20

СААБ пронесся как зверь по проселочной дороге, лузгая колдобины, если так можно сказать, как семечки. Сергей затормозил чуть в стороне от участка, а Геннадий подал голос с заднего сиденья:

— Тут в роще есть укромное место. Надо там тачку припарковать.

Сергей кивнул и съехал с дороги, покатил прямо сквозь кустарник, въехал в рощу и остановил СААБ на площадке.

Где-то за час всего они проделали путь от места недавнего боя до коттеджа, где, по словам Геннадия, находился шеф команды, которая окружила бригаду Дикого и полковника, залегшую в доме. Такая вот получалась карусель.

— Тут метров двести до коттеджа, — сказал Геннадий. — К нему лучше пройти по кромке леса. С одной стороны к нему проселочная дорога подходит, по которой мы ехали, с другой стороны лес. Поэтому его и арендовали — в случае чего удобно уходить лесом.

— Понятно, — отозвался Дикий. — Выходим.

Все разобрали оружие, достав его из тайника. Дикий на этот раз взял пистолет «Стечкина», проверил затвор и пристегнул глушитель. У Сергея пистолет-пулемет «Кипарис», а у парней такие же «Стечкины», как и у Дикого.

— Классная штучка, — похвалил Дикий «Кипарис» Сергея и тот быстро согласился:

— Классная!

«Кипарисы» появились у спецназовцев совсем недавно, хотя еще в семьдесят втором году эту модель разработал советский конструктор Афанасьев…

* * *

Выстроились цепочкой и пошли за Геннадием, который провел их кромкой леса. Чернела глухая ночь, в небе мерцая висели созвездия. Не чувствовалось ни единого движения воздуха, и каждый сделанный шаг отзывался то ли хрустом, то ли шелестом.

Сперва в темноте виднелись темные силуэты домов — это, так сказал Геннадий, они проходили мимо садоводства. Садоводство кончилось. Еще пять-семь минут двигались, спотыкаясь о коряги и пни.

— Тс-с. — Геннадий остановился, а за ним остановилась и вся группа. — Вот он…

Дикий вглядывался в ночь, стараясь получше разглядеть двухэтажное здание, расположенное посреди небольшого участка соток в шесть. Ничего особенного, но и не бедный дом. Сняли его у человека, который много не наворовал или не хотел демонстрировать наворованное.

Участок, видимо, принадлежал садоводству, чьи дома они прошли, но находился чуть-чуть в стороне. Хилый, проволочный заборчик окружал участок. И собаки на участке нет. Тишина вокруг. Только в садоводстве пару раз брехнули собаки и затихли. Ночь уже к утру двигалась — самый глубокий сон.

Во втором этаже коттеджа светились окна. У фундамента Дикий различил небольшое квадратное окно подвального помещения. Посоображав немного, Дикий жестами объяснил диспозицию.

Отогнули хилую сетку и ползком по траве. Прикрывая друг друга, добежали до дома. Вдох-выдох, вдох-выдох. Притаились под стеной. Дикий сделал привычный жест, и парни заняли позиции возле углов дома. Геннадия не следовало далеко отпускать, и он стоял рядом. Сергей держал под прицелом «Кипариса» верхний этаж, прикрывал. Дикий же сел на корточки и стал возиться со стеклом. А повозиться пришлось — строители работали без халтуры. Но все-таки Дикому удалось со стеклом справиться без шума и звона, только легкий хруст и — все.

Один за другим просочились в подвальное помещение. У парней имелись карманные фонарики, и они помогли найти дверь, ведущую из подвала в дом. В самом подвале было сухо, и приятно пахло стружками и еще — ягодами… К двери вела короткая лесенка в три ступеньки, Дикий поднялся по ступенькам и попытался аккуратно дверь открыть. Не получилось. Скорее всего, она на задвижку заперта с другой стороны. Дикий стал осматривать порог, саму коробку — верх и бока. Ага! вот она, польза советского строительного разгильдяйства! Здесь строители схалтурили — между дверью и полом чернела приличная щель.

