Друг мой Лёшка

файл.32

Убедившись, что это та самая программа, господин Чен, он же Петр Александрович Бадмаев, корректно выключил компьютер, отсоединил жесткий диск и спрятал его в небольшой сейф, скрытый в стене за картиной с изображением бабочки. А в массивный, который стоял в углу, он положил другой диск — точную копию того, что достался господину Барановскому с кодом, созданным по мотивам рассказа Артура Кларка. Ключи от гиганта полетели в ящик стола.

— На всякий случай, — объяснил нам русский китаец такое поведение. — Надеюсь, вы понимаете, что есть вещи, которые не должны попасть в нечистоплотные руки?

— А почему создатели программы не позаботились о такой защите, которая не позволит распознать по намерениям плохого человека и заблокировать в таком случае доступ? — задал я абсолютно наивный вопрос, потому что считал, что мне, дилетанту в этой сфере, будет позволительно.

Петр Александрович посмотрел на меня без улыбки и снисходительности, которые я ожидал, и ответил:

— Мы очень надеемся, что такая защита существует, но пока из того, что нам известно, мы не можем быть в этом полностью уверены.

Я поискал поддержки у Лены, чтобы она или подтвердила, или опровергла, возможно ли такое. Она только пожала плечами.

— Теперь, когда программа у нас, будем ждать, что наш друг выполнит важную задачу, — резюмировал хозяин кабинета и на наши вопросительные взгляды пояснил: — Борис Петрович должен убедить Барановского, что программа эта — пустышка. Так, бредни тибетских монахов, и никакого практического значения для него не имеет. А заодно найти вашего друга. По нашим расчетам, эти две миссии выполняются одновременно.

На этих словах зазвонил телефон. Господин Бадмаев включил громкую связь, и из динамиков мы услышали:

— Везу новости, и все хорошие.

Очень скоро на пороге объявились Борис Петрович и Лешка. Мой сосед деликатно пропустил друга вперед, и Ленка метнулась к нему, непривычно для нее по-девчачьи взвизгнула и повисла на шее. Тот смущенно улыбался и бережно ее поддерживал. Ему было неловко, но приятно. Приятного было много больше, чем неловкости.

Следом зашел Борис Петрович и попросил его таким же образом не приветствовать, а когда все расселись за большим столом, доложил:

— Друг ваш вот, — показал он на всё еще смущенного Лешку. — Барановского эта тема больше не волнует. Наша с Петром Александровичем комбинация сработала.

Теперь все взоры устремились к другому участнику событий, который обещал поведать детали.

Тот понимал, что после всех произошедших событий он не может избежать объяснений, даже если эти объяснения будут содержать конфиденциальную информацию.

— Для начала, друзья мои, должен напомнить, что всё, что вам уже стало известно и что вы еще узнаете о событиях, связанных с программой, а вернее, кодом, который волею случая оказался здесь, в Москве, и навлек на вас все эти опасности, не подлежит обнародованию. Разглашение информации чревато для каждого из нас, поэтому уверен, что вы сумеете сохранить всё в тайне.

Говоривший окинул взглядом присутствующих, и мы все утвердительно кивнули, с нетерпением ожидая то, что нельзя будет распространять. И господин Бадмаев продолжил.

— Не буду останавливаться на теории, точнее, затрону лишь то, без чего невозможно иметь элементарное представление о сути явления, с которым вам пришлось столкнуться. — Докладчик сделал паузу, как актер, желающий привлечь внимание к тому, что будет сказано далее. — Неважно, как вы воспринимаете нашу цивилизацию. Как цепь случайностей, когда даже микроскопическая вероятность определенного хода событий приводит к результату, которой мы наблюдаем, и компенсируется бесконечным числом попыток, потому как и сама вселенная бесконечна, как и время, за которое эта система должна стать такой, как мы ее созерцаем. Или, может быть, вы считаете, что наша цивилизация обрела свой вид вследствие Божьего промысла. Значения это не имеет. В любом случае нашу планету со всем, что на ней есть, можно рассматривать как некую систему. Что из себя она представляла в первоначальном виде: была ли открытой или закрытой, стабильной или нестабильной, должна была работать по определенному закону или все изменения носили случайный характер, существовала ли конкретная цель или формирование цели должно было происходить внутри системы — всё это мы не знаем. Но можем предположить, что все варианты развития систем, читай: цивилизаций, в которые не были встроены коды управления и защиты от самоуничтожения, были обречены и, скорее всего, прекращали свое существование. Но есть хорошая новость: наша цивилизация, которая стала таковой, как я уже говорил, в результате бесконечного числа случайностей или по Божьему промыслу, такой код имеет.

