Дочь полуночи

Глава 16

Колючие ветки больно хлестали по лицу. Утоптанный снег на бегу скользил под ногами, но остановиться или хотя бы замедлить бег я не могла. Низко над головой нависало блеклое небо, которое быстро темнело, наливаясь свинцом. Погода стремительно портилась. Мне надо было бы повернуть назад, вернуться в унылую, но теплую таверну, только вот я не могла этого сделать. Я ни за что не пойду туда, в эту скверно пахнущую, тускло освещенную тесную дыру. Мне невыносимо видеть страх в глазах людей, наблюдать, как они отшатываются от меня, когда я прохожу рядом, слышать, как они перешептываются о зле, которое бродит среди них. Пусть даже именно из этих перешептываний я узнала о том, что именно ждет меня впереди.

Я остановилась на вершине крутого каменистого склона, полной грудью вдохнула чистый холодный воздух. Ветер, носившийся между утесами и деревьями, скованными морозом, был обжигающим, ледяным и дул не в ту сторону. Я видела дым, но не ощущала его запаха. Во всяком случае, пока.

Подо мной расстилалась долина, покрытая белыми сугробами, которая постепенно расширялась и сливалась с равнинами, лежащими вдалеке. Несколько снежинок зацепились за концы моих волос. На другой стороне долины висела белая дымка. Скоро она затянет собой дым пожарища, и то, что я ищу, окажется потерянным до весны, когда оттают истерзанные останки. Нет. Я должна добраться туда раньше.

Я пробивалась сквозь заросли деревьев, прыгала, спотыкалась и едва не вывалилась на неровную поляну. Теперь я ощущала и запах дыма. Воздух из-за него казался грязным, каждый вдох обжигал, обволакивал гарью горло и легкие. Я упала на колени в утоптанный снег под почерневшими руинами, которые никак не походили на деревню, стоявшую здесь недавно. Нежные пушистые хлопья уже пытались прикрыть эти безобразные дымящиеся останки, как будто лес возмущался по поводу черного пятна, уродующего его красоту. Еще немного, и все будет скрыто от глаз.

Я осторожно пробиралась между дымящимися обломками к постройке, пока еще не успевшей рухнуть. Она не слишком напоминала дом, наверное, здесь был сарай или мастерская, но у меня не было времени осматривать все обгорелые развалины в поисках улик. Я дернула несколько уцелевших досок. Они провалились внутрь и рассыпались раньше, чем успели коснуться пола.

Получилась дыра, достаточно большая, чтобы я сумела в нее пролезть, но внутри не оказалось ничего достойного внимания. Несколько обугленных горшков, кусок материи, который внезапно загорелся, рассыпался в прах и развеялся по ветру. Больше ничего.

Я присела на корточки над золой и стала шарить пальцами по останкам, все еще теплым. Но что я ожидала увидеть? Тела были снаружи — разрозненные обугленные кости и обрывки волос, колыхавшиеся от жара. Узнать кого-либо невозможно. Я могла бы наступить на нее, пока ходила здесь, и даже не понять этого. Не осталось ничего похожего на ее дом. Ни один из уцелевших предметов не принадлежал ей. В воздухе не витало ни единого знакомого запаха. Ни одного воспоминания, пусть самого размытого, о тех временах, когда я жила здесь.

Ничего.

Мокрые хлопья таяли на моем лице, отчего по щекам текли холодные ручейки. Завиток горького дыма поднялся над руинами, но почти сразу зашипел от влажного прикосновения снега и пропал. Я подняла голову и поняла, что снег пошел по-настоящему, быстро насыпая сугробы поверх черных обрубков. Поднялся и ветер. Надо уносить ноги прямо сейчас, пока я не застряла в этом белом аду.

Но я все равно задержалась еще немного. Уходить мне не хотелось, поскольку это означало признать свое поражение. Однако мороз уже водил зябкими пальцами по телу, отнимал тепло, заставлял меня дрожать.

Я выбралась из тесного сарая, и снег с ветром сейчас же набросились на меня. Останки деревенских жителей походили теперь на черные кучи, едва различимые в густом снегу. Пронизывающий, злобный холод окутывал меня, я оступилась, выбираясь наружу, и упала лицом вниз. Резкая боль пронзила ладонь. Я посмотрела, ничего не увидела, однако рука нащупала что-то твердое, металлическое, длинное и острое. Онемевшие пальцы узнали знакомые очертания кинжала.

