Драйверы

Глава тридцатая

Как-то незаметно мы пролетели больше сотни километров. По-прежнему — ночь, круговерть снежинок в белом конусе света и рыкающий, словно зверь дикий, двухсотсильный дизель под задницами. А навстречу — дорога, дорога, дорога… Ахмет приютился в углу кабины, иногда уклончиво отвечал на наши вопросы, сам что-то спрашивал. Через некоторое время я загнал его в спальник, а сам спустился вниз, поближе к Бобу. Ахмет не возражал и минут через пятнадцать окончательно затих. Я все время старался в правое зеркало узреть — не светит ли кто-нибудь фарами позади нас? Не догоняют ли?

— Чисто, нет никого, Витек, — сказал Боб, заметив мое внимание к задней полусфере. Ему с водительского места лучше было видно, что делается сзади. — Эти малахольные чечены с ментом еще не скоро твою изоленту снимут. Ахмет на них столько намотал… Я правильно говорю, Ахмет, — не пожалел на бандитов изоленты?

— Не пожалел, Боря. Чего ее жалеть? — сонно отозвался маленький таджик.

— Да и колеса у них теперь только оторвать и выкинуть — в лохмотья, — Борька покачал головой, словно жалея прострелянные им самим колеса. — Ты молодец, Витя, что прихватил из дому моток ленты.

— Да сунул, что под руку попалось. Где-то там в сумке еще и кусок фала капронового есть. А в общем, и ты парень не промах, тоже кое-что полезное не забыл взять.

— И мне вот — под руку попалось! — хохотнул Боб. — Знаешь поговорку: тяжело в деревне без нагана? Дорога дальняя, мало ли что. Жалко, что магазин всего один.

— Зато на сорок патронов.

— На тридцать… Николай Иваныч только тридцать зарядил, чтобы пружина не ослабла. А сейчас в нем только двадцать шесть осталось.

— Испытывал?

— Ага. На Ладожское озеро еще в августе специально поехал и четыре пули — по банкам. Нормально бьет, метров на пятьдесят. А больше и не надо. Удобная штуковина, прикладистая. И по весу — в самый раз. Пушинка.

— Паразит. Махновец…

Мы помолчали некоторое время. Ахмет окончательно затих в спальнике.

— Как думаешь, их там только трое было? — спросил я Бориса. — Я имею в виду — не на дороге, а вообще…

— Другие вроде бы не маячили.

— Не скажи, Боря. Ох, не скажи! Наверняка поблизости у них что-нибудь вроде базы есть. Где-то ведь они должны обитать. Спать, жрать, деньги считать и ножи точить.

— Обязательно, — поддакнул Боб. — Да только мы их быстро спеленали и смотались оттуда. И свидетелей никаких не было.

— А если они номер машины засекли?

— А як же? Наверняка. По крайней мере — мент. Это у них профессиональное. Их специально учат номера схватывать.

— Настоящих ментов учат…

— Может, и этот настоящий. Просто с бандитами тесно сотрудничает. Все сейчас смешалось. Где бандиты, где менты — ничего не поймешь. Но мы их крепко скрутили, долго не освободятся. Думаю, часа три-четыре у нас в резерве есть. А за три часа мы до Медгоры успеем дойти.

— Надо было им еще и в радиаторы по пуле всадить. Ломать, так ломать, — кровожадно вздохнул я.

— А машины-то зачем курочить? Без колес они все равно не уедут, и в погоню за нами не кинутся, но движки гробить… Последнее дело.

Борька машины пожалел — механик! — на него это похоже. Да он и вообще мужик не злой. А я — злой, что ли? Да тоже вроде бы за собой не замечал особой лютости. И в прежние годы, и сейчас. Ну, так — пырнешь иногда соседа ножом…

Шутка, причем глупая.

