Двойные листочки

— Почему ты не танцуешь? — через некоторое время спросила его Яна, чуть наклонив голову к его уху. По шее Вани пробежали мурашки.

— Я так плохо танцую, что вам кажется, будто я лежу?

Яна хихикнула.

— Не сейчас. А вообще. Ты весь вечер просидел в своём углу и только смотрел. Почему?

Ваня аккуратно дёрнул левым плечом, тут же почувствовав вес Яниной руки.

— Не люблю танцевать. Да и школьные танцульки — это как-то… Не очень, — скупо ответил он, продолжая переступать с ноги на ногу, мягко покачиваясь вместе с Яной.

— Скажи это Певцову, который перетанцевал сегодня, кажется, со всей школой, — Яна улыбнулась и произнесла немного мягче: — Пройдут годы, Ванечка, и ты будешь с теплом вспоминать школьные танцульки.

Ваня хмыкнул.

— Вы так говорите, как будто двадцать лет уже в школе проработали.

Потом он добавил, чуть склонившись к Яне:

— Танцульки я вряд ли буду вспоминать, но этот танец — точно.

Яна смущенно улыбнулась и отвела глаза в сторону. Ване это понравилось и придало смелости. Он снова склонился к её уху:

— У меня к вам есть важное дело. Мы можем дойти до вашего кабинета?

Яна удивленно посмотрела на него.

— Дело? Что-то случилось?

Ваня неопределенно повёл головой. Яна выглядела озадаченной.

— Ладно. Конечно. Пойду спрошу у коллег, нужна ли я ещё здесь, а ты иди пока к кабинету.

Как раз на этих словах доиграла песня, и Ваня разомкнул объятия. Яна тут же устремилась к учителям, а он — к выходу из зала, по пути ловя на себе любопытные взгляды. Ваня простоял у кабинета меньше минуты, как подошла Яна и открыла дверь. Внутри было темно, и Яна занесла руку, чтобы включить верхние лампы.

— Подождите, — остановил её Ваня. — Включите сначала гирлянды.

Он придержал дверь, чтобы Яна могла дойти до своего стола при свете из коридора. Через пару секунд класс озарили тёплые огни гирлянд на окнах. Это выглядело… романтично. Сделав глубокий вдох, Ваня плотно закрыл за собой дверь. Яна вышла из-за стола и приблизилась к нему.

— Так что у тебя за дело? — Она пристально посмотрела на него, и взгляд её стал беспокойным. — Всё в порядке?

Ваня мягко улыбнулся и кивнул.

— Я хочу подарить вам новогодний подарок.

— Подарок? Но… Ты же не мой Санта.

Ваня поднял бровь.

— Почему вы думаете, что это не я?

Яна со смешком закатила глаза.

— Потому что ты бы вряд ли подарил мне огромный каталог фильмов с подписью: «Для любимых уроков литературы».

Ваня фыркнул.

— Ладно, я не ваш Санта. Но я всё равно хочу вас поздравить.

Ваня чувствовал, что в нём нарастает волнение. Он прочистил горло и тихо сказал:

— Стоя на этом самом месте, вы однажды кое о чём меня попросили. Вы помните, о чём?

Яна непонимающе на него посмотрела.

— Н-нет… Не помню. О чём я могла…

Потом она вздохнула, осенённая догадкой, и спросила почти шёпотом:

— Ты сегодня мне сыграешь?

Глаза Яны радостно загорелись, отчего у Вани предательски ёкнуло сердце. Он кивнул, прошёл к шкафам и снял оттуда свою гитару. Акустическую.

Яна удивлённо посмотрела на чехол.

— Как она здесь оказалась?

Ваня, медленно расстёгивая чехол, поднял уголок губ.

— Домовой немного подсобил.

Достав гитару и отложив чехол, он мотнул головой.

— Садитесь куда-нибудь, только… не за свой стол, — добавил он, а затем накинул ремень гитары на плечо и провёл большим пальцем по струнам. Гитара зазвучала тёплым чистым аккордом. Он настроил её буквально час назад, когда они с Викой пришли сюда, чтобы спрятать инструмент. Ваня тогда порадовался, что Вика не задала никаких вопросов.

Яна села у парты, за которой они обычно пили кофе, и выдвинула для него второй стул, так, чтобы Ваня оказался напротив. Ваня сел и начал играть вступление песни, чувствуя на себе Янин взгляд. Сам он смотрел только на струны, боясь поднять глаза и окончательно разволноваться. Ваня выбрал песню на английском, потому что так было гораздо легче петь что-то подходящее в качестве подарка для Яны. Песня The wonder of you, которую прославил Элвис, а потом красиво перепела группа Villagers, идеально подходила для его цели. Сыграв проигрыш дважды и постепенно расслабившись настолько, насколько это было возможно в таких обстоятельствах, Ваня начал петь.

В его исполнении песня звучала особенно мягко. Ваня послал к чёрту свои страхи и вложил в мелодию всё, что чувствовал, всю свою безнадёжную влюблённость. Он пел про Яну, какой он её видел, — нежной и прекрасной. Он пел о том, что девушка является чудом, потому что принимает парня таким, какой он есть, и, тем самым, делает его самого лучше и смелее. Ваня не знал, насколько хорошо Яна знает английский, но надеялся, что не очень. Потому что иначе эта песня была практически признанием. Допев до последнего припева, он всё-таки поднял взгляд, и голос его чуть не оборвался. Яна смотрела на него, не отрываясь, с лёгкой и почему-то печальной улыбкой. Ване показалось, что в её глазах светились не только огни гирлянд. В голове мелькнула горькая мысль, что вместо того, чтобы понравиться девушке, он довёл её своим нелепым вокалом до слёз. Когда Ваня доиграл, в классе ещё немного постоял отзвук последнего аккорда, а потом зазвенела тишина.

— Так красиво, — тихо сказала Яна, глядя на Ванину руку, всё ещё сжимающую гриф гитары. — Я знала, что ты красиво сыграешь, но не думала, что на акустике это будет так…

Сердце у Вани опять сделало скачок. Не дав Яне договорить, он встал, подошёл к шкафу и достал с верхней полки предмет, который Яна, к счастью, не заметила. Он приблизился к Яне и протянул ей серебристую коробку, перевязанную синей лентой.

— Это… вам.

Яна улыбнулась и взяла из его рук подарок.

— Ох уж этот домовой! — Она повертела в руках коробку. — Какая красивая!

Ваня мысленно её поторопил. Коробку он подбирал по цветам, помнив вечный завет Певцова о деталях, но самое главное было, конечно, внутри. Яна развязала синий бантик, сняла картонную крышку и тихо вздохнула. Положив коробку на парту, она медленно и аккуратно взяла в руки то, что лежало внутри. В руках у Яны оказался круглый стеклянный шар, украшенный звёздами и снежинками. Сейчас, из-за отражения огоньков гирлянд, освещавших кабинет, шар выглядел почти волшебным. Внутри него на белых пушистых пёрышках стояла маленькая фигурка в белом платье — ангел с крыльями за спиной.

Яна медленно оторвалась от шара и посмотрела на Ваню взглядом, который трудно было понять. Ваня испугался, что шар ей не понравился, и быстро забормотал:

— Это ёлочная игрушка. Только, если захотите повесить на ёлку, вешайте аккуратно и не слишком высоко, чтобы не разбить. Этот шар сделан из стекла. И ангел… тоже стеклянный. Очень хрупкий, так что, если уронить, может разбиться.

Яна по-прежнему смотрела на Ваню молча, и он уже всерьёз забеспокоился.

— Конечно, если вы захотите повесить. Если вам нравится. Вы любите Новый год и украшения, и я подумал, что вам будет приятно… Но если не нравится, то просто…

Яна неожиданно поднялась со стула и, подойдя к Ване, встала на носочки и обняла его. Затем она прошептала:

— Очень красиво…

Она отстранилась и, снова посмотрев на шар, слегка покачала головой.

— Я не знаю, что сказать…

Ваня прижал свою ладонь к её руке и немного развернул игрушку.

— Этот ангел… похож на вас, — тихо сказал он.

Яна подняла глаза. Он стоял к ней так близко, между ними были только их руки, всё ещё сжимающие шар. Сердце Вани гулко застучало в груди, а все остальные звуки, кроме собственного пульса в ушах, будто исчезли. Вот он, момент, который Ваня прокручивал в голове сотни раз. Момент, когда он снова готов продать душу, лишь бы не быть сейчас чёртовым школьником. Момент, когда он на последних крупицах воли балансирует между паникой и желанием… В следующую секунду сердце Вани на миг остановилось, потому что Яна вдруг сократила расстояние между ними и нежно прикоснулась губами к его щеке. Ваня ничего не смог с собой сделать. Не отдавая себе отчёта в том, что творит, он потянулся к ней, положил руки на её талию… Но не успел. Яна, коротко вдохнув, уже мягко от него отстранилась.

— Прости, если я тебя смутила, — тихо сказала она, глядя на шар в своей руке. — Я просто… Ты своими подарками заставил меня забыть, что я… — Яна сделала глубокий вдох. Потом слегка тряхнула головой, растянула губы в улыбке и посмотрела на него уже совсем другим взглядом. Взглядом Яны Сергеевны. — Низовцев, милый, так нельзя! Что ты делаешь со своей учительницей литературы? Я же ещё от графа не отошла, а тут теперь музыкант, — со смешком сказала она и отошла от него.

Ваня несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя и осознать, что сейчас произошло. Яна указала ему, как они должны себя вести, поэтому он быстро включился в игру. В том, что это игра, он не сомневался.

— Простите, сударыня, если я вас смутил. Просто хотел вас поздравить, я же обещал сыграть. Но, знаете, иногда люди склонны немного увлекаться своим творчеством, — шутливо ответил он и отошёл к своей гитаре. На Яну он не смотрел. Он чувствовал, что щёки его горят. Он понимал, что чуть не зашёл слишком далеко и едва не разрушил то, что и так было чертовски хрупким. Ваня забросил гитару на плечо. Яна подошла к своему столу и выдернула провод из розетки.

— Волшебство на ночь на паузе? — с наигранным смешком спросил Ваня, всё ещё пытаясь прийти в себя.

— Увы. — Яна улыбнулась и приняла картинно грустный вид. — Ну знаешь, все эти скучные штуки из мира маглов, типа пожарной безопасности.

Ваня хмыкнул.

— В Хогвартсе вы бы были отличницей.

— Однозначно, — согласилась Яна, взяла сумку и выключила последнюю гирлянду как раз в тот момент, когда Ваня открыл дверь в коридор, ослепив их ярким светом.

Ваня подождал, пока она закроет кабинет, и пошёл вместе с ней по лестнице на первый этаж. Там он спросил:

— Вас… — Ваня замялся, но всё-таки продолжил: — Вас кто-нибудь встречает?

Яна удивленно моргнула.

— Нет.

— Тогда давайте я вас провожу.

— Это очень мило с твоей стороны. — Яна мягко улыбнулась. — Но мне не далеко, я добегу быстренько, не хочу тебя задерживать.

— Уже поздно, — не терпящим возражения тоном сказал Ваня. — И темно. Не нужно девушке одной ходить. К тому же, — Ваня чуть повысил голос, не дав Яне заспорить. — К тому же, до ближайшей освещённой улицы идти через дворы. Не спорьте! Тем более, провожать, говорите, не далеко.

Яна смущённо улыбнулась, и Ваня отметил, что щёки у неё немного порозовели.

— Ну ладно, — сказала она. — Я пошла одеваться, встретимся у охраны.

Яна зашла в учительский гардероб, а Ваня чуть ли не бегом пустился к своему шкафчику, быстро переоделся и снова выскочил в общий коридор, на ходу обматывая тёплый красный шарф вокруг шеи. Яны ещё не было, поэтому Ваня замедлил шаг и, дойдя до турникетов, подчёркнуто небрежно облокотился на стену. Он так спешил переодеться, что даже немного сбил дыхание и сейчас пытался его выровнять. Как и свои мысли. И если дыхание Ваня усмирил почти сразу, то с мыслями было гораздо сложнее.

Он чуть не поцеловал Яну. Действительно. Чуть. Не поцеловал. Если бы она не отвернулась, он бы это сделал. И, возможно, был бы счастлив целую минуту. Интересно только, что бы он делал потом? Ваня кисло хмыкнул и сам себе покачал головой. Менять школу в январе довольно накладно. Особенно учитывая тот факт, что на поступление в эту он потратил несколько лет. Надо быть идиотом, чтобы теперь отсюда вылететь. Куда, чёрт возьми, подевалась его сила воли? Да, он влюблён, но ему же не четырнадцать.

И что бы подумала Яна? От этой мысли по спине пробежал холодок. Что бы сделала она, если бы он поцеловал её? Накричала бы? Написала бы докладную? Влепила пощёчину? Или… Ответила бы на поцелуй? Эта мысль мгновенно разлилась теплом в груди, но Ваня тут же затолкал это тепло обратно. Хочет он того или нет, после нового года ему придётся отдалиться от Яны и сосредоточиться на своей цели. Может, он не так уж и сильно ею увлечён. Просто обстоятельства немного усилили его чувства — скоро Новый год, вокруг атмосфера праздника, школа мерцает, идёт пушистый снег, ещё и Певцов с Викой утопили всех в своей романтике, вот он и потерял контроль. А так, он в норме. Ему же удалось как-то весь декабрь спокойно репетировать, видясь с Яной буквально каждый день. Значит, он и дальше сможет себя контролировать. Да. Он в порядке. В полном.

— Может, лучше я тебя провожу? Ты, кажется, засыпаешь, — послышался рядом с ним насмешливый голос. Ваня обернулся. Оказывается, пока он сам с собой ругался, даже не услышал, как подошла Яна. Она была в чёрном зимнем пальто, натягивала чёрные перчатки и лукаво ему улыбалась.

— Я серьёзно. Ещё упадёшь и уснёшь где-нибудь в сугробе, кто у меня на литературе будет всех спасать?

Яна хихикнула, а сердце Вани снова ёкнуло. Чёрт. Слегка запаниковав, он ляпнул первое, что пришло в голову:

— Вы почему без шапки?

Яна удивленно подняла брови.

— Я? Ты вообще-то тоже!

— Я закалённый, а вы — даже без шарфа! — продолжил Ваня, плохо осознавая, что говорит. — Декабрь вообще-то на дворе. И там снег идёт.

Он рывком снял с себя шарф, подошёл к Яне и накинул ей на шею. Яна смотрела на него круглыми глазами.

— Да-да, галантный и вежливый Низовцев, — проворчал он, обвязывая шарф вокруг Яниной шеи, поскольку сама она застыла и, видимо, от шока, не шевелилась.

