До встречи... (СИ)

25

Захожу в квартиру и в коридоре застаю папу. Он стоит, скрестив руки на груди в темных джинсах и светлой футболке. На лица маска безразличия, которая, уверенна, дается ему не просто.

— Почему так долго? — спрашивает он. Не отвечаю ему, потому что вожусь с кроссовками, и не только. Какое-то время назад мы поссорились по телефону. Он говорил столько неприятных слов, что сейчас мне не только говорить с ним не хочется, даже смотреть на него. Я чувствую, как меня трясет от нервов.

Из-за этого мы с Давидом отменили все планы, и он привез меня домой. — Что у тебя с математикой? — снова спрашивает он. Едва ли это причина, по которой он так зол. Встаю в полный рост напротив него и прищуриваюсь. Замечаю, что его тоже бьет мелкая дрожь.

С математикой у меня ничего хорошего. Я отстаю и не имею никакого желания нагонять и подтягивать. А вчера пропустила занятие с репетитором, потому что захотела привести время в более приятной обстановке. Возможно, это было не умно, но мне все равно.

— Я могу пройти? — аккуратно спрашиваю я, и он отходит, чтобы дать мне пройти, и я прохожу, направляюсь в свою комнату, потому что не вижу смысла продолжать дальше нашу ссору. По телефону папа был не избирателен и говорил все, что приходило ему в голову. Я останавливаюсь, когда он хватает меня за локоть, как раз в этот момент, появляется мама.

— Твоя успеваемость оставляет желать лучшего — говорит он, но с моей успеваемостью все хорошо, если не считать математику. — Если ты забыла, то позволь напомнить, что ты в выпускном классе — поучает он — Сейчас не самое удачное время вести себя легкомысленно. — я молчу и кажется, это его еще больше злит. мне нечего сказать. Все это я уже слышала по телефону, правда он не скупился на оскорбления, видимо ярость ослепила его и заглушила здравый смысл. Не припомню, что папа вообще когда-либо говорил со мной так. — Я говорил с Антоном — продолжает папа — Он был в кофейне. Ты когда-нибудь бываешь без него? — мне, кажется, я слышу скрежет его зубов. — Ты настолько погрязла в нем? Кристина, о чем ты думаешь? Разве мы не договаривались, что у тебя на это всего две недели? Сколько времени прошло с тех пор — ругает матом папа. — Долго это будет продолжаться?

— Долго — огрызаюсь я

— Прекрати разговаривать со мной так. — предостерегает он. Мои перемены не приводят его в восторг, особенно то, что я больше не молчу и не опускаю глаза в пол. Я сжимаю губы в тонкую линию и больше ничего не говорю. Папа выжидающе смотрит на меня, возможно, ждет, что я буду извиняться. — Я требую, чтобы ты перестала общаться с Давидом. — я скрещиваю руку на груди. Разве мы не говорили о математике.

— Я не перестану с ним общаться — спокойно говорю я. Мне кажется, что папа вот-вот взорвется.

— Могу я узнать почему? — спрашивает он и буравит меня своим тяжелым взглядом. Мама медленно проходит вперед и становится рядом с ним.

— Я его люблю — отвечаю я и чувствую, как по телу разливается тепло. Папа кривится и усмехается.

— Сильно сомневаюсь, что здесь идет речь о любви. — говорит он — Кристина, я требую, чтобы ты перестала общаться с Давидом. Я запрещаю тебе видеться с ним и хочу, чтобы ты избавилась от этих отношений в ближайшее время. — он сердито прищуривается, прямо как Давид, в тот день когда встретил в кофейне Антона.

— Я не перестану общаться с Давидом, только потому что ты так хочешь — говорю я — Ты его даже не знаешь. И не пытаешься. — обвиняю я и вижу, как ярость от моего неповиновения застилает папе глаза. Он рявкает на меня, чтобы я замолчала, но я продолжаю говорить и высказываю все, что об этом думаю, а он снова говорит все, что думает о Давиде и его семье.

Это неприятно и очень больно, потом папа начинает шантажировать меня буквально всем, что только приходит к нему в голову и в конце концов орет, что запрет меня в комнате и будет выпускать лишь для того, чтобы я сходила на учебу и обратно, если это единственный способ избавить меня от общения с Давидом.