Сергей с «Кипарисом» на перевес стал наискосок от двери, чтобы в случае чего изрешетить всех, кто на дверь полезет со стороны дома. За дверью мог дежурить охранник, и тогда — тогда он услышит шум и шорох… Хуже всего будет, если окажется, что дверь заминирована… Но не надо о грустном! Надо о приятном думать! Представлять перед глазами какой-нибудь там Петропавловский шпиль, женскую грудь, собачку, пачку баксов…

Дикий просунул пальцы в щель, взявшись поближе к петлям, а один из парней стал придерживать дверь за ручку. Небольшое усилие и — каркасная пустотелая дверь соскочила с петель…

Посветили фонариками в коридор — никого в нем нет. Только табуретка стоит возле окна, а на табуретке покоится молоток. Дикий сделал знак, и фонарики выключили. Прислушались. Со второго этажа доносились невнятные голоса. Но шагов слышно не было. Или на полу лежали толстые ковры, или никто не ходил — разговаривали сидя.

Дикий попросил шепотом, и ему посветили фонариком. Увидел в конце коридора лестницу и пробежал к лестнице на цыпочках. Глянул на ступеньки и обрадовался — скрипучие, поди, ступеньки покрывала ковровая дорожка. Стали на цыпочках подниматься по лестнице. Вдоль стены, ступенька за ступенькой. Замерли, дойдя до лестничной площадки, двигались в темноте с выключенными фонариками. Из-за неплотно прикрытой двери на площадку падала полоса желтого света. Кроме комнаты, в которой бодрствовали люди, на втором этаже оказалось еще три комнаты. Дикий жестом приказал парням заняться комнатами, а Сергею велел следовать за собой. Геннадий должен был остаться на площадке.

Шажок, другой. Вдох-выдох. Со «Стечкиным» в вытянутой руке поставленным на стрельбу очередями, Дикий ворвался в комнату. За спиной раздались удары — это парни ударами ног выламывали другие двери.

Опять немая сцена. Как эти немые сцены уже надоели!

В комнате, куда ворвались Дикий и Сергей, находилось трое мужчин. Двое сидели в креслах, а третий прохаживался между кресел, разминая ноги. На низком стеклянном столике мерцала почти допитая бутылка коньяка и пепельница с окурками. В высоком торшере ярко горела лампочка.

Только полсекунды на оценку ситуации, на географию, так сказать. Изучать цвет глаз и пригожести лиц-тел Дикий решил позже. Он сделал еще один прыжок влево от двери, дав Сергею возможность маневрировать и открыть огонь, если потребуется. Сергей запрыгнул в комнату следом за Диким, чуть вправо, присел и развернул ствол влево. В углах комнаты никого не оказалось, то есть никто не мог сгоряча шмальнуть Дикому в спину. Убедившись в этом, Сергей также направил ствол своего автомата на окаменевшую троицу. Затем он сделал несколько осторожных шагов к открытому окну, выглянул в него быстро, после замер держа под прицелом комнату и дверь.

Первый шок прошел и Дикий заметил как мужчины напряглись. Они уже просчитывали варианты. Дикий знал, чего от них можно ожидать.

— Не думайте и не пытайтесь! — Сказал, как отрезал.

На все дело ушло секунд десять. Теперь появилась возможность вглядеться в лица. Лица были разные, но и одинаковые одновременно. Лица профессионалов. То, что один оказался курносым, другой горбоносым, а третьему когда-то нос сломали, значение в данном контексте не имело. Профессионалы — это всегда хорошо. Только дилетант дергается под стволами автоматов.

Напряжение в телах спало — значит рыпаться не станут.

— Руки попрошу поднять вверх и держать прямо! Запястьями не двигать.