Пока я поднималась на ноги, ветер завывал вокруг, но я отошла под ненадежную защиту деревьев и оглядела свою увесистую находку. Настоящее сокровище! Клинок такой яркий, что в нем почти как в зеркале отражается снежный покров. На рукояти гравировка. Такая работа должна стоить целое состояние. Это не какой-нибудь крестьянский ножик. Угрюмого вида дракон, вырезанный рукой настоящего мастера, сидит на кресте, сощуренные злые глаза чудовища смотрят с явным вызовом.

Я заткнула кинжал за пояс и порадовалась той уверенности, какую он придал мне. Но самое важное состояло вот в чем. Теперь у меня имелось доказательство того, что я побывала здесь в действительности, а не просто во сне.

Я вернулась, пусть даже слишком поздно.

Я проснулась от резких криков несчастного дуэргара. Вонючка заметил, что я открыла глаза, перестал завывать и забрался мне на руки. Я обняла его и почувствовала, как узенькая грудная клетка вздымалась и опадала от испуганного дыхания. Как и в случае с Кэдмоном, мне не удалось точно определить запах дуэргара. Он впитывал в себя столько всего, что выделить что-то одно было слишком сложно. В данный момент от него пахло мылом, землей и сырой говядиной. Этот коктейль почему-то меня успокаивал.

Я сидела, глядя в темноту, пока Вонючка медленно приходил в себя. Если он так разволновался, то во сне я, наверное, стонала или разговаривала, хотя совершенно не понимаю почему. Сон оказался не совсем кошмарным, пусть и пронизанным глубокой грустью, поскольку нечто важное не было сделано или же осуществилось слишком поздно. Еще сновидение казалось поразительно реальным. Я почти ощущала на лице запах горелого дерева и сосновой хвои. В теплой постели прекрасно протопленного дома я вся дрожала от пронизывающего холода и горечи потери.

Я понятия не имела о том, что означал этот сон. Обычно в кошмарах на меня что-нибудь выпрыгивает из темных переулков, затаскивает туда, распарывает живот — в общем, ничего загадочного. То, что обычно меня пугало, было прямолинейным как нож. Хотя во сне фигурировал семейный символ, но в самом видении не было ничего угрожающего. Никто на меня не нападал, я не страдала от физической боли, если не считать уколотой ладони. Но если это самое страшное ранение, какое грозит мне в ближайшее время, то можно закрывать собрание.

Через несколько минут я поднялась и попыталась вернуть Вонючку в гнездо из одеял, устроенное на полу. Несмотря на купание, я подозревала, что у дуэргара имеются блохи, и брать его в постель не хотела. Однако он сопротивлялся, а эти ручки, похожие на палочки, были сильнее, чем казались.

Я внимательно посмотрела на Вонючку и поняла, что он проснулся вовсе не из-за меня. Живот у него чудовищно раздулся. Беловато-серая кожа под светлым мехом на брюшке натянулась так, словно бедняга проглотил большой мяч.

Печальные карие, круглые, как монетки, глаза уставились на меня, умоляя о помощи. Я растерянно огляделась. С боевыми ранениями я справлялась, знала, как помочь в случае крайней необходимости, однако за всю долгую жизнь мне ни разу не приходилось лечить больного дуэргара. Но тут его физиономия приобрела характерное выражение, я спешно подхватила его и потащила в ванную.

Вонючку стошнило, причем сильно. Я и сама оказалась не намного чище к тому моменту, когда отмыла ванную комнату и его. Я спала в собственной футболке, которую выстирали, пока шел обед, но теперь восстановлению она уже не подлежала. Я выкинула ее вместе с банными полотенцами в желоб для грязного белья, упала в кровать, где сейчас же ощутила прикосновение шелковистой великолепной кожи, и села на постели как раз вовремя, чтобы успеть спасти Кэдмона, который взялся из ниоткуда, от атаки Вонючки. Если точнее, дуэргар пытался выцарапать эльфу глаза.

Я оттащила Вонючку и хмуро уставилась на Кэдмона.

— Похоже, он вас не любит.

Лунный свет сочился сквозь решетки на окнах, рассыпая серебряные искры по груди эльфа, но оставляя в темноте все прочее. Луч на миг отразился от его звездных глаз, отчего они засветились, как у кошки под фонариком. Затем эльф передвинулся и снова превратился в темный силуэт.

— Необходимо научиться отличать друга от врага.

— Вы пришли сюда среди ночи, чтобы сообщить мне эту истину?

