Единственный

Глава 8

Я написала Джону о встрече. Я серьезно не ожидала, что он появится в моей квартире в пятницу. И уж тем более не в десять утра, когда прием у врача назначен на 12:30.

Мои глаза практически вылезли из орбит, когда я уставилась на дерзкую ухмылку Джона. Он выглядел великолепно, как всегда, в облегающей футболке «Альфа-Мю», джинсах и черной шапочке с белыми носками.

— Доброе утро, Рыжая. Приятно видеть, что ты не теряешь сон.

Я все еще была в пижаме. Если бы я знала, что он придет, я бы выбрала одежду получше, чем моя старая школьная футболка и шорты.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен спать, быть на занятиях или еще где-то?

Джон неторопливо вошел в мою гостиную, закрыв за собой дверь, как будто делал это каждый день. Он швырнул пакет из «Макдональдса» на мой кофейный столик и протянул мне кофе с пеной.

— У меня нет занятий в пятницу, и я подумал, что ты захочешь позавтракать.

Он сел на диван и начал рыться в пакете, пока не вытащил завернутый бутерброд и картофельные оладьи.

— Ты не должен этого делать. — Я уставилась на него. Думая, что это не может быть правдой. Этот горячий парень сидел на моем диване и ел еду из «Макдональдса», как будто это был обычный день. Ему было жаль меня, и он почему-то думал, что сводить меня на прием и принести мне жирный завтрак — лучшее лекарство.

— Что делать? Позавтракать с тобой? Конечно, хочу. Я не зря купил два сэндвича на завтрак. — Он сдвинул бейсболку на затылок и посмотрел на меня, сверкнув ослепительной белозубой улыбкой.

Я покачала головой.

— Я имею в виду, что ты не должен ничего этого делать. Серьезно, я могу поехать на автобусе или, может, даже одолжить машину Моники или что-то в этом роде.

Я все еще не сказала Монике о происходящем. Я хотела. Просто об этом очень трудно говорить. Я не знала, как лучше сообщить об этом. Джон знал об этом только потому, что был в кульминационный момент моего эмоционального срыва.

Он развернул один из сэндвичей, остановившись с ним всего в нескольких дюймах от своих губ.

— Я серьезно говорю, что могу отвезти тебя. А теперь позавтракай. — Джон откусил большой кусок и свободной рукой указал на пакет.

Я села на пол напротив него, отгораживаясь от него кофейным столиком.

— Ты делаешь это со всеми девушками, с которыми встречаешься? Приносишь им завтрак?

Он сглотнул и с тяжелым вздохом отложил сэндвич. Он сдвинул свою бейсболку вперед и снова назад.

— Послушай, Рыжая, ты, наверное, думаешь, что я делаю все это потому, что моя совесть нечиста, поскольку тебе позвонили, когда ты была у меня дома. Хотя это было определенно неожиданно, я все равно бы делал тоже самое, независимо от того звонка. Ты мне нравишься. Ты классная девушка, и я хочу быть рядом с тобой.

Я выхватила сэндвич из пакета и положила его на стол перед собой.

— Думаю, если ты собираешься все это устроить, я должна хотя бы попытаться быть с тобой вежливой.

— Может, я и заноза в заднице, но, по крайней мере, я прихожу с едой.

Я с трудом сглотнула. Было что-то в его серьезном отношении, что заставило меня забыть об этих словах.

— Да, это так.

После завтрака я заставила Джона уйти, чтобы я смогла принять душ и привести себя в презентабельный вид. Несмотря на то, что он видел меня в худшем состоянии, я не могла провести остаток дня в пижаме и без макияжа. Я не знала, что лучше надевать к врачу, особенно женщине врачу, чтобы поговорить о раке, поэтому я склонилась к комфорту и, надеюсь, не отморожу свою задницу, так как на улице -30.

