Другое небо (Ложные стереотипы российской демократии, Анализ Чеченского кризиса)

Так противопоставляются друг другу культуры и национальные характеры народов: на одномерной шкале "выше-ниже" расставляются народы, их истории, культуры, образы жизни. Уже в этом способе мышления заложены семена национальных ненавистей и национальных войн. В противопоставлении культур, в размещении их по вертикальной оси: чья выше. А значит, чья ниже. Эта философия и эти счеты готовили почву для национальных войн в Армении, Азербайджане, Грузии, фашистской Германии.

ДНЕВНИК РАЗМЫШЛЕНИЙ

ГАМСАХУРДИА, ДУДАЕВ И ИМ ПОДОБНЫЕ

"Другое небо", No2, 1992г.

Гамсахурдиа открыл счет национальных вождей, атаманов, фюреров на территории бывшего Союза. Национальная идея неизбежно ведет к вождизму: "Одна нация -- одна партия (одно движение) -- один фюрер" -- говорил Гитлер. Национальное ослепление, национальный экстаз, национальная одурь не терпят несогласных. Национальная идея начинается с народопоклонства, а кончается тем, что воплощением народной воли признается национал-лидер, национал-фюрер и каждый возражающий ему объявляется врагом нации. Народ не успевает понять в чем дело, как оказывается порабощенным: возражать национальному вождю уже нельзя: "вы подрываете единство народа!", "объективно, вы льете воду на мельницу наших врагов!". Так произошло с Гамсахурдиа, так произошло с Дудаевым. Так происходит (так хотят господа лидеры чтобы происходило) с лидерами наиболее продвинутых логикой национальной идеи дагестанских национальных движений-- аварского и кумыкского.

Атаманов мы уже имели в 17-20-е годы. Эта сорная трава быстро идет в рост с ослаблением государства.

Я вспоминаю, как в 89-м или 90-м году некто Ф. Джамалов с кем-то еще предлагал и мне стать вождем дагестанского народа: "Вы станете нашим, дагестанским Гамсахурдиа! У него есть охрана и у вас будет охрана!" Мне пришлось огорчить господина Джамалова: "Я противник вождизма. Я сам никогда не поклонялся вождям и не хочу заставлять дагестанцев поклоняться мне. Уважение я принимаю --ибо уважение добровольно и неунизительно для обеих сторон, но поклонения я не терплю, ибо оно унижает поклоняющегося. Я противостою Гамсахурдиа еще и потому, что он, насаждая свой культ, унижает грузин. Демократия и вождизм, демократия и культ личности несовместимы. Я хочу научить дагестанцев не поклонению, а свободе". Господин Джамалов был сильно разочарован.

РЕчЬ НА СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА

21 МАЯ 1992 ГОДА

"Другое небо", No2, август, 1992года.

14 мая 1992 года на площади Махачкалы состоялся митинг, которому предшествовали следующие события: прокурор Махачкалы Султан Салаудинов арестовал нескольких жителей г.Кизилюрта за незаконное хранение оружия. Сторонники арестованных взяли в заложники кого-то из представителей властей Кизилюрта, вести переговоры с захватчиками поехали прокурор С.Салаудинов, прокурор Дагестана М.Мирзаев, заместитель председателя ФСБ Дагестана Х. Баулов. Бандиты взяли в заложники всех приехавших на переговоры и предъявили властям Дагестана ультиматум: заложники будут отпущены только в обмен на освобождение задержанных по распоряжению прокурора Салаудинова.

Власти Дагестана тогда, в 1992 году, сдались на ультиматум уголовников.

Захват здания правительства 21 мая 1998 года удивительным образом, день в день, совпал с моим выступлением 21 мая 1992 года, уже тогда объяснившим произошедшее через шесть лет.

Мейланов:

Уважаемое собрание. (Шум в зале, выкрики: "Пусть обратится как следует")

Председательствующий:

Обратитесь, пожалуйста, к Верховному Совету как положено.

Мейланов:

Я имею право обращаться как угодно, лишь бы мое обращение не было оскорбительным. Я не вижу ничего оскорбительного в обращении "Уважаемое собрание".

Депутат:

Мейланов не уважает парламент. Он намеренно не называет нас народными депутатами. На прошлой сессии он размазал нас по стеклу и сошел с трибуны с улыбкой победителя. Не давать ему слова!

Председательствующий:

Обратитесь, пожалуйста, к парламенту по форме.

Мейланов:

"Уважаемое собрание" вас оскорбляет. Хорошо, я могу обратиться к вам "Уважаемые люди..."

Выкрики с мест:

Нет! Нет!

Мейланов:

Что, и это не подходит?

Председательствующий:

Обратитесь, пожалуйста, как положено...

Мейланов:

Уважаемые члены Верховного Совета, я хочу с вами поделиться моим мнением о ситуации. В отличие от остальных выступавших, я предложу свою программу, тезисно, конечно. 14-го вечером, придя домой, я сказал то же, что говорил на площади, стоя в окружении своих знакомых: "С этого дня в республике нет власти". Республика живет без власти! Вы от меня требуете уважения, я, как вежливый человек, обращаюсь к вам со знаками формального уважения, но, думаю, вы понимаете, что власть, которая сдалась на ультиматум уголовников, это уже не власть. Я хочу сказать такую вещь по поводу фронта имени Шамиля -- я говорил это его представителям и повторю эту мысль здесь -- в чем я вижу преступность этой организации? В том, что ни в одной стране мира, ни при каких формациях политическая организация не может быть вооруженной. Как только политическая организация становится вооруженной, она автоматически становится преступной. Вооруженными могут быть, в любом государстве, в том числе и в том, где разрешено ношение оружия, только политически нейтральные органы власти: МВД, армия, полиция, милиция, ЦРУ, ФБР и так далее. Организация, у которой есть вооруженое ядро, автоматически становится преступной, деятельность ее должна быть в судебном порядке рассмотрена, преступность ее в судебном порядке доказана, она должна быть распущена, а члены ее подвергнуты действию закона.

Я вижу и более глубокую основу того, что здесь происходит, основу того, почему бездействует власть.

Я задаю вам вопрос: завтра вы разойдетесь по домам, есть у вас гарантии того, что механизм власти, до сих пор бездействующий, вдруг заработает? (Голос из зала: Нет!) -- Нет, согласен. Что все эти вооруженные формирования будут разоружены? -- Нет.

Говорят, что вокруг нас самостоятельные государства и что, наверное, Дагестану нужна какая-то сила. Здесь есть определенный резон. Но повторяю: эта сила может быть только государственной, только официальной, только законно сформированной и подконтрольной государственным органам. Нужно, конечно, очень тщательно отбирать тех людей, которые эту силу составят. Мне сами же представители фронта имени Шамиля говорят, что безусловно среди их вооруженных формирований есть и вооруженные уголовники. Дескать, мы их пытаемся как-то контролировать. Не надо, это не ваша функция: уголовник должен быть подвергнут действию закона.

Правоохранительные и все государственные органы должны понять, что сейчас они действуют в иных, нежели раньше, условиях.

Почему не действует власть? Раньше власть несла только блага, сейчас власть -- это бремя, это ноша, которую надо еще суметь вынести. Вы шли к власти, думая о тех благах, которые она вам принесет, но условия жизни переменились: мы живем сейчас фактически в военной обстановке, в стране, где есть не контролируемые вами вооруженные формирования. Я мог бы даже назвать численность вооруженных формирований фронта имени Шамиля, но не хочу этого делать, потому что сведения эти были мне сообщены в доверительной беседе самим представителем фронта. К этим военным условиям деятельности вы оказались не готовы, власть оказалась для вас непосильной ношей. В военных условиях иным должен быть механизм власти и иными сами люди власти.

5 августа 1990 года на аварском митинге в Хасавюрте я выдвинул три задачи: новые выборы в качественно новый парламент -- постоянно, на профессиональной основе работающий. Главная ваша работа должна быть здесь, а не так, что вы какой-то там директор, профессор или еще кто-то, а в парламенте работаете по совместительству. Пусть через вас идет поток ваших избирателей с жалобами на исполнительную власть. Разбирайтесь и оказывайте давление на исполнительную власть... ну и так далее, я сейчас не буду это пояснять. Вторая идея была о создании государственного вооруженного ядра подчиненного парламенту. И третья -- о приватизации земли. Эту последнюю задачу я считаю крайне важной. Решающей.

Если эта задача будет решена, если будет принято земельное законодательство и начнется процесс раздачи земли... немногие, я думаю, понимают, что именно этим процессом создания земельных собственников будут решены и продовольственная, и национальная проблемы, и задача стабилизации дагестанской государственности. Мы получим могучее сословие, заинтересованное в стабильности. Ни одна из поставленных мною перед Дагестаном задач пока не решена.

А теперь о моих предложениях по выходу из сегодняшней ситуации. Вчера один из ораторов высказал верную мысль: "как же проводить новые выборы, -сказал он, -- ведь если сегодня водят под автоматами прокуроров, то завтра под автоматами поведут избирателей". Налицо порочный круг: чтобы улучшить ситуацию в Дагестане надо сменить власть, для этого необходимы выборы, а выборы проводить нельзя, ибо нет гарантий свободного волеизъявления народа. Как вырваться из этого круга? У меня есть одно предложение, оно неконституционное, но вы своим решением могли бы его узаконить. Дайте власть, скажем, мне, на один год, назначив, одновременно с вручением мне власти, ровно через год новые выборы в профессиональный парламент. За этот год, получив всю полноту законодательной и исполнительной власти, я обеспечу, с помощью правоохранительных органов, условия для свободного волеизъявления народа. Сегодня условий для свободного волеизъявления народа нет. Потому и выборов сегодня быть не должно. Но через год будут обеспечены те самые условия, о которых говорят, что сейчас их нет.

И, наконец, последнее: я разговаривал с прокурором города Султаном Алиевичем Салаудиновым. Я восхищен его решительностью в борьбе с преступниками и считаю, что сегодняшняя его должность для него не предел.

Когда я говорю: дайте мне власть на год и будет наведен порядок, то логика тут такая: на переходный от непрофессионального к профессиональному парламенту период нужна иная, нежели сегодня, структура, которая обеспечит эффективность власти.

Правоохранительные органы не действуют, потому что это органы исполнительные, они исполняют, но сами себе приказов, в силу своей природы, не отдают. Им нужна политическая власть, которая бы обеспечивала законность и моральную правоту их действий.

Председательствующий:

У нас будет по этой теме специальный вопрос, когда мы будем обсуждать конституцию.

Мейланов:

Поймите, мне лично ничего не надо, я хочу только, чтобы было хорошо в Дагестане аварцам, кумыкам, лезгинам -- всем жителям Дагестана. Чтобы Дагестан жил полнокровной, спокойной, творческой, счастливой жизнью. Чтобы было налажено соревнование талантов. Среди тех, кто сегодня нарушает закон, много людей незаурядных. Мы должны заставить их соблюдать закон. Мы должны ввести их деятельность в рамки закона, и они быстро поймут, что только действуя законным путем они смогут добиться высокого положения в обществе. Спасибо за внимание.

ИЗ СТАТЬИ "НЕПРЕМЕННЫЕ УСЛОВИЯ"

"Другое небо", No2, 1992г.

Читал дочери рассказ Джека Лондона "Дочь северного сияния". Сюжет рассказа: истекает срок подачи заявки на бесхозный участок, способный принести золота на миллион долларов. Претенденты столпились на участке, готовые начать борьбу за то, кто первым доставит заявку приисковому инспектору. В начале и в конце пути порядок обеспечивает конная полиция, на всем протяжении пути за гонкой собачьих упряжек следят старатели с близлежащих приисков: честная борьба -- закон и новая заповедь Нового Света. И полиция тут для того, для чего и нужна государству сила: чтоб обеспечивать условия честного соревнования. И сам народ следит за тем же. Так вот: сила и богатство Америки не в природных условиях, не в золоте, а в правиле жизни американской нации --борьба должна быть честной и благородной. Этот и только этот принцип правильно расположит людей на ступенях социальной лестницы. Этот принцип и эта мораль -- источник моральной силы и экономической мощи Америки. Ну а примитивно-материалистическое воспитание расчеловечило советский народ: сегодня трудно найти людей, для которых приверженность правилам благородства, порядочности, честности -- необходимое условие их существования. "Новым людям", для которых бессмысленны слова порядочность, честь, благородство, уважение к человеку, для которых значим лишь аргумент материального благополучия, я говорю: живя по уголовной морали и уголовным законам, общество не обретет и материального достатка. На последней сессии я сказал: "Рынок у нас может не состояться по той же причине, по которой не состоялся при социализме труд: превышенности меры паразитирования на работающем человеке. При социализме на хорошо работающих паразитировали плохо работающие, сегодня на самостоятельно работающих паразитируют организованные уголовники. И в том и в другом случае превышена норма паразитирования -- вот что делает труд бессмысленным, вот что может не дать и уже не дает рынку состояться".

Общества, живущие по уголовным законам, падают. Законность и добродетель -- необходимые условия процветания общества. Рынок стоит на честности. Нам надо менять общественную мораль.

17 января 1992 года.

Я ОСУЖДАЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОНФЕДЕРАЦИИ ГОРСКИХ НАРОДОВ

"Другое небо", No2, 1992 год.

Эта статья была в начале сентября 1992 года перепечатана "Российской газетой" со ссылкой на "Другое небо".

