Глава 13


Я смогла бы представить, каким окажется жилище Раду, если бы дала себе труд подумать об этом. Наша машина проехала через ворота, построенные из осыпающегося камня, и покатилась по длинной дорожке к стоянке. За ней начинался комплекс надворных построек и возвышался двухэтажный хозяйский дом, окруженный красочными кустами бурно разросшейся бугенвиллеи, гибискуса и жасмина. К сожалению, ни пышная растительность, ни сгустившиеся сумерки не могли скрыть сам дом. Изначально построенный в испанском стиле, для которого характерны простые кирпичные стены, теперь он был покрыт марокканской черепицей, украшен резными колоннами, золочеными куполами и таким количеством кованого железа, какого не встретишь даже в новоорлеанском борделе.

Я высказала бы все это вслух, если бы сама выглядела получше. Все мы оказались порядком потрепаны, за исключением эльфа, который был свеж, словно маргаритка, черт его побери. Разумеется, ему досталось отдельное место, тогда как мне пришлось довольствоваться одной восьмой заднего сиденья рядом с Ольгой. Мы убедили ее не тащить с собой армию, однако не смогли придумать ненасильственный способ, чтобы оставить ее дома. Даже Луи Сезар не смог ничего внушить скорбящей вдове.

Еще с нами был Вонючка. Мне пришлось держать его на коленях из-за нехватки места, но даже при открытом окне от дуэргара разило до такой степени, что Ольга начала понемногу отодвигаться от нас и под конец пути освободила едва ли не дюйм сиденья. Если даже тролли ощущают вонь, исходящую от тебя, то плохо дело.

К тому же вокруг архитектурного шедевра имелись защитные экраны. Пока мы подъезжали, я не меньше трех раз слышала, как они потрескивали, и мысленно радовалась тому, что нас здесь ждали. Несмотря на это, к концу пути волосы все равно у всех стояли дыбом, а Вонючка смахивал на волосатый шар с ногами.

Луи Сезар подошел ко мне и, не успела я запротестовать, подхватил на руки и понес к дому. Он точно так же тащил меня до машины со склада, однако тогда я постоянно теряла сознание и ни на что не обращала внимания. Я хотела сказать вампиру, чтобы он отпустил меня, но передумала, вдруг почувствовав слабость в ногах.

Когда мы подошли к двери, Раду окинул нас удивленным взглядом, но воздержался от комментариев. Он был облачен в нечто, весьма, по его мнению, мрачное — черный бархат с блестящими антрацитовыми бусинами, вспыхивавшими в свете старинного фонаря, который хозяин сжимал в бледной руке. Отсутствие электричества сразу давало понять, насколько серьезно дядя подошел к делу. Никаких простых повседневных защитных заклинаний! У больших мальчиков должно быть самое лучшее. Пусть это и означало возврат во времена свечей и фонарей, зато благостно сказывалось на окружающей обстановке, поскольку больной на всю голову дизайнер Раду пока не сумел пробраться внутрь дома.

При входе нас встретили церковные потолки со старинными балками, которые прекрасно гармонировали с простой лестницей, ведущей на площадку галереи. Я все-таки успела заметить зловещие признаки грядущих перемен. С классического кованого канделябра теперь свисала пара сотен каменных кристаллов.

Мы прошли направо, в большую гостиную с громадным камином, куда запросто можно было кидать молодые деревца целиком. Единственной неуместной нотой в этой старокалифорнийской теме была картина, висевшая над камином, копия с работы Беллини, портрет Мехмеда Второго, султана Оттоманской империи, который прославился своим завоеванием Константинополя и переименованием его в Стамбул. После чего этот герой начал считать себя новым римским императором, поскольку Константинополь был последним владением великой державы, ушедшей в небытие. Мехмед неплохо повоевал в Италии. Он так и не смог взять Вечный город, зато ему досталось немало других приятных сувениров.