— Вы хотите сказать, что эта программа и есть код, защищающий нашу цивилизацию? — почти прокричал Лешка. — И где здесь хорошая новость, если ее потеря грозит невиданными катаклизмами, как вы нам рассказываете, а мы были на грани того, чтобы она попала в руки чудовища.

Стало тихо. Петр Александрович дал время, чтобы присутствующие осмыслили услышанное. Молчание нарушила Лена:

— А мне непонятно вот что: цивилизация существует тысячелетия, а компьютер, в котором можно этот код создать и разместить, создан менее ста лет назад. Или я ошибаюсь насчет возраста вычислительной техники?

— Давайте попробую ответить на все ваши вопросы. — Петр Александрович явно собирался с мыслями еще для одной лекции. — Код, который управляет жизнью цивилизации, должен существовать столько же, сколько существует сама цивилизация. Да, на заре ее развития не было ядерного оружия, способного уничтожить всё имеющееся на земле и саму планету. Но и численность людей была меньше. И опасность несовершенного оружия (если про оружие, которое наносит меньший урон, уместно говорить, что оно несовершенно) компенсировалась тем, что в результате конфликта, например, могли погибнуть все мужчины, которые способны к продолжению человеческого рода. Либо неготовность к природному катаклизму могла привести к критическому уменьшению населения. Так что без определенного управления системой она, по нашему мнению, обречена. Мыслители во все времена полагали, что существует нечто, не позволяющее внешним воздействиям и действиям самого человека уничтожить нашу цивилизацию. Так что этот код существовал задолго до изобретения первого компьютера. В противном случае до его создания дело бы просто не дошло.

— Как существовал? — спросил я на правах дилетанта, которому позволено задавать глупые вопросы.

— Что есть код? Любой код — это только: «да» или «нет», истина или ложь, плюс или минус, наличие электромагнитного заряда в домене или его отсутствие. Эти разно заряженные части магнитного диска в различных комбинациях, количество которых соизмеримо с количеством атомов в описываемом ими объекте, а чаще кратно превосходят и создают программу. Но кто сказал, что нет иных способов кодирования, кроме известных нам с недавних пор перфокарт, магнитных лент и дисков, использующих разные принципы, которые в основе своей всё равно содержат тот же подход — один бит информации в одной микроскопической ячейке. А почему такой ячейкой, таким доменом не может быть человек? Его мозг, например. Допустим, только допустим, что каждый человек — это домен, в котором может содержаться один бит информации, и, взаимодействуя между собой, эти биты превращаются в код, который и будет тем самым сдерживающим, корректирующим, направляющим развитие цивилизации фактором. И получается, что мозг человека есть и тот элемент общего кода с одной стороны, и объект воздействия этой программы с другой. Чем больше людей наделяются способностями нести информацию кода, тем более совершенной становится программа, а она должна меняться с увеличением численности людей на планете, поскольку система усложняется. К тому же вполне естественно, что на разных этапах своей эволюции мозг человека совершенствуется и уже может содержать не одну ячейку кода, о котором мы рассуждаем, а десятки, сотни таких доменов, на которых и размещается всё большая часть такого кода. Конечно, это сугубо индивидуально. И вовсе не человеческий интеллект является признаком наличия огромного числа элементов кода. Интеллект — это другое. В нашей же теме наиважнейшим качеством допуска человека к хранению элементов кода является чистота помыслов. Человеку, который своими способностями не может нанести вреда другим, имеет больше шансов нести в своем сознании большую часть кода, настолько это большая сила и великая ответственность.