— Вы настоящий джентльмен, граф, — тихо сказала Яна и слегка улыбнулась, щёки её цветом сливались с шарфом. Она чуть-чуть поправила шарф и спрятала в него руки. — Спасибо! Это… очень приятно.

Ваня вздохнул. Обстоятельства ни при чём. Просто он идиот. Идиот, который в самый ответственный год умудрился влюбиться как никогда раньше. И не в кого-нибудь, а в свою учительницу литературы. Прекрасную, милую и такую смешную… Ваня не сможет её проводить, ему нужно бежать домой. Бежать сейчас же. Именно так он должен был сказать, но вместо этого мягко улыбнулся Яне и, продолжая быть графом, галантно поклонился.

— Не за что, сударыня.

Затем, игнорируя предсмертные хрипы своей силы воли, он подставил Яне согнутую в локте руку.

— Пойдёмте?

Яна улыбнулась и положила руку ему под локоть, отчего Ваня испытал странную приятную гордость. Он сам себе горько улыбнулся и вздохнул. К чёрту. К чёрту агонию, к чёрту второе полугодие. В конце концов, оно ещё не наступило. У него есть ещё немного времени побыть счастливым. Хотя бы сегодня. Хотя бы один вечер.

Ваня открыл дверь, они с Яной вышли из школы. Вместе.

ВАНЯ

Зимние каникулы тянулись бесконечно долго, и Ваня не мог дождаться, когда снова переступит порог школы. Каждый раз, когда он вспоминал минувший декабрь, его лицо непроизвольно расплывалось в улыбке. Особенно широко он улыбался при мысли о последнем дне перед каникулами. Он проводил Яну, вернулся домой, а позже вечером ему неожиданно пришло сообщение от Певцова: «Подумай насчёт Зиновьева. Серьёзно». И Ваня думал. Серьёзно. Они с Певцовым действительно хороши, а стипендия Зиновьева могла бы решить проблему Ваниной гордости и его нежелания обременять маму дольше необходимого. Но подумав о маме, Ваня слегка поморщился: как она воспримет новость о Зиновьеве? Будет ли для неё это меньшим из зол или, наоборот, большим? Но зато… Зато ему не нужно уезжать. Он закончит школу, поступит с Певцовым в Академию и будет заниматься тем, что так любит. Раньше он считал, что для него здесь нет места, что успех только где-то там, в другом мире. Но проведя несколько месяцев среди классных ребят, детей успешных родителей, учась в хорошей школе, Ваня всё больше сомневался в своём решении уехать. Теперь ему казалось, что и здесь есть возможности. И успех. И друзья. И Яна… Через полгода Яна перестанет быть его учителем и, может быть, у него появится шанс…

Ваня понимал, что на самом деле решил всё ещё после первой репетиции, и ему не терпелось встретиться с Петей и всё обсудить. Ему не терпелось снова увидеться и с Викой — судя по её туманным сообщениям, они с Певцовым ушли из школы вместе, но на каникулах не виделись, поскольку родители увезли их отдыхать. Ваня то и дело ухмылялся, вспоминая их с Викой клятву на мизинчиках в первый учебный день. Они поклялись, что обойдутся без любви в этом году. И что же? Вика явно была очень увлечена Певцовым, а сам он сходил с ума от одной только мысли о Яне.

Ване не терпелось повеселиться с Игорем Бунько, снова посоревноваться с одноклассниками в интеллекте, не терпелось попасть на английский, где чудесная Глория так подтянула Ваню за первое полугодие, что он говорил уже почти без ошибок и гораздо свободнее. Он соскучился даже по урокам математики.

За две недели каникул, находясь вдали от школы, Ваня сделал неожиданное открытие: он осознал, что успел полюбить её. Было ощущение, будто он учился там всегда. Очень жаль, что ни с кем из одноклассников на каникулах Ваня так и не увиделся — почти все они разъехались с родителями по курортам: одни катались на лыжах, другие плавали в море. Ваня завидовал, но не так, как в начале года, что-то изменилось в его отношении — он понял, что ребята тоже не выбирали, в какой семье родиться. За время совместной учёбы и репетиций, постоянных исправлений оценок у Загировны и неоднократных украшений школы одноклассники показали Ване, что по сути не сильно от него отличались, хоть и были из обеспеченных семей. Может быть, на него повлиял и Певцов, у которого тоже были проблемы и трагедии, несмотря на статус его отца.

Но Ваня никому не мог признаться, что основная причина, по которой его тянуло в школу, была совсем другой. Больше всего Ване не хватало Яны. Он отчаянно по ней скучал. По её урокам, милой улыбке, по их разговорам, по шлейфу её сладковатых с горчинкой духов.

Ванина электрогитара осталась в школе, поскольку в последний учебный день он провожал Яну с акустикой на плече. Так что на этих каникулах тихие переборы стали аккомпанементом к Ваниным мыслям. Мысли были пугающе романтичными и очень счастливыми. Ваня, наверное, никогда ещё не чувствовал такой лёгкости на сердце. Очевидно, совсем ошалев от эйфории, за несколько дней до конца каникул Ваня не выдержал, схватил телефон и напечатал Певцову: «Я согласен». После этого он прислушался к ощущениям, ожидая укола совести или сомнений: правильный ли сделан выбор. Но он чувствовал только радость. Значит, всё правильно. Значит, так и должно быть, и каким-то неведомым образом сама судьба закинула его в эту школу и именно в этот класс, чтобы дать ему шанс остаться. Они будут поступать к Зиновьеву. И они поступят, по-другому просто не может быть. Ваня расплылся в ухмылке. Певцов, должно быть, упадёт в обморок, когда прочитает.

Еле дождавшись конца каникул и оказавшись, наконец, в школе, Ваня вдохнул знакомый запах чистого и пустого первого этажа и почувствовал, как внутри разливается тепло, — он предвкушал отличный день.

Как обычно после каникул, школа казалась особенно шумной и суетливой, но сегодня Ваню это только радовало. Уроки шли своим чередом, двойки на математике валились на них в стандартном количестве, и ничего не выбивалось из обычного распорядка понедельника, пока, наконец, ребята не столпились перед кабинетом русского языка. Ваня стоял прямо под дверью в ожидании, когда Яна откроет и, как обычно, пригласит их в класс. Интересно, в чём она сегодня? Чаще всего она выбирала строгие платья или юбки с рубашками, но иногда умела удивлять. Её костюм цыганки на Хэллоуин… Этот костюм до сих пор иногда ему снился. Ваня отбросил мысли о костюме, в очередной раз переступил с ноги на ногу и посмотрел на часы. Вот-вот будет звонок. Через две бесконечно долгие минуты он прозвенел, к Ване присоединились одноклассники и, неожиданно, к кабинету русского подошла их классная, Марина Викторовна, с ключом в руках.

— Одиннадцатый «А», проходим! — сказала Мариша, запуская их в тёмный кабинет.

Войдя внутрь, Ваня сделал вдох — пахло мебелью, книгами, кабинетом. Но не духами. Значит, Яны нет с самого утра. Где-то в груди шевельнулось волнение. Когда Ваня её провожал, она была без шапки, он предупреждал её, что так и заболеть можно, даже шарф свой отдал. Если она действительно заболела, надо бы её навестить, можно подговорить ребят, вместе им могут разрешить…

— Яна Сергеевна задерживается? — как всегда деловито спросил Певцов, выкладывая вещи на парту.

— Нет. — Марина Викторовна обвела взглядом класс и, дождавшись тишины, произнесла: — Яна Сергеевна уволилась.

Ваню будто обожгло кислотой. Яна уволилась. Как это возможно? Вокруг засуетились и зашумели, кажется, ребята задавали какие-то вопросы, но у Вани словно отключились все органы чувств. Она уволилась… Он быстро воспроизводил в памяти последнюю встречу с Яной, лихорадочно вспоминая, что говорил ей, и что она отвечала. Как он её поздравил с Новым годом и потом вызвался проводить. Завернул её в свой шарф, довёл до остановки. Он же не сумасшедший, она точно ничего не говорила об увольнении. Могла ли она уволиться из-за него? Но он же ничего не сделал, да и она так ему улыбалась. А что, если у неё что-то случилось? Почему она ничего не сказала? Может, она попала в беду…

Урок прошёл как в тумане. Марина Викторовна дала им какой-то тест по русскому, но у Вани все строчки слились в сплошное чёрно-белое пятно. Со звонком он первым сдал пустую работу и одним махом зашвырнул все вещи в рюкзак. Кажется, Вика хотела с ним поговорить, и Ваня краем глаза заметил, как её удержал Певцов. До Вани донеслось Петино тихое: «Я сам», но что именно он имел в виду, Ване выяснять было некогда. Он выскочил из кабинета и быстро пошёл по коридору в сторону главной лестницы, лавируя между учениками.

— Низовцев!

Ваня не обернулся, полностью проигнорировав зов старосты, но тот его догнал и, дёрнув за локоть, развернул. Ваня с Петей скрестили взгляды: Ваня — раздражённый, Петя — как обычно, слегка насмешливый.

— Далеко собрался?

— В туалет, — хмуро ответил Ваня, пытаясь развернуться, но Певцов вцепился ему в рукав и чуть ли не отшвырнул к стене.

— Он в другой стороне.

Ваня откинул руку Пети.

— Отвали, Певцов, я должен уйти.

— И куда же ты так торопишься?

— Не твоё дело.

— Ещё как моё, не забывай, что мы с Вольской отвечаем за посещаемость. Ты не можешь выйти из школы, тебе поставят прогул, могут и родителей вызвать за уход посреди учебного дня.

— Плевать. Разберусь, — хмуро ответил Ваня, чувствуя, как в нём разрастается гнев. Какого чёрта Певцов вмешивается? — Если у тебя будут спрашивать, скажи, что я тебя побил и сбежал.

Певцов фыркнул, будто сомневался в вероятности такого исхода. Ванино раздражение усилилось, он снова развернулся, чтобы уйти, но Певцов его удержал.

— Ты всё равно ничего не изменишь. Она ушла.

Ваня направил на него сердитый взгляд.

— Почему? Ты знал об этом? Это твой отец устроил?

Петя слегка сдвинул брови и покачал головой.

— Нет, я не знал. И, насколько мне известно, отец ни при чём. Но она ушла. Мало ли какие у неё могли быть причины. Что мы можем сделать?

— Мы — ничего. А я — должен найти её. Поговорить с ней.

Ваня рывком оттолкнул Певцова и снова быстро зашагал по коридору. Певцов не стал его удерживать, но пошёл рядом.

— Чего ты хочешь? — прошипел Ваня.

— Помочь тебе.

— Зачем?

— Ну, во-первых, потому что ты ведёшь себя, как влюблённый болван, и сейчас явно наломаешь дров. — Ваня резко остановился, так что Певцов чуть не врезался в него плечом. Петя хмыкнул и продолжил: — А во-вторых, потому что я знаю, каково это, когда ты влюблён в девушку, которая не отвечает взаимностью. Я так провёл всё прошлое полугодие.

Ваня удивлённо поднял бровь. Петя кивнул.

— Как говорится, долг платежом красен. Ты не единожды выручал меня, теперь моя очередь не дать тебе погубить всё дело.

— Какое ещё дело? — Ваня прищурился. — И с чего ты вообще взял, что я влюблён в… в кого-то?

Петя растянул губы в улыбке.

— У меня появились подозрения после дискотеки — мы с Викой видели, как ты выходил из школы… не один.

Ваня мысленно влепил себе оплеуху за беспечность.

— Но то, как ты сейчас подорвался, окончательно меня убедило в том, что ты увлёкся… нашей прекрасной Яной Сергеевной. — Поймав Ванин раздражённый взгляд, Петя улыбнулся и поднял ладони. — Тебя трудно винить. — Петя помолчал и задумчиво посмотрел в окно. — Даже странно, что я не сразу это понял. Ты же с первого урока смотрел на неё так…

Ваня чуть дёрнул бровью.

— Как же? Как я на неё смотрел?

Петя поднял глаза, но посмотрел не на него, а на Вику, которая стояла в стороне, делая вид, что болтает с Ксюшей Беззубовой, но при этом не сводила обеспокоенного взгляда с парней. Петя чуть улыбнулся ей.

— Как будто готов смотреть вечно.

Ваня хмыкнул, признавая поражение, и коротко вздохнул.

— Я всё испортил и должен исправить.

— Сомневаюсь, что ты мог что-то испортить. И ты точно ничего не можешь исправить. Уволиться из школы в середине учебного года — это… — Петя покачал головой. — Это очень сложно. Должны быть чертовски веские причины. Вряд ли ты сможешь её сюда вернуть.

Ваня упрямо мотнул головой.

— Мне всё равно. Я должен поговорить с ней. Должен спросить… Или извиниться… Или ещё что-то сделать, что угодно. Может, ей нужна помощь.

Ваня снова зашагал по коридору, Певцов не отставал.

— Полагаю, ты сейчас собрался к ней домой? Ты знаешь, где она живёт?

— Нет.

— Ты же провожал её.

— Она не разрешила ехать с ней до дома. Я проводил её только до остановки.

— Тогда у тебя есть её номер, чтобы позвонить и спросить?

Ваня захотел дать оплеуху и Певцову.

— Нет.

— Тогда куда ты так несёшься? — спросил Петя, явно прилагая усилия, чтобы не улыбаться, что ещё больше злило Ваню. Они уже спускались по лестнице на первый этаж, и разговаривать было не удобно, так что Ваня просто проигнорировал Певцова и быстрым шагом пошёл к шкафчикам.

— Тебя не выпустит охрана, они не откроют турникеты.

— Перепрыгну.

— У тебя будут проблемы.

— Я же сказал, что мне всё равно.

— Низовцев!

Петя снова толкнул Ваню к стене.

— Ты должен остыть и включить голову. Ты не можешь так просто выйти из этой школы, тут везде камеры и закрыты все двери. Выпускают только по разрешению классного руководителя, с её подписью. Ты не знаешь, где живёт Яна Сергеевна, у тебя нет её телефона. Не будь дилетантом и возьми себя в руки.

Ваня тяжело дышал после быстрой ходьбы. Горечь от Петиной правоты жгла ему горло.

— Я должен что-то сделать… — сдавленно пробормотал он, откинув голову к стене. — Она не просто так ушла, что-то случилось…

— На твоё счастье, ты сдружился с двумя старостами, — Петя демонстративно провёл пальцем по значку, приколотому к вишнёвому галстуку. — Если кто и может найти её данные, так это мы.

Ваня нахмурился.

— Как же вы это сделаете?

Петя слегка повёл плечами.

— Что-нибудь придумаем. Я могу навешать какое-нибудь красивое вранье Марише, мол, хотим поблагодарить Яну Сергеевну и всё такое. Может, она передаст нам номер. Или попробуем сами найти её в соцсетях.