Я осуждаю деятельность конфедерации горских народов, занятой раздуванием межнациональных конфликтов во всем кавказском регионе.

Вмешательство народов Северного Кавказа в вооруженный конфликт Грузии и Абхазии не прекратит, а раздует пожар войны, распространит ее и на сам Северный Кавказ. Ни один человек извне не имеет морального права участвовать в войне в Грузии ни на одной из сторон: с традицией коммунистических интербригад пора кончать. Межнациональные силы -- если они будут введены по просьбе сторон или по решению ООН --должны разделить воюющие стороны, а не вставать на сторону одной из них.

Безответственные, преступные политики из конфедерации горских народов делают все, чтобы сорвать процесс демократических преобразований в регионе. Они знают: в условиях мира и стабильности, законным, мирным путем авантюристам от политики ни за что не придти к власти.

Вот он, перед нами, результат суверенизации: одичавшие за 70 лет коммунистической жизни суверенные народы немедленно сцепились друг с другом.

Нынешняя ситуация моделирует суверенное будущее набитого суверенными государствьицами Кавказского региона: непрерывные войны суверенных образований -- один-на-один и куча-на-кучу, балканизация Кавказа.

Выход? Человечизацией надо заниматься, а не суверенизацией. Демократизацией -- внутренними проблемами, а не суверенизацией --внешним статусом, -- говорю об этом три года.

РАЗГОВОР НА ПЛОЩАДИ

"Другое небо", No2, август, 1992года.

В сентябре прошлого года на площади ко мне обратился парень -- кумык, вот забыл, Эльдар или Камиль, как-то так его звали: "Раньше, когда Вы вставали в пикеты, мы всегда вставали рядом с Вами, мы поддерживали Вашу критику режима, в последнее время Вы не так сильно бьете по нынешним властям, не могли бы Вы пояснить свою нынешнюю позицию?"

Я ответил: "Я не разрушитель, а созидатель. Вот скульптор: он бьет по камню, но его задача не расколоть камень, а изваять из него задуманное. Я бил по коммунистическому режиму, но я не хочу бить по Дагестану, по его народу. А я увидел, что мои удары могут расколоть плиту, из которой я хочу изваять демократический Дагестан, я увидел, что реальна смена власти не только на лучшую, но и на худшую. Ведь из плохого положения ведут две дороги: в положение худшее и в положение лучшее, чем изначальное. А у этой страны плохая традиция: в погоне за лучшим здесь всегда обретали худшее. Сегодня Дагестану грозит уголовная диктатура, ничем не лучшая диктатуры коммунистической. Я увидел, что своими ударами я готовлю не лучшее, а худшее -- приход к власти уголовников, тогда-то я и умерил силу своих ударов: я стремлюсь провести преобразования в Дагестане так, чтобы гарантировать смену нынешней власти и нынешней ситуации на лучшие и не дать -- в ходе смены власти -- Дагестану свалиться в дестабильность. В лучшее состояние можно придти только законным путем, а сегодня немало тех, в ком сидит большевистский принцип: не важно как -- лишь бы свалить нынешнюю власть. Простите, а те, кто сейчас громче всех кричит (когда разрешено кричать) -они, что, будут лучшей властью, чем нынешняя?

Они будут худшей властью, как худшей, чем царская власть, стали большевики. Нет, очень важно как. И не свалить, а законнейшим образом, через выборы, сменить власть".

ПОчЕМУ ВОЗРОСЛА ПРЕСТУПНОСТЬ

"Другое небо", No2, август, 1992года.

Переход от социализма к рынку неизбежно должен был вызвать резкий рост преступности. Ну действительно: при социализме работающий получал свой паек независимо от того нужна ли вырабатываемая им продукция, полезен или вреден обществу его труд. Развращенный этой системой народ через пень-колоду работал, в меру подворовывал, худо-бедно, но жил. РЫНОК ОТМЕНИЛ ПАЕК. Рынок заставил кормиться не от государственной казны, а от потребителя, согласного вам за вашу продукцию платить. Этот принцип сразу поставил в тяжелое положение миллионы неумех. Не умеют работать прославленные советские рабочие: не берут по назначаемым ими бешеным ценам комбайны и трактора, не покупают сторублевые рабочие халаты из хлопка. Надо учиться работать по-новому: надо уметь из ценного сырья (хлопка) делать высококачественные товары, которые потребитель и взять захочет, и по карману они ему будут. А не научишься работать -- окажешься на улице. Вот эти-то, не умеющие или не хотящие производить ничего нужного людям, и подаются в преступники. Раз узнавший вкус легких денег (напугал богатенького и забрал сто тысяч) больше работать не будет.

АНАЛОГИчЕН ИГРЕ В ФУТБОЛ

"Другое небо", No2, август, 1992года.

Рынок аналогичен игре в футбол: не умеющий или не желающий по правилам останавливать нападающего, защитник немедленно наказывается штрафом, а то и удалением с поля. Кем наказывается? Судьей. Рынок -- это игра по правилам. Игра без правил не называется футболом и не называется рынком. Для того, чтобы игра была футболом, необходимы правоохранительные органы игры (судья на поле, боковые судьи, полиция). Для того, чтобы экономика была рыночной, тоже необходимы правоохранительные органы. Кто же нарушает законы рынка? Уголовник, нарушающий свободу торговли, берущий с каждого торгующего на базаре мзду. Торговая мафия, не позволяющая свободному торговцу снижать цены. Монополист, за счет лоббирования правительства получающий особые льготы. Пора понять: борьба с преступностью -- это борьба за рынок. Давайте и преступников заставим жить по законам -- только этим мы создадим условия для производства. Только строгое судейство вынуждает игрока совершенствовать мастерство. Только перекрытие всех возможностей паразитирования на трудящемся заставит паразита трудиться и даст возможность трудиться желающему это делать. А для этого кто нужен? Судья на поле. Вот вам связь проблем рынка с проблемами дееспособности правоохранительных органов. Без судьи на поле (эффективных правоохранительных органов) наша экономика является не рыночной, а уголовной.

ДАГЕСТАН ПЕРЕД РЕФЕРЕНДУМОМ

ТЕЗИСЫ К ВЫСТУПЛЕНИЮ НА КОНФЕРЕНЦИИ ДВИЖЕНИЯ "ДЕМОКРАТИчЕСКИЙ ДАГЕСТАН" 11 ИЮНЯ 1992 ГОДА.

"Другое небо", No2, август, 1992года.

1. Демократия. У нас почему-то укоренилось мнение, что "демократ" -это широкое, размытое, аморфное понятие. Да нет: "демократ" -- очень узкое понятие, ему удовлетворить непросто. И наша задача, задача нашего движения -- не размывать, не обесценивать понятия "демократ", "демократия" приемом для числа (не в этом демократия), а в твердом устаиваньи на своих принципах -- только тогда мы эти принципы внесем в жизнь.

2. Демократия невозможна при безвластии или при слабой государственной власти. Почему? А потому, что одним из принципов демократии является: "свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Если мы представим области свободы каждого человека кружком, то, в этой модели, демократическое общество должно обеспечить неналожение этих вот кружков друг на друга. А что в демократическом обществе обеспечивает это неналожение кружков? Органы принуждения демократического государства. Они, эти органы принуждения к демократическим правилам жизни, должны быть суперсильными, ибо люди стремятся расширить область своей свободы и своих прав за счет свободы и прав другого, других. Вот почему я во всех выступлениях особое место отвожу проблеме построения сильных правоохранительных органов. Сегодня, на мой взгляд, это одна из важнейших организационных и кадровых задач, решение которой обеспечит стабильность и, тем самым, условия для выведения республики из кризиса. Органы принуждения к соблюдению правил свободы должны перестать быть главноуговаривающими, а начать и постоянно продолжать применять силу. Для того общество им и вручает оружие. Уговаривать не надо, от уговоров уголовники только наглеют. Народ ждет применения правой силы и поддержит и самые жесткие меры по обеспечению безопасности каждого члена общества.

3. Однако одной только сильной властью проблем сегодняшней жизни не решить. Нужны политическая и экономическая программы. Они у нас есть. Важнейшей частью экономической программы я считаю приватизацию земли. Пропагандируя право на частное владение землей, необходимо, на мой взгляд, опровергать стандартные фобии и стандартные возражения противников частной собственности на землю.

Вот Р. Абдулатипов, возражая против приватизации земли, заявляет, что в его селе земли совсем мало -- 20 гектаров -- и частное владение землей приведет к тому, что обладать ею будет всего несколько человек. Итак, земли мало. А если она останется общественной, ее, что, станет больше? "Владельцами ее станут всего несколько человек". Так ведь и при коллективной собственности с 20 гектаров тысяча не накормится. Ведь именно в условиях коллективной собственности идет повальная миграция с горных селений. Эта миграция неизбежна там, где мало земли -- каковой бы ни была форма собственности на землю.

Ну, а если раздать землю в частную собственность? Увеличится ее количество? Как ни странно -- да. У частного владельца земля будет приносить в пять раз больше -- а это равнозначно увеличению количества земли впятеро.

Программа "Горы" не пойдет. Ее проедят горцы и организации, осуществляющие программу. Точно так же, как проели 40 миллиардов программы "Нечерноземье" в 70-е годы: даровые деньги впрок нейдут. Горы подымет только частная собственность на землю, только частный капитал, в том числе и капитал иностранный. Бояться последнего не надо: наши гopы иностранец с собой не увезет, а современные условия жизни в горах создаст.

Политическое устройство. С профессиональной нижней палатой парламента дагестанское общество уже согласилось. Я бы предложил создать и верхнюю палату -- на манер палаты лордов в Англии: создавать ее не по национальному принципу, а по интеллектуальному и духовному: в нее должны войти люди благородные, порядочные, умудренные жизнью, образованные. Эта палата будет обладать правом возврата законопроекта в нижнюю палату на новое обсуждение (или просто правом вето). Стенограммы обсуждений в верхней палате обязаны публиковаться.

Собственно, в совещаниях президиума Верховного Совета с представителями общественных организаций и уважаемыми людьми республики и выявляется необходимость создания верхней палаты.

Президент. Все равно та или иная форма выбора главы исполнительной власти необходима, ибо необходима сама исполнительная власть. Если народ отверг прямые выборы главы администрации, то следует, чтобы его избирал парламент. Сейчас у нас власть устроена как при коммунистическом режиме: принимают решения одни (Президиум Верховного Совета), отвечают за них другие (министры, Председатель Совмина). Реальная власть прячется за исполнителей, как то и было при коммунистах. Надо дать исполнительной власти свободу принимать решения и отвечать за них перед парламентом и народом. Законодательная власть должна управлять исполнительной не постановлениями обязательными к исполнению (как это делается сейчас), а законами принимаемыми парламентом. Смена недееспособной команды исполнителей (через вотум недоверия правительству) не должна рассматриваться как национальная трагедия. Четкой, жесткой административной вертикали у нас нет. А такая вертикаль нужна. Вот почему и в России, и в Дагестане жизнь вновь и вновь выносит вопрос об административной вертикали: вопрос о президентстве -- это вопрос не только и не столько о президенте, сколько о построении административной власти.

Чтобы был авторитет у этой власти, чтобы она имела моральное право применять и к самому народу жесткие меры принуждения, надо чтобы глава этой власти прямым или косвенным образом был избран народом.

Исполнительная вертикаль быть должна, а вот законодательной вертикали быть не может -- это нонсенс, это война законов. Поэтому "совет" в кавычках может быть только один -- парламент. Все гор- и райсоветы должны быть упразднены и заменены главами администраций городов и районов (и их аппаратом).

СМОТРЮ И СЛУШАЮ СЪЕЗД

"Другое небо", No2, август, 1992 год.

Одним из заблуждений советского сознания является убеждение в том, что чем больше людей соберется на обсуждение, тем истиннее будет решение, принятое -- как и положено на съездах -- большинством голосов. Я называю это заблуждение съездизмом. Практически съездизм опровергается итогами любого большого собрания (VI съезд российских депутатов -- шикарный пример), имеющего целью некую проблему всем вместе обсудить, а затем ее же еще и решить. А как опровергнуть советский съездизм теоретически? Давайте представим, что миллион человек играют в шахматы с перворазрядником, причем решение каким будет ход, принимается, как на съезде -- большинством голосов. Гроссмейстеров из миллиона наберется не более тысячи, мастеров, перворазрядников и второразрядников --не более ста тысяч, остальные -крепкий четвертый парковый разряд -- эти-то последние и дадут при голосовании большинство. Потому, играя по правилам съезда, перворазрядник непременно победит миллион консультантов: решения миллиона неизбежно будут достаточно поверхностны для того, чтобы проиграть партию.

В чем же выход из советской идеологии съездизма: идеологии "чем больше, тем лучше", "всем миром навалимся, тогда уж обязательно правильно решим"? Выход теоретически прост... а практически труден: нужно сменить философию, нужно отказаться от большевистского принципа большинства. Демократия вовсе не в том, чтобы всенародным голосованием принимать решения требующие умных голов и специальных знаний. А в том, чтобы из всего (в этом словечке сосредоточена вся идея демократии) народа суметь выбрать достаточно умных, достаточно терпимых к чужому мнению, достаточно компетентных людей в правящие институты общества. Принятие решений всем миром -- не демократия, а охлократия.

Охлократы и не дали российскому съезду принять закон о частной собственности на землю.