Я замерла, разглядывая портрет. Он был прекрасно выполнен. Беллини — это вам не какой-нибудь маляр. Но картина ничего не говорила мне о человеке, который был любовником и политическим патроном Раду. Скорее она кое-что сообщала о самом дядюшке.

«Наверное, в картине имеется какой-то смысл, если он держит ее как напоминание о прошлом. Интересно, что бы сказал Драко, если бы увидел портрет?» — от этой мысли я невольно улыбнулась.

— Не вижу ничего смешного, — натянуто произнес Луи Сезар и уложил меня на диван.

Я уже хотела огрызнуться в ответ, когда вдруг заметила, как он выглядел. Волосы, обычно мягко вьющиеся, теперь стояли нимбом, который тревожно потрескивал, если кто-нибудь подходил слишком близко, а привычно бледное лицо сделалось мертвенно-белым. В уголках лихорадочно блестевших глаз залегли морщинки усталости. Когда Луи Сезар лечил меня, я не заметила, что он и сам ранен в бедро и правое плечо.

Для вампира эти раны не были серьезными, однако, судя по состоянию одежды Луи Сезара, он потерял много крови. Это уже после напряженного, даже по меркам вампира, дня. Причем единственной его трапезой была, скажем так, легкая закуска в «Электрическом дикобразе».

Я пересела вместе с Вонючкой на край дивана. Дуэргара я посадила рядом, потому что диван был кожаный и его легко отчистить, однако полукровка сейчас же вскарабкался мне на колени. Кажется, он очень нуждался в опеке или же просто перепугался. Его необходимо было вымыть, если придется и дальше таскать за собой. Трудно обладать сверхчувствительным носом.

— Сиди-сиди, отдыхай, — сказал Раду, хлопотавший вокруг нас. — Я приказал принести какую-нибудь закуску.

Его слова оказали на меня совершенно противоположное воздействие.

— Я не голодна, — солгала я. — Можно мне где-нибудь помыться?

В скрипучем старом доме Раду обитали и несколько слуг Мирчи. Некоторые из них появились, только заслышав наш разговор. Как и полагается всем хорошим слугам, они предвосхищали желания хозяев.

Того, который внес поднос с бутылкой, я прекрасно знала — к несчастью.

— Джеффри, ты не проводишь Дорину в Золотую комнату? — попросил Раду. — Только не дольше часа, Дори, а то шеф-повар обидится. Он всегда так радуется гостям, которых можно удивить чем-нибудь новеньким, и сегодня весь день не выходил из кухни.

— Постараюсь не забыть, — сказала я, смерив Джеффри колючим взглядом.

Не так-то просто выглядеть величественно, когда на тебе лохмотья, окровавленные ботинки и бархатный плащ, а скверно пахнущий меховой шар льнет к твоей шее, однако я постаралась.

Джеффри, всегда безупречный английский дворецкий, ни секунды не колеблясь, склонил голову. На его лице не появилось даже намека на то, что он с удовольствием проводил бы меня до ближайшего мусорного бака.

— Разумеется, господин.

Я шла вслед за Джеффри к дверям, когда другой слуга, обычный человек, принялся развязывать свой галстук. Он был симпатичный, с каштановыми волосами и карими глазами, со здоровым юношеским румянцем. Я ускорила шаг, опередила даже дворецкого, лишь бы оказаться подальше от гостиной до того, как Луи Сезар приступит к закуске.

Я повернула не туда и очутилась во дворике, заросшем травой. Здесь бил небольшой фонтан и стояла пара фруктовых деревьев. Над головой раскинулось темно-синее небо, бархатистое от мерцающих звезд. Свет, падавший из окон дома, нисколько их не затмевал. Легкий ветерок, освежающий, но не холодный, врывался сквозь маленькую кованую калитку в стене, которая утопала в зарослях жимолости. Все вместе было невероятно прелестно.

— Ваша комната в той стороне, мисс, если, конечно, вы не собираетесь принимать ванну в фонтане, — проговорил Джеффри у меня за спиной.

Я тут же представила, во что Вонючка, скорее всего, превратит любую ванную.