Говоривший прервался, чтобы мы имели возможность задавать вопросы, но двенадцатый вал информации, накрывший нас с головой, да что там с головой — и мачты корабля нашего сознания были глубоко под водой, не давал возможности уточнить, что нам непонятно, потому что непонятно было всё. Даже не столько непонятно, сколько ошарашивающе невообразимо.

— Но вы понимаете, что с чистотой помыслов в человеческом сообществе не всегда так просто. К тому же очень опасно экспериментировать с таким важным фактором нашего бытия. Да и понимания принципов работы кода до сих пор нет. Как осуществляются связи между отдельными элементарными битами информации, как можно более эффективно воздействовать на алгоритмы кода и допустимо ли это вообще? И много, много вопросов. И с середины прошлого века было решено инициировать создание компьютеров, чтобы, совершенствуя их, попробовать смоделировать наш код и, познавая его, более эффективно содействовать его работе.

Докладчик опять обвел нас взглядом, как бы извиняясь за следующее, что ему придется до нас донести.

— Но человек слаб. Даже понимающий ответственность хранения тайны. И один из доверенных лиц в определенных жизненных обстоятельствах поделился данными о существовании действующей компьютерной модели кода с тем человеком, которому лучше об этом не знать. И нам пришлось предпринимать срочные меры для защиты важного проекта, скрывая компьютер, на котором она размещалась, на складе с десятками тысяч других ПК, готовых к продаже. Но человек, который решил завладеть кодом, очень влиятельный, и смог узнать, где находится эта ценная находка. Дальше случилось то, что случилось. И Сергей, — Петр Александрович посмотрел на меня, — стал невольным участником событий, вовлекая в эту историю всех вас. Но по ходу действия появились обстоятельства, о которых мы не подозревали. Модель, которую мы создали, должна была только копировать работу программы, но, попав в Москву, она приобрела совершенно иные свойства. Вполне возможно, что это связано с логикой развития кода, а может, с местом, куда она попала. Но программа стала влиять на реальность. Мы знаем, что бабочка, махнувшая крылом где-то в Калифорнии, может вызвать ураган в Шанхае только в случае, если она сделает это в конкретном месте…

— Это называется точкой бифуркации, — вставил Лешка, единственный из нас не имеющий высшего образования.

Бадмаев согласно кивнул и продолжил:

— Иначе представляете, сколько бы ураганов имело место в Китае, учитывая количество бабочек на западном побережье. Нам еще предстоит с этим разобраться, но компьютер с кодом оказался в точке бифуркации и стал взаимодействовать с реальностью и влиять на нее. Остается только порадоваться, что это произошло, когда рядом оказались такие люди, как вы.

Доклад о том, как всё хорошо складывается, прервался топотом сапог по коридору. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились несколько человек в камуфляже с автоматами наперевес, экипированные, как для выполнения антитеррористической операции.

«Таких бы ребят да в горячие точки, — подумал Борис Петрович. — Так эти горячие точки быстро бы остыли».

Следом в кабинет вошел еще один, знакомый всем в стране по регулярным появлениям на экранах телевизоров, персонаж — глава редакции газеты «Сей час» Леонид Мехонцев. Его считали приближенным к одному из самых влиятельных олигархов страны — владельцу группы компаний «Паром» господину Утинскому. Известно, что Барановский и Утинский являлись конкурентами во всем. Мир в их противостоянии наступал, лишь когда один из них терпел поражение и, отступив, собирал силы для реванша.

— Прошу всех оставаться на местах, — сообщил главред и доверенное лицо олигарха, а обращаясь к Бадмаеву, добавил: — Уверен, мне нет необходимости применять дополнительные усилия для того, чтобы объяснять, что именно нам нужно и это вам лучше отдать добровольно.

Петр Александрович молчал. Короткий взгляд, что он бросил на ящик стола, был верно истолкован собеседником. Тот без промедления нашел там ключи от сейфа и через несколько секунд обнаружил жесткий диск, тот самый, на котором был записан код, уже имеющийся в распоряжении его конкурента. Больше гостей ничего не интересовало, и они покинули помещение так же стремительно, как и появились.