13 апреля этого года я подал президенту Ельцину телеграмму следующего содержания:

МОСКВА, КРЕМЛЬ, ПРЕЗИДЕНТУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ЕЛЬЦИНУ

Вы должны вынести на референдум вопрос о самом институте съезда депутатов. Съездизм -- заблуждение советского сознания: истина не принимается голосованием. Право -- всегда -- квалифицированное меньшинство. Съезд -- механизм не демократии, а охлократии. Необходимо референдумом распустить съезд и провести новые выборы в компактный парламент. Не бойтесь идти на обострение: умело поставленная пропаганда идей правительства Гайдара обеспечит положительный исход референдума.

Вазиф Мейланов.

13 апреля 1992 года.

ПРОБЛЕМА "КУНАКА"

ПО ПОВОДУ СТАТЬИ "ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС"

"Другое небо", No2, 1992 год.

У главного редактора газеты "Кунак" А.-Р. Магомедова переполнилась чаша терпения: евреи затеяли грандиозную провокацию -- предложили создать общество "Дагестан -- Израиль". Общество по связям с соотечественниками, живущими за рубежом,--"Ватан" простодушно приняло предложение: ведь в Израиле много наших бывших соотечественников. Конечно, газета под названием "Кунак" (в переводе: близкий друг) не могла иначе как возмущением отозваться на приглашение дружить.

А.-Р. Магомедов пишет: "Знаю, евреи эту публикацию назовут антисемитской, дескать, начинается поиск "врагов", "виновников бед России". Полноте, редактор, не надо скромничать, вовсе не одни евреи назовут ваш выпад антисемитским. Антисемитом называется человек, ставящий в вину другому человеку уже одно то, что тот еврей. Вы предлагаете не допускать в правительство России человека только за то, что он еврей: "На руководящие должности страны раньше их не допускали. На то, как теперь становится понятным, были достаточно веские причины. С приходом к власти "демократов" ситуация изменилась. В правительстве Ельцина один из ключевых постов -министра иностранных дел занимает еврей Козырев".

Вы цитируете пошлый, а самое главное, лживый антисемитский анекдот советского периода: "Еврей -- колхозник" (в том смысле, что евреев-колхозников не бывает). Так ведь анекдот лжет, господин А.-Р.Магомедов: это советские колхозники и советские колхозы никуда не годились и завели нас в голод, а еврейские, израильские колхозы, называемые у них киббуцами, процветают. Работают, и отлично в них работают евреи, продают свою продукцию во все страны мира, и русский Руцкой вынужден ехать в Израиль, посещать киббуцы и учиться у евреев-колхозников, как надо ставить дело в сельском хозяйстве. Такой вот анекдот случился. Но не с евреями, с ними все в порядке, а с редактором А.-Р. Магомедовым.

"Не секрет, что западная, особенно американская, экономика запуталась в сетях еврейского капитала, благодаря чему и стал сионизм могущественной силой".

Уважаемый Магомедов, не вернее ль было б сказать, что американская экономика ну до того запуталась в сетях еврейского капитала, что стала самой могущественной в мире. Ужасно запуталась бедная американская экономика...

- Кого вы лечите?! -- говорит в таких случаях парковский шахматист Самир.

"Если уж смотреть в корень, то кто стоял у истоков коммунизма и Октябрьской революции, коих упомянутые выше издания устами евреев сегодня предают анафеме? Всем известно, что Маркс был евреем, и вожди революции, кроме Ленина и Сталина, в основном, тоже. Так кто же виноват во "вселенском эксперименте над русским народом", -- как пишут теперь. Посмотрите, как сегодня Хазанов и Шифрин изгаляются над Лениным, социализмом, нашей историей."

Так все-таки, социализм, коммунизм -- это хорошо или плохо? Хорошо? Ну тогда надо благодарить еврея Маркса и евреев-вождей революции (вкупе с Лениным и Сталиным). Социализм -- это плохо? Но тогда чего обижаться на Хазанова и Шифрина? Тогда надо осуждать не только Маркса и евреев-вождей революции, но и Ленина, Сталина, Бухарина, Рыкова, Дзержинского, сами социализм и коммунизм.

Антисемитизм застит свет, ума лишает.

А дело ведь вовсе не в том, правы или не правы были Маркс и Ленин. Лазарь Илизаров прекрасный парень, отслуживший в армии, воспитанный, талантливый, любимец детей, учащий их в школе игре в шахматы, он-то чем виноват в ошибках Маркса? Чем в них виноват еврей Козырев?

Антисемит, по определению, отвечает: "Виноват! Все вы такие!" Так же, почему-то, отвечает на этот вопрос и редактор А.-Р. Магомедов. И не спасает его неловкий реверанс в сторону "честных евреев (а таких немало), искренне любящих землю, на которой они родились..." . Оказывается, евреи должны проходить проверку у А.-Р Магомедова на честность и искренность. Козырев, супруга президента России, Примаков, Бурбулис, Шахрай, Попов, Собчак, Явлинский, Старовойтова проверки у А.-Р.Магомедова, надо полагать, не выдержали. А может быть, Вам, Абдурахман, проще проверить самого себя? А.-Р. Магомедов, не позорьте себя, не позорьте наш Дагестан, не позорьте Восток. Бросьте эту коммунистическую повадку -- самоутверждаться за счет унижения других. Хорошо сказал Руслан Гаджибеков, приехавший на митинг 14 мая 1992 года и услышавший речи в стиле Дарбиша Дарбишева: "Причем тут евреи? Я не антисемит". И тут же покинул митинг.

Перестаньте разжигать национальную ненависть -- достаточно мы при коммунистах жили ненавистью. Ненависть расчеловечивает, национальная ненависть расчеловечивает полностью.

Поглядите на жизнь республик, пораженных национальной ненавистью!

ВЫСТУПЛЕНИЕ, ЗАПИСАННОЕ 11 ДЕКАБРЯ 1992 г. И ПЕРЕДАННОЕ ПО ДАГЕСТАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ 18 ДЕКАБРЯ 1992 ГОДА.

Я за ликвидацию самого института съезда и за новые выборы в профессиональный не верхсовет, а парламент России. Хочу сказать, что эта мысль и это убеждение не сиюминутные: 13 апреля нынешнего года, во время 6-го съезда депутатов России, я подал Ельцину телеграмму следующего содержания -- она опубликована в моей газете "Другое небо", читаю вам по тексту своей газеты:

Москва, Кремль, Президенту Российской Федерации Ельцину. Вы должны вынести на референдум вопрос о самом институте съезда депутатов. Съездизм -одно из заблуждений советского сознания: истина не принимается голосованием. Право -- всегда -- квалифицированное меньшинство. Съезд -- механизм не демократии, а охлократии. Необходимо референдумом распустить съезд и провести новые выборы в компактный парламент. Не бойтесь идти на обострение: умело поставленная пропаганда идей правительства Гайдара обеспечит положительный исход референдума.

Вазиф Мейланов.

18 апреля 1992 года.

Корр.: Так что, вчерашнее его обращение Вы считаете вполне нормальным явлением?

Ответ: Ну... оно вполне в духе моей телеграммы. И оно вполне в духе Конституции. Вот у меня в руках текст Конституции с исправлениями и дополнениями, внесенными на 21 апреля 1992 года. Вот 3-я статья Конституции: "Все государственные органы, формируемые в соответствии с законом путем демократических выборов, и должностные лица подотчетны народу". Все абсолютно государственные органы и должностные лица! А как они подотчетны? Чем подотчетен съезд народу? Референдумом! Каким образом, каким механизмом? Референдумом подотчетен -- другого механизма нет.

Но я хочу сейчас сказать и о другом: мало распустить съезд. Наша нынешняя конституция страдает неустранимым пороком: она советская. Что это значит? Это значит, что в этой конституции нарушен, не соблюдается абсолютно принцип разделения властей -- он только декларируется, но нигде, ни в одной части конституции не соблюдается. Как доказать это утверждение? Да вот хотя бы уже прямо вторая статья конституции:

"Вся власть в Российской Федерации принадлежит многонациональному народу Российской Федерации. Народ осуществляет государственную власть через советы народных депутатов, составляющие политическую основу Российской Федерации, и непосредственно." Все. Полностью вторая статья. "Непосредственно" -- это имеется в виду референдум. А так, значит, только через советы. Вот она и советская: "народ осуществляет свою власть через советы" -- а где же здесь остальные ветви власти, независимые и равноправные, -- исполнительная, судебная, -- они здесь даже не упомянуты. Зато следующая статья, третья, говорит, что основным принципом конституции является принцип разделения властей. Так вы же в предыдущей статье его отвергаете! У вас первая и единственная власть -- это власть законодательная. Что нужно исправить, что нужно сделать иначе в конституции? Вы понимаете, в этой конституции есть и другая статья, в которой сказано, что съезд правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос, относящийся к ведению Российской Федерации.

Итак, что нужно изменить в конституции? Конституцию нужно строить на ином принципе -- на принципе разделения властей. Как это -- на принципе разделения властей? А очень просто: нужно ограничить законодательную власть. Нужно в конституции зафиксировать полномочия законодательной, исполнительной, судебной властей и далее сказать, в самой же конституции оговорить: парламент России (съезд нужно отменить, его, конечно, в будущем не будет) не имеет права принимать законы, нарушающие вот этот, принятый на Учредительном Съезде конституционный паритет -- менять объемы полномочий трех властей: законодательной, исполнительной и судебной. А сейчас? Сейчас съезд имеет право принимать любые поправки к конституции, в том числе как угодно урезать власть президента.

Корр.: Сейчас это случилось?

Ответ: Сейчас это происходит. Более того, сейчас они (съезд) ставят вопрос о принятии закона о правительстве, т.е. одна из ветвей власти -законодательная -- ставит пределы, и ограничивает, и сама отмеряет сколько будет власти у другой власти -- исполнительной.

Пожалуйста: вчера выступает Илья Константинов и говорит: президент, мол, пошел на этот шаг (выступление с заявлением), потому что видел, что он проигрывает съезд. Вопрос ему: а из чего он должен был видеть, что он проигрывает съезд? Ответ: а потому что он видел, что из его рук ускользает власть. Вопрос ему: каким же образом она ускользала? Ответ: а вот поправки принимались.

Так как же ему было не выступать против этого? Он был обязан. Вы нарушаете баланс властей. Мы выбирали президента не марионеточного, лишенного какой бы то ни было власти. И вообще: как может этот недееспособный, в принципе, теоретически недееспособный съезд, что он и продемонстрировал на последнем собрании, лишать страну единственного дееспособного органа -- исполнительной власти, ее-то и лишая власти.

Корр.: Президента?

Ответ: Президента и кабинет министров: на съезде первый попавшийся встает и заявляет: "А ну-ка Козырева сюда", "Того-то и того-то на отчет!" Ну и что вам дают эти отчеты? Ну вот выступили перед вами люди -- и что?

Ведь чем различаются исполнительная и законодательная власти? Исполнительная власть это, как правило, компетентное меньшинство, по своей служебной обязанности должное оперативно принимать конкретные решения, а не болтать на съезде, выдвигая альтернативы, что хорошо было бы так, а, может быть, хорошо было бы и этак -- в сослагательном наклонении. Власть исполнительная действует в изъявительном и повелительном наклонении. И должна -- да -- нести ответственность за свои действия. Но должна нести ответственность не перед съездом, если она действует в пределах своих полномочий, а перед народом -- на следующих выборах. В этом ответственность, еще не понимаемая советским народом, выборов: нужно знать кого вы выбираете: вот вы выбрали кого попало на пять лет -- теперь мучаетесь с этих... депутатов.

Итак, важнейший принцип конституции: нужно в конституции ограничить полномочия законодательной власти. А механизмом ограничения власти законодателей может служить, например, конституционный суд, который сопоставляет: "да, этот новый закон нарушает нормы принятые Конституционным Собранием". И тогда этот новый закон будет признан конституционным судом неконституционным и отвергнут. Я как бы усиливаю идею, которая есть в конституциях других стран: скажем, в Америке есть первая поправка в конституции, гласящая, что парламент... конгресс американский не имеет права принимать законов, ущемляющих свободу слова. Какой бы закон ни был принят конгрессом, он может быть проверен верховным судом США на предмет ущемления им (законом) свободы слова. Ущемляет? Тогда он отвергается: неконституционный, не имели вы права его принимать. А наш парламент всесильный -- сейчас. У него это его право принимать какие угодно поправки к конституции является той волшебной лампой Алладина, которая дает ему необъятную власть. Вы понимаете, в конституции может быть даже проведено разделение властей, определены начальные полномочия исполнительной, законодательной и судебной властей, причем парламенту могут быть ДЛЯ НАЧАЛА вручены малюсенькие полномочия -- в ЭТОЙ нашей сегодняшней конституции. Но у него в ЭТОЙ конституции спрятана лампа Алладина: он имеет право вносить ЛЮБЫЕ поправки и изменения в конституцию, он ее потрет, эту лампу Алладина, и внесет изменения -- себе возьмет, а у того отнимет. И вот оттого, что нет этого барьера, оттого, что не отнята эта лампа, которая дает ему (законодателю) всемогущество, от этого идет внутренняя противоречивость, внутренняя несостоятельность, неустранимая порочность СОВЕТСКОЙ конституции, она скалькирована с той, сталинской, конституции, где советы были всевластны и союз назывался советским. А нам нужен не советский союз. А демократическое государство. Правовое. А это качество достигается только разделением, независимостью и балансом властей.