Кабинет доктора Родригес находился к одной из местных больниц неподалеку от кампуса. Я могла бы дойти туда пешком, если бы действительно захотела, но было приятно, что Джон подвез меня, так как мои нервы начали сдавать. От одного взгляда на нависшее здание больницы у меня вспотели ладони и задрожали колени.

Джон проехал на своем джипе через узкий проем, пока не нашел место, заглушил машину и повернулся ко мне. Я смотрела вперед, глядя через лобовое стекло на машины, припаркованные по другую сторону.

— Все будет хорошо, Рыжая. — Он положил свою руку на мою, проведя большим пальцем по моим костяшкам. — Эти врачи знают, что делают.

Я сделала глубокий вдох сквозь зубы.

— Да. Наверное, ты прав. — Я медленно повернулась в его сторону. Он не улыбался и не хмурился, но даже в тусклом свете, его глаза сияли, как северное сияние.

— Конечно, я прав. А теперь давай покончим с этим дерьмом и займемся чем-нибудь получше, чем болтаться в кабинете врача. — Джон отпер обе наши двери и выскочил наружу.

Прежде чем я успела отстегнуть ремень безопасности, он открыл пассажирскую дверь и уставился на меня. Он действительно втягивался во всю эту историю с «рыцарем в сияющих доспехах».

— Ты идешь или как? Я мог бы занять твое место, но уверен, что у доктора будет много вопросов.

Я закатила глаза, отстегнула ремень и выпрыгнула из машины. Как он мог так радоваться всему этому, было выше моего понимания. Наверное, потому что звонок по поводу рака поступил не ему. Ему не о чем было беспокоиться.

Он закрыл за мной дверь и обнял за плечи, притягивая ближе к своему теплому телу. От него пахло так, словно он только что вышел из душа, и я почти забыла, что иду к врачу. Почти.

Мы прошли по длинному туннелю, который соединял гараж с большой больницей и тянулся над улицей внизу. Люди ездили на своих машинах под ним и занимались своими повседневными делами, как обычно, в то время как я чувствовала, что совершаю самую длинную прогулку в своей жизни, хотя дверь доктора Родригес была прямо в конце.

Я уставилась на большую коричневую дверь, рядом с которой было написано несколько имен разных врачей. За каждым из их имен была куча букв, и я понятия не имела, что они означают, но надеялась, что это означало больше степеней или, что они знали, что, черт возьми, делали.

Джон, наконец, открыл дверь, и я вошла вслед за ним. Кабинет не был похож на стерильный, флуоресцентный кабинет врача, к которому я привыкла. Стены были выкрашены в темно-зеленый цвет с несколькими полосами темно-бордового. Вся мебель была темно-бордового цвета, с несколькими настоящими диванами перед телевизором и набором книжных полок, заполненных детскими книгами. На стенах висели фотографии беременных женщин и новорожденных детей, выполненные в стиле картин маслом в золотых рамах. Я могла бы подумать, что нахожусь не в том месте, если бы не стол, полный брошюр о менопаузе и всех беременных женщин, сидящих вокруг и читающих журнал родителей. Несколько женщин подняли головы, когда мы вошли. Они, наверное, думали, что я беременна от Джона и осматривали мой палец в поисках кольца. Если бы только это было так.

Я медленно сделала последние несколько шагов, пока не оказалась у стеклянного окна. За ним сидела игривая блондинка в черной униформе и смотрела в компьютер. Она открыла окно, как только ее ярко-зеленые глаза встретились с моими.

— Здравствуйте, чем я могу Вам помочь? — Ее голос был приторно сладким, как будто она не имела дела с гормональными женщинами весь день.

— Добрый день, я Мелани Уайлдер, и у меня назначена встреча с доктором Родригес на 12:30.

Она посмотрела на экран компьютера, набрала несколько клавиш, потом кивнула и взяла планшет с большим оранжевым футляром и ручкой, свисающей сбоку на коротком шнурке.

— Ладно, Мелани. — Она протянула мне планшет. — У меня все готово. Нам нужно, чтобы Вы заполнили информацию здесь и принесли ее на стол, когда закончите. Если вы не закончите до того, как вас вызовут обратно, то просто передайте его медсестре.