— Я уже искал, — буркнул Ваня. — Не нашёл.

Это была правда. На каникулах Ваня не удержался и поискал Яну, но поисковик не выдал её профиль ни по фамилии, ни по номеру их школы.

— Предоставь это профессионалам. Спорю, что Вольская сможет найти страницу даже Папы Римского.

— Вообще-то у него есть официальная страница, — раздался бодрый голос у Пети за спиной. Парни обернулись — перед ними стояла Вика. Она ухмыльнулась и поправила рукав фиолетового пиджака. — Он довольно активно ведёт соцсети, между прочим.

Ваня кисло хмыкнул. Вика сочувственно на него посмотрела.

— Сэр Ванечка, мы обязательно найдём твою принцессу, предоставь это нам, только, пожалуйста, не сбегай. Так ты только лишнее внимание привлечёшь. И усложнишь себе жизнь.

Ваня сделал медленный вдох.

— Значит, вся школа уже в курсе, что я…?

— Нет, готов поспорить, что никто, кроме нас, не в курсе, потому что кругом, как ты помнишь, одни дилетанты. Все думают только о себе, — уверенно ответил Петя и, убедившись, что Ваня больше не делает попыток выйти из школы, отошёл от него.

Вика кивнула.

— Я догадалась, когда мы зашли к ней после первой репетиции, помнишь? Вы тогда ещё что-то про домового пошутили. Ты просто не видел себя со стороны. И на Хэллоуин. И на Новый год. Я не задавала тебе вопросов, но догадаться было не трудно. Яна Сергеевна милашка, всего на пару лет старше, а теперь ещё и не учит нас, так что, сэр Ванечка, для тебя все дороги открыты.

Ваня нахмурился и сокрушённо покачал головой.

— Расскажи нам, что между вами произошло, вы же вместе уходили, — мягко спросила Вика.

— Ничего, я просто проводил её до автобуса, и она уехала.

— А номер ты запомнил? — спросил Петя.

Ваня снова покачал головой. Он весь урок пытался вспомнить, но в тот вечер шёл снег, и номер залепило.

— Кажется, там была тройка. Или восьмёрка. Возможно. Не знаю.

— Ладно, мы попробуем вытащить её номер у Мариши. — Вика взяла Ваню за руку. — Пойдём, Ванечка, скоро звонок.

Ваня нехотя оторвался от стены и медленно поплёлся за старостами. У него было ощущение, будто силы разом покинули его тело, оно будто весило тонну, а в голове расползался туман. Всё, о чём он мог думать следующие три урока, — у Яны что-то случилось. Она в беде. И он должен её найти.

После звонка с седьмого урока он снова понёсся по коридорам к шкафчикам. На сей раз ни Петя, ни Вика его не останавливали, так что он быстро переоделся и чуть ли не бегом бросился к выходу. У двери он остановился и выглянул на улицу через стекло. Снаружи была настоящая метель. Петя с Викой были правы: Ваня понятия не имел, куда ему бежать и что делать, у него не было ни адреса, ни телефона, вообще никаких зацепок, кроме остановки. С неё Ваня и начнёт.

Ваня дернул дверь и решительно вышел на крыльцо. Его тут же обдало ледяным порывом ветра, он зажмурился, поднял воротник куртки и быстро зашагал в сторону остановки, до которой провожал Яну две недели назад. Быстро идти не получалось, поскольку все дороги занесло снегом и дворники явно не справлялись. Кое-как Ваня допрыгал по сугробам до остановки и уставился на табло с номерами автобусов. Здесь останавливалось пять, и Ваня сразу отмёл сто сорок пятый и одиннадцатый. Оставались восемьдесят третий, тридцать второй и сорок восьмой. Ваня не имел ни малейшего представления, который из них увёз от него Яну, он не смотрел на номер, он тогда смотрел только на неё, укутанную в его красный шарф, на её раскрасневшиеся от мороза щёки и на ослепительно сверкающие карамельные глаза. Прежде, чем прыгнуть в автобус, она сорвала шарф с шеи и протянула Ване, но он отмахнулся и снова накинул его на неё со словами: «Отдадите в следующем году». Она с улыбкой посмотрела на Ваню, и он тогда позволил себе дерзкую мысль, что этот взгляд чертовски смахивает на взгляд влюблённой девушки, но теперь он понял, что взгляд был прощальным. Возможно, Яна уже тогда знала, что они не увидятся больше. Сердце Вани снова обожгло горячей кислотой. Нет уж. Он точно её найдёт. Он объяснит, что увлёкся ею, во всём ей признается, если она не поняла, хотя после его новогоднего поздравления не понять это было невозможно. Он скажет, что ничего не требует. Попросит прощения за навязчивость. И главное — он спросит, почему. Почему она ушла, ничего не сказав.

С этой мыслью Ваня прыгнул в тридцать второй автобус, который подъехал первым из тех, что он выбрал. Он прислонил карточку к устройству оплаты и прошёл к пятачку у окна. Хотя внутри было полно свободных мест, Ваня остался стоять, чтобы в случае чего успеть выскочить на улицу. Он быстро окинул взглядом пассажиров, но Яны, конечно, среди них не было. Его попутчиками были пара школьников младших классов и группа студентов, шумно обсуждающих зачёт. Все окна замело снегом, так что рассмотреть, что происходило снаружи, было невозможно. На каждой остановке Ваня жадно обводил взглядом улицы сквозь открытые двери и внимательно изучал входящих пассажиров, а также тех, кто оставался ждать другого автобуса. Он не представлял, куда едет, где ему выходить и где могла жить Яна. Ваня перебирал в голове их разговоры, но она ни разу не обмолвилась, где живёт. И с кем. Ваня даже не знал, есть ли у неё парень. Кольца на её пальце не было, значит, она не замужем, но Ваня был уверен, что и парня у неё нет, иначе она бы не засиживалась в школе до позднего вечера. И не общалась бы с Ваней так… Так… Так. Но, возможно, он ошибался. Его мысли метались от банального «ей предложили место получше» до самого ужасного «она переехала в другую страну к богатому мужчине». Чтобы

хоть как-то заглушить неприятные картины в голове, Ваня достал наушники и заставил себя сосредоточиться на музыке, которую врубил на полную громкость.

Ваня поворачивал ключ в замке и пытался натянуть на лицо бодрую улыбку. Он открыл дверь и тут же попал под взгляд мамы, стоящей в проёме кухни.

— Привет, — бодро сказал он, стаскивая рюкзак и топая на пороге, чтобы стряхнуть с ботинок снег.

— Как дела? — спросила мама, пристально его оглядывая.

— Нормально.

— Как позанимались? — Мама подтолкнула Ване ногой его тапки.

— Не очень.

Ваня старался звучать ворчливо, что было не слишком сложно. После того, как он проехал на первом автобусе полный маршрут, Ваня вышел на той остановке, где сел, и перепрыгнул в другой — в подошедший следом восемьдесят третий. Проехав полный круг и на нём, Ваня снова вышел на школьной остановке и поплёлся к другой, чтобы ехать домой. Маме он соврал, сказал, что допоздна засидится в библиотеке из-за школьного проекта.

— Что придумали? — спросила мама, уходя на кухню.

Ваня, скинув куртку, нырнул в тапочки, прошёл за мамой и сел за стол.

— Ничего. С Певцовым трудно договориться, тему мы так и не выбрали, так что завтра я, видимо, снова задержусь.

Мама покачала головой, уже разогревая что-то на плите.

— Совсем Загировна не даёт вам спуску, загрузила в первый же день.

Ваня ответил неопределённым мычанием и откинул голову на стену. Он ненавидел врать матери. И ненавидел, что она всегда ему верит. На душе стало ещё паршивее, Ваня закрыл глаза.

— Подожди спать, сначала поешь. Мой руки и возвращайся, как раз всё согреется, — бодро сказала мама, мягко стукнув его деревянной ложкой по макушке.

Ваня через силу улыбнулся и пошёл переодеваться. Зайдя в свою комнату, он не стал включать свет, просто стянул с себя рубашку и рухнул на кровать. Он не хотел есть. Он хотел повернуть время вспять и перенестись обратно в декабрь. В самый счастливый декабрь в его жизни. Но это, конечно, было невозможно, Ваня мог существовать только сегодня. И сегодня у него был по-настоящему ужасный день.

ПЕТЯ

Петя был счастлив. Все каникулы он вспоминал, как после новогодней дискотеки они с Викой выходили из школы вместе, последними. Тогда они увидели, как Ваня и Яна Сергеевна идут немного впереди. Петя удивился этому и ещё больше тому, как мягко Вика улыбнулась вслед Ване. На Петин молчаливый вопрос она высказала свои соображения по поводу этой пары, и Петя, прогнав в памяти всё полугодие, понял, что она права. Он мысленно отругал себя за слепоту. Как он мог этого не заметить — взгляды Вани, яростное рвение на её уроках, всегда идеально сделанное ДЗ… А как он заступался за неё, когда в школу пришёл отец... На Петю рухнуло осознание: тогда, после самой первой репетиции, Ваня защищал не Вику, как думал Петя, а Яну Сергеевну. Петя вспомнил, как Низовцев разнервничался перед концертом, когда она пришла в зал раньше всех… И как застыл на пороге, увидев её в Хэллоуинском костюме. Конечно. Он всё это время был в неё влюблён. А Петя — слепой идиот. Всё сходилось. Теперь понятно, почему на Ваню не действовали никакие старания Мили. Теперь понятно, почему Ваня нарядился графом на Хэллоуин, — не просто так, а для Яны Сергеевны.

Петя стоял на школьном крыльце после дискотеки и удивленно смотрел вслед Низовцеву, ведущему под руку их русичку. Вика, заметив Петин ошарашенный вид, тут же наградила его званием чёрствого эгоиста. Очевидно, это было только началом Викиной обвинительной речи, и Пете пришлось прервать поток её красноречия поцелуями. Они ещё какое-то время простояли на крыльце, пока им обоим не начали звонить родители. Прощаясь с Викой на две недели, Петя боялся, что что-то случится. Что она передумает или обернёт всё в шутку. Или останется жить в Найроби, куда они с мамой полетели отдыхать. От Вольских можно было ожидать чего угодно. На каникулах Вика с Петей не переписывались, только обменялись довольно формальными поздравлениями с Новым годом, так что у Пети, как обычно, не было ни малейшего представления о том, что происходит у Вольской в голове.

Поэтому, заходя в школу утром в понедельник после каникул, Петя переживал. Однако, как только он увидел Вику в коридоре второго этажа, в её любом фиолетовом пиджаке и с провокационной улыбкой на лице, все сомнения отпали — он подошёл и заключил её в объятия. Она прижалась к нему, и дальше время пронеслось незаметно до самого звонка.

И вот сейчас Петя сидел с Викой в тёмном зале библиотеки и был счастлив. Он пытался сосредоточиться на поиске контактов Яны, которая за одну перемену перестала быть для них с Викой Яной Сергеевной. Они оба понимали состояние Вани и искренне хотели помочь, но разлука в две недели сделала своё дело, и они никак не могли оторваться друг от друга. Петя с удивлением и восторгом знакомился с новой для него Викой. Раньше каждое её слово, обращённое к нему, сочилось насмешкой или вызовом. Она и теперь не оставляла его без своих шуток и колкостей, но… Но после той дискотеки всё стало по-другому. Лучше, чем он мог представить. Теперь Вика стала ещё и нежной. И милой. И смущающейся. Петя даже не думал, что она может испытывать такую эмоцию, и сходил с ума от её смущения. И от её сладких духов, мягких волос, от бледных веснушек на щеках, и от её новой улыбки, выражающей что угодно, но только не прежнюю язвительность. В конце концов, Вика с Петей решили, что на один вечер вполне могут забыть обо всём и наслаждаться обществом друг друга. Именно это они и делали, пока их идиллию не нарушил звонок Петиного телефона.

— Не хочешь ответить? — промурлыкала Вика, слегка отстранившись от Пети.

— Нет, — проговорил Петя, снова к ней наклоняясь.

— А вдруг что-то важное?

Вика попыталась мягко оттолкнуть его, упёршись ладошкой ему в предплечье.

— Вряд ли.

— А если это твой отец? — спросила Вика с ноткой лукавства в голосе.

— Это именно он, — ответил Петя, взяв в свою руку Викины пальчики.

— И что будет, если ты не ответишь?

— Очередная перепалка, — Петя беспечно пожал плечами и чмокнул Вику в ладошку. — Но это будет позже.

Он попытался снова обнять Вику, но она резко встала с кресла-груши и отскочила к книжным стеллажам.

— Я не приближусь, пока ты не ответишь.

Петя закатил глаза, нехотя достал из кармана пиджака телефон, который продолжал настойчиво звенеть, и приложил к уху.

— Где тебя носит? Почему не отвечаешь? — выстрелил в него голос отца.

— И тебе добрый день, — пробормотал Петя, медленно выдыхая и вставая с кресла.

— Сейчас он у тебя добрым быть перестанет. Почему трубку не берёшь?

— Телефон лежал на столе под учебниками, не мог сразу найти, — сориентировался Петя.

— Когда будешь дома?

— Не знаю… У нас тут… проект по математике, сидим выбираем темы, Загировна завтра ждёт список.

— Вы в библиотеке?

— Да.

— Надолго?

Петя посмотрел на Вику.

— Ещё час точно.

Вика фыркнула и отвернулась к книжным стеллажам. Петя успел заметить, что она немного покраснела. Он с улыбкой наблюдал, как она водит пальцем по корешкам книг, наслаждался её красотой и уже почти забыл, что говорит с отцом, пока тот не воскликнул:

— Ты слушаешь или нет?!

Петя отвёл взгляд.

— Извини… Зачитался. Что ты сказал?

— Я сказал, что отправлю за тобой шофёра. На улице снегопад и ветер, Виктор тебя довезёт.

Петя немного помолчал, затем спросил:

— А ты как поедешь?

— Я в офисе останусь.

Петя чуть сильнее сжал телефон. В огромном офисе отца было несколько комнат отдыха, в одну из них он практически переехал. Не то что бы Пете так сильно хотелось проводить с ним время. Им и поговорить особо было не о чем, кроме Петиных оценок и поступления, и даже эти темы часто заканчивались ссорами. Но сейчас Петя понимал, почему отец разозлился, что он не сразу взял трубку.

— Ладно. Пусть Виктор через час подъезжает, я постараюсь всё успеть. Спасибо, — буркнул он напоследок.

Отец хмыкнул что-то в ответ и сбросил вызов.

— Всё в порядке? — спросила Вика.

Петя кивнул, убрал телефон и, сунув руку в карман, посмотрел невидящим взглядом в окно, на мелкий снег, то и дело бьющий в стекло с очередным порывом ветра.