— Именно так я и сделаю. Отличная мысль. Принеси полотенца и мыло.

Джеффри колебался добрых пять секунд. Он сделал в голове новую запись, после чего я услышала:

— Да, мисс.

Я и в самом деле искупалась в фонтане, хотя не собиралась этого делать. Вонючка, как выяснилось, не любил воду. Он ясно дал понять, что не собирается сводить с ней близкое знакомство. В общем, я настаивала, он сопротивлялся. Я оторвала дуэргара от себя и кинула в фонтан. Он выскочил, я погналась за ним через двор и снова кинула в фонтан. И так далее. В итоге мы оба промокли насквозь, а вода в фонтане пошла мыльными пузырями, зато Вонючке впору было подыскивать новое имя, хотя бы на какое-то время.

Я скомкала бархатный плащ эльфа, пытаясь высушить шерсть Вонючки. Поскольку дуэргар представлял собой меховой шарик с когтями, сделать это было труднее, чем сказать, но у меня уже начало получаться, когда я услышала у себя за спиной шорох.

Когда я обернулась, оказалось, что Луи Сезар стоял у фонтана и как-то странно глядел на меня.

— Этот плащ, без сомнения, стоит целое состояние, — заметил он, пока Вонючка всеми силами пытался высвободиться из эльфийской одежды.

Ткань натянулась, но не порвалась, удержала Вонючку, и мне удалось вытереть его насухо. Как только я отпустила дуэргара, он забился под розовый рододендрон и сейчас же принялся кататься по земле.

Я вздохнула и поинтересовалась:

— Собираешься наябедничать на меня эльфу?

— Нет, — Луи Сезар опустил на край фонтана какой-то тюк, бутылку вина и проследил за моим взглядом. — Мне кажется, мы заслужили выпивку.

Лично мне показалось, что это самая разумная мысль, высказанная им за все время нашего знакомства. Я развернула тюк, в котором оказалась одежда, а Луи Сезар разлил вино по бокалам.

Как я и опасалась, у Раду имелись совершенно кошмарные представления о приличных нарядах. Нет, белая блузка сама по себе была ничего, с черными лентами у ворота и с пышными длинными рукавами. Зато к ней прилагалась белая же юбка из плотной шерсти и два черных передника, вышитых красными и золотыми нитками. Традиционный женский румынский наряд. Я едва не поморщилась.

— Господин Раду сказал, что ты знакома с подобной одеждой, — произнес Луи Сезар.

Я посмотрела на него с подозрением.

«Вампир выглядит вполне серьезно, тогда отчего у меня возникает такое ощущение, будто он смеется?»

— Да, в этом-то и проблема, — пояснила я угрюмо.

К сожалению, выбор был невелик — надеть подношение Раду либо обедать голышом. Футболка у меня держалась на английской булавке, которую дала Ольга, а лохмотья, оставшиеся от джинсов, стояли колом от запекшейся крови.

— У Раду... необычный вкус, — согласился Луи Сезар, присаживаясь на край фонтана.

Я поняла, что буду сегодня не одна щеголять в дареной одежде, хотя французу, несомненно, повезло гораздо больше. По груди старомодной рубашки спускался целый водопад кружев, а ноги, каких не заслуживал ни один вампир, обтягивали кожаные штаны. Более того, у Луи Сезара был прекрасный персиковый цвет лица. Таким румяным я не видела его ни разу. Волосы француза опять получили свой обычный сияющий золотисто-рыжий оттенок. В свете, падающем из окон и пробивавшемся сквозь деревья, эти локоны казались сделанными из чистого золота.

Уже не в первый раз я позавидовала способности вампиров восстанавливать силы. Луи Сезар все еще выглядел немного усталым — скорее воин, чем гость на балу, — но все равно был бодрым, как утренний дождь. Я тяжело опустилась на бортик фонтана, не желая признаваться себе, что меня добила погоня за детенышем дуэргара. Переодевание вдруг показалось мне слишком хлопотным, во всяком случае, если предварительно не выпить.