Теперь почему я стою за команду Ельцина-Гайдара. Потому что эта власть, сегодняшняя команда, качественно отлична от всех властей бывших в союзе на протяжении 75 лет: это единственная команда, которая что-то начала делать и не просто что-то, а пошла в правильном направлении. Вот, у вас, наверное, не получится показать, но я люблю, разговаривая в последние дни с людьми, рисовать такую схему:

-- вот река, вот идет направление реформ Гайдара... нам надо переплыть эту бурную реку... вот направление реформ Гайдара -- видно, да? -- оно неоптимально, так давайте скорректируем его, давайте возьмем направление ближе к перпендикулярному, чтобы быстрее достичь берега, ведь эта команда, эта исполнительная власть открыта предложениям о любых коррекциях.

Второе: в управлении обществом никогда, в принципе, невозможен сразу оптимальный путь решения проблем, тем более таких сложных. В принципе невозможен. Всегда, любой процесс преобразования общества совершается методом последовательных приближений, т.е. методом непрерывных коррекций. А у нас что получается? Ругали Горбачева за то, что он никак не решится войти в реку, наконец люди начали делать, вошли, -- да: течением их сносит, так давайте скорректируем, корректируйте, но продолжайте идти в том же направлении! А иначе что у вас получится -- по этой схеме -- получится то, что случалось с Россией не раз: вот до сих пор дошли -- пошли назад... нет: видят хуже стало -- пошли сюда... не дошли -- пошли обратно... и вот так и будут бултыхаться взад-вперед на середине реки, пока не обессилет страна и не пойдет ко дну. Выбрал направление -- иди по нему, плыви до конца, корректируй путь, но не меняй направления. В России это уже было -столыпинская реформа. Да даже эта ленинская: когда сначала дали крестьянам землю, дали частникам заниматься предпринимательской деятельностью, а в 29-м году, во время коллективизации, все назад отняли -- и вот он результат. Сейчас нужно идти вперед, НЕ ДЕРГАТЬСЯ.

Хорошо, говорят, что, видимо, около 50% народа недовольно реформами Гайдара. А что здесь удивительного? Ведь что так будет было известно заранее, до прихода к власти Гайдара. Ведь Ельцин шел на выборы с программой: я иду к власти, чтобы проводить непопулярные преобразования. А что такое рорulus? Это, на латыни, народ. Значит, "непопулярные" -- это непонравящиеся значительной части народа, -- все было сказано наперед! И что они не должны были понравиться -- тоже было ясно. У нас ведь в чем была беда страны? В том, что люди получали незаработанную ими зарплату. Непомерная доля предприятий дотировалась, т.е. финансировалась государством. Пример: "Россельмаш". Огромное предприятие производящее комбайны, тракторы и т.д. Еще в начале восьмидесятых -- я в это время сидел в Чистопольской тюрьме -я читал статьи Черниченко "Комбайн косит и молотит" и вторую -- "Комбайн просит и колотит" -- про "Россельмаш": делают они эти комбайны "Дон" -тяжелые, разрушающие почву, страшно дорогие, непосильные по цене колхозам, -- так заставляли колхозы покупать эти комбайны, просто присылали и снимали со счета миллионы. А сейчас, когда они вынуждены искать себе потребителя, искать кто купит за такую-то цену наши комбайны -- возникают сложности. Сложно: сегодня никто не заставляет покупать. И не в одном этом сложность.

У нас промышленность -- учили этому со сталинских времен -- делилась на группы "А" и "В": производство средств производства и производство товаров "народного потребления". Так вот: у нас товары народного потребления всегда составляли недопустимо малую долю от производимых средств производства. Но станки -- средства производства -- мы кушать не можем, -- в развитых странах обратная пропорция, там намного больше доля товаров народного потребления -в том числе и станков народного потребления.

Сейчас Гайдару приходится менять структуру советской промышленности. А я еще не сказал о том, что у нас больше 50% промышленности работало на оборону или на отрасли связанные с обороной: министерство среднего машиностроения, авиационной промышленности, атомного машиностроения, энергетики и так далее, и так далее -- все это были закрытые министерства. Теперь идет сокращение вооружений, с оборонных предприятий уходят заказы, необходимо проводить переориентацию предприятий -- конечно, это рождает недовольство миллионов людей занятых в этой промышленности, но эта переориентация необходима, потому что их промышленность не кормила людей, а люди кормили эту промышленность и людей, в ней занятых. Вот сущностные проблемы, которые достались Гайдарам-Ельциным как результат 75-летней работы машины зла, которая просто разрушала всю страну, уродовала промышленность, уродовала все на свете. Испортили и народ. Люди жили по принципу: "вы делаете вид, что вы нам платите, мы делаем вид, что мы вам работаем." А я помню, что еще в 68 году, я тогда учился в Московском Университете, у нас вел политэкономию капитализма специалист Госплана СССР Романов, -- он еще тогда утверждал, что главным элементом производительных сил общества являются не станки, не технологии, а люди. И приводил в пример послевоенную Германию: заводы сравнены с землей, вся промышленность разрушена, но остались люди, умеющие и желающие качественно, добросовестно работать. То есть остался главный компонент производительных сил. И вот на этих людях (и на, конечно, американских кредитах) встала промышленность новой Германии. А у нас, я повторяю, сложность еще и в том, что развратили народ: у нас нет этих высококвалифицированных, добросовестно работающих людей. Вот -- этот кооперативный дом -- десять лет строился, с 67 по 77-й, я в это время преподавал в институте и проводил среди заочников и вечерников антисоветскую агитацию: беседовал по окончании занятий, и демонстрировал неэффективность советской экономики и развращенность советского трудящегося на примере этой советской работы: как тут настелены полы! как все тут сделано! десять лет! а должны были за год сделать. Примеров тут... протяни руку и наткнешься: заходишь в банк -- почему деньги не перечислены? -- потому что та, что должна была их перечислить, занята: сапоги примеряет! С этим столкнулось сегодняшнее правительство -- нужно менять психологию, философию людей. Когда говорят, что, если правительству не подходит народ, то нужно менять не народ, а правительство, то говорят, на мой взгляд, очень неправильно. Нет: правительство реформаторов всегда меняет народ, так было и так, по логике, обязано быть. Реформаторы и духовные вожди народа всегда меняют народ -- к его же благу меняют, действуют не силой, а убеждают народ, что выжить он может, только если изменится.

В этой стране всегда действовала философия: "ты что -- умнее всех хочешь быть?", "ишь какой умный выискался!", "там, наверху не хуже тебя знают, что делать!" А жизнь показала, что там, наверху, знали в миллион раз хуже нас, хуже меня лично -- во все это семидесятилетие, во все эти годы брежневского царствования. Да что они там знали! Эту философию тоже нужно менять. Нужно воспитать уважение к уму, к интеллекту, нужно понять, что талантливые люди являются национальным достоянием страны. И нужно понять такую вещь, что, как говорят китайцы, из десяти тысяч зайцев не слепишь одного льва. Талант является национальным достоянием, его беречь нужно, лелеять, создавать ему условия.

Вот что нужно делать с этой страной -- здесь задачи нешуточные.

11 декабря 1992 года.

ДНЕВНИК РАЗМЫШЛЕНИЙ

"Новое дело", No36, 8 октября 1993 года.

ЧТО ДЕЛАТЬ С КОНСТИТУЦИЕЙ

Что же следует сделать с конституцией, чтобы она перестала быть советской и стала конституцией правового государства?

Необходимо отнять у советской власти лампу Алладина -- статью 104-ю.

Нужно в конституции записать: не всякие законы имеет право принимать Законодатель.

Он не имеет права принимать законы, нарушающие закрепленные в конституции полномочия законодательной, исполнительной и судебной властей, а также законы, ущемляющие свободу слова и остальные фундаментальные права и свободы граждан. Каждый закон и каждая поправка к конституции должны быть рассмотрены конституционным судом на предмет ущемления ими перечисленных в конституции прав человека или конституционного баланса властей. Этот принцип -- ограничения законодательной власти -- должен быть проведен через всю конституцию.

Заботиться специально об ограничении исполнительной или судебной властей не надо, ибо их полномочия должны быть даны в конституции исчерпывающим списком, каковой расширять они не имеют права, ибо не они принимают законы и отмеряют власть. Эта-то новая конституция, уже несоветская, станет фундаментом правового государства, Новой России.

Разрушительное крыло съезда -- все эти аксючицы, бабурины, астафьевы, константиновы, травкины, румянцевы -- бессознательно нащупали эту лампу Алладина и время от времени в ходе съезда потирают ее: то и дело то тот, то этот депутат с важностию заявляет: "съезд правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федерации".

Вот этого-то права Законодателя и надо лишить.

ПОРОК И ЗАБЛУЖДЕНИЕ СОВЕТСКОГО СОЗНАНИЯ

Порочность нынешней советской конституции коренится, на мой взгляд, в ошибке народного сознания. Эта ошибка и этот порок состоят в том, что у народов, продержанных 75 лет под серпом и молотом, не только в сознание, а уже и в подкорку загнано убеждение в том, что чем больше народу соберется, тем вернее будет принятое голосованием решение. Вот это-то убеждение и является заблуждением и пороком. Это заблуждение народного сознания, во многом питавшее большевистскую философию и мораль большинства, состоит в том, что раз нас больше, то, значит, мы и правы. Есть в этой философии от примитивного общинного сознания. И есть в ней от комплекса неполноценности, и потому агрессивности, "маленького человека": "не надо мне твоего хорошего, оставь мне мое плохое".

Коммунисты очень любили эту аргументацию коллективом, съездом: "Ты умный -- а коллектив народных тебя не понимает. И не принимает, так что ж: ты один умный, а девятьсот с чем-то депутатов глупые? Да как же они могут быть глупые, когда они народные?!

Вся рота, понимаешь, не в ногу, а он один в ногу. Постыдились бы. Скромнее надо быть."

Большевистская мораль большинства состоит в том, что раз нас больше, то мы должны давить этих шибко умных и много о себе понимающих, которых всегда меньше. Именно эта большевистская философия большинства задавила насмерть и самих большевиков, и саму большевистскую страну.

Демократическая философия большинства состоит в уважении большинства к мнению меньшинства, к мнению одного, к спору с его мнением по существу, а не воздыманием дланей. Демократия сильна вниманием к доводам квалифицированного и авторитетного меньшинства. Почему меньшинства? А потому, что самых квалифицированных и самых авторитетных всегда считают единицами. Диалектика: демократическое большинство говорит единице: дай нам твое хорошее, твое высшее, и, если оно лучше и выше того, что мы считаем хорошим и высоким, мы возьмем его.

А испытывающее комплекс неполноценности большевистское большинство говорит: ненавижу тебя уже за то, что ты доктор наук и языки знаешь. Не надо мне твоего хорошего...

Из кого это большинство -- вот ведь в чем вопрос. Для машины голосования все голоса равны по весу, по значимости. А так ли должно быть? В свободном мире философ, ученый, писатель могут жить независимо. И их независимое творчество -- творчество меньшинства, считаемого единицами, -спасает большинство. Этого никогда не хотели и до сих пор не хотят понять в этой стране. Здесь у низов всегда брала верх ближняя мотивация -повластвовать над теми, кто благороднее, умнее, талантливее, поизгаляться над отмеченными божьим перстом. В свободном мире у большинства хватало ума (и уважения к чужим достоинствам) ценить таланты как национальное достояние. У нас традицией было горе от ума. У них особый вес, придаваемый большинством мнению квалифицированного меньшинства, только и делает возможным функционирование демократических институтов общества и сопряженной с ними рыночной экономики. Тут традиция другая -- большевистское неуважение к интеллекту, к порядочности, честности, доброте. Тут чекиста всегда ставили выше ученого, секретаря обкома -- выше писателя, руцкого -- выше гайдара. Тут 75 лет было принципом: мы академиев не кончали, потому назначай нас министрами. Демократия -- это структурированность, это иерархия мнений, которые должны браться обществом с разным весом.

СЪЕЗД БОЛЬШИНСТВА

Тысячеголовое чудище -- съезд только кажется сильным и неуправляемым. На деле он легко манипулируется волевым циником, согласным играть на низменных инстинктах большинства. Имраныч все потрафляет уязвленному самолюбию депутатов, по тысяче раз на день повторяя "уважаемые депутаты", а иной раз не выдержит и скажет им, что они воистину динозавры, если социалистическую законность отменять не согласные. Или вдруг признается уважаемым депутатам: "Да что вы мне все этим законом тычете! Не я ли этот закон из вас прямо-таки выколачивал". Долго съезд искал папу, ведь без папы так плохо -- не знаешь кого слушаться, чьи намерения угадывать, на кого ориентироваться и, наконец, нашел его: ревнивого, с болезненным самолюбием, хорошо понимаемого, близкого, родного большинству, большевистского папу большинства. И экономист он хороший -- доктор марксистских экономических наук, выступил с идеей социального государства, чтобы не одним богатым, а всем было хорошо. В общем, сам додумался до того, что лучше быть богатым и здоровым. Социальное государство. Так погодите, Руслан Имранович, ведь это что значит? Что вы у одних будете отбирать, а другим давать. Так вы, раз уж о социальном заговорили, то скажите, у кого будете отымать и кому давать. И докажите, что те, у кого вы собираетесь отбирать, согласны будут работать, чтобы русланы у них отбирали и, как посчитают нужным, распределяли. А то ведь у нэпманов отбирало социальное государство, а они взяли и бросили на него работать, и получилось не социальное государство, а социальный голод. Руслан Имранович кивает на Швецию. Так ведь там, Руслан Имранович, частная собственность, там частное предпринимательство, обеспечивающие их законы, там давнехонько рынок внешнюю жизнь общества шлифует. Там производят, Руслан Имранович, а потом уже распределяют. А вы, не построив производства, не заявив механизма, которым собираетесь его стимулировать, распределять тянетесь. Не слишком ли вам некогда?