Кэдмон вытянулся на кровати. Его серебристый халат ниспадал идеальными складками. Не обращая ни малейшего внимания на меховой комок, плюющийся и шипящий в паре футов от него, эльф посмотрел на меня ясными очами из-под светлых густых ресниц.

— Я услышал шум и испугался за вас.

Я сощурилась.

— Как это услышали? Дверь сделана из толстого дуба. — Луи Сезар мог бы услышать, но вряд ли чувства эльфов настолько остры. — Вас разместили в соседней комнате?

— Увы, нет. Ваш дядюшка поселил меня в совершенно другом крыле. Судя по запахам, мне кажется, оно выходит прямо на помойку.

— Почему же вы не пожаловались ему?

У меня сложилось впечатление, что Кэдмон привык получать все самое лучшее. Да и стеснительным он не казался.

Эльф развел руками, отчего халат соскользнул с одного плеча. Похоже, на нем было не слишком много одежды по случаю ночного визита.

— Я решил, что в этом нет нужды, поскольку не собирался ночевать в той комнате.

— Разве эльфы не спят?

Он засмеялся, и старинная легенда подтвердилась. Его смех действительно был похож на звон колокольчиков.

— К чему тратить ночь на сон, когда можно заняться более приятными делами?

Он начертил в воздухе узор. Прямой лунный луч изогнулся, принял очертания цветка. Тот медленно проплыл и замер у меня на ладони. Клянусь, какой-то миг он был вполне осязаем, прежде чем растворился как дым.

На Вонючку это не произвело ни малейшего впечатления. Длинными, похожими на ветки ступнями он оттолкнулся от моего живота, совершил чудовищный прыжок и рухнул на эльфа. Через миг дуэргар был надежно увязан в одеяло и заброшен в ванную комнату.

Я даже не заметила, как Кэдмон сдвинулся с места, а он как ни в чем не бывало стоял, прислонившись к двери ванной. Халат на нем был настолько прозрачный, что в большинстве штатов его признали бы нарушителем закона, решила я, ощущая легкое головокружение.

Затем в дверь у него за спиной что-то грохнуло, и эльф вздохнул.

— Вы точно не хотите, чтобы я избавил вас от этого существа?

— Мне казалось, что два представителя Волшебной страны должны лучше ладить друг с другом.

Кэдмон слегка наклонил голову, мрачно разглядывая меня.

— Я пропущу это замечание мимо ушей, — произнес он наконец. — Однако же настаиваю, чтобы вы никогда больше не сравнивали члена королевского двора с грязным полукровкой. Это все равно что сравнить человека с шелудивой дворнягой. Некоторые представители нашего народа, не так хорошо знакомые с вашим миром, могли бы... сильно оскорбиться.

Я выпрямилась на постели.

— Меня лично тоже неоднократно обзывали грязной полукровкой.

Кэдмон ничего не ответил. Сомневаюсь, что он вообще слышал меня. Я посмотрела вниз и поняла, что простыня от движения соскользнула. В данный момент я развлекала эльфа бесплатным эротическим представлением. Я схватила покрывало, и незваный гость едва не усмехнулся. Наверное, золотистый бархат покрывала был недостаточной преградой.

— Я понял вашу мысль, однако украшения необязательны. Обнаженная кожа сама по себе выглядит восхитительно. — Эльф беззаботно уронил на пол халат, раскинул руки и покружился вокруг своей оси.

На нем оказалось не просто не много одежды. Ее вообще не было.

— О нас рассказывают разные удивительные вещи, — продолжал он. — Но в большинстве своем все это сильно преувеличено. Например, скандинавы верят, что у всех эльфов имеется некое пятно, порочащее их красоту. О наших женщинах даже говорят, будто они пустые внутри, с прекрасным лицом и передней частью тела, зато без спины!

В тусклом свете эльф горел бледным пламенем. Волосы сияющим нимбом обрамляли его голову. Если на нем и было какое-то пятно, то лично я его не увидела.

— Nici un lucru sa nu crezi, cu ochii pana nu vezi, — протяжные звуки легко полились с его губ.

Мой разум был занят иными мыслями, поэтому я не сразу поняла, что именно услышала. В случае с эльфом, конечно, увидеть означало поверить, но суть заключалась не в этом.

— Я не думала, что вы понимаете по-румынски.

Кэдмон присел на край кровати, обнаженный и вдохновенный.

— Когда живешь так долго, как я, набираешься множества эзотерических знаний.

— Вы читали записку.

Он казался несколько удивленным.

— Ну разумеется. А вы не прочитали бы? Но я, конечно, не мог сказать об этом при вампире.