— Где ты достал вино? — спросила я, когда Луи Сезар протянул мне бокал.

Жидкость оказалась темной, с фруктовым ароматом — домашнее вино Раду.

— Оно было приготовлено к обеду, и я захватил одну бутылку с подноса дворецкого.

— Так выходит, Джеффри оказал мне услугу?

Вино тяжело ударило по пустому желудку, но мне было наплевать. Наконец-то от моего странного метаболизма будет толк.

— Неужели чудеса никогда не закончатся?

— Он полностью в твоем распоряжении.

— Кто? Джеффри? — Луи Сезар кивнул, и я засмеялась. — Конечно!

— Ты же дочь господина Мирчи.

— И пятно на репутации семейства, — напомнила я. — Джеффри — хороший дворецкий. Он любит, когда все чисто.

— Он что, угрожал тебе? — Голос Луи Сезара прозвучал удивительно мрачно, особенно если вспомнить, что этот тип и сам совсем недавно занимался тем же.

— Мне все угрожают. Это не имеет значения.

— Ты заслуживаешь уважения!

— Почему это? Потому что я дочечка большого босса? — Я взмахнула бокалом и выплеснула остатки вина.

В темноте оно сильно походило на кровь.

— Боюсь, тот факт, что я расправляюсь с представителями вашего вида, перевешивает все остальное.

— Я не видел, чтобы ты убила кого-то, кто этого действительно не заслуживал. Ты просто восхитительно справляешься со своим... недостатком. — Луи Сезар помолчал, видимо, чувствуя себя несколько неловко. — Я и не подозревал, что дампир способен на подобное сострадание.

Я смотрела на него во все глаза.

«Господи! Комплимент? От Луи Сезара? Наверное, это вино здорово ударило ему в голову».

Но затем вампир, конечно же, исправил впечатление:

— Я рад, что ты приняла разумное решение относительно господина Раду.

— Какое же?

— Решила его защищать. Это единственный приемлемый способ действия.

— Как именно это поможет схватить Драко? — поинтересовалась я.

Луи Сезар сощурил глаза.

— Его все равно схватят. Это всего лишь вопрос времени, если вспомнить, сколько войск Сената выдвинуто против него.

— Только стреляют они не в Драко.

— Дракула в прошлом уже не раз доказывал свое безрассудство и своей репутацией обязан нынешним союзникам. Уже скоро он совершит какую-нибудь ошибку.

— Это всего лишь теория.

«В которую лично я не верю. Люди столетиями недооценивали Дракулу. Пусть он ненормальный, зато обладает хитростью Басарабов и прибегает к ней, не ведая жалости. Скверное сочетание».

— Однако в таком случае ты должен был задаться вот каким вопросом. Почему Мирча отправил с тем же заданием нас, если Сенат готов разобраться с Драко?

— Он надеется положить конец этому делу, пока его брат не пролил еще больше невинной крови.

— А тебе на это, значит, наплевать?

— Но кровь Раду тоже невинная!

Про себя я решила, что это спорное утверждение, но ничего не сказала. Мне показалось, что Луи Сезар начал заводиться, что совершенно не вяжется с приятной беседой вполголоса.

— Почему тебя так сильно беспокоит судьба Раду? — спросила я, понимая, что, скорее всего, пожалею о своем вопросе. — Разве он тебя не бросил?

— Он все равно, по сути, мой родитель!

— А Мирча — мой. Но я никогда не шла у него на поводу.

Луи Сезар снисходительно взглянул на меня.

— Неужели? Но ты же здесь, потому что подчинилась его приказу, как и должно было быть.

— Только ради Клэр!

— Тебя не было бы на свете, если бы не он. Точно так же, как и я погиб бы много столетий назад, если бы не Раду. Мы в долгу перед нашей семьей.

Легкий ветерок игриво налетал на деревья, лохматил листву, но когда я подняла голову, звезды по-прежнему были видны.