— Отец переживает, — сказал он и добавил немного тише: — Мама попала в аварию в метель.

Вика молча подошла и обняла его со спины, прижавшись лбом к его плечу. Он перекинул руку и обнял её за плечи, продолжая смотреть в окно.

— Мне так жаль, — негромко сказала Вика. — Так не должно быть.

— Да, — так же ответил Петя. — Не должно.

Они стояли перед окном, и каждый думал о своём. Петю как всегда накрыла печаль от воспоминаний о маме, от голоса отца, в котором за гневом и строгостью он улавливал горечь их общей потери. Эта потеря была единственным, что ещё объединяло их. Потому что кроме них никто до конца не понимал, каково это. Каково им было в огромном пустом доме, откуда исчез мамин смех. А потом и папин. Петя коротко вздохнул и прислонился щекой к Викиной макушке.

— А ты как доедешь? — наконец спросил он. — Виктор, папин водитель, может и тебя довести.

Вика слегка качнула головой.

— Меня мама заберёт.

— Она хорошо водит?

Вика отклонила голову с Петиного плеча и направила на него насмешливый взгляд.

— Она отлично водит, Певцов, не будь, как отец.

Петя не ответил на Викину улыбку. Он слегка нахмурился и снова посмотрел в окно.

— Не сравнивай меня с отцом. Я не такой, как он.

Вика склонила голову на бок.

— Конечно не такой. Твой отец настоящий красавчик.

Петя не удержался от смешка и поднял одну бровь. Он понимал, что Вика специально его провоцирует, чтобы отвлечь от грустных мыслей. Он ей подыграл.

— А я, значит, не красавчик?

Вика игриво повела плечами.

— В восемнадцать лет все красавчики, Петруша, не велика заслуга. Посмотрим, что с тобой будет через двадцать лет, — будешь ли ты таким же подтянутым, как твой Сергей Борисович, или же превратишься в лысый пережёванный сапог.

Петя тихо рассмеялся и, наклонившись к Вике, прошептал:

— Я буду чертовски хорош. Всегда.

Час спустя Петя с Викой шли по первому этажу, перешучиваясь и смеясь. Прежде, чем разойтись к своим шкафчикам, они остановились посреди коридора, и Петя в последний раз притянул к себе Вику. На минуту он снова забыл обо всём, кроме её губ на его губах, её рук в его волосах, её сбивчивого дыхания…

— Вы с ума сошли… — раздался откуда-то сбоку сдавленный голос.

Вика с Петей резко отскочили друг от друга. На них широко открытыми глазами смотрела красивая статная блондинка с короткой стрижкой и яркой помадой. Викина мама. Она вышла из-за угла, из холла, где стояли кресла и диваны для родителей, ждущих детей. Увидеть её заранее было невозможно.

— Мама! — Вика суетливо провела рукой по волосам в попытке восстановить причёску. И дыхание. Она на глазах краснела до самой макушки. — Почему ты… Что ты здесь делаешь?

— За тобой пришла, — ответила Софья. Она переводила взгляд с Вики на Петю и обратно, очевидно всё ещё шокированная увиденным. — Как мы и договаривались. Ты не выходила, и я пошла тебя встречать. На улице жуткий ветер и скользко, а ты в своих дурацких кедах, вот я и решила проверить, вдруг ты на крыльце где-нибудь поскользнулась и валяешься в обмороке.

Петя хмыкнул, а Вика поправила сползшую с плеча сумку.

— Ну… Как видишь, я не в обмороке.

— Да уж вижу. — Софья усмехнулась, склонила голову на бок и, слегка прищурившись, спросила: — Как же Петру это удалось? — Не получив ответа и явно наслаждаясь замешательством своей дочери, она слегка качнула головой. — Кто бы мог подумать. Он же так тебя бесил… Ты каждый день на него жаловалась.

Вика стала ещё краснее.

— Ты не могла бы быть чуточку тактичнее, мама? Пётр стоит прямо перед тобой.

Петя фыркнул, глядя на Вику. Он был солидарен с Софьей — ситуация начала его забавлять. Как и Викины красные щёки.

— Можно подумать, я не в курсе, милая. Ещё спорный вопрос, кто кого бесил больше. Но… — Петя притушил улыбку и перевёл уверенный взгляд на Викину маму. Он знал, что перед ним очень сильная характером женщина. И что ему необходимо ей понравиться. — Теперь всё так, Софья Николаевна. Ваша дочь… — Петя чувствовал на себе взгляды обеих Вольских. — Ваша дочь в меня влюблена. По уши.

— Неужели? — ответили Вика с мамой в унисон и рассмеялись. Петя мысленно дал себе пять.

— Как всегда, очень скромно, Певцов, — добавила Вика ворчливо, закатив глаза, но Петя видел, что смех мамы её немного расслабил.

Отсмеявшись, Софья спросила:

— А твой папа в курсе?

Петя расширил глаза и со смешком покачал головой.

— Правильно. Не говори пока. Он будет в ужасе.

— От чего это я буду в ужасе?

Петя мог поклясться, что то, что беззвучно вырвалось из рта очаровательной Софьи, было очень грязным ругательством. Однако она мгновенно сменила выражение лица и медленно, с кошачьим изяществом, обернулась. За её спиной стоял Петин отец. На его чёрном зимнем пальто ещё не растаяли снежинки, а волосы были слегка влажные от снега. Сердитый взгляд буравил Софью.

— Сергей Борисович. — Она расплылась в елейной улыбке. — Солнце село, и ты смог покинуть своё жилище? А я, как назло, чеснок сегодня дома забыла. Намекну охране, чтобы над входом повесили.

Отец поморщился.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Петя отца, лишая его возможности нагрубить Софье. — Ты же сказал, что Виктора пришлёшь.

— Передумал, — коротко ответил отец, а затем, прищурившись, подошёл к Софье ещё на шаг и спросил: — Так от чего я там буду в ужасе?

Петя судорожно пытался хоть что-то придумать, но в голове был туман. И немного паники. Молчали и Вика с Софьей. Молчание затягивалось. Отец медленно перевёл взгляд на Петю с немым требованием ответа.

— Мы обсуждали окончание школы, и Петруша только что назвал нам сумму, которую планирует потратить на свой выпускной костюм, — неожиданно выпалила Вика. — Вы застали нас в процессе ставок, как долго на эти деньги смогла бы кормиться какая-нибудь небольшая страна.

Петя боролся с желанием расхохотаться. Вика даже не представляла, насколько она близка к правде. Софья уважительно посмотрела на дочку, а потом перевела усмехающийся взгляд на отца.

— Да, Сергей Борисович, у твоего сына ужасающе хороший вкус. Боюсь, тебе придётся продать часть активов.

Отец ещё несколько секунд буравил Петю взглядом, затем, очевидно поверив, хмыкнул.

— Не надо считать мои деньги, Вольская. Считай свои, — сказал он насмешливо, глядя на Софью. — Я могу себе позволить любой выпускной костюм для единственного сына, хоть из золота. Так что в ужасе пусть будут портные.

Софья стряхнула невидимые пылинки с рукава своей светло-серой шубы.

— Расточительство — грех, Сергей Борисович. Чему ты учишь единственного сына? Давно ты отправлял деньги в какой-нибудь благотворительный фонд? Вообще хоть раз отправлял? Могу дать несколько адресов.

— Мои финансовые дела тебя не касаются, — сухо ответил отец. — Если Пётр хочет дорогой костюм на выпускной, он его получит. А чему ты учишь детей? Врать родителям?

— Ни в коем случае. Честность — моё второе имя. — Софья надменно подняла уголок губ. — Профессия обязывает, сам знаешь.

Со смешком она отвернулась от него и посмотрела на Вику.

— Поехали?

—Да, я сейчас, — ответила Вика и скрылась в своём гардеробе.

Петя тоже быстро пошёл к своему шкафчику, гадая про себя, что ещё Софья успеет наговорить отцу, пока их с Викой нет рядом. Он переоделся за минуту и выскочил обратно в коридор. Вика с мамой уже выходили из школы. Отец поднялся с кресла и тоже пошёл с Петей к турникетам. На крыльце их обдало ледяным порывом ветра. Неожиданно Софья, которая уже почти дошла до ступенек, пошатнулась в своих сапогах на высоком тонком каблуке и растянулась на скользкой плитке. Петя с отцом подошли к ней, и до Петиных ушей долетела брань на зависть любому грузчику. Петин отец протянул ей руку.

— Сама справлюсь, — ворчливо пробормотала она, пытаясь встать, но каблуки упорно скользили по мокрой плитке.

— Держись за меня, — сказал отец, продолжая протягивать ей ладонь.

— Нет уж.

Отец закатил глаза и, обхватив Софью за талию, легко поднял её на ноги. Похоже, она была цела, пострадала только шуба, по которой теперь расползались мокрые разводы. Восстанавливая равновесие, Софья рефлекторно схватилась за плечо Петиного отца, отчего казалось, будто они обнимаются. Осознав это, Софья резко отдёрнула руку. Отец хмыкнул и отошёл.

— Как категорично. Со стороны может показаться, что ты меня боишься.

Софья поправила белоснежный шарф, спасая причёску от снега, и наградила отца ядовитой улыбкой.

— Конечно, боюсь. Боюсь отморозить себе руки о твоё ледяное сердце. Но спасибо, что помог подняться. Надеюсь, твой организм не слишком перенапрягся. На всякий случай загляни завтра к остеопату.

С этими словами она повернулась и, держась за перила, зацокала каблуками по ступеням. Отец скрипнул зубами.

— Час назад.

Софья обернулась.

— Что?

Отец в упор смотрел на неё.

— Ты спросила, как давно я отправлял деньги в благотворительный фонд. Час назад. Одна из областных больниц получила от меня сумму с шестью нолями.

Брови Софьи взметнулись вверх. Отец хмыкнул.

— Можешь сама проверить. Ты знаешь, где мы выкладываем отчёты.

С этими словами он повернулся в сторону их машины, припаркованной с противоположной стороны от школы. Петя кивнул на прощание обеим Вольским и пошёл следом. Уже отворачиваясь, он успел заметить мимолётную улыбку Софьи.

Эпилог 1 части

ВАНЯ

Зимние каникулы тянулись бесконечно долго. Ваня не мог дождаться, когда снова переступит порог школы и окажется в кабинете русского. Он отчаянно скучал по Яне. И не только по ней, по одноклассникам тоже. Ему не терпелось снова увидеться с Викой, подшучивать с ней над Стилягой Певцовым, веселиться с Бунько и соревноваться с одноклассниками в интеллекте на математике. Не терпелось попасть на английский, где за первое полугодие Ваня добился такого прогресса, что говорил уже почти без ошибок и гораздо свободнее. Вдали от школы Ваня с удивлением осознал, что за четыре месяца успел её полюбить. Было ощущение, будто он учился там всегда. С одноклассниками у него сложились хорошие отношения, но ни с кем из них на каникулах Ваня так и не увиделся — почти все они разъехались с родителями по курортам: одни катались на лыжах, другие плавали в море. Сам Ваня тихо встретил с мамой Новый год и все каникулы просидел дома.

Обе Ванины гитары остались в школе, поскольку в последний учебный день Ваня вызвался проводить Яну и от радости забыл обо всём на свете. Так что на этих каникулах Ваня не мог заниматься музыкой и остался наедине со своими мыслями. Мысли были пугающе романтичными, поэтому Ване пришлось прибегнуть к другому средству. Он старательно забивал свою голову сериалами и книгами, которые поочерёдно проглатывал в абсолютно нездоровом количестве.

Еле дождавшись конца каникул и оказавшись, наконец, в школе, Ваня вдохнул знакомый запах чистого и пустого первого этажа и почувствовал, как внутри разливается тепло — он был рад заставить свой мозг наконец-то поработать. Он предвкушал отличный день.

Как обычно после каникул, школа казалась особенно шумной и суетливой, но сегодня Ваню это только радовало. Уроки шли своим чередом, двойки на математике валились на них в стандартном количестве, и ничего не выбивалось из обычного распорядка понедельника, пока, наконец, ребята не столпились перед кабинетом русского языка. Ваня стоял прямо под дверью в ожидании, когда Яна откроет и, как обычно, пригласит их в класс. Он то и дело переступал с ноги на ногу и сверялся с часами, подсчитывая, сколько осталось до конца перемены. Наконец прозвенел звонок, к Ване присоединились одноклассники и, неожиданно, к кабинету русского подошла их классная, Марина Викторовна, с ключом в руках.

— Одиннадцатый «А», проходим! — сказала она, запуская их в тёмный кабинет.

Войдя внутрь, Ваня сделал вдох — пахло мебелью, книгами, кабинетом. Но не духами. Значит, Яны нет с самого утра. Внутри у Вани шевельнулось волнение. Когда он её провожал, она была без шапки, он предупреждал её, что так и заболеть можно, даже шарф свой отдал. Если она действительно заболела, надо бы её навестить, можно подговорить ребят, вместе им могут разрешить…

— Яна Сергеевна задерживается? — как всегда деловито спросил Певцов, выкладывая вещи на парту.

— Нет. — Марина Викторовна обвела взглядом класс и, дождавшись тишины, произнесла: — Яна Сергеевна уволилась.

ВАНЯ

Ваня проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами, слушая, как за окном бушует метель. Ему приснился ужасный сон — что из школы исчезла Яна, а Певцов с Викой помогали её искать. Ваня провёл руками по глазам и взял в руки телефон. На часах было пять утра, до будильника ещё целых сорок минут. Тут взгляд его зацепился за день недели. Вторник. Воспоминания рухнули на Ваню бетонной плитой. Вчера был понедельник. Первый учебный день. Ваня был вчера в школе, а Яна… действительно уволилась. И он весь вечер катался на автобусах. А придя домой, уснул, так и не поужинав. Мама, видимо, не стала его будить, только накрыла одеялом. Ваня вздохнул. Он совершенно не готов к сегодняшнему дню. Загировна растерзает его за отсутствие домашки, а у Глории должна быть проверочная, к которой он тоже ничего не учил. Впервые с начала учебного года Ваню посетила мысль прогулять школу. Он уже почти на это решился, но потом вспомнил, что Петя и Вика обещали ему помочь найти Яну в соцсетях. Нужно с ними поговорить.

Кое-как приведя себя в порядок и надев свой простой чёрный костюм, Ваня сварил кофе, сел за кухонный стол, достал из рюкзака учебник по алгебре и, обхватив двумя руками тёплую чашку, тупо уставился в заданный пример. Мозг Вани напоминал кисель и не желал соображать. Через несколько минут Ваня со вздохом закрыл учебник и отхлебнул из чашки. Сегодня он получит столь редкую для себя двойку по алгебре. И, вероятно, по английскому. И по физике. Интересно, через сколько двоек Мариша напишет маме? Хотя сейчас оценки волновали его меньше всего.