— Луи Сезаре? Он нормальный, — произнесла я рассеянно.

Кэдмон принялся поглаживать через покрывало мою ногу. Это отвлекало внимание.

— Значит, вы рассказали бы ему об ультиматуме? — Он понял, что именно отразилось у меня на лице. — Нет, сомневаюсь. Я тоже ему не доверяю.

— Почему? Вы же только что с ним познакомились.

— Он — вампир. В прошлом его соплеменники доставляли нам немалые проблемы. Очень может быть, что за нынешними волнениями тоже стоят вампиры, заставляющие действовать тех, кто должен был бы хорошенько подумать, прежде чем выступать против вышестоящих.

Вот это уже не походило на попытку соблазнения, хотя его рука лежала у меня на бедре.

— Кэдмон, зачем вы на самом деле пришли сюда?

Эльф попытался приподнять покрывало, но я хлопнула по ткани ладонью. Он усмехнулся, нисколько не обескураженный.

— Я же уже говорил. У меня еще ни разу не было интима с представительницей племени дампиров, и мне очень хочется. Потом можно будет обсудить нашу общую проблему.

— Давайте поговорим о ней сейчас.

Кэдмон засмеялся. Кажется, я сильно его забавляла.

«Надеюсь, этим он и удовлетворится, потому что ничего другого все равно не получит».

После дня, полного таких эмоциональных потрясений, я была не расположена к играм. В особенности с этим странным эльфом.

— Но я соображаю гораздо лучше после того...

— Кэдмон!

Он вздохнул и лег на спину, рассыпав по кровати водопад светлых волос, на которых сейчас же заиграл лунный свет. Честное слово, лучи даже слегка изгибались, будто пытались прильнуть к этой молочно-белой коже как можно теснее.

— У нас общая цель. Мы оба хотим найти девушку, — сообщил он. — Вы желаете спасти ее от этого гнусного вампира, а я — выяснить наверняка, беременна ли она.

— Если так?..

— То я буду обеспечивать ее безопасность. Даю слово.

Это звучало просто смехотворно. Насколько я понимала, Кэдмон оказался здесь, чтобы убить Клэр, а не спасти ее. Кстати, я никому не верю на слово, в особенности странным незнакомцам. Однако когда эльф произнес эти слова, они прозвучали весомо и достойно. Я ощутила его непонятную уверенность, и это меня разозлило.

— Разве охранять ее в Нью-Йорке будет не слишком затруднительно?

Кэдмон посмотрел на меня умудренным взглядом.

— Разумеется, как вы наверняка понимаете, я не стану ставить под угрозу судьбу всей Волшебной страны ради удобства одной женщины. Но не беспокойтесь, — Он погладил меня по боку как кошку. — Может быть, в этом вовсе не возникнет необходимости. Вдруг она вообще не беременна, или же ребенок окажется женского пола. В таком случае ваша подруга может оставаться там, где пожелает.

— Что, женщины не правят Волшебной страной?

— Конечно нет! — Он был поражен. — Ну, то есть в ее цивилизованной части. У Алорестри сейчас на троне королева — кошмарная особа. Однако они никогда не следовали традициям. Это из-за того, что они живут слишком близко к границе, практически бок о бок с темными. Для обороны им требуется каждая лишняя пара рук. Как только женщины стали воительницами, удержать их от вмешательства в политические дела было уже невозможно.

— Какое огорчение для вас.

Кэдмон улыбнулся.

— Нет, Дорина, лично мне нравятся сильные женщины. — Я не увидела, как его рука заползла под покрывало, но почувствовала, что она скользнула по моей лодыжке. — Более того, я предпочитаю именно таких.

Я сунула руку под подушку.

— Как именно вы будете мне помогать?

Он посмотрел на меня с изумлением.

— Если вы меня не зарежете, то я расскажу.

Я выпустила оружие, однако не стала убирать руку. Кэдмон заметил это, но, кажется, не слишком-то обеспокоился.

— Вы в сложной ситуации, крошка моя. Если хотите вернуть подругу, то вам придется отдать Дракуле двух родственников, которых вы уважаете. Либо так, либо напасть на него, все равно рискуя в таком случае потерять Клэр. Я верно рассуждаю?

— Очень близко к истине.

Здесь ему было нечем похвалиться. Он достаточно много узнал из письма.

— Так что вы предлагаете?

— Вам нужны двое, — сказал Кэдмон. — Один уже здесь, а второй... — Он театральным жестом ткнул себя в грудь большим пальцем. — Им могу быть я!