Инда и матерком запустит... Родной он, близкий, свой. "Так точно, Руслан Имранович!...Так точь... Руслан Имранович!..." -- это кто ж такой послушный? Да Рябов это -- главный съездовский законник. "Чего изволите, Руслан Имранович?". "Желаю иметь своим заместителем Рябова", -- кует себе кадры Руслан Имранович. Съезд голосует. "Спасибо, уважаемые депутаты!" Власть управляемой толпы.

Вот говорят, что надо, чтобы реформа шла безболезненно. Но ведь это логически невозможно: если мне не будет больно, я не стану работать иначе. Если я (государство) буду дотировать "Россельмаш", то он так и будет гнать свои комбайны, которые никто не берет. Если я буду платить оборонным предприятиям за ракеты и пушки, то они так и будут их производить.

PEREAT MUNDUS, FIAT JUSTITIA!

Пусть гибнет мир, но торжествует юстиция. Или: пусть гибнет мир, но торжествует справедливость. Председатель комитета верхсовета по иностранным делам Евгений Амбарцумов на вопрос, как же съезд принял постановление с нарушением регламента, отвечает, что они сделали это народу во благо. Амбарцумов приводит изречение, вынесенное мною в заглавие, и говорит, что, ну вот, нельзя же так, чтобы погибнул мир, только бы торжествовал закон, дескать, это уж крайность, доведение идеи законности до абсурда. Это говорит законодатель! Эти люди! Эта публика пишет у нас законы. Тут, в этом, на мой взгляд, коренится причина всех бед: к власти пришла чернь, к власти пришли люди, не имеющие идеальных устремлений, не служившие идеальным устремлениям до своего прихода к власти. Жалкие аргументы их опровергаются легко, жалкие корыстные мотивы их поведения читаются с полувзгляда. Господин Амбарцумов не понимает, что только тот мир не погибнет, который стоит на "лишь бы торжествовала юстиция". Секрет непобедимости Рима был в его моральной бескомпромиссности: pereat mundus, fiat justitia! Амбарцумов пришел в верхсовет из журналистики, был обозревателем "Московских новостей", учил нас демократии и гласности, объяснял нам что и почему. Но вел себя мудро: не выходил из круга сегодня допустимых высказываний. Я сидел в тюрьме и ссылке, а Амбарцумов писал и объяснял -- в пределах разрешенного. Я расширял область допустимого, а Амбарцумов в нее вступал. Вступил, наконец, и в парламент. В парламенте этот демократ эпохи перестройки, этот столп яковлевских "Московских новостей" поругивает Козырева, но не ссорится с астафьевыми, константиновыми, бабуриными, аксючицами, он ни единым словом не задевает русских националистов -- все тех же бабуриных, павловых, астафьевых, константиновых, аксючицев. Оно и понятно: армянин Амбарцумов боится, что русские его затравят своей националистской ненавистью. А те глаз не спускают с "демократа" Амбарцумова, и "демократ" лавирует и лавирует. Лавирует и дрейфует -- в сторону Хасбулатова и русской правой. Лавирует и дрейфует, как лавировал и дрейфовал всю свою жизнь. Беда нашего общества в этом: откровенным политическим уголовникам не противостоит, а с ними конкурирует демократическая чернь, в политической рулетке поставившая на "демократию", въехавшая в парламент на демократической фразе, никак не обеспеченной их предыдущей жизнью.

Бедный наш народ в который раз оказался обманут политическими карьеристами. Интересно о нынешней ситуации сказал Ильич: "... к правительственной партии стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать" (Ленин, том 31). Ильич, как всегда, погорячился, ну а пропускать карьеристов и проходимцев в высшие эшелоны власти все равно нельзя.

ПРИРОДЫ ВЕчНЫЙ МЕНЬШЕВИК

В поле действия большевистского принципа от ума всегда горе, ибо очень умных мало, умный, по слову поэта, "природы вечный меньшевик". Диалектика в том, что этот меньшевик, эта единичка (Капабланка, Колмогоров, Кавабата, Хайек, Хемингуэй) нужна большинству. Здоровому большинству. А больное большинство -- большевики -- обязаны ненавидеть того, кому больше дадено.

ЧЕГО НЕ ПОНИМАЮТ ПОКА ДАЖЕ ДЕМОКРАТЫ

Наш парламент с нашей историей (впрочем, любой парламент) не имеет права принимать любые законы -- эта идея до сих пор непонятна самым передовым парламентариям России. Сегодня, 23-го декабря 1992 года, С.Носовец, а это депутат, считающийся, и справедливо, одним из лучших в парламенте России, демократом и либералом, заявляет как самоочевидное (говорит от микрофона): "Конечно, все то, что мы здесь примем, то и закон, но ведь нужно депутатам и честь, и совесть иметь!"

Да нельзя полагаться на вашу, депутатов, честь и совесть! Не может строиться конституция в расчете на то, что представители органов власти будут честными и совестливыми. Закон должен вынуждать их быть честными и совестливыми. Закон должен ставить барьеры бессовестности и бесчестности. Закон должен ограждать общество, в том числе, и от бесчестных и бессовестных парламентариев. А он нас не ограждает. Вот проблема. А то, что я предлагаю, тот принцип, который я предлагаю положить в основу Новой Конституции, он оградит.

Если даже конституционный суд вдруг падет и окажется сам бессовестным и бесчестным, то гражданин России сможет сам определить, нарушает или нет принятый парламентом новый закон то неприкосновенное ядро, которое и служит определителем законности самих вновь принятых законов, то есть: нарушает ли этот новый закон его неотъемлемые права и свободы: свободу слова, передвижения, частной собственности на все и остальные фундаментальные права и свободы.

ПЛЮСЫ-МИНУСЫ ЕЛЬЦИНА

Первый из минусов -- в осевшей у него в костях большевистской философии, в религии большинства. Он никогда не шел один против всех. Он всегда боялся противостояния большинства. Он всегда сдавался большинству. Нет идеального, на чем он мог бы устаивать против большинства. Он не понимает, что человек, имеющий идеалы, независим от мнений большинства, он может проиграть в одном-единственном случае -- если предаст свои идеалы, если поступит не в соответствии с ними. Тот, кто боится проиграть большинству, -- обречен.

В политической карьере Ельцина было немало моментов растерянности, слабости, уступок силе. Это и невнятные объяснения на пленуме ЦК и партконференции (88-й год), и выдача оппозиции Бурбулиса, Яковлева, Гайдара в 92-м. Но сильнее всего внутреннее неблагополучие Ельцина выявил выбор им в вице-президенты Руцкого.

Я был так возмущен этим решением, что во время разговора на площади в мае 91-го сказал Э.Уразаеву, что всерьез думаю не вычеркнуть ли и Ельцина. Да, это было страшным падением -- на 6-ом съезде не предложить (и тем самым не назначить) Гайдара премьером. Судьба тогда дала Ельцину возможность не изменить ни своему слову, ни самому себе: в числе 3-х кандидатур, набравших на съезде наибольшее число голосов, был и Гайдар. Но Ельцин сдал назад, уступил большинству. Он был не готов устаивать против большинства. Сказалась идеальная коммунистическая установка не на истину, а на большинство. И все-таки самой тяжелой, непростительной ошибкой был выбор себе в вице-президенты Руцкого. Так эти люди понимают политику: ради расширения своего электората они идут на авантюру -- берут в связку человека политически -- чуждого, по человеческим качествам -- неизвестного. Лишь бы набрать голоса...

За моральную неразборчивость и политическую беспринципность Ельцина платить приходится сегодня не Ельцину -- народу. А что же Ельцину в плюс? Самое главное -- я вижу у него признаки новой, некоммунистической, идеальной установки: он уступил Гайдара, но он не уступил идеи перехода к свободной жизни, к частному предпринимательству, к частной собственности, к политическим свободам, к обеспечению прав человека. Он учится устаивать против напора низкого большинства. Наконец, он добрый человек. Он просто не умеет еще сопрягать доброту с неуступчивостью. Думаю, что эти слабости и недостатки немало способствовали избранию Ельцина президентом: он недалеко ушел от среднего советского, он близок сегодняшнему, вчера еще жившему ложными коммунистическими ценностями, советскому. Своими слабостями -- этими родимыми пятнами коммунизма -- он близок сегодняшнему среднестатистическому избирателю, который видит: "Ельцин не инопланетянин. Он такой же, как я, с теми же советскими недостатками, но, вот, избавляется же президент от них, идет к новым берегам, значит и я смогу". Поэтому, критикуя Ельцина, надо понимать, что многие из присущих гражданам его страны предрассудков обязаны быть у него по должности. Что ложью является вбивавшееся советским убеждение, что начальником должен быть (а следовательно, и является ) самый умный, самый знающий. Вовсе нет. Руководитель обязан обладать иным качеством -- уметь выслушать, понять и принять точку зрения людей, которые глубже, умнее, более знающи, чем он сам. Ельцин оказался на высоте, заявив, что в его команде все умнее и компетентнее его. Демократическая власть не претендует на обладание высшим знанием и высшим умением, претензия власти быть самой умной -- верный путь к автократии, к тоталитаризму. Эта претензия есть у Хасбулатова, и в этой претензии власти быть умнее всех (и потому не нуждаться в иных умных головах) признак и зародыш принципиальной недемократичности, устремленности к автократии и тоталитаризму хасбулатовской головки съезда и верхсовета. Съездовское большинство уже приняло самодержавную, патерналистскую норму жизни: учитель, наставник, лектор, папа Хасбулатов и послушное ему большинство. Съезд уже скатился в автократию: "Руслан Имранович, я прошу вас поддержать мое предложение, потому что, как вы скажете, так съезд и проголосует". (Вечер 7-го декабря 92-го года, один из депутатов от микрофона). Этому большинству низших достаточно псевдо-аргументов Хасбулатова, как раньше большинству низших было достаточно псевдо-аргументов Ленина-Сталина.

ХАСБУЛАТОВ АРГУМЕНТИРУЕТ

С пафосом убежденного в своей правоте человека он заявляет с трибуны съезда: "Необходимо соблюдать нынешнюю конституцию. И как этого не понимают люди, называющие себя демократами? Ведь демократия начинается с уважения к конституции и закону!" Весь съезд, в том числе демократическое меньшинство его, молча проглатывает этот аргумент. Мне не впервой учить коммунистических профессоров, поучу и этого. Господин профессор, а ведь вы неправду сказали: демократия начинается не с уважения к конституции, а с уважения к демократической конституции. Уважать конституцию, уважать внутренние законы страны -- еще не значит уважать законность и право. -- Как это? -- А так это, что законы государства могут узаконивать беззаконие -- так было в этой стране 75 лет и в Германии 12 лет. Закон может узаконивать беззаконие, закон может говорить: править страной может только компартия или только фашистская партия. Что ж, демократия начинается с соблюдения и "этих, пусть плохих, пусть несовершенных законов" (как выражается еще один коммунистический профессор -- Зорькин)? Да нет, господа профессоры, демократия с соблюдения таких законов кончается.

ДЕМОКРАТИЯ КОНчАЕТСЯ С СОБЛЮДЕНИЯ 104-Й СТАТЬИ НЫНЕШНЕЙ КОНСТИТУЦИИ

Демократия и законность начинаются с отвержения нынешней конституции, с отвержения узаконенного ею правового произвола съезда народных депутатов.

ПРЕЗИДЕНТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОДОБЕН ДЯТЛУ

В 84-ом году Рейган вторично победил на выборах. В 19-ой камере Чистопольской тюрьмы нас в те дни было трое: я, Интс Цалитис и Евгений Анцупов. Я хотел победы Рейгана и потому не скрывал удовлетворения исходом выборов в Америке. Анцупов: Ну вот, делают из Рейгана панацею от всех бед... Я: Никто его не считает панацеей. Я за него, потому что он делает то, что должен делать президент. Президент должен быть подобен дятлу. Он должен понять главную политическую истину своего времени и главное направление своей политики и своих действий. Не его дело считать метры и миллиметры -он должен уметь правильно подсчитывать километры. Он должен с упорством дятла вдалбливать в сознание обывателя истину, еще не понимаемую обывателем, но уже понятую президентом. Рейган наконец-то понял, что СССР -- это империя зла. Прекрасно, что он ее вдалбливает Америке и всему миру. Мое дело открывать и доказывать и объяснять эту истину -- в том числе и рейганам. Его дело -- человека, близкого к среднему человеку общества -- с несокрушимым упорством долбить, пока не вдолбит, истину в мозги своих соотечественников. Долбить на тысячу ладов -- пословицей, притчей, рассказом, примером, рассуждением, фактом -- но всегда в одну и ту же точку, одну и ту же истину...

ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО ДАГЕСТАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ 5-ГО АПРЕЛЯ 1993г.