Я в молодости одно время охотой увлекся, потом бросил. Дикость это — лишать жизни зверей и птиц ради развлечения. В поле — да, бывало. В поле — всегда с ружьем или с карабином, но это — по необходимости, ради добывания пищи, а просто так..

— Да, Боб, ты, пожалуй, прав: по радиаторам стрелять не стоило. Это я малость, того… горячусь. Мандраж какой-то. Наверное, трушу. Как, не заметно?

— Пока — нет, — успокоил меня Боб.

— Да, пока… Пока эти придурки, или их кореша, за нами не кинулись в погоню. А, плевать. Догонят, не догонят… Обоссать их всех и заморозить. Отмахнемся. Двадцать шесть патронов калибра девять миллиметров — не пустяк.

— Вот-вот… А то: «Где взял, где взял?».

— Значит — не будет погони?

— Я почем знаю? Но все же думаю — нет… По крайней мере, три часа форы мы имеем.

— И незачем им самим гнаться. Конец двадцатого века — сейчас все просто стало: по рации на трассу передадут — и вилы.

Борька недоверчиво покачал головой, но промолчал. Прямо скажем — не очень-то спокойный рейс получался. Пока одно только и хорошо — машина нормально работает и тепло в кабине. А, не дай Бог, конечно, сломается… Нет, нельзя ей ломаться. Ну, хотя бы километров четыреста еще.

— Вить, сколько прошли? — через некоторое время спросил меня Борис. — Я что-то спидометр, когда выехали, не заметил. Вернее, заметил, а потом забыл.

— Я заметил и записал…

— На пачке «Беломора»? — ухмыльнулся Боб.

— Напрасно издеваешься, стебок, пачка «Беломора» — универсальная вещь. На ней даже карта нашего региона есть. Масштаб, правда, — не очень, но для нас вполне подходит. Вот Питер, а вот Кольский… Четыреста двадцать уже от Питера отмахали, но не по спидометру и не по «Беломору», а по столбам. По спидометру — больше. Скоро — Петров завод. Там, за переездом, сразу налево поворачивай. А до переезда будет мост — виадук. Перед ним пост стоит. Да, кажется, и за переездом тоже. Если проскочим — до Медгоры ровненько пойдем. Но за Петрозаводском дорога будет похуже.

— Умный ты, Витя. Я прямо удивляюсь мощи твоего интеллекта. И все-то ты знаешь, и везде-то ты был. Да я по этой дороге не меньше тебя наездил. А скорей всего — гораздо больше.

— Ладно, ладно… Ты прав, Сатеро, твоя попа шире. Ты только не волнуйся. Покури лучше универсальных папирос, — я прикурил себе и Борьке по «беломорине». — Они действительно универсальные — я потом тебя научу, как можно окурок в качестве туалетной бумаги использовать.

Боб затрясся в припадке смеха.

— За что я тебя люблю, Витька, — с тобой не соскучишься.

— Какой уж есть. И, считай — повезло тебе со мной.

— Почему это.

— Потому, что друзей детства, как и родственников, не выбирают. Вот попался бы тебе в детстве какой-нибудь зануда скучный… Ладно, ты лучше прикинь, как у нас с горючкой? На сколько хватит?

— По моим выкладкам — когда выехали, в баках было литров пятьсот. Значит, грубо говоря, на тысячу двести километров, как минимум, должно хватить. Движок вроде бы нормальный — лишнего не жрет. Можно до Кандалакши идти спокойно. Но, на всякий случай, конечно, еще где-нибудь дозаправимся.

— Боб, ты все же, что об этом налете думаешь?

— Да забудь ты об этих уродах, Витя. Мы уже от них далеко-далеко отъехали.

— Забудешь тут… Кроме бандитов есть и еще небольшие нюансы в этом деле…

— Какие? Ты — о паленой водке?

— Не только… Ладно, потом как-нибудь расскажу.

— Опять темнишь, Витька?

— Чтоб я сдох… Честное бла-ародное.