— Ладно, спасибо. — Я кивнула, прежде чем она закрыла окно.

Джон уставился на стеллаж с журналами на стене.

— Можно подумать, у них есть «Спортс Иллюстрейтед» или что-то в этом роде.

— Джон. Это ОБ (прим. акушерство). В основном здесь женщины.

— Чуваки приходят со своими бабами на ОБ. Очевидно. Я здесь, с тобой.

Он последовал за мной к одному из диванов, где мы сели напротив беременной женщины, листающей какой-то бульварный журнал. Она делала вид, что не слушает, но ее глаза метнулись к нам, а не к странице.

— Джон, — прошептала я. — Ты понимаешь, что, когда ты говоришь такие вещи, люди могут подумать, что мы здесь по другой причине?

— Что? Например, что ты носишь мое дитя любви? — сказал он достаточно громко, чтобы дама напротив нас даже не притворилась, что не смотрит.

— Джон! — Я прикрикнула.

Он ухмыльнулся, сдвинув бейсболку на затылок.

— Я просто тебя разыгрываю, Рыжая. Я должен был что-то сделать, чтобы увидеть эту великолепную улыбку.

Я посмотрела на планшет в своих руках, чувствуя, что мое лицо покраснело до ста градусов. Этот парень умел заставить меня покраснеть, даже когда мы сидели посреди приемной врача.

Он быстро вытащил свой телефон и занял себя, постукивая по экрану, пока я заполняла чрезвычайно длинную форму истории болезни. Я даже не знала историю болезни семьи своего отца, и я не собиралась представлять это как крушение поезда, поэтому просто догадывалась о большинстве из них.

Дверь слева от меня открылась. Появилась невысокая медсестра в черном халате с темными волосами, собранными в свободный хвост.

— Мелани Уайлдер?

Я встала слишком быстро, практически подпрыгнув.

— Это я.

— Отлично. Следуйте за мной. — Она улыбнулась и переложила папку из одной руки в другую.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Я посмотрела на Джона. Его глаза были широко раскрыты, и я не могла прочесть, что за ними скрывалось. Действительно ли он хотел пойти или просто был милым.

— Если Вы хотите, чтобы Ваш муж пошел вместе с Вами, то это замечательно. — Сказала медсестра, улыбка все еще была на ее лице.

— О нет, это не так…

Джон остановил меня прежде, чем я успела закончить фразу.

— Ладно. Я подожду здесь. Дай знать, как все пройдет. — Он взял мою руку и нежно сжал ее.

Я с трудом сглотнула и почувствовала, как все девушки в комнате уставились на меня. Что они, вероятно, и делали, и удивлялись, как мне удалось войти раньше них. Я мягко сжала руку Джона в ответ, прежде чем последовать за медсестрой в соседнюю комнату, где она закрыла за нами дверь. Это была не столько комната, сколько коридор. Прямо перед нами был большой пост медсестер, в котором за компьютерами сидели женщины в разной одежде. Слева от меня были весы, которые стояли напротив ванной, а передо мной был длинный коридор, выкрашенный в тот же зеленый цвет, что и зона ожидания с большим количеством фотографий беременных женщин и множеством открытых дверей в каждом направлении.

— Я могу взять у Вас планшет, если Вы закончили, — сказала медсестра, и я протянула ей его.

— Встаньте, пожалуйста, на весы. Нужно зафиксировать рост и вес, а потом мы пойдем в палату, — сказала медсестра чересчур задорным голосом. Почему все были такими веселыми? Они были в месте, в котором смотрели на женские гениталии весь день. Никоим образом я не могла быть такой же счастливой.