Я глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, велела себе не распаляться и коротко ответила:

— Ты путаешь меня с вампиром. Если Мирча когда-то истратил немного спермы, то это не значит, что я привязана к нему.

— Привязать можно не только с помощью магии. Существуют иные узы — верность, чувство долга, любовь...

— Я не люблю Мирчу!

— Признаешь ли ты или нет, но все равно ощущаешь эти узы. Ты принадлежишь семье, когда она в тебе нуждается.

Я ощущала приступ гнева, жаркого и яростного. Будь он проклят за то, что пробудил к жизни застарелое, горестное желание, прочно связанное со словом «принадлежать». Я никогда ни к чему не принадлежала. Это был первый усвоенный мною урок, вошедший в кости и укоренившийся в плоти задолго до того, как младенец, ставший потом Луи Сезаром, появился на свет.

Этот урок я не забывала никогда, поэтому яростно пообещала:

— Ты увидишь, какую сильную любовь я питаю к своей родне, когда мне удастся всадить кол в холодное мертвое сердце Драко!

— Ты все равно собираешься охотиться на него? — недоверчиво спросил Луи Сезар. — Даже подвергая опасности жизнь своей подруги?

— Он сам к нам придет. Разве не в этом состоит наш план?

— Использовать господина Раду в качестве приманки — это твой план.

— Который уже исполняется, — заметила я.

— Дракула ни за что не захочет прорываться через все эти защитные заклинания! Я этого не понимал, пока не почувствовал на себе, но так оно и есть. В поместье так же безопасно, как и в МОППМ.

Я не хотела спорить. Если Драко захочет, то от него не спасет никакая защита, однако убеждать в этом Луи Сезара было совершенно бесполезно. Пусть я и решила бы попробовать, но вряд ли у меня хватило бы на это сил. Даже мой гнев отступал перед девятым валом изнеможения. Я смотрела на светлячка, мерцающего в стакане, и плохо понимала, где нахожусь.

— Ладно, пусть так.

Луи Сезар сказал что-то еще, но его голос доносился откуда-то издалека, как будто он разговаривал под водой. От смертельной усталости я никак не могла сосредоточить взгляд. Мне показалось, что светлячок оставил после себя длинный след, переливающийся неоном.

Потом снова начался кошмар. Мне показалось, что я тону, беспомощно погружаюсь в темные ледяные глубины. Но вместо воды я барахталась в море воспоминаний.



Я поняла, что тот грохот, который отдавался у меня в ушах, вовсе не удары сердца, а стук в дверь, но не сразу сообразила, что производила его сама. Створка распахнулась, за ней оказалась разозленная вампирша в прозрачном белом неглиже Августа, член Сената. Ее наряд недолго был девственно-чистым, потому что я упала на эту даму. Дорогая ткань ее ночной рубашки мгновенно пропиталась кровью, не оставляя никаких сомнений в летальности моей раны. Я посмотрела вниз и поняла, что на мне надето только длинное мужское пальто, расстегнутое на груди. Под ним была кровь и едва ли не половина внутренностей, которые я придерживала свободной рукой, пока колотила в дверь.

Спина, — прошептала я.

Я приведу врача, — едва слышно проговорила Августа.

В ее глазах загорелся голодный огонек, но мне было все равно. В данный момент она не могла сделать мне еще хуже. Вампирша увлекла меня на широкую кровать и попыталась уложить.

Я покачала головой и повторила:

Спина.

Я знаю. Не волнуйся, я не буду давить тебе на живот.

Нет! — Я дрожала, с трудом удерживаясь на ногах, но лечь не могла. — Посмотри на спину. Там письмо для Мирчи.

Вампирша была слишком сосредоточена на моем распоротом животе и не заметила, что пальто на спине совершенно промокло, причем не от воды.

Я попыталась снять его, но одной рукой ничего не получалось. Августа принялась было помогать мне, однако застыла от потрясения. В маленьком зеркале, обрамленном рамкой из красного дерева, которое стояло на туалетном столике, я видела то же самое, что и вампирша, хотя мне не было нужды смотреть. Я и так помнила, как кое-кто вырезал буквы на моей коже, хотя сейчас кровь, и загустевшая, и свежая, стекала по ним, не давая прочесть текст.