Ваня вышел из дома раньше, чем проснулась мама, — он не хотел расспросов и не хотел случайно нагрубить ей, поэтому просто оставил записку. В школу он приехал рано даже по своим меркам — охранника ещё не было, так что Ваня встал на крыльце, прижавшись спиной к двери, чтобы было не так холодно. Мороз и ледяной ветер пробирали до костей. Наверное, стоило купить новый шарф. Даже если он встретится с Яной, он ни за что не попросит свой красный шарф обратно. Ваня сунул руки глубоко в карманы пуховика, поднял плечи и принялся едва заметно отстукивать ногой ритм тихого блюза в наушниках.

Когда охранник наконец открыл дверь, Ваня уже не чувствовал ног. Не спеша переодевшись, он поплёлся к их «родному» кабинету, где должен был быть первый урок. Там он не стал садиться на диван, опасаясь уснуть, а подошёл к широкому подоконнику и снова достал алгебру, невероятным усилием заставив себя сосредоточиться. Он кое-как дорешал большую часть домашнего задания, когда школа начала оживать. Мимо него проходили редкие ученики, и через некоторое время он услышал знакомый колокольчиковый голос:

— Доброе утро. Что делаешь?

Ваня оторвал глаза от тетради. Рядом с ним стояла Миля, как всегда в обтягивающем платье, сегодня тёмно-синем, и на высоченных каблуках. Ваня с Милей не были близкими друзьями, хотя после множества совместных репетиций в прошлом полугодии их общение стало гораздо теплее. От Ваниного вида дружелюбная улыбка Мили сменилась обеспокоенным выражением лица.

— У тебя всё в порядке?

— В полном. — Он снова опустил глаза в тетрадь. Кажется, это прозвучало довольно грубо, поэтому Ваня, не настроенный разговаривать, всё-таки добавил: — А ты как?

Кажется, Милю его тон вовсе не смутил, поскольку она продолжила всё так же бодро:

— Всё замечательно, спасибо! Начало четверти — самое спокойное время, ещё никто нас не успел завалить, и жизнь пока прекрасна.

Ваня хмыкнул, вложив в смешок порцию кислой иронии. Миля слегка придвинулась к нему и, облокотившись на подоконник, спросила:

— Вообще я подошла узнать, планируете ли вы с Петрушей репетиции в этом полугодии. Скоро целая гора праздников, отличная возможность снова выступить и порадовать своих фанатов. Я уже готова рисовать вам плакаты.

Вопрос Мили снова отвлёк Ваню от примера. Точно. Он совсем забыл про Певцова. Он же согласился с ним репетировать…

Ваня почувствовал, как его мягко тронули за предплечье, и моргнул, осознав, что так и не ответил. Миля пристально смотрела на него.

— Ты точно в порядке? Ты какой-то рассеянный сегодня.

Ваня развернулся спиной к окну и вздохнул:

— Я в порядке, просто… — Нет, про Яну он ни за что не расскажет. — Просто удивлён, что Певцов тебе не сказал.

— О чём?

— О том, что я согласился готовиться с ним к прослушиванию.

— Да ладно! — взвизгнула Миля и тут же затараторила: — Это же потрясающе! Вы точно поступите! Господи, Петруша, должно быть, на седьмом небе. И даже не сказал мне! Наверное, чем-то другим был занят. — Миля добродушно рассмеялась и потянулась рукой в сумку. — Подожди, мне немедленно нужно написать Певцову, что он мерзавец.

— Считай, что твоё сообщение уже доставлено, Милёк.

Миля обернулась и лицом к лицу встретилась с Петей. От неожиданности она подскочила и чуть не выронила телефон. Не дав Певцову отсмеяться, Миля тут же на него напустилась.

— Ты! — Она ткнула ему пальцем в грудь. — Ты почему не сказал, что вы поступаете к Зиновьеву?!

— Вы поступаете к Зиновьеву? — Вика, стоявшая рядом с Петей, подняла бровь и удивлённо посмотрела на Ваню.

— Мы ещё не решили, — ответил Ваня, предчувствуя, что за этим последует.

Певцов, конечно, тут же выстрелил в него прищуренным взглядом.

— Да ну? В каком конкретно месте в сообщении: «Я согласен» ты что-то ещё не решил?

Ваня поджал губы. Меньше всего ему сейчас хотелось обсуждать репетиции. Петя, кажется, тоже это понял, поэтому добавил более миролюбиво:

— Впрочем, детали мы обговорим позднее. Сегодня есть более важные дела, — многозначительно добавил он. — Мы её не нашли.

Ваня не хотел показывать, насколько сильно рассчитывал на своих старост, и постарался придать себе безразличный вид. Но его и без того плохое настроение испортилось окончательно.

— Отдаю должное твоей принцессе, Низовцев, она умеет прятаться. Я вчера весь вечер пытался как-то на неё выйти, но мы слишком мало о ней знаем. Я даже на сайтах универов смотрел, искал среди выпускников филфаков, — ничего. — Петя не дал Ване шанса ответить, поскольку сразу добавил: — Но у меня есть идея.

И без дальнейших объяснений Певцов зашёл в кабинет химии. Ваня обменялся с девочками непонимающими взглядами. Он лихорадочно соображал, стоит ли что-то объяснять Миле, которая выглядела растерянно и больше почему-то не улыбалась. Ваня почувствовал к Певцову благодарность за то, что сохранил секрет и не обсуждал его даже со своей подругой. Вика, видимо, тоже поняла, что Миля не в курсе, и уже собиралась начать какой-то отвлечённый разговор, но тут Лиза Киреева позвала Милю, и она от них отошла. Через пару минут из кабинета вышел Певцов, но по его лицу ничего нельзя было сказать.

— Ну? — нетерпеливо спросила Вика.

Явно наслаждаясь нетерпением Вани и Вики, Петя молча и нарочито медленно поправлял рукава розовой рубашки до тех пор, пока Вика не пихнула его локтём. Со смешком Петя прислонился к стене.

— Надо подождать.

— Чего подождать? — спросил Вика.

— Не чего, а кого. — Петя повернулся к Ване. — Яна сама тебе напишет.

Глаза Вани, должно быть, были размером с блюдца, раз Певцов от их вида рассмеялся.

— Мда, всё как обычно, одни дилетанты. — Петя сам себе кивнул, поправил и без того идеально висящий чёрный галстук и с хитрой ухмылкой обратился к Ване: — Я сказал Марише, что моему приятелю из другой школы нужен репетитор по русскому, и что я ему расхвалил нашу Яну Сергеевну. Я был готов к тому, что личный номер Мариша мне всё равно не даст, поэтому оставил ей номер приятеля и просил передать Яне, чтобы она сама написала ученику. Смекаешь? — Петя помахал рукой перед ошарашенным лицом Вани. — Я твой номер ей передал. Жди. Принцесса твоя сама тебе напишет.

Ваня медленно вздохнул и вытащил из кармана телефон. На экране было пусто.

— Ванечка, она вряд ли напишет настолько быстро, — с улыбкой мягко сказала Вика.

Ваня моргнул и посмотрел на Петю. Так просто.

— Спасибо.

Петя самодовольно ухмыльнулся.

— Скажи это.

Ваня поднял бровь.

— Что сказать?

— Скажи, что я молодец.

Вика рассмеялась:

— Попридержи своих тщеславных коней, скромняга. Мы ещё номер не получили, может, это и не сработает.

Но Ваня чувствовал, что настроение его значительно улучшилось, поэтому совершенно искренне сказал:

— Ты молодец.

— Ну что вы, граф, не надо лести, — Петя провёл рукой по волосам, и троица, хихикая, присоединилась к одноклассникам и со звонком зашла в кабинет химии.

Эйфория от гениальной идеи Певцова продержалась недолго — уже к середине первого урока ей на смену пришла нервозность. Ваня не сводил глаз с экрана телефона в ожидании заветного сообщения. Вместо того, чтобы сосредоточиться на новом материале, который у доски объясняла Марина Викторовна, Ваня размышлял, как ему поступить, когда Яна напишет. Сразу сказать, что это он? А вдруг она разозлится и перестанет отвечать? Он всё ещё не знает, где она живет и в какой школе теперь работает. Нет, сразу признаваться нельзя, слишком велик риск снова упустить её. Сначала нужно как-то узнать, где с ней можно увидеться. Ваня поморщился. Всё это напоминало какие-то шпионские игры. Он совсем не хотел обманывать Яну или как-то манипулировать ей. Но что ещё ему оставалось? Она так резко исчезла, Певцов прав, для такого увольнения нужны веские причины, Яна бы не бросила просто так выпускные классы за полгода до экзаменов. Вдруг ей нужна помощь. Хотя чем Ваня мог помочь? Он всего лишь мальчишка. Обычный школьник без денег и связей, у него нет ничего. Ничего, кроме сердца, которое в присутствии Яны каждый раз загоралось огнём. И Ваня не успокоится, пока не выяснит, где она и что с ней.

Прошёл первый урок, затем второй, прошёл весь учебный день — ожидаемо довольно паршивый: Ваня-таки получил два по алгебре и целую гору примеров в качестве дополнительной домашки от Загировны, а вдобавок наверняка провалил английский. Сообщения всё ещё не было. Ваня продолжал себя накручивать, то холодея от дурных предчувствий и тревоги, то падая в удушающее чувство вины.

После уроков Ваню снова потянуло на Янину остановку. Там он сел в сорок восьмой автобус, на котором ещё не катался. Но попытка разглядеть что-то в окно и сегодня была обречена на провал — все стёкла заледенели, и сквозь них даже домов было не видно, не то что лиц прохожих. Ваня всё равно проехал полный маршрут, после чего нехотя отправился домой. Он бы катался и дальше, но Загировна сегодня жутко на него разозлилась за бред, который он ей сдал, и пообещала, что всю ближайшую неделю Ваня простоит у доски. После урока ребята ему посочувствовали, но выглядели раздражающе радостными, и понятно, почему — пока Ваня огребает у доски, остальные в относительной безопасности.

Придя домой, Ваня быстро поужинал, недолго поболтал с мамой, изображая хорошее настроение, но почти сразу сбежал от неё в свою комнату. Там он тяжело опустился на стул и кисло посмотрел на стопку учебников. Никогда ещё ему не было настолько невыносимо находиться дома, от замкнутого пространства хотелось выть. Вдобавок, он ни на чём не мог сосредоточиться, поскольку постоянно проверял телефон. В итоге он отложил все предметы, кроме математики, решив, что завтра у кого-нибудь спишет, но алгебру всё же открыл. Сначала он медленно и мучительно решал общее домашнее задание, потом перешёл к тому, что Загировна задала ему лично. Он засиделся до поздней ночи, но всё равно был уверен, что половину сделал неправильно. Когда он, наконец, лёг, было уже почти три. Сон его был прерывистым и тревожным — Ваня просыпался каждый час и хватался за телефон, проверяя, нет ли новых сообщений. Утром в среду он проснулся совершенно разбитым. Яна так и не написала.

ПЕТЯ

Петя сидел в холле первого этажа и ждал Низовцева. Обычно Ваня приходил в школу раньше всех, но сейчас, в восемь тридцать, его до сих пор не было, что вызывало некоторое беспокойство. Петя хотел обсудить с Ваней репетиции и поступление к Зиновьеву. Нельзя было упускать такой шанс, они обязаны попытаться, вместе у них шикарно получается. Петя знал не понаслышке, что такая удача выпадает нечасто: Ваня был не первым гитаристом, с которым Петя играл, и никогда ещё у него не было настолько полного единения и согласованности ни с одним музыкантом. Петя отчаянно хотел в академию к Зиновьеву и не мог допустить, чтобы Низовцев передумал. Даже несмотря на то, что отец был настолько против, что не желал ничего слышать и пресекал любые попытки Пети поговорить об этом. С отцом можно разобраться потом. Не выгонит же он Петю из дома, в конце концов. Когда они поступят, у отца просто не будет выбора, ему придется смириться. К тому же, поступление к Зиновьеву как раз и покажет отцу, что Петя не просто «стучит», что он уже профессионал.

Петя наблюдал за потоком проходивших мимо учеников. За две минуты до звонка он уже собирался подниматься в класс, решив, что Низовцев сегодня не придёт, но тут взгляд его всё-таки зацепил знакомую тёмную шевелюру. Ваня спокойным шагом, явно никуда не спеша, подошёл к своему шкафчику. Петя встал рядом.

— Звонок через минуту.

Ваня молча скинул зимние ботинки.

— Мы опоздаем, если ты не поторопишься.

— Вот и поторопись, — пробурчал Низовцев, наклоняясь зашнуровать школьную обувь.

— У нас новая русичка сегодня.

— Беги скорее, чтобы успеть её очаровать, как всех остальных учителей.

Петя прислонился плечом к соседним шкафчикам и сунул руку в карман.

— Яна, я так понимаю, не написала?

Ваня снова промолчал, швырнул уличную обувь в шкафчик и громко хлопнул дверцей. Петя сочувствующе предположил:

— Может, Мариша ещё не писала ей.

— Может, — бросил Ваня.

— Или, возможно, Яна была занята.

— Возможно.

— Или забыла про тебя.

Ваня наконец посмотрел на Петю.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты ускорился в десять раз и со звонком был в кабинете русского.

— Отвали, Певцов. Я никуда не опаздываю. Ты сам-то почему до сих пор здесь?

— Тебя ждал.

Это привлекло Ванино внимание, но вопрос он задать не успел, поскольку раздался звонок. Ваня с Петей стояли и смотрели друг на друга.

— Рано или поздно тебе всё равно придётся туда зайти, — сказал Петя, догадавшись, почему Ваня сегодня так задержался.

Ваня в ответ пробормотал что-то неразборчивое и явно нецензурное, но всё-таки направился к выходу из гардероба. До кабинета парни шли в молчании. И жутко медленно. Петя понимал, что сегодня, вероятно, тоже не лучший день для разговора о Зиновьеве. И что не стоит оставлять Низовцева — велик шанс, что Ваня в таком случае просто прогуляет урок. Поэтому Петя шёл рядом, беззвучно скрипя зубами, — должность старосты обязывала его соблюдать правила. Наконец, они приблизились к двери. Петя уверенно и громко постучал, и парни вошли.

В классе было тихо. За учительским столом сидела их новая учительница — тощая женщина с удивительно длинной морщинистой шеей и волосами, выкрашенными в какой-то непонятный грязно-бордовый оттенок. Одета она была в вязанный костюм, от вида которого Петю замутило, — костюм состоял из юбки и кофты с перламутровыми пуговицами, он был почти такого же цвета, как волосы новой русички. В руках у неё была мятая толстая тетрадь. Петя инстинктивно почувствовал к незнакомой даме неприязнь. Очевидно, она восприняла их точно так же, поскольку смерила самым неприветливым взглядом.