Наша ссора набирает обороты с каждым моим ответом на его запрет. Все мои попытки убедить его в том, что Давид делает мою жизнь лучше, только сильнее распаляют папу. В конце концов, наша ссора достигает таких масштабов, что словно цунами накрывает нас троих с головой, и мы проваливаемся, проваливаемся в пропасть непонимания.

Отношения с родителями трескаются и едва ли не разбиваются вдребезги от нежелания понять меня и выслушать. Я буквально отшатываюсь от его слов, как от ударов, они словно острые ножи врезаются в меня, бьют так больно, что я всхлипываю.

Трясущимися руками я вытаскиваю телефон из кармана, когда он звонит в третий раз, и даже не успеваю увидеть, кто так настойчиво пытается мне дозвониться.

Папа выхватывает мой телефон и убирает к себе в карман, пока я вырываюсь из его хватки, чувствую боль в руке и в волосах, когда он тянет меня вглубь по коридору. Ору на него и бью кулаками везде, где могу попасть, а его хватка становится только сильнее.

Кричу, когда он силой толкает меня в комнату, а я валюсь на ковер. Слышу щелчок и снова кричу.

Подскакиваю и несусь к двери, дергаю ручку и понимаю, что он запер меня.

Он. Запер. Меня. В. Комнате.

Стучу в дверь кулаками, ору и пинаю ногами. Вымещаю на ней всю свою злость, задыхаюсь и давлюсь слезами, пока по другую сторону двери ссорятся мои родители. Слышу, что мама его не поддерживает и просит открыть дверь, но папа не приклонен. Продолжаю атаковать дверь, хоть и понимаю, что это бессмысленно.

Успокаиваюсь и упираюсь в неё лбом, тяжело и быстро дышу, а потом вздрагиваю, когда громко хлопает входная дверь. Вытираю мокрые от слез щеки, а руки об свои штаны и пытаюсь придумать как открыть дверь. Голова гудит, а кровь стучит в ушах, хочу убежать отсюда так далеко, чтобы почувствовать облегчение.

Ничего из того, что я придумываю, не работает, и я снова силой пинаю дверь и кричу, бью кулаками и ненавижу весь мир.

Осматриваю свою комнату и направляюсь к окну. Открываю его и смотрю вниз. Высоко, но это единственный способ отсюда выбраться.

Слышу щелчок и то, как дергается ручка моей двери, а потом оборачиваюсь. Дверь распахивается и появляется моя мама. Никогда прежде я не видела её такой, прямо сейчас она испытывает множество эмоций, но как только она замечает меня у открытого окна, все они сменяются на страх.

Я вижу как она бросается ко мне и с силой оттаскивает от окна. Надеюсь, она не решила, будто я собираюсь прыгнуть. Я всего лишь хотела выбраться из квартиры.

Одергиваю её руку и отхожу от неё, смотрю на открытую дверь и пытаюсь понять, появится ли здесь папа.

— Кристина — привлекает мое внимание мама. Она хочет сказать что-то еще, но я перебиваю её

— Я не хочу это слушать, ничего не хочу слушать — я закрываю уши руками и двигаюсь к двери. Она хватает меня за рукав, но мне удается выскользнуть и я со всех ног бегу к входной двери. Она не заперта и я бросаюсь к лестнице. Не собираюсь пользоваться лифтом.

*******

Со всей силы стучу в дверь, а потом обнимаю себя за плечи, потому что меня трясет.

Давид появляется в дверях и открывает рот, чтобы что-то сказать, но увидев меня, округляет глаза. Он немедленно протягивает руки и обнимает меня, прижимает к себе и затаскивает в квартиру.

Все еще обнимает, когда закрывает дверь и прижимает меня к стене. Его руки по обе стороны от моего лица. Он наклоняется так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и заглядывает мне в лицо. Я хочу рассказать ему обо всем, но вместо этого начинаю рыдать, еще сильнее всхлипываю и дергаюсь. Он подается вперед и обнимает меня, а потом подхватывает на руки и несет на кровать. Садиться, а я оказываюсь у него на коленях и рыдаю.

Когда моя истерика прекращается, забрав у меня все силы и подарив головную боль, я замечаю, что Давид снова без футболки. Я не знаю который час и возможно, он готовился ко сну. Его волосы влажные, как будто он совсем недавно вышел из душа.