Взвесившись и измерив рост, как оказалось тяжелее, чем я думала, и короче, чем хотелось бы и отметив про себя, что это не очень удачная сочетание, я последовала за медсестрой в одну из многочисленных открытых дверей. Стены были темно-бордового цвета, посередине стоял смотровой стол с небольшим стулом, несколько журналов, и симпатичная маленькая копия женского влагалища стояла на полке прямо передо мной. Как я могла сосредоточиться на чем-то, когда на меня смотрела вагина?

— Так. — Медсестра закрыла дверь и села на стул на колесиках. Я оторвала взгляд от полки и села на смотровой стол. — Похоже, Вы здесь с направлением из Центра студенческого здравоохранения из-за умеренной дисплазии, которую нашли на мазке Папаниколау? — Она даже не подняла глаз от папки, которую читала.

Я пожала плечами.

— Так мне сказали.

Она закрыла папку и пристально посмотрела на меня. Ее глаза были похожи на два огромных коричневых шарика.

— А доктор из Студенческой службы здравоохранения объяснил, что это значит?

— Эм, она просто сказала мне, что это раковые клетки, и попросила прийти к доктору Родригес.

Медсестра одарила меня натянутой улыбкой.

— Что ж, приятно видеть, что они предупредили Вас. — Затем она вытащила из стеллажа позади себя брошюру и протянула ее мне. Она была окрашена в пурпурный цвет с четырьмя различными фотографиями женщин разных возрастов и рас, на которой было написано: «Связь между раком шейки матки и ВПЧ».

— Окей.

— Это должно дать Вам дополнительную информацию о ВПЧ, и я уверена, что доктор Родригес обсудит ее с Вами. Такое случается со многими женщинами Вашего возраста. Я не уверена в точной статистике, но я видела так много девушек, которые приходили сюда с тем же самым. У большинства из них только легкая дисплазия, но я уверена, что доктор Родригес сможет обсудить с Вами план действий и сможет вам помочь.

Я даже не смотрела на медсестру, пока она говорила. Вместо этого мои глаза метнулись к определению ВПЧ, которое смотрело на меня с первой страницы брошюры. Вирус папилломы человека является наиболее распространенной инфекцией, передаваемой половым путем. Существует более 40 различных штаммов, которые специфически влияют на область гениталий, некоторые из них связаны с генитальными бородавками, а некоторые — с раком шейки матки.

— У меня что — ЗППП? — спросила я, разинув рот и уставившись на простыню.

Медсестра вздохнула, и я, наконец, подняла на нее глаза.

— И да, и нет. Кажется, это единственное, на что указывают люди. Он передается половым путем, но это не значит, что он будет передаваться Вашему партнеру, если это Вам интересно. Вы не можете передать ему рак шейки матки, и мужчины обычно не получают те же симптомы, что и женщины.

Я фыркнула.

— Тот парень в вестибюле — не мой партнер, а просто друг. — Друг, который будет очень рад, что он не занимался сексом со мной, так как я больна.

— Должно быть, он очень хороший друг, раз пришел с Вами на прием.

— Наверное.

Затем она задала мне несколько вопросов, например, была ли я когда-нибудь беременна, курю ли я, и когда были последние месячные. Все стандартные вещи, о которых я догадалась или отрицала. Для той, у кого нашли инфекцию, передающуюся половым путем, я была слишком скучна в сексе.

Медсестра открыла ящик за ее спиной, достала оттуда тонкий халат и протянула его мне. От него пахло несвежей водой и металлическим ящиком, из которого его вытащили.

— Можете не снимать лифчик, но, пожалуйста, снимите рубашку, брюки и трусы.

— Ну, ладно. — Это был второй раз, когда женщина, которую я только что встретила, собиралась увидеть мои женские части. Они оба продвинулись дальше, чем я с парнем почти за год. Что не имело особого смысла, так как я была одинока и больна.

Она одарила меня еще одной натянутой улыбкой, взяла папку с планшетом, прежде чем встать и направиться к двери.

— Я сообщу доктору Родригес, что Вы здесь.

— Хорошо.