— Ну, ну… Пристрелить бы их как собак, бандитов этих, — вдруг кровожадно прорычал Боб.

— Тоже мне, стрелок нашелся… — сказал я. — Машины курочить он жалеет, а людей — пристрелить. Хотя, если честно, Боб, — самое милое дело этих козлов перестрелять. Нерв они мне все же сделали…

— А мне? Это я внешне держусь, а внутри чуть не обоссался от страха. Я вообще сам себе удивляюсь, как это мне так лихо из кабины выпрыгнуть удалось? Да еще с автоматом наперевес. Как спецназовец. Вполне мог сгоряча себе что-нибудь отстрелить. Или упасть на карачки. Представляешь? Хлоп! И на четыре кости перед ментом бы грохнулся, — Борька, представив эту комическую картину, даже головой покачал. — Вот бы хохмочка была. Слава Богу — устоял. А и нагнал же я страху на этого долбоеда! Он, бедный, чуть в обморок не грохнулся. Ты видел его рожу? Зато потом такой мандраж на меня самого нашел — еле сдерживался, чтобы зубами не клацать. Но Ахмет… — Борька покачал головой. — Лихой парень.

Лихой парень Ахмет уютно посапывал в спальнике. Неужели все-таки спит? Вот это нервы! Пистолет он отнял… Странно, очень странно…

Некоторое время мы опять помолчали.

— Устал, наверное, Борь? — спросил я. — Давай сменю.

— Да нет, не с чего пока уставать. Всего-то проехали… Хотя, глаза вот немножко, а так…

— Не в расстоянии же дело. Чтобы такую скорость да на такой дороге держать… — Борька по-прежнему гнал за сотню.

— За переездом, пожалуй, смени, — согласился он. — Только, Вить, ты все же повнимательней за хвостом шаланды на поворотах следи. Прицеп хоть и не длинный, но на такой дороге контейнер вполне может в кювет слететь. А за ним и тягач. Так что не гони очень. Восемьдесят — вполне достаточно.

— Сам-то сотню давишь…

— Машинка хорошая попалась. Дизелек классный. Могу и быстрей, только движок масло жрать будет. И потом, я — это я, Витек. Мастер спорта по автокроссу. Забыл?.. Не «мото», заметь, а «авто». Знаешь, на чем гонялись? Я тебе не рассказывал? — Боб, я тебя почти полвека знаю. Ты мне уже рассказывал все. Вообще — все. Ничего нового от тебя я не могу услышать в принципе. И я прекрасно помню, на чем и как вы там за кем-то гонялись.

— Классно гонялись, — ностальгически вздохнул Борька. — Кросс на грузовиках по бездорожью. Точно говорю. Сначала — ДОСААФ, потом — спортклуб армии. Куда этим пацанам до нас. Багги эти ублюдошные, ралли всякие… Вот мы в таких передрягах бывали… У меня стотридцатый «ЗиЛ» переделанный был. Усиленная подвеска, движок форсированный. Дуга в кузове над кабиной мощная. Бывало, летишь на своем «зилке»…

— Знаю, знаю: «метрах в пяти над землей».

— Ага, — сказал Борька. — Летишь, летишь, и ничего, а потом сразу на все четыре — жах! И только зубы — щелк! Красота! И ничего, жив пока. Хотя и со мной всякое может случиться. Никогда нельзя наперед зарекаться.

— Боб?..

— Ну что, Боб?

— Ничего. Завязывай фигню строчить. Ахмет уже спит, женщин тоже в кабине не наблюдается. Так что не выделывайся — не перед кем.