Протягиваю руку и тяну его волосы вниз. Он опускает голову и наши взгляды встречаются. Мне становится так хорошо и тепло, когда он дарит мне улыбку и проводит костяшкам и пальцев по щеке. Боюсь представить, как я сейчас выгляжу, но он все равно смотрит на меня своим фирменным взглядом. Я двигаюсь и отправляюсь в душ, чтобы хоть как-то успокоить неприятную дрожь и смыть с себя этот день.

Ванная на удивление оказалась очень просторной и выполненной в синих оттенках. Здесь все еще было влажно от того, что Давид принимал душ совсем недавно, а в воздухе стоит насыщенный морской запах бальзама после бриться.

Давид одолжил мне футболку, потому что я не взяла с собой ничего. Понятия не имею, как завтра отправлюсь на занятия. Пока я была в душе, то твердо решила, что не вернусь в квартиру родителей. Скорее всего, попрошу Аню забрать некоторые вещи и книги. Я зарабатываю на рекламе и получаю деньги за те эскизы, что рисую в салоне Артема. Мне нужно только найти квартиру, и научится готовить, потому что теперь я не смогу есть вне дома, когда пожелаю.

Выхожу из душа и застаю Давида на кровати. Он лежит закинув руки за голову и смотрит в одну точку. Он даже не сразу замечает меня, наверное, потому что глубоко погружен в свои мысли.

Подхожу к нему и касаюсь его, чтобы привлечь внимание и как только он замечает меня — поднимается. Садиться на кровати и скрещивает ноги. Я забираюсь к нему, присаживаюсь напротив и повторяю его позу. А потом сцепляю пальцы в замок и опускаю туда, где задирается футболка, чтобы у него не было возможности разглядеть мои трусики.

— Думаю, что мне нужна квартира. — говорю я и Давид выдыхает — Я не хочу возвращаться туда. Похоже, мы вообще не будем общаться какое-то время. — он молча смотрит на меня, изучая. — Сможешь помочь мне с квартирой? — спрашиваю я и слышу в своем голосе мольбу. Я не уверена, что хотела бы заниматься чем-то подобным одна или подключать своих подруг.

— У тебя есть квартира — говорит Давид и склоняет голову на бок. Я знаю, о чем он говорит и солгу, если скажу, что не рассматривала такой вариант. — Останешься здесь. Если захочешь, поедем в дом моей семьи. — он протягивает руку и хватает большой палец моей ноги, а потом тянет его и я улыбаюсь, пытаясь выбраться из его хватки. Пинаю его, потому что мне щекотно. — Останешься? — спрашивает Давид и выглядит взволнованным. Неужели он думал, что я могу отказаться? Я киваю, и он подается вперед, обнимает меня и наваливается всем своим весом, прежде чем скатится с меня в сторону. Я шутливо пихаю его в бок. А потом рассказываю Давиду обо всем, что произошло.

Аня помогает мне и неодобрительно качает головой. Я не рассказываю ей подробности нашего конфликта, но это и не нужно. Она тысячу раз была на моем месте и прямо сейчас, уверена, в её голове всплывают воспоминания об их ссорах с с моим папой.

Она отправляется в квартиру моих родителей и на следующий день они с Артемом появляются в квартире моего парня. Я чувствую, как внутри Артема бурлят эмоции, в основном негативные, потому что он бросает сердитый взгляд на Давида. Он не справедлив, когда обвиняет его в моих проблемах. И мне остается лишь надеяться на то, что папа в порыве не заявился к ним, чтобы устроить разнос.

Следующую неделю я живу у Давида, хожу на занятия, делаю то, что делала до этого, за исключением того, что вечерами возвращаюсь в квартиру моего парня. За это время мы говорили с мамой по телефону Давида, потому что мой так и остался у папы, несколько раз, и она постоянно просила вернуться домой. Но я не хочу.

До моего дня рождения остается всего неделя и в последние выходные перед моим днём, у нас с Давидом случается близость.

Это словно новый уровень в наших отношениях, когда слова становятся лишними, и мы способны уловить желания и мысли друг друга, просто обмениваясь взглядами.

Страх, боль, любовь и чистое удовольствие смешиваются в одно и вихрем уносят меня на вершину мира. В голове нет никаких мыслей и переживаний, я словно разбиваюсь на сотни осколков, а потом собираюсь снова, но чувствую себя совершенно иначе, так, будто никогда больше не буду прежней.