Я быстро разделась, надеясь, что никто не войдет, а затем села на смотровой стол, ожидая, казалось, целую вечность. Я пролистала несколько старых журналов, которые стояли на полке, и старалась не смотреть на гигантскую модель вагины. Я понятия не имела, который час, поэтому, когда вытащила телефон, у меня было довольно много пропущенных сообщений от Джона.

Эй, Рыжая, сижу здесь и пялюсь на беременных женщин. Как ты там поживаешь?

Рыжая? Тебя ведь не съели заживо?

Хорошо, надеюсь, тебя не убили один из этих жутких инструментов, и ты скоро ответишь мне.

Я улыбнулась, читая сообщения. Может, ему действительно было не все равно. А может, ему просто стало не по себе от того, что он сидел в вестибюле у ОБ.

Жду доктора. Должна скоро вернуться.

Когда я ответила, в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла невысокая латиноамериканка средних лет с волосами, собранными в тугой пучок.

— Привет, Мелани, я доктор Родригес. — Ее акцент был сильнее, чем толстый свитер, который она носила под белым халатом.

— Здравствуйте, Доктор Родригес.

— Тебя прислали из Студенческой медицинской службы по поводу дисплазии, как я вижу.

— Да. — То же самое, что я только что сказала медсестре. Разве они не делились записями?

Она села на стул на колесиках.

— Медсестра объяснила, что мы будем делать сегодня?

— Гм, нет, мэм. Она просто дала мне брошюру о ВПЧ и велела переодеться.

Доктор Родригес кивнула.

— Хорошо, позволь мне объяснить. Мы собираемся сделать процедуру под названием кольпоскопия. Я поставлю твои ноги в эти стремена, а потом осмотрю матку. После этого я нанесу немного уксусной кислоты на твою шейку матки. Если какая-то область станет белой, я возьму образцы для биопсии. — Она улыбнулась и достала из ящика стола несколько инструментов. — Есть вопросы перед процедурой?

Я зажмурилась, а потом снова открыла глаза, желая, чтобы слезы не вырвались наружу. Это было слишком много, чтобы принять. Кислота. Биопсия. Сексуально передаваемые инфекции. Я чувствовала себя так, словно меня только что сбил грузовик, и теперь мне предстояло научиться ходить сразу после этого.

— Будет больно? — Мой голос был немного писклявым.

Доктор Родригес положила свои инструменты на маленький металлический столик рядом со смотровым столом.

— Будет немного жечь, но я помажу обезболивающем кремом, прежде чем начать. Я бы рекомендовала тебе воздержаться от любой сексуальной активности в течение нескольких дней после этого, поскольку ты можешь немного кровоточить.

Я ни за что не собираюсь заниматься сексом с кем-то в ближайшее время. Я бы не удивилась, если бы Джон уже ушел.

— Ладно.

Жжение было приуменьшением, как и так называемый обезболивающий крем. У меня было такое чувство, что мои женские гениталии были в огне. Я прикусила губу, стараясь не плакать на протяжении всего процесса, особенно когда ей буквально пришлось вырезать части моей шейки матки для биопсии. К тому времени, когда все закончилось, у меня на ладонях образовались гигантские вмятины в форме полумесяца от того, что я так крепко сжимала кулаки.

Я откинулась назад, притворяясь, что нахожусь где-то в другом месте, пока не почувствовала небольшое давление, а затем инструменты вышли из меня. Доктор Родригес взяла меня за руку и помогла сесть.

— Хорошо, Мелани, я отправлю эти образцы в лабораторию, и мы получим результаты в начале следующей недели. Если у тебя получится записаться на прием в среду, мы могли бы обсудить результаты.

Я кивнула, чувствуя, как мое горло теряет всю влагу.

— У тебя есть еще вопросы?

У меня был миллион вопросов, но мне казалось, что мой голос застрял в горле, поэтому я просто покачала головой. Слишком много эмоций для одного дня.

Она похлопала меня по колену и встала.

— Все будет хорошо, Мелани. Увидимся на следующей неделе.