САЛАМ ХАВЧАЕВ: Добрый вечер. В пятницу в передаче "Позиция и оппозиция" мы пятьдесят минут посвятили самой злободневной теме сегодняшнего дня -прошедшему съезду и предстоящему референдуму, и вот сегодня, без раскачки, мы хотим продолжить разговор на эту тему с другим собеседником -- известным правозащитником Вазифом Мейлановым. Вазиф, Вы приходите на телевидение в решающие моменты жизни нашего общества, России, республики... Может быть, лучше посвятить несколько минут общим вопросам, а потом отдельные вопросы конкретизировать?

ВАЗИФ МЕЙЛАНОВ: Я, собственно, как раз так и хотел. Я уже говорил о положении дел с сегодняшней конституцией. Но после того, как я посмотрел и восьмой, и девятый съезды, я продолжил свою логику и дошел до интересного, на мой взгляд, вывода. Я пришел к выводу, который пока не сделан никем, -- и в этом я вижу ошибку и съезда, и сторонников президента: в закрывании глаз на ситуацию с правом и конституцией.

Я считаю, что у нас конституции нет. Нет конституции -- потому и соблюдать нечего, и нет того, за соблюдение чего следует бороться. То есть, теряет смысл конституционный суд.

Я уже говорил о 104-й статье, но сейчас скажу об этом иначе. Я поставлю такой вопрос: что постоянно в нашей конституции, что константа, что неизменно в нашей конституции? А в конституции что-то должно быть неизменно, ибо неизменная часть конституции и придает стабильность государству. Так вот: в нашей конституции записано: "постоянным во мне является только моя изменчивость". Только ее изменчивость! В 104-й статье записано, что съезд правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос относящийся к ведению Российской Федерации. Что из этого следует? На мой взгляд, следует, логически, что не действуют все остальные статьи конституции: с принятием этой статьи все остальные статьи теряют силу.

Почему? А вот смотрите: в 121-й статье написано, что министра Российской Федерации назначает и освобождает президент -- по представлению председателя совета министров. В то же время Хасбулатов на последнем съезде "грозно" (в кавычках) заявляет: "Чтоб через час министр безопасности был здесь, а то прям на съезде его и сымем". Как сымем? Ведь министров снимает и назначает президент по представлению... и т.д.? А с другой стороны: назначение министров Российской Федерации относится к ведению Российской Федерации? -- Да. -- Значит, тем самым, по 104-й статье, и к ведению съезда! Или вот -- выборы президента: по конституции это всенародные выборы с прямым, равным и тайным голосованием. Но никто не задается вопросом: а что -- выборы президента Российской Федерации относятся к ведению Российской Федерации? Да? Но тем самым, по 104-й статье, -- и к ведению съезда. Значит, по той же конституции, съезд может избрать и президента Российской Федерации.

В 104-й статье записано: "К исключительному ведению съезда относится принятие конституции и внесение в нее изменений и дополнений". Это означает, что страна вынуждена жить "от съезда к съезду", гадая, что на очередном съезде ее ждет, какие еще поправки внесет съезд в конституцию, ведь съезд, по 104-й статье, может вносить ЛЮБЫЕ изменения в конституцию. Съезд может двумя третями проголосовать и отменить сам пост президента, т.е. перевести страну в новый строй жизни: из президентской республики (с уравновешенностью президентской власти парламентскою) -- одним воздыманием дланей -- перевести страну в "парламентскую " (в кавычках) республику.

С.Х.: Может быть хватит об этом, мы уже шесть минут говорим о конституции.

В.М.: Не хватит, это важно. Меня удивляет (хотя я знаю причину такого поведения) что ни президентская, ни съездовская стороны не признают того, что конституции нет. Каждая из сторон клянется в верности конституции и обязуется ее соблюдать. А ее нет, конституции! Сто четвертая статья обнулила все статьи конституции. Привести 104-ю статью в соответствие с принципом разделения властей, как это было предложено на последнем съезде ("поручить верховному совету"), невозможно: нужно переработать всю конституцию, строить ее на ином принципе.

Еще одно следствие из 104-й статьи: не работает конституционный суд. Зорькин на одном из съездов говорит: "Ваше постановление противоречит конституции, вы тогда уже или это постановление отменяйте, или конституцию меняйте". То есть Зорькин и конституционный суд теоретически, в принципе, не могут намертво зачеркнуть, отменить ни одно из постановлений съезда.

Ибо съезд может в обоснование своего неправового, неконституционного решения изменить саму конституцию!

По нынешней конституции он правомочен это сделать. Поэтому Зорькин и конституционный суд обречены всегда быть на стороне съезда.

Что я предлагаю сделать? На каком ином принципе стоящая, какая, на этот переходный период, по конструкции нужна нам конституция? Не на том принципе, на котором построены конституции стран развитой демократии -- сдержек и противовесов. Предлагаемая мной конституция имеет более жесткую конструкцию: в ней должно быть две части: первая часть -- мета-ядро, мета-конституция, в нее должны входить статьи, которые не подлежат изменению ни парламентом и никем. На какое-то, пока неопределенное время, не подлежат. В метаконституцию включить: гарантии прав и свобод, в том числе свобод слова и печати, исчерпывающим списком в нее же включить полномочия президента и парламента (съезда не будет). Туда же включить регламент парламента. Туда же включить закон о выборах. Это будет неприкосновенное ядро. Остальные статьи конституции обязаны не противоречить статьям этого ядра, проверка конституционности решений парламента будет производиться по сверке их со статьями метаконституции. Не противоречат этому неприкосновенному ядру -значит принятые парламентом дополнения к конституции конституционны. Мой план даст незыблемую основу деятельности конституционного суда и лишит законодателей права на произвол.

Думаю, мы неслучайно упали из автократии генеральных секретарей (автократия, в переводе с древнегреческого, -- самовластье, самодержавие), не в демократию, а в охлократию (толпократию): у нас коллективным самодержцем стал съезд. Этот коллективный самодержец для страны намного опаснее единого самодержца, ибо единость самодержца предполагает единство воли скрепляющей государство, а коллективный самодержец лишен единства воли, а тем самым и просто воли, и тем самым он планирует и подготавливает распад государства на фрагменты, каждый из которых уже будет обладать единством воли.

С.Х.: Ну, может быть, мы начнем с анализа вопросов референдума? На один из них Вы недвусмысленно ответили -- Вы против охлократии, главенства верховного совета и съезда, -- тут трудно с Вами не согласиться. Означает ли это, что Вы за президентскую власть? А как быть с вопросом об экономической политике? В какой мере он правомерен? Можно быть за президента, но не соглашаться с его экономической программой... тут много нюансов.

В.М.: Ну, безусловно, я за президентскую республику, только тут надо объяснить. Ведь президентская республика не означает автократии. Президентская республика -- это та форма демократии, которая сегодня нам нужна. Ведь президент не самодержец. Он не самодержец! Почему? ЗАКОНОВ ОН НЕ ИЗДАЕТ.

Если Россия примет конституцию, о которой я говорю, то его полномочия будут даны в ней исчерпывающим списком. Он вышел за пределы своих полномочий -- его действия могут быть опротестованы конституционным судом.

Сейчас же, на мой взгляд, все эти разговоры об импичменте просто преступны, и преступен конституционный суд: потому что такую конституцию не соблюдать нужно, а с ней бороться и немедленно принимать новую. Узаконивая действующую конституцию, мы узакониваем произвол тысячи человек. Мы ввергаем всю страну в хаос, потому что страна живет в таком режиме, что не знает в каком строе она завтра проснется. -- Да нельзя так жить! Статьи метаконституции должны быть приняты либо волеизъявлением народа (референдумом), либо специально созванной ассамблеей, -- чтобы дать конституции большую легитимность и большую защиту: чтобы верхсовет не мог ее (метаконституцию) отменить.

С.Х.: Ассамблея, которая примет конституцию и разойдется?

В.М.: Теперь по вопросу референдума о доверии президенту. Нужно понять такую вещь: политика вещь далеко не прямая: политика -- это столкновение воль, и воли эти выражаются не явно, не открыто, не прямо. В политике так: задают один вопрос, а подразумевают другой. Ты даешь ответ, подразумевая одно, а выводится из твоего ответа другое. Поясню сказанное. В своей газете я год назад сказал о существенных коррективах, которые должны быть внесены в реформу. Я сказал об этом 17 января, через две недели после либерализации цен. Я сказал, что либерализация цен, в условиях монополизма на все и вся, приведет не к росту производства, а к сокращению производства товаров и росту цен на них. Это я сказал год и четыре месяца тому назад, когда реформа только-только началась. И отнес эту статью в "Дагестанскую правду". Но наша красная "Дагестанская правда" статью отвергла, испугалась.

Но в этой же статье я выступил ЗА основное направление реформ. При всех необходимых, на мой взгляд, кардинальных коррекциях к ней. Потому что я считал и считаю, что нынешнее направление реформ единственно возможное: то есть переход к рынку и частной собственности. Выход только в этом. Для нас это новость, а для всего остального мира (Алжира, Египта, Саудовской Аравии) это уже старое, они только в этом и жили.

Так вот, выход только в этом, а вопрос поставлен не такой -- "Вы за рынок и за частную собственность?". Вопрос ставится так: "Вы за президента или нет?" и "Вы одобряете его реформы или нет?". И если я отвечу "нет" на 1-й и 2-й вопросы, то Исаков, который в телеинтервью говорил, что реформы президента зашли в тупик, скажет: "Ну вот и все! Крест". А я креста на переход к рынку и частной собственности не хочу.

- Что же вы предлагаете? -- спросил его в том интервью журналист.

- Карточки.

Но вот журналист его не спросил, а я спрошу: а у вас хватит товаров на карточки? Если вы переведете людей на карточки, они станут работать так, что будет хватать на карточки? Уже не станут.

С.Х.: Уже да.

В.М.: Уже не станут они работать как раньше. Раньше-то еле-еле хватало, а сейчас работать как в 78-м году не будут. Это нужно понять прежде всего. Мы в 78-й год уже не вернемся, даже если назначим генеральным секретарем Зюганова, если сейчас все предприятия сделаем государственными, начнем все сдавать в закрома родины. Мы не вернемся в то время, уже не будут люди за 120 рублей работать, они начнут растаскивать эти государственные предприятия.

С.Х.: Никто не предлагает возвращаться обратно, предлагают только сменить темп реформ.

В.М.: Я хочу прежде всего, чтобы в сознании людей отложилось: позади нас 78-го года нет, позади нас, если мы пойдем назад, не брежневский режим 78 года, а большое сомали -- голодающая и раздираемая междоусобными войнами страна. Работать здесь уже за 120 рублей не будут, здесь будут воровать, будут грабить друг друга, начнется междоусобная война голодных людей.

С.Х.: Но ведь элементы этого наличествуют и сегодня.

В.М.: Наличествуют. Но здесь впереди другое. А там война и голод как перспектива.

Теперь по поводу замедления темпа реформ. Вы понимаете какая штука: реформы надо было начинать шестнадцать лет назад. А сейчас у нас уже нет времени. Нет времени их замедлять.

Если мы хотим переходить к рынку, то надо переходить к частной собственности. Потому что рынок -- это децентрализация производства, где каждый из частных производителей имеет свой личный план производства и выходит конкурентом на рынок, рискуя своими, а не государственными средствами. А раз переход к частной собственности необходимая предпосылка рынка, то мы должны как можно быстрее проводить приватизацию -- я не говорю, что она должна быть хищнической, преступной и т.д., но мы должны ее делать! Когда мне говорят, что, вот, приватизируют за бесценок, продают тем-то и тем-то, то мне хочется сказать нашему дагестанскому обществу: почему ни один из представителей тысячи, или сколько их там, карликовых общественных организаций не участвует в контроле за процессом приватизации? Я один хожу в это Госкомимущество и вижу какой остроты столкновения (интересов) происходят на его заседаниях. Такой, что некоторые из членов Госкомимущества говорят: вы только, пожалуйста, не говорите как я голосовал за тот или иной проект приватизации конкретного предприятия.

Теперь, почему я говорю, что начинать преобразования надо было раньше. Я писал, что нужно менять сам строй жизни общества еще в 77-м году. А вот что я говорил в 80-м году на своем суде: это страничка из протокола судебного заседания по моему делу, запись сделана секретарем суда: "Мы не туда идем, если мы вовремя не свернем с этого пути, то будет катастрофа", 80-й год, декабрь. Так вот: у нас уже исчерпан резерв времени.

Сейчас для нас резерв времени исчерпан. Мы должны напрячь все силы, включить все общественные организации, проследить за тем как идет процесс приватизации, но нельзя этого процесса замедлять!

С.Х.: Прошу прощения, наше время практически закончилось.

В.М.: Очень плохо, что кончилось!

С.Х.: А, может быть, и очень хорошо, потому что эти темы можно обсуждать до глубокой ночи...

В.М.: Ну и что из этого? Это ведь нужно. . . На самом деле ведь дело не в Ельцине! Для меня что всего важнее? Вы понимаете... ведь в чем идея реформы? Ведь мы привыкли к центристскому государству и тогда, при генсеках, действительно можно было упрекать во всем главу государства, потому что все делалось по его распоряжению или с его согласия. А сейчас Ельцин фактически ведет страну к новому качеству, когда не он будет решать. Происходит децентрализация собственности и, следовательно, децентрализация власти. Если произойдет переход к частной собственности, то не Ельцин будет решать, и он уже не решает за наших этих... кто они там... бизнесмены... Но за них никто не решает, они почувствовали вкус экономической свободы...