— Полагаю, это те самые Низовцев и Певцов, — сказала она низким и каким-то шершавым голосом.

— Доброе утро, — бодро улыбнулся Петя, включая столь любимое учителями обаяние. —Извините, мы задержались. Разрешите войти?

— Не разрешаю, — ответила учительница, что-то помечая в своей тетради. — Идите к директору и пишите объяснительные, почему опоздали. Потом принесёте мне, с её подписью.

— Объяснительные? — удивился Петя. — Но…

— А на обратном пути зайдите в медпункт и проверьте слух, молодые люди, если вам непонятно с первого раза.

Петя сделал короткий вдох.

— Нам жаль, что мы опоздали, мы не хотели, но задержались по школьному поручению. Я староста, такое иногда может случаться, все учителя в курсе и обычно проявляют понимание.

Женщина прищурилась.

— Учителя вас распустили. К тому же… Староста из вас только один, судя по значку. Кто — Певцов или Низовцев?

Петя снова вдохнул через нос и нехотя ответил:

— Певцов.

— Если Певцов ещё раз опоздает, я на совещании потребую забрать твой значок.

— За одно опоздание? На ваш первый урок? — Петя был поражён. Загировна по сравнению с этой дамочкой была просто ласковым цветочком.

— Если вы не выйдете за дверь, этот урок станет для вас последним, — категорично заявила женщина и отвернулась от них.

Петя собирался напомнить учительнице, что она не имеет права выгонять их с уроков, но Ваня открыл дверь и, развернув его за плечо, вытолкал в коридор. Там парни обменялись красноречивыми взглядами и оба прыснули. Они сходили на первый этаж к кабинетам школьной администрации, написали объяснительные, поставили подпись у директора, выслушав от неё поток нравоучений, и вернулись на третий этаж. До конца урока оставалось ещё пятнадцать минут. Петя снова постучал, и они вошли. В классе по-прежнему было тихо, одноклассники переписывали с проектора какой-то текст, а учительница сидела за столом, помешивая ложкой то, что было у неё в чашке.

Парни молча прошли к её столу и отдали бумаги. Учительница, даже не взглянув на листы, швырнула их на подоконник.

— Староста садится, а молчаливый молодой человек идёт к доске.

Петя прошёл к своей парте, обменявшись с ребятами глумливыми взглядами, а Ваня взял мел из стаканчика, который стоял на краю учительского стола, и шагнул в сторону доски.

— Кто тебе разрешал брать вещи с моего стола? Разве я сказала, что ты будешь что-то писать?

Ваня медленно обернулся. Сделав шаг обратно к столу, он вернул мел в стакан. Точнее, швырнул. Громко.

— Молодой человек решил показать нам свой характер? Своё плохое настроение оставляйте дома, — с сердитой гримасой рыкнула на него учительница. По классу тихо пронеслись язвительные усмешки: тоже самое стоило бы сказать самой учительнице. Но Низовцев продолжал молча стоять перед ней с каменным выражением лица. Русичка поджала губы и прошипела:

— Давай-ка проверим, умеешь ли ты вообще разговаривать. Дай определение антитезы.

Петя слегка улыбнулся. Училке придётся постараться, если она хочет завалить Низовцева. И действительно, Ваня не задумался ни на секунду, но отвечал неторопливо и каким-то не своим низким голосом.

— Стилистическая фигура, служащая для усиления выразительности речи путём резкого противопоставления понятий. Часто строится на антонимах.

Русичка еле заметно поджала губы.

— Пример антитезы.

Ваня чуть склонил голову.

— Хороший учитель и в плохом настроении адекватен.

Класс зазвенел тишиной. Казалось, что в кабинете вот-вот лопнут стёкла. Или глаза учительницы.

— Два. Ещё один такой выпад, и я приглашу в школу родителей. Сел.

Ваня медленно опустился на свой стул. В этот момент прозвенел звонок.

— Сдаём тетради. Опоздавшие — тоже. — Русичка вперила взгляд в Ваню. — Посмотрим, что вы успели написать.

Петя послал Ване сочувствующий взгляд, но Низовцев уже не слушал учителя и ничего вокруг себя не замечал. Он горящими глазами смотрел на свой телефон.

ВАНЯ

Она написала. Ваня стоял в коридоре и сверлил взглядом уведомление о входящем сообщении, где виднелся кусок текста: «Добрый день. Меня зовут Яна Сергеевна, ваш номер мне передала…». Дальше было не видно, но начала было достаточно, чтобы пульс Вани ускорился вдвое. И это после урока русского, на котором странная новая русичка за пару минут успела вывести его из себя. Наверное, зря он её спровоцировал. Ваня снова посмотрел на уведомление. Как жаль, что Яна уволилась, по-настоящему жаль. С её уходом не только Ваня лишился Яны, но и вся школа лишилась Яны Сергеевны — хорошей учительницы, доброй и справедливой. Русский с литературой стояли в расписании почти каждый день, и Ваня чуть не взвыл от осознания, как часто ему теперь придётся сталкиваться с новой русичкой. Пожалуй, нужно будет как-то наладить с ней контакт. Может быть, ему стоит извиниться? Или нет...

— Низовцев, это было круто! — Трофимов восторженно хохотнул и хлопнул его по плечу. — Так красиво ещё никого не унижали.

Ириша Орлова, тоже подошедшая к нему, хихикнула.

— Да уж, Ванечка, твой пример антитезы войдёт в историю.

— Что это вообще за чудо? — спросил Певцов, качая головой. — Как её зовут хоть?

— Не знаю, — Ира пожала плечами и обвела взглядом одноклассников. Вокруг Вани собрался почти весь класс. — Кто-нибудь запомнил?

— Я записала, — ответила Вика, доставая из сумки блокнот, распухший от бесчисленных заметок старосты и рисунков. — Элла Карловна.

— Элла Карловна? — Певцов поднял брови. — Чувствую, с ней будет весело.

— У Тамары Загировны появился достойный конкурент, — хохотнув, сказал Трофимов.

— Даже не сравнивай, — возразила Лиза Киреева. — По сравнению с этой грымзой Загировна — просто божий одуван.

— Да, с Загировной уже не так страшно, от неё хотя бы понятно, чего ожидать, — согласилась с Лизой Алина Александрова.

— И она ни разу не требовала объяснительные, всегда сама с нами разбиралась, — добавил Савченко под согласные кивки ребят.

Продолжая ворчать и обсуждать новую проблему в лице Эллы Карловны, ребята медленно пошли по коридору на следующий урок. Ваня снова достал телефон из кармана и ткнул пальцем в экран. На экране высветилось уведомление. Ваня почувствовал, как его губы медленно растягиваются в улыбке. Теперь у него есть номер Яны. Певцов действительно чёртов гений.

ПЕТЯ

Петя ждал Низовцева. Опять. Наступил понедельник, и за прошедшую неделю они так и не смогли обсудить предстоящие репетиции. Теперь Ваня почти всегда приходил под самый звонок, а уходил сразу после уроков, не задерживаясь ни в библиотеке, ни в столовой. На переменах его тоже было не выцепить, он как будто специально всех избегал и непонятно где отсиживался. Сразу после звонков на перемены Петя не мог за ним бежать, поскольку приходилось реанимировать собственную успеваемость. Учителя то и дело его задерживали, либо чтобы сделать замечание вроде «староста должен подавать пример классу», либо что-то объяснить и разобрать с Петей его ошибки. Тамара Загировна и вовсе на днях наорала на него при всём классе, произнеся в своей речи слово, от которого у Пети загорелись щёки.

— Ты что, поиздеваться надо мной решил под конец года? — возмущалась Загировна, гневно тряся Петиной тетрадью. Сам он стоял перед ней у доски. — Как ты умудрился перепутать сложение и умножение, Певцов?! Дважды! Влюбился, что ли? Сто раз говорила, не до любви вам сейчас, влюбляйтесь летом, когда экзамены сдадите!

Класс дружно захихикал, а Петя покраснел и с улыбкой опустил глаза, не споря с Загировной, что фактически стало признанием и для Вики, и для класса, и, что хуже всего, для самой Загировны. После этого она не упускала случая его подколоть и один раз даже украсила ему двойку сердечками.

— Петруша, это же шедевр! — воскликнул Савченко, когда Петя сел со всеми в библиотеке, и Серёжа увидел его тетрадь. — Не смей её выбрасывать, вставь в рамку! Сомневаюсь, что в мире найдётся ещё хоть одна такая запись от Загировны. Потом, когда она получит Нобелевку, продашь за огромные деньги.

— Математикам Нобелевку не вручают, умник, — проворчал Петя. — У них своя премия, Абелевская.

Савченко ухмыльнулся.

— Это тебе твой купидон рассказал?

Все засмеялись, а Петя молча посмотрел на Вику, которая ответила ему лукавой улыбкой. Она и сама постоянно подшучивала над ним. Но Пете было всё равно. Да, он поплыл. Вика не выходила из его мыслей, и теперь, когда они наконец-то были вместе, он абсолютно ошалел от счастья.

Возможно, именно из-за этого переполнявшего его чувства он так хотел помочь Ване объясниться с Яной. Судя по хмурому виду и отчуждению Низовцева, дела у него шли не очень. Петя спрашивал у Вики, но она только разводила руками — с ней Ваня тоже ничем не делился. Уже совсем скоро им нужно будет подать заявку к Зиновьеву. Если их репертуар подойдёт, они получат приглашение на прослушивание, пройдут отбор, поступят в академию — по-другому просто не может быть. Но сейчас Низовцев его, конечно, пошлёт с репетициями. Сначала лечим сердце, потом строим планы.

Петя решил начать с разговора по душам и очень довольный своим планом отпросил их с Низовцевым сегодня с первого урока. Учителям испанского он сказал, что их помощь срочно понадобилась в библиотеке. А библиотекарям десять минут назад он торжественно объявил, что они с Ваней придут таскать учебники — просьба о помощи весьма кстати появилась в чате старост накануне. Галина Андреевна с коллегой сначала были против прогулов, но Петя убедил их, что после уроков найти время совершенно невозможно, у них у всех дополнительные, и первый урок — единственный шанс спасти библиотеку от завала новинками.

В общем, наврав всем и устроив всё как нельзя лучше, Петя сидел на диване на первом этаже в ожидании Низовцева и радостно подбрасывал барабанные палочки. Взгляд его то и дело цеплялся за надпись: «Красота в деталях». Каждый раз, когда он видел эти слова, губы его непроизвольно растягивались, и он улыбался как дурак. С такой вот идиотской счастливой улыбкой его и застал Низовцев, только что вошедший в школу.

Увидев самодовольное лицо Пети, который встал и пошёл в его сторону, Ваня слегка нахмурился.

— Не к добру, — тихо буркнул он, но Петя услышал и со смехом хлопнул его по плечу.

— Граф Низовцев пожаловали, отрадно видеть вас этим утром до звонка. Должно быть, кареты сегодня ездят по расписанию?

Ваня наградил Петю неприличным жестом. Тот только фыркнул.

— У меня для тебя две новости, граф: одна плохая, другая хорошая.

— Если хорошая новость не про то, что и эта русичка уволилась, мне не интересно.

— Мы с тобой сейчас пропустим первый урок.

Глаза Вани немного оживились, но потом в них появилось подозрение.

— А вместо этого?..

— А вместо этого будем таскать учебники в библиотеке! — Петя сказал это таким тоном, будто объявлял победителя на «Оскаре».

Ваня со смешком расстегнул пуховик.

— Напомни мне потом объяснить тебе разницу между хорошей новостью и бесплатным трудом.

— Не ворчи, Низовцев, это всяко лучше, чем тухнуть на испанском. Или ты боишься, что твои руки не выдержат вес знаний?

— Ты становишься похож на Вику, — пробормотал Ваня, поворачиваясь в сторону гардероба.

Петя хмыкнул.

— Если ты планировал меня этим задеть, тебя ждёт разочарование.

Низовцев с улыбкой покачал головой. После того, как он переоделся, парни направились к библиотеке. Петя щёлкнул своим пропуском, и они зашли в библиотечное хранилище. Галина Андреевна уже ждала их.

— Доброе утро, мальчики! — тепло поприветствовала она их и махнула рукой на огромную кучу свёртков из крафтовой бумаги. — Вот здесь новые учебники по обществознанию и истории, их в учебный зал, увидите там слева в шкафах свободные полки. Вот эти… — Она показала на соседнюю кучу. — В зал с художественной литературой. Просто сложите их стопкой перед шкафами, мы потом по алфавиту сами раскидаем.

— А бэшки что будут таскать? — спросил Петя, осматриваясь.

Галина Андреевна усмехнулась.

— А бэшкам достанутся рабочие тетради, их привезут сегодня.

— Ладно. — Петя кивнул, и парни принялись за работу.

Они с Ваней довольно быстро перетаскали учебники, но в зале художественной литературы не торопились. Они носили по стопке книг и сразу расставляли их в шкафы. Когда они принесли по третьей стопке, Петя решил, что момент подходящий.

— Итак, Яна написала тебе?

Ваня промолчал, и Петя подумал, что тот уже не ответит, но спустя минуту он всё-таки буркнул:

— Написала.

— А ты что?

Ваня снова ответил не сразу, впихивая какую-то книгу на полку. Выпрямившись и откинув волосы со лба, он сказал:

— А я написал в ответ.

Петя взял несколько книг из той стопки, что принёс, и пошёл вдоль стеллажей, разыскивая нужную букву.

— Ну и?

Ваня тоже взял книги.

— Ну и ничего. Она не ответила.

— А ты?

— А я позвонил.

Петя остановился и, подняв брови, посмотрел на Ваню. Позвонить Яне было довольно смело.

— И?

— И она не взяла трубку.

— Ясно. — Петя погасил улыбку, которая могла разозлить Ваню. — И ты теперь страдаешь и грустишь.

— Точно. — Ваня кивнул, поставив на полку с классикой собрание сочинений Достоевского.

— И как нормальный страдающий граф, тёмными зимними вечерами ты томно пьёшь чай, глядя в окно?

— Ага. И блюз слушаю. — Освободив руки, Ваня облокотился на стеллаж. — Я продолжаю ей писать.

Брови Пети снова взлетели вверх. Вот это уже интересно. Низовцев, оказывается, упорный парень. Впрочем, это не должно вызывать удивление, раз он поступил сюда. Петя уважительно кивнул Ване.

— А она? Не читает?

— Читает. В том-то и дело. Она читает. — Ваня откинул голову и посмотрел в потолок. — Лучше бы не читала.

