Двойной сюрприз от Джулии

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На юго-западе солнце уже задевало верхушки сосен, тени становились длиннее с каждой минутой. Том бросил взгляд на заходящее солнце и прижал Джулию к себе еще сильнее.

— Скажи, тебе правда не больно? — опять спросил он.

— Я в полном порядке. Может, даже смогу дышать, если ты разожмешь свои объятия. Спасибо… за то, что нес меня на руках.

Солнечный свет растворялся, а они продолжали смотреть на верхушки сосен, что виднелись за озером. Бледный золотой свет озарил густое сплетение ветвей, и последняя иллюзия тепла исчезла.

— Отпусти меня, — попросила Джулия. Том подчинился.

Благодаря обогревателю, в доме стало достаточно тепло, но, войдя, Джулия и Том сразу поспешили к камину. И скоро пламя весело затрещало в нем.

Том пододвинул два кресла поближе к огню. Джулия сидела, вытянув руки вперед, и наслаждалась живительным теплом. Ее так увлекло это занятие, что она даже не заметила, как Том вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с двумя большими чашками горячего шоколада.

— Горячий шоколад и огонь в камине — это, насколько я помню, зимняя традиция, а сейчас только октябрь, — немного саркастически заметила Джулия.

— Вина или жареных орешков? Мы ведь можем придумать новую традицию, не так ли? Президентские выходные… Как тебе такое название? Подходит? Вот тебе орешки, а я, пожалуй, выпью вина.

Они переглянулись и почему-то совершенно по-детски рассмеялись, а потом долго молча смотрели на огонь. В пламени камина можно увидеть много всего. И неудивительно, что час спустя Том и Джулия все еще смотрели на огонь. Остатки фондю медленно остывали, а рядом стояла недопитая бутылка шампанского… В этот вечер они вообще предпочитали молчать. А когда Том решился-таки заговорить, его голос звучал хрипло и мягко:

— Джулия, я не должен был говорить про деньги. Я не знаю, что на меня нашло, правда. Я уверен: ты многое скрываешь от меня, потому что не хочешь, чтобы я лез тебе в душу. Но ты же знакома с моей семьей и прекрасно знаешь, как мы относимся друг к другу. Мы не привыкли скрывать свои чувства, возможно, потому, что нас очень много. Мама и папа всегда были слишком заняты, чтобы учить нас, мальчишек, контролировать свои эмоции. У тебя в семье наверняка все было по-другому, ты ведь единственный ребенок. И поэтому я не жду от тебя грубой, бестактной мальчишеской правды.

Джулия быстро и внимательно на него посмотрела. Том сидел на краю кресла, чуть подавшись вперед; руки лежали на коленях, а взгляд его черных глаз был устремлен на огонь; время от времени брови хмурились, а в правой руке подрагивала вилка. Она любила его, и это чувство росло, расширялось, доставляя ей огромную радость и… боль.

— Не говори так, Том, — прошептала она. — Я очень люблю твою семью и восхищаюсь необыкновенной теплотой ваших отношений. Ты недавно спрашивал, что я боюсь потерять. Так вот, я не хочу потерять твою семью. Для меня это очень важно.

— И как же ты ее можешь потерять? Разве что…

— Развод, — закончила за него Джулия.

— Развод… Ты действительно этого хочешь?

— Нет, конечно. Ничего не изменилось, малыши нуждаются в заботе обоих родителей, — ответила Джулия.

— Не могу с этим не согласиться! — воскликнул Том, недовольный и разочарованный ее ответом. Опять она сказала то, что он хотел услышать!

Неожиданно Том почувствовал то же, что и Джулия, — невидимые флюиды сексуального влечения наполняли комнату. «Что это? — спрашивал он себя. Это нечто приближалось, окружало его со всех сторон, путало его мысли — и Тому казалось, что Джулия думает о… — А о чем она, собственно, думает? Что чувствует?» Том посмотрел на нее: она сидела, мысленно унесясь куда-то очень далеко; руки нежно обнимали округлившийся живот. И он почему-то испугался охватившей его сентиментальности. «Проснувшись утром, я был мужчиной, и не собираюсь становиться трусливой мышью. Даже ты не заставишь меня, Джулия, — думал он. — Даже ты не заставишь меня сомневаться в себе. Я знаю: ты что-то скрываешь от меня. И если это не неприязнь, значит, ты хочешь меня. Я просто обязан узнать, что именно!»