Приведи Мирчу, — прошептала я, упала на колени и схватилась за столбик кровати, чтобы не распластаться по полу.

Я услышала, как Августа вышла из комнаты и прокричала что-то. Для такой миниатюрной женщины у нее оказался поразительно мощный голос.

Прошло, как мне показалось, всего несколько секунд. Мирча уже вошел, стряхивая с пальто черный снег. От него пахло угольной пылью и дешевым одеколоном.

Он опустился на колени рядом со мной.

Что случилось?

Ты послал меня искать твоего брата, — прохрипела я, прилагая усилие, чтобы не лишиться сознания. — К несчастью, я его нашла.

Мирча принялся стягивать с меня пальто, уже наполовину снятое. Его лицо ничего не выражало, зато глаза горели огнем.

Еще один вампир вошел в комнату, неся таз с водой и полотенце.

Хозяйка, я охотно промою раны девушки, — сказал он, поклонился Августе и сумел при этом не пролить ни капли воды из таза.

Вампирша хохотнула в ответ.

Нисколько не сомневаюсь.

Я служил санитаром в Южной Африке, хозяйка, пережил войну с зулусами и кое-что понимаю в ножевых ранениях.

Он не просто понимал в ножевых ранениях. Джек, нынешний любимчик Августы, был чудовищем еще до того, как попал к ней. Сейчас он имел глупость протянуть таз Мирче, но через мгновение отлетел к стене вместе с этой посудиной. Его тело буквально впечаталось в стену, сорвало с нее обои и обнажило кирпичную кладку.

Джек не поднялся на ноги, а съежился на полу, там, где упал, прикрывая голову руками и не смея поднять глаза. Если бы я могла как-то реагировать, то мне, наверное, даже стало бы его жалко. Но мне не стало, и Мирче, видимо, тоже.

Давай, — сказала я ему. — У тебя нет выбора.

Папаша нежно погладил меня по голове, затем щелкнул пальцами, и Джек протянул дрожащую руку, чтобы, поднять таз. Он дополз вместе с ним до двери, исчез, но вернулся невероятно быстро с чистой водой и полотенцами. Еще Джек принес бутылку виски, хотя и без стаканов.

Алкоголя не надо, — произнес Мирча, не потрудившись даже повернуть голову.

Наверное, он почувствовал запах.

Простите, хозяин, — подобострастно пробормотал Джек — Я просто подумал, что надо бы избежать заражения...

Она дампир, — колко ответил Мирча. — Заражение ей не грозит. Оставь нас.

Джек низко поклонился и попятился к двери, то ли желая выказать свое почтение, то ли опасаясь поворачиваться к Мирче спиной. В воздухе почувствовалась вибрация, напряжение, которое предшествует извержению вулкана. Я сосредоточилась на том, чтобы не упасть, пока Мирча осторожно промывал раны на спине. Он смачивал, затем вытирал насухо, выжидал и снова промокал порезы, которые все еще сочились, после чего переходил к следующим.

«Живот ему трогать не дам, —решила я. — Все равно умру, так чего ради стараться?»

Буквы постепенно проявились. Все это длилось бесконечно и было мучительно больно, но я оказалась так близка к беспамятству, что едва замечала происходящее.

Можешь прочитать? — спросила Августа, когда Мирча закончил и отставил таз в сторону.

Перевяжи ее раны, — сказал он через секунду, не отвечая на вопрос. — Проследи, чтобы она осталась жива.

Мирча! Если ты не прикончишь его этой же ночью, оставишь ему хотя бы один шанс вернуться, то я умываю руки. — Губы у меня онемели, но я каким-то образом сумела выговорить эти слова. — В следующий раз будешь охотиться на него сам.