Я уставилась на него. Было трудно представить кого-нибудь настолько не похожего на Мирчу.

— Вы? Вас невозможно перепутать даже в самую темную ночь! Вы едва ли сумеете обмануть слепого слугу, не говоря уже о родном брате Мирчи.

— Но вы забываете о способности нашего народа очаровывать. Уверяю вас, я смогу его обмануть.

Я отрицательно помотала головой.

— Зато вы забываете о том, как вампиры чувствительны к запахам. Драко почувствует разницу через всю комнату, даже через несколько! Он ни за что не обманется.

— Но мне не надо находиться с ним в одной комнате, крошка. Он никогда не увидит меня с близкого расстояния.

Я уже собиралась спросить, как эльф хотел это устроить, но тут услышала какой-то звук. Он был слабым, но в старом доме все давно устоялось. Ступенькам не было причины скрипеть, если только кто-то не шагал по ним. Судя по тому, как напряглась ладонь, лежащая на моей ноге, Кэдмон тоже это услышал. Вопрос, хороший ли у него слух, отпал сам собой. Во всяком случае, не хуже моего или даже лучше.

— Луи Сезар, — одними губами произнес эльф.

«Не знаю, как он это определил, но спрашивать не стоит. Мне меньше всего нужно, чтобы Луи Сезар решил, будто я в сговоре с эльфом. Он и без того достаточно подозрителен».

Кэдмон, видимо, пришел к тому же выводу, потому что сбросил покрывало на пол, перекинул через меня ногу и принялся целовать в шею.

Я попыталась оттолкнуть его, но ни к какому результату это не привело.

«До чего же мне надоели эти могучие воины! Куда подевались тощие слабаки, с которыми я справилась бы даже сейчас?»

— Что вы делаете?

— Обеспечиваю себе алиби, — пробормотал он мне на ухо и укусил его.

— Кэдмон!

— Дорина! — Приглушенный голос Луи Сезара доносился из-за дубовой двери.

Я посмотрела на нее, не понимая, отчего вдруг почувствовала себя виноватой.

Кэдмон воспользовался моим секундным замешательством, чтобы продолжить свое занятие. Я не стала сдерживать крик, потому что знала — никакого алиби не получится.

«Всем известно, с какой осторожностью я выбираю себе любовников, и делаю это не без причины. Некоторые из них пытались меня убить. Так что Раду ни за что не поверит, будто я назначила свидание едва знакомому персонажу».

Эльф сдвинулся ниже. Теплые губы прошлись по ключице, длинная шея оказалась прямо у меня перед носом. Тут я сделала единственное, на что была способна в данной ситуации, — укусила его за шею.

Кэдмон выгнулся от прикосновения зубов, как будто я приласкала его. Это так меня удивило, что я отпрянула назад и еще сильнее впилась клыками в кожу, вместо того чтобы выдернуть их, как собиралась. Темное пятно крови замарало безупречную белизну его груди, и эльф громко застонал. Сомневаюсь, что от боли.

Дверь, ведущая в коридор, слетела с петель. Бледный и смертоносный Луи Сезар возник посреди комнаты. Глаза его были похожи на текучую ртуть.

Кто-то схватил меня за талию. Это был не француз, потому что тот с быстротой молнии вцепился в поврежденное горло эльфа и принялся душить его.

Кэдмон как будто ничего не замечал. Он не сводил с меня глаз, и у него на губах играла странная улыбка.

— Если тебе хотелось пожестче, моя дорогая, надо было только намекнуть.

— Отпусти меня, — велела я Джеффри, но в ответ дворецкий лишь набросил на меня покрывало, поднятое с пола. — Я серьезно! Отпусти меня сию же секунду! — Я ощутила, как он вынес меня в коридор, однако чертова слабость мешала мне освободиться. — Проклятье, вот подождите! Как только силы ко мне вернутся!.. — Я услышала за спиной звуки побоища, однако ничего не увидела из-за проклятого покрывала, тогда прибегла к другой тактике. — Если ты позволишь им поубивать друг друга, то Раду проткнет тебя колом!

— Сын хозяина вполне способен постоять за себя. Я сильно сомневаюсь в том, что он убьет почетного гостя. Как ни печально, это строжайше запрещено всем нам. — Голос Джеффри звучал так же бесстрастно, как обычно.

Однако дворецкий сумел с десяток раз задеть моей головой о стены, цоколи, увенчанные вазами, и лепные украшения, пока нес туда, куда ему было велено.