К чИТАТЕЛЯМ "ДРУГОГО НЕБА"

"Другое небо", No3, август 1994 года.

В сегодняшнем дне сошлись и работают сразу три Времени -- прошлое, настоящее и будущее. Мы еще не вышли из нашего недавнего строя жизни, образа мысли, манеры поведения. Мы еще не сменили социальной психологии, наше настоящее на 90% -- наше прошлое. Вот почему сегодня так важно понять прошлое: понять наше прошлое -- это на 90% понять наше сегодняшнее настоящее.

Глубина газетных статей, объясняющих сегодняшний день сегодняшним же днем, на мой взгляд, равна толщине газетного листа. У меня анализ настоящего сопряжен с анализом прошлого.

Я считаю важным разработку основных категорий, понятий новой жизни: таких как свобода, государство, рынок, закон, представитель, традиция, демократия, лучшие, преступник и т. д.

Надеюсь, читатель найдет в этом выпуске "Другого неба" новые идеи и ориентиры для самостоятельных размышлений.

Люди часто спрашивают меня почему я не выступаю, куда я пропал и т.д. Но, дорогие мои, никуда бы я не пропал, а совсем бы даже наоборот, если бы вы выбрали меня, к примеру, в Думу. А вы выбираете в Думу одних, а за ответами на ваши думы идете ко мне. И это бы ничего, но мне уже не так просто, как было в 90-м, давать вам ответы по телевидению (смотрите статью "Телевидение Магомеда Гамидова"). И не так легко отвечать в своей газете -теперь издать газету стоит недешево, зарплата у меня 91 тысяча в месяц, и я взялся писать книгу -- это тоже отнимает время: пишу я не быстро. Тем не менее в решающие дни сентября и октября 93 года я выступил по телевидению. В ноябре ко мне пришли люди и прямо-таки потребовали от меня выставить свою кандидатуру в Думу, я с удовольствием согласился. Но силам добра у нас пока недостает организованности и материальной базы, собирали подписи мне люди, разделявшие мои убеждения, но все они были людьми работавшими и могли собирать подписи только после работы, машин у нас не было. Приходилось ходить пешком, проваливаясь по колено во внезапно выпавший в ноябре мокрый снег. Как мы ни старались, а успели (за две недели) собрать только около трех тысяч подписей, а нужно было 5,5 тысяч. Вот почему я не очень доброжелательно отвечал на часто задававшийся мне в конце ноября (подписные листы ведь надо было собрать до 14 ноября) -- начале декабря, да и после выборов, вопрос: "Почему Вы не баллотировались в Думу?! А мы так хотели за Вас проголосовать!" Я неизменно отвечал: "Так и надо было позаботиться о том, чтобы вы могли проголосовать, как хотели! Почему для сидевшего в тюрьме Ильи Константинова (одного из инициаторов беспорядков 1 и 3 октября 1993 года) подписные листы собрали, а я должен сам себе собирать листы?

Все ждете, что жизнь сама устроится, без вашего участия. Нельзя так! Без вашего участия, означает, что вы отдаете власть сорной траве".

ОДИН ИЗ АМОРАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ НЫНЕШНЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

"Другое небо", No3, 1994 год.

Все нейдет из головы одно из выступлений Елены Боннэр то ли перед 3 октября, то ли после него:

"Да дайте вы этим депутатам все, что они для себя хотят. Дайте им квартиры, пенсии, машины, дачи. Пусть только перестанут быть депутатами, пусть перестанут не давать стране жить. Это обойдется стране дешевле, чем если они и дальше будут депутатами. Не надо их судить. Стране дешевле их купить".

Как это совпадает с отрицанием депутатом Е.Амбарцумовым римского изречения "Pereat mundus, fiat justitia!". Боннэр призывает к тому же: пусть погибнет юстиция, лишь бы сохранился мир...

Эта трусливая аморальная мудрость была взята как руководство к действию президентом и его командой. Вдохновителей и организаторов применения силы в политической борьбе (в то время как президентом был предложен ненасильственный путь разрешения конфликта между исполнительной и законодательной властями) решили помиловать-амнистировать.

Представители шахраевского ПРЕС'а и сам Шахрай испуганно заговорили о необходимости, во имя российского единства и согласия, учитывать интересы региональных элит. Во как! Отдавать регионы на разворовывание местному начальству. Да, но занять места местных начальников рвутся молодые уголовники. Местное начальство берет пример с Москвы и тоже, во имя мира и согласия в регионе, учитывает интересы рвущихся к региональным креслам людей, только сегодня вышедших из тени.

Я отвергаю эту убогую, аморальную мудрость людей, не обладающих духовной силой потребной для честности. Это цинизм -- личные интересы региональных и российской элит ставить выше закона, выше интересов народа. Этот недальновидный прагматизм, эта жалкая попытка сохранить "мир" любой ценой уже губят страну.

Только тот мир не погибнет, в котором торжествует юстиция. И только тот мир прочен, который стоит на силе закона.

ГОСУДАРСТВО И РЫНОК

Выступление на ученом совете ИСЭИ ДНЦ РАН 25.01.1994

"Другое небо", No3, 1994 год.

В чем в первую очередь назначение государства? Роль государства в переходе к рыночной экономике состоит в обеспечении законности, личной безопасности граждан, защите предпринимателей от внеэкономического давления преступных структур. Борьба с преступностью, для меня, сегодня задача номер один для государственных структур Дагестана и России. Сегодня организованная преступность разрушает механизм самокоррекции общества, а это (разрушение механизма самокоррекции) неизбежно ведет к гибели любое общество. Ведет общество к состоянию гоббсовой "войны всех против всех". Сегодня ломка общественных институтов отбросила -- институционно -- наше общество к эпохам образования самого института государства. Для нас сейчас, сегодня, актуальна не болтовня о индустриальном или постиндустриальном обществе, а разговор о том, как сохранить само общество, ибо не индустриального общества у нас нет, а просто общества. Для нас сегодня актуален Томас Гоббс, 350 лет тому назад размышлявший над идеей государства ( 1651 г.). Вот, на мой взгляд, до смешного актуальные и без каких-либо поправок приложимые к сегодняшнему российскому и дагестанскому социумам цитаты из сочинения Гоббса "Левиафан".

ГОББС:

"Цель государства -- главным образом обеспечение безопасности. При установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к соблюдению естественных законов.

Каждый будет и может (!) вполне законно применять физическую силу и ловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам безопасность.

И везде, где люди жили маленькими семьями, они грабили друг друга; это считалось настолько совместимым с естественным законом, что, чем больше человек мог награбить, тем больше это доставляло ему чести.

При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех. Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения. Все, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна.

В подобной войне ничто не может быть несправедливо. Понятия правильно и неправильно, справедливо и несправедливо не имеют здесь места. Там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет справедливости. Справедливость и несправедливость есть качества людей живущих в обществе, а не в одиночестве."

ПРЕВЫШЕНА НОРМА ПАРАЗИТИРОВАНИЯ

Как то понимал еще Гоббс необходимым условием существования экономики, науки и самого общества является наличие действующего закона; в обеспечении этого условия состоит главная задача государства. На декабрьской сессии 91-го года болезненную реакцию членов верхсовета Дагестана вызвали мои слова: "Рынок у нас может не состояться по той же причине, по которой не состоялся при социализме труд: превышенности меры паразитирования на работающем человеке. При социализме на хорошо работающих паразитировали плохо работающие, сегодня на самостоятельно работающих паразитируют организованные уголовники. И в том, и в другом случае превышена норма паразитирования -- вот что делает труд бессмысленным, вот что может не дать и уже не дает рынку состояться." ("Другое небо", август 1992г).

КОНТЕКСТ РЫНКА

Фундаментальной ошибкой либералов я считаю необеспечение контекста экономических реформ, контекста экономики. Что я имею в виду? Что либералы пытаются реформировать экономику чисто-экономическими, только-экономическими методами. Но реформирование экономики невозможно без реформирования жизни, а жизнь общества не сводится к собственно-рынку, в обществе есть (точнее, должна быть) отделенная от собственно-рынка структура, обеспечивающая сами условия существования рынка. Таковыми являются (должны являться) все правоохранительные органы и средства массовой информации. В отличие от обычных рыночных товаров (тем более рыночных, чем более покупаемых, ) эти органы (правопорядка и информации) тем более рыночны, чем менее покупаемы. К органам правоохраны следует отнести все структуры власти, а не только силовые министерства, суд и прокуратуру.

РЫНОК КАК ФУТБОЛ

Поясню мысль о необходимости для рынка внерыночных структур на модели игры в футбол. Собственно-рынок -- это игра в футбол. На футбольном поле идет соревнование производителей в произведенной ими продукции -- ударах по воротам, передачах мяча, обманных движениях, беге. Но в ходе игры неумелые производители пасов и ударов, не могущие или нежелающие честно конкурировать с другими игроками, начинают нарушать правила рынка (правила честного соревнования творцов в сотворенных ими товарах) -- они бьют соперников по ногам, иногда пускают в ход руки, т.е. стремятся перевести футбол (рынок) в иную игру. Так вот: футбол защищается не футболом же (не более глубоким планом игры, не большей техникой обводки, не лучшей экономической программой), а полицией (внефутбольными средствами): игрок нарушающий правила игры (рынка) выводится из игры (из общества). Рынок спасается контекстом рынка. Особым контекстом, обеспечивающим самое существование рынка. Ну, а представим себе, что у футбола нет полиции. Тогда игроков будут запугивать, у игрока, реально угрожающего воротам, угрозами отбирать мяч, непокорных избивать и прогонять с поля. То есть: не будет у футбола соответствующего контекста (того, что за рамками футбольного поля), не будет и самого футбола. Не будет у рынка соответствующего контекста (государства, обеспечивающего рыночные правила игры), не будет и рынка.

Гайдару, до сих пор не обладавшему способностью реформировать и контролировать силовые министерства, был нужен Ельцин, призванный обеспечивать рынок контекстом. До последнего времени Ельцин не справлялся с преступностью, да и не ставил борьбу с нею приоритетом.

ЛЕКАРСТВО ХУДШЕЕ чЕМ БОЛЕЗНЬ

Жириновский спаразитировал на этом фундаментальном пороке сегодняшней демократии. Он пообещал покончить с преступностью. Но для него борьба с преступностью только карта в политической игре. Лекарство, которое он предлагает (русский национализм = русский фашизм) хуже самой болезни. Для кого хуже? -- Для всех народов, составляющих Россию, в том числе и для русских. Почему и для русских тоже? -- Потому что идеология национализма, ставящая идею нации выше идеи человека, расчеловечивает каждого адепта этой религии, обесценивает личность (в том числе, и, может быть, в первую очередь, русскую) тем, что ставит человека не целью, а средством достижения "национальных интересов". Неизбежно заставляя видеть "национальный интерес" там, где его видит национальный фюрер.

ИНОЕ РЕШЕНИЕ

Но кроме тоталитарного решения задачи борьбы с преступностью ("Сталина на вас нет!" или "Гитлера на вас нет!") существует (не только в теории, а и на практике) демократическое решение этой задачи: усиление власти демократического государства, повышение качества демократической власти, изменение общественного сознания.

ГОТОВИЛИСЬ К ФУТБОЛУ,

А ИГРАТЬ ПРИШЛОСЬ В РЕГБИ

А сейчас Гайдар, Федоров, Явлинский и т.п. находятся в ситуации тренеров, разрабатывающих тонкие планы игры, в то время как играть с тренируемой ими командой по предлагаемым гайдарами правилам никто не собирается, их собираются просто бить. В 93-м году миллиардные кредиты, направляемые из Москвы в коммерческие банки Дагестана на стимуляцию производителей сельхозпродукции, бесконтрольно раздавались комбанками уголовникам. Результат: уголовники пересели на длинные машины, запаслись современным оружием, увеличили штаты и повысили производство преступлений, у комбанков образовались миллиардные невозвраты кредитов. Получилось: региональная преступность и финансовая дестабильность финансируются желающим нам добра центром.

MORALITЙ

Экономическое действие меняет смысл и знак на обратный, если на линии его прохождения не создана структура честности. Честность -- категория экономическая.

КОГО БРАТЬ В ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ?

Коммунисты были логичны, беря в правоохранительные органы только людей, в чьей лояльности режиму они были уверены. Демократическое государство обязано брать в органы, обеспечивающие соблюдение законов государства, только людей, в чьей демократичности и лояльности оно уверено. Это утверждение никак не противоречит правам и свободам человека, следование ему обеспечивает эти права и свободы.

ЧЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ НАДО СОЗДАВАТЬ

Да, но где сегодня брать Платоновских честных "стражей общества"? Ответ на этот вопрос прост, а исполнение его не просто: надо менять сознание людей. Честных людей надо создавать. Фундаментальным недостатком сегодняшней демократии и сегодняшних официальных демократов я считаю: у одних неспособность учить честности, ибо они сами нечестны, у других непонимание масштаба необходимых для перехода к рынку преобразований.

НЕОБХОДИМО ЕЖЕДНЕВНОЕ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВО

И ПРОПОВЕДНИчЕСТВО

Сегодня, помимо изменения форм собственности и законов, необходимо ежедневное просветительство и проповедничество.