— Наоборот, Ванчелло, наоборот! — радостно воскликнул Петя, найдя наконец место, где должен стоять Диккенс. — Это же даёт нам надежду!

Ваня перевёл на него взгляд, в котором мелькнула тень веселья, и, оттолкнувшись от стеллажа, взял ещё порцию книг.

— Нам?

— Ну конечно! — Петя кивнул, подошёл к Ване и хлопнул его по плечу. От неожиданности Ваня выронил стопку книг, и они с грохотом рухнули на пол. Ваня пихнул Петю в ответ и, наградив его несколькими крепкими ругательствами, стал собирать книги. Петя рассмеялся и тоже поднял с пола пару книг. — Ванчелло, ты что, после всего, что было в первом полугодии, нас можно считать командой!

Петя был уверен, что губы Вани дрогнули в сдерживаемой улыбке.

— Я подумал, что в первый раз мне послышалось, но, полагаю, всё же стоит это обсудить. — Собрав все книги, Ваня выпрямился и вопросительно посмотрел на Петю. — Ванчелло?

Петя пожал плечами.

— У друзей должны быть клички, не могу же я называть тебя просто Ваня, это как-то тупо. И Ванечкой, как Вольская, я тебя называть не буду, даже не умоляй.

Ваня хмыкнул.

— А что случилось с обращением по фамилии?

— Разнообразие в отношениях — ключ к успеху, знаешь ли. — Петя подмигнул Ване и, рассмеявшись над его выражением лица, поднял ладони. — В дружбе — тоже.

Парни быстро раскидали оставшиеся книги по полкам и пошли за новой партией. Вернувшись в зал художественной литературы, они поставили кипу книг на стол и снова взялись их расставлять. Неожиданно Ваня спросил:

— Так значит, я теперь официально Друг Певцова?

Петя поморщился.

— Ты друг одноклассника Пети. «Друг Певцова» звучит как отцовский тост, не хочу, чтобы так было. А по поводу Яночки… — Ваня так на него посмотрел, что Петя тут же со смехом себя поправил: — По поводу Яны. У меня есть идея.

— Кто бы сомневался, — Ваня усмехнулся, расставляя томики Вудхауса, которые оказались у него в руках.

— Конечно, надо же вас, дилетантов, выручать. — Петя радостно швырнул свою стопку в одно из кресел и достал телефон. Спустя минуту он облегчённо воскликнул: — Нашёл!

Ваня повернулся к нему.

— Свою скромность?

Петя с улыбкой приподнял бровь.

— А вот теперь ты похож на Вольскую. — Парни хмыкнули. — Я нашёл то, что привлечёт внимание Яны и даст тебе повод написать ей так, чтобы она ответила.

— И что же это?

— Вот!

Петя сунул ему в лицо экран, где были написаны цифры.

— На что я сейчас смотрю?

— Это дата её рождения!

Ваня моргнул и снова посмотрел в экран.

— Одиннадцатое февраля? И что мне делать с этой информацией?

Петя возвёл глаза к потолку.

— Да всё, что угодно! Тебе очень повезло, что её день рождения ещё не прошёл.

Ваня промолчал и задумался, снова переключившись на книги. Спустя пару минут он вдруг спросил:

— Почему ты мне помогаешь?

Петя серьёзно посмотрел на него.

— Ну во-первых, потому что ты неоднократно помогал мне. Во-вторых, твоя ситуация довольно занятна и разбавит безмерную скуку нашего пыльного храма знаний. Ну а в-третьих, и, пожалуй, я должен был сказать об этом в первую очередь, друзья, вроде бы, так и поступают, разве нет?

Ваня кивнул.

— Пожалуй.

Петя чувствовал, как его снова переполняет энергия и хорошее настроение — у него появился шанс убить сразу всех зайцев — сделать доброе дело, помочь Ване встретиться с Яной и, возможно, начать репетиции и подготовку к поступлению. И на него, как и на Низовцева, снизошло озарение, что они действительно стали друзьями и далеко не сегодня. Это открытие воодушевляло. Не то что бы Пете было одиноко и у него не было друзей, они довольно неплохо ладили с Трофимовым, но после событий прошлого полугодия почти перестали общаться. Видимо, оба без слов понимали, что в какой-то момент превратились в соперников, и теперь нужно время, чтобы Трофимов принял новую реальность, в которой Вика выбрала Петю. С остальными одноклассниками у Пети были приятельские отношения, но Ваня среди них выделялся своим… всем. Ваня был из другого мира, но Пете было с ним удивительно комфортно, и в жизни, и в музыке. На Низовцева можно положиться, и он совершенно бескорыстно принял некоторое участие в их с Викой истории, так что Петя был только рад ему помочь. Яна очаровательна, она очень подходила такому спокойному надёжному Ване. И в отличие от Зиновьева, проблема Вани казалась Пете легко решаемой. Подумаешь, девушка не отвечает. Ответит. Ване упорства не занимать. Петя предполагал, что Яна избегает Ваню не просто так, он наверняка тоже ей нравится. Теперь она даже не их учитель, что может пойти не так? Да, она чуть старше, ну и что? Им с Яной просто нужно встретиться и поговорить. Петя улыбнулся. Это может стать красивой историей. Низовцев потом песню об этом напишет.

ВАНЯ

Ваня сидел на литературе, теперь ставшей для него абсолютно ненавистной, и думал. Думал он сразу о многих вещах: о Певцове, с которым они совершенно не похожи, но незаметно для самих себя стали друзьями. О Янином дне рождения и о том, как её найти, как поздравить и что подарить. О том, что Певцов прав, надежда ещё есть. И о том, что, возможно, надеяться бессмысленно. Он думал о Вике, которую усиленно избегал, потому что не хотел никаких вопросов. Думал о маме, которая явно подозревает, что у Вани не всё в порядке. И краем сознания он думал о Карловне и тесте, который она им дала. Тест был несложный, и Ваня уже с ним справился, но делал вид, что ещё пишет, чтобы не получить дополнительное задание. Он никогда так не делал на уроках у Яны, но теперь он лишний раз старался не привлекать внимание учительницы.

После урока Ваня пошёл к шкафчику, быстро переоделся и вышел на улицу. Он так и продолжал каждый день кататься на разных автобусах в надежде однажды увидеть Яну, но пока что ему не везло. Не повезло ему и сегодня. Так что домой он пришёл уставший, голодный и злой.

Так прошёл его январь. Он ходил на уроки, после школы катался на автобусах, где его уже узнавали кондукторы и даже некоторые пассажиры, а вечерами сидел за домашкой.

Время от времени Ваня действительно писал Яне. В тот день, когда она прислала сообщение, он, как дурак, до самого вечера пялился на уведомление и обдумывал, как ему лучше поступить. Придя домой и сделав кое-как часть домашнего задания, он уже не мог оттягивать ответ дольше. Так что Ваня отложил тетради и, взяв телефон, пересел на кровать. Отметив, что рука его слегка дрожит, он сделал короткий вдох и открыл Янино сообщение полностью:

«Добрый день. Меня зовут Яна Сергеевна, ваш номер мне передала Марина Викторовна. Она сказала, что вам необходим репетитор по русскому языку для подготовки к ЕГЭ. Дело в том, что я временно не провожу такие занятия. Если хотите, могу дать вам контакты своих коллег, которые прекрасно готовят к экзаменам».

Сердце у Вани глухо застучало в груди. Что же могло случиться, что Яна вообще перестала преподавать? Он напечатал ей ответ, потом стёр, напечатал заново, снова стёр и, отложив телефон, откинулся на кровать. Что у неё произошло? Что ей написать? Может ли он просто взять и спросить об увольнении, или это будет слишком нагло? Или как раз наглость и есть ключ к успеху? Притвориться незнакомым учеником и пригласить на встречу уже не выйдет, раз она не преподаёт. Ваня снова взял телефон, быстро напечатал сообщение и, не позволив себе передумать, нажал на кнопку «Отправить».

После того, как она не ответила на его первое сообщение, он написал ей второе, в котором спросил, не обидел ли её чем-нибудь. Прождав ответ несколько дней, он решил, что будет писать ей и дальше, раз она читает. Писал он, в основном, о событиях в школе. В красках описал ей Эллу Карловну, рассказал о том, что Певцову теперь достаётся от Загировны похлеще Бунько, к несказанной радости последнего, и о других мелких школьных делах, которыми приятно делиться с тем, кто знает всех лично. В какой-то момент Ване стало казаться, что Яна даже ждала его сообщений — если раньше она их читала спустя много часов, а то и дней, то в последнее время стала читать все быстрее. Ваня решил, что это хороший знак, поэтому продолжал описывать ей школьную жизнь, лишь иногда добавляя что-то про себя и свою холодную войну с новой русичкой. Пару раз он даже присылал ей фотографии своих сочинений, за которые Карловна изо всех сил пыталась занижать оценки, и Ваня слал ухмыляющиеся смайлики рядом с такими редкими теперь пятёрками.

Наступил февраль. День рождения Яны приближался, Ваня перебирал в голове варианты поздравления, но определиться было сложно, поскольку он не видел её целый месяц и вообще не знал, увидит ли ещё когда-нибудь. Он решил, что сначала нужно выбрать, где они встретятся, а потом уже как-то заманить туда Яну. Целую неделю Ваня исследовал ближайшие кофейни в поисках уютного места, без излишнего шума и толпы школьников, которые могли узнать её и помешать им общаться. Ваня сразу отмёл дорогие рестораны, поскольку там было слишком пусто и торжественно, что могло напугать и смутить Яну, — она не должна подумать, что это свидание. Хотя Ваня, разумеется, собирался платить за двоих, и это была вторая причина отмести дорогие заведения. Но и в дешёвые забегаловки с жирными столами Ваня, конечно, тоже её не поведёт. Нет, он искал что-то комфортное и тихое, со спокойной музыкой, с чистым приятным интерьером и столиками у окна — почему-то ему казалось, что именно такое место подходит Яне. Задача оказалась не из лёгких, но, в конце концов, Ваня нашёл идеальное, на его взгляд, кафе в пяти остановках от их школы. За неделю до Яниного дня рождения он написал ей, что одиннадцатого числа будет ждать по указанному адресу и что ему нужно кое-что ей передать от ребят, так что она обязательно должна прийти.

Одиннадцатое февраля выпало на четверг, и Ваня в этот день был как на иголках с самого утра. Он почти не спал, прокручивая в голове всё, что должен был сегодня сделать и сказать. В полночь он написал Яне первое поздравление, а после уроков ещё раз напомнил, где будет её ждать. В кафе, куда должна была прийти Яна, Ваня приехал на час раньше назначенного времени. Он занял только что освободившийся столик у окна, попросил официантку спрятать Янин подарок, который забрал по пути, заказал себе кофе и стал ждать.

Он сидел, невидящим взглядом уставившись в окно, и мысленно прокручивал предстоящую встречу. Будет ли Яна рада его видеть? Согласится ли выпить с ним кофе? А что, если она вообще не придёт? Нет, она должна. Сообщение висело прочитанным, как и его поздравление с днём рождения. Это же просто встреча учителя и ученика, а не парня и девушки. Ваня провёл ладонью по лицу — он понятия не имел, как себя вести. Пожалуй, он станет вести себя, как Певцов, — будет излучать уверенность, граничащую с лёгкой наглостью.

Прошёл час. Яна опаздывала на пятнадцать минут, и Ваня начал всерьёз тревожиться. Он уже успел заказать вторую чашку кофе и теперь проворачивал в руках телефон — вдруг Яна позвонит или напишет, но телефон молчал, а Ванина надежда таяла. Конечно, на что он рассчитывал? У Яны сегодня день рождения, она наверняка занята, может быть, празднует с друзьями или с семьёй… На кой чёрт ей приходить к какому-то наивному школьнику? Почему он вообще решил, что она придёт? Она же не ответила. Ни разу. Счастливый Певцов, скачущий на единороге собственной влюблённости, только сбил его своей бесконечной уверенностью в том, что вокруг царят любовь и радость. Он умудрился убедить Ваню, что Яна ему симпатизирует. Но на самом деле ей всё равно. Она же не написала ни единого слова после того, как в первом сообщении Ваня признался, что это он. Отсутствие ответа — тоже ответ.

Ваня вздохнул и собирался махнуть официантке, чтобы принесла счёт, но тут к его столику подошла незнакомая девушка.

— Вам просили передать, — быстро пробормотала она и протянула ему небольшой пакет.

Ваня взял его, заглянул внутрь и увидел… свой красный шарф. Он резко поднял голову, чтобы спросить у незнакомки, где та, кто его передала, но девушка, вручившая пакет, уже исчезла. Ваня рывком встал из-за стола, жестом показал официантке на оставленные вещи и выскочил на улицу.

Мимо него в разных направлениях текли потоки людей, из-за густого снега он толком не мог разобрать лиц прохожих. В панике Ваня несколько раз обернулся вокруг своей оси, пытаясь понять, в какую сторону ему бежать. Яна здесь. Она где-то совсем рядом. В этот момент к остановке напротив подъехал автобус, часть толпы приблизилась к дороге, освободив обзор, и Ваня наконец заметил вдалеке удаляющийся силуэт в знакомом чёрном пальто.

— Яна!

Она не обернулась. Конечно, путь Ване тут же преградили прохожие, вываливавшиеся из приехавшего автобуса, собаки, коляски и скользкая наледь на земле, так что Ваня дважды чуть не упал и едва не сшиб проходящего мимо мужчину, отборная ругань которого полетела Ване в спину. Но он не отрывал взгляда от девушки, которая шла по улице впереди. Наконец, он её догнал и мягко, чтобы не напугать, тронул за руку. «А что, если это не Яна?» — внезапно мелькнуло в его голове.

Девушка обернулась. На Ваню посмотрели нежно-карамельные глаза, от вида которых у него чуть не подогнулись колени. Он пытался отдышаться и подумал, не умер ли случайно минуту назад при столкновении с прохожим. Неужели перед ним действительно стоит она? Но это была Яна. В зимнем пальто и снова без шапки, она стояла под снегом и выглядела смущённой. Яна посмотрела на него взглядом, который он не мог понять, и тихо сказала:

— Добрый вечер, Ваня.

— Добрый вечер… — Он осознал, что они стоят посреди улицы, а значит, она всё ещё может повернуться и уйти. Он любой ценой должен удержать её. Ваня призвал на помощь всю свою уверенность: — Добрый вечер, Яна.

Она подняла бровь с улыбкой, от которой сердце Вани сделало предательское сальто.

— Мне показалось, или где-то тут заблудилось моё отчество?

Ваня кивнул.

— Можно поискать его в прошлом полугодии, говорят, там его видели в последний раз. — Он сделал вид, что задумался. — Полагаю, его мог стащить домовой.

Яна хихикнула, опустив взгляд, потом снова подняла глаза на Ваню и покачала головой.

