь занять свое место за рулем. Гаишник, выполнив свою часть работы, с независимым видом уже удалился.

— Э-э-э, брат, постой! — Хвича слегка запыхался от быстрого бега. — Подожди, да?

— Что такое? — высокий мужчина со светлыми длинными волосами развернулся к нему лицом.

— Я работаю тут бомбилой. Тебе предупредить должны были… Мне адрес надо, да? Куда эту машину повезут.

— A-а! Так ты из этих? — мужчина пристально осмотрел Хвичу с головы до ног. — Да, я в курсе. Деньги гони, тогда и адрес получишь.

Эвакуаторщик в очередной раз пригладил рукой развевающиеся волосы, а затем протянул абхазу широко раскрытую ладонь. Хвича, оглядываясь по сторонам, словно заправский вор, вынул из кармана сторублевую купюру, покопался еще секунд пятнадцать и добавил к ней пятидесятирублевую. Обе банкноты передал светловолосому. Только после этого тот назвал ему адрес стоянки, на которую должен был эвакуировать «Опель». Хвича для верности дважды повторил его вслух, уточнил, где конкретно в Москве это место находится, и, удовлетворенный, вернулся к своей машине.

Через минуту эвакуатор тронулся с места и уехал.

В целом Даур остался доволен увиденным. У владельца «Опеля» не будет иной возможности быстро отыскать свою машину, кроме как с подсказки Хвичи.

Прежде чем уехать самому, Даур бросил взгляд в конец квартала и убедился еще и в том, что машина Элгуджи тоже на месте. Как только Хвича с клиентом отъедут, второй «бомбила» займет место коллеги и будет ждать следующей эвакуации. Когда это случится, Хвича должен будет вернуться. И никакого простоя…

Коротко стриженный мужчина в черной кожаной куртке с двумя большими целлофановыми пакетами, доверху набитыми покупками, вышел из супермаркета и растерянно уставился на то место, где каких-то полчаса назад он оставил свою новенькую «девятку». Теперь автомобиля не было. Брови мужчины удивленно поползли вверх, а челюсть при этом буквально упала ему на грудь.

— Эй!.. Во черт! — он, не глядя, бухнул оба пакета на асфальт. — А где моя машина? Какого?..

Напрочь забыв про свои покупки, он бессмысленно заметался вдоль тротуара, бросая взгляды как в правую, так и в левую сторону по ходу транспортного движения. Но «девятки» нигде не было видно.

Беслан приспустил боковое стекло и высунул голову в образовавшийся проем.