— Эх, Витюха…

— Все. Заткнулся. Тихо. Чапай думать будет. Борька замолчал и глубоко затянулся папиросой. Я прикинул в уме нашу скорость, расстояние до одного укромного местечка, неподалеку от поселка Лоухи, вероятность погони и попытался все это сложить, умножить и разделить. Получалось все не столь уж и хреново. Как-никак, а кое-что, кроме Борькиного автомата, у нас в резерве еще имелось. На самый крайний случай. Был один поворот на дороге, вернее — небольшой отворот в сторону, о котором в кабине кроме меня никто пока не знал. Если олонецкие разбойники были обычными дорожными бандитами, то побаиваться нам, в общем-то, и нечего — никакой погони не будет. Как ехали, так и дальше будем ехать. А если не совсем обычные?

Ахмет же сказал, что те засранцы в «рафике» запросили сумму неподъемную… С чего бы это? Может, не все так чисто в королевстве датском?

Тупеешь ты, Витек, тупеешь. «Не все чисто» — очень мягко сказано. С самого начала ведь стало ясно, что этот рейс заморочечный. Сначала — восемьсот баксов, потом Гена со своими ненавязчивыми советами. Вернее — очень даже навязчивыми…

Вообще-то, непонятно — неужели случайно все так совпало? Я ведь тогда просто шел по улице… Никого не предупреждал о том, что вообще куда-то пойду, ни с кем не договаривался. Шел себе и шел… И случайно встретился с «рыбником».

А потом — Ахмет. А после Ахмета — Гена…

Гена ведь тоже — абсолютно случайно. Он сам мне сказал, что минуту назад в квартиру вошел и моему звонку удивился очень.

Ну ни на одном этапе этой цепочки не выстраивается чей бы то ни было умысел! Сплошные случайности. Вот чертовщина!

Ладно. Пока едем, а дальше — будем посмотреть. Если в ближайшее время ничего с нами не случится, не объявится погоня — значит, обошлось. Ну, а если что… — пойдем на прорыв к тому поворотику заветному.

Борька за баранкой сидел с обиженным лицом. Вот, уже и надулся. Господи, ну до чего обидчивый!

— Лучше скажи мне — почему ты тогда Универ бросил? — спросил я, стараясь поддержать затихшую беседу. — Сейчас бы в заграницах ошивался. Может быть, даже послом тебя куда-нибудь отправили?

— Ага, отправили… бы… послом. Ха-ха-ха. Расхохотал ты меня, старик, — Борька при первой же возможности перестал на меня обижаться. — А знаешь, Вить, не жалею. Вдруг скучно мне там что-то стало до тошноты. Тогда на филфаке все такие хорошие были, правильные, комсомольцы из хороших семей. А я кто? Гопота лиговская. Послом… — Борька тихо засмеялся. — Ослом я там был. Не в смысле учебы, а по положению в обществе… Учитель в школе — предел мечтаний. Или — в шпионы… Нас, пацанов, как только на третий курс перешли — а нас, мальчишек, всего пятеро в группе было, остальные девки — гэбисты сразу вербовать начали. Прямо в кабинет декана по одному вызывали и беседовали. Карьеру предлагали… Какой-то хмырь серенький так мне и сказал, мол, хочешь — в штат возьмем, а хочешь — вне штата… то есть «сексотом».

— Не от тебя первого я эту слезную историю про вербовку студентов в КГБ слышу…

— Значит, у них метода такая, — ответил мне Боб. И продолжил: — И на зарубежную работу сразу карт-бланш, говорит, получишь. А можно — и здесь. Ну, а если откажешься, мол, не маленький — понимать должен. Вот я и решил послать все к… матери. Лучше уж я, как все нормальные люди, срочную отслужу и в гонщики подамся. И противно так — будто в дерьмо руками вляпался. Так все и было.

— Получается, что все мужики-филологи из Универа гэбистами зафрахтованные. Так?

— За всех не замажусь, — Борька аккуратно затушил окурок в пепельнице.

— Меня, слава Богу, не вербовали. Только в армии в партию записать пытались, но я не пошел.

— Ты же на вечернем учился, да еще после армии — такие им не нужны, Витек.

Да… Вот уже и забывается помаленьку «светлое время» вначале простого, а затем «развитого» социализма.