Том отложил надоевшую вилку в сторону, выскользнул из кресла и сел в ногах у Джулии. Нежно поглаживая ей ладонь, он начал мягко и вкрадчиво:

— Я прекрасно помню первый день нашей супружеской жизни, когда мы страстно желали друг друга. — Вот его рука ласкает ей руку уже выше ладони, а взор устремлен на нее, на ее роскошные светлые волосы. Джулия сидит молча, не двигаясь, даже не пытается убрать его руку. — Я помню, что мы ясно показали друг другу степень нашего желания, а потом пошутили над этим. Но от этого ничего не изменилось. — Его рука прикоснулась к рукаву ее темно-розовой блузки и медленно заскользила вверх, добравшись до ее нежной шеи и закончив свое шаловливое путешествие на мочке изящного ушка. — Я помню одного доктора-садиста, который запретил нам быть вместе. И мы старались, Господь знает, мы старались сдерживать себя в течение недели. А потом всего один раз занимались любовью у меня в спальне. — Том приблизился к ней и стал покрывать поцелуями сначала ее шею и изящное ушко, потом очаровательную ямку ключицы и наконец прикоснулся к чувственным губам…

— Том… — воскликнула Джулия, закрывая глаза и невольно приглашая его продолжать, желая утонуть в его объятиях.

Но Том еще не потерял голову и прошептал:

— Это было замечательно, правда? Я знаю наверняка.

— Ты прав, — целуя его, согласилась Джулия.

— Это было потрясающе. Просто как гром среди ясного неба. Правда?

— Да, да, да…

— И вдруг ты замкнулась в себе. Это было так неожиданно, Джулия! А когда я попытался выяснить, в чем дело, ты не захотела со мной разговаривать. Тогда я решил… напомнить тебе, что мы были близки, но ты отдалилась от меня. И я… — Том развел руками, показывая, как он был беспомощен тогда. — Скажи, что мне делать, Джулия. — Он заглянул ей в глаза и погладил ее по волосам. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты сказала, что хочешь меня.

— Это обязательно?

— Почему же ты отдалилась от меня? Ответь, пожалуйста.

— Я боялась потерять малышей.

— Но ведь доктор Стерн сказал…

— У меня снова было кровотечение, уже не такое сильное, как в первый раз, но все-таки… Я позвонила доктору Стерну, и он посоветовал… Прости, я не сказала тебе… Прости.

— И когда же это случилось?

— Когда ты ушел за молоком и газетами.

— Как же ты могла, Джулия! — Том нервно прошелся по комнате.

Джулия видела его раздражение, ей даже казалось, что у него из ноздрей вырывается пар.

— Я не хотела тебя беспокоить.

— Черт побери!

— А что я должна была делать?! — в свою очередь завелась Джулия. — Я что, должна была дождаться твоего возвращения и сообщить: «Угадай, что случилось, пока тебя не было? Я опять чуть было не потеряла наших детей!»

— Нет, конечно. Но, Джулия…

— Когда мы занимались любовью, это было прекрасно, я чувствовала тепло твоего тела, шептала твое имя, но мне все время хотелось чего-то большего… Я хотела чего-то более солидного, что ли. Я… — Джулия растерянно замолчала.

Вдруг она почувствовала что-то странное. Не испугалась, просто удивилась: ведь беременность почти всегда сопровождается неприятными ощущениями, и, если обращать на них внимание, есть опасность превратиться в вечно стонущую, капризную женщину. Кроме того, всегда можно обратиться за консультацией к акушеру. Через десять минут ощущение повторилось, став еще более неприятным. Потом переросло в острую боль. Джулия почувствовала, как сокращаются мышцы. Через тридцать секунд все прошло, остался легкий дискомфорт. Почему-то ей вдруг вспомнилось недавнее падение.

— Джулия, что случилось? — забеспокоился Том, увидев, что она тревожно нахмурилась.

— Ничего страшного, — ответила она, поглаживая живот.

— Ничего?! Не обманывай меня, хорошо?! Я стараюсь сблизиться с тобой, а ты меня опять отталкиваешь. Уверен: что-то все-таки случилось. Давай! Говори! Мы должны научиться быть откровенными друг с другом! Что случилось?

— Я… я просто почувствовала боль, вот и все.

— Боль? Ты хочешь сказать, что…

— Я не знаю, Том. Со мной такого раньше не случалось! — Джулия была готова разрыдаться. — Может, ты мне поможешь? Я чувствую какие-то странные конвульсии, они то проходят, то начинаются снова. Может, все в порядке и я зря так нервничаю, Том?..

— Ты только что это почувствовала?

— Нет, все началось десять минут назад. Но сейчас намного больнее.

— Ох, не нравится мне это!

— Мне тоже. Больно ведь… — пожаловалась она.