Необходимо публичное еженедельное осмысление реформаторами еженедельно же меняющейся экономической и политической ситуации. Осмысление, должное выражаться в категориях и терминах обыденного сознания. Я ставлю перед собой именно эту цель: в тривиальных терминах дать добытое мною нетривиальное понимание. Именно такую форму подачи конечного результата я считаю обязательной для общественных наук. То, что я предлагаю, не следует путать с популяризацией науки. Нет: это не упрощенчество и не пробелы в доказательствах, характерные для популярной научной литературы. Это изложение утверждений и доказательств в терминах обыденного сознания не в ущерб ясности утверждений и строгости доказательств.

СчИТАЕТСЯ УНИЗИТЕЛЬНЫМ СОТРУДНИчАТЬ

С ВЛАСТЯМИ

Считается унизительным сотрудничать с властями, особенно с органами правопорядка. В одной из передач радио "Свобода" писатель Войнович, а в других передачах журналисты Никитинский, Сараскина и т.д. говорили о невозможности для интеллигенции сотрудничества с какой-либо властью. Вспоминается известный рассказ Достоевского о том, как на его вопрос своему знакомому: "Если бы вы знали, что в известном вам доме готовят бомбы, вы бы заявили в полицию?" -- тот ответил: "Нет..." -- "Вот и я бы не заявил. Но ведь это ужасно!" Достоевский ситуацию считал ужасной, а нынешние идеологи демократии считают ее единственно-возможной для интеллигента-демократа. Положение губительное для общества, ибо если общество не поддерживает тех, кто сегодня в России обеспечивает порядок, то и демократического порядка и демократической законности не будет, а значит не будет и демократии.

Трудность сегодня еще и в том, что режим был тоталитарным. А total значит всеобщий, т.е. развращение народа было всеобщим, развращена была и духовная элита общества (т.е. то, что общество считало своей духовной элитой): несостоятельны оказались советские академики, несостоятельны оказались советские писатели и поэты, несостоятельны оказались и политические проходимцы называвшие и называющие себя демократами. Ничего страшного: демократия -- это не статика, а динамика. Плохие демократы не уничтожают идею демократии, ибо идея демократии в смене плохих демократов лучшими.

КТО ЛУчШИЕ?

И здесь я перехожу к другой идее связанной с предыдущей: а кто лучшие? Достоевский считал, что нация создается, определяется теми, кого она считает лучшими. Мысль абсолютно верная, хотя сам Достоесский определял лучших до смешного неверно. У нас -- и в Дагестане и в России -- беда, на мой взгляд, в том, что зависимые, запуганные или искренне заблуждающиеся журналисты, писатели и музыканты неверно определяют лучших и губят общество тем, что дают ему неверные ориентиры.

Сегодня не работает важнейший для общества институт выделения лучших.

ИДЕЯ НЕ ПОПАЛА НА УЛИЦУ

Достоевский говорил о бедах того, что он называл "идея попала на улицу". А у нас сегодня, на мой взгляд, беда в том, что идея не попала и не попадает на улицу.

ВСЕ УПИРАЕТСЯ В СОЗНАНИЕ

Ведь уже сегодня Жириновский получил возможность говорить от имени 12 миллионов избирателей. Значит, дело не в сильной президентской власти, не только, а сегодня и не столько в ней, сколько в умах миллионов растерянных, напуганных, потерявших жизненные ориентиры людей. Думали: прежний верховный совет только то и делал, что дрался с президентом за власть, за три года не принял ни конституции, ни кодексов, ничего. Надо провести новые выборы в профессиональный парламент, уж он-то будет лучше позорного верхсовета. Провели выборы. Получили Думу позорнее верхсовета. В чем дело? В людях, в головах избирателей. Тяжело было при Гайдаре? Тяжело! Но вы ведь 12 декабря выбрали тех, кто не может и не хочет спасать страну.

ИНВЕСТИЦИИ И СИЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

Сегодня сильного демократического государства у нас нет. Построение сильного демократического государства я и ставлю сегодня приоритетной задачей. То, что одновременно и сильное и демократическое государство возможно, доказывается существованием таких государств. В Америке полицейский -- хозяин улицы. Он -- власть, готовая, в случае необходимости, к решительному применению силы. То же во Франции, Англии, Германии. Там порядок, потому что там порядок ставят целью.

Плодотворно, на мой взгляд, сопоставление нынешнего состояния страны с эпохой 21-24 годов. Новая экономическая политика (возвращения к частному капиталу) обеспечивалась сильным государством. Парадокс: ненавидевшие нэпманов коммунисты защищали и защитили мелких капиталистов от разрушающего действия уголовного пресса. Сильное государство обеспечивало и обеспечило какой-никакой приток иностранного капитала: если Ленин предоставлял Хаммеру концессию -- это гарантировало возможность работать и получать прибыль. Павлы Нилины из уголовного розыска работали не за страх, а за совесть, за идею. Самое нерыночное государство в мире обеспечивало условия для рыночной экономики.

ИДЕАЛИЗМ КОММУНИСТОВ И ПРАГМАТИЗМ ДЕМОКРАТОВ

Розыскники работали на комсомольском антраците первых лет революции, на ложной, преступной, но идее! Они были идеалистами! Их вдохновляла не шахраевская польза, профит, ближняя выгода (как следует переводить слово прагматизм), а дальняя выгода -- построение общества, в котором не будет зла. Я расхожусь с модной сегодня у демократов и недемократов философией прагматизма. Шахраевский ползучий прагматизм неизбежно ведет нынешнее босоногое чиновничество в коррупцию. Раз во всем надо думать о ближней выгоде, я и буду думать о ближней выгоде: возьму взятку и продам госсобственность по устраивающей директора-покупателя цене. Самого Шахрая прагматизм довел до амнистии уголовникам, виновным в смерти тысяч людей. Шахраи-абдулатиповы пали ниже Ленина, требовавшего от государства обеспечения неотвратимости наказания.

СОЛЬ НЕСОЛЕНАЯ

Чего было бояться Хасбулатовым, Руцким, Константиновым et cetera? Ведь суд был бы гласным. Суда испугались. Ибо виновны. Преступников спасли от правосудия шахраи-прагматики. Penny wise, pound silly. На копейку умные, на рубль глупые. И эти-то шахраи числятся в демократах, в лидерах российской демократии. Э-э, а не в том ли систематическая, как говорят физики, ошибка российской демократии, что соль несоленая, что нынешние демократы никогда и не стояли на демократии. Они клялись демократией, но действовали применительно к прагме.

ПРАГМАТИЗМ ИХ ВЕСЬМА ОТНОСИТЕЛЕН

Прагма, говорите? Но прагма, на древнегреческом, практика. Итак, прагматичная политика -- это практичная политика. Но "самая практичная политика -- это политика принципиальная". Выходит, что по большому счету политика шахраев и шумеек и не прагматична? -- Безусловно. Сегодня принципиальной политики в России нет. И принципиальных политиков наверху нет. Потому прагматичная политика демократов оборачивается чередой провалов.

КОММУНИСТЫ БЕЗ ПРИНЦИПОВ

Коммунисты беспринципны, ибо от коммунизма отказались, а название сохранили. Для чего? Чтобы проэксплуатировать отсталость широких трудящихся масс, ленящихся приспосабливаться к некоммунистической жизни. С компартией случилась беда -- рухнула идея коммунизма. Что же осталось? Дисциплина. Идеи нет, а дисциплина, а организация остались. Какая же неоглашаемая идея скрепляет эту прагматичную организацию? Идея дорваться до власти и ею попользоваться. Немалый кус власти они уже получили и весьма практично на первом же заседании думы ею попользовались.

Не-а, я не прагматик, я идеалист. И только потому добиваюсь результата.

АРИСТОКРАТИЯ И ДЕМОКРАТИЯ

Принято противопоставлять аристократию (власть лучших) демократии (власти народа). Мне же представляется, что эти категории находятся в ином отношении друг к другу. Я считаю, что в государстве должна царить аристо-кратия (власть "лучших": лучше других умеющих справляться с должностью, на которую они претендуют), а демо-кратия (власть народа) должна быть механизмом достижения аристо-кратии. Демо-кратия не должна сводиться к прямой демократии -- принятию бюджета, налогового законодательства, экономической стратегии прямым голосованием всего демоса. Это было бы такой же бессмыслицей, как если бы теоремы из высшей математики принимались всенародным голосованием. Демократия -- это механизм нахождения "лучших", исключающий дискриминацию: никто из народа не должен быть заранее исключен из числа претендентов на занятие властных должностей по родовому, национальному, религиозному признакам. Этим демократия должна отличаться от обществ Древнего Египта, Индии, феодального и раннебуржуазного, где преградой на пути к властным полномочиям стояли либо рождение не в той касте, либо не в той нации, либо не в том сословии, либо не в той религии, либо имущественный ценз, либо (как в сегодняшней Америке) не то место рождения, либо (как в коммунистическом советском союзе) невхождение в самую передовую партию в мире. Но это все отрицательные определения демократии. Это все перечисление того, чем демократия не должна быть. А вот чем она должна быть? Каким должен быть этот механизм отбора "лучших"? Есть соображения и на этот счет.

А МЫ РАЗВЕ НЕ ГОСУДАРСТВЕННИКИ?

А мы разве не государственники? А кто, кроме П.А.Кропоткина, против государства? Вот только государства бывают разные. Коммунистическое государство предписывает (лишая, тем самым, человека свободы, а значит и жизни), а демократическое государство запрещает конечным списком запретов (оставляя, тем самым, за человеком бесконечную свободу действий).

ТЕОРИЯ СВОБОДЫ

Почему демократическое государство запрещает? Что оно запрещает? -- Оно запрещает потому, или, вернее, для того, чтобы обеспечить личности свободу. -- Как так? Что за бессмыслица? -- Свобода живущего в обществе стоит на принципе "свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Я обозначаю это пространство индивидуальной свободы кружком (в кружке точек очень много, больше, чем всех целых чисел вместе взятых, так что свободы в кружке хватает). Но эта свобода будет моей свободой, пока на нее не налез чужой кружок, чужая свобода. Вот и ответ на вопрос, что запрещает, что должно запрещать демократическое государство. Оно должно запрещать налезать на область чужой свободы.

(Лариса Богораз в передаче "Пресс-клуб" вдруг решила порассуждать на тему свободы: "Вот говорят, что свобода одного кончается там, где начинается свобода другого. Да, но как я могу знать где начинается свобода другого?!" Простите, вам этого и нельзя и незачем знать. Я (законодатель) определяю границы конкретных свобод "другого": скажем, свободу движения автомобилиста. Она определяется правилами движения, которые составлены так, чтобы максимизировать свободу и безопасность передвижения всех автомобилистов. То же в общем случае: я должен общее пространство конкретной свободы поделить на число ее возможных пользователей -- частное даст границы свободы: и моей, и "другого". Свобода личности в обществе, свобода даруемая законом, определяется не столько тем, что "другой" хочет, сколько тем сколько и каких прав и свобод я могу ему дать без устроения своими законами гоббсовой "войны всех против всех", или: размер кружков определяется условием неналожения их друг на друга. Одно только это условие и породило все правовые институты демократии, одно оно и ведет к их пересмотру и совершенствованию.)

У нас в стране 150 миллионов кружков свободы, и государство (законы и их исполнители) должно обеспечивать неналезание кружков друг на друга и тем самым свободу личности, а значит и просто свободу. Чтобы исключить это наложение кружков друг на друга (а хозяева многих кружков стремятся расширить свои кружки и на территорию чужих кружков) нужно очень сильное государство. Понимают ли это нынешние демократы? Ну конечно, нет. Шумейко заявляет, что парламент намерен дать больше прав правоохранительным органам и добавляет извиняющимся тоном: "но не за счет прав и свобод граждан". Извинительный тон г.Шумейко здесь неуместен: права государственным органам в демократическом обществе даются для обеспечения прав и свобод граждан. Вывод: демократ обязан быть государственником. Держать действия и самые права государства под контролем, но быть поборником сильной государственной власти. И только тем отличаться от руцких, алкснисов, станкевичей и традиционной русской идеи государственности, что для идеи русской государственности государство первично, а человек вторичен, а для демократа, для новой российской государственности человек, его права и свободы -- цель, а государство инструмент ее достижения. Но инструмент сильный и обязанный быть сильным.

БЕДА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕМОКРАТОВ

Я сказал, что коммунистическое государство предписывает, а демократическое запрещает конечным перечнем запретов. Беда нынешнего нашего государства в том, что оно стесняется запрещать (не дай Бог какой-нибудь Леонид Никитинский или Александр Кабаков, или Людмила Сараскина, или Анатолий Стреляный заголосит, что запрет этот знаменует конец российской демократии), а предписывать отказывается принципиально (и это правильно). Государственные демократы никак не могут понять, что демократия и сильное государство не только не противоречат друг другу, но что сильное государство необходимое условие демократии. Так как у нас нет сильного государства, у нас нет и демократии. Сегодня у нас государство не предписывает и не запрещает, и потому мы живем в асоциальной, гоббсовой среде. И по-дурному уступаем идею государственности жириновским, аксючицам,бабуриным, алкснисам, руцким, станкевичам, шахраям.

К ВОПРОСУ О ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ

Гражданская война, в общепринятом понимании этого термина, вещь, безусловно, нежелательная. Но... ведь в здоровых обществах непрерывно ведется и должна вестись гражданская война: война людей, желающих жить по правилам, с людьми, не желающими жить по правилам, а желающими паразитировать на том, что другие живут по правилам. Это именно гражданская война -- внутренняя, одной части общества с другой его частью. И это война, которая должна вестись, чтобы общество оставалось здоровым.