Они руки подняли и запястьями не двигали. Подчинились профи неохотно, но подчинились. Дикий кивнул стоящему возле столика с бутылкой на стул, чтобы тот сел. Тот сделал шаг и сел, не опуская рук. Дикий не зря упомянул о запястьях. Под рукавом у кого-нибудь из них вполне могла оказаться «стрелка» — миниатюрное оружие, напоминающей толстую шариковую ручку. Из такой «авторучки» на близкой дистанции вполне можно мозги вышибить.

У одного, курносого, он такую «стрелку» и обнаружил, когда защелкивал пленным наручники на запястьях. Появилась возможность обыскать профессионалов поподробнее. Выловили два австрийских пистолета марки «Глок». С удлиненными стволами, способные выпускать более тысячи пуль в минуту очередями, эти пистолеты превосходили израильские «узи». У горбоносого за спиной между лопаток в специальных ножнах находился метательный нож.

Появились в комнате парни, которые успешно обыскали второй, а после и первый этаж. Геннадий же до поры так и оставался на лестничной площадке.

— А теперь так, — обратился Дикий к троице, — с каждым из вас я стану говорить наедине.

Дикий выбрал того, у кого был сломан нос, и велел подняться. Тот неловко поднялся. Дикий вывел его на лестничную площадку и втолкнул в одну из пустых комнат, в которой оказался диван, столик и стул возле столика.

— Сесть на диван.

Мужчина подчинился. Мужчина был еще молод, но кроме сломанного носа из особых примет можно отметить первую седину на висках. Помяла жизнь человека. Вслед за ними в комнату зашел Сергей и протянул Дикому пластмассовую коробочку. Дикий достал из коробочки шприц, а мужчина саркастически заметил:

— Неплохо у вас получается.

На что Дикий справедливо ответил:

— Как учили, так и получается.

Он заставил пленного подняться и повернуться спиной. Нашел вену на руке и сделал укол. Пленный инстинктивно дернулся, но тут же ноги у него подкосились и он сел, почти упал на диван обратно. Сидел какое-то время с закрытыми глазами. После из уголков рта вытекло по струйке слюны. Еще через пару минут уколотый открыл глаза, которые теперь казались пустыми и серыми. Дикий достал из нагрудного кармана куртки диктофон и утопил клавишу.

— Друг, — как можно более проникновенно произнес Дикий. — ты же знаешь, какие мы близкие тебе люди.

— Близкие люди, — тупо повторил уколотый. — Конечно, близкие. Друзья.

— Ты скажи своим друзьям — кто вас послал?

Сперва пленный еле говорил, но постепенно его речь сделалась членораздельной и он стал отвечать на вопросы обстоятельно.

Под препаратом человек не может думать, он просто говорит то, что знает. И — все. Мысли же его Дикого не интересовали. Интересовала информация.

Дикий поглядывал на часы. Сломанноносый выдержал десять минут. Затем его речь стала путаться, он стал сбиваться на какие-то детские воспоминания.

— Все. Сорвался. Но и то, что сказал, хорошо. Интересная информация. Очень интересная!

— Другого тащить? — спросил Сергей, который все это время находился в комнате.

— Да. Давай другого и в другую комнату. Только горбоносого не надо. Он постарше, посолидней. Я с ним так поговорю. Тащи курносого.

— Хорошо, Дик, — усмехнулся Сергей и вышел.

* * *

Психотропные препараты — вещь хорошая. Иногда даже слишком хорошая. Клиент может сразу сорваться и погрузиться в свое бессознательное, а бессознательное — оно бессознательное и есть. Начнутся истории детского мочеиспускания и первых поцелуев. Эдипов комплекс, одним словом, как не крути…

Разговор с курносым подтвердил информацию, которую выдал сломаноносый. Психика у него оказалась покрепче — курносый выдержал двенадцать с половиной минут.

С оставшимся горбоносым Дикий решил поговорить просто, как человек с человеком, без химии.

Он сел напротив пленного и начал:

— Вы знаете — почти во всех цивилизованных странах местные «конторы» не рекомендуют своим разведчикам подвергать свой организм насилию? Когда их захватывают, то им разрешается говорить все, что они знают.