В ответ я услышала лишь стук двери, негромко захлопнувшейся за ним, и уронила голову на край кровати. Отражение в зеркале подсказало мне, что самые неглубокие порезы уже начали затягиваться. Буквы исчезали, словно их стирал ластик. Пройдет несколько часов, и прочитать что-либо будет уже невозможно.

Драко вырезал вызов Мирче на моем теле, затем распорол мне живот и предоставил самой возвращаться в дом, снятый вампирами. Он добился своей цели. Мирча отправился на встречу с ним. Но вместо того чтобы убить сукина сына, который искромсал его дочь, мой папаша собирался заточить этого негодяя в какие-то подземелья Сената. Мол, все будет шито-крыто, и конец всем проблемам.

Я проглотила горький комок и уставилась на дверь, дрожа от изнеможения и дожидаясь, когда лишусь сознания от кровопотери. В двери остались глубокие вмятины в том месте, где я колотила по ней. Она была толстой, но я смутно слышала разговор, ведущийся за ней вполголоса.

Я шумно втягивала в себя воздух, старалась захватывать его ровно столько, чтобы легкие не горели от удушья, но уловить нить разговора мне все-таки удалось.

Консул проявляет нетерпение, требует немедленного решения проблемы или, по крайней мере, предъявления какого-нибудь плана. Я должна ответить ей хоть что-то...

Она получит ответ не далее как сегодня ночью.

И что дальше? Дампир рассуждает верно. Ты должен его убить!

Это семейное дело, Августа, тебя оно не касается.

Тут снова зазвучал голос Джека, который был громче остальных. Наверное, слуга и не пытался его приглушить:

Могу я получить разрешение на обработку ее ран, хозяйка?

Ответа я не расслышала, однако через миг дверь открылась, и вампир вошел с бинтами, новым тазом воды и маленьким черным саквояжем. Я с подозрением уставилась на эту штуковину, но Джек вынул оттуда всего лишь длинную нитку и иглу устрашающего вида, уложил меня на ковер и внимательно осмотрел живот.

Пусть он не виноват в гибели жертв Джека, зато плодил вампиров без разрешения, причем не регистрировал их. За одно это его наверняка приговорят к смерти. Убей сейчас, и ты спасешь семью от позора публичной казни.

Отпусти мою руку, Августа. У меня нет времени на разговоры с тобой, даже если бы я был склонен согласиться.

Джек начал зашивать мой живот. Мне срочно требовалось чем-то отвлечься от боли, но я почему-то не теряла сознания. Игла входила в плоть и выходила обратно, а я смотрела на дверь и напрягала слух, чтобы разобрать слова.

Мирча!

Ты не улавливаешь сути дела. — Голос папаши звучал ровно, но я достаточно хорошо его знала, чтобы понять — в нем разрастается гнев.

Чего здесь улавливать ? Если бы он сотворил такое с кем-нибудь из моих, то я раздавила бы ему череп как яйцо!

И таким образом дала бы ему то, чего он хочет!

Сквозь туман я заметила, что Джек делал красивые ровные стежки, и подумала, что из него вышел бы отличный портной.

Если он хочет умереть, пусть только скажет, — яростно прошипела Августа. — Недостатка в добровольцах не будет!

Всех их истребят за подобную попытку. Как ты думаешь, почему он провоцирует меня, угрожая Раду и нападая на Дорину? Он хочет погибнуть от моей руки, а не от чьей-нибудь еще.

Так дай ему то, чего он хочет! — Я вторила бы словам Августы, если бы у меня оставались силы.

Нет. — Голос Мирчи был твердым как камень. — Пусть живет и помнит, вместо того чтобы умереть и забыть!

Я услышала, как он вышел, и через миг Августа вернулась в комнату.

Она будет жить, хозяйка, — спокойным тоном объявил ей Джек. — Обещаю. — Он едва ли не с обожанием погладил меня по голове. — Ничего удивительного, что князь ее ненавидит. В ней нет страха.

«Поразительно, как люди могут так заблуждаться», — подумала я и наконец-то позволила себе провалиться в беспамятство.

Загрузка...