— О, Джулия… — воскликнул Том, обнимая ее.

Он тихонько целовал ее волосы, а она спрятала лицо у него на груди и вдыхала его запах, такой знакомый ей теперь. Том первым нарушил молчание:

— Сядь, постарайся расслабиться. Давай посмотрим, повторится ли это ощущение.

Оно повторилось. Спустя ровно десять минут. Стало еще больнее, и приступ боли продолжался дольше.

Том посоветовал Джулии расслабиться (хотя сам был взволнован и напряжен, как лев перед прыжком) и позвонил по своему мобильному телефону доктору Стерну. Тем временем Джулия легла на диван и стала часто и глубоко дышать, хоть и не верила, что это поможет унять боль. Через десять минут Том закончил говорить и тоном знающего человека сообщил:

— Так, ты все делаешь правильно. Доктор Стерн сказал, что тебе необходимо расслабиться и глубоко дышать.

— Но я не могу! У меня ничего не получается!

— Мы немедленно едем в ближайшую больницу. Только возьму наши плащи. Там тебя осмотрят, не волнуйся.

Еще до того, как начался новый приступ боли, они добрались до грузового катера. Не теряя времени даром, Том осторожно перенес Джулию на катер, помог ей устроиться на довольно узкой скамье, заменяющей здесь пассажирские места (чтобы было не так больно сидеть на этой перекладине, Том заранее накрыл ее толстым шерстяным одеялом), и стал заводить мотор, но он, страшно шипя, гудя и давая холостые обороты… заглох.

— Все в порядке, — чисто по привычке успокоил себя Том и вполголоса выругался.

Он дернул за стартер еще раз, сверился с показаниями датчиков; скрежеща зубами от холода, опустил руку в ледяную воду, чтобы проверить, не запутался ли гребной винт в водорослях, потом опять дернул за стартер — мотор зашумел, но уже гораздо тише, а после четвертой попытки издал какой-то рычащий звук и вообще отказался работать.

— Не заводится, — устало сообщил Том неизвестно кому. Они оба давно поняли, что происходит.

Потемневшие воды озера казались теперь черными и зловещими. На том берегу свет горел лишь в одном доме. И он был так далеко, что позвать на помощь не было никакой возможности. Том не сводил с него глаз.

— У них должна быть моторная лодка, — размышлял он вслух. — Там живет семья, увлекающаяся водными лыжами. Я встречал их летом. Кстати, вон и она — та тень в маленькой бухточке. Если бы я знал, как их зовут, то позвонил бы им со своего мобильного телефона. И мы бы одолжили их катер всего на десять минут… — Том задумчиво посмотрел на темную гладь озера, и Джулия прочитала в его глазах твердое намерение плыть.

— Нет, Том! Ты не можешь! — Джулия судорожно схватила его за руку, не думая в тот момент, что может сделать ему больно.

— Я хороший пловец.

— До берега, должно быть, три сотни ярдов!

— Пять, — автоматически поправил он, обдумывая, как лучше поступить. — Я могу доплыть до берега за десять минут, а может, и меньше.

— Вода же ледяная! Даже если ты доплывешь до берега, то потом почти наверняка заболеешь воспалением легких.

— Это я во всем виноват, — сказал он мрачно. — Дон предупреждал меня, что мотор у этого катера неисправен. Он хотел починить его, а я не позволил. Мне так хотелось остаться с тобой наедине!

Том сел, чтобы расшнуровать ботинки, но Джулия быстро наклонилась и сжала шнурки в кулак, чтобы помешать ему выполнить его намерение.

— Ты отнюдь не обязан делать это!

Он спокойно посмотрел на нее и сказал:

— Тогда я просто сниму их.

— Ради бога, позвони Дону! У тебя же есть телефон! Пусть он приедет за нами на другом катере.

— Дон уехал полтора часа назад.

— А мне все равно!

— Ты же можешь потерять малышей, Джулия.

Она расплакалась и даже попыталась удержать его силой, и Том, в конце концов уступил, боясь сделать ей больно.

— Уж лучше я потеряю детей, чем тебя, Том! — воскликнула она и тут же объяснила: — Хотя я прекрасно знаю, что потеряю и тебя вместе с близнецами. Тогда наш брак потеряет всякий смысл. Мама все мне объяснила, когда я сообщила ей о близнецах и рассказала про угрозу выкидыша. Но, по крайней мере, ты будешь жив и здоров! Позвони Дону, Том! Если ты уважаешь мои чувства, позвони, пожалуйста! — Джулия была готова разрыдаться.