— Мне это известно, — ответил горбоносый.

Это был мужчина лет сорока с темными чуть волнистыми волосами. Такой тип встречается в южных областях России.

— Что с вашими людьми? Сколько их засело вокруг усадьбы?

— Я вас не понимаю.

Дикий поморщился, как от зубной боли.

— Понимаете вы меня, — сказал он. — И тратите драгоценное время. Зачем вам? Я с вашими коллегами быстро разобрался.

— Скополамин?

— Скополамин. Совершенно верно! Но я не хочу его к вам применять, поскольку прошлое мне известно. Но я еще и настоящим интересуюсь. Вы людей отозвали или там еще идет бой?

Горбоносый молчал всего несколько секунд. Наконец, он решился говорить.

— За десять минут до вашего появления я дал команду отходить. — Мужчина кивнул на рацию, лежащую возле коньячной бутылки. — Но там возникли какие-то трудности. Остальное мне неизвестно. Никто больше на связь не вышел.

— А зачем ваши люди ввязались в бой? Вы ведь заранее знали, получив условное сообщение, что в доме ловушка?

Горбоносый отвечал почти лениво, тихо, безучастно даже.

— Н-да… Когда сняли ваших снайперов, то мы поняли — дом взяли не спецслужбы. Ваши снайпера, кстати, живы. Кроме одного… Да у нас и выбора-то не оставалось — мое новое начальство состоит из непрофессионалов и операция не дублировалась… Вы к ФСК или правительственной охране какое-нибудь отношение имеете?

«Он еще и вопросы задает!»

— Я — не имею, — Дикий решил ответить. — А с другими вы чуть позже сами познакомитесь. Я вам ответил. Теперь вы мне скажите. Для чего этот идиотский план? Что он может дать?

Опять пауза. После такой же меланхолический ответ:

— Можете мне не верить… Я считаю, что никакая акции ничего не изменит ни в лучшую, ни в худшую сторону. Ну усилится напряженность между правительствами. За этими правительствами народ не стоит. Другое дело, если под видом террористических актов уберут каких-то лишних людей. Возможно, в каком-либо конкретном регионе готовится провокация. Слышали про Чечню? О том, что там готовится выступление?

«У-у, блин, опять он мне вопросы задает?»

— Слышал. Так… Вообще. Разве так все серьезно?

— Разве! Я-то в этом кое-что понимаю. Чечня — это другой разговор. В данном же случае, который нас, так сказать, свел, мне выбора не предоставили. Приказ, знаете ли. А приказы не обсуждают.

Появилась возможность разглядеть собеседника. И Дикий разглядел. Нет, человеку гораздо больше сорока. Просто он мускулист и подтянут. А эти паутинки морщин под глазами, шрамики по всему лицу и на шее, как годовые кольца на стволах деревьев. И еще усталость во взгляде и голосе…

— Сколько, скажите, вы отслужили в спецподразделениях?

Услышав вопрос, пленный чуть приметно дрогнул, но ответил:

— Начинал с «вышака» в Рязани. Затем трудовые будни — Лаос, Ливан, Афганистан. И еще — много по мелочам.

— А в каком вы звание?

— По возрасту должен иметь полковника, но — майор. До сих пор майор.

— Неприятности по службе?

— У кого их нет?

— Но ведь вы давали присягу! Может, не время для таких базаров… Но вы присягали России! Теперь работаете против России в пользу Украины. Да и какая Украине польза от ваших провокаций! Может… я не знаю!.. Для семьи что ли? Для денег?

— У такого, как я, семьи быть не может.

— Не говорите ерунды!

Все-таки дядечку удалось расшевелить. Он заговорил громко, и в голосе его слышалось волнение:

— Слушайте! Молодой человек! Вы классно провели операцию и доказали мне, что я постарел для такой работы. Если б вы знали кого взяли, как сопливого мальчишку, то вам, возможно, было б приятно… Я скажу прямо. Не надо меня передавать в руки российских спецслужб. Просто убейте меня!