— Ты не можешь называть меня по имени.

— Почему?

— Тогда тебе придётся обращаться ко мне на «ты».

Ваня кивнул.

— Безусловно. И это проблема, потому что?..

— Потому что я твой учитель.

Ваня поднял уголок губ.

— Уже нет.

— Это будет неловко. Ты же всё время обращался ко мне на «вы».

Ваня снова кивнул.

— Точно. Но не сразу. Если мне не изменяет память, сначала я познакомился с девушкой Яной, которая высмеяла несчастного заблудившегося новенького.

— Я не высмеяла!

Ваня пожал плечами.

— Ну, значит, флиртовала.

— Я не флиртовала с тобой, с ума сошёл! —Яна легонько стукнула его кулачком по руке.

Ваня, подражая Певцову, манерно провёл рукой по волосам, которые уже были в снегу.

— Не смущайся, Яна, мне это только льстит.

Она со смешком покачала головой, а потом вдруг посерьёзнела и слегка попятилась назад.

— Извини, мне… Я на самом деле зря пришла, просто шла мимо… И… Мне пора. И тебе тоже, — добавила она. — А то замёрзнешь и заболеешь.

Ваня только сейчас осознал, что выскочил из кафе без куртки и стоял под снегопадом в одной рубашке. Холода он не чувствовал, наоборот, внутри него полыхал жар. Яна обернулась, очевидно, собираясь уйти, но Ваня придержал её за локоть.

— Подожди. Пожалуйста. Я должен кое-что тебе отдать, но все мои вещи остались внутри.

Яна снова повернулась к нему и, собираясь что-то сказать, покачала головой. Ваня поднял перед ней ладони.

— Клянусь, я не задам ни одного вопроса о твоём увольнении. Мы просто выпьем кофе… Как раньше… И погреемся, — добавил он, слегка поёжившись. Яна продолжала стоять. — Всего полчаса. Ты же всё равно уже здесь. А я всё равно не отстану. — Ваня переступил с ноги на ногу, пытаясь быстро найти ещё какие-то аргументы. — Мы можем, конечно, и тут пообщаться, но при таком раскладе я могу остаться без кошелька и драгоценного учебника по литературе.

К огромному облегчению Вани, Яна хмыкнула и сделала неуверенный шаг в его сторону, потом ещё один, и наконец они пошли быстрее и вместе вернулись в кафе. К счастью, все вещи лежали там, где Ваня их оставил, а столик никто не занял. Ваня выдвинул для Яны стул, на который она повесила пальто, и сел напротив. Он несколько раз сжал руки в кулаки, чтобы помочь себе согреться. К ним подошла официантка.

— Закажете что-нибудь сразу? — спросила девушка, протягивая Яне меню.

Ваня вопросительно посмотрел на Яну.

— Мне кофе, пожалуйста. Капучино.

— Два, — добавил Ваня, надеясь, что третья чашка кофе подряд не доведёт его до инфаркта. Сердце и без того стучало как бешеное.

— Обычный или двойной?

— Двойной, — ответили одновременно Ваня с Яной и обменялись понимающими улыбками.

Больше Яна ничего не стала заказывать. Ваня с улыбкой поднялся, якобы отлучившись в туалет, и через минуту снова сел за столик. Яна бросила взгляд на пакет с шарфом.

— Возвращаю в целости и сохранности. Правда, я побоялась его испортить, поэтому не стирала. Но могу сдать в химчистку, если хочешь.

— В химчистку? Ты что, полы им мыла?

Яна смешно сморщилась и приложила ладошки к щекам.

— Обращение на «ты» ужасно непривычно. Я так не смогу.

Ваня подумал о том же самом, и, хотя про себя он давно обращался к Яне на «ты», сейчас ему тоже было немного неловко. Однако если сейчас упустить эту возможность, другой такой может и не представиться. Так что Ваня пожал плечами с самым уверенным видом.

— Это дело привычки. Мне просто нужно сказать это сто раз, чтобы стало нормально. — И Ваня затараторил: — Яна, Яна, Яна, Яна, Яна…

Он успел повторить раз двадцать, прежде, чем Яна со смехом его перебила:

— Мне кажется, или моё имя превратилось в какое-то племя «Ная»?

Ваня тоже рассмеялся.

— Ладно, проверим, сработало ли. Как дела, Яна?

— Хорошо, Ваня!

— Почему Яна взяла только кофе?

— Потому что, Ваня, я ничего больше не хочу.

— Понятно. Яна. — Ваня сделал паузу. — Яна. — Ещё паузу. — Яна.

— Ладно, ладно, хватит, — Яна снова рассмеялась. — Никогда не думала, что буду привыкать к собственному имени.

Ваня кивнул.

— Вроде уже лучше. Следующий этап — добавляем слово «ты». Как ты? — спросил Ваня с улыбкой. Происходящее начинало ему нравиться. Яна пришла. Она действительно сидит сейчас напротив него. Всё остальное было неважно. Он не ожидал, что Яна будет такой… Такой же. Но при этом немного другой. Он не мог понять, что в ней изменилось, но перемена ему нравилась.

— Я в порядке, а как ты? — с нажимом на последнее слово спросила Яна.

— Страдаю на уроках русского. — Ваня вздохнул совершенно искренне. — Твоя преемница так же очаровательна, как профессор Амбридж из «Гарри Поттера».

Яна улыбнулась.

— Неужели ты ей не понравился?

— Посмотри сама, — сказал Ваня, всё ещё ощущая на языке привкус смущения. Чтобы убрать его, он снова добавил: — Яна. — И через секунду: — Ты.

— Да, я Яна, и если ты не прекратишь, нам скоро вызовут психиатров. — Снова хихикнув, Яна взяла у Вани из рук телефон. Глаза её расширились. — Это твои оценки по русскому?! Ты что… Ты за месяц получил… — Яна тихо начала шептать цифры. — Восемь двоек?

Ваня ухмыльнулся.

— И ещё три по литературе.

— Но как… Чем ты занимался на зимних каникулах, Низовцев, две недели бился головой? Что вы сейчас проходите?

— Учебник проходим, ничего сложного. Моя голова в порядке, просто я новой учительнице на первом уроке нахамил, и теперь она докапывается до каждой мелочи.

Яна удивлённо на него посмотрела.

— Граф Низовцев нахамил? Что же она сделала?

— Заменила тебя.

Они молча посмотрели друг на друга. Увольнение Яны повисло между ними невысказанной гирей. К счастью, в этот момент официантка принесла им кофе и поставила между ними тарелку с выпечкой. Яна покачала головой:

— Это, наверное, другому столику, мы не заказывали…

— Нет, всё верно, это нам. — Ваня с кивком улыбнулся официантке. — Спасибо.

Девушка кивнула, поставила тарелку с дымящейся выпечкой и отошла. Яна удивлённо смотрела на стол.

— Это что… Гора круассанов с сыром?

— Ага. Я хотел в них двадцать три свечки натыкать, но побоялся, что тесто не выдержит.

У Яны вырвался смешок.

— Ну за двадцать три свечки пострадать могло не только тесто, но и твоё лицо. — Увидев Ванин непонимающий взгляд, она хмыкнула. — Мне сегодня двадцать два.

Ваня картинно возмутился:

— То есть всё это время тебе был двадцать один год, и ты меня обманывала целое полугодие?! — Он откинулся на спинку стула, прижав ладонь к груди. — Ну всё, моё сердце разбито.

Яна засмеялась.

— Склеивай обратно, я тебя не обманывала. Просто не исправляла, когда ты говорил, что мне двадцать два. Решила, что мне не повредит быть немного постарше.

— Почему?

— Хотела, чтобы меня воспринимали всерьёз, а не как маленькую девочку.

Ваня покачал головой и взял дымящийся круассан, по которому растекался горячий сыр.

— Нескромно замечу, что в округе не так много мест, где их пекут, а эти, судя по отзывам, — чертовски вкусные. Так что ты просто обязана попробовать хотя бы один.

— Ну… — Яна посмотрела на круассан у Вани в руке. — Разве что один… Они так вкусно пахнут! — с этими словами Яна взяла с тарелки круассан и откусила огромный кусок. Очевидно, он был действительно вкусный, раз Яна зажмурилась от удовольствия.

— Вот вечно вы, девушки, сначала отказываетесь, а потом нашу еду таскаете, — с широкой улыбкой сказал Ваня.

Яна невнятно ответила:

— Ну потому что вы заказываете очень вкусные вещи!

— Да, это наша суперсила, — со смешком согласился Ваня, глядя, как Яна радостно уминает выпечку.

Так, за весёлой непринуждённой болтовнёй они просидели в кафе ещё около часа, пока Яна снова не засобиралась домой. Когда официантка принесла счёт, Яна потянулась к своей сумке.

— Даже не думай, — твёрдо сказал Ваня и приложил свою карточку.

— Ладно, тогда я оставлю на чай! Круассаны у них действительно божественны, — сказала Яна, вложив купюру в книжку со счётом. Яна с Ваней оделись, Ваня махнул Яне рукой, пропуская её вперёд, а сам незаметно забрал у официантки свёрток с подарком и, благодарно кивнув ей, пошёл следом за Яной, которая уже стояла на улице. По пути к выходу он успел сорвать крафтовую бумагу и спрятал подарок за спину.

Когда Ваня вышел из кафе, Яна не обернулась на него, она смотрела на снег, хлопьями падающий с неба. Пока они сидели, люди, по всей видимости, уже успели вернуться со своих работ и разойтись по домам, так что улица почти опустела, а из-за снега звуки казались приглушёнными. Атмосфера была идеальной.

— Красиво, — сказала Яна, глядя на снег.

— Да, — согласился Ваня, глядя на Яну.

Более подходящего момента и придумать было нельзя, поэтому Ваня достал из-за спины подарок и тихо сказал:

— С днём рождения.

Яна перевела на него глаза и тихо вздохнула. Она медленно подошла и взяла из его рук букет цветов. Букет синих ирисов.

— Как… Как ты их нашёл? В феврале… Да ещё целый букет… — с придыханием в голосе спросила она, не отрывая взгляда от цветов, на которые опускались снежинки, делая букет ещё красивее.

Ваня мягко улыбнулся и почти прошептал:

— Кто ищет, тот всегда найдёт.

Яна посмотрела на него, и её счастливая улыбка стала печальной.

— Я не могу это принять.

Она протянула ему букет. Ваню словно окатило ледяным душем. Он сделал шаг назад.

— Почему?

— Потому что я твой учитель.

— Бывший учитель.

— Это не важно.

— Ещё как важно. Ты больше не работаешь у нас в школе, ты… Мы… Я…

Ваня не знал, что ещё сказать. В глазах Яны был отказ. И печаль. Печаль, которая была чертовски похожа на жалость. Ваня нахмурился.

— Что произошло после дискотеки?

Яна отвела взгляд.

— Ты сказал, что не будешь меня ни о чём спрашивать.

— Я передумал. Что случилось? Ты… — Ваня подошёл ближе. — Тебя в школе кто-то обидел?

— Нет, никто меня не обидел, школа ни при чём.

— А кто при чём?

— Это не имеет значения, Низовцев.

— Я не Низовцев! — воскликнул Ваня и, приблизившись к Яне ещё на шаг, тихо добавил: — Я просто Ваня. А ты — Яна. И ты… — Ваня сделал медленный вдох, пытаясь унять дрожь. — Тебе не всё равно. — Он смотрел Яне в глаза, в которых, как ему показалось, блеснули слёзы. — Я знаю, что тебе не всё равно. Иначе ты бы не пришла сегодня. Иначе не пыталась бы сбежать. Не читала бы сообщения. Не молчала. — Ваня сделал ещё шаг и склонился над Яной. — Что произошло после дискотеки?

Казалось, внутри Яны происходит какая-то борьба. Какие бы мысли в ней ни столкнулись, судя по её посерьёзневшему лицу, та часть, что была за Ваню, явно проиграла.

— Мне нужно идти, — сказала Яна и, сделав шаг назад, снова протянула Ване букет. — Они прекрасны, спасибо тебе. Но я не могу их принять.

— Почему? Ты же сама сказала, что любишь… — Внезапно Ваню осенила догадка. Он сглотнул и тихо спросил: — Потому что дома есть кто-то ещё? Кто-то, кому этот букет не понравится?

Яна задержала на нём пристальный взгляд. Спустя мгновение, показавшееся Ване вечностью, она медленно кивнула. Какой же он идиот.

— Ладно. Тогда… Выбросите их сами… Яна Сергеевна.

Ваня повернулся и пошёл к остановке. Всё было напрасно. Яна в него не влюблена. Он ошибся.

ПЕТЯ

Петя шёл на классный час и прикидывал, как бы его прогулять. Низовцева не было в школе уже неделю, и что-то подсказывало Пете, что тот не болеет. На следующий день после встречи с Яной Ваня написал, что простыл, и попросил, передать это Марише. Вика позвонила ему после уроков и, по её словам, звучал Низовцев действительно невесело, но Петя с каждым днём всё больше склонялся к мысли, что Ваня абсолютно здоров. Он не из тех, кто стал бы просто так отсиживаться дома, он бы пришёл в школу даже с прострелянной ногой. А тут неделя пропусков… На сообщения он отвечал довольно скупо, про Яну рассказывать отказался, из чего Петя с Викой сделали вывод, что всё прошло не слишком успешно. Это только добавило им решимости навестить Низовцева. Сегодня была пятница, и Петя думал, что бы такого сказать, чтобы Мариша отпустила их с классного часа.

Петя встал напротив кабинета химии и, достав телефон, собирался написать Низовцеву, но в этот момент к нему подошла Миля.

— Петруша, милый, у тебя найдётся минутка после классного часа?

— Найдётся даже две, — Петя убрал телефон и пристально посмотрел на Милю. — Что-то случилось?

Миля выглядела серьёзной и как будто расстроенной, но повела плечами довольно беспечно.

— Просто хочу поговорить. Мы давно с тобой не общались. К тебе теперь трудно пробиться, — с тихим смешком добавила она, многозначительно глядя на Вику, которая шла чуть впереди и о чём-то болтала с Бунько. У них только что закончился английский, так что ребята собирались на классный час из разных кабинетов. Обычно же Петя и Вика выходили вместе. Петя почувствовал укол совести. Миля, должно быть, чувствует, что он её променял на Вику...

— Давай в столовке после уроков посидим? — предложил Петя виновато. — Куплю тебе самый овощной салат, который у них только найдётся. С двойным укропом!

Миля хихикнула.

— Ну от двойного я, конечно, не могу отказаться!

Они смеялись и перешучивались, когда к ним приблизилась Вика.

— Певцов, мы с тобой сейчас уйдём с классного часа. Я нас отпросила.