Том ничего не ответил и молча достал мобильный телефон. Набрав нужный номер и подождав пару секунд, он быстро, но уверенно заговорил: «Дон? Это Том. Не мог бы ты как можно быстрее вернуться сюда на катере? Ты был прав: мотор неисправен. Он заглох. А нам с Джулией нужно немедленно в клинику „Долина листопадов“. Дон, пожалуйста, не задавай вопросов. Нет времени. Просто приезжай». Отключив телефон, Том опустился на колени, обнял Джулию за плечи, прижался лбом к ее лбу.

— А теперь, Джулия, повтори еще раз: почему ты боишься меня потерять и как это связано с твоей матерью?

— Я люблю тебя, Том. Очень люблю! И поэтому я очень боялась потерять все то, что мы с тобой создали вместе.

— Я тоже тебя люблю. Я с самого начала подозревал, что наша встреча — не простая случайность, а судьба. И убедился в этом в день нашей свадьбы. Джулия, я довольно смышленый парень, а вот не смог догадаться о твоих чувствах ко мне! Как же приятно это слышать! А я уж начал думать, что тебе неприятен наш брак и поэтому ты всячески избегаешь меня. Этот отдых был последним шансом выяснить, что ты чувствуешь и о чем думаешь. Пожалуйста, расскажи мне все!

— Я боялась признаться, что хочу тебя. Ведь я думала, что тогда мы будем спать вместе, а это небезопасно для близнецов. К тому же мама сообщила мне множество пугающих фактов. Видишь ли, я позвонила ей в тот же день, пока ты спал, мечтая, что она порадуется за нас, но мама лишь упрекнула меня в том, что я сделала это с тобой.

— Сделала что? — не понял Том.

— Окрутила тебя, используя свою беременность, и тем самым вынудила на брак. Я сказала ей, что у меня были проблемы, а она ответила, что, если я потеряю детей, мы сможем «начать все сначала». И я думала, что она в чем-то права. Без малышей наш брак потерял бы всякий смысл, и нам было бы проще развестись. Ниточка, связывающая нас, оборвалась бы тогда. Я знала, что люблю тебя, и использовала бы каждый шанс, чтобы не дать тебе уйти.

— Неужели ты думаешь, что, если бы ты потеряла детей, я бросил бы тебя одну?

— Конечно, нет. Но тогда я этого не понимала и была уверена, что, потеряв единственное, что нас связывает, мы непременно расстанемся.

— И меня мучили те же страхи.

— И как мы могли быть так слепы и сомневаться друг в друге?!

— Но теперь мы верим друг другу, — прошептал Том. — Правда, Джулия?

— Да, конечно, Том… — Вдруг она замолчала и испуганно посмотрела на него.

Том взял ее за руки и попытался поцеловать, но Джулия отстранилась, и поцелуй вышел неуклюжим. Но даже легкое соприкосновение их губ заставило ее вздрогнуть от волнения.

— Очень больно? — заботливо спросил он.

— Все так же, — покачала головой Джулия. — Может, чуть-чуть полегче.

Они помолчали, понимая, что уменьшение боли — не очень хороший признак.

— У тебя руки замерзли, — мягко сказал Том, целуя и согревая ее ладони своим дыханием.

— Я забыла надеть перчатки.

Том еще теснее прижался к ней. Когда боль немного утихла, Джулия дрожащим голосом сказала:

— Этому нет конца. Я потеряю их, Том, у меня срок — двадцать одна неделя, значит, если они родятся сейчас, то все равно не выживут.

— Знаю, дорогая, знаю…

— Я не хочу, чтобы это случилось! Это… это несправедливо! — горько сквозь слезы прошептала она. — Но, к сожалению, это все-таки происходит. И мы не первые, кто страдает от этой несправедливости.

— Помни: мы вместе, — прошептал Том. — И что бы ни случилось — плохое или хорошее, — мы справимся с этим. Я люблю тебя, Джулия. У нас самый счастливый брак на свете. Нас сближают не только малыши, но и наша с тобой любовь. Я никогда не позволю тебе уйти! Запомни это.

— Я хочу попросить тебя… Пожалуйста, продолжай говорить! Я тоже тебя люблю. Обними меня…

Их губы встретились в поцелуе, который поведал им о любви гораздо больше, чем все бессвязные слова, сказанные ими сегодня.

Джулия и Том так и остались сидеть в катере, не рискнув вернуться в дом. Чтобы не замерзнуть, они тесно прижались друг к другу и ждали, ждали, ждали… Через полчаса они услышали шум мотора. Дон уверенно вел катер по темной поверхности Бриллиантового озера.