— Вы так этого хотите?

— Прошу понять меня. Я от всего этого просто устал.

— И вы точно этого хотите?

— Точно.

Возле двери на лестничной площадке стоял Геннадий. В голове шевельнулась интересная мысль и Дикий крикнул:

— Дай пистолет.

— Да, конечно, — быстро ответил Геннадий, сделал пару шагов в комнату и протянул оружие, стараясь при этом не сталкиваться взглядом с пленным.

Дикий выщелкнул обойму и оттянул затвор. На пол выскочил патрон. Дикий поднял его и загнал обратно в ствол, поставил на предохранитель. Обойму оставил себе, а сам ТТ протянул майору, отстегнув перед тем наручники.

— Вот! Решайте свои проблемы. Только времени у нас не так много.

Тот взял ТТ, помолчал, а после попросил:

— Вы бы хоть отвернулись. Не театр все-таки.

— Вам это так важно? Мне интересно все это увидеть.

— Что ж… — Смугловатое лицо майора стало белее свежевыстиранной простыни. — Раз так…

Движение кисти — и ствол уперся в висок. Палец нажал на курок, разбил капсюль. Грохнуло будь здоров. Майор, Дикий смотрел на него внимательно, даже не зажмурился. Секунду-другую после выстрела майор продолжал держать пистолет возле виска, затем оторвал ствол от голову удивленно взглянул на оружие, поднял голову и посмотрел на Дикого.

— Мне пришла в голову интересная мысль, — произнес Дикий так, будто ничего не произошло. — Чтобы ее изложить, я должен с вами побеседовать подробно и в другом мосте. Идет?

Геннадий стоял у дверей. У него даже челюсть отвисла от удивления. Как так? Выстрел произошел, трупа не образовалось? У майора же произошли какие-то изменения в сосудах, и лицо на глазах превращалось из белого в пунцовое.

— Я в вашем распоряжении, — сухо ответил пленный и закрыл глаза.

* * *

Дикий спустился на первый этаж и сел на стул. Тут же от напряжения ночи стали слегка подрагивать коленки. Но еще не все кончилось, и Дикий набрал номер полковника по сотовому телефону.

— Да, — раздался голос полковника.

Слышно было прекрасно.

— Я — первый. Что там у вас?

— Полный дом гостей. Почти всех взяли. У тебя что?

— Порядок. Приняли, как лучших друзей. Запомни адрес и подъезжай. — Дикий постарался как можно точнее сообщить координаты коттеджа. Закончив объяснения, спросил: — Что там с моими парнями?

Ответ прозвучал ошеломляюще:

— Осталось четверо. Возьму их с собой.

Дикий замолчал, не зная что сказать.

— Первый! Слышишь меня?

— Я — первый, — хватило все-таки сил откликнуться. — Жду. Дикий отключил трубку и вышел на крыльцо. Сел на ступеньки и стал шарить по карманам, ища сигареты. За спиной возник Сергей.

— У меня сигареты есть.

Достал пачку и сел рядом.

— Что-то не так? — спросил Дикого.

— Не так… — Дикий затянулся и выпустил дым. — Одиннадцать человек, Сережа… Одиннадцать наших парней…

Сергей замер, забыв про сигарету. Огонек съедал табак, добрался до фильтра.

— Кто остался? — спросил.

— Не знаю. Не спросил. Полковник не сказал. Приедут сюда скоро.

— Но почему, Дикий?

— Полковник расскажет… В самом начале мы потеряли четверых. Четырех «двухсотых» получили от снайперов. Виктор, Степа, Саша и Женя. Другие «двухсотые» — полковника… Что-то у них затем произошло… Что-то случилось…

Сергей постарался успокоить Дикого, понимая, что чувствует тот, кто командовал операцией. На чьей совести, крути — не крути, будут теперь эти покойники. Положил руку Дикому на плечо, сказал:

— Пойдем в дом, брат. Их не вернешь…

Загрузка...